Текст книги "Огненное колесо"

Автор книги: Патриция Вентворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Инспектор Крисп побежал к телефону, чтобы позвонить в отдел загса в Лентоне и попросить просмотреть регистрацию браков в июле 1931 и 1932 годов.

Когда он ушел, Фрэнк Эббот остался стоять у очага. Он внимательно наблюдал за мисс Сильвер, чье внимание было, похоже, поглощено платьицем маленькой Джозефины, которое лежало у нее на коленях.

Улыбка, с которой Фрэнк наблюдал за ней, ни за что бы не появилась на его лице и не выдала бы его, если бы они не были одни в комнате. Эта улыбка очень точно отражала чувства, которые мисс Сильвер вот уже много лет вызывала у него. Это была странная смесь восхищения, уважения, радости и еще чего-то, похожего на благоговение. Очень многие удивились бы, если бы заметили выражение его лица, от которого смягчились черты, а голубые глаза потеплели. Правда, в его улыбке можно было увидеть и легкую иронию. Фрэнк спросил:

– Ну и как?

Мисс Сильвер очень серьезно посмотрела на него.

– Что именно вы хотите знать?

– Вашу реакцию на резкие изменения в показаниях Кастелла. Сначала он подставляет нам Джона Хиггинса по полной программе, а потом врывается, как «всегда готовый оказать помощь» бойскаут, сообщает, что его жена Энни против этих обвинений, и предлагает вместо Хиггинса Флоренс Дьюк. Что вы об этом думаете?

Она не отрывалась от вязания.

– А что вы об этом думаете?

– То, что я сказал Криспу. Мне кажется, что блестящая идея заключалась в том, чтобы подставить Джона Хиггинса и отвлечь следствие от «Огненного колеса», – полагаю, что это основная цель, – а также превратить убийство в преступление на почве ревности. А Энни Кастелл не захотела с этим мириться и вмешалась весьма активно, возможно, даже пригрозила чем-то. Возможно, она что-то знает, а может, и не знает, но, как я считаю, она чем-то пригрозила Кастеллу, если он не оставит в покое Джона Хиггинса – ее родного племянника. Также вполне вероятно, что она любит Эйли.

Мисс Сильвер наклонила голову:

– Я тоже так думаю.

– О том, что касается Эйли, или обо всем?

Обо всем. Но сцена, описанная Кастеллом, вряд ли произошла так, как он нам рассказал. У него и его жены не было времени на обсуждение всей этой истории с женитьбой Люка Уайта в тот промежуток, когда он покинул эту комнату и когда вернулся обратно, особенно в том случае, если миссис Кастелл была в таком расстроенном состоянии, как он описал. Фрэнк согласился:

– Да. Возможно, у них уже раньше было несколько сцен по поводу Хиггинса. Когда Кастелл вернулся после разговора с нами, жена могла предъявить ему ультиматум: или он перестает подставлять Джона, или она расскажет нам все, что знает. Кастелл быстро сориентировался, договорился с ней и прибежал сдавать Флоренс Дьюк. Кстати, что вы о ней думаете?

Мисс Сильвер задумчиво произнесла:

– Она была по-настоящему потрясена.

– Вы имеете в виду – перед убийством?

Да. Я сразу это заметила. Сначала я подумала, что она слишком много выпила, но потом пришла к выводу, что в ее состоянии было нечто большее, чем влияние алкоголя. Когда мисс Херон рассказывала мне обо всех кузенах, я спросила о том, случилось ли что-нибудь, что могло расстроить миссис Дьюк. Она как будто испугалась и ответила: «Да, мне так кажется, но я не знаю что». Затем она рассказала, что встретила миссис Дьюк на лестнице перед самым обедом. Миссис Дьюк попросила посмотреть, нормально ли она выглядит, и добавила, что с ней «случилось что-то ужасное». Джейн Херон поинтересовалась, может ли она ей чем-то помочь, но миссис Дьюк ответила, что никто ничего не сможет сделать. Затем добавила: «Так всегда бывает: когда попадаешь в трудную ситуацию, должна выбираться из нее сама». – Мисс Сильвер замолчала и кашлянула. – Надо сказать, что мисс Херон сообщила, что миссис Дьюк высказывалась более резко по этому поводу.

Фрэнк Эббот рассмеялся:

– Скажите, как!

