Текст книги "Мечты о счастье"
Автор книги: Патриция Райс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
Глава 22
Я не в своем уме, вернусь через пять минут.
Аксель скрепя сердце пытался завести с Констанс обычный разговор о прошедшем школьном дне. Он успел кое-что перенять у Майи и знал, что на вопрос «Как дела?» дочь ответит пожатием плеч или неопределенным бурчанием, которое можно истолковать по-разному. Поэтому он осведомлялся: «Ну что? Учительнице понравилось твое сочинение?», или: «Тебя сегодня вызывали к доске?».
Однако в этот день, несмотря на ласковый тон, Констанс уловила его раздражение. Скрестив руки на груди и сдвинув брови, она уставилась в окно машины, не сознавая, что подражает отцу.
М-да... растить ребенка – задача нелегкая, потруднее, чем заседать в городском совете. Дети легко улавливают то, что от них пытаются скрыть, но абсолютно глухи к тому, на что им усердно намекают.
– Ну хорошо, хорошо! Я сердит, но не на тебя. Взрослые часто сердятся по разным причинам, совсем не относящимся к детям.
Впереди замаячил особенно крутой поворот. Аксель сосредоточился на управлении, но все-таки ощутил пристальный взгляд дочери.
– Когда Майя сердится, она говорит пароль, и я все понимаю.
Это было что-то новенькое.
– И тогда ты не против, что она сердится даже на тебя?
– Конечно, нет. Каждый может рассердиться. Майя сказала, что «нам надо поговорить» – самый лучший пароль, потому что большинство людей, когда сердится, говорит именно это.
С минуту Аксель изумленно переваривал услышанное. В самом деле, сколько раз он говорил «нам надо поговорить» тому, кому охотнее устроил бы хорошую головомойку! Сколько раз он говорил это Майе! Уж слишком она проницательна, а ее благосклонная улыбка скрывает столько сюрпризов, что не разобраться и за тысячу лет. С ней не соскучишься. Черт возьми, он оставил ее с бывшим любовником! Вот болван!
– Ладно, я буду говорить пароль каждый раз, как на тебя рассержусь, но это будут не просто слова, а то, что нам нужно кое-что обсудить. Устраивает?
– Угу, – сказала девочка после короткого раздумья. – А сейчас на кого ты сердишься? На Майю?
Только теперь Аксель понял, что они по-настоящему разговаривают, и огорчился, что поездка подходит к концу. Разговор с Констанс приносил плоды.
– Да, на Майю, но ее вины тут нет, и потому я сержусь еще больше. Не люблю выходить из себя.
– Вот и Майя так говорит. – Констанс хихикнула. – Что ты чаще всего сердишься на себя самого.
– По-моему, она чародейка... – буркнул Аксель, тормозя у нового магазина.
– Как Глинда, добрая волшебница, – со знающим видом заметила девочка. – У них даже волосы одинаковые.
– А вот и нет. У Майи волосы рыжие.
– Как бы я хотела иметь рыжие волосы! – вздохнула Констанс и начала расстегивать ремень.
– Твои идут к цвету глаз, а значит, других не надо. Когда-нибудь ты вырастешь в красавицу, какой была твоя мама.
– А я хочу вырасти в красавицу, как Майя, – с вызовом ответила девочка.
– Ну, раз уж Майя чародейка, то, может быть, она это устроит, – рассеянно произнес Аксель.
Он думал о том, как было бы хорошо, если бы чародейка превратила своего бывшего любовника в жабу. Тогда его не придется выбрасывать из окна. Обвинение в оскорблении действием вряд ли поможет сохранить лицензию на продажу спиртного, тем более что слухи насчет наркотиков только-только начали утихать.
Наверху их встретила ария из «Человека из Ламанчи». Акселю пришло в голову, что выбор музыки каким-то образом отражает настроение Майи, но как именно? Он не мог подобрать ключа и решил, что здесь тоже потребуется пароль. Проще собрать кубик Рубика, чем постигнуть женскую душу. Как, черт возьми, понять, что изменилось с приездом Стивена и каковы теперь правила игры?
