Текст книги "Идеальное убийство"

Автор книги: Патриция Мойес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

6

Эмми постаралась освободить комнату и проводила гостей.

– Никто не должен покидать дом, – сказал Генри.

– Они все в своих комнатах, – ответила Эмми, стараясь не смотреть на страшное лицо Кристал.

– Ты лучше проследи за ними после того, как вызовешь полицию.

– Полицию?

– Конечно.

– Но ты…

– Я здесь неофициально. А тут такое… Звони в местное отделение и скажи им, что есть вероятность отравления.

Эмми вышла в холл. Когда дверь через минуту снова открылась, Генри спросил, не оборачиваясь:

– Что они сказали?

– Простите?

Голос был женский. Генри быстро обернулся и увидел девушку, стоявшую в дверях. У нее были каштановые волосы, нежное симпатичное личико и огромные глаза. Генри никогда таких не видел.

– Я – врач, – представилась девушка. – Могу осмотреть ее?

– Врач? Но доктор Гриффитс…

– Он уехал сегодня утром. Я его замещаю. А теперь позвольте мне… – Она опустилась на колени рядом с Кристал и открыла свой маленький коричневый саквояж. Через несколько секунд встала на ноги и сказала: – Леди Балаклава мертва. Смерть, похоже, была мгновенной. – Она сложила инструменты и добавила: – Меня зовут Мессингем.

– Тиббет, – представился Генри. – Мы с женой тут в гостях.

– Понятно. Надо вызвать полицию.

– Моя жена как раз этим занимается.

– А кто еще в доме? Это ваша жена вызвала меня по телефону?

– Нет. Это сделала мисс Трип, подруга леди Балаклавы. А в доме находятся три дочери Кристал и два ее зятя.

– Отравление. Неприятно быть замешанным в таком деле. Вы, наверное, еще не знакомы с полицией.

– Очень даже знаком.

Доктор Мессингем внимательно на него посмотрела.

– Боже мой! – воскликнула она. – Тиббет! Инспектор Тиббет из Скотланд-Ярда. Я видела ваши фотографии в газете. Правильно?

– Да, – улыбнулся Генри. Ему нравилась эта девушка.

– Вот как… И вы случайно приезжаете в гости, когда хозяйка падает замертво.

– Это – не совсем случайность.

– Ясно. Значит, вы не очень удивлены?

– Извините, доктор Мессингем, но я не могу обсуждать эту тему…

– Нет-нет. Конечно. – Доктор Мессингем села на софу. – Боюсь, мне придется подождать, пока не придут полицейские.

– Разумеется. – Он помолчал, затем спросил: – Вы не считаете, что причиной смерти мог быть какой-нибудь инсектицид?

– Вполне вероятно. – Она взглянула на него. – Но я не могу обсуждать эту тему, инспектор.

– Нет-нет. Конечно, вы не можете. – Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Ну, хорошо, – сдался Генри. – Я здесь – совершенно неофициально. Леди Балаклава думала, что ее кто-то хочет убить.

– Похоже, она была права.

– Так что насчет инсектицида?

В это время вошла Эмми.

– Я только что… – начала она и замолчала, увидев незнакомую девушку.

– Это – доктор Мессингем, дорогая. Доктор, это – моя жена Эмми. Боюсь, леди Балаклава действительно мертва.

– Я только что звонила сержанту, – сказала Эмми. – Он скоро придет вместе с врачом.

– В таком случае, мне лучше выйти из этой комнаты и предоставить все полиции. Вы согласны со мной, инспектор? – спросила доктор Мессингем.

– Конечно. И вам лучше взглянуть на мисс Трип, доктор, если не возражаете. У нее была истерика. Эмми, проводи доктора наверх.

После этого Генри сел на кухне и стал ждать. Полиция прибыла через несколько минут на двух машинах. Детектив Сэндпорт, его помощник сержант Эроусмит и сержант Мерифилд из Пламли-Грин. А также доктор Бартлет, фотографы и специалисты по дактилоскопии, ну, и, конечно, водитель.

Доктор Мессингем сошла вниз. Она дала Долли успокоительное.

