Текст книги "Ключ. Возвращение странницы (сборник)"

Автор книги: Патриция Вентворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 22

Мисс Сильвер отправилась в гости. Она часто ходила на чай по воскресеньям, и хотя никакого особого торжества не намечалось, предстояла приятная встреча. В Патни недавно переехала подруга племянницы Этель. Мисс Сильвер сочла ее очень милой особой и решила нанести ответный визит. Поскольку день выдался необычайно теплый, она предпочла летнее платье из темно-синего искусственного шелка, по которому, наводя на мысль об азбуке Морзе, были разбросаны многочисленные, не сочетающиеся друг с другом яркие пятна. В соответствии с представлениями мисс Сильвер о приличиях из-под подола выглядывало не более трех дюймов серого чулка и черные оксфордские ботинки на шнурках. На тот случай, если вдруг похолодает прежде, чем она вернется домой, мисс Сильвер надела сверху старое, но все еще приличное пальто из черной альпаки, а аккуратные седоватые волосы увенчала черной соломенной шляпкой с блестящим бантиком и вереницей фиолетовых анютиных глазок. Вырез платья закрывала кремовая ажурная шемизетка с высоким воротом, надежно застегнутая волосяной брошкой с массивным золотым ободком. Черные нитяные перчатки, довольно потрепанная сумочка и аккуратный зонтик довершали наряд.

Мисс Сильвер окинула комнату одобрительным взглядом. Дом был такой уютный и удобный. Ярко-синие занавески отлично смотрелись, а ковер вовсе не казался протертым, даже если на него падали солнечные лучи. Мисс Сильвер искренне возблагодарила свою судьбу. Занавески, ковер, витые желтые кленовые стулья, обитые тканью того же яркого оттенка, письменный стол с многочисленными ящичками, гравюры с любимых картин – «Пробуждение души», «Брауншвейгский гусар», «Мыльные пузыри», «Властелин Глена», – фотографии в серебряных рамках на каминной полке – все говорило о приятной независимости, которую она обрела по воле Провидения и благодаря собственным разумным поступкам.

Мисс Сильвер спустилась на лифте и прошла четверть мили до метро. В очереди за билетами стояло человек пять; пристроившись в конце, мисс Сильвер принялась ждать, пока дама с крашеными волосами, видавшими лучшие дни, долго выясняла у изнуренного пожилого мужчины в окошечке, можно ли добраться с пересадкой до некоей станции, название которой она, вот досада, позабыла. Маленький седой старичок перед мисс Сильвер прикрыл рот ладонью и громким сценическим шепотом произнес: «Ну и дуреха». Две женщины позади обсуждали какую-то девушку по имени Дженис. Одна говорила с высоким щебечущим мейфэрским акцентом, вторая казалась немолодой и сердитой.

Мисс Сильвер слушала, потому что заняться больше было нечем и вдобавок ее внимание привлекло странное имя. Вероятно, она ослышалась и на самом деле они сказали «Дженет». Нет, вот оно повторилось, и на сей раз вместе с фамилией – Дженис Мид.

Сердитая женщина заявила:

– Я всегда считала, что ей ни в чем нельзя доверять!

Другая отозвалась:

– Но она такая милая!

– Да, конечно, милая, если угодно. Но, разумеется, весь колледж знал, что не стоит верить ни одному ее слову.

Послышался высокий щебечущий смех.

– Боже мой, какая досада. Бедная Дженис, она ведь очень неплохая девочка. Слишком богатое воображение, и ничего более. Вы не знаете, где она сейчас?

– Наверное, по-прежнему в Борне. Мы давно не виделись.

Очередь двинулась вперед. Женщины заговорили о другом. Мисс Сильвер запомнила новое и довольно красивое имя и отправилась дальше – в гости к подруге Этель.

Глава 23

Дженис позвонила в дверь дома номер пятнадцать на Монтегю-Мэншнс. Открыла коренастая пожилая женщина – воплощение респектабельной кухарки. Она улыбнулась и с приятным деревенским акцентом заметила, какое нынче приятное утро.

– Вы, наверное, леди, которую ожидает мисс Сильвер – та, что прислала телеграмму, – мисс Мид. Заходите.