Первым, что бросилось в глаза в большой комнате, был тощий музыкант в обтягивающих джинсах с Алексой на руках. Ничто не подготовило Акселя к вспышке ярости при виде того, как другой мужчина прижимает к груди его дочь. Именно так он воспринимал Алексу. Она принадлежала ему. Майя тоже. Глубинный, дремучий инстинкт нашептывал: это враг, надо незаметно подкрасться и перегрызть ему горло! Чтобы заглушить голос, – Аксель повернулся к Майе. Он всегда знал, где она находится в тот или иной момент, что заставило выглянуть его из окна именно тогда, когда они со Стивеном вышли из-за угла.
Сейчас она сидела с Мэтти на коленях, слегка покачиваясь. На губах у нее была улыбка, однако Аксель почуял, что она далеко не в восторге. Коротко представив Стивена Констанс, он сам не заметил, как оказался рядом с Майей и ободряющим жестом положил ей руку на плечо. Она не расслабилась, но адресовала ему благодарную улыбку.
– Если хочешь, я отвезу детей в школу, – сказал он. – А ты можешь поужинать где-нибудь с мистером Джеймсом.
– Тебе нужно к адвокату, а дети записаны к доктору.
– Нам надо поговорить! – заявил Стивен, по очереди меряя их взглядом.
У Акселя вырвался смешок. Хотя ситуация переходила все границы нелепости, Майя только что произнесла иной пароль, и он понял. Теперь он знал, как поступить. С непринужденностью человека, которому не раз приходилось выставлять выпивоху, Аксель прошагал к Стивену и забрал у него из рук Алексу. За прошедшие недели он научился обращению с грудными детьми, а потому держал ее уверенно и ловко.
– Разумеется, мы поговорим, но не сейчас, – сказал он, пристраивая малышку на плече. – Майя пока не в форме. Эта квартира пустует, располагайтесь и будьте как дома. Если что, вас известят.
На этот раз он ощутил, что Майя возмущена тем, как легко он перехватил инициативу. Что ж, ему не привыкать быть в ответе за все.
– По – твоему, я жалкая, беспомощная дурочка? – запротестовала она, когда они спускались по лестнице вслед за детьми.
– Конечно, нет, но был удобный момент притвориться. Я пришел и вызволил тебя, как амазон.
– Кто?!
– Амазон. Амазонка мужского пола. Мы с тобой на юге, привыкай к местной культуре. – Он отстранил Алексу, оглядел и передал Майе. – Мокрая!
– Амазон... – Майя покачала головой. – Зачем я в это ввязалась? Выходит, жизнь ничему меня не научила.
– Еще научит, – заверил Аксель. Прежде чем она ускользнула в машину, к детям, он поймал ее за подбородок и принудил посмотреть ему в глаза.
– Знаешь, зачем ты в это ввязалась? Как и я, ты умираешь от любопытства, что у нас получится в постели.
Это заявление лишило Майю дара речи. Аксель удовлетворенно кивнул. Никогда в жизни, ни одной женщине он не говорил ничего столь откровенного, но с Майей чувствовал, что может сказать что угодно, не обратив ее в бегство. Такое взаимопонимание радовало, однако прежде всего нужно было избавиться от соперника.
– Семейство Чикади! Как по-вашему, что Мэдлин следует сказать учителю?
– Правду! – хором пискнули обе девочки Чикади.
– Наврать с три короба! – крикнул мальчик Чикади, оставшийся в меньшинстве.
Майя мысленно с ним согласилась. Нередко мудрее было наврать с три короба. Но родители, конечно, были другого мнения и не одобрили бы ее.
– А теперь посмотрим, сказала Мэдлин правду или наврала с три короба.
Подождав, пока дети перестанут хихикать и перешептываться, Майя продолжала чтение. Она обожала истории про Мэдлин. Вот если бы сбежать в Нью-Йорк и там иллюстрировать детские книги... Впрочем, это лучше, чем оставаться в городке, где живут разом и Аксель, и Стивен.
Бежать, но есть ли в этом смысл? Может быть, целая страна недостаточно вместительна для ее бед и напастей.
Позже Майю затащила к себе Селена.
– Ты знаешь, – начала она, стоило только двери захлопнуться, – что сучка в мини-юбке переметнулась от Хоулма к мэру?
