Текст книги "Евангелие от Сатаны"

Автор книги: Патрик Грэхам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

10

Печальные молчаливые августинки похоронили старую затворницу на кладбище своего монастыря. Мать Изольда прочла одно из посланий апостола Павла под стоны холодного ветра, продувавшего монастырские стены. Потом плачущие голоса, вторя звону колокола, пропели погребальную молитву. Ее звуки поднялись к небу в ледяном воздухе вместе с белым паром от дыхания поющих. На слова песнопения ответили только карканье ворон и долетавший издалека волчий вой. Стелившийся над землей туман заглушал дневной свет, и день начал угасать. Полумрак был такой густой, что ни одна из этих благочестивых женщин, согнутых горем, не заметила темную фигуру, следившую за ними из внутренних галерей монастыря. Фигуру человека в монашеской рясе, лицо которого скрывал большой капюшон.

Первое убийство произошло вскоре после полуночи, когда мать Изольда мылась. Во влажном тепле прачечной она переоделась в толстую шерстяную рубашку и надела на руку перчатку из конского волоса, чтобы пальцы не прикасались к телу. Потом вошла до паха в серую дымящуюся воду, в которой испарения тел других женщин смешались с их грязью. Стараясь забыть о своем опухшем горле, она натирала себе руки и бедра обломком твердых квасцов и порошком из песка. Каждое движение ее рук оставляло белый след среди слоя покрывавшей кожу грязи. И в этот момент она услышала вопли сестры Сони и призывы о помощи других монахинь, которые выбежали из келий в коридоры.

11

Келья была заперта. Дрожа от холода в мокрой купальной рубашке, мать Изольда стала бить плечом в дверь. За дверью продолжала кричать сестра Соня. Ее звериные вопли и крики ужаса прерывались щелчками плети, ударявшей по голому телу.

Монахини нажали изо всех сил, и дверь приоткрылась. Изольда увидела израненное тело Сони. Какая-то злая сила распяла их сестру на стене, и ноги несчастной били по камню в нескольких сантиметрах от пола. Соня была совершенно голой. Ее бледный живот и груди раскачивались от ударов ременной плети, хлеставшей по ее коже. Из пробитых большими гвоздями ладоней обильно текла кровь. В центре кельи свечи выхватывали из мрака огромную темную фигуру того, кто избивал сестру. Это был монах в черной рясе. Капюшон полностью скрывал его лицо. На шее раскачивался, ударяясь о грудь, тяжелый серебряный медальон – пятиконечная звезда, в центре которой был изображен демон с головой козла, эмблема почитателей Сатаны.

Монах повернул к Изольде свое лицо, на котором ярко блестели глаза, и настоятельница почувствовала, как непреодолимая сила закрывает дверь кельи. Эта же сила прижимала к стене сестру Соню – сила, исходившая от монаха. Изольда успела увидеть, как демон вынимает кинжал из кожаных ножен. Ее взгляд пересекся со взглядом Сони как раз в тот момент, когда лезвие кинжала вонзалось монахине в живот. Настоятельница увидела, как внутренности несчастной рассыпались по полу. Потом дверь закрылась, и порыв ледяного ветра заставил задрожать монахинь. Такой же ветер дунул на них, когда умерла затворница.

Изольда опустила глаза и увидела, что на полу появились следы ног – отпечатки босых ступней, испачканных кровью. Они уходили в темноту коридора. Сердце настоятельницы сжалось: на левой ступне не хватало одного пальца. Она вспомнила, что несколько недель назад сестра Соня, обрубая топором ветки с сухого дерева, не рассчитала своих движений, удар топора пришелся по ее сандалии и отрубил ей пятый палец левой ноги.

Старая монахиня еще продолжала ощупывать эти отпечатки, когда заскрипели петли и дверь кельи открылась. То, что осталось от несчастной Сони, по-прежнему висело на стене, прибитое гвоздями. Живот был распорот, глаза полны ужаса. У ее ног дымилась в луже крови куча внутренностей. Изольда удивилась, что в человеческом теле может быть так много жидкости и мягкого вещества, но тут же устыдилась этой мысли.

12

Похоронив сестру Соню, настоятельница и монахини заперлись в трапезной, взяв с собой еду и одеяла, и стали молиться, прижимаясь одна к другой, чтобы защититься от страха и холода. Когда огонь свечей стал слабеть, женщины уснули.

Поздно ночью они услышали вдалеке чьи-то крики, но решили, что это ветер воет на стенах монастыря. На рассвете сестру Изору, чья постель была холодна, нашли прибитой гвоздями к двери свинарника, с распоротым животом и широко раскрытыми глазами.

