Текст книги "Ключ. Возвращение странницы (сборник)"

Автор книги: Патриция Вентворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 18

В четыре часа Дженис спешно шагала по тропинке, ведущей от Прайерз-Энд. Она даже не осознавала, что торопится. Девушка вообще едва ощущала собственное тело – ничего, кроме ощущения грядущей беды и необходимости разыскать Гарта. Она вышла без шляпки, белое платье было слишком тонким для дня, который, как это случается в сентябре, выдался неожиданно холодным.

Добравшись до главной улицы Борна, Дженис встретила множество детей и вспомнила с легким ужасом, что сегодня суббота. Когда что-то жестокое, непривычное выбивает тебя из привычной колеи, трудно поверить, что другие люди продолжают вести самую обыкновенную жизнь.

Переходя улицу, девушка чуть не столкнулась с миссис Моттрам, которая немедленно вцепилась в нее:

– Дорогая, какой ужас! Только не говори, что это правда! Я услышала от булочника, но просто поверить не могу. Неужели мистера Мэдока действительно арестовали?

– Да.

Миссис Моттрам закатила голубые глаза.

– Милая моя! Кошмар! Разумеется, ты не останешься там ни минуты. Перебирайся ко мне. К сожалению, у меня только неудобная раскладушка, а на полу нет ковра, потому что я до сих пор так и не обставила комнату, но ты должна немедленно переехать.

– Очень любезно с вашей стороны, но я не брошу мисс Мэдок.

– Милая, перестань! Тебе никак нельзя там жить. Знаешь, я всегда думала, что в мистере Мэдоке есть что-то странное. Даже не думай о том, чтобы остаться!

Дженис покачала головой.

– Я не имею права ее бросить, Ида. Вы бы и сами поступили точно так же, поэтому не уговаривайте. И, ради бога, не твердите, что в мистере Мэдоке есть что-то странное, потому что он ни в чем не виноват.

– Ты так считаешь?

Дженис топнула ногой.

– Я знаю! Зачем ему убивать мистера Харша? Мистер Харш – единственный человек на свете, с которым мистер Мэдок никогда не ссорился. Он любил его… и по-настоящему о нем заботился! Я жила с ними в одном доме – и не могу ошибаться!

Ида Моттрам всегда верила тому, что ей говорили. Потому-то она и пользовалась такой популярностью у мужчин. Она доверчиво взглянула на Дженис.

– Да, наверное. Но, дорогая моя, как же это ужасно, если он невиновен… бедная мисс Мэдок! Ты уверена, что он ничего такого не делал?

– Уверена.

– Милая, я изо всех сил надеюсь, что ты права – было бы очень неприятно узнать, что мы жили бок о бок с убийцей, – но если он не убивал мистера Харша, тогда кто? Полиция не арестовала бы мистера Мэдока, если бы не считала его преступником, и – о, как будет ужасно, если его повесят, а он не виноват! Помню, Билли говорил, что невиновных иногда вешают, ну или что-то такое. Билли Блейк – близкий друг Робина, и мой тоже… он был барристером, пока не пошел служить в авиацию, так что, конечно, он знает наверняка. Он однажды приезжал сюда – вы не виделись? Я очень хочу вас познакомить. Он скоро приедет еще разок, и ты обязательно должна… Конечно, он всегда твердит, что просто хочет навестить меня, но, клянусь, ты будешь очарована… о чем это я? Ах да, я задумалась, что бы такое сделать, чтобы мистера Мэдока не повесили. Ты абсолютно уверена, что он не виноват? Потому что, ей-богу, мне очень нравился мистер Харш. Такой печальный благородный облик, совсем как в кино, ну и, разумеется, если человек так выглядит, не сомневаешься, что он скоро умрет, поэтому я держала носовой платок наготове…

Она вдруг замолчала и вцепилась в Дженис. Мечтательный, устремленный в небеса взгляд сменился неподдельным оживлением.

– Дорогая, я знаю… Мисс Сильвер!

– Вы меня щиплете! – воскликнула Дженис. – Кто такая мисс Сильвер?