– Я об этом слышала человек от пяти, – ответила Майя, устраиваясь на диване. – Длинноногая Кэтрин не из тех, кто проходит незамеченным.
С некоторым опозданием осознав слово «сучка», она с интересом посмотрела на своего младшего делового партнера в юбке. Селена не бросалась этим словом.
– Отвергнутая женщина и продажный мэр – опасная комбинация. Кому и знать, как не мне: я училась в одной школе с Ральфом Арнольдом... Он падок на женский пол. К тому же он интриган, и эта длинноногая сучка тоже.
Селена и мэр в одной школе? Без сомнения, в частной, подумала Майя. В округе их была тьма-тьмущая благодаря дотациям богатых семейств. Оставалось однако неясным, что Селена имеет в виду. Поймав озадаченный взгляд, та вздохнула:
– Мэр пытался подкопаться под твою лицензию на преподавательскую работу. Этот номер не прошел, и теперь сладкая парочка лезет вон из кожи, чтобы ускорить строительство новой дороги. Всякий, кто имеет к этому хоть какое-то отношение, ничего не видит, кроме ножек Кэтрин, пока она вешает ему на уши лапшу.
– Если здесь такой недалекий народ, можно подложить на подпись документы в нашу пользу, и они не заметят разницы, – предложила Майя оживленно.
– Не придуривайся! – рассердилась Селена. – Ладно, пока оставим это. Как твой северянин? Доставляет проблемы?
– Не он, а жизнь, – буркнула Майя, передернув плечами под дымчатой кисеей платья. – Вообще-то в этом нет ничего нового... но сегодня объявился отец моего ребенка.
– Что?! – вскричала Селена. – И ты молчишь?! Говори, что было!
– Пока ничего. – Майя встала и бочком двинулась к двери. – Слушай, детям нужно на прием к врачу. Я передам Акселю насчет Кэтрин и мэра, хотя, если честно, он по горло сыт проблемами.
– Значит, твой музыкантик все-таки явился... и требует тебя назад? Ведь в этом главная проблема, верно? А что ты? Уже не хочешь быть добропорядочной леди?
Майя отвернулась к окну и пару минут размышляла над вопросом.
– Дело не в этом. Если выбирать ребенку отца, я предпочла бы Акселя, просто потому, что он всегда будет рядом, а Стивен в любой момент может снова исчезнуть со сцены. Но, вообще говоря, я подумываю о том, чтобы держаться от мужчин подальше. У меня от них голова кругом.
– Она у тебя кругом от рождения, но ты права, мужчины кого хочешь собьют с толку. Может, пока будешь решать, тебе лучше перебраться в квартиру над магазином?
– И это за все хорошее, что Аксель для меня сделал? Столько хлопот было с переездом! Нет, не хочу. К тому же в той квартире сейчас живет Стивен – Аксель сам ему предложил.
– Надо же, белый, а порядочный! – хмыкнула Селена. – Слушай, а как же инспектор с его капитальным ремонтом?
– Аксель говорит, он не осмелится настаивать. К тому же Стивен не является официальным квартиросъемщиком, так что его все равно что нет. Если я сумею протянуть время, он, быть может, уберется восвояси. Стивен не способен на долгое ожидание.
– Ни минуты не сомневаюсь, что ты выкрутишься, но рано или поздно придется заняться этим вопросом вплотную. Тогда, старушка, тебе будет туго.
– Как мило с твоей стороны напомнить об этом! Я как раз собралась немного расслабиться.
Майя вышла с кривой усмешкой на губах и надеждой, что вопрос об отцовстве Стивена отодвинется на неопределенный срок. Желательно навсегда.
Аксель вошел на кухню, когда Майя уже убирала со стола после ужина. Мэтти, в стремлении обнять его раньше Констанс, не глядя бросил стакан в моечную машину, так что Майе едва удалось его поймать.
– Помнится, ты собирался ужинать в ресторане, – заметила она небрежно, хотя сердце забилось с сумасшедшей быстротой.
У Акселя был не очень счастливый вид, тем не менее он вернул объятие Мэтти так, словно всю жизнь только этим и занимался.