Монахини проливали слезы, непрерывно перебирали четки и читали молитвы, умоляя Бога о милосердии, но, несмотря на это, было еще двенадцать таких же ночей. На рассвете каждого нового дня Зверь убивал еще одну монахиню, перед этим истерзав ее душу и тело.

На рассвете тринадцатого дня Изольда похоронила останки сестры Брагансы, самой молодой послушницы. Потом она забрала из своей кельи череп и Евангелие от Сатаны в холщовом чехле и замуровала себя вместе с ними в подвалах монастыря с помощью кирпичей и раствора. Эта мужская работа заняла у нее весь день.

На закате Изольда закрепила последний камень и, ожидая первых признаков удушья, нацарапала на стене предупреждение, которое появилось перед ней в виде красных букв на обложке рукописи. Под ним она приписала строки, в которых назвала имя убийцы, который истребил всю ее общину:

В ЭТИХ СВЯТЫХ СТЕНАХ ПОСЕЛИЛСЯ ГНУСНЫЙ ВОР ДУШ,

БЕЗЛИКИЙ И БЕССМЕРТНЫЙ ЗВЕРЬ, РЫЦАРЬ ПРЕИСПОДНЕЙ.

ЕГО ИМЯ КАЛЕБ-СТРАННИК.

Ниже она написала просьбу к тому, кто через сотни лет обнаружит ее останки. Настоятельница умоляла этого человека передать евангелие и останки Бога тем, кто будет возглавлять Римско-католическую церковь в его время, и вручить их лично его святейшеству папе, который будет править в Авиньоне или Риме, и никому другому. Если же Церковь не переживет великую черную чуму, то пусть тот, кто найдет эти реликвии, бросит их в огонь в кузнице.

Сделав это, она стала ждать, когда наступит темнота и проснется Вор Душ.

13

Это всегда случалось на закате, в тот час, когда тень колокольни касалась кладбища. Вечером двенадцатого дня мать Изольда и сестра Браганса укрылись на вершине главной башни монастыря, и настоятельница почти не отходила от окна, из которого были видны могилы убитых монахинь.

В эти смертоносные ночи их могилы одна за другой были осквернены, и это выглядело так, словно та, которая умерла накануне, выходила из земли и убивала следующую жертву. Эта безумная мысль возникла в уме матери Изольды в то утро, когда она, волоча на кладбище труп сестры Клеменции, увидела разрытую могилу сестры Эдиты, убитой накануне, – кучу земли возле могильной ямы и отпечатки испачканных кровью голых ног вокруг трупа несчастной Эдиты. Следы этих же ног, но испачканных глиной, вели к келье Клеменции. Изольда и Браганса похоронили Клеменцию, и вечером в сумерках Изольда стала следить именно за этой последней могилой, которая находилась в стороне от остальных и была хорошо освещена уже взошедшей на небе луной. Вдруг настоятельнице показалось, что могильный холм шевельнулся и на поверхности возникла струйка свежей земли, словно кто-то раскапывал его изнутри. Среди пятен света и тени Изольда разглядела сначала пальцы, потом ладони и запястья, край погребального покрова и рукав савана. А потом увидела лицо сестры Клеменции. Рот умершей был забит землей, волосы испачканы глиной, глаза широко раскрыты.

Та, кто раньше была Клеменцией, освободила из-под мешавшего ей покрова свои плечи. Последняя струйка песка высыпалась на поверхность, когда это существо выбиралось из могилы. Мертвая подняла глаза и взглянула на Изольду. Настоятельница с ужасом вспомнила, что бывшая Клеменция улыбнулась ей, открыв зубы, между которыми застряла земля. А потом, хромая, исчезла в темноте ночного монастыря.

В полночь сестра Браганса застонала во сне. Именно в этот момент Изольда услышала шаркающие шаги Клеменции на лестнице башни.

14

Легкие матери Изольды уже вдыхали больше углекислого газа, чем кислорода, и она задыхалась. Свеча горела так слабо, что от ее света осталась лишь оранжевая точка в темноте. Вот и этот огонек качнулся и погас. Фитиль с треском догорел, и тьма сомкнулась вокруг беззвучно плакавшей монахини.

Кто-то скребся в стену с другой стороны. Изольда задрожала от страха. Потом она снова услышала голос Брагансы. Теперь он был приглушен толстой стеной, но звучал гораздо ближе. Ощупывая рукой стену, послушница прошептала, как ребенок, который играет в прятки в темноте:

– Перестаньте убегать, матушка. Идите к нам. Мы все здесь.