Мисс Сильвер произнесла ровным голосом, словно читая цитату:

– «Ты вляпываешься в серьезную историю и тебе, черт побери, приходится самой из нее выбираться – никто не сможет это сделать за тебя». После чего она сказала: «О боже, зачем я только приехала сюда!» Я снова расспросила мисс Херон об этой сцене, и она мне повторила все слово в слово. Я бы сочла ее вполне надежным свидетелем.

Фрэнк присвистнул.

– Похоже, Кастелл был прав и в том, что касается женитьбы, и в предположении, что Флоренс даже не предполагала, что столкнется здесь с обворожительным Люком. Начинает казаться, что у нее был припадок безумия и она его прикончила. Может быть, мотивом стала Эйли…

Мисс Сильвер кашлянула.

– Нет никаких свидетельств того, что она знала об отношении Люка Уайта к Эйли.

Он нахмурился:

– Нет никаких свидетельств и того, что она не знала об этом. Считается, что знания такого типа витают в воздухе, не так ли? Она могла видеть, как мужчина смотрит на Эйли. Разве этого недостаточно для ревнивой женщины? Очень уж надуманной кажется история, которую она рассказала о том, что пошла в заднюю часть дома, чтобы посмотреть на милую старую семейную кухню. Я думаю, что она пошла туда, чтобы встретиться с Люком, а если они встретились, то, скорее всего, поссорились. Он мог поддразнить ее, рассказав об Эйли. Я полагаю, существует множество способов довести женщину с горячей кровью до состояния аффекта, в котором и можно совершить убийство.

Все это время мисс Сильвер спокойно вязала. Теперь она слегка кашлянула.

– Когда она взяла нож? Если по дороге в его комнату, то она уже собиралась убить его. Мне кажется, что это было бы слишком неожиданным после пятнадцати лет разлуки. С другой стороны, если она начала с ним ссориться в его комнате, а затем, дойдя до состояния неконтролируемого гнева, пошла в столовую и взяла нож, то что в это время делал Люк Уайт? Стоял в холле и ждал ее? Если так, то он мог видеть ее, когда она выходила из столовой с ножом в руке. На ней было надето довольно облегающее тонкое платье, и нож спрятать было некуда. Если его убили там, где он был найден, то она должна была стоять позади него на нижней ступеньке лестницы. Вспомните, в медицинском свидетельстве сказано, что удар был нанесен сверху вниз. Если его нанесла женщина, то она должна была стоять выше него в момент нанесения удара. Можете ли вы придумать какие-либо обстоятельства, которые способны привести к такому положению относительно друг друга: она на нижней ступеньке с ножом в руке, а он всего в полуметре, повернувшись к ней спиной?

Фрэнк сказал:

– Они могли спускаться по лестнице – другой возможности я не представляю. Послушайте, мы не обязаны верить ее рассказу о том, что она пошла в заднюю часть дома. Предположим, что она вообще не ходила в его комнату. Допустим, что он пришел к ней. Они поругались. Она пошла за ним по лестнице и ударила его ножом, стоя на нижней ступеньке.

Мисс Сильвер кашлянула.

– А когда она взяла нож? Вы хотите сказать, что она взяла его с собой, когда пошла спать?

Он сделал вид, что сдается.

– Уважаемая наставница! Я сдаюсь, и вам придется просветить меня. Что же на самом деле произошло?

Она посмотрела на него со снисходительным укором и в течение некоторого времени продолжала молча вязать. Затем назидательно произнесла:

– Я не способна поверить в то, что он был убит там, где его нашли. Как вы уже сказали, он мог быть там убит только в том случае, если спускался по лестнице вместе с убийцей, слегка отстававшим от него. Это предполагает преднамеренность убийства, так как нож уже должен быть у убийцы. Но кто способен задумать убить человека в таком людном месте? Вполне можно было предвидеть, что при крике или звуке падения все в доме проснутся. Убийце, скорее всего, не удалось бы скрыться незамеченным. Я действительно совершенно не могу поверить в то, что Люк Уайт был убит в холле. Тогда, если его убили где-то в другом месте, могла ли Флоренс Дьюк сама, без чьей-либо помощи, перетащить его туда, где он был найден? Не говоря уж о том, что в таком случае остался бы кровавый след. Можете ли вы найти какую-нибудь причину такого поступка?

Фрэнк покачал головой.

– Нет, не могу.