– Дорогуша, она просто чудо! Невозможно описать, как она мне помогла. Ты, наверное, скажешь, что это пустяки, но моя свекровь такая подозрительная… Долгая история… В общем, мисс Сильвер все самым чудесным образом распутала. Ты, конечно, подумаешь: какая мелочь, – но, разумеется, только не для меня…

Я услышала про мисс Сильвер от одной девушки, которая оказалась замешана в совершенно жутком деле об убийстве. Мисс Сильвер выяснила, кто на самом деле виноват, поэтому, сама понимаешь, нужно немедленно ей позвонить и вызволить бедного мистера Мэдока из тюрьмы. Хорошо, что я об этом вспомнила: я охотно повидаюсь с мисс Сильвер.

Прости, дорогая, я побегу, меня пригласил на чай мистер Ивертон, и он страшно обидится, если я опоздаю… Не забудь – мисс Мод Сильвер, Монтегю-Мэншнс, пятнадцать, Лондон, разумеется… правда, не помню, какой округ – юго-восточный или юго-западный. Но на почте, конечно, разберутся – когда я прошу, они там всегда разбираются.

Глава 19

Дженис позвонила в дверь и тут же сообразила, что глупо думать: «Я должна пойти к Гарту, я должна увидеть Гарта», – потому что, разумеется, придется разговаривать с мисс Софи. Но тут дверь открылась и на пороге оказался Гарт. Дженис тут же забыла обо всем, кроме того, что до жути рада его видеть. Прежде чем он договорил: «Я заметил тебя в окно», – Дженис положила руку ему на плечо и быстро сказала:

– Гарт, Мэдока арестовали.

Он увлек девушку в кабинет и закрыл дверь.

– Тетя Софи пошла навестить мисс Мэри Энн, но мисс Браун где-то здесь. Полагаю, мы не хотим ее оповещать.

Дженис села, жалобно посмотрела на молодого человека и произнесла:

– Гарт, он не виноват… я знаю, что не виноват… но полицейские его арестовали.

Гарт присел на край стола рядом и наклонился к девушке.

– Им больше ничего не оставалось. У Мэдока был ключ мисс Браун.

– Ох, Гарт!

– Боюсь, это правда. Слушай, я сейчас расскажу. Между ними что-то происходит. Мальчишка из эвакуированных, который живет по соседству, видел, как они встретились в проулке. Мэдок устроил сцену из-за того, что мисс Браун пошла в церковь повидаться с Харшем. Он отнял ключ и ушел, и меньше чем через четверть часа тетя Софи услышала выстрел. Вот почему ключа не оказалось в ящике в четверг вечером. И вот зачем мисс Браун вышла ночью – чтобы снова встретиться с Мэдоком и забрать ключ. Полиции ничего не оставалось, кроме как арестовать его.

– Но он не виноват, – повторила Дженис.

– Неужели?

– Да.

Гарт странно усмехнулся.

– Вот маленькая упрямица. Ты всегда такой была. Не желаешь ли объяснить, отчего ты так уверена в невиновности Мэдока?

Она покраснела и повторила то же, что сказала Иде Моттрам:

– Я жила с ними в одном доме. Он дружил с мистером Харшем.

– Он любил Медору и ревновал к Харшу. Я считаю, что он его и застрелил. Проще простого, если есть ключ.

– Нет – если только он не спланировал убийство заранее. Разве ты не понимаешь? Если Мэдок пошел на преступление, значит, он все продумал заранее. Не будешь же вот так носить с собой наготове заряженный пистолет. Лично я поверить не в силах, что мистер Мэдок на такое способен, – у него бешеный нрав, он взрывается как бомба и говорит грубости, но вряд ли станет замышлять, планировать, заряжать пистолет, а потом разыскивать человека, к которому привязался душой, и спускать курок. Гарт, ты же прекрасно знаешь, что есть вещи, которые человек просто не может сделать. Так вот, мистер Мэдок не мог убить мистера Харша.

Гарт вдруг улыбнулся.

– Ну ладно, адвокат, в следующий раз, когда я совершу преступление, я к тебе обращусь.

