Текст книги "Тайна темного подвала"

Автор книги: Патриция Вентворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 14

Энн проснулась на следующее утро со странным ощущением, будто во сне вспомнила что-то важное, но едва она открыла глаза, воспоминание покинуло ее. Интересно, куда прячутся забытые мысли? Может, это значит, что память ее не исчезла, а просто спит? Тогда, может быть, память внезапно проснется, и все забытое снова вернется!

В дверях появилась Томасина с подносом, и Энн подняла на нее сияющий взгляд. Но служанка укоризненно покачала головой:

– Что это вы смотрите, будто я вам подарок принесла!

Энн рассмеялась.

– Да, у меня именно такое чувство. – Она села, обхватив руками колени. – Ты веришь в предчувствия, Томасина? Сама я не могу точно сказать, верю или нет. А у тебя когда-нибудь бывало, чтобы ты проснулась поутру и поняла, что все плохое навсегда осталось позади?

Томасина поглядела на нее с жалостью.

– Не припоминаю такого. А если бы так случилось, то я бы не стала принимать это всерьез и уж тем более говорить об этом!

– Почему же?

Томасина поставила поднос.

– Не стала бы и все. И вам бы не советовала.

Энн снова рассмеялась.

– Но почему, Томасина, почему?

Отступив назад, Томасина остановилась, крепко сцепила руки и разразилась назидательной речью:

– Послушайте-ка меня, милочка! Бывают деньки, когда просыпаешься утром, и ни на что даже глядеть не хочется.

Тогда не грех и подурачиться, повеселиться немного. Но когда просыпаешься и тебе хочется аж выпрыгнуть из постели и плясать, даже еще не надев платья, – вот тогда-то и следует взять себя в руки. Попридержать свою прыть. Вот так, моя милая! Заболталась я с вами, а я и так припозднилась на пятнадцать минут с утренним чаем – растяпа Мэтти забыла вскипятить чайник. Ни с чем не поспеваю! Так что вы меня лучше не задерживайте, не то нам обеим не поздоровится.

Дверь за Томасиной захлопнулась, и Энн опять расхохоталась. Но отсмеявшись, ощутила легкий озноб. Энн проглотила чай и выпрыгнула из постели. Усталость, мучившая ее в последние дни, рассеялась, и она чувствовала, что готова смело встретить то, что таилось в грядущем.

Энн спустилась вниз. Посмотрев в окно, она убедилась, что денек выдался изумительный. А затем принялась думать, как его провести. День и в самом деле был прекрасный: лужайка тонула в солнечном свете, вдали по-осеннему золотились кроны берез, а чуть ближе полыхали малиновым и алым огнем азалии. Энн стояла у окна гостиной и представляла, как копается в саду – сажает в землю луковицы цветов. И вдруг поняла, что хорошо умела делать это в той, забытой жизни. Горькое чувство утраты охватило ее. Словно еще миг назад ее окружали родные стены, но вдруг какая-то неведомая сила перенесла ее в чужой, нелюбимый мир. Настоящее и прошедшее тяжело налетели друг на друга, словно рухнувшие скалы, и у Энн на секунду закружилась голова. А потом все прошло, и она перевела дух, но остались растерянность и недоумение.

После завтрака Энн вышла в цветник и снова занялась клумбой. Сад все больше и больше становился для нее убежищем. Здесь руки ее начали совершать привычные движения, мысли легко бежали по проторенным дорожкам.

Ничего, ее день придет – она обязательно вспомнит все, что забыла. В саду она обретала уверенность и силы ждать, набиралась терпения.

Примерно через час Энн вдруг ощутила, что в гармонию, царящую в ее душе, вкрался диссонанс. Чувство дискомфорта все росло и росло и наконец стало таким сильным, что Энн принялась оглядываться по сторонам, пытаясь понять, в чем дело. И заметила, за ней пристально наблюдает какой-то мужчина, стоявший в дюжине ярдов от нее.

Энн непроизвольно выпрямилась. Незнакомец, появившийся столь бесшумно, что Энн даже не услышала его шагов, стоял, облокотившись на садовую калитку. Стоял и улыбался. На первый взгляд – дешевый франт, с нагловатой ухмылкой.

– Если вам нужно в дом, то вам надо зайти с другой стороны.

Он ничего не ответил, продолжая улыбаться. Энн ощутила гнев, но он тут же сменился страхом. Сердце яростно забилось.