Мисс Сильвер продолжала развивать тему:

– Ревнивая женщина, только что всадившая в мужчину нож в приступе ярости, не смогла бы перенести тело с одного места на другое. Миссис Дьюк – крепко сбитая женщина, она вполне способна сдвинуть тело. Но какой у нее был для этого мотив? Женщина в таком возбужденном состоянии либо может остаться возле тела, совершенно не осознавая происшедшего, либо должна как можно быстрее покинуть место убийства.

Фрэнк кивнул.

– Флоренс Дьюк и была обнаружена возле тела в отрешенном состоянии, – отметил он.

Мисс Сильвер резко сказала:

– Ее не было возле тела, когда Эйли спустилась вниз.

– Она услышала, как девушка спускалась, и проскользнула в столовую. Когда Эйли ушла в гостиную, она подумала, что может незаметно пройти наверх, но на это времени у нее не оказалось. Эйли вышла из гостиной и обнаружила Флоренс с кровью на руках.

Мисс Сильвер сказала тихим упрямым голосом:

– Это все равно не объясняет, как труп оказался в том месте, где его нашли.

Крисп резко открыл дверь, вошел в комнату и захлопнул за собой дверь. Он выглядел возбужденным и довольным.

– Итак, миссис Кастелл сказала правду: Люк Уайт и Флоренс Дьюк зарегистрировали брак в отделе регистрации актов гражданского состояния в Лентоне 7 июля 1931 года. Так что мы сейчас позовем ее сюда и расспросим.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Флоренс Дьюк села на стул лицом к инспектору Криспу и к окну, из которого падал бледный свет. Фрэнк Эббот изучающее глядел на нее – взгляд его был холоден и циничен. Флоренс Дьюк – женщина крупная, сильная. Он подумал, что если бы она захотела, то вполне сумела бы перенести тело. Но мисс Сильвер права – зачем ей это надо? В то же время она упорно придерживалась мысли, что кто-то переместил тело Люка Уайта. А если это так, то зачем ему это было нужно? На этот вопрос существовал только один ответ – Люк Уайт был убит в таком месте, которое может выдать преступника. Предположим, что этим местом была комната Флоренс Дьюк. Эту идею Фрэнк быстро отверг. Невозможно поверить, что она протащила тело по коридору и вниз по лестнице, не разбудив мисс Сильвер, которая имела кошачий слух и спала вполглаза, когда занималась расследованием. Он вспомнил, что комната миссис Дьюк была рядом с ее комнатой, поэтому мысль, показавшаяся сначала вполне гениальной испарилась.

Он снова внимательно посмотрел на Флоренс Дьюк. Крисп перечитывал ее первоначальные показания, поэтому у Фрэнка было время понаблюдать за ней. Когда-то Флоренс была хорошенькой девушкой. Правда, она принадлежала к тому типу, который грубеет еще в молодости. Он подумал, что ей слегка за сорок. Хорошие волосы, хорошие глаза, хорошие зубы. При взгляде на нее возникало отдаленное и мимолетное воспоминание о леди Мэриан, которая не очень обрадовалась бы такому сравнению. Цвет лица, довольно красный, когда у нее все в порядке, сейчас отдавал синевой. Ужасная одежда: слишком тесная, слишком яркая, слишком короткая. Короткая синяя юбка. Сложно связанный джемпер, который своим оттенком не соответствовал цвету юбки, дешевая пластмассовая брошь, приколотая к нему спереди.

Крисп положил бумагу, которую читал перед этим.

– Это ваши показания, миссис Дьюк.

– И что с ними?

Она произносила слова в своей обычной замедленной манере. Фрэнк вполне мог представить, что этот голос имел свою притягательную силу – сам голос и эта замедленная манера говорить. Она должна была очень неплохо выглядеть за стойкой бара в «Георге» в 1931 году.

Крисп постучал по столу.

– Вы называете себя миссис Дьюк. Это ваша настоящая фамилия?

– Это фамилия, под которой я родилась.

– Но вы замужем, не так ли?

– Теперь нет.

– Вы хотите сказать, что вы разведены?

– Нет, мы расстались.

– Какова ваша официальная фамилия?

– Это мое личное дело. Он оказался плохим человеком, поэтому я вернула себе свою прежнюю фамилию. Я имела на это право.

Крисп постучал чуть сильнее.

– Ваша настоящая фамилия Уайт?

