Текст книги "Смерть в конверте"

Автор книги: Патриция Вентворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 13

Мисс Силвер была встречена новостями, когда спусти лась к завтраку. Конечно, она успела почувствовать, что происходит нечто необычное. Из окна спальни дама могла видеть, что происходит у коттеджа «Крофт». Когда сначала одна, а потом вторая машина остановились у калитки, женщина решила, что это родители привезли детей в школу, немного рано, конечно, но, наверно, они торопятся на работу, например в Ледлингтон. Но когда машины застряли на месте, а вокруг них закипела оживленная деятельность, то первое предположение пришлось отвергнуть. А когда без четверти девять мисс Силвер спустилась вниз, то услышала от потрясенной мисс Вейн, что Конни Брук нашли мертвой в постели.

– Невозможно поверить, что это правда! Вы ведь видели ее вчера в церкви, она заменяла подружку невесты, такая простенькая девушка в самодельном красном кардигане… исключительно неподходящая к случаю одежда… Бог мой, не следует так говорить! Бедная Конни, мне кажется, она вообще плохо выглядела, как будто плакала, но мне и в голову не приходило, что происходит что-то плохое. Такой удар, а каково было бедняжке Пенни вот так найти тело подруги! У нее свой ключ, так что она входит – а тут в кровати мертвая Конни! Девушка помчалась к Метти, они вызвали доктора, но тот уже ничем не смог помочь. Метти говорит, что никакой надежды не было – та умерла несколько часов назад. Знаете, моя комната выходит во двор, так что я ничего не слышала, пока Метти не пришла и не рассказала. Но наверно, вы что-нибудь… – Женщина потерла покрасневший кончик носа и с надеждой уставилась на собеседницу.

Но мисс Силвер в половине девятого сидела в ванной и ничего не слышала. Поэтому мисс Вейн пересказала ей все, что сообщила Метти, что сказал доктор и что – о ужас! – вызвали полицию.

В это время в поместье Валентина звонила Гилберту. Он взял трубку в телефонной будке гостиницы и услышал ее голос, серьезный и спокойный.

– Не мог бы ты побыстрее прийти сюда?

– Мне казалось, не следует встречаться до церемонии.

– Ты должен прийти.

– Вэл, что-то случилось?

– Да, – коротко ответила она и добавила: – Только приходи прямо в мою гостиную, нам надо поговорить наедине.

Девушка звонила из кабинета. Повесив трубку, она сразу поднялась к себе и стала ждать. Она разработала план действий и не хотела никого видеть, пока все не будет кончено, причем бесповоротно. Она уже выслушала бурный монолог тети Мегги о смерти Конни.

– Какое ужасное происшествие, мы все сочувствуем бедняжке, но на наших планах оно не должно отразиться, это было бы неправильно. Моя дорогая мамочка всегда говорила, что ничто не должно мешать венчанию, даже смерть близких родственников, а бедняжка Конни – дальняя. И что бы там ни бурчал доктор Тейлор, меня не в чем винить. Девушка выглядела отвратительно – ты сама это заметила – и жаловалась на бессонницу, поэтому я и дала ей мои снотворные пилюли, а дозировка четко обозначена на пузырьке, во всяком случае, я на это надеюсь, обычно ее пишут. А доктору нелепо думать, что я могу вспомнить, сколько там оставалось таблеток, не могу – и точка.

Все закончилось бурными рыданиями, после чего тетю убедили лечь в постель и передохнуть. Для Валентины все происходило, как во сне. Надо было только правильно играть свою роль в цепи событий. Девушка стояла у окна своей гостиной и ждала Гилберта. Услышав его шаги в коридоре, она повернулась лицом к двери. Войдя, молодой человек увидел, что она протянула руки отстраняющим жестом, как бы стараясь удержать его вдали от себя. Когда он все же попытался подойти, она сказала:

– Нет, останься там. Я ведь сказала, что случилось нечто важное и нам надо поговорить.

Он остановился в нерешительности. Весть о смерти Конни уже дошла до гостиницы, он услышал о ней сразу же после разговора с Валентиной. Конечно, для девушки, да и для всех – это настоящий шок, так что у нее, наверно, появилась мысль отложить свадьбу, пока не пройдут похороны.

