Текст книги "Смерть в конверте"

Автор книги: Патриция Вентворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 26

Дрожащая, но удовлетворенная выполненным долгом Флори удалилась. Когда дверь за ней закрылась, мистер Марч объявил:

– Теперь надо бы нам повидаться с миссис Рептон, правда, вряд ли за ней стоит посылать Флори. Может быть, Крисп, вы сходите?

После ухода инспектора Рэндел спросил:

– Итак, что вы обо всем этом думаете?

Мисс Силвер деликатно кашлянула, чтобы подчеркнуть свои слова:

– Слишком рано, с моей точки зрения, делать какие-либо выводы. Мы только знаем, что супруги поссорились, а люди говорят в такие моменты разное, не всегда намереваясь претворить это в жизнь.

Мистер Марч промолчал. Дама продолжала:

– Мне кажется, миссис Рептон будет против моего присутствия, тогда мне…

– Придется удалиться? – закончил он фразу. – Боюсь, что придется, но мне бы хотелось, чтобы вы остались.

В этот момент в комнату вошла Сцилла Рептон, сопровождаемая инспектором Криспом. На ней все еще была юбка из шотландки и изумрудный джемпер, только блестящие волосы спрятались под тонкой сеточкой. Женщина сначала хотела переодеться в траур, разыгрывая безутешную вдову, но что-то внутри восстало против маскарада. «Зачем притворяться, когда все в доме знают, что у нас с Роджером все кончено? – думала Сцилла. – Он уже рассказал обо всем своей сестре, а та, конечно, сообщила полиции, так почему бы не вести себя честно? Конечно, будут еще допросы и дознания, и придется остаться до похорон, но как только все завершится, я отсюда уеду и обратно не вернусь. Поэтому не имеет значения, что эти людишки обо мне думают или судачат. Плевать я на них хотела!»

Увидев мисс Силвер, Сцилла удивленно изогнула тщательно выщипанные брови и, не пытаясь тоном смягчить слова, спросила:

– А что эта женщина здесь делает?

– Мисс Рептон и Флори Стоукс хотели, чтобы при допросе присутствовала женщина, поэтому мисс Силвер любезно согласилась… – попытался пояснить ситуацию констебль, но миссис Рептон оборвала его с коротким злым смешком:

– Подумать только, им нужна компаньонка! Просто доисторические нравы! Мне казалось, что Мегги уже вышла из того возраста, чтобы бояться мужчин, но никогда не знаешь наверняка, не так ли?

– Если вы возражаете против присутствия мисс Силвер… – неловко начал Рэндел.

Сцилла пододвинула кресло к противоположному краю стола и уселась, закурив сигарету.

– Нет, я не возражаю. Зачем? Если уж Мегги оказалась нужна компаньонка, то мне-то она точно понадобится.

Задув спичку, она небрежно сунула ее между ручек и карандашей, которые ее муж уже никогда не возьмет в руки. Женщина глубоко затянулась, на конце сигареты появился огонек. Сцилла намеренно села спиной к мисс Силвер, которая в ответ переместилась с одного конца кожаного дивана на другой, чтобы видеть, как та сидит: нога на ногу, чулки настолько тонкие, что кажется, будто их вовсе нет, на ногах – красные туфли, слишком разукрашенные и со слишком высоким каблуком.

Если сама мисс Силвер и носила подчеркнуто немодные туалеты, так только потому, что обнаружила, что старомодные платья и манера одеваться под гувернантку помогают ей в избранной профессии. Если человек кажется незначительным, то люди расслабляются, а это обычно помогает раздобыть информацию. Мисс Силвер понимала, что пришедшая относится к ней пренебрежительно. Ей пришло в голову, что миссис Рептон играет какую-то роль, и она размышляла, почему выбрана именно эта поза – черствое равнодушие. «Конечно, ожидать хорошего вкуса от этой особы не следовало, но что скрывается за пестротой и осторожным безразличием? Внезапная смерть в доме поражает даже самых толстокожих, а ведь эта женщина была женой Роджера».

В дело вступил Рэндел Марч:

– Миссис Рептон, кажется, вы в субботу серьезно поссорились со своим мужем?

Сцилла выпустила облачко дыма.

– Кто так сказал?

Мужчина не ответил, а продолжал:

– И во время ссоры поднимался вопрос об анонимных письмах.

– Каких таких письмах?