– Нам нужно поговорить, – сказал он. Констанс хихикнула. Майя окинула Акселя испытующим взглядом, который он выдержал не моргнув глазом. Тогда она исподтишка погрозила падчерице пальцем. Падчерица! Кто бы мог подумать! Однако именно так это называлось в официальных бумагах.
– Ну-ка, молодые люди, отправляйтесь собирать ранцы.
Девочка хотела запротестовать, но покосилась на отца и прикусила язык. Тогда она схватила Мэтти за руку и потащила вон из кухни, с вызовом бросив через плечо:
– Завтра мы оба наденем кроссовки с драконами!
– Ты мне так и не рассказала, как научила ее выбирать одежду, – как бы между прочим заметил Аксель, тоже принимаясь за уборку.
Алекса не спала, но пока вела себя тихо. Чтобы не встречаться с мужем взглядом, Майя поправила ее одежки, а потом вернулась к моечной машине.
– Со стороны Констанс это был способ привлечь к себе внимание. Детям нравится быть центром Вселенной, и они на редкость изобретательны, если им в этом отказано. По утрам, когда Констанс выбирает одежду, я восторгаюсь ее выбором, потом вношу свою лепту в виде ленточки или заколки, мы вкратце обсуждаем гардероб ее одноклассниц – и дело сделано.
– Ты решила открыть свой секрет, чтобы я не оплошал, когда тебя уже не будет с нами? – осведомился Аксель ровным тоном.
Тарелка наделала шума, когда билась. Несколько мгновений Майя тупо смотрела на осколки, потом начала их подбирать, украдкой бросая взгляды на мужа. Муж. Ее муж. Не так-то легко было привыкнуть к этим словам.
Они как-то преуменьшали ее, словно она уже не была самодостаточным целым, отдельной личностью, а всего лишь частью чего-то большего.
– Что за чушь ты несешь! – наконец сказала она сердито.
И без того голова кругом, а этот тип только и делает, что сбивает с толку!
– У тебя усталый вид. – Одной рукой Аксель подхватил люльку с Алексой, другой взял Майю за локоть и повел в гостиную. – Устраивайся поудобнее.
– Спасибо! А то кое-какие твои замечания сбивают с ног! – съехидничала Майя.
Гостиная дышала привычным уютом, и она устремилась в излюбленную гавань – на диван, к мягкому покрывалу, в которое немедленно завернулась. Впрочем, эта комната видала разное. Как-то раз Аксель бродил по ней, пиная детскую обувь. Вспомнив тот вечер, Майя на всякий случай приготовилась ко всему.
– Изволь объяснить!
– Пожалуйста. – Он поставил люльку в угол дивана и принялся ходить по комнате, поправляя все, на что падал взгляд. – То, что Стивен никудышный отец, еще не значит, что его нельзя любить. Он молод, привлекателен, перед ним будущее – большое и куда более захватывающее, чем передо мной.
– Ах, захватывающее! – Если бы Майя была в силах, она бы расхохоталась. – По-твоему, это как раз то, чего я жажду? Если так, моя жизнь не оставляет желать лучшего: в ней не счесть рухнувших фасадов, ретивых инспекторов, продажных мэров, сестер-наркоманок. Куда уж Стивену до меня!
На лице Акселя появилось выражение откровенного недоверия, стереть которое она была не в силах, – для этого нужны отношения совсем другого рода. Хмуро помолчав, он продолжал:
– Ты вышла за меня только потому, что оказалась в безвыходном положении. Фактически я вынудил тебя вступить в этот брак, потому что верил: два разумных человека всегда сумеют договориться. Я сознательно закрыл глаза на то, что не понимаю женщин и не умею делать их счастливыми. Я не хочу испортить тебе жизнь, а потому прошу: если ты опасаешься этого, так и скажи. Будет хуже, если наши судьбы сплетутся теснее, – тогда разрыв может быть мучительным.
Майя содрогнулась. Ее так часто отталкивали, столько раз выбрасывали за борт, как лишний груз, что инстинкт требовал крикнуть: «Отлично, давно пора!» – и хлопнуть дверью. Вот только теперь она не девчонка, а женщина с двумя детьми. Нельзя допустить, чтобы Мэтти и Алексу так же выгоняли за порог, как ее. Ради них она вышла замуж за человека другого круга, ради них сохранит этот брак.