– Я уже знаю, – сказал молодой человек, – только что услышал. Что там точно случилось? Миссис Симпсон в гостинице говорила что-то о передозировке снотворного. Они ведь не думают, что она приняла его намеренно, правда? Но для нас ничего не должно измениться, согласна? Ведь эта девушка – не близкая подруга или родственница?

Валентина попятилась на пару шагов, пока не уперлась уками в спинку высокого кресла.

– Я пригласила тебя не для того, чтобы поговорить о Конни, – сказала она.

Гилберт изумленно уставился на нее:

– Но это правда, Конни мертва.

– Да, мертва. Мы можем сказать, что ее смерть является причиной нашего решения. Понимаешь, я не могу выйти за тебя.

– О чем, Бога ради, ты говоришь?

– О том, что не выйду за тебя замуж.

– Что это значит – не выйду? Запоздалое сообщение, тебе не кажется?

– Да, запоздалое, но не совсем. Есть факты, которые можно считать причиной моего решения, но я не хочу о них говорить. Я все обдумала и считаю, что честнее сказать тебе правду. Я не могу выйти за тебя, потому что Джейсон вернулся.

– А какое он, черт побери, имеет отношение к нашей свадьбе?

– Я всегда любила его, – спокойно ответила Валентина, – мы принадлежим друг другу. Мне вообще не следовало обещать быть твоей женой, но он ушел, не сказав ни слова.

Молодой человек подошел немного ближе.

– Слушай, Валентина, нельзя так со мной обращаться! А что люди скажут? Не знаешь, так я объясню. Они скажут, что или ты узнала что-то обо мне, или я узнал что-то о тебе. Такие предположения обычно грязные и сильно ранят. Причем для тебя все хуже, чем для меня, потому что мне разве что любовницу припишут, но, ставлю сто к одному, про тебя станут говорить, что ты ждешь ребенка, а именно я тебя бросил. Возьми себя в руки и подумай хоть немного!

Девушка покачала головой:

– Не трать слова понапрасну. Не важно, что люди скажут или сделают. Просто я не могу выйти ни за кого, кроме Джейсона. Следовало давно заявить об этом со всей определенностью, но я чувствовала себя настолько несчастной, что ничего не соображала. Давай объявим, что венчание откладывается, люди подумают, что из-за Конни.

И тут Гилберт не выдержал и взорвался:

– Не будь такой кретинкой! Все вокруг попытаются свалить ее самоубийство на меня. Мне просто ржать хочется…

Девушка внезапно покраснела.

– Гилберт! – возмущенно одернула она юношу.

– Конни Брук… глупая белая крольчиха! Так и стоит перед глазами!

Он истерично расхохотался.

Валентина не намеревалась показывать жениху анонимку, используя ее как прикрытие для своего решения. Если бы она любила этого человека, то не поверила бы написанному и не стала бы ее показывать. И если бы он хотя бы оставил в покое Конни, то о письме не было бы даже упомянуто. Но этот человек не произнес даже слова сожаления о судьбе умершей, поэтому Валентина решила показать ему записку.

Она подошла к своему письменному столу, достала спрятанный среди страниц расходной книги листок и протянула его Гилберту, причем она была настолько сосредоточена на своих поступках и их причинах, что не осознавала, продолжает молодой человек говорить или замолчал.

– Что это такое? – зло спросил он, и девушка буквально заставила его взять листок.

– Лучше прочитай, – посоветовала она и снова отошла назад, к высокому креслу.

Гилберт уставился на клочок дешевой бумаги, исписанный крупным неряшливым почерком.

«Может, вы и не возражаете, что он заигрывал с Дорис Пелл и вынудил ее к самоубийству или что он флиртует с СР., а если и этого не видите, то вы еще большая дура, чем я вас считаю. Но лучше бы вам разузнать, как он женился на Мари Дюбуа под вымышленным именем, когда жил в Канаде, иначе пополните собой череду других девиц, которых он сбил с пути истинного».

Он дочитал письмо до конца, посмотрел на Валентину изумленными глазами и воскликнул:

– Что это за чертовщина такая?

