Текст книги "Мечты о счастье"
Автор книги: Патриция Райс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
– Мозги у вас еще больше набекрень, чем я думала, – проворчала Кэтрин, не без труда отрывая взгляд от ужасной фигуры Смерти.
– Я никогда не видела мозгов набекрень, – улыбнулась Майя. – Это всего лишь образное выражение, и, если уж на то пошло, куда больше оно относится к тому, кто бросается на старинные особняки как баран на новые ворота. Передайте мэру привет.
– Значит, вы намерены держаться до конца, до судебного процесса?
– О, я уверена, что адвокаты Акселю по карману. – Майя налила себе еще чаю и начала прихлебывать, изысканно, как настоящая леди. – Лично я займусь внедрением своих взглядов в народ. Знаете, клуб садоводов предложил мне членство. В школьном саду есть несколько редких розовых кустов, и кое-кто умирает от желания получить черенок.
Это не была попытка сменить тему, как раз наоборот. Так называемый клуб садоводов был организацией старинной и уважаемой, с корнями, уходящими в глубь веков. В него входили жены самых богатых и влиятельных людей города, поэтому членство в нем считалось большой привилегией. По доброте душевной Майя удержалась от смешка при виде изумления Кэтрин. Это называлось «ответным ударом с позиции силы» и, надо признать, пришлось ей по вкусу.
– Школа и сад лишь временно находятся в вашем распоряжении, – напомнила гостья, оправившись от удара. – Договор об аренде может быть аннулирован в любой момент. Что касается кармана Акселя, изъятие лицензии на продажу спиртного ударит по нему так сильно, что про адвокатов придется забыть.
Бросив беспокойный взгляд на карту Смерти, она пошла к двери и так ею хлопнула, что затряслись стены.
Майя подумала: пара очков в пользу женщины в красном. Ответный удар длинноногая Кэтрин нанесет прямо по ахиллесовой пяте – как ее, так и Акселя. Она нахмурилась на расположение карт, не впервые сожалея, что не умеет читать их лучше. Впрочем, в интригах она тоже не была сильна. Смерть не всегда означала уход из жизни, это могла быть любого рода метаморфоза, а вот угроза в голосе Кэтрин была недвусмысленной. Неужели придется чем-то поступиться, школой или лицензией?
– Судя по всему, тебе не помешает выпить, – сказала собеседница и наклонилась, чтобы подвинуть стакан ближе к Акселю.
При этом глазам его представилась немалая часть ее громадного бюста, а в ноздри ударил густой, тяжелый запах духов. Зачарованный видом глубокой расселины между мощными геологическими пластами ее грудей, он задался вопросом, как можно целый день таскать на себе такую тяжесть. При этом он рассеянно сделал глоток и едва не выплюнул жидкость. Виски! Зная его предпочтения, Майя всегда наливала ему только воду.
Однако плевать в стакан было неловко. Глоток виски и запах духов пробудили низменные инстинкты, и Аксель смущенно завозился на высоком табурете. Соседка была особой влиятельной и могла нажать нужные кнопки, потому он и собирался уделить ей внимание, но отнюдь не такого рода. Пальцы с кроваво-красными ногтями нетерпеливо барабанили по стойке. Акселю стало совсем неуютно. Майя что-то говорила о том, что он не истолковывает знаков, а он тогда умолчал, что это намеренно.
– Меня ждет жена, – заявил он, вставая, и порадовался независимости, которую несла с собой эта фраза.
Как только акула приготовится к атаке, он погрозит ей гарпуном по имени Майя и не проговорится о том, что гарпун этот безвреден. Или почти безвреден. У Майи все-таки есть кое-какая власть над ним – например, власть будить эротические фантазии, которые, как он полагал, давно остались в прошлом. Но это может быть и следствием долгого воздержания.
Время от времени, и не всегда во тьме ночной, Аксель любил вспоминать тот миг, когда узнал, что Майя рыжеволоса от природы. Хотелось удостовериться, что он не ошибся тогда, в школьном изоляторе, но все как-то не представлялось возможности. Он возвращался поздно и не хотел рисковать, вторгаясь в ту часть дома, где спали дети. Возможно, стоило пригласить няню и провести вечер вне дома, вдвоем. Конечно, Констанс их потом выследит, но дверь спальни запирается изнутри. Нужно только знать наверняка, что Майя готова сделать этот шаг. Какая досада, что нельзя читать мысли, в особенности женские! А может, она уже подавала знаки, просто он не заметил?