Одна дверь закрылась, другая открылась. Красота кленовой мебели, ярко-синих занавесок, обоев, цветастого ковра, гравюр и фотографий в серебристых рамках в полной мере предстала перед Дженис. Сначала девушка увидела всю эту роскошь, а затем заметила и мисс Сильвер в опрятном, хоть и совершенно ее не красившем, платье тускло-серого цвета, с деревянной брошкой, с густыми седоватыми волосами, спереди уложенными в сеточку, а сзади заплетенными безукоризненным образом. Она поднялась из-за письменного стола, за которым сидела, протянула Дженис руку и указала на стул с гнутыми ножками, круглой спинкой и очень твердым сиденьем, обитым той же вездесущей ярко-синей тканью.

Дженис села и обнаружила, что маленькие глазки неопределенного цвета внимательно изучают ее, невольно воскрешая в памяти школьные годы. Не то чтобы директриса Дженис хотя бы отдаленно напоминала мисс Сильвер, но в глазах женщины-детектива было то же сочетание доброты и авторитета, знакомое ожидание, что сейчас собеседник перейдет прямо к делу и не станет тратить ценное время даром. Сидя прямо, насколько позволял гнутый стул, Дженис и перешла к делу.

Наблюдая за гостьей, мисс Сильвер видела девушку двадцати – двадцати двух лет, в темно-синем пальто и платье, которое не было ни новым, ни безупречно скроенным. Простая маленькая шляпка сидела чуть набекрень, очень мило, на коротких золотисто-каштановых кудряшках. Миловидное лицо не отличалось правильностью черт и блеском красок. Очень яркие глаза с неожиданно темными ресницами, ушки красивой формы, идеально подчеркивающие изгиб скул, криво очерченные губы, кожа хоть и бледная, но гладкая и чистая… Мисс Сильвер задумалась о причине этой бледности, перевела взгляд на руки девушки в изрядно поношенных перчатках и, увидев, что они крепко стиснуты, с улыбкой сказала:

– Пожалуйста, не надо нервничать, вам нечего бояться. И не спешите. Такие вещи не рассказывают за одну минуту. Я полностью в вашем распоряжении.

Улыбка проникла в сознание Дженис и растопила лед. До сих пор девушке было холодно и неловко, она чувствовала огромную ответственность из-за того, что именно ей выпал жребий поведать о случившемся и добиться спасения Эвана Мэдока. Она заговорила с ощущением, что с нее сняли тяжкое бремя. Теперь казалось неважным, насколько ужасно то, о чем шла речь, потому что мисс Сильвер все понимала.

Когда Дженис закончила, мисс Сильвер извлекла из ящика школьную тетрадку в ярко-зеленой обложке, открыла на первой странице и вывела заголовок: «Дело Харша». Затем она вытащила наполовину связанный синий носок и принялась вязать – на европейский манер, с нитью в левой руке. Спицы пощелкивали, глаза неотрывно смотрели на Дженис, которая что-то доставала из сумочки. Это «что-то» оказалось длинным конвертом, в котором лежали исписанные на машинке листы.

– Вот показания, полученные во время дознания. Их застенографировали для правительственного департамента, который интересовался работой мистера Харша… но, пожалуйста, учтите, что они конфиденциальны.

Мисс Сильвер кашлянула.

– Разумеется. Любое профессиональное общение я считаю строго конфиденциальным. Я с интересом прочитаю показания. А пока…

Дженис слегка покраснела.

– Вы займетесь этим делом? – горячо спросила она.

Мисс Сильвер добродушно взглянула на девушку.

– А почему вы так хотите, чтобы я им занялась, мисс Мид?

Ледяное замешательство вернулось. Дженис решила, что все испортила, мисс Сильвер ничего не поняла и сейчас откажется. Дженис жалобно произнесла:

– Мисс Мэдок так переживает. У нее больше никого нет. А мистер Мэдок не виноват…

Мисс Сильвер не сводила с девушки ласкового взгляда, который как будто проникал внутрь.

– Вы хотите, чтобы я доказала невиновность мистера Мэдока?