Дженис покраснела еще сильнее.

– Ты смеешься! Я могу представить, как мистер Мэдок швырнет в кого-нибудь стулом или цветочным горшком – он недавно выбросил из окна полную тарелку подгорелой овсянки, – но в жизни не поверю, что станет красться за кем-то с пистолетом!

Гарт сдвинул брови, продолжая улыбаться.

– А я и не знал, что овсянка такое мощное оружие. Знаешь, на твоем месте я бы заканчивал…

Тут дверь распахнулась и в комнату заглянула мисс Браун. Гарт обернулся. Несколько секунд мисс Браун молчала – просто стояла на пороге, ее темные глаза горели на бесцветном лице. Наконец она вошла и закрыла за собой дверь.

Гарт и Дженис встали. Никто не знал, что сказать. Первой заговорила мисс Браун:

– Что случилось? Отвечайте!

– Мистера Мэдока арестовали.

Мисс Браун охнула и схватилась за спинку стула.

– Не может быть!

– Тем не менее, – сказал Гарт.

– Они не докажут… они ничего не докажут! Я им ничего не сказала… только о том, что выходила в проулок! От меня больше ничего не добьются! Мистера Мэдока там не было, клянусь, не было!

Гарт произнес:

– Его там видели.

Она обернулась к молодому человеку почти с яростью.

– Кто видел? Мне не сказали! Но в любом случае он лжет! Клянусь, мистер Мэдок не выходил в проулок, я встретила кого-то незнакомого и выронила ключ. Это был не Эван! Меня не заставят сказать, что это был он!

Дженис, смотревшая на мисс Браун со страхом и сожалением, наконец, тихо произнесла:

– Что толку… он сам признался.

– Нет!..

Дженис продолжала:

– Мистер Мэдок сказал, что отнял у вас ключ. Незачем отрицать. Я знаю, он не убивал мистера Харша, но полиция считает его виновным. Потому что он забрал ключ.

Мисс Браун выпустила стул и обошла вокруг стола. Оказавшись вплотную к Дженис, она тихо спросила:

– Откуда вы знаете, что он не убийца?

Глава 20

– Все это весьма необычно, – заметила мисс Софи.

Она сидела на кушетке в гостиной, между Гартом и Дженис, держала обоих за руки и колыхалась от волнения. Наконец выпустив руку Гарта, тетя вытерла глаза тонким полотняным платочком с огромной, вышитой в уголке буквой С, состоявшей из переплетенных незабудок, тюльпанов и клевера. Затем она любовно похлопала Дженис по плечу и сложила руки на коленях, держа платочек наготове.

– Бедная, бедная Медора! Она ведь мне ничего не скажет, ни слова. Она даже не плачет. А иногда очень полезно бывает хорошенько поплакать, если тебе грустно. – Тетя Софи поворачивалась туда-сюда, пока говорила. Ее густые белые кудри привычно выдерживали внушительный вес лучшей шляпки, отделанной четырьмя ярдами черной бархатной ленты, тремя массивными страусовыми перьями и букетиком фиалок. Глаза у почтенной дамы были совсем круглые, ярко-синие и крайне изумленные.

– Я сказала: «Медора, если вы не в состоянии объяснить, в чем дело, то ради бога, пожалуйста, поплачьте в свое удовольствие». Я принесла ей чистый носовой платок. Но она просто лежала и смотрела на меня. Я сказала: «Ну хорошо, Медора, я не могу принудить вас к откровенности и даже не буду пытаться, но если вы не выпьете чаю, я пошлю за доктором Эдвардсом», – и ушла.

– Надеюсь, она выпила, – произнесла Дженис.

Мисс Софи снова вытерла глаза и с трепетом спросила:

– И что же дальше? Нам так уютно жилось, все было очень приятно – ну, разумеется, не считая войны. Бедный мистер Харш, отличный музыкант… и мистер Ивертон, и Мэдоки… наш музыкальный кружок. – Она повернулась к Гарту. – Мисс Мэдок хорошо аккомпанирует, а когда мистер Мэдок не сердится, у него очень приятный тенор – правда, он поет, только если хочет, и непременно сам выбирает музыку, иногда что-нибудь эксцентричное… Но я даже вообразить не могла, что между ним и Медорой что-то есть. Я, напротив, думала, что они друг друга недолюбливают.

