Текст книги "Оазис"

Автор книги: Патриция Мэтьюз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Сьюзен, обнаженная, оказалась на кровати, Ноа стоял рядом. У него было сильное, мускулистое тело. Сьюзен окинула его взглядом, и по ее телу пробежала дрожь, когда она поняла, как сильно этот человек хотел ее. Ноа заметил, к чему был прикован ее взгляд, и хриплым голосом произнес:

– Сьюзен… ах, малышка!

Набравшись смелости, она протянула руку, лаская его тело кончиками пальцев. Он издал гортанный звук и тотчас оказался рядом с ней на кровати.

Тут не было места неловкости, присущей неопытным любовникам. Казалось, что они занимались любовью уже много раз до этого, что они просто созданы друг для друга.

На вершине страсти она крепко обхватила его руками и ногами, стараясь продлить наслаждение как можно дольше.

Позже, когда они лежали в объятиях друг друга, она тихо засмеялась. Он приподнял голову:

– Это было смешно?

– Нет, что ты, милый. Это было чудесно. Просто мне кое-что пришло в голову… – На этот раз она рассмеялась громко, от всей души. – Тебе не кажется, что меня могут обвинить в связи с врагом?

– Ты подумала о Зое Тремэйн?

Она покачала головой:

– Нет, Зоя тут ни при чем. Она не только поняла, но и одобрила бы меня. Зоя – очень незаурядная женщина. Я подумала о других.

– Судя по тому, что мне известно, именно она является главной пружиной всего движения. Без нее никакого противодействия Клинике не было бы вовсе. Так или иначе, мне трудно понять, из-за чего поднялся весь этот шум. Как бы резко я ни высказывался порой, Клиника – не такое уж темное пятно на облике нашего города. Не будь ее, никто за пределами Оазиса не знал бы о его существовании.

– Как раз это главный аргумент всех сторонников Клиники. Именно по этой причине большинство из нас настроены против нее. Покорно благодарим, но мы прекрасно обойдемся и без внимания прессы.

Ноа внимательно посмотрел на нее:

– Ты сама говорила мне, Сьюзен, что твоя мать умерла от алкоголизма. Мне кажется, ты должна быть только рада, что здесь, совсем близко, есть лечебное учреждение. Если бы оно существовало тогда, ее жизнь могла бы быть спасена.

– Близко или далеко, не имеет никакого значения, – с жаром произнесла она. – Мой отец не разрешил бы ей обратиться за помощью в подобное место.

– Однако, если не ошибаюсь, он внес значительный вклад в дело создания Клиники, и, безусловно, сейчас он является одним из главных ее сторонников.

– Он поддерживает Клинику только потому, что, по его убеждению, она принесет Оазису большие деньги и рекламу, – сказала Сьюзен с горечью. – По той же самой причине он выступает против ограничения роста города. Это заставило бы его сбавить обороты и положило бы конец махинациям.

– А ты противишься любым его начинаниям. Не к этому ли все сводится?

Его голос звучал ровно, однако Сьюзен почувствовала себя задетой.

– Нет, черт побери, дело вовсе не в этом! Просто я считаю, что… – Она не договорила, потому что Ноа был прав, по крайней мере отчасти.

Сьюзен положила руку ему на грудь.

– Я вовсе не хочу с тобой ссориться, Ноа, – произнесла она мягко, – тем более после того, что только что произошло между нами. Я думаю, нам надо по возможности избегать в разговорах тему Клиники.

Он казался немного удивленным, но через мгновение на его губах промелькнула улыбка.

– Думаю, ты права. За последний час мы с тобой неплохо поладили.

Он привлек Сьюзен к себе.

Глава 11

Билли Рипер чувствовал себя измотанным до предела и готов был вступить в сделку хоть с самим дьяволом ради одной-единственной дозы кокаина. Короче говоря, он находился на спаде и с каждой минутой опускался все ниже и ниже. У него стучало в висках, руки дрожали. Билли заказал разговор с Джо Девлином. Ему пришлось чуть ли не ползать на коленях, выклянчивая разрешение воспользоваться телефоном. Он умолял менеджера пронести тайком к нему в палату немного кокаина или какие-нибудь пилюли – черт побери, хоть что-нибудь! Но этот ублюдок ответил отказом, заявив самоуверенно, что делает это ради блага самого же Билли.