В удивительно короткое время все формальности были завершены, и тело Кристал увезли. Уехали и эксперты в одной из черных машин. Остались только инспектор Сэндпорт и сержант Эроусмит.

Следствие началось. Выслушав Генри, инспектор протянул:

– Значит, вы думаете, что ей подсыпали яд?

– Это был инсектицид, – сказал Генри. – С этим согласен и врач.

– Как его зовут?

– Не его, а ее. Доктор Мессингем.

– Мне придется и ей задать парочку вопросов.

Генри заглянул на кухню, где доктор Мессингем беседовала с Эмми, и передал просьбу детектива, а сам поднялся к себе в комнату, чтобы позвонить своему начальству.

В Черной комнате было темно, кто-то плотно задернул черные шторы. Генри сел на кровати и поднял трубку.

Ничего удивительного, что в трубке раздался голос. Линия из Пламли-Грин была одна, и все телефоны в доме соединены между собой. Однако Генри вздрогнул, когда женский голос проговорил:

– Кристал умерла!

Очень издалека мужской голос спросил на французском:

– Что? Что ты сказала?

И Генри сразу понял – это Примроуз звонит своему мужу.

– Эдуард! Это ужасно… торт… все подумают… все скажут… они все такие сволочи, ты же их знаешь…

– Примроуз, моя милая Примроуз, успокойся. Я огорчен известием о смерти твоей матери, но я не могу…

– Ты должен приехать сюда! Сию же минуту! – Голос Примроуз чуть не срывался. – Не оставляй меня, Эдуард. Это – нечестно! Торт…

– Ну, о чем ты говоришь! Это просто совпадение.

– Брось свою конференцию! Ты не понимаешь, Эдуард. Ты должен. Я… я не могу больше! Ты должен приехать. Ты меня слышишь?

– Хорошо. Я приеду. А теперь скажи мне, что случилось?

Генри осторожно положил трубку. Он спустился вниз, объявил инспектору Сэндпорту, что отлучится ненадолго из дома, и поспешил в Пламли-Грин. Лучше позвонить оттуда, чтобы никто не мог подслушать.

Была суббота, и Генри позвонил начальнику домой.

– Тиббет? – Тот немного задыхался. – Простите, я работал в саду. Я надеюсь?.. Что?.. Убита? Отравлена? Но, Боже мой, Тиббет, вы были там специально, чтобы предотвратить… Нет-нет… Я понимаю… Да, вы будете вести следствие. Что? Инспектор, кто?.. Нет! Вы не должны в таком случае высовываться. Ах, Тиббет! Под вашим носом… Репутация Скотланд-Ярда… Ладно, если надо, я пришлю своих людей. Будьте на связи.

Генри зашагал обратно. Эмми права – тут очень красиво. Но он сейчас не был настроен наслаждаться пейзажами, а думал только о том, что случилось.

Детектив Сэндпорт ждал его в гостиной.

– Что сказал врач? – спросил Генри.

– Большая доза отравляющего вещества. Попадание внутрь через рот.

– Если через рот, то это либо – шампанское, либо – торт.

– Именно. Мы скоро узнаем. Все уже в лаборатории. Я также отправил и розы, на всякий случай.

– Если яд был в торте, то под подозрение сразу попадают мадам Дюваль и ее муж. Шампанское я сам пробовал и нюхал розы.

– Думаю, что торт был отравлен, – согласился детектив и сверился со своими записями. – Госпожа Дюваль внесла его в дом, мистер Швахеймер отнес торт на кухню, мисс Трип поставила торт на стол, и… получается, кто угодно мог отравить этот торт.

– Надо еще узнать точно, что он отравлен.

– Да, конечно. Мне также надо поговорить со всеми присутствующими в доме.

– В таком случае, не обращайте на меня внимания, – сказал Генри. – Если нам повезет, то меня вообще никто не заметит.

Детектив Сэндпорт кашлянул. Затем приказал сержанту подняться наверх и пригласить сюда мисс Трип.

7

Успокоительное, кажется, неплохо подействовало на Долли. Она твердым шагом вошла в гостиную и уверенно села на стул перед инспектором Сэндпортом. Но смотрела только на Генри.

– Полагаю, вы здесь главный.