– Мне кажется, вы о них слышали. Одно показывали на дознании по поводу смерти Дорис Пелл. Полковник Рептон прервал ваш телефонный разговор с мистером Эрлом, а в последующем споре он упомянул, что получил одно из них, в котором вы обвинялись в связи с мистером Гилбертом. Разгорелась серьезная ссора, во время которой упоминалось о разводе, а муж попросил вас немедленно покинуть дом. Точные его слова, что вы должны убраться. Чуть позже он изменил свое мнение и, боясь открытого скандала, сказал, что вы можете остаться, пока не пройдут похороны мисс Брук.

Растягивая по своему обыкновению слова, Сцилла спросила:

– Вы подслушивали под дверью?

– Кое-кто подслушивал, – сухо заметил мистер Марч, – обычно звуки ссоры привлекают внимание, а дверь в кабинет некоторое время оставалась открытой.

Женщина пожала плечами:

– Знаете, люди иногда ссорятся. Мы с мужем делали это часто, но потом всегда мирились.

– Вы утверждаете, что он не в первый раз упрекал вас в неверности?

– Ничего подобного я не утверждаю, и вы прекрасно это понимаете!

– Следовательно, вы хотите сказать, что эта ссора была не серьезнее других и в конце концов вы бы, вероятно, помирились?

– Он бы меня не выгнал, – уверенно сказала Сцилла.

– Миссис Рептон, мисс Мегги показала, что в ее разговоре с братом сегодня после обеда, около трех часов, он заявил, что больше не выдержит и что вы должны уйти. Мне кажется, вы с ним после этого виделись.

– Кто это сказал?

– Вас видели выходящей из кабинета.

Сцилла затянулась сигаретой и выпустила струйку дыма.

– Хорошо, и что из этого следует?

– Данная особа утверждает, что вы с полковником говорили на повышенных тонах, у нее создалось впечатление, что даже ссорились. Потом дверь распахнулась и вы вышли, но, повернувшись, бросили мужу кое-какие слова. Она их слышала.

Сцилла машинально смахнула кусочек пепла, упавший на изумрудный джемпер.

– Вы серьезно, мистер Марч?

– Она утверждает, что вы сказали: «Для меня ты лучше мертвый, чем живой», а потом ушли.

– Занавес, – заметила Сцилла.

– После этого и часа не прошло, как ваш муж умер, – серьезно сказал констебль.

– Это ничего не значит. Так иногда говорят, не более того.

– Конечно, не говорят, особенно когда собираются мириться.

Сцилла наклонилась и с силой загасила сигарету о то же место, куда раньше ткнула спичкой, – о подносик для карандашей, принадлежавший Роджеру.

Марча почему-то разозлил этот жест. Эта особа поссорилась с мужем, который вывел ее на чистую воду, в лицо пожелала ему смерти, слышала, как другая женщина над мертвым телом винит ее в смерти, и теперь здесь, где все это происходило, может спокойно наклоняться и тушить сигарету о поднос, принадлежавший покойному. Гораздо более резким тоном Марч заявил:

– Вы пожелали мужу умереть – и он умирает в течение часа. Вас обвинили в его смерти.

Женщина рассмеялась:

– Кто станет слушать Метти Эклс! Мой дорогой, не будьте дураком! Она была по уши влюблена в Роджера, всю свою жизнь… убей меня Бог, не понимаю почему. А ко мне Метти ревновала, так что, по ее мнению, что ни случись – моя вина. Надеюсь, такое даже полицейскому понятно.

– В кладовке садовника имелись цианиды? – неожиданно спросил констебль.

– Циа… что?

– Цианиды. Слышали о таком?

– Нет, а что это?

– У меня еще нет протокола вскрытия, но это, скорее всего, яд, который привел к смерти полковника.

Женщина изумленно уставилась на говорившего:

– А зачем такое садовнику?

– Для уничтожения осиных гнезд. Женщина вздрогнула:

– Не могу находиться в одной комнате с осой! Самое худшее в деревне – это насекомые! Но если эта циа… штука используется для ос, то как она попала в дом? Или… Вы что, считаете, что Роджер принял ее намеренно?

– Нет, миссис Рептон, я так не считаю. – Эти слова констебля прозвучали зловеще.

Глава 27

Примерно через полчаса Марч остановил свою машину на другом конце деревни, поднял щеколду калитки и прошел, подсвечивая под ноги карманным фонариком, к боковой двери коттеджа «Гейл», на которой не было ни молотка, ни звонка. Постучав, он долго ждал и уже решил, что мистер Джеймс Бартон вышел, пока не получил запоздалый и неохотный ответ. Послышался звук шаркающих шагов, и дверь приоткрылась дюйма на два, не больше, причем изнутри явно звякнула цепочка. Сиплый запыхавшийся голос спросил:

– Кто там?