– Да, да… конечно, хочу.

Мисс Сильвер быстро вязала, носок крутился на спице.

– Я не берусь за дело при таком условии. Не в моей компетенции изыскивать доказательства невиновности либо вины. Я обязана прояснить этот пункт с самого начала. Я могу приняться за расследование лишь с целью обнаружить правду. Иногда правда не соответствует надеждам и упованиям клиента. Прекрасно сказано у лорда Теннисона: «Как тяжело, когда любовь и долг – враги!» Если я соглашаюсь, то руководствуюсь только долгом, который неизменно один и тот же – установление фактов. Они бывают неожиданны или неприятны, порой они усугубляют трагическую ситуацию, вместо того чтобы принести облегчение. Я предупреждаю каждого.

Дженис покраснела еще сильнее.

– Он не виноват… честное слово, не виноват!

Мисс Сильвер улыбнулась.

– Вы верный друг, мисс Мид. Вы привязаны к мистеру Мэдоку, поэтому вы верите ему и считаете, что он не способен совершить преступление.

– Нет-нет, не поэтому, вовсе нет. Я год проработала с ним, и если бы вы спросили меня чуть раньше, я бы сказала, что терпеть не могу мистера Мэдока. Он самый грубый человек на свете, он говорит ужасные вещи, у него кошмарный характер… но он не убивал мистера Харша. Пожалуйста, найдите преступника. Я прошу вас поехать со мной сегодня же вечером и поселиться у мисс Фелл. Она говорит, вы помогли кузине Лоре Фейн, когда убили Танис Лайл. Фейны и Феррарсы ей родня. Мисс Фелл – очень добрая пожилая дама. Ее племянник, майор Олбени, следит за ходом расследования. Он и предоставил копию показаний. Мисс Фелл хочет, чтобы вы приехали под видом давней подруги, которая решила у нее погостить, но, боюсь, ничего не выйдет, потому что Ида Моттрам…

– Миссис Моттрам? Господи помилуй! – Мисс Сильвер кашлянула. – Она страшная болтушка. Боюсь, она всему Борну расскажет, какая вы умница…

Мисс Сильвер, некоторое время вязавшая молча, произнесла:

– Благодарность – несомненная добродетель, но временами она причиняет неудобства. На какой поезд вы рассчитываете сесть, мисс Мид?

Глава 24

К половине девятого, в тот же вечер, возникло ощущение, что мисс Сильвер живет в домике священника уже много лет. Она понравилась Мейбл, которая считала гостей в военное время излишеством, она научила мисс Софи новому вязальному узору и убедила Гарта, что способна держаться осмотрительно и тактично. Какое впечатление она произвела на последнего члена маленького кружка, было трудно сказать. Мисс Браун хоть и вышла к ужину и время от времени принимала участие в разговоре, выглядела очень подавленно и отвечала механически, так что ее присутствие совсем не ощущалось. Она удалилась, как только все встали из-за стола. Гарт, вышедший в коридор последним, увидел, как она медленно поднималась по лестнице, держась обеими руками за перила и глядя в одну точку, как лунатик.

Он достиг гостиной, где мисс Софи как раз рассказывала мисс Сильвер, что племянник при появлении на свет весил десять с половиной фунтов. Лишь когда кофе принесли, выпили и убрали, тетушка оторвалась от повествования о детских годах Гарта. Мисс Фелл была в своем репертуаре. Истории она подкрепляла документальными свидетельствами. Из рук в руки переходили фотографии Гарта в рубашечке, Гарта в купальном костюме, Гарта au naturel[5]5
  Без одежды, голышом (фр.).


[Закрыть]. Он спасся, укрывшись за «Таймс», и возблагодарил Бога за то, что здесь нет Дженис.

Однако когда Мейбл унесла поднос и закрыла дверь, фотографии вернулись обратно в ящик и разговор почти сразу пошел о деле. Но, несомненно, с согласия обеих леди – если мисс Сильвер желала слушать, то мисс Софи ничуть не менее желала говорить.