– Наверное, в том-то и беда, тетя Софи, что они недолюбливали друг друга и вдруг влюбились. Именно такие случаи и чреваты неприятностями, не правда ли?

Мисс Софи невероятно удивилась.

– Не знаю, дорогой… В молодости мне просто не в кого было влюбиться, вот я и не влюбилась… хотя мистер Хозли просил у папы моей руки, но папа решил, что он неподходящая партия, и немедленно отказал.

– Даже не дав вам возможности высказаться?

Мисс Софи вспыхнула.

– Дорогой мой, я почти не знала мистера Хозли. Он служил ветеринарным врачом. Помнится, у него были красивые кудрявые волосы… Кажется, впоследствии он обзавелся приличной практикой в Брайтоне. Но, конечно, это не имеет никакого отношения к нашим неприятностям. Бедная Медора! И мисс Мэдок… просто страшно подумать – такая милая дама, такая любящая сестра. И вдруг мистера Мэдока сажают в тюрьму! Знаете, дорогие мои, я решительно не верю, что он совершил нечто настолько ужасное. Да, мистер Мэдок не отличался кротостью – все знают, какой он вспыльчивый, – но лично я всегда думала, что он любил мистера Харша. Если мистер Мэдок невиновен, то как же ужасно быть обвиненным в убийстве друга! Наверное, он страшно расстроен. Знаете, дело выглядит совсем по-другому, когда читаешь в газете, но если речь о тех, кого ты знаешь, то кажется, что так вообще не бывает. И самое страшное, что ничем нельзя помочь…

Внутренний голос напомнил Дженис: «Мисс Сильвер». Она начала пересказывать разговор с Идой Моттрам, но не успела дойти и до середины, когда ее перебили:

– Мисс Мод Сильвер? Дорогая моя, какое необычайное стечение обстоятельств!

– Почему, мисс Софи? Вы знакомы?

Три черных пера затрепетали – тетушка кивнула. Она извлекла две огромные булавки, сняла шляпу и приколола к спинке дивана.

– Красивая, но тяжелая, – заметила она и со вздохом облегчения продолжила: – Мамин двоюродный брат, Освальд Эверетт, привез эти перья из Южной Африки. Они отлично сохранились, хотя и вышли из моды. Но Мэри Энн Донкастер оскорбится, если я зайду в гости не в самой лучшей шляпке… О чем мы говорили? Ах да, мисс Сильвер.

– Ида сказала…

Мисс Софи отмахнулась.

– Она никому не желает зла, дорогая, но, между нами говоря, глупа как гусыня. А я знаю о мисс Сильвер все.

– Тетя Софи!

– Мисс Софи!

Гарт и Дженис уставились на пожилую даму, а та похлопала обоих по руке с самым самодовольным видом.

– Софи Феррарс – моя дальняя родственница, через мамочку, разумеется. Ее тетка Софронизба Феррарс, в честь которой назвали меня и Софи Феррарс, вышла за брата моего дедушки. Вы вряд ли когда-нибудь слышали о Софи Феррарс, но ее кузина Лора Фейн, очаровательная девушка, примерно полтора года назад попала в ужасное положение. В газетах об этом не писали, но кое-что просочилось… Другую кузину Софи, Танис Лайл, убили…

– Убийство в Прайерз-Холт! – воскликнул Гарт.

Мисс Софи удовлетворенно кивнула.

– Да, милый. И сама Лора тоже чуть не погибла. Софи Феррарс рассказала мне обо всем в письме. Если бы мисс Сильвер не оказалась в том же доме, случиться могло что угодно. Мисс Сильвер просто приехала в гости…

Тетя Софи вдруг замолчала. Круглый рот остался удивленно приоткрытым, тройной подбородок подрагивал. Наконец она сделала глубокий вдох и произнесла:

– Так почему бы ей не приехать и не погостить у меня?