– Вы что-то ищете? – резко произнесла она.

Незнакомец вытащил сигарету и постучал ею о костяшки кулака.

– Как вы догадливы! – прозвучало в ответ.

Он говорил с едва уловимым акцентом. Но с каким, понять было невозможно.

– Если вы хотите попасть в дом, то он у вас за спиной, – снова заговорила Энн. – Если пойдете прямо по этой дорожке, увидите его.

– Чудесно! Жду не дождусь.

Однако он не тронулся с места. По-прежнему улыбаясь, он извлек из кармана коробок спичек и нарочито неспешно закурил. Какая-то необъяснимая сила будто пригвоздила Энн к месту, заставляя молча ждать, пока неизвестный заговорит. Он же не торопился – как следует раскурил сигарету, сделал несколько затяжек. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он наконец произнес:

– Нам с вами есть о чем побеседовать. И думаю, лучше с глазу на глаз.

Дурнота накатила на Энн тяжкой мутной волной. На несколько секунд она перестала понимать, что с ней происходит. Когда в голове прояснилось, она почувствовала, что стоит на прежнем месте, но совершенно обессиленная и на грани обморока. Лицо ее побелело. Незнакомец все это время говорил что-то, но до нее лишь едва слышно, будто эхо давнего прошлого, донесся конец его фразы:

– ..не знакомы…

– Мы с вами не знакомы, – повторила Энн.

Незнакомец неприятно рассмеялся.

– Да что вы говорите! – Это правда.

Всем сердцем она желала, чтобы это действительно было правдой!

Он сделал очередную затяжку.

– Ну, это по-вашему. А я могу вам сказать совсем другое. Я могу сказать… – Он замолчал, снова затянулся и выпустил длинную, вьющуюся струйку дыма. – Да, я думаю, вы прекрасно знаете, что я могу сказать.

Но она не знала. Представления не имела. Энн заглянула в собственную память, но в который раз увидела лишь черную тьму.

Незнакомец все дымил своей сигаретой, не отходя от калитки и не сводя от Энн наглого, самодовольного взгляда. Пересилив себя, девушка произнесла:

– Я с вами не знакома. Не знаю, кто вы, и знать не хочу. Прошу вас уйти.

Но он не обратил на ее слова ни малейшего внимания., погрузившись в какие-то собственные мысли.

– Ладно, сейчас я, так и быть, уйду, – решил он наконец, – но вы не забывайте, что нам известно, где вы.

Для вас имеется кое-какое задание. И не вздумайте болтать о том, что разговаривали со мной! Немедленно делайте то, что вам велено, и чтобы без фокусов! Поняли? – Он помолчал и добавил:

– Советую вам быть послушной девочкой.

Незнакомец повернулся и не оглядываясь зашагал прочь.

Когда он скрылся вдали, Энн опустилась на колени перед клумбой и принялась рыхлить землю, вынимая корешки. Ей нужно посадить луковицы. А значит, земля должна быть чистой. Нельзя же сажать тюльпаны поверх старых корешков резеды, львиного зева и льна – синего, как морс, вода. Ничего нельзя сажать поверх прошлогодних цветочных останков. Если землю не очистить, луковицы не приживутся.

– Энн склонилась над грядкой, но руки ее праздно лежали на коленях. Из глаз неудержимо текли слезы. Переведя .дух, она достала платок и вытерла лицо. И стала сажать луковицы. Весной расцветут…

Глава 15

Инспектор Фрэнк Эбботт поднял глаза.

– Вот, значит, как! – с искренней радостью в голосе произнес он.

Фрэнк уже собирался уходить, когда ему принесли визитную карточку. «Джим Фэнкорт…» – пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе, и поднялся со стула.

– Где он? Проводите его ко мне. Нет, подождите, я сам.

Десять минут спустя он снова появился в кабинете уже в компании Джима Фэнкорта.

– Вот практически и все, что я могу тебе рассказать, – заключил Джим. – Последний раз я видел ее, когда она поднималась на борт самолета. А потом приехал к тетушкам, а там вместо Энн совсем другая девушка, совершенно мне не знакомая. Ее тоже зовут Энн. Ну, что скажешь?

– Интересная история! – задумчиво протянул Фрэнк.

Джим кивнул.

– У этой второй Энн почти полная потеря памяти. Первое, что ей вспоминается, – лестница в темном подвале.