Лицо ее побледнело, а потом вновь посинело с такой силой, что это вызвало беспокойство. Крисп резко спросил:

– Вы зарегистрировали брак с Люком Уайтом в отделе регистрации актов гражданского состояния в Лентоне 7 июля 1931 года?

На ее лбу появились капельки пота. Она покраснела до корней волос. Постепенно лицо начало бледнеть, лишь на щеках остались тёмные пятна. Она произнесла:

– Вы узнали об этом.

– Убитый был вашим мужем?

– Мы были женаты, как вы и сказали. Но это не продлилось и шести месяцев. Он оказался плохим человеком.

Крисп нахмурился:

– Все это меняет ситуацию, вы же это понимаете, миссис Уайт?

Она резко воскликнула:

– Не называйте меня так!

Он слегка пожал плечами.

– Вы можете называть себя как угодно. Тот факт, что Люк Уайт был вашим мужем, ставит вас в совершенно другое положение, отличное от того, которое было, когда мы считали, что вы не знакомы. Я полагаю, вы это понимаете. Если бы вы не были с ним знакомы, то у вас не было бы никакого мотива для того, чтобы хотеть убрать его. Но он был вашим мужем, – плохим мужем, с ваших слов, – значит, у вас был довольно веский мотив. Я хочу вместе с вами снова просмотреть ваши показания и должен предупредить, что все ваши ответы будут записаны и могут быть использованы против вас.

Фрэнк Эббот отошел от очага и опустился в кресло у края стола. Он достал карандаш и блокнот и приготовился записывать.

Мисс Сильвер продолжала вязать, низко опустив руки на колени и глядя на Флоренс Дьюк, которая сидела молча. Красивые темные глаза смотрели на инспектора Криспа с некоторым вызовом. Фрэнк Эббот подумал: «Она явно боится, но вполне может устроить спектакль».

Крисп взял со стола показания и просмотрел их до конца страницы.

– Вот. Вы сказали, что не раздевались, и привели ряд причин, объясняющих это. Вы начали думать о старых временах, вы привыкли засиживаться допоздна, не думали, что сможете уснуть, если ляжете в постель. А может быть, вы ждали, когда все в доме успокоятся, чтобы вы могли спуститься вниз и повидаться с мужем?

Флоренс продолжала молча смотреть на него. Он выждал минуту, а затем сказал:

– Вам нет необходимости отвечать, если вы не хотите. Но мы установили, что вы были единственным человеком в доме, кто не раздевался. Все остальные были в постелях и спали. Вы не разделись, потому что собирались спуститься вниз и пройти в комнату мужа, не правда ли? Может быть, вы заранее с ним договорились…

Она разлепила губы и произнесла только одно слово:

– Нет.

Что-то похожее на удовлетворенную ухмылку промелькнуло на лице Криспа. Она заговорила и практически признала, что спускалась вниз поговорить с Люком Уайтом. Он продолжал допрос:

– Но вы спустились вниз, чтобы поговорить с ним?

Совершенно неожиданно она взорвалась:

– И что в этом плохого?

– О, ничего, совершенно ничего. Он ведь был вашим мужем. Вы дождались, когда все уснули, и спустились вниз повидаться с ним. В этом нет ничего плохого. Только в своих показаниях вы утверждали, что искали спиртное и что-нибудь почитать. Значит, это не было правдой?

Она сказала сердито:

– Но мне действительно хотелось выпить.

– Однако вы спустились вниз для того, чтобы повидаться с мужем.

Она воскликнула:

– Но он мне муж! Я давно с ним рассталась! Я спустилась поговорить с Люком Уайтом!

– Я так и думал! А потом вы поссорились. Она резко сказала:

– Это ложь! Его там не было! Крисп спросил удивленно:

– Что?

Флоренс кивнула:

– Очень приятно думать, что есть что-то, чего вы не знаете. Его там не было.

Он сердито посмотрел на нее. Прежде чем он смог что-либо сказать, мисс Сильвер спросила:

– Ради бога, миссис Дьюк, скажите, как вы узнали, в какую комнату нужно идти?

Флоренс повернула голову – похоже, она впервые осознала, что в комнате присутствует мисс Сильвер. Она сказала, потеряв всю заносчивость:

– Я спросила Эйли, где он спит. Ну, не совсем так, вы же понимаете, ей бы это показалось странным. Я спросила ее, сколько спален в доме и кто какие занимает.