Глава 21

Настало воскресенье. Гарт отправился вместе с мисс Софи в церковь. Он слушал строгий менторский голос нового священника со странным ощущением нереальности происходящего. Там, где раньше метал громы и молнии дедушка – дородный, с орлиным взором, способным заметить дремлющего прихожанина на самой дальней скамье, – теперь стоял ученый аскет, который шептал молитвы и что-то монотонно объяснял.

Должно быть, мысли племянника передались тете Софи. Она повернулась и шепнула на ухо:

– Как непохоже на бедного папу…

Когда они встали, чтобы пропеть псалом, Гарт заметил фальшивившего Сирила Бонда. Окинув взглядом церковь, Гарт остановился на миссис Моттрам в легкомысленной шляпке в тон ярко-синему платью. С одной стороны рядом с ней стояла пятилетняя девочка с пушистыми светлыми волосами и в розовом платьице с оборками, а с другой – мистер Ивертон, которому, казалось, пение хора причиняло физическую боль. Гарт убедился, что Дженис в церкви нет.

Во время сухой и почти беззвучной проповеди молодой человек старательно размышлял, отчего его это тревожит, и пришел к выводу, что никаких причин нет, после чего продолжил думать о Дженис, пока не закончилась служба.

Дженис сидела – уже довольно долгое время – на кушетке рядом с мисс Мэдок, которая то упрекала себя, то твердила о высокодуховности и полнейшей невиновности своего брата, то переходила к отчаянному заключению, что все против Эвана, которого, разумеется, повесят.

– Если бы только я не сказала про ключ…

– Но, милая мисс Мэдок, он сам признался. То, что сказали вы, не сыграло никакой роли.

Две огромных слезы стекли по лицу мисс Мэдок и капнули на пестрый шарф, который ужасно смотрелся с ярко-лиловым воскресным платьем. Пусть рушатся небеса, пусть Эван в тюрьме, пусть она сама слишком разбита, чтобы думать о походе в церковь, но мисс Мэдок с детства приучили надевать в воскресенье нарядное платье. Она почувствовала бы себя безбожницей, если бы вышла к Дженис в повседневном саржевом.

– Это ты так говоришь, дорогая моя, что, конечно, очень мило с твоей стороны. Очень неприятно сознавать, что я не пускаю тебя в церковь, но, честное слово, как подумаешь, что всего лишь неделю назад бедный мистер Харш был с нами и ежевичный пирог удался на славу! Не всякий станет есть холодную выпечку, но Эван ни за что не позволит готовить в воскресенье, поэтому ничего не поделаешь. Но в прошлое воскресенье пирог получился легким как перышко и бедному мистеру Харшу очень понравилось, он даже взял второй кусок… – По щекам стекли еще две слезы. – Ох, милая… ты веришь в предчувствия?

– Не знаю, – ответила Дженис.

– Я тоже, – всхлипнув, произнесла мисс Мэдок. – Но, может быть, у мистера Харша было именно оно? В понедельник вечером он сказал мне кое-что любопытное. Он, ты помнишь, ездил в Марбери, чтобы достать что-то необходимое для последнего эксперимента, и вернулся поздно, потому что опоздал на автобус и добирался пешком от Холта. Когда он вошел, мне показалось, что он плохо выглядит, вот я и спросила: «Вы сильно устали, мистер Харш?» – и он ответил: «Да, наверное. Я только что видел привидение».

– Что? – воскликнула Дженис.

Мисс Мэдок кивнула.

– Именно так, милая. Я воскликнула: «О господи, мистер Харш!» Тогда он улыбнулся: «Вы испугались? Я не хотел. Вам нечего бояться». Думаешь, он действительно что-то видел?