Вечер в ресторане выдался сравнительно малолюдным, Аксель решил ускользнуть раньше обычного и был жестоко разочарован – явился Хедли, с таким лицом, что становилось ясно: Уэйдвилл стал свидетелем очередного акта насилия. Когда старый репортер направился прямо к Акселю, тот не стал искать укрытия, в том числе потому, что всегда видел в Хедли второго отца. Он сделал знак бармену налить что обычно.
– Кэтрин пристрелила мэра?
– Ничего приятного, – буркнул старик, метнув в него сердитый взгляд из-под кустистых бровей. – Пфайфер мертв, и смерть наступила отнюдь не от старости.
Пфайфер. Тот, кому принадлежали земля и дом. То и другое перейдет к куче родственников, а те хором станут требовать пустить все это с молотка. Мотив более чем ясен, остается только выяснить, кто из вороньей стаи решился ускорить естественный процесс.
А Майя... Майе придется смириться с крушением мечты.
Январь 1946 года
«Сегодня я сделал Долли предложение, и она ответила согласием. Ее отец тут же назначил меня управляющим. В начале следующего месяца я вступаю в новую должность.
Как сказать об этом Хелен?»
Глава 24
Нe вводите меня в искушение, я и сам найду дорогу.
Майя стояла спиной к кухонной двери, согнувшись вдвое, чтобы добраться до клубники в нижнем отделении холодильника. Громкий стук заставил ее подпрыгнуть – в десять часов вечера это мог быть только Аксель, но Аксель никогда не хлопал дверьми.
В самом деле, трудно было узнать в грозной личности на пороге образчик бесстрастия, с которым она не так давно сочеталась браком. Сейчас это был человек на грани взрыва. Когда мрачный взгляд серых глаз прошелся по кухне, Майя со страхом подумала: ну, сейчас начнется! Кухня напоминала помойку: всюду валялись комки запачканных газет, по углам стояли емкости с краской и клеем, стол загромождали детали будущего ленточного мобиля.
Взгляд Акселя переместился на ночную рубашку Майи (надо сказать, довольно откровенную). Ноздри его раздулись, глаза недвусмысленно сузились: Берлинская стена его самообладания рушилась с треском. Вспомнив, как глубок ее вырез и как короток подол, Майя затрепетала в предвкушении того, что так стремительно надвигалось. Взгляд прошелся по ее голым ногам, вернулся к груди и остался там. Он был почти физически ощутим, и она, быть может, скрестила бы руки, чтобы прикрыться, если бы не лукавый бесенок в душе, внезапно перехвативший инициативу. Майя не загадывала, не планировала этот момент, но подсознательно ждала и готовилась, поэтому сейчас завела руки за спину и оперлась на стол так, что груди призывно приподнялись.
– Сломался, да? – поддразнила она.
А между тем следовало помнить, что речь идет о северном боге, одном из тех непредсказуемых созданий, которые лучше не провоцировать. Майская ночь была теплой, поэтому Аксель держал пиджак в руках, узел его галстука был ослаблен, ворот рубашки распахнут. Рубашка туго натянулась на напрягшихся, окаменевших плечах. Майя уставилась в вырез рубашки, не отваживаясь бросить взгляд ниже. До сих пор единственной неуправляемой страстью, которую ей удавалось будить в мужчинах, был гнев, но это не тот случай, и, судя по всему, назад хода не было.
Весь вечер Аксель старался совладать с собой: что-то пробуждалось в нем, росло и билось в путах. Это не была плотская страсть, но когда Майя выпятила грудь, дразня его, он отбросил всякую сдержанность и мгновенно преодолел разделявшее их расстояние.
Майя ахнула, когда Аксель подхватил ее с той же легкостью, с какой она подхватывала своего маленького племянника. Она оказалась в воздухе и автоматически вцепилась в мужские плечи. Поцелуй сразу заставил ее забыться.