– Нет, – ответил он. – В данный момент я только наблюдатель. Инспектор Сэндпорт задаст вам вопросы, а вы честно на них ответите.

– Я отвечу, – согласилась Долли, закурила свою сигару и подмигнула Генри.

– Вы – мисс Дороти Трип? – спросил Сэндпорт.

– Естественно.

– Возраст?

– Пошел к черту!

– Ваш возраст, мэм?

– Совершеннолетняя.

– Точнее.

– Ладно. Я на три года младше герцога Виндзорского. Сообрази, а?

Сэндпорт вздохнул.

– Запишем пока – «совершеннолетняя». Вы здесь живете?

– Я живу здесь очень давно. А что будет дальше, неизвестно.

– Что вы имеете в виду?

– Я работала у леди Балаклавы.

– Работали?

– Была ее компаньонкой. Теперь мне надо выметаться.

– А может, она оставила вам что-то в завещании?

Долли горько рассмеялась.

– Ей нечего оставлять. Все денежки крепко держит ее покойный муж. Кристал принадлежит только этот дом. Деньги достанутся ее дочерям, всем поровну.

– Вы намекаете, что у любой из них был мотив?

– Я просто сообщаю факты.

– Хм-м… Вы, кажется, разбираетесь в цветах?

– Верно.

– И в вашей теплице полно всяких инсектицидов…

– Да ладно вам! Уж не думаете ли вы, что Крис умерла от этого?

– Мне понадобится ключ от теплицы, – настаивал инспектор. – Он у вас?

– Да, но будьте осторожны.

– А если бы вы узнали, что один флакон с инсектицидом оказался на кухне рядом с подарками?

– Этого не может быть!

– Кстати, какой был ваш подарок?

Долли покраснела.

– Карты. Крис любила эту игру… – Она вдруг расплакалась.

Инспектор отпустил ее, и она ушла в свою комнату.

– А теперь я хочу поговорить с мадам Дюваль, – сказал инспектор.

Примроуз была очень печальна. Она отвечала на вопросы почти шепотом. Дошло и до торта. Примроуз едва сдерживала слезы.

– Этот ужасный торт… Лучше бы я его никогда не видела…

– Вы думаете, что торт был отравлен? – спросил инспектор.

– Нет! Но люди так подумают. – Она закрыла лицо платком. – О, это ужасно!

В конце концов, мадам разрыдалась, как и Долли. Сэндпорт спросил, не надо ли ее проводить. Примроуз потрясла головой и выбежала из комнаты.

Даффи Швахеймер, наоборот, была очень спокойна. Она села напротив инспектора и, прежде чем он успел открыть рот, произнесла:

– Давайте закончим с этим делом побыстрее, инспектор. Я – миссис Швахеймер, и мой муж – миллионер. Так что, наследство для меня ничего не значит. Вы улавливаете мою мысль, инспектор, или я говорю слишком быстро?

– Продолжайте, миссис Швахеймер, – вежливо ответил Сэндпорт, зачарованно глядя на огромную изумрудную брошь на ее груди.

– Мы привезли шампанское в подарок. Всегда так делали. Но чуть не забыли в этот раз. Я вовремя напомнила Чаку. Если вы думаете, что мы подсыпали яд в одну из бутылок…

– Мне и в голову это не приходило, миссис Швахеймер. Шампанское – вне подозрений.

– В таком случае, мы с мужем немедленно возвращаемся в Париж.

– Вы не собираетесь присутствовать на похоронах?

– Нет.

– Ах, так… Ну, что ж, мы попробуем решить этот вопрос.

Даффи встала резко.

– Мы уезжаем завтра! Я передам вам наш адрес в Париже. – Она вышла из комнаты, оставив за собой запах дорогих духов.

– Ну, и пора пригласить самого мистера Швахеймера, – вздохнул Сэндпорт.

Интервью с Чаком было коротким. Он хотел бы помочь следствию, но ничего не мог добавить к уже сказанному. Сэндпорт поблагодарил его и отпустил.

Затем вызвали Вайолет. Кажется, из всех дочерей леди Балаклавы она одна испытывала неподдельное горе.

– Я понимаю ваши чувства, – сказал инспектор, – но и вы поймите, что идет следствие.

– Конечно.