Девушка не стала ни на йоту бледнее.

– Оно пришло утром. Я не собиралась его тебе показывать, но ты так плохо говорил о Конни…

– Да я в ее сторону ни разу не посмотрел! Очень надо!

В порыве внезапно вспыхнувшего гнева Валентина бросила:

– Она мертва! Имей хоть каплю сострадания, не смей так говорить о ней!

Внезапная вспышка неприязни поразила обоих. «Боже, я ведь могла стать его женой», – ужаснулась девушка. «Да, теперь она не пойдет за меня. Но что в этой проклятой записке упоминалось про Сциллу? Надо продолжать говорить только о Конни», – решил юноша.

Его глаза непроизвольно опустились на записку в руке. Валентину внезапно озарило: «можешь не возражать, что он флиртует с СР.»… Значит, Гилберт старательно болтал о Конни, чтобы речь не зашла о его отношениях со Сциллой.

– Ладно, не обращай внимания, – успокаивающим тоном заговорил молодой человек, – мне не хотелось бы ранить твои чувства, извини. Конечно, я мало знал эту девушку, а ты, конечно, лучше, так что для тебя ее смерть оказалась настоящим ударом и все такое. Еще раз извини, если мои слова тебя обидели. А что до этой писульки, – и он потряс в воздухе клочком бумаги, – то это просто анонимка. Надеюсь, тебе не придет в голову спросить, не собирался ли я стать двоеженцем?

– Нет, – ответила Валентина, – такой вопрос не стоит. Меня не интересует Мари Дюбуа, и я также не спрашиваю тебя о Сцилле.

– При чем тут Сцилла?!

Ярость в душе девушки уже улеглась, щеки побледнели.

Она спокойно объяснила:

– Мне не надо спрашивать о Сцилле. Вчера ночью я проходила через гостиную, дверь в ее комнату была открыта, и я услышала твой голос. Наверно, не надо было подслушивать, но ничего уже не поделаешь.

Юноша сделал последнее отчаянное усилие:

– Не знаю, что ты там слышала. Да, мы со Сциллой давно знакомы, но ни о каких серьезных чувствах и речи нет. Если ты действительно что-то слышала, то должна была понять, что если что-то между нами было, то все кончено.

– Не имеет значения, – сухо отмела его возражения Валентина, – наверно, мне не надо бы так говорить, потому что Роджера это касается, но это не имеет значения для меня… перестало быть важным вчера ночью. Понимаешь, как только Джейсон вернулся, я поняла, что не могу выйти за тебя, не надо было даже обещать. Мы с тобой чужие, а с Джейсоном – нет. А сейчас уходи, пожалуйста.

Гилберт Эрл молча удалился.

Глава 14

Вечером мисс Силвер позвали к телефону. Так как аппарат стоял в столовой, а ужин был в самом разгаре, она надеялась, что ее такт и благоразумие не подвергнутся слишком жестокому испытанию. Миссис Родни передала ей трубку, не сказав, кто говорит, но, едва услышав глубокий приятный голос, произносивший ее имя, женщина узнала Риетту Марч, жену старшего констебля.

– Как вы себя чувствуете, дорогая мисс Силвер? Надеюсь, я не мешаю и вы не ужинаете?

Дама деликатно кашлянула:

– Мы как раз ужинаем, но я надеюсь, моя добрейшая хозяйка не будет возражать, если мы на минуту прервемся.

Таким образом Риетте дали понять, что разговор на другом конце трубки слышат все, но ей и были даны инструкции говорить только то, что можно объявить вслух на главной деревенской улице, поэтому она продолжала:

– Надо бы мне раньше позвонить, но Рэндел мешал. Ну и когда вы нас навестите? Вы не можете уехать из Ледшира, не забежав к нам хоть на чашку чаю. Может быть, завтра?

– Просто не знаю, дорогая…

Риетта продолжала настаивать:

– Пожалуйста, приезжайте! Джордж ужасно вырос, а малютку Мег вы даже не видели. Послушайте, муж говорит, что будет завтра в ваших краях… какие-то скучные дела… и он сможет заехать за вами в половине четвертого, если это удобно. Доставьте нам удовольствие, скажите, что согласны. Муж передает привет, мы оба очень хотим вас видеть.