Он уже устал сверх всякой меры от людей, которые все делали ради его блага, в особенности от тех, кто наживался за его счет. Билли твердо решил уволить Девлина сразу же, как только выйдет из этого проклятого заведения.

Меряя шагами свою палату, Билли вдруг остановился, прикусив ноготь большого пальца. Он мысленно пробежал глазами список своих друзей и знакомых – довольно короткий список, как ему только теперь пришло в голову. Неужели среди них нет никого, кому бы он мог позвонить? С ходу ему ничего не удалось придумать; он не осмеливался довериться ни одному из них, боясь, что тот сразу же помчится докладывать Джо Девлину.

Билли забрался в кровать и нажал кнопку вызова; мысли его все еще путались. Он начисто утратил ощущение хода времени и никак не мог припомнить, кто из сотрудников Клиники в данный момент находился на дежурстве. Билли надеялся, что это не Кэти Марлоу. Он все еще не оставил надежд потискать ее прежде, чем выпишется отсюда, однако у него было сильное подозрение, что вряд ли медсестра способна оказать ему ту услугу, которая в данный момент нужна ему больше всего.

Он снова принялся расхаживать по палате, пока в замке не звякнул ключ. Дверь распахнулась. Дежурный – полный, мрачного вида человек лет тридцати – был незнаком Билли. Певец окинул его быстрым, оценивающим взглядом. У незнакомца были голубые водянистые глаза; на круглом лице залегли морщины недовольства жизнью. Билли инстинктивно догадался, что этот человек – бывший наркоман, прошедший курс реабилитации, как и многие другие сотрудники Клиники.

– Ты что, из новеньких? Как тебя зовут? – спросил Билли.

– Джек Ньютон.

На лице Билли засияла обворожительная улыбка, которую он пускал в ход всякий раз, когда того требовали обстоятельства. Он протянул дежурному руку:

– Привет, Джек. Я – Билли Рипер.

Тот пожал его руку:

– Да, я знаю, кто вы такой. Крупнейшая рок-звезда. Но…

Билли изобразил удивление:

– Как, ты не любишь рок? Ты ведь, кажется, не намного старше меня, парень.

Ньютон слегка оттаял:

– Да нет, я очень люблю рок, просто мне трудно понять, как человек вроде вас, с вашими деньгами и славой, мог… – Он замолчал, бросив нервный взгляд на закрытую дверь.

С лица Билли не сходила чарующая улыбка.

– Если у меня все есть, то как я мог здесь оказаться? Вот что я тебе на это отвечу, Джек. Многие люди мне бы не поверили, но ты производишь впечатление парня с головой. Быть на вершине не так-то легко. Это адская нагрузка, и мне просто необходимо поддерживать себя кокаином, чтобы не оставаться на месте. Тебе ясно?

На лице дежурного отразилось сомнение.

– Да, пожалуй.

– А сидеть тут взаперти, как в клетке, еще большая мука. Скажи мне вот что, Джек. Сколько ты тут зарабатываешь?

Ньютон невольно отступил на шаг.

– Достаточно.

– Достаточно? Достаточно для чего, Джек? – Билли по-волчьи оскалил зубы. – Быть может, тебе и перепадает какая-то мелочь, да ведь львиная доля достается Дядюшке Сэму. Хочешь заработать лишнюю сотню-другую долларов, свободных от налогов?

– Кажется, я чего-то не уловил.

– Такой сообразительный парень, как ты, должен уловить. Мне необходимо что-нибудь, чтобы мне не пришлось лезть тут на стену.

Ньютон, казалось, был поражен.

– Вы имеете в виду наркотик?

– Наркотик, порошок, леденец – называй это как тебе угодно, парень.

Ньютон отступил еще на шаг.

– Ох, нет, ни за что! Это может стоить мне работы.

– Нет, если тебя не поймают. И никто никогда об этом не узнает, кроме нас с тобой, Джек.