– Ваш муж привез в подарок розы, не так ли?

– Да, – чуть слышно ответила Вайолет. – Две дюжины роз.

– Он ведь – садовод?

– Да.

– Значит… – засмеялся Сэндпорт, – полагаю, вы знакомы с действием разных инсектицидов?

Вайолет покачала головой.

– Нет. Пит занимается цветами. Я не заглядываю в его теплицы. Но… – Она вздрогнула. – Неужели вы думаете?..

– Ну, что вы, мэм. Это – просто технический вопрос.

– Значит, вам известно, чем отравилась мать!

Сэндпорт откашлялся.

– Строго говоря, мэм, еще нет. Мы не знаем наверняка. Но скоро поступят данные.

– Бедная мама, – вздохнула Вайолет. – Она всегда верила в судьбу.

– Грустная история, мэм. Вы, кажется, прибыли сюда днем? Что вы делали до обеда?

– Гуляли с Питом в лесу. Вернулись около пяти, как раз чтобы принять ванну и переодеться.

– А вы знаете, что ваш муж был в теплице?

Вайолет не смутилась.

– Он хотел поговорить с Долли. Муж очень уважает ее, она тоже – опытный цветовод.

Пит ван дер Ховен больше волновался за жену, чем за себя. Сэндпорт с трудом направлял беседу в нужное русло.

– Я сразу заявил ей, что этот инсектицид очень опасен, – сказал Пит. – А Долли ответила, что держит его в теплице, и рассмеялась.

– Вы видели инсектицид в теплице?

– Да, я заметил один флакон. А затем пошел к моей Вайолет. Она была так счастлива, что снова в Англии, со своей матерью. И вот теперь…

Сэндпорт махнул рукой и отпустил его.

Для полноты картины Сэндпорт задал несколько вопросов Эмми. Наконец, он закрыл свой блокнот и сказал Генри:

– На сегодня, пожалуй, все. Моя версия – торт был отравлен.

– Убийство ради денег?

– А что еще?

– Не знаю. Я просто спрашиваю.

– Да, по моему мнению, мы должны особое внимание обратить на мисс Трип и на миссис ван дер Ховен. У одной была возможность, а у другой – мотив. – Он встал и пошел к двери. – До завтра. Утром дело прояснится.

Но утром ничего не прояснилось. В семь часов позвонил инспектор Сэндпорт.

– Инспектор Тиббет?

– Да.

– Это – Сэндпорт, сэр. У меня для вас очень любопытная новость. Мне только что сообщили. Через полчаса я буду на работе.

– Я зайду к вам в полицейский участок.

Обрывки тумана еще путались в деревьях рядом со станцией, в двух шагах от которой был полицейский участок. Сэндпорт сидел за своим столом и ждал Генри.

– Вот, – сказал он, подвинув бумаги на столе. – Это – заключение патологоанатома. Ничего.

– Что значит – ничего? – спросил Генри.

– Никаких следов яда. Ни в шампанском, ни в торте, ни в розах. И в теле яд не обнаружен.

– Но… это невозможно! Какая в таком случае причина смерти?

– Они не знают, – прорычал Сэндпорт. – То есть… – Он порылся в отчете. – Тут написана всякая ерунда. Резкое сокращение горла, шок… коллапс… В общем, весь их медицинский словарь. Главное, что они не знают причин этих симптомов. Такая строчка, например, – «очень редкий вид аллергии». Получается, что мы с вами можем вздохнуть спокойно. Просто «естественная смерть».

8

Эмми, в бежевых шелковых брюках и в белой блузке, хлопотала у плиты на кухне. Увидев мужа, она улыбнулась и махнула рукой. Они сели за стол.

– Ты видел Сэндпорта, дорогой? Уже есть новости?

– Видел, – сказал Генри. – Есть.

– Отравление?

– Нет.

– Яд был в торте, или… – Она замолчала. – Что ты сказал?

– Никакого яда. Ничего.

– Но от чего она умерла?

– Резкое сокращение горла. Шок. Коллапс… Так сказал врач.

– Он – сумасшедший!

– Наверное, он сам себе не верит. Но яда нет. Ни малейшего следа.

– Что же теперь делать?