Закончив разговор, мисс Силвер вернулась к какао и яичнице. Кончик порозовевшего носика мисс Вейн подрагивал, она сильнее обычного смахивала на белую мышку, сгорающую от любопытства. Будучи еще гувернанткой, мисс Силвер никогда не могла разделить увлечения своих маленьких питомцев белыми мышами, они ей вовсе не нравились. Ей внезапно захотелось, чтобы мисс Вейн пореже напоминала этих животных. Дама поспешила объяснить причину звонка:

– Миссис Марч любезно пригласила меня завтра на чай. Мы с их семьей давние друзья, я учила ее мужа. Судя по его виду, никогда не скажешь, что он был болезненным малышом, которого решили не посылать в школу, так что он учился с сестрами.

Мисс Вейн встрепенулась:

– Неужели вы говорите о старшем констебле? Такой сильный мужчина! Никогда не поверишь, что у него было слабое здоровье. Так, дайте мне подумать… боюсь, вам придется выйти пораньше, чтобы успеть на трехчасовой автобус, а потом еще пересадка в Мерри-Хавестерс. Нет, надо посмотреть новое расписание, я не очень уверена во времени. Моя дорогая сестра была такой методичной во всем.

Мисс Силвер объяснила, что мистер Марч заедет за ней, у него какие-то дела поблизости.

Мисс Рени потерла нос:

– О Бог мой… Неужели это связано с бедняжкой Конни? Ужасно, если люди подумают, что это не просто несчастный случай! Не говоря уже о том, как глупо поступила Мегги, дав девушке свое снотворное. Эстер всегда проявляла осторожность в таких вещах. Нельзя передавать лекарства, говорила она, что одному хорошо – другому повредит. Пусть сами ходят к врачам, а не выклянчивают лекарства, вот ее слова. Так что Мегги поступила неправильно, но и Конни проявила преступную беспечность. Но не понимаю, что здесь интересного для полиции. Метти шепнула, что Мегги пребывает в полнейшей прострации. Они постоянно спрашивают, сколько таблеток оставалось в пузырьке, а она ни малейшего представления не имеет. Как будто люди их считают! – Женщина хихикнула и снова принялась теребить свой нос. – Бог мой, я не хотела, нельзя шутить над такими вещами.

Мисс Силвер вернулась к разговору о семействе Марч:

– Я все время поддерживала с ними связь, знаете, девушки так удачно вышли замуж.

Некоторое время разговор крутился вокруг семейства… дети Изабель… военная служба Маргарет… драгоценная дружба миссис Марч-старшей.

После ужина наступил момент, когда мисс Силвер с Джойс остались наедине. Миссис Родни мыла посуду, а всегда готовая помочь мисс Силвер вызвалась ее вытирать. В столовой, дверь в которую была закрыта, мисс Рени готовила посуду для завтрака.

– Завтра я забираю Дэвида в Ледлингтон, к своим друзьям, – сообщила Джойс. – Не хочу, чтобы малыш слышал разговоры о Конни. Пенни хочет, чтобы школа работала, но в другом месте, в Нижнем Тиллинге. У ее матери там большой дом, но для мальчика это неудобно, слишком далеко, придется возить его на велосипеде. Но придется, только после расследования и похорон…

Мисс Силвер одобрительно кивнула:

– Очень разумная идея. А у ваших друзей есть дети?

– Двое… и няня прекрасная. Дэвид обожает гостить у них.

Дама досуха вытерла ложку и положила ее на покрытый мягкой салфеткой поднос.

– Люди совершенно не обращают внимания на то, что говорят в присутствии ребенка, – заметила она.

– Иногда от их слов в дрожь бросает! Сегодня утром Хильда Прайс – знаете, она приходит к тете убираться по средам и пятницам, – я уверена, что если говорить о ее работе, то она с таким же успехом могла оставаться дома, потому что единственное, что ей действительно удалось, – это говорить о Конни. А ведь я предупредила, что не хочу, чтобы Дэвид об этом слышал, и эта женщина согласилась с каждым моим словом, а через пять минут она уже несла какую-то чушь – а голос у нее громкий – о том, что Конни якобы вся в слезах приходила к викарию во вторник вечером.