– Моя фамилия Марч, я старший констебль графства, хотел бы с вами поговорить.

– Почему?

– Потому что вы последним видели полковника Рептона.

Послышался глухой возглас, цепочка прогремела, и дверь со скрипом отворилась вовнутрь. В узком проходе было темно, но через полуоткрытую дверь в комнату просачивалось достаточно света, чтобы разглядеть фигуру высокого мужчины, стоящего в ярде от входа.

– Что вы там говорите про полковника?

– Кажется, вы были последним человеком, который его видел.

Бартон шепотом повторил последние слова:

– Видел его?

– Мистер Бартон, если вы дружили с полковником, боюсь, вам надо приготовиться к худшему. Полковник мертв.

– Боже мой! – воскликнул Бартон. – Не может быть, я только что беседовал с ним… Да входите!

Полуоткрытая дверь вела в кухню, теплую и уютную, с керосиновой лампой на комоде, ярким пламенем очага и плотными красными занавесками на окнах. Там стояли стол, накрытый темно-красной скатертью, старое кожаное кресло, пара простых деревянных стульев. На коврике перед камином разлеглись семь больших полосатых котов. Мистер Бартон оказался тонким сутулым мужчиной с неаккуратной копной волос с проседью, но ни борода, ни кустистые брови не могли скрыть ужасный шрам, пересекающий его лицо. Пока Марч разглядывал подробности, мужчина обеспокоенно спросил:

– Что случилось с полковником Рептоном? Я был сегодня в поместье, он чувствовал себя нормально.

– Да, именно поэтому я к вам и пришел. Он не заболел, он умер. Мне кажется, его убили.

– Убили?! – воскликнул потрясенный мужчина.

Он рухнул на стул и, склонив голову на руки, зарыдал. Через пару минут Бартон выпрямился, взяв себя в руки.

– Роджер был моим лучшим другом, вы просто сбили меня с ног своими словами. Скажите, что же все-таки случилось?

– Его отравили, нам кажется, цианидом.

– Это такая штука, которой морят ос?

– Да.

– Кто мог так поступить?

Марч присел на второй стул.

– Мы надеемся, что вы поможете нам узнать это, – просто сказал он.

Бартон беспомощно махнул рукой:

– Не это ли всегда говорит полиция человеку, которого собирается арестовать?

– Если вы имеете в виду, не подозреваем ли мы вас, то ответ будет – нет. Но поскольку вы последним видели полковника живым, то мы обязаны с вами поговорить. Кстати, когда вы оттуда ушли?

– Где-то около четырех или чуть позже. Я не смотрел на часы.

– Можете рассказать, зачем туда приходили и о чем беседовали с мистером Рептоном?

– Мне надо было заплатить арендную плату.

– Понимаю. А сколько вы платите за этот коттедж?

Все это время Бартон сидел, опершись на локоть и уткнувшись взглядом в красную скатерть. Услышав вопрос, он резко поднял голову и грубо бросил:

– А какое полиции до этого дело?

– А что, есть серьезные причины не отвечать на мой вопрос?

– Нет, я просто размышляю, почему вы спросили. Если вам так надо знать, то я плачу то, что называют арендной платой «перечное зернышко».

– Вы имеете в виду, что не платите вообще ничего?

– Нет, плачу. Понимаете, я платил ему минимальную сумму раз в месяц, а после мы сидели и беседовали. Полковник был единственным человеком, с которым я вообще разговаривал, а сейчас вы приметесь за дело и обнаружите, что это я его убил.

– Вы расскажете, о чем беседовали с ним сегодня? Бартон снова уставился в скатерть.

– Обычно я приходил в темноте, но не сегодня.

– Почему в темноте?

– Сам не знаю. Мне просто нравится гулять, когда придет в голову. Шел я тогда, думал о разных вещах и дошел до такого состояния, когда кажется, что больше не выдержишь, тут в голову и пришло, а не навестить ли полковника, взял и пошел к нему.

В этот момент Марчу припомнилась одна дата, тринадцатое октября, а в этот день где-то лет тридцать назад… Конечно, в суде бы Рэндел не поклялся, но про себя был абсолютно уверен, что не ошибается.

– Итак, вы пришли к полковнику. А о чем беседовали? – ни словом не обмолвившись о своем воспоминании, спросил констебль.

