Текст книги "Огненное колесо"

Автор книги: Патриция Вентворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Миссис Бридлинг покинула комнату с явным сожалением. Она и не помнит, что могло ей понравиться больше. Но, как и все хорошее в жизни, эта встреча быстро закончилась. Когда-то в воскресной школе они пели псалом, в котором были слова:

Всегда летящие, всегда уходящие.

Земные радости не длятся долго.

Она с сожалением вспомнила эти строки. Все закончилось, но ей будет что рассказать мистеру Бридлингу, когда она вернется домой. Пройдя через дверь между кабинетом Кастелла и гостиной, миссис Бридлинг села, чтобы подождать, когда они закончат допрашивать Джона Хиггинса. После продолжительных раздумий она отказалась от мысли пойти на кухню и повидаться с Энни Кастелл. Во-первых, она была одета во все самое лучшее, а поскольку Энни на кухне и наверняка очень занята, то это вряд ли будет выглядеть по-дружески, если она не поможет ей. Она не из тех, кто будет стоять в сторонке и смотреть, как другие работают. Однако риск посадить пятна на свое лучшее платье был слишком велик. В гостиной не было никого, она выбрала кресло поудобнее и уселась, настроившись на долгое ожидание.

Джон Хиггинс в это время находился в кабинете и сидел, опираясь обеими руками о колени. Его светлые волосы непослушно торчали вверх, а голубые глаза серьезно смотрели на инспектора. Фрэнк Эббот подумал: «Солидный и надежный парень. Будем надеяться, что он не убийца. Совсем не тот тип человека, который способен нанести удар ножом в спину. Если, конечно… Предположим, что тот парень схватил Эйли, а Джон Хиггинс натолкнулся на них, когда они боролись. Нет, так не пойдет. Было хорошо известно, что за нож был использован. Это один из ножей, висевших над камином в столовой. Кто бы им ни воспользовался, его еще нужно было оттуда достать. Вряд ли он валялся где-то в холле, чтобы случайно попасться кому-то под руку».

В это время Джон Хиггинс отвечал на вопросы инспектора:

– Да, я пришел прошлой ночью, чтобы повидаться с мисс Эйли.

Крисп крутил в руках карандаш:

– Миссис Бридлинг рассказала вам, что у девушки была ссора с Люком Уайтом?

– Да. Я пошел, чтобы сказать мисс Фогерти, что она должна утром покинуть дом. Это совершенно неподходящее для нее место. Мы собираемся пожениться, и я ей сообщил, что она может пожить у миссис Бридлинг, пока я все подготовлю.

– Она поставила вас в известность о том, что ключ от ее комнаты пропал?

От гнева молодой человек покраснел до корней своих светлых волос.

– Да. Я посоветовал ей пойти к мисс Херон и попроситься переночевать в ее комнате.

Колючие темные брови Криспа приподнялись:

– Вы знакомы с мисс Херон? Она ваш друг?

Джон Хиггинс ответил:

– Я был уверен, что она разрешит Эйли остаться у нее.

Крисп несколько раз проколол карандашом промокашку.

– Вы говорили с мисс Фогерти достаточно долго, это так?

– Да, мы поговорили..

– Как долго?

– Затрудняюсь ответить.

– Час?

Джон Хиггинс покачал головой:

– Нет, не так долго.

– "Полчаса?

Еще одно медленное покачивание головой.

– Скорее четверть часа, но не могу утверждать с полной уверенностью.

– И где вы разговаривали?

– Эйли стояла у окна в своей комнате.

– А вы?

– Внизу, под ним.

– Вы уверены, что она не впустила вас в дом?

Голубые глаза смотрели прямо на него.

– Она бы никогда этого не сделала, а я бы никогда не попросил.

– Это не ответ. Она впустила вас в дом прошлой ночью?

– Нет, она этого не делала.

– Вы в этом уверены?

Джон Хиггинс произнес твердым и ровным голосом:

– Прошло пять лет с тех пор, как я в последний раз переступил порог этого дома, до моего сегодняшнего прихода.

