Текст книги "Скрещенные костями"

Автор книги: Патриция Бриггз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Annotation

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 1

Я смотрела на свое отражение в зеркале. Я не была симпатичной, но у меня были густые, доходящие до плеч, волосы. Кожа на руках и лице была темнее, чем тело. Это благодаря моему отцу, индейцу из племени Черноногих, я никогда не буду бледной.

На моём подбородке было два шва, наложенные Сэмюэлем на порезы, а на плече – синяк (не слишком серьёзные повреждения, учитывая то, что я боролась с существом, котрое любит есть детей и вырубило вервольфа). Тёмная нить с некоторых сторон кажется лапками блестящего чёрного паука. За исключением этого незначительного ущерба, с моим телом всё в порядке. Карате и работа механика держат меня в хорошей форме.

Моя душа была изранена куда сильнее,чем мое тело, но я не могла увидеть этого в зеркале. И, надеюсь, никто не мог. Этот невидимый ущерб заставил меня бояться покинуть ванную и встретиться лицом к лицу с Адамом, ожидающим в моей спальне. Хотя я могла с абсолютной уверенностью утверждать, что Адам не сделает ничего такого, чего я не хочу, и в тоже время хочу уже так давно.

Я могу попросить его уйти. Дать мне больше времени. Я пристально смотрела на женщину в зеркале, а она так же вглядывалась в меня.

Я убила человека, изнасиловавшего меня. Неужели я позволю ему одержать эту последнюю победу? Позволю ему уничтожить меня, как он и намеревался?

– Мэрси? – Адам не повышал голоса, он знал, что я услышу.

Осторожней, – ответила я, перестав вглядываться в зеркало и надевая чистое белье и старую футболку.

– у меня есть древний дорожный посох, и я знаю как им пользоваться.

– Он лежит на твоей кровати, – ответил он.

Когда я вышла из ванной, Адам тоже лежал на моей кровати.

Он не был высоким, но ему это и не требовалось, чтобы производить нужное впечатление. Широкие скулы и полные, мягкие губы в сочетании с волевым подбородком придавали ему вид кинозвезды. Его глаза, цвета темного шоколада, были лишь на тон светлее моих собственных. его тело было таким же прекрасным, как и его лицо, хотя я точно знаю, что сам он так не думает. Он держал себя в форме, потому что был Альфой, и его тело служило инструментом для защиты своей стаи. До Перемены он был солдатом, и это до сих пор проявлялось в его манере двигаться и умении управлять.

– Когда Сэмюэль вернется из больницы, он проведет остаток ночи в моём доме, – сказал Адам, не открывая глаз. Сэмюэль мой сосед, врач и одинокий волк. Дом Адама находится как раз за моим, их разделяет примерно десять акров – три принадлежат мне, а остальные – Адаму.

– У нас есть время поговорить.

– Ты ужасно выглядишь, – сказала я не вполне искренне. Он выглядел уставшим с тёмными кругами под глазами, но ничто, кроме увечья, не может заставить его выглядеть ужасно.

– У них в округе Колумбия нет кроватей?

Он должен был поехать в Вашингтон (в столицу – мы были в штате) в этот уикенд, чтобы разобраться с небольшой заварушкой, в которой отчасти была повинна я. Конечно, если бы Адам перед камерой не разорвал труп Тима на куски и если бы в результате DVD с записью не попал бы на стол к сенатору, то проблемы бы не было. Так что в какой-то мере это была и вина Адама.

Главным же образом это была вина Тима и того, кто сделал копию DVD и отослал её. Я позаботилась о Тиме. Бран, вервольф, главенствующий над всеми остальными главенствующими вервольфами, несомненно, занялся другим виновником. В прошлом году я бы ожидала услышать о похоронах. В этом году, когда вервольфы едва открыли тайну своего существования миру, Бран, вероятно, будет более осмотрительным. Что бы это ни значило.

Адам открыл глаза и посмотрел на меня. В полумраке комнаты (он включил только небольшую лампу на прикроватном столике) его глаза казались чёрными. На его лице появилось мрачное выражение, которого не было раньше, и я знала, что это из-за меня. Из-за того, что он не смог уберечь меня, – а такие люди, как Адам, воспринимают это довольно серьезно.

Лично я полагала, что моя сохранность зависела от меня. Иногда это может означать позвать на помощь друзей, но это была моя ответственность. Тем не менее, он видел в этом свой провал.

– Так ты приняла решение? – спросил он.

Адам имел в виду, приму ли я его как свою пару. Вопрос висел в воздухе слишком долго и влиял на его способность удерживать стаю под контролем. По иронии судьбы, то, что случилось с Тимом, разрешило вопрос, который месяцами удерживал меня от того, чтобы принять Адама. Я полагала, что если смогла сопротивляться действию магического зелья малого народа, которым опоил меня Тим, то незначительное заклятие Альфы тоже не сможет превратить меня в покорную рабыню. Возможно, мне стоило поблагодарить его перед тем, как ударить ломом.

Адам не Тим, сказала я себе. Я вспомнила, с какой яростью Адам сорвал дверь моего гаража, как отчаянно уговаривал меня ещё раз выпить из этой проклятой чаши. Кроме власти лишить меня воли, чаша также обладала силой исцелять, а мне в тот момент требовалось серьёзное исцеление. Это сработало, но Адам чувствовал себя так, словно предавал меня, и думал, что я возненавижу его за это. Но он все равно это сделал. Я полагаю, это потому, что он не лгал, когда сказал, что любит меня. Когда я спряталась от стыда – я приписала это действию волшебного напитка, потому что я знала… Я знала, что мне нечего стыдиться – он вытащил меня в форме койота из-под своей кровати, укусил за нос за глупость и обнимал меня всю ночь. Потом он окружил меня своей стаей и безопасностью, нуждалась я в этом или нет.