Горячий рот Акселя пахнул виски, и когда рука подхватила Майю снизу, еще больше приподняв, она впервые со всей полнотой ощутила, что ее сила не идет ни в какое сравнение с его сокрушительной мощью. Жизнь научила ее опасаться этого сочетания: физическая сила и спиртное, – но хотя губы прижимались к ее губам жадно и требовательно, в этом были еще и нежность, и осторожность, которым невозможно противиться. К тому же ладонь была крепка и приятно горяча...
Акселю можно доверять – по крайней мере в этом.
Майя разжала судорожно напряженные пальцы и обвила руками мужскую шею. Поцелуй Акселя вполне отражал его натуру – подавленную, плененную страсть, что он в себе носил. Казалось нелепым, что она так долго ждала, прежде чем толкнуть его к опасной грани. Майя ответила на поцелуй, не скрывая, как сильно изголодалась.
Не выпуская из объятий, Аксель посадил ее на стол. Отстранился, положил руки на груди под рубашкой, приподнял их и с минуту молча восхищался обретенным сокровищем.
– Алекса не знает, что теряет, – пробормотал он. – Но все к лучшему... иначе я ревновал бы к младенцу!
Майя не поняла ни слова, она уже утратила эту способность. Руки проникли в длинный вырез рубашки и обнажили груди, рот приник к соску и жадно втянул его. Наслаждение и страх захлестнули ее, – страх совершенно потерять голову. Но он почти тотчас растаял. Майя расцепила кольцо рук, нащупывая пуговицы рубашки в инстинктивной потребности, чтобы кожа соприкоснулась с кожей. Скользкий шелк уступил без сопротивления. Тогда она потянула рубашку из брюк, чтобы поскорее избавиться от помехи.
Аксель отстранился и посмотрел так, словно собирался заговорить. Слов Майя не хотела. Не теперь, когда она наконец добралась до этих чудесных мышц! Она пробежалась кончиками пальцев по груди, которой так долго восхищалась, о которой видела сны. Ничего не сказав, Аксель снова склонился к ее губам. От ласк груди налились сильнее. Майя выгнулась, давая ему доступ, и с готовностью развела ноги в ответ на толчок колена.
Под рубашкой у нее не было белья. Когда Аксель обнаружил это, у него вырвался стон – как, впрочем, и у нее. Чтобы ему удобнее было ласкать ее, Майя скрестила ноги у него на пояснице и еще больше раздвинула колени. Это также давало возможность привлечь Акселя ближе и ощутить его возбуждение.
– Надеюсь, ты это предвидела и что-нибудь предприняла, – прошептал он ей на ухо, – потому что не может быть и речи ни о каком прерванном акте!
– Таблетки... – начала Майя, но не договорила, задохнувшись в благодарном поцелуе.
В самом деле, таблетки. Она поклялась, что никогда больше не попадет в ту же ловушку. Правда, она как-то не подумала, что предохраняется именно от этого мужчины. Они уже были настолько близки, что только одежда мешала проникновению.
Телефонный звонок заставил Акселя вздрогнуть, но он и не подумал оторваться от Майи. Наоборот, прижал ее теснее.
Еще звонок.
– Наверное, ты нужен в... – Голос ее беспомощно угас, когда зубы прикусили сосок.
– Обойдутся! – На этот раз Аксель укусил ее за мочку уха.
Звонки раз от раза становились все пронзительнее. Майе показалось, что она слышит плач Алексы. Боже, они занимались любовью на кухне, в двух шагах от спящих детей!
– А если это насчет Клео?
Аксель продолжал покусывать мочку ее уха, рука снова легла между ног. Однако это и в самом деле могло быть насчет Клео. Судя по письму, ее вот-вот должны были отпустить на поруки. Поэтому нужно было снять трубку.
– Пусть твою сестру развлекает Стивен, – беззлобно заметил Аксель и снова занялся губами Майи.
Его пальцы были там, где она открылась для него, пробуя, насколько она готова. Это заставило бы ее умолкнуть окончательно, если б не жалобный детский плач.
Телефон надрывался, Алекса проснулась, к тому же из одной из спален послышалось сонное: «Майя?!»