– Почему?

Он ответил точно так же, как в конторе Джона Тейлора:

– Это мое личное дело.

Крисп помахал в его сторону карандашом:

– Не может быть никаких личных дел в происшествии с убийством. Миссис Кастелл ваша тетя, не так ли? Почему вы с ней поссорились?

– Я не ссорился с тетей Энни.

– Тогда с Кастеллом. В чем причина вашей ссоры?

– Я не ссорился с ним. Мне просто не нравится его общество. А он вам скажет, что не любит мое общество. У нас у каждого свой путь.

Крисп нетерпеливо поерзал в кресле:

– Мы отошли от темы. Вы знаете, что прошлой ночью здесь был убит человек, бармен Люк Уайт?

Джон Хиггинс кивнул:

– Новости такого типа распространяются очень быстро.

– Вы поссорились с этим человеком, не так ли?

– Я не ссорился с ним.

– Даже после того, что рассказала вам миссис Бридлинг?

Мышцы рук, лежавших на коленях, напряглись, а костяшки пальцев побелели. Джон Хиггинс сказал спокойным глубоким голосом:

– Он был нечестивцем. Эйли не должна была находиться с ним под одной крышей. Я бы забрал ее отсюда после наступления дня.

Крисп повторил последние слова:

– После наступления дня. А что было прошлой ночью? Вы примчались сюда сразу же после разговора с миссис Бридлинг. И вы хотите сказать, что Эйли Фогерти не впустила вас в дом?

– Я уже ответил вам.

– И вы послали ее к мисс Херон и больше ее не видели?

– Больше я ее не видел.

– Вы думаете, что она осталась у мисс Херон?

– Конечно, так и было.

Крисп снова сделал несколько небольших выпадов карандашом:

– Тогда как вы объясните тот факт, что она оказалась в холле, одетая в ночную рубашку, а недалеко от нее лежал Люк Уайт с ножом в спине?

Кровь бросилась в лицо Джона Хиггинса. Он вскочил на ноги и стоял, крепко ухватившись за край стола.

– Эйли, – начал он. Его голос сорвался. Он снова попытался заговорить. Теперь кровь отлила от его лица, и он стал пепельно-бледным.

Мисс Сильвер положила вязание на пол около своего стула и встала. Когда она дотронулась до его руки, он повернулся и посмотрел на нее – в глазах застыл ужас. Она сказала мягким подбадривающим голосом:

– Вам нет нужды беспокоиться, мистер Хиггинс. С Эйли все в порядке.

Его взгляд стал на мгновение пустым.

– В порядке…

– С ней все в порядке, мистер Хиггинс. С ней ничего не случилось, совершенно ничего.

Он сказал, запинаясь:

– Она была внизу… с тем типом…

– Она услышала шум, спустилась вниз и нашла его. Конечно, это было потрясением, но с ней самой все в порядке.

В какой-то момент Фрэнк Эббот почувствовал восхищение поступком мисс Сильвер. Когда она ощущала необходимость успокоить человека, то без сожаления могла пожертвовать очком в своей игре. Так она только что и поступила, чем очень досадила инспектору Криспу, который сказал с сердитой ноткой в голосе:

– Я думаю, мисс Сильвер, что лучше предоставить это мне. У нас нет никаких свидетельств, подтверждающих показания Эйли Фогерти. Я бы даже сказал, что вы не имели права повторять их.

Мисс Сильвер посмотрела на него со спокойным упреком:

– Ради бога, извините, инспектор!

Ничто не могло быть более уместным в данный момент, чем эти слова, однако почему-то инспектор Крисп почувствовал, что воротник его рубашки слишком тесен и что он не совсем точно знает, что делать с руками и ногами. Подобные ощущения накатывали на него, когда он был подростком, а это было довольно давно. Он надеялся, что больше никогда их не испытает, но в те мгновения, когда ему пришлось выдержать взгляд мисс Сильвер, они дали о себе знать. Он испытал значительное облегчение, когда она снова повернулась к Джону Хиггинсу, тихо кашлянула и сказала доверительным голосом:

– Вам действительно не стоит беспокоиться об Эйли. Мисс Херон все время находится с ней. Они вместе убирают в комнатах. – После этого она села на свое место и снова занялась вязанием.