Мисс Силвер покончила с ложками и принялась за вилки.

– Это правда? – спросила она.

Джойс выразительно кивнула:

– А совсем рядом находился Дэвид, который впитывает все как губка. Если Хильда о нем не думает, то уж тетя могла бы! Конечно, я немедленно шикнула, чтобы он шел играть в сад, и проследила, чтобы не вернулся.

– Интересно, как Хильда смогла узнать, что происходит в доме священника? – задумалась мисс Силвер.

– Это как раз понятно. Ее невестка приходится кузиной миссис Гурни, владелице деревенского магазина, а та услышала историю от миссис Эммот, которая дружит с домоправительницей священника миссис Нидхем.

Объяснение вполне удовлетворило мисс Силвер, знакомую с деревенской жизнью не понаслышке.

– Умоляю, продолжайте, миссис Родни.

– Мне и правда хочется, чтобы вы называли меня Джойс.

– В данной ситуации это было бы неуместно, расскажите-ка мне лучше, что там за история с визитом Конни к священнику.

Джойс поставила последнюю тарелку в сушку и вылила воду из тазика.

– Миссис Нидхем рассказала миссис Эммот, а та миссис Гурни, что Конни плакала так, что глаза покраснели и опухли. Она звонила мистеру Мартину, когда тот отсутствовал. Миссис Нидхем говорит, что по голосу поняла, что девушка плачет, а та ужасно расстроилась, не застав священника. Тут как раз он вернулся, и Конни сказала, что сейчас же придет. Экономка просто вышла из себя, ведь мистеру Мартину пора было ужинать. Для нее хуже смерти, когда люди приходят и мешают ему поесть спокойно. Она наверняка все время разговора громыхала подносом в холле. Во всяком случае, миссис Нидхем оказалась именно там, когда Конни уходила, потому что слышала, как священник предложил девушке все еще раз хорошенько обдумать, а если она действительно знает, кто пишет анонимки, то просто обязана пойти в полицию. Конни разрыдалась и сказала что-то вроде «Бедная Дорис!» и что она не знает, что делать, а если уж проговорилась, то назад не вернешь, слово не воробей, вылетит – не поймаешь. А мистер Мартин ответил, что она совершенно права, и предложил бедняжке собственный носовой платок, чем окончательно разозлил миссис Нидхем. Он посоветовал Конни отправляться домой и еще подумать. Конечно, вся деревня узнала о происшедшем уже в среду, так уж у нас принято, поэтому тот, кто пишет анонимные письма, должен был тоже услышать о таком событии.

– Несомненно, – согласилась мисс Силвер.

– Я еще на репетиции венчания подумала, что у Конни глаза заплаканные, – продолжила Джойс. – А вдруг девушка и правда знала, кто написал эти письма? Но как она узнала?

– Конни могла обнаружить разгадку совсем случайно. Умоляю, скажите, что вы только что подумали?

– Знаете, похоже, что она хорошо знает этого человека – из-за постороннего так не расстраиваются. И именно это сковывало ее, помешало поделиться с Томми Мартином. Помните, что услышала миссис Нидхем? «Если уж я так сказала, то не смогу взять слова назад, правда?» – а священник согласился, что да, не может, и предложил ей еще раз все хорошенько обдумать. Наверно, она не смогла посмотреть правде в глаза, и таблетки мисс Мегги оказались лучшим выходом. Похоже на правду, как вы думаете?

Мисс Силвер, нахмурившись, смотрела на молодую женщину.

– Есть еще одна возможность, миссис Родни. Например, жизнь того, кто пишет письма, может оказаться полностью разрушенной, если тайное станет явным. В этом случае у него или нее имелся очень сильный мотив заставить Конни Брук замолчать.

Глава 15

На следующий день Рэндел Марч подъехал к коттеджу «Виллоу» чуть позже половины четвертого. В тот самый момент в дверях появилась мисс Силвер в черном пальто и новой шляпке, которую собиралась надеть на свадьбу.