Гарт отложил газету и прислушался. Оказалось, что мисс Сильвер внимательно ознакомилась со свидетельствами, полученными в ходе дознания. Она то и дело ссылалась на них, обращаясь к Гарту и к мисс Софи за подробностями, касавшимися голоса, манеры, интонаций свидетелей. Он обратил внимание, что женщина обладает проницательным и ясным умом. Чопорные манеры старой девы, служившие прикрытием, поначалу забавляли Гарта, но вскоре сарказм сменился чем-то похожим на робость. Он чувствовал себя так, как будто открыл сумочку старой дамы и обнаружил внутри бомбу.

Тетя Софи, напротив, была абсолютно счастлива. Уже много лет ей не доставалось такой внимательной слушательницы. Она не умолкая говорила обо всем и обо всех – о Майкле Харше, о Мэдоках, о соседях, чьи дома выходили на луг, о деревне, о Пинкоттах, о священнике, о церковном стороже, о церкви и об органе, о бедной дорогой Медоре и о том, какой ужасный шок она пережила, об общей телефонной линии и о том, как это страшно неудобно…

– …да-да, очень неудобно. Вдруг бы я захотела сказать по телефону что-нибудь такое, что не нужно знать остальным? Мэри Энн Донкастер – младшая из двух мисс Донкастер, которые живут в Пенникотте, совсем не ходит, бедняжка, – так вот, часами сидит и слушает, если больше нечем заняться. И другие наверняка тоже, хотя и не скажу, кто именно. Но, боюсь, единственный человек в Борне, который говорит по телефону о чем-то интересном, это миссис Моттрам. Она вдова, очень хорошенькая, и, разумеется, ей звонят молодые люди. В основном друзья ее мужа, но, конечно, Мэри Энн и Люси Эллен извлекают максимум…

Мисс Сильвер кашлянула и заметила, что сплетни обычно злы и, как правило, ложны. Она подобрала клубок шерсти, свалившийся с колен на пол, и заговорила о вечере вторника, когда мистер Харш встретил свою смерть.

– Вы сидели здесь при открытом окне, мисс Фелл?

Мисс Софи кивнула. Она радовалась, чувствуя себя важной персоной. Будь она кошкой, мурлыкала бы.

– Да, за занавеской. Стоял такой теплый вечер.

– Вы слышали орган?

– О да. Мистер Харш играл «Соло для трубы» Перселла; правда, сейчас говорят, что это сочинил вовсе не Перселл, а кто-то другой – кажется, Кларк. Очень красиво.

– Который был час?

– Не помню точно, но, наверное, раньше половины десятого, потому что Медора еще не ушла из гостиной. Примерно в половине десятого она отправилась наверх.

– Вы отчетливо слышали музыку?

– Да, вполне.

Мисс Сильвер перестала вязать на мгновение и подалась вперед.

– А когда вы перестали ее слышать?

Голубые глаза тети Софи округлились от удивления. Локоны, похожие на сосиски, задрожали, подбородки тоже.

– Не знаю… а разве я перестала?

Мисс Сильвер улыбнулась и продолжила вязать.

– Думаю, да. До половины десятого мисс Браун находилась с вами в гостиной. Вероятнее всего, вы беседовали.

– Да.

– Но при этом отчетливо слышали музыку – вы даже узнали «Соло для трубы». Без четверти десяти вы открыли стеклянную дверь и спустились по ступенькам в сад, потому что – я цитирую ваши показания – «захотели понюхать ночные цветы и послушать, по-прежнему ли мистер Харш играет на органе».

Мисс Софи вновь кивнула.

– Да, я так и сделала.

Спицы щелкали.

– Не припомните ли вы, когда затихла музыка? Вы слышали что-нибудь после того, как закончилось «Соло для трубы»?

– Да, слышала. Не знаю, что это было такое. Я решила, что мистер Харш импровизирует.

– Мисс Браун уже покинула комнату?

Мисс Софи ненадолго задумалась.

– Да-да, несомненно, потому что, помнится, я пожалела, что она не слышит. Но вдруг музыка прекратилась.

– За сколько времени до того, как вы вышли в сад?

Мисс Софи помедлила.