Чары были разрушены. Майя осознала происходящее: загорелую руку Акселя на своей обнаженной груди, свои скрещенные ноги у него на пояснице, сожаление в серых глазах. Она залилась румянцем смущения.
– Дьявол! Дьявол, дьявол!!!
– Да уж, – тихонько сказала Майя, пытаясь высвободиться.
Не отпуская ее, Аксель потянулся к телефону.
– Какого черта? – рявкнул он в трубку.
– Ах, скажите на милость! – пропела Селена. – Наш лев бодрствует. Что, рыбка опять сорвалась?
Поскольку Майя сумела выскользнуть из рук и теперь стояла в стороне, поправляя рубашку, Аксель поморщился, неохотно смиряясь с поражением.
– Подсматриваешь в бинокль? – спросил он раздраженно, забывая всякую вежливость.
– – Просто я хорошо знаю Майю. Не переживай, ты свое еще возьмешь, а сейчас есть дела поважнее. Передай ей трубку.
Но Майи уже не было на кухне. Слышно было, как она в своей комнате успокаивает Алексу и отвечает на вопросы Мэтти. Аксель все еще чувствовал ладонями жар ее тела. Он забыл и про детей, и про смерть Пфайфера в безумной потребности обладать наконец женой.
– Если ты насчет Пфайфера, я уже в курсе. В это время суток все равно ничего нельзя сделать. Возвращайся к гостям, Селена.
– Хоулм, доверенное лицо утверждает, что это убийство. Хотелось бы знать, как далеко намерен зайти твой дружок мэр ради этой паршивой дороги!
Трубку бросили. Аксель смотрел на телефон до тех пор, пока не начались короткие гудки. Ральф Арнольд – убийца? Ни один человек в здравом уме не пойдет на преступление ради какой-то дороги! В Каролине убивали только в связи с наркобизнесом. При чем здесь это? Или старый Пфайфер был тайным наркодельцом? Что за чушь!
Постояв, Аксель огляделся. Кругом громоздились груды невообразимого хлама. Это зрелище помогло справиться с эрекцией, хотя при мысли о том, как охотно Майя откликнулась, все чуть было не началось сначала.
Может, когда дети уснут...
Проклиная Селену, телефон и заодно себя – за неудачно выбранный момент, Аксель направился в ту часть дома, которую Майя считала своей. Она не добавила ни единого личного штриха, но, судя по всему, не экономила на детях. Больше стало игрушек, на прежде пустых прямоугольниках стен между дверями появились яркие иллюстрации к историям про Мэдлин, гравюры с драконами и рыцарями. Акселю уже случалось, забредая на эту территорию, спотыкаться о стопки книг, и он научился осторожности. Еще совсем недавно дом был безжизненным, а теперь трудно было даже представить его таким. По крайней мере это крыло бурлило и клокотало от распиравшей его жизни.
Не зная, радоваться этому или сердиться, Аксель напрягал слух в надежде поймать голос Майи. Еще никому не удавалось привести его в невменяемое состояние. Майе удалось, и это пугало. Он оказался куда менее сдержанным, чем полагал, и куда более податливым. Еще больше раздражало то, что железный самоконтроль был забыт из-за простого поддразнивания. Он набросился на Майю на кухне, несмотря на то что дети могли застать их в любой момент.
Вообразив себе это, Аксель густо покраснел от стыда за свою распущенность. Однажды он уже проявил беспечность, поверив Анджеле, что она принимает противозачаточные таблетки, и вот едва не совершил ту же ошибку. Правда, кажется, Майя не спешила снова обзавестись животом.
Раздираемый противоречиями, Аксель брел коридором и наконец оказался перед нужной дверью. Она была открыта. Майя, с Алексой на руках, шептала Мэтти что-то утешительное. Он встал на пороге, прислонился к притолоке и позволил себе ненадолго забыть про то, чего при всем желании не мог изменить: смерть старого Пфайфера, непрошибаемое упорство мэра и, если уж на то пошло, Ближневосточный кризис. Если бы удалось залучить Майю в постель, это помогло бы снять давно копившееся напряжение. И помогло бы отрешиться от действительности, хоть ненадолго.