После череды неизменно черных фетровых головных уборов, украшенных лентой и маленьким букетиком цветов, эта и впрямь была тем, что Этель Буркет назвала «совсем другая», скорее похожа на ток и не из фетра, а из черного бархата. Сверху уютно угнездились три помпона – серый, черный и лавандовый. Когда машина отъехала, Рэндел заметил с ласковой улыбкой:

– Уверен, что это новая шляпка. Мне нравятся эти штучки сверху, как там их называют?

Мисс Силвер с неподдельным удовольствием пояснила:

– Помпоны.

– Очень хороши.

После столь многообещающего начала дама засыпала бывшего воспитанника градом вопросов о семье, на которые он охотно исчерпывающе ответил. Вторая дочь Изабель хочет стать актрисой. Маргарет с мужем собираются завести куриную ферму в Девоншире… «понять не могу, как человек по собственной доброй воле может заниматься курами».

Мисс Силвер призналась, что ей куры тоже не по душе, но добавила, что мисс Маргарет всю жизнь точно знала, чего хочет, поэтому бесполезно ее отговаривать.

– Скажите лучше, упряма, как мул, – уточнил Рэндел.

В пути они не затрагивали серьезных тем. На пороге дома их встречала сама Риетта, чью вызывающую красоту смягчили время и счастливое замужество. Гостье пришли на ум стихи Теннисона, которые с первой встречи ассоциировались у нее с Риеттой: «…божественно высокая дочь богов…», заканчивавшиеся «…и столь божественно прекрасна». В те времена девушка еще носила фамилию Крей и казалась скорее темной трагической богиней: ведь на нее и ее близких пала тень подозрения в убийстве, тень, которую и помогла развеять мисс Силвер. Молодая женщина выглядела более молодой и цветущей, чем раньше. Она расцеловала гостью и спросила:

– Когда поговорим – сейчас или после чая?

– Лучше сейчас, – предложил ее муж. – Давайте пройдем в гостиную, на всякий случай. Пусть все думают, что это обычный визит вежливости.

– Прекрасно, а я пока поднимусь к детям. Позовите меня, когда закончите.

Мисс Силвер с удовольствием наблюдала, как Риетта поднимается по лестнице, грациозная и изящная в темно-красном шерстяном платье изысканного оттенка. Затем Рэндел провел ее в уютную комнату с мебелью, обитой цветастым ситцем, полную больших ваз с георгинами и маргаритками. Удобно усевшись, дама с удовольствием отметила, что, кажется, даже воздух дома пропитан счастьем. И хотя она всегда старалась не иметь любимчиков среди своих учеников, нельзя было отрицать, что в ее сердце Марч всегда занимал особое место. Когда она пришла на место предыдущей гувернантки, объявившей его неуправляемым, то встретила избалованного болезненного ребенка, который должен был учиться вместе с сестрами, так как родители боялись, что школу ему не потянуть. Два года терпения, доброты и искренней заинтересованности – и ребенок проникся к ней глубоким уважением, а болезненность он перерос. Когда много лет спустя Рэндел узнал ее способности частного детектива, то эти чувства только окрепли, а на смену живой привязанности маленького мальчика пришла настоящая дружба взрослого мужчины. Их свело вместе ужасное дело «об отравленных гусеницах». С тех пор Марч не уставал повторять, что мисс Силвер спасла ему жизнь. Он продвинулся по службе, став сначала старшим офицером полиции в Ледлингтоне, затем старшим констеблем всего графства, причем их пути часто пересекались.

Рэндел удобно уселся в обитое ситцем кресло и спросил:

– И как там у вас, в Тиллинг-Грин?

– Не представляю, как поточнее ответить на этот вопрос, – рассудительно произнесла мисс Силвер. – Вам самому понятно, что много чего говорят о смерти Конни Брук, не знаю только, что знаете вы сами.

– Предположим, что ничего. Пожалуйста, мне хотелось бы услышать ваше мнение.

Тогда гостья передала ему свой разговор с миссис Родни. Полицейский задумался.