Воротник рубашки инспектора Криспа снова приобрел нормальный размер. Он почувствовал срочную необходимость самоутвердиться и сказал резким голосом:

– Сядьте, Хиггинс! Эйли Фогерти утверждает, что услышала шум и спустилась вниз. Если это верно, то шум, возможно, был произведен убийцей. Предположим, что в гостиной было открыто окно. Я не говорю, кто его открыл или по какой причине. Я не говорю, что это была Эйли Фогерти, но это могла быть и она. Я не говорю, что кто-то пробрался в дом этим путем, но вы прекрасно понимаете, что это могло произойти. И вы сами можете понять, что это могли быть и вы. Эйли Фогерти заметили, когда она выходила из гостиной, а в холле на полу лежал убитый Люк Уайт. Она вполне могла закрывать окно за вами.

Джон Хиггинс покачал головой.

– Я не входил и не выходил, – сказал он. Крисп сделал резкий выпад своим карандашом:

– В гостиной было обнаружено окно, не закрытое на защелку.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Было еще много задано вопросов и получено ответов, но результат оставался прежним. Обдумывая каждое слово, Джон Хиггинс продолжал утверждать, что где-то около одиннадцати часов он стоял под окном Эйли Фогерти и разговаривал с ней около пятнадцати минут, а затем пошел домой. Ни тогда, ни в течение последних пяти лет он не переступал порога «Огненного колеса». Он ни разу за последние двадцать четыре часа не видел Люка Уайта и не разговаривал с ним.

Когда его отпустили, Крисп сказал нравоучительным тоном:

– Можете не сомневаться, что все было так, как думаю я. В комнате окно, не закрытое на защелку. Вон там. – Он указал на дверь, ведущую в гостиную. – Все остальные окна были заперты, а это нет. Кастелл утверждает, что проверил их все, когда запирал дом на ночь.

Фрэнк Эббот рассеянно смотрел на свои начищенные до блеска ботинки.

– Я не думаю, что стоит доверять свидетельствам Кастелла, – изрек он.

Крисп вполне добродушно кивнул:

– О да. Но вы здесь находитесь для того, чтобы найти что-нибудь против Кастелла, ведь так? Он скользкий тип, и, является он британским подданным или нет, на нем ясно написано, что он иностранец.

Фрэнк сказал:

– Космополит, если вы хотите быть вежливым, или полукровка, если не хотите. Отец-португалец и мамаша-ирландка. Родившийся более или менее случайно где-то в лондонских трущобах и выросший в Марселе, где его родители держали что-то вроде меблированных комнат.

Мисс Сильвер кашлянула:

– Это объясняет тот факт, что некоторые обороты его речи зачастую похожи на французские.

Крисп хмыкнул.

– Как легко создать плохую репутацию! – сказал он. – Вы не вправе повесить Кастелла за то, что его мать была тем, кем была. Может, он и связан с этим делом по контрабанде наркотиков, с которым вы так носитесь, но по этой причине он постарается не связываться с таким делом, как убийство. А мотив? Кроме того, они крепко держались друг друга, как воры.

Фрэнк Эббот улыбнулся:

– Вы это сказали – они держались друг друга, как воры. Вы никогда не слышали о том, что жулики иногда ссорятся?

Когда Джон Хиггинс вышел из кабинета, он прошел через гостиную в холл. Уже пять лет он не был здесь, но прекрасно ориентировался. Он заглянул за ширму у двери в столовую, увидел, что там никого нет, и начал подниматься по лестнице.

На площадке посередине лестницы он остановился и прислушался. До него донесся звук голосов. Он постучал в дверь комнаты, в которой прошлой ночью ночевал Джереми, и вошел.