Но что же Аксель? Если бороться за место в его жизни и его доме, как он поступит? Возненавидит ее?
Переполненная сомнениями, Майя молча кусала губы. Никто никогда не утруждался по-настоящему понимать и любить ее... Никто не верил в нее. «У тебя в голове труха», «голова у тебя кругом от рождения». Каждый думает, как Селена. Почему бы хоть кому-то однажды не счесть ее здравомыслящей, почему не поставить ее на одну ступень с разумными людьми? Например, Аксель, чего он от нее ждет? Что в один прекрасный день она, с младенцем на руках, прыгнет на подножку автобуса, увозящего Стивена навстречу его захватывающему будущему?
Майе хотелось заглянуть мужу в глаза, но она не решилась из страха прочесть там приговор. Ведь это были глаза мужчины, которому она доверилась, на которого готова была положиться во всем.
– Меня не будет с вами только в том случае, если ты прямо скажешь, что хочешь от меня избавиться. – Боже, ее лодка стремительно шла ко дну, самое время было бросить весла и вычерпывать воду! – Ты же с самого начала знал, что от меня одни неприятности. Ты говорил, что выдержишь все, а сам шарахаешься от первой же тени.
– Я не шарахаюсь, – возразил Аксель бесцветным голосом, – я просто не хочу, чтобы ты сбежала из дому во мраке ночи и окончательно разбила Констанс сердце.
Майя пожалела, что от усталости едва способна шевелить языком. Если бы не это, она бросилась бы мужу на шею. Речь шла совсем не о ее бесталанности, речь шла о бывшей жене Акселя, его родителях и всех тех, кто когда-то покинул его. Не она, а он нуждался в ободрении и поддержке.
– Погоду обещают ясную, без гроз, а от спортивной машины ты давно избавился, – заметила Майя, борясь с улыбкой. – Знаешь, я бы посадила гардении под окнами столовой. Как это сделать? Вызвать садовника или заказать рассаду, а ямки выкопать самой?
С минуту Аксель смотрел во все глаза, должно быть, пытаясь найти в ее словах какую-то логику. Потом глубоко вздохнул.
– Ямки выкопаю я, только скажи где. – Он перестал комкать газету, взгляд его прояснился. – Все это должно означать, что ты остаешься?
– Ну да! – Майя одарила его благосклонной улыбкой и потрепала по руке. – Как я могу покинуть мужчину, который умеет принимать роды?
– Даже если он до того скучен, что мухи дохнут? Даже если он не будущая рок-звезда?
– Это верно, Стивен умеет писать модные песенки, зато ты всегда рядом, если нужно покачать колыбель, – сухо произнесла Майя, опираясь на его руку, чтобы подняться с дивана. – Не нужно меня недооценивать, Хоулм. Я ведь могу и рассердиться, тогда твоя голова превратится в быстро удаляющийся футбольный мяч.
Аксель смотрел, как она уходит, с нарастающим чувством тоски. Майя была прекрасна, талантлива, во многом неоспоримо мудра и при этом так... эфемерна, что казалось, однажды она расправит переливчатые, как у бабочки, крылья и упорхнет из его жизни навсегда.
И это убьет его.
Январь 1946 года
«Вчера я встретил в городе Хелен. Она была бледна, необычайно красива и посмотрела на меня как на пустое место. Думаю, она жалеет, что отправила письмо, каждое слово которого отпечаталось у меня в памяти. Мой «красивый рот» жаждет ее губ так отчаянно, что я не решаюсь коснуться им даже щеки Долли.
Видит Бог, я не сентиментален! Я думал, мы делили с Хелен только плотские утехи. Почему же тогда я жажду ее не только телом, но и душой?
В городе ее называют падшей, но она не такова. Просто любит повеселиться, подурачиться и ничем не похожа на своего холодного, расчетливого дядюшку. Он так ничего и не смог ей дать. Будь ее родители живы... но к чему эти праздные размышления? Хелен нужно спасать, и срочно, а я не скроен для этой задачи, да и ставка слишком высока. Потеряв работу, я потеряю землю и дом – все, что получил в наследство. Сестра останется без крыши над головой.