– Не знаю. Наверное, минут за десять, потому что я немного подождала, потом отложила пасьянс, нашла письмо от моей кузины Софи Феррарс, которое сунули не в тот ящик по ошибке, перечитала его и решила ответить на следующий день, только так и не ответила из-за ужасного несчастья с мистером Харшем. Да, наверное, прошло десять минут. А потом я решила выйти в сад и понюхать ночные цветы, а заодно узнать, играет ли еще мистер Харш.

– Вы слышали орган, когда открыли стеклянную дверь?

Мисс Софи покачала головой. Кудряшки – и подбородки – снова задрожали.

– Нет. Только этот ужасный выстрел.

– Значит, между тем временем, когда орган замолк, и той минутой, когда вы услышали выстрел, прошло примерно десять минут.

– Да, – подтвердила мисс Софи.

Гарт впервые заговорил:

– Десять минут, в течение которых он, возможно, принял решение покончить с собой?

Мисс Сильвер кашлянула.

– Или разговаривал с убийцей, майор Олбени.

– Подобные аргументы не очень-то помогут Мэдоку, не так ли?

Мисс Сильвер взглянула на молодого человека.

– Если мистер Мэдок невиновен, то каждый факт, который мы обнаружим, ему поможет, если же виновен – не поможет никто. Факты всегда поддержат невиновного. Я объяснила это мисс Мид.

Гарту не понравилось, что его журят.

– Нет никаких доказательств, что Харш находился в церкви не один, но если кто-нибудь и разговаривал там с ним, то скорее всего мистер Мэдок, а не кто-то еще. Он отличается вспыльчивым нравом, у него был ключ, он злился и ревновал – иными словами, против Мэдока серьезные обвинения. С другой стороны, если он действительно застрелил Харша, значит, спланировал убийство заранее. По Борну не расхаживают с револьверами. Я не знаю этого человека, а потому не могу строить теорию, исходя из его характера. Дженис утверждает, что может. Она клянется в своей невиновности. Также она клянется, что Харш не покончил с собой, хотя, честно говоря, на мой взгляд, альтернативы нет.

Мисс Сильвер довязала носок до пятки, положила вязанье на колени и внимательно посмотрела на майора Олбени.

– Как долго вы знаете мисс Мид?

Гарт нахмурился, сам не зная почему.

– Сколько себя помню. Ее отец был местным врачом. Они жили в соседнем доме.

Мисс Сильвер улыбнулась.

– Пожалуйста, не обижайтесь, если я задам несколько вопросов о мисс Мид. Я объясню, зачем это нужно, и надеюсь, вы согласитесь, что причина веская.

Ее голос и манеры обезоруживали: властность отступила, мисс Сильвер просила, а не требовала. Гарт перестал хмуриться, взглянул на собеседницу столь же прямо и спросил:

– Что вы хотите знать?

Она вновь посерьезнела.

– Мисс Мид молода и, не сомневаюсь, энергична и преданна. Но я хотела бы знать ваше мнение. Насколько вероятно, что на суждения мисс Мид могут повлиять неуместные чувства?

– Маловероятно. Трудно сказать, что я согласен с ней, но все-таки это аргументы, они представляют точку зрения. Она была привязана к Харшу. Мисс Мид не особенно любит Мэдока, он весьма неприятный тип, но девушка уверена, что он не убийца. Что еще вы хотели услышать? Сомневаюсь, что тут в дело замешаны чувства – во всяком случае, неуместные.

– Вы подтверждаете, мисс Фелл?

Мисс Софи слегка испугалась.

– Да, да… вполне. Бедный мистер Мэдок, он действительно бывает очень неприятен.

Мисс Сильвер кашлянула.

– Вернемся к мисс Мид. Можно ли считать ее рассказ достоверным?

Гарт уточнил:

– Что вы имеете в виду?

Мисс Сильвер снова кашлянула.

– Скоро объясню, но сейчас я хотела бы, чтобы вы просто ответили на вопрос.

– В таком случае мой ответ – «да». Я считаю, что рассказ мисс Мид исчерпывающе точен.

– Она такая милая девушка, – заметила мисс Софи. – И примерная дочь. Ее отец тяжело болел, и она только о нем и думала. Очень, очень верная и бескорыстная.