Эйли и Джейн Херон застилали постель на старомодной кушетке. Джереми сидел за столом и что-то писал. Эйли вскрикнула от удивления. Побледнев, она осталась стоять там, где была, и не попыталась подойти к нему даже тогда, когда он позвал:

– Эйли!

Она только затаила дыхание и подвинулась ближе к Джейн. Наступила кратковременная напряженная тишина. Тишину нарушил Джереми:

– Привет! Полагаю, вы уже слышали?

Джон кивнул.

– Полиция послала за мной и миссис Бридлинг. Похоже, мы с ней оба были здесь в прошлый вечер. Как и все остальные. – Он повернулся к Джейн. – Мисс Херон, я должен поблагодарить вас за помощь Эйли. Эта мисс Сильвер, что находится внизу с полицией, сказала мне, что вы присматриваете за Эйли. – Он положил свою руку на руку девушки. – Идем в столовую. Мне есть что сказать тебе, а тебе есть что сказать мне.

Они прошли в столовую, которая при свете дня была похожа на мрачную пещеру. Свет попадал в нее только с одной стороны – через два высоких окна, расположенных напротив двери. Темные панели поглощали свет. Очаг еще никто не убирал, и зола от поленьев, сожженных накануне, шевелилась от сквозняка, проникавшего через трубу.

Но очаг, даже потухший, обладает притягательной силой. Джон и Эйли подошли к нему и стояли, слегка отодвинувшись друг от друга. За ними загораживала дверь в холл ширма, оклеенная картинками, вырезанными из старых газет и журналов. Картинки были цветные и черно-белые, но выцветшие за последние сто лет под покрывавшим их глянцем, приобретшим янтарный цвет. Эта ширма служила для защиты комнаты от суровых сквозняков, которые гуляли по дому, когда входная дверь была открыта. Правда, от нее было мало пользы. Холодный поток воздуха проходил по комнате, причем казалось, что он исходит то от очага, то от окон, то от загороженной ширмой двери.

Джон Хиггинс не замечал этого, но Эйли дрожала, как под порывами ветра. Она выглядела довольно хрупкой, стоя там и протянув дрожащие руки к холодному очагу. Он обнял ее.

– Эйли, дорогая, в чем дело? Он не обидел тебя? Скажи!

Она молча стояла в его объятиях, не шевелясь, как будто пыталась сдержать дрожь и не прижиматься к нему. Она отрешенно ответила:

– Он не обидел меня. Он был мертв, когда я спустилась. Они думают, что его убила я.

– Эйли, что заставило тебя спуститься?

Он почувствовал, что она начала дрожать и силилась сдержать дрожь. Она напоминала животное, от страха притворяющееся мертвым. Но ей нечего было бояться рядом с ним.

Он прижался щекой к ее волосам:

– В чем дело? Чего ты боишься? Я должен знать, иначе я не смогу тебе помочь. Скажи мне, моя милая. Ты пошла к мисс Херон, как я велел тебе?

– Да… – слово было больше похоже на вздох, чем на звук.

– Тогда почему ты там не осталась? Эйли, я же велел тебе там остаться.

Ее голова была низко опущена, и он не мог видеть ее лицо. Теперь она подняла голову и внимательно посмотрела на него:

– Ты знаешь…

– Я?

– Ты… позвал меня…

– Эйли!

– Ты пришел под окно и посвистел. Я услышала твой свист и пошла в свою комнату. Когда я выглянула из окна, ты заворачивал за угол дома…

Он прервал ее:

– Эйли, о чем ты говоришь?

Она снова повторила то, что сказала, как ребенок, затвердивший урок:

– Ты пришел, насвистывая. Когда я увидела, что ты заворачиваешь за угол дома, я спустилась вниз. Я собиралась открыть одно из окон в гостиной и сказать, чтобы ты шел домой, но в холле был он – он был мертв. Джон, зачем ты это сделал?