Что же выбрать, чувство или долг? Господи, я смотрю в зеркало и вижу жалкого труса!»
Глава 23
Помните, вы уникальны – как и любой человек.
Когда Аксель открыл дверь магазина, колокольчик, должно быть, отозвался своей обычной музыкальной трелью, но она потерялась в могучем реве прибоя, что лился из динамиков по углам зала. Большие, без переплетов, окна пропускали внутрь майское солнце и порождали в хрустале на полках множество маленьких радуг.
Проходя в глубь магазина, Аксель задел вращающийся стенд с наклейками на бампер, автоматически глянул в ту сторону и заметил листок с надписью «Я наверху». Это на миг вернуло его в прошлое, в тот день, когда он впервые ступил в экстравагантный мир женщины, которая теперь была его женой. Правда, тогда он обнаружил ее не наверху, а внизу, под прилавком. Аксель устремил взгляд к потолку – от Майи можно было ожидать чего угодно.
В самом деле, она сидела на самом верху стремянки и прилаживала ярко-красный ленточный мобиль к громадному изумрудно-зеленому дракону из папье-маше. Между лентами свисали веселые гномы, угрюмые тролли, кусочки хрусталя. За семь недель брака Аксель успел привыкнуть ко многому и теперь лишь отметил, сколь богата фантазия его жены.
– Ты вроде собиралась дополнить мобиль, чтобы я потом его приладил, – заметил он, с опаской глядя, как Майя тянется к самому дальнему крючку.
В теплую погоду она обычно надевала под свободную блузу не бюстгальтер, а облегающий топ, причем за работой, когда не было посторонних, сбрасывала блузу. Потому он и явился, наверное, в магазин – чтобы застать ее в таком виде.
Когда Майя спускалась со стремянки, груди ее призывно колыхались. Аксель залюбовался этим зрелищем! Хотя молоко так и не подошло, они остались полными, упругими и высокими настолько, насколько может желать любой мужчина из плоти и крови. Тонкий трикотаж не только не скрывал их очертаний, но даже подчеркивал. Аксель задался вопросом, долго ли еще сможет практиковать воздержание. Он был на грани срыва, хотя честно старался побороть искушение.
– И куда бы ты его приладил? Пока не попробуешь, не узнаешь.
Майя поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку, окутав ароматом гиацинтов. Она умела выбирать духи. Если бы не железная воля, Аксель без долгих разговоров опрокинул бы ее на спину. Ах, как хотелось схватить ее в объятия и упиться поцелуями, пока голова не пойдет кругом! Но ведь этим дело не кончится, а страстные объятия на полу, перед самыми окнами, вряд ли укрепят и без того шаткую репутацию супругов Хоулм. Нет, только не теперь, когда он почти заручился поддержкой совета по контролю за продажей спиртного.
– Это дракон настоял? – осведомился Аксель, чтобы отвлечься.
– Само собой. – Майя прошла к прилавку и взялась за электрический чайник. – Чаю?
– Нет, спасибо. – Заметив, что она наливает кипяток в незнакомую чашку, Аксель был несколько озадачен. – А где твой сервиз?
– Пока в школе, – смущенно ответила она. – Я про него совсем забыла!
Если бы не смущение, он бы ничего не заметил. Разномастный сервиз много значил для Майи, и как-то не хотелось думать, что он коротает дни в коробке, словно в ожидании очередного переезда. Аксель знал, что это единственное ее достояние. Поскольку прямой атакой от нее можно было добиться не больше, чем от Констанс, он избрал обходной путь.
– Что, Стивен решил подработать со своим ансамблем в Шарлотте, в ночном клубе?
– Почему бы и нет? – Майя достала из-под прилавка бутылку минеральной воды и бросила Акселю. – Альбом записан, гастроли начнутся еще не скоро. Должен же он себя чем-то занять.
Аксель с трудом подавил приступ нервной тошноты. Человек рациональный не устроит сцену из-за того, что отец хочет быть ближе к дочери. Да и что в этом плохого? Плохо, что при этом он будет ближе к Майе.