– Итак, вы считаете, что девушка знала что-то об анонимных письмах и пошла к викарию, чтобы рассказать все ему, но ушла, не сделав этого по причине, как вы выразились, что если слово скажешь, то назад уже не вернешь. И как это понимать?

– А так, что особа, которую она подозревала или против которой у нее были улики, была ей хорошо знакома, к тому же обладала достаточным весом в обществе, такую нелегко обвинять.

Мужчина согласно кивнул:

– А вы встречали эту девушку сами? Какое она производила впечатление?

– Только на репетиции венчания Валентины Грей, когда мисс Вейн попросила меня пойти с ней. Это было во второй половине дня в среду. Вечером того же дня Конни посетила прием в поместье, домой шла вместе с Метти Эклс, которая живет рядом с нашим домом.

– Да, я читал показания этой женщины. Она утверждает, что у дверей ее дома они расстались и дальше Конни пошла одна.

– Да, должно быть, так и случилось, я сама слышала, как они прощаются.

– Правда? Это очень важно.

– Полностью за свои слова не поручусь, Рэндел, я уже засыпала, так, общее впечатление.

– Понимаю. Итак, вернемся к репетиции венчания. Оно происходило после визита Конни к викарию?

– На следующий день.

– Какое она произвела на вас впечатление?

– Конни сделали подружкой невесты вместо мисс Мерридью, подхватившей ветрянку. Застенчивость, нервозность или возбуждение меня в такой ситуации не удивили бы, но их и не было. Сразу было заметно, что она много плакала, причем задолго до церемонии, наверно, всю ночь. Так и вижу ее красные и опухшие глаза и неумелые попытки запудрить следы. Репетиция скорее прошла неудачно, жених с лучшим другом попали в аварию и опоздали, все нервничали, напряжение просто витало в воздухе. А Конни стояла как ни в чем не бывало, казалось, даже не осознавая, что вокруг происходит.

– Она что-то задумала?

– Мне кажется, да.

– Полагаю, большинство жителей были в курсе событий?

– Конечно, большинство знало, что девушка приходила к викарию по поводу анонимок и ушла, так ничего и не сказав.

Рэндел наклонился, чтобы подложить в камин полено, вспыхнули искры.

– Да, такие секреты опасны. Знаете, согласно протоколу вскрытия, она приняла – или ей дали – огромное количество снотворного. Не просто лишнюю таблетку, а около двух смертельных доз. Обычно слишком большое количество принятого указывает на самоубийство. Человек не принимает случайно целую горсть таблеток.

Мисс Силвер негромко кашлянула, как привыкла делать, призывая класс к вниманию.

– Вам, наверно, говорили, что Конни Брук не могла проглотить ничего в виде таблеток из-за нервов. И мисс Эклс, и мисс Вейн, и миссис Родни об этом упоминали, думаю, и вся деревня знала об этом. Так что таблетки следовало сначала измельчить и растворить, вероятно, в ее вечернем какао.

– Девушка привыкла пить какао перед сном?

– Да, она полагала, это помогает ей заснуть. Кажется, Конни упоминала мисс Эклс, пока они возвращались домой в среду ночью, что оставила готовый напиток на плите в кастрюльке, чтобы быстренько разогреть его перед сном. При разговоре о таблетках девушка сказала, что собирается растворить их в напитке. Метти удивилась, почему бы просто не проглотить их. Они говорили об этом достаточно долго, причем мисс Эклс утверждает, что настойчиво рекомендовала Конни ни в коем случае не принимать больше одной.

– Да, это есть в ее показаниях. Интересно, насколько это правда.

Мисс Силвер промолчала.

– Знаете, такое сказать легко, причем мисс Эклс сразу попадает в выигрышное положение. Она что, из тех, кто любит производить хорошее впечатление?

Черты лица мисс Силвер словно окаменели, и она сдержанно отметила:

– Полагаю, Рэндел, что многие из нас обращают внимание на то, какое впечатление производят в экстремальных ситуациях.

– Вы хотите сказать, что человеку свойственно представлять себя в лучшем виде друг перед другом?

– И перед полицией…

Полицейский нахмурился:

– А что вы сами думаете о мисс Эклс?