Он поднял большие руки и положил ей на плечи:

– В чем дело, дорогая, что заставило тебя так думать обо мне? Неужели ты думаешь, что я посмел бы до тебя дотронуться, если бы мои руки были обагрены чьей-то кровью? Нет и нет, не надо так думать! Не буду отрицать, что во мне проснулся гнев, когда миссис Бридлинг рассказала мне все, но, слава богу, в тот момент Уайта не было рядом. Не то чтобы он не заслуживал хорошей трепки, ведь он ее заслужил, и, если бы я с ним встретился, он бы ее получил. Но не нож в спину, дорогая, – даже и не думай! Пусть это тебя не беспокоит, потому что я не способен на это, несмотря на то, что я был в ярости. Я не отрицаю, что врезал бы ему и вряд ли бы сожалел потом об этом. Слуга Господа не должен драться, но бывают случаи, когда трудно сдержаться – я этого не отрицаю. Но не ножом и не в спину. У тебя нет никаких причин бояться, что я могу сделать что-то подобное.

Незаметно его тепло, его голос подействовали на нее. И она заговорила уже гораздо спокойнее:

– Почему ты вернулся?

– Я не возвращался, дорогая, не возвращался.

– Я слышала тебя. Он мрачно сказал:

– Ты слышала, как кто-то насвистывал ту же мелодию. Возможно, это был кто-то, кто хотел, чтобы ты спустилась вниз, но это был не я. После того как я с тобой попрощался, я пошел прямо в Клифф и оставался там. Я знал, что у мисс Херон ты будешь в безопасности ночью, и собирался прийти за тобой утром. Зачем мне было возвращаться?

– Это… был не ты?

– Нет, дорогая.

Он снова обнял ее, и на этот раз она прижалась к нему и подставила лицо для поцелуя. Через некоторое время Джон попросил:

– Расскажи мне все, дорогая. Ты сказала, что видела кого-то, кто заворачивал за угол дома, и подумала, что это я. И собиралась открыть мне одно окно в гостиной и сказать, чтобы я шел домой. Ты открыла окно?

– О, нет, Джон. – Ее затрясло. – Он был там, в холле – он был мертв.

Он пытался согреть ее, прижав покрепче к себе.

– Ты не ходила в гостиную? Она ответила:

– Я была там.

– Зачем?

– Не знаю. Я сказала инспектору, что там должны были остаться напитки и что я хотела найти что-то, что бы помогло Люку. Я даже не знаю, правда ли это. Действительно не знаю. Я просто сказала так, но я не знаю, думала я так или нет. Я не могла рассказать ему, что видела тебя, когда ты заворачивал за угол дома, и хотела сказать, чтобы ты шел домой. Я не могла сказать ему это.

– Ты должна была сказать ему всю правду, милая.

Она заплакала. Слезы наполняли темно-синие глаза и стекали по щекам.

– Нельзя рассказать то, чего не знаешь. Я была слишком напугана, чтобы понять, почему я не рассказала. Я подумала о напитках, но я подумала и о тебе, находящемся там, и хотела увидеть тебя. А затем я вдруг подумала, что это сделал ты, и очень испугалась, и не стала открывать окно. Я пошла назад и, увидев его там, мертвого… – Она прижалась к нему, всхлипывая.

– Ну-ну, дорогая, не начинай снова. Ты сейчас же пойдешь со мной, как я и говорил. Миссис Бридлинг присмотрит за тобой до нашей свадьбы, а затем я буду сам присматривать за тобой.

При этих словах она отстранилась от него, вытирая глаза рукавом своего рабочего халата:

– Джон, я не могу!

– Эйли…

Она покачала головой.

– Нам все время не хватает рабочих рук. Я не могу, пока в доме находятся все эти люди. Мисс Херон помогает мне. – Она неожиданно улыбнулась и снова промокнула глаза. – Она просит называть ее Джейн, потому что мы станем кузинами, если я выйду за тебя замуж.

Он снисходительно спросил:

– А ты собираешься за меня замуж, Эйли? Она улыбнулась, потом улыбка исчезла, но вскоре вернулась.