– Значит, он пустил здесь корни? – спросил Аксель как можно спокойнее.
– Насколько я знаю Стиви, он валяет дурака, отираясь рядом, – сказала Майя с улыбкой и по-турецки уселась в вольтеровское кресло (ее последнее приобретение). – Кстати, ему самое место в ночном клубе – он встает с совами. Боже мой, Аксель, сядь! Ты вышагиваешь, как раздраженный тигр.
Вместо этого он подошел к прилавку, заглянул за него и обнаружил длинный ряд украшенных драконами кроссовок.
– Принимаешь заказы?
– Да, – с вызовом ответила Майя. – Это забавно, нравится детям, мне почти ничего не стоит и приносит доход. Сегодня я заработала пятьдесят долларов.
Пятьдесят долларов! Едва достанет заплатить за коммунальные услуги. Впрочем, он явился не ради критики.
Аксель уселся рядом с Майей – слава Богу, не на ее кошмарный стул из витого железа, а на свой собственный, удобный.
– Дорожный отдел настаивает на принудительном отчуждении земель Пфайфера, и, надо сказать, преуспел в этом. Через месяц будет открытое заседание.
Ему совсем не хотелось быть дурным вестником. Школа открылась на лето, успех был полный, и Майя так радовалась этому, что забыла обо всем остальном. Она даже приготовилась отложить открытие магазина, но короткое письмо сестры стало чем-то вроде холодного душа, так что полный внеклассный день пришлось свести к послеобеденным занятиям. Судя по всему, Клео предстояло выйти раньше срока за примерное поведение. Ее вопросы насчет магазина и Мэтти граничили с грубостью. Акселю Клео нравилась чем дальше, тем меньше.
Поскольку Майя интересовалась также и магазином, он был рад, что у нее есть на это время. Помимо прочего, это позволяло им порой побыть наедине, как в эти минуты, хотя чаще рядом находились дети. В этот день Констанс и Мэтти были на экскурсии, Алекса тихонько агукала в своей люльке, и, если бы не проблемы, атмосфера была совсем мирной, и можно было даже поухаживать за молодой женой. Однако проблемы были, и Майя кусала губы, огорченно созерцая игру света в хрустале. Из динамиков лилась невообразимо тоскливая шотландская песня. Хотелось так ударить по ним кулаком, чтобы раз и навсегда превратить в груду пластмассы. Аксель подумал, что в последнее время то и дело испытывает подобные побуждения, но, слава Богу, пока еще способен их обуздывать.
– Думаю, нужно привлечь общественность на нашу сторону, – наконец сказала Майя очень оживленным тоном. – Ведь особняк Пфайфера – в своем роде исторический памятник. Неужели население променяет его на безобразную ленту асфальта?
У Акселя чуть не вырвалось: «Запросто! Широкие слои населения всегда предпочтут кратчайшую дорогу до зеленной лавки творению самого гениального зодчего!» Но он придержал язык. Майя и сама все прекрасно знала, просто прятала голову в песок. Более того, она понимала и это. Позитивный взгляд на вещи был ей нужен как воздух, потому что иначе она уже рыдала бы в голос. Он решительно предпочитал улыбку, даже если для нее не было оснований.
– Да, мы начнем кампанию в защиту собственности Пфайфера, – мягко подтвердил Аксель, зная, что рассчитывать на успех не приходится.
Но он не мог разочаровать Майю. Они все еще находились на той стадии отношений, когда острые углы тщательно обходятся и при этом взвешивается каждый поступок, каждое слово. Аксель привык действовать осторожно, словно нарисованные на стенах столовой кусты были шиповником с колючками длиной в палец.
– Дорога в зоне возможного затопления обойдется в кругленькую сумму, – вдруг заметила Майя.
Аксель раскрыл рот. Вот это да! Его жена была истинным кладезем премудростей.
– Порой тебе не откажешь в здравомыслии! – сказал он и перепугался, что последует вспышка негодования.