Рука Фрэнка Эббота быстро двигалась по бумаге. Крисп постукивал карандашом. Он нетерпеливо сказал:

– Это не имеет значения! Вы сказали, что пошли в комнату Люка Уайта и что его там не было.

Она покачала головой:

– Нет, его там не было.

– Вы уверены, что попали в нужную комнату?

– Да. Там только одна комната – напротив кухни.

– Как долго вы там оставались?

– Я не знаю. Я подумала, что он вот-вот придет. Оглядевшись, решила, что лучше подождать на кухне. Ну а дальнейшее вы знаете. Я прошла в кухню, выпила пару бокалов шерри – бутылка стояла на разделочном столике.

– Когда туда пришел Люк Уайт?

Она покачала головой.

– Он не пришел. Мне надоело ждать, и я пошла в холл, как уже вам говорила. Он лежал там с ножом в спине, а та девушка выходила из гостиной. Я пошла посмотреть, жив ли он, и испачкала руки. Потом Эйли закричала, и все сбежались.

Инспектор продолжал задавать вопросы, но больше ничего от нее не добился. Она спустилась вниз повидаться с Люком Уайтом, но не встретилась с ним. Она не видела его до тех пор, пока не увидела лежащим мертвым в холле. Она не брала нож и не пользовалась им. Она не убивала Люка Уайта.

В конце концов Крисп ее отпустил. Он наконец удовлетворился тем, что получил, но был раздражен из-за того, что не добился большего. Несколько раз проткнув карандашом промокашку, он сломал кончик карандаша и сказал:

– Это точно сделала она. Это не может быть никто другой.

Фрэнк взглянул на него, оторвавшись от своих аккуратных стенографических записей, и произнес голосом диктора Би-би-си:

– Я не знаю.

Инспектор вытащил из кармана нож, резко высвободил лезвие и начал затачивать сломанный карандаш.

– Конечно, она не Кастелл! Это должен быть Кастелл, ведь так? – Он хрипло рассмеялся. – Никакие замены не приемлются!

Мисс Сильвер кашлянула и негромко спросила:

– Скажите, инспектор, есть ли какие-нибудь новости об Эле Миллере?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Джереми и Джейн возвращались из Лондона. Это был один из тех серых дней, когда облака нависают слишком низко, а пар от земли струится им навстречу. Начинал сгущаться туман. Они проехали через Клифф сразу же после четырех и выехали с другой стороны, увидев и услышав море. Джереми смотрел направо, высматривая, как и в прошлый раз, два столба, отмечавших въезд в Клифф-Хаус. Когда они появились, попорченные погодой и разрушающиеся – один, увенчанный орлом, а второй с разбитой птицей, он притормозил.

– Я везу тебя выпить чаю с Джеком Чэллонером.

Джейн испуганно воскликнула:

– Зачем?

– Он мой приятель. Я позвонил ему, и он сказал, чтобы я привез тебя к чаю. Вот так.

– Почему ты меня не предупредил?

– Не знаю. Я не хотел, чтобы ты отказалась. Это обветшалый старый дом, но мне бы хотелось, чтобы ты его увидела. Джек хороший парень.

– Не здесь ли остановился инспектор Эббот?

– Да. Не думаю, что он сейчас здесь. В любом случае мы не являемся подозреваемыми.

Они миновали столбы и ехали по длинной запущенной дороге, которую обрамляли низкорослые, побитые ветром кусты со сплетенными ветвями. Дом, к которому они подъехали, был мрачным и неприветливым: он выглядел таким же запущенным, как и подъездная дорога.

Старик дворецкий впустил их в ледяную пещеру холла, провел их через него и вдоль коридора к небольшой комнате, в очаге которой горел огонь, шторы были задернуты, а две керосиновые лампы излучали много света, тепла и… запаха. Рыжеволосый молодой человек с довольно плоским веснушчатым лицом выбрался из потертого кресла и похлопал Джереми по плечу.