Она стоит на ступеньке, у нее кружится голова, она садится. А рядом оказалась та сумочка, о которой она мне рассказала. Справившись с головокружением, Энн подняла ее и обнаружила внутри электрический фонарик.

– А у твоей Энн был электрический фонарик?

– Не знаю… Не думаю. Я вообще не представляю, что у нее было с собой. К самолету она пришла с небольшим узелком. Не знаю, что в нем было, но сумочки у нее точно не было: когда я дал ей десять английских фунтов, она сунула их в вырез платья. Видимо, сумочку она купила позже, когда добралась сюда.

– Ты считаешь, там, в подвале, была ее сумочка?

Джим кивнул.

– Да. И вторая Энн тоже так думает. Ей эта сумочка была совершенно не знакома. Она не знала, что там есть деньги, – а там оставалось около десяти фунтов…

– Продолжай.

– Вот что произошло потом: Энн включила фонарик и увидела под лестницей тело мертвой девушки.

– Как она догадалась, что девушка мертва?

– По ране на голове – очень глубокой. И тело было холодным. Энн спустилась и пощупала пульс. Но его не было, Энн в этом полностью уверена. Убедившись, что девушка мертва, Энн решила выбраться из подвала. Погасила фонарь и дождалась, пока глаза привыкнут к темноте. Потом поднялась по лестнице и вышла в холл. Дверь была приоткрыта; Энн вышла и захлопнула ее за собой.

Затем по улице, где стоял дом, добралась до главного шоссе, а там села в автобус. Двумя остановками позже в тот же автобус зашла мисс Силвер.

Фрэнк вздернул бровь.

– Мисс Силвер?

– Да, мисс Мод Силвер. Болезненный вид Энн привлек ее внимание. Она вышла следом за ней на вокзале Виктория и заговорила с ней. Напоила ее там чаем, а взамен получила вот эту занимательную историю.

– И что говорит мисс Силвер?

– Мисс Силвер считает, что это правда. Немного поразмыслив, пока они пили чай, мисс Силвер посоветовала девушке отправиться в Хэйликотт, к моим теткам, и там дожидаться моего возвращения – или возвращения собственной памяти. Я появился там сегодня утром. Мои тетки, знаешь ли… – он наморщил нос, – в общем, старые девы!

Фрэнк выставил вперед ладонь.

– Погоди, погоди! Не так быстро. А как девушка узнала, куда ей надо ехать?

Джим прикусил губу.

– Прости. Мне показалось, что я успел рассказать тебе решительно все. Про сумку, фонарик и деньги ведь я уже сказал? Так вот, в ней лежало еще и письмо от моей тетки Лилиан – письмо с приглашением приехать в Хэйликотт.

Понимаешь, я сам написал теткам. Они с Харриет – особы старомодные, прожили в Хэйликотте всю жизнь – по крайней мере, большую ее часть. И я подумал, что лучше их заранее предупредить, поэтому направил Энн сначала к миссис Бердсток – это наша старая горничная. Оттуда Энн Должна была отправить мое письмо Лилиан и там же дожидаться ответа. Но ничего из этого она не сделала. То есть письмо-то она отослала, потому что ответ на него пришел туда, на Солткоутс-роуд. Но сама Энн там не появилась.

Не знаю, где и как она провела это время. А на третий день на Солткоутс-роуд явилась некая женщина, назвалась Энн и забрала письмо от Лилиан. Возможно, это и в самом деле была Энн, а может, и нет. Если это была Энн, то получается, в тот день ее в последний раз видели живой. И вот еще что: сумочка Энн – живой Энн, а не той бедняжки, убитой в подвале, – та сумочка, где лежали деньги… Нет, я все не правильно рассказываю, так я тебя только запутаю. Подожди минутку… У Энн, у живой Энн, той, которая сейчас в Хэйликотте, была с собой сумочка. Я хочу сказать, когда мисс Силвер увидела ее в автобусе. Это важная деталь, потому что раньше о сумочке говорила только сама Энн, та, которая жива, но ей кажется, что сумочка не ее;.

Что она принадлежала убитой девушке. Думаю, эту сумку Энн купила сразу после того, как прибыла в Англию. У нее с собой было мало вещей, и сумочки не было точно.

– Но ты не можешь утверждать, что сумка не принадлежит второй девушке?

– Нет, я точно ничего не знаю, я могу только предполагать. Мне такое предположение кажется довольно разумным.