– Хм-м, – Бартон упорно разглядывал скатерть, – я обошел дом и постучал в окно кабинета, у них там компания собралась, толпа женщин пришла к мисс Рептон посидеть вместе за шитьем. Моя соседка мисс Вейн и та женщина, что сейчас у нее живет, были там. Нет, решил я, им меня с пути не сбить, все равно навещу полковника, он ведь с этой компанией дел иметь не будет. Из-за гостей я и постучал в окно кабинета, да и дом обошел с дальней от деревни стороны, чтобы меня не заметили. Мне уже приходилось так входить.

– А когда вы вошли, мистер Рептон спросил, не пришли ли вы, чтобы заплатить свое перечное зернышко, и предложил вам выпить?

Хозяин искоса бросил на гостя удивленный взгляд:

– Раз вы сами знаете, зачем спрашиваете?

Марч почувствовал, что поступает невежливо, и поспешил с извинениями:

– Не обижайтесь, мистер Бартон. Такое поведение полковника ведь совсем естественно, а мне не терпится узнать о виски, потому что, понимаете, цианистый калий – а мы почти уверены, что это был он – находился в маленьком графинчике виски, который стоял на его письменном столе. Мне очень надо знать, видели ли вы этот графинчик?

Мужчина поднял голову и посмотрел прямо в глаза констеблю:

– Да, конечно, я его видел. И полковник предлагал мне выпить виски, но это была наша старая шутка, он знал, что я не соглашусь. Это дьявольское зелье, и я его не употребляю. Роджеру мои привычки хорошо известны. Во время моих посещений всегда происходило одно и то же: он предлагает выпить – я отказываюсь.

– Так, с этим понятно, а о чем вы беседовали?

– О нем самом и о женщинах, полковник прекрасно знал, что я о них думаю. Он говорил о своей жене.

– И что именно?

– Сказал, что она замарала его имя и он будет разводиться. Я-то сам с ней ни разу не беседовал – не поддерживаю никаких отношений с женщинами, – но все равно мог бы ему сказать, что она за штучка… от глагола «гулять», да только ничего хорошего из этого бы не вышло. До таких вещей надо доходить самому. Кошки и собаки ведут себя так, какими их создала природа, – не лучше и не хуже. А женщины на них похожи, только не такие честные. Лгут, виляют, ходят вокруг да около, ангелами небесными прикидываются, а сами просто неряхи и потаскухи.

Тут Марч прервал монолог:

– Вы совершенно уверены, что полковник говорил о разводе с женой?

– Конечно, уверен. Зачем придумывать? Он сказал, что с ней покончено, а прямо после похорон Конни Брук женщина уберется вон. Еще говорил, что все рассказал сестре, а после похорон и все остальные узнают.

– Я вижу, что полковник беседовал с вами, как с близким человеком.

Непроизвольно сжав рукой колено, Бартон ответил сиплым грубым голосом:

– Иногда мужчине становится легче, когда он может выговориться, а у меня в жизни были похожие проблемы.

Констебль дал собеседнику немного успокоиться, а потом спросил:

– Итак, беседа была очень доверительной. Не сказал ли полковник чего-либо, что указывало бы на его намерение совершить самоубийство?

Хозяин зло взглянул на него.

– Нет, такого решительно не было!

– Понимаете, самоубийство – это вероятная альтернатива убийству. Человек, который внезапно узнает, что жена ему изменила, может решить покончить счеты с жизнью.

Мистер Бартон стукнул кулаком по столу.

– Никогда, если этот человек – полковник Рептон! А я на Библии поклянусь, что о самоубийстве он и не помышлял! Роджер думал только, как избавиться от этой особы, говорил, что дело не займет слишком много времени в суде. А если человек планирует, то при чем здесь самоубийство, не так ли?

– Согласен.

– Скажите, когда все произошло?

– Полковник был жив в половине пятого, а через полчаса его нашли мертвым за столом в кабинете.

– Это значит, что яд уже был в графине во время нашей беседы. Он никогда бы не предложил мне, даже в шутку, выпить, если бы знал, что виски отравлено.

– Мог и предложить, если был уверен, что вы откажетесь.

Кулак снова грохнул по столу.

– Никогда в жизни! Цианид, подумать только! Убивает мгновенно. Повторяю, никогда настоящий мужчина не предложит другу, даже в шутку, выпить отравленное виски.