– По-моему, у Алексы высокая температура, – прошептала Майя.
Это добило его.
– Какая-то нелепица!
Аксель выкрикнул и тут же подумал, что прежде никогда не кричал. Обхватив голову руками, с минуту он уныло размышлял над тем, как могла его жизнь повернуть в столь нежелательном направлении. Потом сообразил, что размышлять об этом бессмысленно. Он знал все «как» и «почему».
– Это или мэр, или застройщик из Нью-Йорка, с которым он якшается, – невозмутимо продолжал Хедли, без приглашения устраиваясь на белом диване. – Янки, чтоб им пусто было! Я выяснил, что Ральф вложил кучу денег в агентство по операциям с недвижимостью, для которого это первый крупный проект. У них здесь намечен комплекс из нескольких кондоминиумов и откуплены земли под обычные многоэтажки. Само собой, им нужны наличные. Отсюда вся суета вокруг подъездной дороги к торговому центру.
– Вот дерьмо! – грубо высказался Аксель и отвернулся к окну.
Если подумать, зачем ему должность мэра? И чертовски хлопотно. И чистой воды нервотрепка. Он просто хотел припугнуть Ральфа, когда замахнулся на его кресло. Но многоэтажки и кондоминиумы! Совсем не то, чего он желал для Уэйдвилла.
– Все это не доказывает, что именно мэр прикончил Пфайфера, – проворчал Аксель. – У старика сотня родственников, и каждый не чаял поскорей увидеть его в гробу. Кто-нибудь мог устать от ожидания.
– Причина смерти еще не установлена, – напомнил Хедли. – Будь среди родни Пфайфера кто-нибудь с дурными задатками, шериф был бы в курсе.
– Ни к чему гадать, это делу не поможет. Мой адвокат сейчас копается в договоре на аренду, надеется найти зацепку, которая помогла бы выкрутиться. Шанс невелик, так что лучше заранее подыскать другое помещение для школы. Это будет нелегко: площади маловаты, цены безбожны. Однако что-то делать надо, иначе Майя переведет школу в мой собственный дом.
Лучше бы ей покончить с этой затеей, подумал Аксель. Что такое мелкая лицензия на школу, если человек готов убить ради куска земли? А дом должен оставаться домом, чтобы возвращаться с работы и слышать счастливый детский смех. Он даже начал находить симпатичными невообразимые создания, которыми пополнялись нарисованные в столовой джунгли. Но еще приятнее было бы возвращаться и знать, что в спальне...
– Рыжая малышка совсем заморочила тебе голову, – ворвался в мечты голос Хедли. – Знаешь, как-то раз тут объявился парень из Техаса, некий Элайсем. Женился на местной. Может, есть какая-то связь?
– Родители Майи давно умерли, – нелюбезно ответил Аксель.
Он все не мог отвести взгляда от соседнего здания. Майя и ее бывший любовник находились под одной крышей, пусть даже на разных этажах и по разной причине. Сама мысль об этом сводила с ума.
А ведь Хедли прав, Майя заморочила ему голову. Ее присутствие давно уже не имело ничего общего с благополучием Констанс или подкопом под лицензию. Ну да, он был готов на все ради того, чтобы сохранить дочь, и почти насильно втянул Майю в свой мир. Этим он обеспечил Констанс учительницу и мог не переживать больше за судьбу школы.
Зато теперь он переживал за судьбу самой учительницы, так что, в сущности, ничего не изменилось. Брак не решил проблем, а, наоборот, умножил, и теперь они исчислялись легионами, полчищами Чингисхана. И все из-за женщины с пурпурным отливом волос и морской голубизной глаз.
Майя. Не просто вызов. Она – все, вместе взятое. Целая вселенная загадок.
Аксель вспомнил, что Алекса больна, взялся за телефон, но бросил трубку и встал. Такие вещи лучше выяснять на месте.
Забыв про Хедли, он направился к двери. Старый репортер проводил его кудахчущим смехом. Аксель пропустил смех мимо ушей.
Глава 25
Воспойте пиццу!