– И честная? – подсказала мисс Сильвер.

Мисс Софи вспыхнула.

– Да, вполне!

– Что вы хотите сказать, мисс Сильвер? – негромко и гневно спросил Гарт.

Та вновь взялась за вязанье.

– Вы считаете, что мисс Мид в высшей степени правдива и точна?

– Конечно!

– Тогда почему, интересно, два совершенно посторонних человека что есть сил пытались внушить мне противоположное мнение.

– Что?

Мисс Софи и Гарт пришли в ужас.

– Впервые я услышала имя мисс Мид в воскресенье вечером. Две дамы позади меня, в очереди у кассы метро, говорили о ней. Я оказалась невольной слушательницей, и вдобавок мое внимание привлекло имя, которое я раньше не встречала. Эти женщины говорили так, будто хорошо знали мисс Мид. Одна упомянула, что они вместе учились в колледже. Обе утверждали, что она очаровательна, но не достойна доверия – мол, нельзя верить ни одному ее слову и так далее. Разыграно было неплохо, и сначала я даже не задумалась, но утром получила телеграмму мисс Мид, а потом мы встретились и я задалась вопросом, зачем понадобилось устраивать спектакль…

– Какое странное совпадение… – озадаченно произнесла мисс Софи.

Спицы резко защелкали. Мисс Сильвер произнесла тоном опытной гувернантки:

– Честно говоря, я не в силах поверить, что это было совпадение, мисс Фелл.

Глава 25

Миссис Буш, урожденная Сюзанна Пинкотт, была из тех неугомонных женщин, чья энергия не в состоянии найти себе исчерпывающее применение в рамках домашней рутины. Как только дети подросли и отправились в школу, она вступила в борьбу с ленивым супругом и одержала блестящую победу, в результате которой в гостиной появился стеклянный эркер, ныне заваленный видовыми открытками, бутылками с лимонадом и прочими напитками, китайскими безделушками, сигаретами и дешевыми сладостями. Сидя там, миссис Буш могла обозревать окрестности, наслаждаться неограниченными возможностями для распространения сплетен и гарантировать себе контроль по крайней мере над частью семейных финансов.

Когда мисс Сильвер в одиннадцать часов вошла в магазинчик, миссис Буш увлеченно беседовала с какой-то маленькой пожилой особой – обладательницей длинного носа, бесцветных глаз и черной фетровой шляпки, набекрень сидевшей на редких седых волосах. Сама миссис Буш возвышалась, как гора, за прилавком. Волосы у нее оставались почти такими же темными, как в юности, щеки румяными и упругими, массивная фигура держалась прямо и незыблемо, невзирая на соблазны господствовавшей в Борне моды. Как и все местные женщины, миссис Буш носила просторное цветастое платье, но под ним скрывался устрашающий корсет эпохи короля Эдуарда.

В самой язвительной манере мисс Сильвер поинтересовалась, можно ли взглянуть на открытки.

– Я не спешу, ничуть не спешу. Пожалуйста, не беспокойтесь. У меня много времени, чтобы посмотреть и выбрать.

Она погрузилась в разноцветные картинки, изображавшие разрушенное аббатство, виды Борна с ручейком, бегущим по обочине главной улицы, церковь со старой приземистой башней, новую среднюю школу в Марбери и водопроводную станцию. Рассматривая их, мисс Сильвер услышала два женских голоса, пониженных до свистящего шепота, и не в первый раз порадовалась остроте своего слуха.

– Как ему не стыдно, – сказала маленькая пожилая дама.

Миссис Буш придвинулась ближе и заговорила совсем тихо:

– У Эзры никогда не было стыда и не будет. От него семье одни неприятности, от начала до конца, и даже смысла нет ждать чего-то другого. Он, наверное, напился, как обычно.

Краем глаза мисс Сильвер заметила, как черная фетровая шляпка затряслась.

– Том говорит – не особенно… сейчас столько не достанешь, сколько нужно, чтобы напоить Эзру Пинкотта. По словам Тома – чуть больше обычной нормы, если ты меня понимаешь. И твердит во всеуслышание: он разузнал кое-что такое, отчего ему в карман враз посыпались бы денежки, если бы один человек, которого он не станет называть, знал, с какой стороны у бутерброда масло.