– А какие именно предметы лежали в той сумочке?

– Носовой платок, письмо от моей тетки Лилиан, в среднем отделении – банкноты на сумму десять фунтов и немного мелочи в боковом кармашке. А еще – фонарик, который, по словам Энн, она достала, чтобы рассмотреть тело, а потом убрала обратно. Вот и все.

Фрэнк немного помолчал.

– А эту бусинку ты нашел в подвале дома на Лайм-стрит?

– Да, Лайм-стрит, тридцать семь.

– И ты уверен, что она из тех бус, которые были на шее у Энн?

– Послушай, я ни в чем не уверен. Если бы мы были в России, то ни о какой уверенности и речи не могло бы быть – там каждая вторая девушка носит такие бусы. Но поскольку мы в Лондоне… – Он развел руками. – Разве ты не видишь – все складывается одно к одному. Шарик из русских бус оказался на полу в подвале пустого дома. А сам пол до того места, где стояли доски, тщательно подмели и вымыли. Говорю тебе, в том подвале убили девушку. И я хочу знать, кто это сделал! И почему.

Глава 16

В Чантризе Джим появился на следующее утро. Харриет встретила его равнодушно, Лилиан же – бурей эмоций.

Улучив минуту, когда Энн осталась одна, Джим шепнул:

– Мне нужно с вами поговорить. Наденьте шляпку и выходите. Мы идем прогуляться, – добавил он, когда Лилиан вернулась в комнату.

– О! – удивилась та, а затем затараторила:

– Ну, это не слишком удобно, даже весьма неудобно, но если хотите… только лучше все-таки после ленча!

– После ленча меня здесь не будет. Я заехал на часок повидаться с Энн. И мы с Энн хотим пройтись. Вдвоем.

– Ах вот как! – На лице Лилиан появилось сердитое и обиженное выражение. – Ну конечно, вы можете поступать как вам угодно.

Джим обернулся к Энн.

– Одевайся и выходи, хорошо?

– Ты всегда точно знаешь, кто именно тебе нужен, верно? – ядовито ввернула Лилиан. – Никогда никаких сомнений!

Энн поспешила уйти. Сзади раздался голос Джима, но слов было не разобрать. Прихватив пальто и шарф, она вернулась в комнату. Лилиан что-то писала, Джим глядел в окно. В воздухе витал тяжкий осадок ссоры. Услышав ее легкую поступь, Джим обернулся, они вместе вышли на улицу. Не проронив ни слова, они зашагали через сад, все дальше и дальше, до самого конца, потом через калитку с низкой перекладиной к пустынному косогору. Когда сад остался позади, Джим наконец повернулся к Энн:

– Вот самое лучшее место для секретных бесед. Просто идеальное. Терпеть не могу дверей и стен. И кустов с деревьями тоже не люблю – мало ли что там за ними! Конечно, лучше всего разговаривать на скалистом пике или в лодке среди открытого моря. Но здесь тоже неплохо.

Если даже Джима и терзали какие-то сомнения в правдивости Энн, то ее присутствие окончательно их развеяло.

Она молча шла рядом, но молчание это не было напряженным. Это было скорее даже уютное молчание, полное взаимопонимания, возможного только между друзьями.

Оно несло с собой покой и умиротворение. Даже когда Джим заговорил, Энн ничего не ответила, ожидая продолжения. Глаза ее смотрели мимо, на склоны холма, покрытые побуревшей травой, и на деревья вкруг дома. До этой минуты Джим и сам не знал, что именно ей скажет, но вдруг решение пришло само собой, простое и ясное.

Она должна знать все, что известно ему.

– Вчера я ездил к мисс Силвер.

– Да?

Всего лишь одно слово, но именно так оно должно было Прозвучать в ее устах, обращенное к нему.

– Мы нашли тот дом.

– О… – даже не произнесла, выдохнула она.

– Пол в подвале кто-то подмел и вымыл, но доски, стоявшие в углу, он трогать не стал. А я их передвинул.

Вот что лежало за ними. – Джим протянул руку. На ладони его лежала бусинка, маленькая синяя бусинка, знак убийства…

Энн взглянула ему в глаза. Что-то неуловимое проскользнуло между ними.

– У нее были такие бусы, – еле слышно произнесла Энн.

– Вы их видели?