Когда колокольчик зазвенел, Майя даже не подняла головы. Она была в ярости на себя и далеко не в восторге от Акселя. Рано утром он торопливо выпил кофе, чмокнул детей и ускользнул. Как если бы из них двоих не она, а он был рожден под созвездием Рыб. Деве полагалось с налета выяснять отношения, а не вывертываться ужом. Это было все равно что отведать на вкус собственное горькое лекарство.
Судя по осторожным шагам, Аксель был примерно в том же расположении духа, что и она сама.
– Как Алекса? – осведомился он для начала почти шепотом.
Однако само его присутствие воспламенило, казалось, каждое нервное окончание, заставило подняться каждый волосок на руках. Сидя с кроссовкой и кистью, Майя внимательно изучала мужа из-под ресниц. До сих пор он был неизменно самоуверен, но сейчас, пожалуй, казался несколько выбитым из колеи. Пиджак, должно быть, забыл в кабинете. Это что-то значило, но что?
– Доктор говорит, надо ожидать простуд и аллергии. Из-за искусственного вскармливания иммунитет понижен. Но если температура не слишком высока и быстро падает, я могу не беспокоиться.
– Мы можем не беспокоиться, – поправил Аксель, не отводя взгляда от люльки. – Это не твоя, а наша проблема.
«Мы», «наша». Чтобы объять это, требовалось усилие. Майя никогда не была частью «нас» и не вполне понимала, что несет с собой это местоимение, что оно подразумевает. Аксель пытался объяснить, и это было очень мило с его стороны, но в прошлом при попытке опереться каждый раз опора исчезала в самый неподходящий момент. Потому-то и пришлось научиться стоять исключительно на своих ногах.
Ничего не ответив, Майя вернулась к оранжевому пламени, что рвалось из пасти дракона.
Аксель присел на подлокотник кресла, пахнуло его одеколоном. Прошлой ночью Майя улеглась в постель с этим запахом на руках, в эту могла лечь с запахом мужчины на всем своем теле. Внизу живота возник трепет жадного предвкушения, и стало ясно, что тем и кончится, если Аксель будет находиться поблизости. Ну и глупо! Мужчинам подавай власть, они любят помыкать и мнят себя хозяевами жизни. Такой большой, сильный, он подавит ее одной своей массой!
– Я подумал... может, сегодня поужинаем вместе?
Майя искоса бросила взгляд. Аксель сидел в обычной своей самоуверенной позе, скрестив руки на груди. Тон его, однако, был просительным.
– Ты подумал, что в постели нам будет гораздо удобнее, чем на кухонном столе!
Это прервало фонтан его красноречия. Но ненадолго.
– Кухонный стол тоже неплох. Он весит полтонны, а значит, не будет биться о стену.
Майя с облегчением улыбнулась. Оба слегка оттаяли. Момент неловкости миновал.
– Тогда оставим стол для особых, экзотических случаев. Например, когда детей не будет дома.
– Так как насчет ужина? – настаивал Аксель, явно не желая, чтобы все ограничилось обменом остротами.
Майя не ответила, расслышав осторожные шаги на лестнице. До этого раздавался шум душа, а между тем Стивен не вставал в такую рань. Она встревожено посмотрела на мужа. Кто бы это ни был, Аксель обратился в ту сторону с высокомерным гневом Тора, всегда готового пустить в ход свой молот. Внезапно лицо его замкнулось, словно опустилось невидимое забрало. Пару месяцев назад Майя не умела различать оттенки его высокомерия, теперь же читала их без труда.
Она обернулась, крикнула: «Клео!» – и бросилась к сестре с объятиями.
Аксель лишь чудом успел подхватить банку с краской и кисть. Будь его воля, он ни за что не позволил бы Майе предоставить ключ в распоряжение ее сестрицы. Они были похожи густой Рожиной волос и тонкостью черт, но на этом сходство и заканчивалось.
В Клео явственно ощущалась резкая грань, она могла, пожалуй, рассечь врага надвое. Казалось, ее не подстригли, а обкорнали овечьими ножницами, и результат, по-своему эффектный, подчеркивал угловатые скулы и тонкую линию плотно сжатых губ. Под затемненными очками никак не могли скрываться открытые, честные глаза. Пока Майя тискала сестру в объятиях, Аксель чувствовал на себе неотрывный взгляд Клео и думал о том, что не хотел бы встретиться с ней в темном переулке.