Дежурный прикусил губу:

– Кроме того, я понятия не имею, к кому обратиться за товаром.

Билли с трудом сдержал усмешку, понимая, что Ньютон заглотил наживку.

– Брось. У такого ловкого парня, как ты, должны быть связи.

Ньютон покачал головой:

– Это слишком рискованно.

– Что тут такого рискованного? Джек, неужели ты так трясешься из-за этой паршивой работы? Выносить горшки за разными хлюпиками! Если что-нибудь случится, я сам позабочусь о том, чтобы ты нашел новое место, еще лучше прежнего. – Он похлопал собеседника по плечу. – Просто обещай мне об этом подумать, ладно? Но только не слишком долго. Я здесь страдаю, по-настоящему страдаю. – Он подошел поближе и подмигнул Джеку. – Проверни для меня это дельце, и я с тобой поделюсь.

Когда Джек Ньютон покинул палату, Билли был совершенно уверен, что дежурный теперь у него в кармане. Мысль о лишних деньгах и в придачу перспектива самому перехватить несколько порций представляли собой слишком сильный соблазн, чтобы ему противиться. Теперь Билли необходимо было добыть некоторую сумму денег на расходы. В ту ночь, когда его поместили в Клинику, у него забрали все находившиеся при нем деньги вместе с личными вещами, так что единственным возможным источником был Джо Девлин. Его менеджер всегда имел при себе туго набитый кошелек. На гастролях трудно было предвидеть, когда может возникнуть нужда в наличных. И кроме того, черт побери, это ведь его, Билли, деньги! Если бы не Рипер, Девлину просто пришлось бы пойти по миру с протянутой рукой.

Через несколько минут после ухода дежурного дверь снова открылась, и вошел доктор Брекинридж. Он был хмур, и на какое-то мгновение Билли испугался, что Джек Ньютон все выложил доктору.

Однако Ноа даже не вспомнил о дежурном. Держа в руках блокнот, он перелистывал страницы.

– Итак, Билли, результаты последних анализов свидетельствуют, что твой организм чист, если не считать остаточных следов потребления кокаина.

– Чего же вы ожидали? – кислым тоном осведомился Билли. – Я здесь все равно что заключенный. Как я могу тут что-нибудь достать?

– А разве не в этом вся суть дела?

– Суть дела в том, что меня заперли здесь, словно в тюремной камере. Когда мне позволят выходить из палаты?

– Когда мы решим, что ты в состоянии собой владеть.

– «Мы»? Кто это «мы», черт побери? Вы не имеете никакого права держать меня под замком. Это противозаконно!

– Ни в малейшей степени. Ты не только сам согласился остаться в Клинике, но и твой менеджер, Джо Девлин, подписал документы, которые дают нам право проводить твое лечение так, как мы сочтем нужным.

– Девлин? – Билли изумленно уставился на врача. – Он ведет мои дела, только и всего!

– Кроме того, он твой законный опекун.

Взгляд Билли тотчас выразил досаду. Он совсем забыл, что Девлин, согласно условиям контракта, должен осуществлять опеку над Билли до тех пор, пока рок-звезде не исполнится двадцать один год. А это означало, что он не сможет его уволить еще в течение ближайших шести месяцев!

Наблюдая за противоречивыми чувствами, отражавшимися на лице пациента, Ноа вернулся мыслями к короткому разговору со Стерлингом Хэнксом, который состоялся этим утром и стал главной причиной его дурного настроения.

Все еще находясь под впечатлением от вчерашней встречи с Хейнманом и плохо завуалированной угрозы со стороны миллиардера, Ноа ворвался в кабинет директора.

– Я хочу поговорить с вами насчет Билли Рипера, Хэнкс.

Директор откинулся в кресле.

– Как идут дела у мальчика, доктор?

– Мальчика! – фыркнул Ноа. – Хоть он и несовершеннолетний, но считает, что все тут должны ходить перед ним на задних лапках. Это совершенно безответственный и неуправляемый человек, не говоря уже о том, что он с самого начала курса противится лечению…

Хэнкс чуть нахмурился.