– Но ведь вы бы не приняли его, сами сказали. Бартон покачал головой:

– Нет, только не он, ему бы такое и в голову прийти не могло, другой закалки был человек. А о самоубийстве и не помышлял, клянусь, это правда.

Глава 28

Когда мисс Силвер зашла в коттедж за вещами, необходимыми ей, чтобы переночевать, Рени Вейн недоверчиво переспросила:

– Неужели вы и вправду собираетесь провести ночь в поместье?

– Мисс Рептон очень просит, – пояснила женщина. – Она ведь пережила такой шок, не может оставаться одна.

Носовой платочек мисс Рени проделал привычный путь от глаз к носу.

– Чистая правда, и для нас всех это тоже оказалось таким ударом! Но то, что она попросила посидеть с ней чужого, человека… скорее на вашем месте должна была оказаться леди Мэллет или, по крайней мере, подруга Мегги…

– Знаете, леди Мэллет и сама чрезвычайно расстроена, а иногда в тяжелые моменты легче находиться с чужим человеком, который не так переживает, как ты сам.

Мисс Вейн всхлипнула и снова промокнула платочком глаза.

– Мне казалось, что Метти Эклс захочет остаться с ними.

Мисс Силвер деликатно кашлянула.

– Боюсь, что по ней все ударило гораздо сильнее, ведь именно она обнаружила труп.

– Я предлагала подождать и пойти домой вместе, – заныла мисс Рени. – Но Метти хотели допросить. Заметьте, я тоже пережила ужасный удар, но все равно хотела поддержать соседку, а она только и сказала: «Бога ради, оставьте меня одну!» Как грубо! После таких слов мне не стоило больше вмешиваться.

Мисс Силвер складывала вещи в сумку, когда вошла Джойс. Она закрыла дверь и присела на кровать.

– Ох, мисс Силвер, вы не представляете, как я рада, что отослала Дэвида.

Мисс Силвер взглянула на нее из-за складок голубой ночной рубашки:

– Мне кажется, вы поступили разумно, ему сейчас весело с приятелями в Ледлингтоне.

– Конечно, мне повезло, что я днем навещала его и не пошла в поместье. Там, наверно, был настоящий кошмар! – Мгновение она пребывала в нерешительности, а потом продолжила: – Ко мне сегодня утром приходила Пенни Марш. Хотела узнать, не помогу ли я ей в школе вместо Конни.

– И что вы решили, миссис Родни?

Джойс недовольно отмахнулась:

– Говорю вам, лучше называйте меня Джойс, все так называют.

И услышала решительный и недвусмысленный ответ:

– Я уже говорила, что не считаю это целесообразным.

– Понимаю, но все равно мне хочется услышать просто «Джойс». Знаете, когда Пенни завела разговор про школу, мне вдруг показалось, что идея неплоха. Конечно, я не смогу так много работать на тетю Рени, но зато буду платить за жилье, а она наймет дополнительную прислугу. Но только после того, как произошли все эти ужасные события… – Она взглянула на мисс Силвер и продолжала: – Я говорю о полковнике Рептоне. Ведь вы были там, когда все произошло? Вы думаете, самоубийство? Тетя Рени так сказала, но правда ли это?

Мисс Силвер аккуратно положила рубашку в сумку.

– Ни я, ни мисс Вейн не можем сказать ничего определенного.

– Знаете, все говорят, что полковник серьезно поссорился с женой и она только дожидалась похорон Конни, чтобы убраться восвояси. А он, как все убеждены, собирался развестись с ней.

– Такое намерение вряд ли совместимо с мыслями о самоубийстве, – спокойно отметила мисс Силвер.

– Конечно, нет! Если честно, то мне кажется, что нет человека, который бы захотел покончить счеты с жизнью из-за того, что Сцилла от него уходит. Несомненно, она красива, но не способна сделать ничего из того, что, по мнению полковника, надлежит делать жене. Сцилла даже дом не может вести, не говоря уже о том, что у нее отвратительный характер.

Мисс Силвер аккуратно уложила губку, щеточку для мытья рук, зубную щетку, тюбик пасты в голубую водонепроницаемую сумку, прошлогодний рождественский подарок ее племянницы со стороны мужа, Дороти Силвер, в настоящее время жены брата Этель Буркет. Это занятие не помешало ей внимательно выслушать Джойс и возразить:

– Знаете, мужчины ко многому относятся иначе, чем женщины. А у миссис Рептон такая внешность, которая многих заставила бы забыть о ее некомпетентности в практических вопросах.