Однако Майя только просияла, словно он забросал ее комплиментами. Сияние было в улыбке, глазах и как будто даже вокруг нее. Аксель ощутил, как пресловутая стрела пронзает ему сердце, смутился и вскочил со стула. Он знал, чем чревато обвинение в разбазаривании средств – мэр окончательно ополчится против него. Анализ затрат, если бы до этого дошло, мог отодвинуть строительство дороги на неопределенный срок, но инспектора всех сортов появились бы снова и в еще большем количестве. Но эта улыбка!.. Он явно обезумел от вожделения.
– Я этим займусь. Население охотнее клюет на чрезмерные затраты, чем на историческое наследие.
– Ну и хорошо, – пробормотала Майя, провожая взглядом его торопливый шаг к двери.
Ей пришло в голову, что цивилизация губительна для тех; кто создан пировать в Валгалле. В дверном проеме, подсвеченный майским солнцем, силуэт Акселя был таким могучим и крепким, что к нему просились боевой молот и шлем Тора. Он вышел на улицу так, словно отправлялся на битву титанов. Нет, в самом деле, ему нужна была отдушина, возможность физической разрядки. Зал заседаний не то поле, на котором ему подошло бы сражаться.
Таким полем могло стать брачное ложе, но Майя все еще не чувствовала в себе «постельной готовности». То есть физически она была готова, и еще как! Когда Аксель, полуголый и влажный от пота, рыл под окнами столовой ямки для гардений, кровь закипала в жилах. Но помимо физической, требовалась готовность эмоциональная. Ее состояние было неустойчивым, секс мог столкнуть его с точки равновесия.
Алекса издала булькающий звук и пошевелила пальчиками, как если бы ловила пылинки, что роились в солнечном луче. Наблюдая за ней, Майя чувствовала себя как никогда мирно и спокойно, словно один вид счастливого младенца отгонял все возможные беды. Однако они таились поблизости. Школа оставалась в опасности, Стивен висел над головой как дамоклов меч, и Аксель не торопился предлагать не только любовь, но и страсть.
Ну и пусть. Она давным-давно решила, что не нуждается ни в том, ни в другом. Счастье детей – вот главное для женщины. И потом, разве их любовь сравнима с любовью мужчины? А все-таки хочется иметь в перспективе нечто большее, чем супружеские обязанности.
Дверь открылась, колокольчик зазвенел, и в магазин вошла длинноногая Кэтрин. Только что опустошив чашку жасминового чая, Майя чувствовала себя на редкость уверенно, а потому не замедлила поприветствовать гостью:
– Зачем пожаловали? За приворотным зельем? Хотите заарканить нашего обожаемого мэра?
Кэтрин повернулась так резко, что едва устояла на высоких каблуках.
– Что такое?!
– Ральф Арнольд – Лев, а Лев должен постоянно находиться в центре внимания. Вы подойдете друг другу. Кстати, из вас получится потрясающая супруга политического деятеля.
Ошеломленная Кэтрин опустилась на тот же стул, что и недавно Аксель.
– А вы со странностями! – высказалась она, автоматически принимая чашку чаю.
– Это всего лишь способ выжить. Мой конек – астрология, но если хотите, могу раскинуть для вас карты Таро.
– Я не верю во все эти штучки, – отмахнулась Кэтрин. – Я пришла с поручением. Ральф готов откупиться в обмен на ваше согласие отказаться от собственности Пфайфера.
– Перетасуйте, – вместо ответа предложила Майя, протягивая ей карты. – Ну же, шутки ради!
– Послушайте, – продолжала Кэтрин, равнодушно тасуя Таро, – куда умнее как-то сговориться, чем вытаскивать наши разногласия на открытое заседание. Ваше откровенное нежелание сотрудничать...
Она положила колоду на изысканный резной столик, который Майя обнаружила в кладовой. Карта Смерти выпала одной из первых, но Майя и бровью не повела, аккуратно раскладывая глянцевые прямоугольники.
– Не думаю, чтобы и широкая публика захотела с вами сотрудничать, узнав, во что обойдется дорога в зоне затопления. Самый короткий путь не всегда самый лучший. Возьмем, к примеру, Любовь. – Она постучала ногтем по центральной карте. – Видите, как она лежит? При нормальном раскладе у нее не было бы и шанса в паре с Шутом. – Она постучала по соседней. – Но наделите Шута властью, и все изменится просто на глазах.