– Но ведь теперь его организм чист от наркотиков?

– Да, насколько это возможно в данных обстоятельствах. Но он способен причинить большие неприятности, как только переступит порог палаты. Мы не можем все время держать его под замком!

– Если возникнет необходимость, мы так и поступим. Его менеджер подписал документ, по которому нам предоставляется полное право проводить лечение Рипера так, как мы считаем целесообразным.

– Почему менеджер взял на себя такую ответственность?

– Да потому, что Джо Девлин является законным опекуном Билли до тех пор, пока мальчику не исполнится двадцать один год.

– Разве у Рипера нет семьи?

– Насколько я понимаю, ни единой души. Его родители погибли в авиакатастрофе, когда Билли только начинал свою карьеру. У него нет ни братьев, ни сестер, ни даже дядюшек или тетушек.

Ноа пребывал в нерешительности. Эти сведения могли полностью изменить его отношение к певцу. Ни родителей, ни близких родственников… Ноа невольно почувствовал жалость к Риперу. Вероятно, многие люди сочли бы эти обстоятельства в какой-то степени оправдывающими необузданное поведение рок-звезды. Кроме того, поддержка семьи была жизненно необходима для удержания пациента от наркотиков после выписки из лечебного учреждения.

– Стерлинг, почему бы нам не отпустить Билли прямо сейчас, пока его организм чист от наркотиков? Он вовсе не собирается сотрудничать с нами, и я готов держать пари, что мальчишка вернется к прежним привычкам сразу же, как только выйдет отсюда.

Хэнкс сложил пальцы пирамидкой.

– Это невозможно, доктор. – Слегка улыбнувшись, он открыл ящик стола и вынул номер «Инсайдера» с колонкой Синди Ходжез. – Всему миру известно о том, что рок-звезда находится здесь. Как, по-вашему, мы будем выглядеть со стороны, если выбросим мальчика на улицу до окончания срока лечения?

Ноа нахмурился:

– Неужели вы читаете эту газетенку?

– Разумеется. Синди Ходжез создает нам бесплатную рекламу.

Ноа понимал, что дальше обсуждать эту тему с директором бесполезно. Поэтому он просто развернулся и бросился вон из кабинета…

Теперь, говоря с Билли, он старался придать своему голосу оттенок бодрости:

– Думаю, ты должен быть рад тому, что твой организм наконец чист, Билли. Сейчас самое время обсудить предстоящую тебе терапию.

– Терапию? – Билли отшатнулся. – По-моему, это слово скорее подходит для умственно отсталых!

Ноа воздержался от замечания, которое так и вертелось у него на языке.

– Мы должны выявить истоки твоей зависимости от наркотиков. В противном случае все, что тебе пришлось испытать за период отвыкания, окажется напрасным.

– Причина? Зачем копаться в своей душе, чтобы узнать причину, док. Она ясна. Мне просто необходим какой-нибудь стимул, чтобы собраться перед началом концерта и суметь продержаться до конца. Вы хотя бы представляете себе, что это значит – каждый вечер появляться перед толпой фанатов? Стремиться быть лучшим, работать на износ? Да это же ад кромешный! Но вряд ли вы поймете. Никто не в состоянии понять, если сам не прошел через это.

Билли Рипер выглядел в этот момент в точности на свои годы, и Ноа не мог не заметить, как за внешней бравадой проступило лицо испуганного подростка. Снова его охватил порыв сострадания.

– Я понимаю, что это нелегкая стезя, Билли, но если ты и дальше будешь употреблять наркотики перед выступлениями, то убьешь себя раньше, чем тебе исполнится тридцать. А кокаин может убивать, поверь мне. Знаю, ты читал, будто бы этот наркотик окружен романтическим ореолом и совершенно безобиден. Так вот, это полнейшая чушь. Он не только способен разрушить твой носовой аппарат и вызвать галлюцинации – в этом ты убедился на собственном опыте, но также может усилить сердцебиение до опасного предела или вызвать эпилептический припадок, который приводит к внезапной смерти.

Билли хотел было жестом выразить презрение, однако у него это плохо получилось.