Джойс рассмеялась:

– Вы совершенно правы! А я – настоящая язва, то есть надо отметить, что Сцилла вполне ничего, если принять во внимание ее прошлое, конечно, ей здесь смертельно скучно, но я не одобряю, если человек берется за работу, а потом и пальцем не шевельнет, чтобы выполнить свои обязанности. Давайте я провожу вас через Тиллинг-Грин и помогу нести сумку.

Они уже прошли добрых полпути по опустевшей вечерней деревне, когда Джойс нарушила молчание:

– Мисс Силвер, я опять о полковнике, вы ведь так и не сказали, убийство там или нет. Понимаете, мне почему-то кажется, что это не самоубийство. Флори всем рассказывала, что Рептон заявил о своем намерении развестись. Раз так, то он, конечно, не собирался сводить счеты с жизнью.

Услышав столь прямое, порожденное здравым смыслом, толкование происшествия, о котором не хотелось распространяться, мисс Силвер сочла наилучшим выходом бесстрастно отметить, что иногда самоубийством кончают под воздействием внезапного порыва и что сейчас еще мало сведений о том, как именно умер мистер Рептон.

Примерно в то же самое время Валентина говорила Джейсону:

– Да не убивал он себя, понимаешь, дядя никогда, ни при каких обстоятельствах этого бы не сделал!

В объятиях любимого девушка чувствовала себя в безопасности, но за пределами этого круга сотрясались основы существования. Валентина совсем не знала своего отца и смутно припоминала мать, постоянно лежащую на диване, которая потом неожиданно куда-то пропала, а тетя Мегги сказала, что мамочка ушла в рай. Но дядя Роджер всегда был с ней, надежный, постоянный, незаменимый. На этом спокойном уравновешенном человеке держался дом. Валентина никогда не задумывалась, любит ли она его, а сейчас он мертв, и кажется, что в доме обрушилась стена, через которую врывается ветер, несущий беды. Прижавшись к Джейсону, она слышала его порывы, но они не могли коснуться ее, пока любимый так крепко обнимает.

– Мне такое и в голову не приходило, – согласился Джейсон.

– Не мог дядя такое сделать, я в этом уверена. Однажды мы с ним говорили о самоубийстве, так он назвал его бегством от проблем и добавил, что так от них не убежишь. Это увиливание от ответственности, которое только сделает все происходящее более тяжелым для всех.

– Расскажи это старшему констеблю.

– Уже, но он на это промолчал. Понимаешь, Джейсон, самое страшное, что если это не самоубийство, то лишь один человек приходит мне на ум в роли убийцы.

– Сцилла? Лучше не думай об этом, дорогая.

– Как будто можно себя заставить не думать! Эта мысль так и вертится в голове. Знаешь, когда-то я прочла историю о странной комнате в одном доме. Там произошло убийство, и дверь в нее постоянно открывалась сама собой. Со мной насчет Сциллы происходит что-то похожее. Я пытаюсь закрыть дверь, а она все время открывается.

Голос девушки понизился до шепота, Джейсон даже не мог понять, слышал он эти слова или просто понял, что она хотела сказать.

– Зачем ей убивать мужа? – Молодой человек старался говорить потише, но все равно вопрос прозвучал излишне громко.

– Дядя собирался развестись, сам сказал тете Мегги прямо перед приходом гостей. Потому-то она так жутко выглядела сегодня. Оказывается, что Сцилла имела связь с Гилбертом, а дядя про нее узнал.

– Ты из-за этого порвала с ним? – Слова вылетели раньше, чем Джейсон успел удержать их.

– Нет, не думай! Совсем не из-за этого, правда, я ничего не знала до ночи в среду. Когда я вернулась домой после нашего разговора, то застала их со Сциллой в ее гостиной. Дверь туда оказалась приоткрыта, и я услышала то, что для моих ушей не предназначалось. Гилберт сказал Сцилле, что между ними все кончено и что он меня обожает.

– Приятно слышать.

– Это был настоящий кошмар! – Внезапно Валентину охватила ярость. – Я тогда сразу же ушла, а утром получила анонимку, которая сообщала, что Гилберт путается со Сциллой. Но не смей думать, что я приняла решение о разрыве именно тогда, потому что все было решено уже в бельведере. Ты сказал, что я не могу выйти замуж за Гилберта, и меня сразу осенило – действительно, не могу. Решение пришло откуда-то изнутри, об этом не надо было думать или что-то взвешивать – просто я душой поняла, что не могу выйти ни за кого, кроме тебя.

Их губы слились в долгом поцелуе.