На шепот Брагансы ответили, тоже шепотом, другие голоса. У матери Изольды волосы на затылке встали дыбом. Она узнала хихиканье сестры Сони, заикание сестры Эдиты, отвратительный скрип зубов сестры Марго и нервные смешки сестры Клеменции, чья жуткая посмертная улыбка до сих пор стояла у нее перед глазами. Двенадцать пар мертвых рук ощупывали стены одновременно с руками Брагансы.

Когда скребущие звуки приблизились к ней и замерли, старая замурованная монахиня перестала дышать, чтобы не выдать, где находится. Тишина. И тут Изольда услышала, как кто-то за стеной принюхивается к воздуху. В темноте снова прозвучал шепот Брагансы:

– Я чувствую тебя.

Новое принюхивание, более настойчивое.

– Ты меня слышишь, старая свинья? Я чувствую твой запах.

Изольда была готова застонать от ужаса, но подавила стон. Нет, Зверь, который завладел телом Брагансы, не чувствует ее запах. Иначе он не дал бы себе труда окликать ее.

Настоятельница изо всех сил цеплялась за эту мысль. Руки мертвых монахинь снова начали ощупывать стену. Мать Изольда поняла, что ее дыхание от нехватки воздуха стало хриплым. Этот хрип, который вырывается из ее груди, она не может подавить, и он ее выдаст. Слезы сожаления потекли по ее щекам. Мать Изольда сжала руки на собственной шее. И чтобы не выдать место, где находилась она и Евангелие от Сатаны, красные буквы которого слабо светились во мраке, она задушила себя собственными руками.

Часть вторая

15

Геттисберг, штат Мэн, наши дни

Полночь. Специальный агент Мария Паркс крепко спит. Она приняла сразу три маленькие розовые таблетки снотворного и запила джин-тоником, чтобы ослабить их горечь. Уже много лет она выполняет этот свой обряд – каждый вечер глотает дозу искусственного сна, лежа в постели и переключая телевизор с одной новостной программы на другую. Потом, когда изображения на экране расплываются перед ее глазами, а мозг начинает работать медленно и вяло, она гасит свет и старается не думать о видениях, которые вспыхивают в ее уме среди сна, как мгновенные фотографии на черном фоне. Главное – не думать. Не думать о молодой женщине со светлыми волосами, которой неизвестный мужчина распарывает живот на паркинге в Нью-Йорке, о бездомном бродяге, который лежит среди мусорных бачков, о мертвой девочке, которую испачканные кровью руки только что оставили на свалке в пригороде Мехико. Не думать о разрывающем уши нестройном хоре криков и всхлипываний, который начинает звучать в ее голове, когда она сжимает кулаки, чтобы уснуть. Она видит убийства точно передачи в прямом эфире и может лишь бессильно смотреть, как это происходит у нее перед глазами. Или, вернее, видеть их чужими глазами. Это и есть самое ужасное: если в момент, когда она засыпает, происходит убийство, Мария видит его глазами жертвы. И видит так подробно, что ей кажется, будто убивают ее.

Чтобы изгнать из ума эти зародыши ужаса, которые идут в наступление на ее мозг каждый раз, когда она гасит свет, Мария Паркс сосредоточивает свое внимание на воображаемой точке между бровями. Китайцы говорят, что именно через эту точку движутся потоки энергии. Это хороший способ заставить молчать голоса в своем мозгу. Как будто уменьшаешь звук радио, только в мозгу нет кнопки, которую можно нажать. Есть только точка между глазами, на которой Мария упорно сосредоточивает свое внимание, когда находится под действием снотворных, пока не теряет сознание. Потом она на несколько часов погружается в глубокий сон. Передышка продолжается несколько часов. Потом действие снотворного слабеет, и она начинает видеть во сне топоры и куски разрубленных тел, выпотрошенные животы и трупы детей. Мария Паркс, агент ФБР, специалист по составлению психологических портретов (теперь эту профессию называют «профайлер»), неутомимо идет по следу серийных убийц и каждую ночь видит во сне их преступления.

Призраки Марии – серийные убийцы, массовые убийцы и шальные убийцы.

Серийные охотятся за людьми своей национальности и убивают их одного за другим, выбирая жертвы одного и того же типа. Таким был Эдвард Соренсон, обычный отец семейства и скульптор-любитель, убивавший девочек-подростков. Он их похищал, душил, а потом лепил их статуи из скульптурной смеси. Так вел себя и Эдмунд Стерн, грузчик, который хранил в коробках из-под обуви целую коллекцию убитых им младенцев. У всех серийных убийц похожее прошлое – ревнивая мать, кровосмесительное насилие, побои, насмешки и придирки. Каждый день на ребенка проливаются потоки ненависти, и он впитывает в себя эту ненависть. Став взрослым, этот зверь начинает убивать тех, в ком видит отражения своих несбывшихся надежд, – блондинок, проституток, вышедших на пенсию учительниц, девочек-подростков или младенцев. В сущности, серийный убийца убивает собственное отражение, а жертвы – зеркала, которые он разбивает.