– Ну и черт с ним! Все равно я успею сделать больше, чем большинство людей за пятьдесят лет.

– Другие исполнители обходятся без искусственных стимуляторов, Билли.

– Я таких не знаю. Думаете, я не читал о звездах минувших лет? Кросби и Синатра употребляли спиртное. Натали Коул и Билли Холидей принимали наркотики. А вспомните Элвиса! Так или иначе, рок-певцам в этом отношении приходится всего тяжелее. Все, кого я знаю, хоть что-нибудь, да принимают. Травку, пилюли, спиртное, кокаин или даже зелье покрепче – кому что нравится.

– Но ведь это вовсе не обязательно, Билли, – произнес Ноа мягко. – Как правило, употребление наркотиков обусловлено чувством собственной неполноценности, страхом оказаться не на высоте, сознанием того, что ты обязан всем простой удаче, которая может тебе изменить в любой момент.

– Нечего потчевать меня всей этой чушью, – с жаром возразил Билли. – Я отнюдь не чувствую себя приниженным. Уже много раз мои песни занимали первые места в хит-параде. Какое уж там чувство собственной неполноценности?

Ноа вдруг охватила досада. Одной из первых его заповедей было: если пациент не желает лечиться, дело его практически безнадежно. Однако он должен сделать все от него зависящее. Подавив вздох, он продолжал:

– Итак, ты здесь, Билли, и твой организм чист от наркотиков. Пока. И тебе придется провести у нас еще по меньшей мере месяц. Так что следующим шагом должна стать групповая терапия.

– Групповая терапия? – Билли не проявил особого интереса. – Это когда все наркоманы собираются в круг и делятся друг с другом своими секретами?

Ноа пожал плечами:

– Твое описание довольно примитивно, но по сути верно.

– Что ж, я не против. Почему бы и нет? По крайней мере будет чем убить время. Может быть, там найдется пара-другая цыпочек, готовых рассказать, как им не хватало классного секса без нескольких затяжек кокаином, и мне представится случай доказать им, что с Билли Рипером в кокаине нет необходимости.

Его губы искривила нагловатая ухмылка. Потом выражение его лица стало серьезным.

– Но не ждите, что я стану изливать перед вами душу. Буду сидеть и слушать, но это все.

Джеффри Лоуренс оказался в тупике. До встречи с Лейси Хьюстон он думал, что актриса окажется такой же тщеславной и испорченной, как и другие кинозвезды, с которыми ему приходилось встречаться. Однако очень скоро ему пришлось убедиться в противоположном. Лейси нимало не гордилась своей внешностью, хотя, бесспорно, имела на это право; похоже, она воспринимала свою красоту просто как житейский факт. Слава и лесть, которыми она была окружена, отнюдь не испортили ее. От нее не было слышно ни нытья, ни жалоб, которых следовало бы ожидать от богатой и избалованной женщины.

Встречи в солярии вошли у них в привычку, и они стали приходить туда так часто, как только позволяли обстоятельства. Обычно во второй половине дня в солярии никого не было, поскольку лучи солнца, палившего в это время суток в полную силу, били прямо в окна из цветного стекла, а большинство пациентов Клиники с трудом переносили зной.

– Мне нравится жара, – призналась Лейси.

В шортах и тенниске, растянувшаяся в шезлонге и словно окутанная лучами рассеянного света, она выглядела потрясающе красивой.

– Я переношу ее не хуже ящерицы. – Лейси обернулась к Лоуренсу, в ее огромных глазах застыло любопытство. – Вы до сих пор не спрашивали меня, как я здесь оказалась, Джеффри.

Он пожал плечами:

– Я решил, что это меня не касается. Разумеется, на самом деле мне кое-что известно, – признался он смущенно. – Я прочел о том, как вы сюда попали, в колонке Синди Ходжез – если только она изложила все верно.

– О, я не сомневаюсь, что она все изложила верно. Я здесь для того, чтобы избавиться от пристрастия к кокаину. – Взгляд ее был прямым. – Она ведь об этом писала в своей колонке?

Лоуренс кивнул.