– Бог весть…

Мисс Мэдок вытерла глаза грубым платком с неровным узором из желтых и зеленых нитей и продолжила:

– Интересно, что же он увидел. Мой дедушка знал человека, который повстречал самого себя. Он делал что-то такое, чего не должен был – правда, не скажу, что именно, – и встретил самого себя, лицом к лицу, при ярком лунном свете. Дедушка сказал, это все равно что Валаамова ослица, – правда, не пойму почему, ведь Валаам ехал на ослице, а тот человек шел пешком. Луна светила очень ярко, он хорошо себя разглядел. Его охватил невероятный ужас, он развернулся и бежал не останавливаясь, пока не добрался до дома священника, и всю дорогу слышал за спиной собственные шаги. Дедушка говорил, что с того дня совершенно изменился: раньше пил и путался с женщинами, но с тех пор сделался трезвым и богобоязненным. Может быть, мистер Харш увидел что-нибудь подобное?

Дженис повторила:

– Не знаю…

Мисс Мэдок вспомнила, что сказал ей мистер Харш, закрыла лицо грубым платком и разрыдалась.

– Какая я жестокая – рассказываю тут разные истории, а Эван сидит в тюрьме и ждет смерти! Если бы только я не проболталась…

Так оно и шло по кругу целое утро. Когда Гарт пришел после ленча, чтобы пригласить Дженис на прогулку, девушка чувствовала себя так, словно ее пропустили через бельевой каток. Безутешную мисс Мэдок уговорили прилечь, и с ней осталась миссис Уильямс.

Как только молодые люди отошли подальше, Гарт сказал:

– Я все устроил. Завтра в девять утра мы сядем на автобус и поедем в город. Я встречусь с сэром Джорджем, а ты договорись с мисс Сильвер. Чем раньше она прибудет, тем лучше – след уже остыл. Лучше, если она приедет вместе с нами и сразу же примется за дело. Кстати, после службы ко мне подошла миссис Моттрам и слегка охладила наш пыл – по крайней мере, я подумал, что она на это рассчитывала.

– Что же она сказала?

Гарт рассмеялся.

– Что, наверное, полиции не понравится, если сюда приедет мисс Сильвер, и вообще она, скорее всего, занята чем-нибудь другим, и, конечно, она просто чудо, но только если мистер Мэдок действительно виноват, никто ничего тут не поделает. Жаль, что миссис Моттрам вообще ввязалась в эту историю, потому что теперь весь Борн будет знать, зачем появилась мисс Сильвер.

– Думаю, местные так и так узнали бы. В деревне нельзя сохранить секрет.

На ходу Гарт взял девушку под руку.

– А что они скажут, когда увидят, как мы вместе садимся утром в автобус?

Гарт с радостью увидел, как щеки девушки розовеют.

– Наверное, что мы решили удрать и тайком пожениться. Какое будет разочарование, когда вечером мы вернемся с мисс Сильвер.

– Удрать – отличная идея. Рискнем?

Дженис встретила смеющийся, поддразнивающий взгляд Гарта и ответила:

– Пока не закончится война, удирать все равно некуда.

В глубине души она обрадовалась вопросу, но внутренний голос в отчаянии ответил: «Что толку? Я безумно люблю его, всегда любила, и ничего не могу с этим поделать». Дженис чувствовала себя застигнутой подводным течением, слишком сильным, чтобы с ним бороться, которое отрывает ноги ото дна и тащит в море. Дженис и не хотела бороться. Краска, залившая щеки девушки, поблекла и, наконец, полностью пропала. На Гарта вновь смотрело маленькое бледное личико с яркими глазами неопределенного цвета.

Молодые люди стояли на краю поля. Ничего, кроме неба, ветра и поросшего травой косогора. Гарт обвил рукой плечи девушки и взволнованно спросил:

– Что случилось, Джен?

– Ничего.

– С тобой все в порядке?

Она кивнула и наконец отвела глаза.

– Я провела кошмарное утро с мисс Мэдок.

– У нее нет каких-нибудь родственников, которые могли бы приехать?

– Кажется, нет. Будет легче, если мы сумеем внушить бедняжке, что дело не стоит на месте. Она вбила себе в голову, будто мистера Мэдока обязательно повесят, и твердит это не умолкая.

Он крепче обнял Дженис.

– Бедная моя девочка.