– Привет-привет! Как поживаете, мисс Херон? Очень мило с вашей стороны, что вы приехали сюда. Я очень тоскую здесь, когда остаюсь один. Фрэнк гоняется за убийцами, и я не думаю, что он вернется к чаю. Поэтому вы с Джереми, возможно, спасете мой вечер. Вы любите пончики? У Мэтьюса они всегда есть, потому что он сам их любит. Эти лампы жутко воняют, не находите? Боюсь, что в этом виноват я. Мэтьюс всегда просит меня не включать их сильнее, а я всегда забываю, и они начинают ужасно пахнуть. Конечно, этот дом требует, чтобы на него потратили около десяти тысяч фунтов. Здесь ничего не менялось в течение уже многих лет. Мой прапрадедушка женился на богатой наследнице, но разорился, играя в карты с принцем-регентом, и с тех пор ни у кого из нас не было ни гроша. Он истратил каждый фартинг из ее наследства. Зато повеселился, пока были деньги!

Говоря это, Джек расставлял стулья. В том стуле, который достался Джейн, была сломана пружина. Ковер выглядел давно не чищенным, но, возможно, это был результат долгого использования и обветшания. Джейн подумала, как тоскливо иметь на шее такой дом. Джек Чэллонер, похоже, мирился с этим, но она посочувствовала его будущей жене.

Как будто прочитав ее мысли, он рассмеялся и сказал:

– Так что все, что нам нужно, – это еще одна богатая наследница. Только мне придется держать ее подальше от этого места, пока не будет поздно идти на попятный. Ни одна девушка в здравом уме не взвалит на себя эту обветшавшую старую руину. Я хочу сказать, что она должна быть по уши влюблена в хозяина, ведь так? А я не тот человек, в которого девушки безоглядно влюбляются. Послушайте, хотите я вам покажу, насколько все здесь запущено? Джереми сказал, что ему хотелось бы увидеть, но я не могу представить почему.

Джереми все еще стоял у камина, глядя на огонь. Теперь он оглянулся и сказал:

– Это все рассказы моего деда. Его матушка рассказывала ему разные истории о твоих родственниках. В ее времена это был сэр Хамфри Чэллонер – где-то в сороковые годы девятнадцатого столетия. Мне бы хотелось увидеть семейные портреты.

– Хорошо. Но тогда нам лучше пойти сейчас, а то будет совсем темно. – Он повернулся к Джейн. – А вы? Может быть, вам лучше остаться у огня? Можно я буду называть вас Джейн? Я знаю Джереми практически всю жизнь.

Ему было почти столько же лет, сколько Джереми, но он выглядел моложе и напоминал Джейн большого дружелюбного щенка.

Они прошли через промозглый холл в совершенно холодную столовую, заставленную ужасной викторианской мебелью. Над массивным буфетом висел портрет сурового джентльмена с бакенбардами.

– Это старый Хамфри, – сказал Джек Чэллонер, – какие истории приписывала ему твоя прабабушка? Он был моим прадедушкой.

Джереми медленно сказал:

– Он лишил своего сына наследства, не правда ли?

– Да, своего старшего сына Джеффри. Неприятный семейный скандал. Джеффри пошел в своего деда, того парня, который разорил семью: прожигал жизнь, потом был замешан в каких-то делах с контрабандой, ну а потом его убили. После этого все родственники свободно вздохнули, а мой дед Джон унаследовал титул и вот этот дом.

Джереми сказал:

– Мой дед говорил, что его мать часто рассказывала ему о Джеффри.

Джек Чэллонер рассмеялся:

– Не сомневаюсь! Боюсь, что именно Тавернеры совратили его с пути истинного. По всем параметрам «Огненное колесо» было прибежищем контрабандистов. Наверху есть портрет Джеффри. Хотите посмотреть?

Они поднялись наверх по широкой лестнице. Джек Чэллонер нес большой подсвечник с витой ручкой и свечами, которые, похоже, стояли в нем еще с довоенных времен, так как были покрыты пылью и изрядно пожелтели. Возможно, что серебро канделябра не чистилось с тех же пор. Джек со смехом постучал по нему.

– Всего лишь шеффилдская работа, а то бы его давно продали.

Джейн быстро сказала:

– Все равно он может стоить довольно дорого. – Потом замолчала и, покраснев, пояснила: – У моего деда был антикварный магазин.

– Это капля в море. Тут нужна богатая наследница.

Они продолжали подниматься по лестнице. На улице еще было светло, но этот свет никак не мог осветить темные углы. Портрет Джеффри Чэллонера действительно висел в очень темном углу – «паршивую овцу» убрали подальше от посторонних глаз. Джейн подумала, приходил ли сюда кто-нибудь, чтобы на него посмотреть. Возможно, его мать, когда еще была жива.