– А прежде чем стать наркоманкой, я лечилась в одном медицинском центре от алкоголизма. Надеюсь, что доктор Брекинридж на этот раз сумеет мне помочь.

Джеффри произнес не без внутренней неловкости:

– Лейси, вовсе не обязательно рассказывать мне все это.

– Нет, я хочу, чтобы вы больше знали обо мне. – Она слегка нахмурилась. – Мне почему-то кажется, что вы должны об этом знать.

– Ну, я, само собой, польщен тем, что вы решили довериться мне.

– Хотя я знаю вас всего лишь несколько дней, Джеффри, рядом с вами я чувствую себя спокойно, а я крайне редко испытываю подобное ощущение в присутствии мужчины. – Ее губы изогнулись в горькой усмешке. – Видимо, одна из причин, по которой я стала наркоманкой, как выразился бы доктор Брекинридж, – мужчины в моей жизни. – Лейси заметно оживилась. – Знаете, я думаю, что он на самом деле способен мне помочь. Благодаря ему я уже смогла глубже заглянуть в свою душу, а такого со мной никогда не случалось.

Она подробно пересказала Лоуренсу все, что уже говорила доктору Брекинриджу о своей жизни, не забыв при этом изложить точку зрения Ноа на наркотическую зависимость.

Джеффри внимательно слушал, и когда Лейси закончила, ему стало ясно, что перед ним совсем не тот человек, которого он ожидал встретить. Ее жизнь отнюдь нельзя было назвать легкой, и он сумел разглядеть в ней внутреннюю глубину, о существовании которой прежде даже не подозревал. В противном случае этой женщине едва ли удалось бы выжить после всего, через что ей пришлось пройти.

Погруженный в размышления, он не расслышал ее последней фразы.

– Прошу прощения?

– Я сказала, что теперь ваша очередь.

Это был вопрос, которого он ждал и боялся одновременно. Разумеется, у Джеффри имелась в запасе правдоподобная вымышленная история для прикрытия, которую он и поведал доктору Брекинриджу в тот день, когда его поместили в Клинику. Однако по какой-то непонятной причине ему не хотелось лгать Лейси.

– Откровенность за откровенность?

– По-моему, это будет справедливо. – Казалось, она защищается. – Обычно такие вещи меня не слишком волнуют, но с вами все обстоит совсем по-другому, хотя я и не знаю почему. Наверняка и вы испытываете то же самое чувство.

Джеффри посмотрел на нее в крайнем изумлении. Лейси была права. С каждым днем чувствуя к ней все более глубокую привязанность, он вполне отдавал себе отчет в собственных переживаниях. Однако ему даже в голову не приходило, что Лейси может ответить ему взаимностью. Более того, он не предполагал, насколько сильным было его влечение к ней, пока она не призналась открыто в своем чувстве к нему. Но как это повлияет на его планы? Неужели он способен ограбить женщину, в которую влюблен?

– Джеффри? – Она наклонилась к нему. – Разве вы не слышали то, что я вам только что сказала? Или вы шокированы моей откровенностью?

Он через силу усмехнулся:

– И то, и другое, надо полагать.

– У меня есть склонность порой выдавать такое, о чем следовало бы молчать. Так что если вам угодно, мы можем просто забыть об этом разговоре.

Протянув руку, Джеффри нежно коснулся ее щеки.

– Нет, я вовсе не собираюсь о нем забывать, однако мне нужно как-то с этим освоиться.

– Что ж, я переживу. – Лейси откинулась на спинку шезлонга, вытянув невероятно длинные стройные ноги. – А теперь расскажите мне, почему вы здесь. Если только воспоминания не кажутся вам слишком болезненными.

– Конечно, приятного тут мало, но я уже к этому привык. – Он на миг отвернулся. – Я был пилотом гоночного автомобиля. О, не слишком известным, так что вряд ли вам когда-нибудь приходилось обо мне слышать. Мое имя знают лишь немногие. Примерно год назад со мной произошел несчастный случай. К счастью, я пострадал не очень серьезно, просто сломал ногу, но после этого у меня сдали нервы.