– Я сообщил начальству. Есть идея остаться здесь.

Эмми кивнула.

– Правильно. Как ты думаешь, Долли согласится?

– Не уверен, что это будет решать Долли. А ты видела ее сегодня?

В это время вошла она сама. Казалось, Долли постарела лет на десять.

– Доброе утро, – поздоровалась она. – Готовите себе завтрак? Это хорошо.

– Хотите кофе? – предложила Эмми.

– Спасибо, – ответила Долли. – Я неважно себя чувствую. Должно быть, эти чертовы таблетки. Извините.

– Вы пережили страшный шок, Долли, – пробормотала Эмми. – Теперь вам надо подкрепить свои силы.

– Милое дитя, – вздохнула Долли. – Ну, ладно, спрашивайте у меня то, что вам хочется спросить.

– Это настолько очевидно? – улыбнулся Генри.

– Я же не дура.

– Скажите, вы знаете, кто адвокат леди Балаклавы?

– Конечно. А зачем?

– Думаю, что завещание поможет быстрее разобраться в этом деле.

– Да. – Долли нахмурилась и кивнула.

– А может, вы знаете, что там написано? – спросил Генри.

– Да, знаю.

– Тогда почему вы так боитесь?

– Я? Боюсь?

– Ну, да.

Неожиданно Долли рассмеялась.

– А вы проницательны! Но за это вам и платят, конечно. Ладно, я скажу, чего боюсь. Я много лет прожила в этом доме и не хочу отсюда уезжать.

– Кому вы тут мешаете?

– Девчонкам. Все достанется им, вы знаете. Они меня всегда ненавидели. От меня не скроешь, я хитрая. Но вы правы, конечно. – Она выпрямилась. – Мистер Планкет, Браун-стрит, адвокатская контора «Робертс, Хайтри и Бан».

Но адвоката не пришлось вызывать. Раздался телефонный звонок.

– Черт! Поесть не дадут! – воскликнула Долли.

– Сидите, я возьму трубку. – Генри подошел к телефону.

– Алло, это вилла леди Балаклавы?

– Да, – ответил Генри.

– Могу я поговорить с мисс Трип?

– А кто ее спрашивает?

– Мистер Планкет. Мисс Трип меня хорошо знает. Я – адвокат.

– Мы как раз собирались вам звонить, мистер Планкет. Вы, конечно, уже слышали новость.

– Конечно. Прочитал в утренних газетах. Грустно, очень грустно. Простите, с кем имею часть?

– Меня зовут Тиббет. Я приехал в гости к леди Балаклаве. У нее ведь был день рождения.

– Ах, да! Боже мой… Я совсем забыл. Значит, все ее дочери сейчас там?

– Да.

– Хм-м… Это упрощает дело. – Адвокат откашлялся. – Как чувствует себя мисс Трип?

– Она очень расстроена, – осторожно ответил Генри. – Естественно.

– Что ж, не обязательно звать ее к телефону. Я приеду завтра к обеду.

Примроуз, Вайолет и Пит сразу сказали, что они будут присутствовать при чтении завещания. Только Чак засомневался.

– А присутствовать совершенно необходимо? – спросил он.

– Нет, – ответил Генри. – Конечно, нет.

Инспектор Сэндпорт приехал в половине одиннадцатого и выглядел каким-то веселым. Он принес с собой портфель, из которого достал несколько бумаг.

Собравшиеся смотрели на него – далеко не весело. Вайолет была бледна, как мел, Примроуз очень нервничала и постоянно взглядывала на часы, Чак почему-то смущался, а Даффи красовалась в шелковом неглиже – гордая и злая. Долли тяжело села на стул и опустила глаза.

Сэндпорт осмотрел всех с довольным видом и произнес:

– Леди и джентльмены, у меня для вас хорошая новость. Леди Балаклава умерла естественной смертью.

– Но… этого не может быть! – воскликнула Примроуз.