– Познакомься с Акселем! – оживленно сказала Майя, подталкивая к нему эту чужую, неприятную женщину. – Аксель, моя сестра Клео! – Не дав знакомству совершиться, она засыпала гостью вопросами: – Почему не предупредила? Я хотела за тобой приехать! Как ты добралась?
– Свет не без добрых людей, – отмахнулась Клео.
– Ключ нашла сразу? Я все устроила по твоему вкусу!
– Все в полном порядке, – небрежно ответила Клео. Заметила Алексу. – Твоя?
– Моя! Разве она не чудо? Хочешь подержать?
Не ожидая ответа, Майя вынула ребенка из люльки и протянула сестре. У Акселя руки зачесались выхватить малышку и всем телом закрыть от этой... посторонней. Вот только Майя была с ней в кровном родстве, и та имела больше прав держать ее ребенка, чем он, тем более что Стивен наотрез отказался подписать бумаги о передаче отцовских прав. Стиснув кулаки, Аксель следил за тем, как гостья оглядела ребенка, но не сделала попытки взять на руки.
– Где Мэтти? – спросила она вместо этого (вернее, потребовала ответа).
Возможно, следовало оставить сестер наедине, для счастливого воссоединения, но Аксель решил прислушаться к голосу инстинкта. Голос утверждал, что Майю могут обидеть и что нужно быть поблизости.
– Мэтти в школе, – радостно ответила Майя, очевидно, не отдавая себе отчета в том, как холодно держится Клео, и после короткой паузы добавила: – В моей школе.
После отрывистого кивка Клео снова впилась взглядом в Акселя. Свои вопросы она, однако, адресовала сестре:
– Что за олух ночью пытался улечься ко мне в постель?
– Стивен! – ахнула Майя. – Я про него совсем забыла! – Она поспешно передала малышку Акселю, и тот не замедлил в нее вцепиться. – Боже, у меня совсем дырявая память! Как ты поступила? Если бы я знала, что ты уже здесь...
– Он провел ночь в постели Мэтти, – перебила Клео, сверля Акселя взглядом. – Я требую своего сына!
Аксель устроил малышку поудобнее. Чем плотнее сгущалось напряжение, тем непринужденнее он себя чувствовал. Это был старый трюк, отточенный за годы работы в баре, где напряжение никогда не рассеивается полностью.
– Насчет Мэтти будет решать социальный отдел.
– Он держит твою дочь, – процедила Клео, поворачиваясь наконец к Майе. – Мой сын тоже у него в руках. Они что, заложники?
Настало время невозмутимо удалиться, не добавив ни слова. Аксель так и поступил бы, но вопль наверху возбудил его любопытство.
– Майя! Майя, ты где? Эта стерва украла мою любимую рубашку!
Ситуация все больше напоминала фарс, и Аксель отметил это не без злорадства. Он утер Алексе слюнки и приготовился наблюдать следующий акт житейской драмы. Прежде он, если мог, бежал без оглядки при первом же намеке на сцену, но с появлением Майи стал находить в них удовольствие, раз уж она прекрасно с ними справлялась. Сунув Алексе большой палец, он ответил на сокрушенный взгляд жены, не скрывая, что забавляется: на ее сестрице была мужская клетчатая рубашка.
– Он спит под моей крышей, – пренебрежительно хмыкнула Клео. – Ведь это мой магазин, так? – Затемненные очки снова обратились к Акселю.
– Бумаги готовы для подписи, – уклончиво ответил тот: он был не в восторге от этой перспективы, но обещание есть обещание.
Ответ удовлетворил Клео настолько, что она от него отстала и обратила все свое внимание к Стивену, бегущему вниз в полуголом виде.
– Хочешь свою поганую рубашку? – рявкнула она. – Иди и забирай!
Аксель посмотрел на Майю в ожидании какого-нибудь знака, но она только усмехнулась.
– Кого приглашать на вечер? – спросил он и передал ей ребенка. – Няню или санитара из психушки?