– Я тут ни при чем. Страшно видеть, как человек, который намного старше, вот так убивается…

Они минуту или две шли молча. Гарт, не убирая руку, наконец спросил:

– А с чего она взяла, что Мэдока повесят?

Дженис взглянула на него. В глазах девушки мелькнула тень, и она потупилась.

– Не знаю…

– Джен… мисс Мэдок думает, что он убийца?

Гарт почувствовал, как она дрожит. Дженис начала:

– Не знаю… – Голос оборвался на полуслове. Лицо у нее исказилось, и она заплакала – очень тихо, но не пытаясь скрыть слезы, точь-в-точь как в десять лет.

Гарт обвил ее второй рукой.

– Джен! Джен, милая. Не плачь… пожалуйста, не надо!

Он принялся целовать девушку – лоб, изгиб щеки, мокрые плачущие глаза.

– Джен, не надо, я просто видеть не могу… Все будет в порядке, мы постараемся… Мы привезем мисс Сильвер. Джен, не плачь больше, вот платок, наверняка своего у тебя нет…

Она перестала плакать. Скольким девушкам он осушал слезы? Дженис взяла платок и вытерла глаза, а потом сказала:

– Пожалуйста, пусти.

Гарт продолжал держать ее в объятиях. Смешная маленькая девочка – милая маленькая девочка. Он хотел поцеловать Дженис еще раз, но не смог. В ее взгляде скользнула грусть.

– Прости, что расплакалась, мужчины этого терпеть не могут. Ничего серьезного… просто мисс Мэдок и…

Он на мгновение прижался к ее щеке и произнес слова, которые крутились в голове:

– Смешная маленькая девочка… милая девочка…

На сей раз Дженис решительно отступила.

– Спасибо за доброту. Давай лучше пойдем дальше.

– Мне больше не хочется гулять.

Она серьезно спросила:

– А что же ты хочешь?

Он покраснел.

– Например, поухаживать за тобой.

Дженис ощутила в сердце холодок и покачала головой.

– Нет… неправда.

Гарт не удержался от смеха.

– То есть?

Она взглянула на него спокойно и грустно.

– Я же сказала – «неправда». Я плакала, и ты меня пожалел, а еще я тебе нравилась, когда была маленькой. Незачем портить приятные воспоминания. Давай лучше останемся друзьями.

Что-то изменилось, когда она это произнесла. Гарт не знал, что именно. Их отношения изменились. Как будто кто-то причинил им боль, нестерпимую, мучительную боль, но ощущала ли ее Дженис или он сам, Гарт понятия не имел. Лишь на одно мгновение они стали так близки… Он обеспокоенно взглянул на девушку и спросил:

– Что случилось?

Она удивленно посмотрела в ответ.

– Джен… что-то случилось, но я не понимаю что.

Прогулка закончилась. Молодые люди почти не разговаривали, а сказанное едва ли имело отношение к тому, о чем они думали. Во время прощания Гарт положил руку на плечо Дженис и сказал:

– Автобус в девять. Не опоздай.

Девушка вернулась к мисс Мэдок.

Прошло как будто сто лет, прежде чем Дженис добралась в тот вечер до постели. Она так устала, что надеялась немедленно заснуть, но не тут-то было. Едва Дженис легла и выключила свет, в памяти закружилось все, что она сказала Гарту и что он сказал ей. Слова носились кругами, как граммофонная запись. «Удрать – отличная идея?». «Некуда». «Я хочу за тобой поухаживать». «Нет… неправда». Снова и снова – отчетливое, ясное прикосновение его щеки, не поцелуй, только прикосновение, сильное и немного грубое. Об этом она вспомнила напоследок, прежде чем провалиться в темноту.

Во сне Дженис шла пешком от Перрис-Холта, потому что опоздала на автобус. Стоял мрак, и где-то справа, в поле, часы отбивали полночь. Когда замер последний удар, девушка услышала за спиной шаги. Она вдруг подумала, что мистер Харш видел привидение, когда возвращался домой в темноте. Дженис побежала, а потом проснулась и увидела косые полосы лунного света на полу.