– Знаю-знаю, – мягко произнес инспектор Сэндпорт. – В это трудно поверить. И однако… Здесь документ, но я могу сказать проще. Следов яда не обнаружено нигде. Было исследовано все – шампанское, бокал, розы и торт. И это исключает версию об отравлении, потому что нет в природе такого яда, который не оставляет следов. Все ясно? – Сэндпорт поправил бумаги на столе и снял очки. – Нет и речи об отравлении. Следствие прекращено, а вы можете быть уверены, что среди вас нет убийцы. – Он замолчал, убрал бумаги в портфель, встал и вышел. Через минуту его машина уехала со двора, скрипнули шины по гравию.

Наконец, Долли громко проговорила:

– И слава Богу.

9

В это время раздался телефонный звонок. Примроуз выбежала в холл прежде, чем кто-либо успел встать. Через несколько секунд она вернулась, возбужденная и довольная.

– Это – Эдуард. Он сейчас – на станции. Чак, может, ты за ним съездишь?

– Эдуард? – с преувеличенным удивлением воскликнула Даффи. – У него же – конференция!

– Он приехал, потому что я его просила, – объяснила Примроуз. – Я звонила ему вчера.

– Поеду, заберу его со станции, – покорно согласился Чак.

Даффи даже взвизгнула.

– Нет! С какой стати! Ты будешь работать теперь у них шофером? И только потому, что этот осел так влюблен в свою жену…

– А ну-ка, заткнитесь вы все, – перебила ее Долли. – Пока еще я тут хозяйка, и не орите у меня за столом. Мистер Тиббет, у вас есть машина?

– Да, – сказал Генри.

– Может, вы будете так добры и привезете доктора Дюваля со станции? Я бы съездила сама, но «бентли» сломан.

– Я рад помочь. – Генри встал.

– Кстати, – продолжала Долли, – ваша жена тоже может поехать, если не возражает. У нас тут намечается один маленький семейный разговор.

– Не возражаю, – сказала Эмми.

Долли тепло им улыбнулась.

– Спасибо, мои дорогие.

В машине Эмми заметила:

– Эти сестры ненавидят друг друга.

– Конечно, ненавидят. – Ты это только сейчас поняла?

– Они сдерживались. Но смерть матери сломала все барьеры.

– Нет-нет! Все как раз наоборот.

– Что ты имеешь в виду?

– Вчера они все были очень довольны и милы. «Естественная смерть» – вот что их разозлило.

– Интересно, как выглядит этот доктор Дюваль?

Перед станцией стоял только один мужчина – стройный, черноволосый, уверенный в себе. Когда машина остановилась, он подошел и наклонился к окну.

– Вы, наверное, приехали за мной? Я – Эдуард Дюваль.

Его английский был великолепный, может, слишком правильный, а карие глаза блестели за стеклами золотых очков.

– Вы совершенно правы, – ответил Генри. – Меня зовут Тиббет, а это – моя жена.

– Восхищен, мадам! – Дюваль поклонился.

– Долли хотела приехать сама, но «бентли» сломался. Садитесь.

Дюваль сел на заднее сиденье.

– Вы очень добры, – сказал он, когда машина тронулась с места. И добавил: – Грустная история… Вы были в доме, когда умерла леди Балаклава?

– Да, – ответил Генри.

– Смерть сама по себе не столь ужасна. Но говорят, что это было отравление?

– Подозревали.

– А сейчас уже нет?

– Никаких следов яда.

– И в торте?

– Великолепный торт. Просто объедение.

– Ага… – протянул Дюваль. – Значит, Примроуз напрасно волновалась. И не обязательно было мне приезжать. У меня – важная конференция.

– Я уверен, что ваша жена будет рада вас видеть. Она очень расстроена.

Дюваль проигнорировал эти слова.

– Что делает полиция? – спросил он.

– Ничего. Следствие закончено.

– А что говорят врачи?

– Естественная смерть. Какой-то очень редкий вид аллергии.

– Ха! Редкий вид? Ну, и дурачье!

– Все равно вывод один – естественная смерть.

– И мы можем сегодня уехать?

– Полиции вы не нужны. Но завтра – чтение завещания.

– Завещание, – задумался доктор Дюваль. – Да, конечно. Примроуз вряд ли это пропустит.

Когда они приехали, в доме уже был восстановлен порядок. Даффи, Примроуз, Чак и Долли пили кофе в гостиной. Вайолет отдыхала в своей комнате, а Пит ушел на прогулку.