Второй тип – массовые убийцы. Они устраивают чудовищную и непредсказуемую резню, убивают человек десять сразу. Таким был Герберт Стокс, который внезапно начал распарывать животы беременным брюнеткам. Двенадцать молодых женщин за одну ночь, все в одном и том же квартале. Массовые убийцы подчиняются разрушительному порыву, который, как им кажется, приходит свыше. Это экзальтированные люди, уверенные, что слышат голос Бога.

Шальные убийцы – это психически неуравновешенные типы, которые стараются убить как можно больше людей в разных местах и за очень короткое время. Они пускаются в бешеный загул на один день и на рассвете следующего дня пускают себе пулю в висок.

Вот вроде бы все экспонаты музея убийц. Но в любой иерархии должен быть главный. В пригородной саванне и городских джунглях должен быть свой царь зверей. Такой идеальный убийца, царь убийц, которому должны были бы поклониться все другие убийцы, называется кросс-киллер, то есть убийца-путешественник.

Такие убийцы переезжают с места на место. Это хищники, которые меняют места охоты. Одно убийство в Лос-Анджелесе, второе в Бангкоке, и зима под солнцем на Карибах в одной из тех гигантских гостиниц, где собираются толпы туристов.

В ФБР считают, что убийца-путешественник – это серийный убийца, накопивший денег на путешествие вокруг света на самолете. Но это не так. Серийный убийца действует под влиянием порыва и убивает, чтобы погасить этот порыв. Это психопат, выполняющий привычный обряд, чтобы успокоиться. Он издевается над своими жертвами, он разрубает их на куски после того, как убил. Это напуганный когда-то мальчик, который теперь сам пугает других. Он оставляет после себя достаточно следов и легко попадается, потому что у него голова кружится от наслаждения своей местью. Кроме того, серийный убийца не любит переезжать с места на место. Это домосед, который убивает в своем квартале, паршивый пес, который перегрызает глотки овцам хозяйского стада.

А убийца-путешественник – странствующий пожиратель трупов, огромная белая акула, которая плывет по течению в поисках добычи. Он находится на вершине пищевой цепочки. Это хладнокровное существо, которое выбирает цели и контролирует свои эмоции. Он никогда не дает воли своим чувствам, он не слышит голоса и не подчиняется Богу. У него нет счетов, которые надо свести, нет желания взять за что-то реванш. Этот человек был единственным или старшим сыном в счастливой семье. Отец не насиловал его, мать не любила с той кровосмесительной нежностью, от которой у сына перекашиваются мозги. Никто его не бил. Он таким родился: над его колыбелью наклонялись не феи, а ведьмы.

Убийца-путешественник такой же сумасшедший, как серийный, массовый или шальной убийца. Но в отличие от них он знает, что он сумасшедший. Именно это острое ощущение того, что он не нормален, позволяет ему компенсировать свое безумие очень разумным поведением. Его сознание перекошено, но находится в равновесии. Он может быть вашим соседом, вашим банкиром или бизнесменом, который всю неделю спешит с одного самолета на другой, а по воскресеньям играет в теннис со своими детьми. Он – примерный член общества. Он не был под судом, у него есть хорошая работа, красивый дом и спортивная машина. Он путешествует для того, чтобы запутывать свои следы и наносить удар там, где его не ждут.

Если вы не подходите под образ жертвы, который создал себе серийный убийца, вы можете без всякого риска встретиться с ним, даже выпить с ним по чашке кофе или посадить его в свою машину на обочине безлюдной дороги и подвезти куда-нибудь. Но убийцу-путешественника – нет. Этот зверь ест тогда, когда голоден. А голоден он всегда.

Именно на поимке таких путешествующих хищников специализируется Мария. Тысячи километров в самолете, сотни ночей в гостиницах всех стран мира, тысячи часов в засадах на кладбищах или в сырых лесах. Десятки трупов и множество призраков. Вот любимая дичь Марии – женщина, которая плачет во сне, громко кричит и просыпается мокрая от пота, со слезами на лице каждый раз в одно и то же время – в четыре часа утра. Каждую ночь в этот час специальный агент Мария Паркс отказывается засыпать снова.