– Да. У нее на шее. Нитка порвалась… – Взгляд ее устремился в прошлое, в подвальный мрак.

Она как наяву увидела себя, в ее руке фонарик, шарики бус мерцают под его лучом…

– Да, я видела эти бусы в подвале, правда видела, – повторила Энн.

– Вы точно в этом уверены? – настойчиво переспросил он.

– Да, вполне. – По телу ее пробежал озноб. – На шее у нее были бусы, но нитка порвалась…

– Мы были там с мисс Силвер. Дом кто-то сдает в аренду, вместе с мебелью. Его старая хозяйка умерла. Помните, как вы спустились в подвал – из холла влево или вправо?

– Не знаю, – Энн покачала головой. А потом вдруг явилось воспоминание:

– Не знаю, как я спускалась, но поднималась… дверь была справа. Лестница, а потом дверь… наполовину открытая… но в холле темно. Между мною и наружной дверью стоял столик, мне пришлось обойти его. Дверь из холла тоже приоткрыта… Я вышла и захлопнула ее. Перед собой увидела темную улицу, но в дальнем конце светилось множество огней. Я пошла на свет.

И села в первый подошедший автобус.

Джим напряженно хмурился.

– Вы не помните, как попали в дом? Вас кто-то впустил?

Энн опять покачала головой.

– Ничего такого я не помню… – Она помолчала. – Если бы я кого-то видела, я бы вспомнила его?

– Не знаю.

– Мне кажется, вспомнила бы. Поэтому я не думаю, что видела кого-то в том доме. Наверное, мы были там вдвоем – я и убитая девушка. Если же там был кто-то еще, то почему он не пришел и не убил и меня? Нет, я думаю, дом был пуст.

Джим тоже так считал, однако оставил это соображение при себе.

– Из скольких ступенек состояла подвальная лестница? – спросил он, немного помолчав.

Энн, все это время не отводившая взгляда от его лица, прикрыла глаза и зашевелила губами. «Должно быть, она считает ступеньки», – решил Джим. Она и в самом деле снова сидела на лестнице с фонариком в руке, ожидая, пока перестанет кружиться голова. Шесть ступенек вниз, а там – пол и тело девушки… мертвое тело… шесть ступенек. А сколько ступенек до выхода от того места, где она сидела, стараясь побороть страх, невероятный ужас от ощущения, что она здесь одна с мертвой девушкой? Поднималась она дольше, чем спускалась. Энн открыла глаза и снова взглянула на Джима:

– От того места, где я находилась, шесть ступенек вели вниз, а вверх – тоже шесть или семь. Не могу точно сказать.

– Ничего, это и так довольно точно.

Воцарилось долгое молчание. Энн почувствовала сильную слабость и опустошенность, будто только что отдала Джиму все, что у нее было.

– А ту девушку вам не приходилось видеть раньше? – внезапно проговорил Джим.

– Нет, никогда ее не видела. По крайней мере, мне так кажется… Я не помню.

Он снова нахмурился.

– Как же, черт возьми, вы влипли в такую историю?

– Не знаю. Не помню. – Энн чуть подалась к нему. – Вчера кое-что произошло.

– Что же?

– Приходил какой-то человек… Я сажала луковицы, подняла глаза, а он там, стоит, опираясь на калитку, и курит.

– И что было дальше?

– Я решила, он заблудился. Он стоял там и улыбался.

Закурил сигарету. Потом сказал… – Энн вновь охватил тот непереносимый ужас, в который поверг ее вчерашний незнакомец. Все потемнело перед глазами. Она вытянула руку, и Джим подхватил ее. Только тогда, ощутив тепло его ладони, она поняла, как холодны ее собственные пальцы – холодны, словно лед. Его тепло вернуло ей силы. Джим Увидел, как смертельно побледнело ее лицо. Но вдруг ее Щеки, губы снова ожили, наполнились красками. И его охватило удивительное чувство, словно эта девушка – часть его родного дома.

– Энн… Энн, вы в безопасности… Вы дома. Не надо, Энн… дорогая!

На мгновение она прильнула к нему. Потом произнесла сконфуженно:

– О, простите, я не хотела! Ох, какая я глупая! – Глаза ее наполнились слезами. Все еще опираясь на него, она достала из кармана платок и вытерла лицо. – Не знаю, что это со мной. Он… он напугал меня, даже не знаю почему.

– Напугал? Что он вам сказал?