– Господи помилуй, – откликнулась миссис Буш.

– Все смеялись, но больше он ничего не сказал, хотя, конечно, люди поняли, что он имел в виду…

– Ш-ш, Энни!

Одна дама подтолкнула вторую, две пары глаз обратились на мисс Сильвер, которая сосредоточенно рассматривала открытку с изображением средней школы, ярко-желтой на фоне синего неба. Обе еще понизили голос. Слов было больше не разобрать, пока Энни не выпрямилась и не объявила, что ей пора.

– Я приду к тебе с купонами на сладкое, как обычно, Сюзанна. Смотри не забудь про меня, когда появится первая же партия мятных леденцов. Том на редкость неравнодушен к мятным леденцам.

Она удалилась, и миссис Буш подошла к мисс Сильвер.

– Красивые виды, – заметила та. – Я остановилась у мисс Фелл. Она сказала, что у вас есть фотографии самых интересных мест в окрестностях. Я считаю, очень мило послать интересную открытку друзьям, когда ты где-нибудь гостишь.

Лед был сломан, начался разговор. Последовали воспоминания о прежнем священнике и о мисс Софи времен Первой мировой.

– Мы постоянно собирались у них дома, чтобы шить для солдат, и я каждый раз кроила на всех. Мисс Софи совсем не умела управляться с ножницами. И не думала я, что однажды придется снова этим заниматься, и даже более того. Вот церковь, очень хорошо вышла – сами убедитесь, если посмотрите в окно. Последний экземпляр. Вы просто не поверите, какой на них спрос на неделе, и все из-за того, что бедный мистер Харш застрелился за органом. Говорят, он прекрасно играл, хотя я и не большая любительница. Мистер Буш, тот пойдет куда угодно, чтобы послушать хорошую музыку, и лично я скажу: всему свое время. Немного музыки никому не повредит, но вот вам бедный мистер Харш – в конечном счете его-то она точно до добра не довела!

– Ужасная судьба, – сказала мисс Сильвер.

– Просто кошмар, – поддакнула миссис Буш. – Приятный тихий джентльмен, в кои-то веки, хоть и иностранец. Я уверена, что он застрелился, как и постановили после дознания. По-моему, зря они пытаются обвинить мистера Мэдока. Совершенно в духе нашей полиции. У меня самой племянник констебль – Джим Пинкотт, сын старшего брата, – и я не далее как вчера вечером сказала ему: «Скажи на милость, какой прок от дознания, если вы зацепились только за это – из всего, что говорили присяжные? Разве они не выслушали свидетелей? Разве коронер плохо высказался? Разве они не постановили, что мистер Харш покончил с собой в помрачении рассудка, как написано в газетах? И зачем привозить сюда лондонскую полицию?» Пусть себе сидят в Лондоне и занимаются своими убийствами, вот что, вместо того чтобы вынюхивать и докучать людям там, где их никто видеть не желает.

Мисс Сильвер в робком восхищении смотрела на собеседницу.

– Отлично сказано!

Миссис Буш самодовольно улыбнулась.

– Да уж, я в самую точку попаду, когда надо. Джим слов не нашел, правда, он-то тут ни при чем…

– Значит, это лондонская полиция арестовала мистера Мэдока?

– Да, двое приехали, – ответила миссис Буш. – А ведь как почитаешь газеты, так можно подумать, что у них и в Лондоне забот полон рот. Они пришли поговорить с мистером Бушем – главный инспектор Лэм и сержант Эббот. Конечно, раз мистер Буш вместе с мисс Дженис Мид нашел тело, они и шага не могли сделать без его показаний. Но только мистера Мэдока арестовали не потому, что мистер Буш что-то такое сказал. Им что-то наболтал один мальчишка из эвакуированных, и будь он моим, уж я бы ему всыпала – ишь ты, приехал и испортил человеку репутацию! Миссис Брюер была здесь в субботу вечером, в тот самый день, когда арестовали бедного мистера Мэдока: она приходит два раза в неделю, чтобы помочь по дому, – так вот, она сказала: «Мистер Буш никогда бы такого не сделал. Он, конечно, человек вспыльчивый, но ведь словцо-другое – сущие пустяки, если привыкнуть. Одно дело ругаться, а другое – выстрелить».