16

0:10. Мария дышит спокойно и ровно. Медикаменты поддерживают ее мозг в состоянии глубокого сна. Он словно окутан бесцветным туманом, внутрь которого не проникает ничего из внешнего мира. Сновидения еще не начались. Но тревожные образы, живущие в ее подсознании, уже пытаются проникнуть за химическую преграду, созданную снотворным. Так грязная вода поднимается из канализации по сточной трубе. Это видно по тому, как Мария едва заметно вцепилась пальцами в простыни, по ее дрожащим векам и морщинам на лбу. Скоро она перейдет в парадоксальную фазу сна – в тот его этап, на котором чудовища, живущие в ее подсознании, вырываются наружу.

Несколько образов уже всплыли на поверхность. Это серые картины, похожие на фотографии, в них еще нет эмоций. Нога, которая качается на поверхности волн между небом и водой, расплывчатое лицо, бутылочка с прокисшим молоком, брошенная возле плетеной колыбели, выбитые зубы и ярко-красные пятна на эмали умывальника. Понемногу эти куски складываются в одну картину и приходят в движение.

Вдруг у Марии перехватывает горло. Несколько капель адреналина попадают в ее кровь и растекаются по артериям. И вот ее дыхание становится чаще, пульс немного ускоряется, ноздри расширяются, голубые вены на висках наполняются кровью. Образы соединяются между собой и оживают. Скоро начнутся кошмары – такие правдоподобные, такие достоверные, что в них точно воспроизводятся даже запахи.

Мария вдыхает окружающий ее воздух. Запах шампуня с липовым цветом, оставшийся на ее подушке, исчез. Аромат благовонной палочки, которую она зажигает каждый вечер, чтобы прогнать запах холодного табака, испарился. Вместо них она ощущает запахи клубничной жвачки и дешевой косметики, которая пахнет ванилью и гранатовым сиропом.

Осязание во время этих кошмаров тоже очень острое. Головокружительное ощущение, что то, к чему ты прикасаешься, существует на самом деле. Она спускает одну ногу с кровати и касается ступней пола. Вместо тикового дерева, из которого сделан пол в ее комнате, нога касается шероховатой поверхности дешевого паласа.

И наконец возникает ощущение собственного тела. Странно, но Мария чувствует, что помолодела. Ее бедра похудели, колени стали более острыми, живот более круглым, а грудь сделалась меньше. Половой орган тоже сделался более узким, еще нетронутым.

Мария проводит пальцем по волдырю от комариного укуса, который чешется у нее под коленкой, и морщится от судороги в икре и подергивания в затылке. Ей очень хочется пойти в туалет, но боязнь встать подавляет это желание. Ей страшно до жути.

Началось: ее горло пересохло, желудок словно кто-то завязал узлом. Она открывает глаза. Перед ней не та комната, где она уснула, а другая – меньше, темнее и холоднее. Легкий сквозняк колышет хлопчатобумажные шторы, и они ударяются об оконные стекла. На фоне красного светящегося ореола, который окружает циферблат кварцевого будильника, видны округлые контуры чашки с ромашковым отваром. Она слышит ласковое бульканье пузырьков воздуха, который поступает из регулятора в аквариум, и жужжание мухи, которая бьется о стены.

С полки на Марию глядят сидящие в ряд фарфоровые куклы. Она видит, как их веки поднимаются и стеклянные глаза начинают сверкать в темноте. Их маленькие руки тянутся к ней. Между восковыми губами светятся острые зубы.

Пол несколько раз скрипит, словно что-то трется об него. Крышка ивового сундука приподнимается, и из его плюшевого нутра вылезают десятки пауков и скорпионов. Они начинают ползти к ней. Она стучит зубами от страха и сжимается в комок, подтянув колени к животу. Потом проводит руками по волосам и холодеет от другого ужаса: ее собственные волосы короткие, а эти длинные и густые. Тяжелые приятно пахнущие пряди приподнимаются над кожей головы, скользят между пальцами и снова падают на подушку. Куклы шепчутся в темноте. Скорпионы, цепляясь за одеяло, лезут на кровать. Вдруг Мария слышит мурлыканье кота, который притаился где-то в темноте. Комнату наполняет запах сардин и мусора. Кровь застывает у нее в жилах. Это мурлыкает Попперс, большой сиамский кот Джессики Флетчер, девочки-подростка, которая была убита двенадцать лет назад. В ту ночь ее отец мистер Флетчер сошел с ума и убил всю свою семью.

Глаза кукол мигнули и погасли. Пауки мягко упали обратно на пол, скорпионы вернулись в сундук для игрушек, он скрипнул и закрылся. Готово. Кошмар может начинаться.