– Сказал, что нам надо поговорить, но лучше с глазу на глаз. А я… мне стало нехорошо, вот как сейчас, – сама не знаю почему. Я испугалась. Он меня напугал. Я ответила, что никогда его не видела, а он засмеялся. Стоял там и курил… Заявил, будто я знаю, что он может сказать… – на этих словах голос ее упал до шепота. – Но я не знала, не знала! Я ничего не понимала. Думаю, поэтому я так испугалась. Если бы только я могла вспомнить – не важно, что именно, – мне не было бы так страшно.

Так бывает, когда проснешься ночью и не можешь понять, где ты.

Энн снова почувствовала, как рука Джима обнимает ее, и, дрожа, прижалась к нему.

– Продолжайте, – произнес он.

– Осталось немного. Я сказала, что не знакома с ним.

Я его не знала и не хотела знать. И попросила его уйти. А он ответил… – лицо ее опять побелело, пальцы судорожно сжали плечо Джима. Но голос звучал по-прежнему спокойно:

– Он ответил: «Ладно, сейчас я, так и быть, уйду, но вы не забывайте, что нам известно, где вы». И добавил, что у него есть для меня какое-то задание. И что я не должна никому рассказывать о нашем разговоре, а когда получу приказ – должна буду все немедленно исполнить.

«Советую вам быть послушной девочкой!» – кинул он напоследок, повернулся и ушел. – Энн секунду помолчала и добавила тихим, торопливым шепотом:

– Не знаю, о чем он говорил, но это привело меня в ужас!

Джим глубоко задумался, крепко стиснув ее руку и почти не осознавая этого. Это стальное пожатие в другое время причинило бы ей боль, но в ее теперешнем состоянии было настоящим спасением.

– Так вы не помните того человека? – снова заговорил Джим.

– Нет, совершенно не помню. Мне не верится, что я была с ним знакома.

– Тогда почему он с вами так разговаривал?

– Не имею ни малейшего представления.

Джим глянул на нее из-под нахмуренных бровей. Раньше Энн каждый раз принималась гадать, чем рассердила его. Но теперь, неведомо как, она поняла, что за этой суровостью кроется глубокое сочувствие и все растущий интерес к ней.

– Послушайте! – отрывисто произнес Джим. – Мне совсем не хочется вас здесь оставлять, но я не вижу иного выхода, по крайней мере пока. С вами ничего не случится, если будете делать то, что я скажу. Так вот, слушайте. Вы должны держаться ближе к дому и не отходить далеко от садовника Кларка. И никаких прогулок в одиночестве – слышите?

– Да, слышу, но…

– Никаких «но»! Делайте, как я велел, и тогда вам нечего опасаться. Тогда – полная безопасность! Вы же не хотите нарваться на неприятности? Я пока не в силах вас защитить, потому что слишком мало знаю. Я должен выяснить, кто вы, как оказались замешанной в эту историю и как вас спасти. А вы должны мне помочь. Во-первых, делать то, что я велел, то есть всегда держаться рядом с людьми, которые смогут в случае чего прийти на помощь. А во-вторых, если вы что-нибудь вспомните – не важно что, – немедленно звоните мне. Думаю, память к вам в конце концов вернется. Не напрягайтесь, не старайтесь вспомнить. Это не поможет. Но если вдруг что-то всплывет – я должен сразу же об этом узнать. Вот телефон, если позвоните по нему, меня отыщут в течение двух часов. – Джим отпустил ее руку и принялся писать что-то на листке, вырванном из потертого блокнота. – Эти люди всегда будут в курсе того, где я и что делаю. С ними можете говорить свободно.

– С любым, кто подойдет к телефону?

– Да. Можете звонить в любой момент, там всегда кто-нибудь будет. И обращайтесь за помощью только к ним.

Здесь никому ничего не рассказывайте. Лилиан вполне безобидна, но она глупа. А Харриет… Да они обе очень хорошие, но ума у них, вместе взятых, не больше, чем на три пенни. Поэтому им – ни слова! Это понятно?

– Да. – В этом коротком ответе звучало не просто согласие, а твердое обещание. И Джим ему поверил.

– Прекрасно. Тогда идем домой. У меня не так много времени.

«Много времени… – внезапно содрогнувшись, про себя воскликнула Энн. – О нет, у нас совсем немного времени!»

Впоследствии ей пришлось пожалеть, что она не сказала этого вслух.