– Да уж, – заметила мисс Сильвер.

Миссис Буш подалась ближе.

– Конечно, говорят, было что-то такое между ним и мисс Браун.

Она вдруг замолчала и отстранилась.

– Ну… не следовало бы мне говорить, раз вы там гостите. Надеюсь, вы не станете передавать мисс Софи.

Мисс Сильвер заверила:

– Нет, конечно. Это же вполне естественно. Я совсем не знаю мисс Браун, но слышала, что о ней и мистере Мэдоке многое говорят. У нее, кажется, сильнейший шок.

Миссис Буш чопорно поджала губы: даже по собственным – весьма широким – меркам она разболталась, – но зато какой шанс разузнать ситуацию изнутри! Служанки мисс Фелл молчали как рыбы, из них невозможно было вытянуть ни слова. Миссис Буш ослабила оборону – и поддалась соблазну.

– По слухам, она совсем ничего не ест.

Мисс Сильвер вздохнула.

– Она очень расстроена.

Миссис Буш оперлась о прилавок.

– Говорят, она вышла в проулок, чтобы встретиться с мистером Мэдоком, но в деревне столько сплетен, что и не знаешь, чему верить. Мистер Буш ничего никогда не замечает, особенно по этой части. Я-то не стану болтать, как другие, но, ей-богу, не знаю, куда катятся наши девушки. Взять хоть Глэдис Брюер: ей недавно стукнуло шестнадцать, и мистер Буш уже не раз ее отчитывал, – знай себе торчит по ночам на церковном дворе с парнями, которым, на мой взгляд, не помешала бы хорошая порка. Я, конечно, от всего сердца жалею миссис Брюер – вот вам честное слово, дождется она больших забот, – но ведь она сама, бедняжка, виновата, потому что избаловала девчонку. Мистер Буш с Глэдис очень строго говорил, да ведь она не одна такая. Но что касается мистера Мэдока и мисс Браун, он ничего не видел. А вроде бы кому и увидеть, как не ему? Вот как я думаю. Он, сколько себя помнит, каждую ночь обходит церковь, точно как часы, и если что-нибудь случится, обязательно заметит первым.

– Если только они не положились на аккуратность мистера Буша и не дождались, когда он уйдет. Люди, как ни прискорбно, бывают крайне изобретательны, когда замышляют что-то дурное.

Миссис Буш снисходительно кивнула и записала мисс Сильвер в разряд скромных приживалок – ни то ни се, ни рыба ни мясо, гувернантка или компаньонка, которую мисс Софи пригласила погостить по доброте душевной. Такие люди обычно в курсе происходящего, но деликатничать с ними не обязательно.

– О да, – сказала она. – Мистер Буш и на пять минут не запоздает. Как только бьет десять – снимает ключ с гвоздя и идет обходом, дождь или нет.

Мисс Сильвер неодобрительно кашлянула и спросила:

– А зачем ему ключ?

Миссис Буш приосанилась.

– Потому что он отвечает не только за кладбище, но и за церковь. Он сторож и привратник, как и старый мистер Буш до него. Если где-нибудь оставили открытым окно, он зайдет и закроет. Конечно, окна слишком высоко, чтобы залезть внутрь, но если задует ветер, в церковь нанесет воды, а если разразится гроза, будут еще и разбитые стекла. Между нами говоря, это священник открывает окна – мол, в церкви сыро. Он из тех ученых, которые носа не суют дальше того, что написано в книжке, хотя дураку понятно, что, если оставить окна в дождь открытыми, сухо не будет. Но он продолжает их открывать, а мистер Буш только ходи и запирай. Он волнуется, но я говорю: если ты не виноват, то и волноваться нечего. Сами знаете, каковы мужчины – что толку говорить, они все делают по-своему.

Мисс Сильвер пристально взглянула на собеседницу.

– Он обходит церковь каждый вечер в десять?

– Хоть часы сверяй, – подтвердила миссис Буш.