В его словах присутствовала доля истины. Когда у него было много денег и свободного времени, Джеффри пробовал себя в качестве пилота на автогонках, однако никогда не выигрывал сколько-нибудь важных соревнований. Чтобы добиться настоящего успеха, нужно быть профессионалом в своем деле. А вот та часть его рассказа, которая касалась несчастного случая, была чистой воды вымыслом.

– Во всяком случае, именно тогда я запил. Какое-то время старался держать себя в руках, но день проходил за днем, а я так и не смог оправиться от потрясения. Примерно три недели назад я понял, что слишком налегал на спиртное и мне лучше поскорее с этим разобраться, иначе можно ставить на себе крест. Вот так я оказался здесь.

– Должно быть, вам пришлось нелегко. – В ее голосе звучало искреннее сочувствие. – Лишиться возможности заниматься любимым делом… Моя ситуация в чем-то сходна с вашей. Злоупотребление кокаином повлияло на мою работу. Единственная разница в том, что у меня не хватило здравого смысла самой это осознать. Только когда режиссер пригрозил свернуть съемки фильма, я нашла в себе силы взглянуть в лицо реальности.

Джеффри чувствовал себя настоящим подонком из-за того, что пришлось прибегнуть к столь низменным уловкам. Заглянув в глубину ее огромных глаз, он увидел там только доверие и надежду. Лейси протянула ему руку, и он ответил на ее молчаливый призыв.

Ноа вошел в солярий, но тут же остановился в смущении при виде Джеффри и Лейси, взявшихся за руки. Он уже заметил, что они проводят все больше времени вместе. Интимные отношения в Клинике находились под строжайшим запретом. Разве найдется другой такой сильный отвлекающий фактор, как эмоциональная привязанность между мужчиной и женщиной? Но если вмешаться прямо сейчас, это тоже почти наверняка приведет к осложнениям.

К тому же у него оставались сомнения касательно Джеффри Лоуренса. Брекинриджу самому нравился этот человек, и ему нетрудно было понять, что именно в Лоуренсе могло привлечь внимание женщины. Однако автогонщик почему-то не вполне соответствовал стереотипу алкоголика. Правда, когда его поместили в Клинику, он был до краев накачан спиртным, однако отвыкание далось ему и вполовину не так тяжело, как этого следовало ожидать. Ноа даже приходило в голову, что Лоуренс симулировал зависимость от алкоголя, чтобы оказаться в Клинике. Конечно, само по себе это предположение абсурдно. Какой человек в здравом уме и твердой памяти станет прикидываться алкоголиком, чтобы попасть в лечебницу?

Ноа привычным жестом провел рукой по волосам, громко откашлялся и пересек комнату.

Лейси, вздрогнув, оглянулась и поспешно вырвала ладонь из рук Джеффри. На ее лице появилась обворожительная улыбка.

– Здравствуйте, доктор Брекинридж!

– Привет вам обоим, – отозвался Ноа дружелюбно. – Вам пора на сеанс, Лейси.

– Ох, неужели уже так поздно? Я не знала. Как говорится… – она с нежной улыбкой взглянула на Джеффри, – в приятной компании время пролетает быстро.

Ноа поймал на себе пристальный взгляд автогонщика. Тот сразу отвел глаза, словно боясь себя выдать, и доктор снова задался вопросом, кто же такой этот Лоуренс.

– А с вами, Джеффри, мы встретимся сегодня днем на групповом сеансе.

Джеффри кивнул, по-прежнему глядя куда-то в сторону. Он принимал участие в трех групповых сеансах, во время которых почти ничего не говорил. Ноа решил, что настала пора поручить Джеффри роль ведущего; возможно, так ему удастся присмотреться к этому человеку поближе. Обычно Ноа так не поступал, предоставляя пациентам возможность самим выбрать время для того, чтобы открыть свою душу посторонним, но ему казалось, что Джеффри нуждается в небольшом толчке.

– О? Вы посещаете сеансы групповой терапии, Джеффри? – удивилась Лейси.

– Да, – отозвался он чуть слышно.

– У меня на это пока что не хватает храбрости. Впрочем, наверное, мне будет не так тяжело в обществе друга. – Она взглянула на Брекинриджа: – Как вы полагаете, доктор?