Умные глаза дамы насмешливо блеснули.

– Чрезвычайно занятная особа, держит руку на пульсе всего, что происходит в деревне, а родственные отношения с Рептонами придают ей вес в обществе.

– Значит, сует свой нос в чужие дела и всех судит непогрешимо.

– Энергична, хорошо знает, что делает, много говорит, обо всем имеет собственное мнение. Ее дом очень опрятный, а сад ухожен и безличен.

Рэндел рассмеялся:

– Ладно, ладно, я ведь видел эту женщину и знаю, как она выглядит Любой начал бы описание с внешности, а вы нет, интересно почему?

Мисс Силвер одарила бывшего ученика своей особой милой улыбкой:

– В этом нет ничего странного, мой дорогой Рэндел, она ведь сказала мне, что встречалась с вами.

– Так, так… понимаю. Вернемся к нашей проблеме. Есть два варианта: либо она сама растворила гору таблеток в своем какао, либо это сделал кто-то другой. Причем он или просто оставил напиток на плите, или вошел в дом вместе с девушкой и заставил выпить его. Обе версии мне чем-то не нравятся. Во-первых, не думаю, что в том пузырьке оставалось слишком много таблеток. Я сам говорил с Мегги Рептон, надеясь вытянуть из нее больше, чем Крисп.

– И как, удалось?

– Кажется, да. Очень нервная дама, желающая быть полезной, всего боится, особенно определенности. Из тех, кто будет полчаса молчать, пытаясь вспомнить, произошла какая-то чепуха за полминуты до семи или полуминутой позже. Пришлось потратить уйму времени, чтобы она достаточно успокоилась, чтобы вообще заговорить, но зато потом так разболталась, что мы совсем запутались. Но в результате у меня создалось впечатление – можете даже назвать это уверенностью, – что таблеток было мало.

– Точно, Рэндел?

Он кивнул:

– Конечно, с полной определенностью сказать нельзя, но такова уж эта мисс Рептон.

Мисс Силвер пристально посмотрела на него:

– Может быть, она только хотела произвести на вас впечатление неуверенной и нерешительной особы?

– Моя дорогая, не считайте мисс Мегги подозреваемой.

– Что-то слишком вы в этом уверены.

Мужчина рассмеялся:

– Скажите, какой тут мог бы быть мотив преступления?

Дама грустно покачала головой:

– Если Конни действительно убили, тому существует единственная причина – она знала или предполагала, кто автор анонимных писем. Именно у анонимщика был реальный мотив для убийства.

– Вы абсолютно правы, дорогая. Но Мегги Рептон исключается. Это добрейшее и безвреднейшее создание… эдакая не вышедшая замуж дочь или сестра, которая быстро становится незаменимой. Она ухаживала за родителями, вела дом брата, пока тот не женился, уверен, что и сейчас продолжает это делать. Умение вести домашнее хозяйство вряд ли является сильной стороной миссис Рептон.

Снова послышалось предупреждающее покашливание прирожденной воспитательницы.

– Вам никогда не приходило в голову, что автора анонимок следует искать именно среди таких людей? Их жизнь настолько тусклая, почти без происшествий, сами и слишком робки и не приучены открыто выражать собственное мнение… Мне кажется, именно такие люди могут найти отдушину в анонимках. Ведь в них можно выразить все накопившиеся обиды, подавленные желания, зависть, тайно лелеемую злобу. В основе анонимок редко лежит одно лишь желание навредить, чаще под ними скрывается чувство неполноценности или перенесенное разочарование. Причем трудно сделать лишь первый шаг, потом порок быстро укореняется, входит в привычку. В маленькой деревне легко наблюдать за результатом каждого письма, так что автор осознает собственную силу и значимость, письма становятся все более многочисленными и ядовитыми, аппетит приходит во время еды. И вдруг появляется угроза разоблачения. Боязливый человек не станет ни с того ни с сего храбрым, но от отчаяния он на многое способен. Я бы сказала, что робость может подтолкнуть к преступлению. Если Конни Брук могла привести такую особу к полному краху, то разве это недостаточный мотив, чтобы ее убили?