– Ах, на вечер! – оживилась Майя. – У меня отличная идея. Клео поедет с нами и будет за няню. Понимаешь, Клео, мы с Акселем кое-куда собрались. Все чудно устраивается, социальный отдел не найдет, к чему придраться.
Акселю идея не понравилась. Наркоманка в роли няни! Он открыл рот для протеста, но это оказалось излишне: в разговор вклинился тощий музыкант:
– Что?! Какая-то извращенка будет присматривать за моей дочерью? Ночью она чуть не оторвала мне яйца! Если бы я знал, что ее так скоро выпустят, то вооружился бы до зубов!
Улыбка Майи померкла, и Аксель понял, что наступил момент удалиться за кулисы. Поскольку ни Клео, ни Стивен не собираются покидать город, он еще увидит этот дуэт во всем блеске. А пока с него довольно.
– У меня есть друг в полиции, – ледяным тоном произнес он. – Я дам ему указание пристрелить на месте любого, кто повысит голос в присутствии детей. Мы с Майей уходим около семи. Вы двое поступайте как знаете.
Чмокнув жену в щеку, Аксель зашагал к выходу и закрыл за собой дверь с уверенностью, что Клео и Стивен поубивают друг друга раньше, чем хоть один из них вторгнется в его уютный домашний мирок.
Из кабинета он позвонил няне.
– Калифорния – это слишком близко! – говорила Майя, меряя шагами школьный кабинет Селены. – Я подумываю об Аляске! Почему я решила завести семью?
– Ты не решала, – заметила Селена, отправляя на печать файл месячных затрат. – Ты наивно верила, что каждый, подобно тебе, излучает любовь к ближнему. А это далеко не так. Пора тебе подрасти, старушка.
– Я не настолько наивна! – огрызнулась Майя и глубоко задышала, чтобы хоть немного успокоиться. – Я знаю, что и как. Например, что выход на поруки означает присмотр. Клео придется регулярно заходить к кому-то для отчета. Но что делать со Стивеном? Где магический жезл, который отправит его назад?
– Он симпатичный, – задумчиво произнесла Селена, и полные губы ее сложились в плотоядную улыбку. – Я могла бы его усыновить, если, конечно, ты не против.
– Плюшевый мишка из него не получится – он не настолько покладист. Стивен раздражителен, может дуться днями. Он вспыльчив и упрям. Что я тогда в нем нашла?
– Талант, сексуальность и остроумие. Тогда тебе не с кем было сравнивать.
– Я думала, у северян рыбья кровь, – вздохнула Майя.
Селена от души рассмеялась:
– Ты совершенно не разбираешься в мужчинах! Аксель сделал на тебя стойку с первой встречи. Он твой верный раб, и если хочешь избавиться от Стивена, просто невзначай упомяни про это Акселю. Он его отправит в далекую Сибирь еще до того, как ты закроешь рот.
– До Стивена мне нет дела, – угрюмо буркнула Майя.
Почему каждый сует нос в ее жизнь? Ощущение было такое, словно доброхоты окружают ее, сжимая кольцо. Выходит, в судьбе перекати-поля есть свои плюсы. В самом деле, прежде ей не с чем было сравнивать.
– Наша главная проблема – смерть Пфайфера, – сказала Селена с нажимом. – Я отправила его адвокату факс с запросом, действителен ли еще договор об аренде. Меня не удостоили ответом.
– А как выплыло, что смерть наступила не от естественных причин, – полюбопытствовала Майя. – Кто способен убить такого милого старика? Надо же, а я собиралась навестить его и расспросить о бабушке! Теперь уж ничего не узнаешь.
– Может, Клео знает? Они ведь были знакомы. – Селена вынула из принтера распечатку расходов и протянула ей: – Вот, разберись! Нет ничего лучше, чем заняться делом.
Теперь, когда ничто уже не отвлекало от мыслей о предстоящем вечере, Майя наконец призналась себе, что вполне сознает, чем этот вечер кончится. Церемонии и ритуалы никогда не казались ей весомыми, но этот выход в ресторан был чем-то вроде порога, за которым начинались супружеские обязанности, причем на регулярной основе. Во всяком случае, Аксель был намерен осуществить свои права и не думал этого скрывать.