– Но только после всех этих событий в доме. Теперь мне нет необходимости уходить из дома, насколько я понимаю. Со мной все будет в порядке. Я боялась Люка, а он умер.

Она отошла от него, а он оставался стоять лицом к двери и ширме, частично ее закрывавшей. Со своего места он мог видеть обшивку над дверью и несколько сантиметров самой двери. Но там не было ничего – только пустота шириной в два пальца. Дверь была открыта, и из холла задувал ветер. Когда она открылась и кто ее открыл, увидеть было нельзя. Они были слишком увлечены своим разговором, чтобы обращать на это внимание.

Джон выбежал в холл. На лестнице стояла Милдред Тавернер.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Она стояла на пятой или шестой ступени, обеими руками держась за перила и глядя вниз в холл. Трудно было определить, поднималась она или спускалась. Когда она увидела Джона Хиггинса, то наклонила голову набок и сказала недовольным голосом:

– Ужасно холодно, правда? Я была в своей комнате, но там просто можно замерзнуть. Как вы думаете, в гостиной разожжен камин?

Он подумал, не она ли открыла дверь в столовую, чтобы посмотреть, не разожжен ли камин. Джон мрачно ответил:

– Да, в гостиной разожжен огонь. А вы не думали, что огонь может быть разожжен в столовой? Это вы только что открыли туда дверь?

Милдред явно разволновалась. Три разные цепочки, надетые на нее – одна из довольно крупных золотых звеньев, другая из венецианских бусин, а третья из какого-то подобия коричневых ягод на красной нити – начали покачиваться и звенеть. Ягоды зацепились друг за друга и все вместе – за очень большую серебряную брошь, похожую на морскую звезду. Милдред спустилась вниз, нервно пытаясь все это распутать.

– О нет. Я была в своей комнате. Я не чувствовала, что… Я хочу сказать, что все так неприятно, ведь правда? Такое ужасное событие – и никто не знает, кто это сделал. Поэтому когда находишься рядом с кем-то, то не можешь не думать, что это он, или она, или они, ведь все может быть. Поэтому я ушла в свою комнату, но в одиночестве вы не можете избавиться от ощущения, что кто-то, возможно, прячется под кроватью или в шкафу, даже если вы уже заглядывали туда. А может, кто-то тихо крадется по коридору, сняв обувь. – Она вздрогнула, и все ее цепочки снова зазвенели. – Поэтому я подумала о гостиной. Не знаете, там кто-нибудь есть?

Он открыл перед ней дверь. Там действительно горел огонь, а к нему было придвинуто удобное кресло. Но миссис Бридлинг, которая раньше сидела в нем, устала от ожидания и ушла домой. Ей нужно было еще ухаживать за мистером Бридлингом.

В комнате находился только один человек – Фредди Торп-Эннингтон. Он стоял, засунув руки в карманы, у окна, находившегося прямо напротив двери, и смотрел в него. Он обернулся, когда в комнату вошла Милдред Тавернер, взглянул на нее так, будто впервые видел, и снова отвернулся к окну.

Джон Хиггинс закрыл дверь, оставив эту пару наедине. Эйли уже вышла из столовой. Она стояла взволнованная, не зная, что делать. Джон взял ее за руку и повел через обитую сукном дверь в кабинет Кастелла.

Инспектор Крисп стоял, а мисс Сильвер убирала свое вязание. Фрэнк Эббот, который что-то записывал, поднял голову, держа в руке карандаш. Все посмотрели на вошедших.

Джон Хиггинс произнес твердым подбадривающим голосом:

– Теперь, Эйли, ты расскажешь инспектору все, что только что сообщила мне.

Он почувствовал, как она от испуга задрожала всем телом. Потом посмотрела на него с укором и заговорила, путаясь в словах:

– Ничего особенного не было… не было ничего такого. Я рассказала инспектору…

Мисс Сильвер, как всегда, слабо кашлянула.