Примроуз приветствовала своего мужа с безукоризненным равнодушием. Она даже не поставила чашку, когда он чмокнул ее в щеку.

Как только доктор Дюваль поднялся к себе в комнату, Даффи заявила, что хочет поспать, и встала из-за стола. Чак вызвался ее проводить, но она пригвоздила его к месту, сказав, что он будет ей только мешать.

Все-таки они вышли вдвоем, потому что Чак хотел сделать несколько звонков из библиотеки.

После этого Долли повернулась к Генри.

– Итак? Теперь, когда следствие закончено, что вы и ваша жена делаете в этом доме?

– Мы бы хотели остаться, чтобы послушать завещание, – сказал Генри.

– Понятно. А я бы хотела уехать отсюда сегодня вечером.

– Но, Долли! Если все разъедутся, дом останется пустым.

– Подождите до завтра, и вы увидите. Они ждали этого момента долгие годы. Только подождите, и вы увидите… – Долли резко встала и вышла из комнаты.

Затем в гостиной появился расстроенный Чак. Он звонил в свой офис. Сын еще не вернулся из Милана, и Чак вынужден сам вести важное совещание. Он сообщил Эмми, что билет на самолет уже заказан, а также номер в отеле «Грильон», и с мрачным видом вышел из комнаты.

Эмми отправилась на поиски Генри и нашла его в библиотеке. Он сидел за столом и просматривал содержимое ящиков.

– Этично ли, Генри?

– Долли разрешила мне. Пока она тут распоряжается.

– Что-нибудь интересное?

– Пока ничего.

Альбом с газетными вырезками, пачки счетов. Генри отметил, что в ящиках нигде нет игральных карт с буквами. Долли решительно положила этому конец.

Мистер Планкет приехал на следующий день, как и обещал, к обеду. Когда последние кусочки бисквита были съедены, мистер Планкет вытер рот салфеткой и сказал:

– Спасибо огромное. Обед – просто великолепный.

– Плохие новости всегда лучше слушать на сытый желудок, – ответила Долли.

– Плохие новости? Но, моя дорогая леди…

– Ладно, Пигги, еще по чашечке кофе, и давай к делу.

– Я думаю, это будет самое лучшее, – согласился мистер Планкет, которого Долли называла по-своему.

Наконец, он открыл портфель и откашлялся.

– Итак, хоть это и прискорбно, но леди Балаклава умерла. Могу сразу сказать, что каждая из дочерей вправе рассчитывать, по крайней мере, на полмиллиона фунтов стерлингов.

Все вздохнули. А Вайолет спросила дрожащим голосом:

– Полмиллиона каждой?

– Совершенно верно, миссис ван дер Ховен.

– А налоги? – деловито и спокойно поинтересовалась Даффи.

– Все учтено. И мы переходим конкретно к завещанию леди Балаклавы. Это – простой и короткий документ. Я прочту его вам. «Я, Кристал Маргарет Балаклава, находясь в трезвом рассудке и доброй памяти, завещаю все деньги, собственность и состояние, которыми я буду располагать в момент моей смерти, моей дорогой подруге Дороти Трип». Подпись и все такое…

Мистер Планкет снял очки и уставился на Долли, которая громко рассмеялась.

– Ну, спасибо, Пигги!

– Простите, мисс Трип, я думаю, вы не поняли…

– Конечно, я поняла. Мне достались тряпки Крис, которые мне малы, да кухонная утварь, купленная после смерти Чарли. И, конечно, азалии.

– Нет-нет-нет! – застрочил Планкет, как из пулемета. – Вы, очевидно, не знакомы с состоянием дел. Во-первых, вам достается этот дом, со всей его обстановкой. – В комнате стало тихо. Все смотрели на Долли. – Затем – ее бриллианты. Они теперь – тоже ваши.

– Но… – смогла лишь произнести Долли.

– Вы, может, не знаете, мисс Трип, но в лондонском банке леди Балаклавы хранятся бриллианты стоимостью в пятьдесят тысяч фунтов и даже больше. Кроме того, есть еще ценные бумаги. Примерно по двадцать тысяч за акцию, фактически, в сумме это составит…

Раздался грохот. Долли упала в обморок.