– Решение за вами, Лейси. Поступайте так, как считаете для себя удобным. Но вам хорошо известно, что я отдаю предпочтение групповой терапии.

– Думаю, мне стоит попробовать. – Ее губы дрогнули в улыбке. – Вы не против, Джеффри?

– Лучше доктора не скажешь: поступайте так, как считаете для себя удобным, – произнес Джеффри тусклым голосом и улыбнулся – принужденной улыбкой, как показалось Ноа. – Но если вы согласитесь присутствовать на сеансах, Лейси, я буду очень рад.

Пациенты, попавшие в лечебные центры для алкоголиков, обычно проявляют одну из двух совершенно противоположных реакций. Некоторые чувствуют себя потерянными в замкнутой, строго контролируемой обстановке, часто оказываясь при этом на грани истерики. Другие, напротив, бывают только рады оказаться в таком месте, где об их нуждах заботятся другие и все решения принимаются за них лечащими врачами. Лейси Хьюстон, насколько было известно Ноа, относилась к последней категории. Она казалась вполне довольной своим вынужденным заключением. Весь окружающий мир словно перестал существовать для нее, и она чувствовала себя в Клинике почти счастливой. Однако тут присутствовала определенная доля риска. Когда курс лечения будет завершен и настанет пора выписываться, она будет испытывать страх – ведь ей снова придется самой справляться со своими проблемами.

Губернатор Стоддард относился к первой категории. Поскольку он уже несколько дней обходился без капли спиртного, его организм был почти полностью очищен. Отвыкание далось ему тяжело, хотя лекарства несколько облегчили этот процесс, однако теперь он чувствовал себя зверем, загнанным в клетку.

Ноа с сочувствием наблюдал за Стоддардом, нервно расхаживавшим по палате из стороны в сторону. Он не брился с самого прибытия сюда, и на его щеках отчетливо проступала щетина.

– У меня так дрожат руки, что я боюсь порезать себе горло даже электробритвой, – пояснил губернатор.

Тут он остановился, оказавшись лицом к лицу с Ноа.

– Доктор, я вот-вот полезу на стену! У меня появилось сильное искушение присутствовать на одном из ваших сеансов групповой терапии, несмотря на опасность быть узнанным. Как вы полагаете, если я отпущу себе бороду и надену темные очки, я буду в безопасности?

– Думаю, некоторый риск тут есть, Джон, однако вряд ли вы пользуетесь широкой известностью в Калифорнии. В любом случае большинство участников этих сеансов слишком поглощены своими собственными проблемами, чтобы задаваться вопросом, кто есть кто.

Стоддард отвернулся, уставившись невидящим взором в окно и прикусив нижнюю губу. Он был погружен в невеселые размышления. Ноа понимал, что этот человек не хотел подвергать себя опасности быть узнанным. Помощник губернатора Бобби Рид наверняка придет в ужас, если ему станет известно, что Стоддард, пусть только в мыслях, допускал посещение открытых сеансов терапии. Тем не менее было очевидно, что Стоддард действительно полезет от тоски на стену, если придется целый месяц торчать в заключении у себя в палате. И кроме того, если верить словам Рида, Стоддарду будет очень недоставать женского общества. Губернатор не слишком старался хранить верность своей жене Майре с самого начала их совместной жизни, хотя Рид делал все от него зависящее, чтобы сохранить в тайне случайные романы своего патрона, и поведал об этом Брекинриджу лишь ради блага самого Стоддарда.

– Джон?

Стоддард вздрогнул и отвернулся от окна.

– Извините, доктор, я просто отвлекся. Я решил пойти на риск и принять участие в групповых сеансах. По крайней мере там я буду видеть людей, а не только вас и четыре стены. Не сочтите за обиду, доктор.

Физически Рем чувствовал себя довольно прилично, учитывая, в каком состоянии он попал в Клинику. Приступы белой горячки еще повторялись, но самое худшее было уже позади, если не считать судорог. Он даже мог съесть легкий завтрак, не испытывая при этом тошноты. Антабус полностью заглушал в нем тягу к спиртному.