– Я полагаю, что, возможно, есть что-то, чего вы не рассказали. Так часто бывает. Иногда это очень важно. Вам совершенно нечего бояться. Просто сообщите нам о том, что вы вспомнили.

Пока Эйли собиралась с силами, Джон Хиггинс проговорил:

– Она расстроена… у нее достаточно причин для этого. Вот что она рассказала, и это может оказаться важным, инспектор. Эйли спустилась вниз прошлой ночью, потому что подумала, что я свистел, вызывая ее.

Крисп очень быстро отреагировал:

– Что?

Фрэнк Эббот прервал процесс перекладывания записной книжки в нагрудный карман. Джон кивнул:

– Она пошла, как я и велел ей, в комнату мисс Херон. Они легли спать. Затем Эйли вдруг проснулась. Причиной этому был тот факт, что кто-то проходил под окнами, насвистывая «Ледяные горы Гренландии». Эту мелодию я всегда насвистываю, когда прихожу сюда, чтобы поболтать с ней. Поэтому она прошла в свою комнату и открыла окно, думая, что это я. Но она увидела только, что кто-то заворачивает за угол дома. Эйли решила, что это я. С той стороны находится гостиная, поэтому она побежала вниз, чтобы поговорить со мной через окно этой комнаты. Но когда она спустилась в холл, там лежал убитый Люк Уайт. Расскажи им, Эйли, что ты сделала дальше.

Она сжимала его руку. Наконец голос вернулся к ней.

– Это правда, инспектор. Я подумала, что это Джон… иначе я бы никогда не спустилась вниз.

– Вы вошли в гостиную и открыли окно?

– Нет-нет, я его не открывала. Я собиралась, но не сделала этого. Он был мертв, и я была в шоке. Я подумала об окне, но не подошла к нему. А еще я подумала о напитках, как уже говорила вам, но все они были убраны. Тогда я вернулась в холл и увидела нож. Я не могла идти дальше… у меня закружилась голова, и я села на ступеньку.

Мисс Сильвер повесила ручку своей сумочки для вязания на руку. Все продолжали стоять.

Когда голос Эйли затих и плавно перешел во всхлипывания, она шагнула к Джону Хиггинсу, и тот обнял ее одной рукой.

– Вот как это произошло, инспектор, – сказал он.

Крисп резко спросил:

– Тогда почему она не рассказала это сразу?

Если бы они находились в комнате одни или только в присутствии мисс Сильвер, Фрэнк нажил бы себе врага на всю жизнь, позволив себе цитату из классика. Слова «Элементарно, мой дорогой Ватсон» были готовы сорваться с его губ, но он сдержался. Однако ему не удалось скрыть легкую ироническую улыбку.

Джон Хиггинс не улыбнулся и не стал шутить. Его ответ был простым и прямым:

– Это из-за меня, инспектор. Она не хотела, чтобы у меня были неприятности. Когда она услышала тот свист, она даже не подумала, что это может быть кто-то другой, а не я.

– Вы утверждаете, что это были не вы? – Крисп говорил очень резко и отрывисто.

– Я говорю то же, что уже сказал. Я сразу же отправился в Клифф после того, как поговорил с Эйли у окна, и оставался там до тех пор, пока сегодня утром за мной не приехал Уайт Кулинг.

– Это ваша версия?

– Это правда.

– А когда вы впервые услышали об убийстве Люка Уайта? Ну, когда вы об этом узнали?

– Когда Уайт Кулинг приехал за мной. Глаза Криспа метали молнии.

– Кулинг все рассказал вам?

– Я знаю его всю свою жизнь. Я не хочу вовлекать его в неприятности.

– Он не имел права говорить! Итак, вы прибыли сюда, зная все: время, место, оружие – все-все, как я полагаю.

– Он сказал, что это, скорее всего, один из ножей, находившихся в столовой.

Крисп ухватился за эти слова:

– О, вы знали о ножах в столовой? Насколько я помню, вы сказали, что не были здесь много лет.

На этот раз Джон все же улыбнулся:

– Пять лет, инспектор. А те ножи находились в столовой намного дольше, скажем, около сотни лет.