Джек Чэллонер поставил подсвечник на стол, достал из оттопыривавшегося кармана спички, зажег пять выцветших свечей и осветил портрет.

– В этом углу ничего не видно даже утром. Вот почему я принес с собой эту штуковину, – объяснил он. – Ну, вот наша «паршивая овца». Естественно, портрет был написан до скандала, когда Джеффри исполнился двадцать один год, – запечатлели совершеннолетие наследника.

Свечи осветили молодого человека в охотничьем костюме с ружьем под мышкой и со связкой фазанов. Яркие, радужные перья птиц были тщательно прорисованы. Джеффри Чэллонер смотрел на них с полотна – очень гордый, симпатичный молодой человек, у ног которого лежал весь мир. Случайный выстрел в темноте, который впоследствии стал избавлением для семьи, был еще впереди.

Джек Чэллонер сказал:

– Если вы хотите найти фамильное сходство, то у вас ничего не получится. Рыжие волосы появились в семье с появлением в ней моей бабушки, и теперь, возможно, мы никогда от них не избавимся. У нее было восемь дочерей – и все как морковки.

– Нет – сказала Джейн, – совершенно никакого сходства.

И когда она произнесла это, то поняла, что это неправда. Было сходство, и очень сильное, но это было не то сходство, которого она ожидала. Она посмотрела на Джереми и быстро отвела глаза. Если представить его с удлиненными волосами и небольшими бакенбардами, одеть в такую одежду, которая изображена на портрете, то можно подумать, что это он позировал. Она почувствовала такое напряжение, что боялась посмотреть на него снова.

Джек Чэллонер сказал как бы в подтверждение ее мыслей:

– Он больше похож на Джереми, а не на меня.

Они спустились вниз и угостились пончиками, лежавшими на потрескавшемся блюде из вустерского фарфора, и выпили чаю из устрашающего викторианского чайника, который, возможно, служил еще рыжеволосой леди Чэллонер и ее восьми рыжим дочерям.

Когда они попрощались и медленно поехали назад по длинной подъездной дороге, Джереми произнес:

– Обветшалый старый дом, да?

– Кошмарный дом! Мне жаль Джека. Джереми рассмеялся:

– Не надо его жалеть. Он не унывает, да и бывает там очень редко.

Джейн тоже рассмеялась:

– Ну и как, женится он на богатой наследнице? Он не похож на такого человека.

– Не женится. Он влюблен в Молли Пембертон. Очень хорошая девушка. У нее нет ни пенни, но они оба не придают этому значения. Он приехал сюда только потому, что кто-то хочет устроить здесь санаторий, или сиротский приют, или что-то еще. Здешний морской воздух очень полезен. Он советуется с адвокатами и пытается принять решение о продаже дома.

Джереми остановил машину точно между двумя высокими столбами на выезде.

– Джейн, я хочу поговорить с тобой. «Огненное колесо» наводнено констеблями и нашими родственниками, поэтому лучше сделать это здесь. Когда ты собираешься выйти за меня замуж?

Он отпустил баранку и взял ее руки в свои. Она не выдернула их, но их напряженность выдавала ее упрямство.

– Я никогда не говорила, что вообще выйду за тебя замуж.

– А это нужно говорить?

– Да, нужно.

– Тогда скажи это!

– Джереми, оставь эту мысль!

– Скажи это! Джейн, дорогая, ну скажи!

Его голос странно действовал на нее, когда так изменялся. Неожиданно куда-то исчезли дружеские чувства к нему. Ужасный, нарушающий все поток эмоций унес ее куда-то. Через секунду она окажется в объятиях Джереми, и если он ее поцелует, то она скажет все, что он от нее потребует. Она вырвала у него руки и забилась в угол.

– Нет, нет!

– Джейн!

Она оттолкнула его.

– Нет, нет, ни за что!

– Почему?

– Кузен и кузина не должны вступать в брак.

– Я тебе не кузен.

Он говорил вполне спокойно, но казалось, что голос его грохочет, как гром среди ясного неба. Странное ощущение, вызывающее головокружение, куда-то делось. Она заморгала и воскликнула:

– Что?! Джереми повторил:

– Я не твой кузен.

– Почему ты так говоришь?