– Но вы знали, что они там есть. Вы знали, где вы можете раздобыть нож.

– Это вовсе не значит, что я воспользовался бы ими. – Он выпрямился. – Это все, что я хотел сказать. Я не возвращался, я не переступал порога гостиницы, я не виделся с Люком Уайтом. И я хочу увести отсюда Эйли. Она расстроена.

Когда они вышли, инспектор Крисп со злостью взглянул на своего коллегу:

– Ну и что вы об этом думаете? Что заставило его привести сюда девушку и вынудить ее рассказать о том, что она слышала его свист, когда он вернулся во второй раз?

Мисс Сильвер внесла поправку:

– Она думала, что это его она слышала. Он поджал губы:

– Кто же еще это мог быть? Фрэнк Эббот улыбнулся:

– Практически кто угодно. Мелодия «Ледяные горы Гренландии» является одной из наиболее легких для свиста.

Крисп издал полунасмешливый-полураздраженный звук.

– Ах, как все просто объясняется! Что я хочу знать, так это то, что за всем этим кроется. Чего он хотел добиться, приведя сюда девушку, чтобы та сказала, что слышала его свист под окном и спустилась вниз, чтобы впустить его, как раз практически в то время, когда было совершено убийство? Чего он добивается? Мисс Сильвер сурово сказала:

– Скорее всего, правды, инспектор.

Он снова издал тот же насмешливый звук.

– Когда вы повидаете столько же преступников, сколько я, вы не будете так поспешно верить тому, что они говорят!

Фрэнк Эббот прикрыл рукой рот. Он видел и раньше, как с мисс Сильвер обращаются без должного уважения, и рассматривал это как забавное зрелище. Она не повышала голоса, она просто ничего не говорила. Не было испепеляющих взглядов, потому что ее глаза просто не были предназначены для таких взглядов – на самом деле она считала это очень неподобающим для леди действием. Ощущалась только некоторая ее отстраненность, чувство собственного достоинства, что низводило провинциальных инспекторов до самого низкого уровня в рядах служителей закона. Волны превосходства просто исходили от нее. Даже старший инспектор Лэмб почувствовал однажды, как что-то уносит его в деревенскую школу, в которой он впервые узнал, что два плюс два равняется четырем.

Картина, с которой столкнулся инспектор Крисп, была несколько другой, но не менее отрезвляющей. Он получил образование в Лентонской классической школе. Ему живо вспомнились зимний день и группа мальчишек, кидавшихся снежками. Чья-то широкая спина представляла собой завидную цель, и он бросил снежок. Он попал прямо в цель, снежок разлетелся, и… они неожиданно увидели лицо старшего учителя, готовое лопнуть от гнева. Воспоминание было таким же мимолетным, как и очень живым, но ужасное ощущение совершенного преступления осталось. Он быстро сказал:

– Мы больше ничего не сможем сделать, пока не получим результатов посмертной экспертизы. Конечно, это не даст нам ничего нового. Он вряд ли был давно мертв, когда мы прибыли сюда в час тридцать. Нет также сомнения в том, что он был убит непосредственно перед тем, как поднялся весь дом. Вы согласны с этим?

Он обращался к мисс Сильвер. Она ответила ему с видом учительницы, которая, выслушав ответ ученика, собиралась указать ему на его ошибки.

– Я не эксперт. Когда я дотронулась до его запястья, оно было холодным. Но и ночь была довольно холодной.

Крисп кивнул:

– Мы добирались сюда около получаса, а кровь еще не засохла.

Неожиданно мисс Сильвер задала странный вопрос:– Как вы думаете, он был убит там, где его нашли?

Во взгляде холодных голубых глаз инспектора Эббота появился интерес.

– Что заставило вас подумать об этом?

Она неодобрительно – маленькая, старомодно одетая старая дева, выглядевшая так, как будто к ней можно было относиться с пренебрежением, – изрекла:

– Мне кажется, что это весьма странное место для убийства.