– Я расскажу тебе. Я собирался это сделать. До сих пор у меня не было такой возможности. Устройся поудобнее, прекрати меня отталкивать и расслабься.

Джейн немного успокоилась. Джереми обнял ее за плечи. Здесь, за столбами, было довольно темно. Дорога на Клифф была темной и пустынной. Она повторила вопрос:

– Почему ты не мой кузен?

– Потому что я вовсе не Тавернер. Моим дедом был сын Джеффри Чэллонера. Вот почему я хотел, чтобы ты увидела тот портрет. Даже я заметил, что похож на него.

– Ты ужасно похож на него.

Он рассмеялся.

– Я должен был бы быть сэром Джереми Чэллонером, а эти старые руины были бы на моей шее. Джеффри был старшим сыном.

– Джереми, как захватывающе!

Мне рассказал об этом мой дед. Помнишь, он был одним из близнецов – Джоном. Так вот, старый Джереми Тавернер умер в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году. Его жена, Энн, прожила еще три года. Она и словом не обмолвилась, когда был жив ее муж, но вот что она рассказала моему деду Джону незадолго до своей смерти. Джеффри Чэллонер часто захаживал в «Огненное колесо». Он был совершенно необузданным, вечно в долгах, ввязался в дела контрабандистов – частично ради развлечения, частично потому, что хотел заработать достаточно денег, чтобы сбежать с Мэри Лейберн. Она была дочерью сэра Джона Лейберна, принадлежавшего к тому семейству, на которое сейчас работает Джон Хиггинс. Они были помолвлены. Но старый Чэллонер и сэр Джон разругались на почве политики и разорвали помолвку. Это привело к тому, что Джеффри сорвался. Лейберны отослали Мэри к строгой тетушке в Лондон, но Джеффри последовал за ней, и они тайно обвенчались. Энн Тавернер с уверенностью рассказала моему деду о женитьбе. Она видела свидетельство, но забыла название церкви. «Одна из этих больших лондонских церквей», – так она ему сказала. Итак, где-то через шесть месяцев после этого Джеффри был вынужден бежать во Францию: ранил человека из береговой охраны, и его опознали. Они с Мэри запланировали, что, когда шум уляжется, он вернется и заберет ее. К сожалению, раненый охранник умер – не сразу и, вполне возможно, не от этой раны. Но Лейберны настаивали на том, что это он. Им хотелось держать его подальше от страны. Был выдан ордер на его арест. Это означало, что Джеффри нельзя вернуться. А Мэри Лейберн ждала ребенка. Она пришла к Энн Тавернер и сказала, что не может больше это скрывать. Она не смела рассказать своим родным, что была замужем, – в сороковые годы девятнадцатого столетия отцы были суровыми. Она была застенчивой, скромной девочкой и боялась, что отец убьет ее.

– Что произошло? Быстро рассказывай.

Энн Тавернер рассказала все Джереми, а тот послал сообщение Джеффри во Францию. В темные безлунные ночи они перевозили грузы довольно регулярно. Джеффри сообщил, что приедет со следующей оказией – через три недели, и чтобы Мэри как-то продержалась до тех пор. Когда придет время, Энн должна будет сообщить Мэри, а той нужно выскользнуть из своей комнаты, когда все будут спать, и прийти в «Огненное колесо». Похоже, что никто из них не подумал, что это не так-то просто, но я полагаю, что бедная девушка никогда раньше не выходила из дома ночью, да еще одна. Она пришла в гостиницу совершенно испуганная и расстроенная, и Энн боялась того, что может произойти. К тому же она сама ожидала рождения своего шестого ребенка. Получилось так, что этот ребенок родился около полуночи. В доме находилась повитуха – кузина Энн Тавернер, которой можно было доверить тайну Мэри. Около девяти часов они услышали доносившиеся из-за скалы звуки выстрелов. Кто-то выследил или выдал контрабандистов, и их поджидала береговая охрана. Джеффри Чэллонер был смертельно ранен, а Джереми Тавернер и один из его людей унесли его в потайной ход к «Огненному колесу», где он и умер на руках Мэри. Это доконало бедную девочку. Она преждевременно родила ребенка и к утру умерла. С помощью повитухи Энн удалось выдать ребенка за близнеца собственного ребенка. Ее ребенком была девочка Джоанна. Она была бабушкой Джона Хиггинса, а ребенком Чэллонера был мальчик – мой дед Джон.