Тим мертв. И он всегда был неудачником. Будь я проклята, если стану жертвой неудачника или кого бы то ни было.

– Мерси? – Адам оставался лежать на спине на моей кровате, выражая своей позой уязвимость.

Вместо ответа я сняла футболку через голову и бросила её на пол.

Адам сорвался с кровати с такой стремительностью, какой я никогда не видела, захватив с собой стёганое ватное одеяло. Я моргнуть не успела, а он уже закутал меня в него… и крепко прижал к себе так, что моя обнаженная грудь касалась его груди. Он склонил голову на бок, так что моё лицо прижалось к его щеке и подбородку.

– Я говорил о том, чтобы уничтожить преграду между нами, – сдержанно сказал он. Его сердце неистово билось рядом с моим, его руки сильно дрожали.

– Я не имел в виду, что ты должна спать со мной прямо сейчас, простого "да" было бы достаточно.

Я знала, что он возбуждён, даже обычный человек, не обладающий обонянием койота, знал бы это. Мои руки скользнули вверх от его бёдер к твёрдому животу, а затем к рёбрам; я услышала, как его сердце стало биться ещё чаще, а на подбородке выступила лёгкая испарина от моей неторопливой ласки. Я почувствовала, как двигаются мускулы на его щеке, когда он стиснул зубы, почувствовала жар его кожи. Я подула ему в ухо, и он отскочил от меня так, словно я оттолкнула его с силой быка.

Его глаза загорелись янтарём, а губы стали ещё более полными и алыми. Я уронила одеяло поверх моей футболки.

– Чёрт возьми, Мерси.

Он не любил ругаться в присутствии женщин. Всегда, когда я доводила его до этого, то считала это личной победой.

– Недели не прошло с тех пор, как тебя изнасиловали. Я не буду спать с тобой, пока ты не поговоришь с кем-нибудь, с консультантом или психологом.

– Я в порядке, – сказала я, хотя на самом деле как только расстояние лишило меня чувства безопасности, принесенного им, Я осознала, как все болезненно переворачивается у меня в желудке.

Адам отвернулся от меня и встал лицом к окну.

– Нет, не в порядке. Помни, ты не можешь солгать волку, любимая.

Он выдохнул слишком сильно, чтобы это могло быть просто вздохом. Он взъерошил волосы, пытаясь избавиться от лишней энергии. Они услужилво встали торчком, превратившись в мелкие кудри, которые он обычно стриг очень коротко, чтобы они выглядели аккуратными и ухоженными.

– С кем я разговариваю? – спросил он, хотя я не думаю, что вопрос был обращен ко мне. – Это же Мерси. Заставить тебя поговорить о чем-то личном – это как выдирать зуб, когда он абсолютно здоров. А заставить тебя поговорить с незнакомцем…

Я никогда не считала себя очень уж молчаливой. На самом деле, меня упрекали в том, что я слишком остра на язык.

Сэмюэль не раз говорил мне, что я, вероятно, проживу дольше, если научусь время от времени прикусывать язык.

Так что я молча ждала, пока Адам решит, что же он хочет сделать.

В комнате было не холодно, но меня все равно немного знобило, должно быть из-за нервов. Если Адам не поторопится и не сделает хоть что-то – я брошусь в ванную комнату. Я провела слишком много времени поклоняясь богине фарфора после того как Тим заставили меня выписть слишком много нектара феи, чтобы чувствовать себя невозмутимо.

Он не смотрел на меня, но ему это и не нужно. У эмоций есть запах. Он обернулся и хмуро на меня посмотрел. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, в каком я состоянии.

Он выругался и шагнул обратно ко мне, обнимая. Адам теснее притянул меня к себе, издавая низкие, успокаивающие звуки. Он нежно укачивал меня.

Я глубоко вдохнула воздух, насыщенный запахом Адама и попыталась думать. Обычно, это не представляет для меня проблемы.

Но обычно я и не нахожусь обнажённая в объятиях самого волнующего мужчины из всех, кого я знаю.

Я неправильно поняла, чего он хочет.

Чтобы убедиться, я откашлялась.

– Когда ты сказал, что сегодня тебе необходим мой ответ на твоё требование, ты на самом деле не имел в виду секс?

Его тело невольно дёрнулось, когда он засмеялся; его подбородок потёрся об моё лицо. "Так значит, ты думаешь, что я из тех людей, которые способны на подобное? После того, что случилось на прошлой неделе?"

–Я думала, что так принято,– пробормотала я, чувствуя что мои щеки начинают пылать.

– Сколько времени ты провела в стае Маррока?

Он знал, сколько. Он просто заставлял меня почувствовать себя глупо.

– Создание пары – это не то, о чем любой готов был мне рассказать, – ответила я, защищаясь. – Только Сэмюэль…

Адам снова засмеялся. Одна его рука лежала на моём плече, а другая, легонько лаская, двигалась по моим ягодицам. Должно было быть щекотно, но не было.

– Я просто уверен, что тогда он говорил тебе правду, всю правду, и ничего, кроме правды.

Я сжала его сильнее. Каким-то образом мои руки оказались на его пояснице.

– Возможно, нет. Так все, что тебе нужно, это мое согласие?

– Это не поможет со стаей до тех пор, пока связь не будет реальна. Но я подумал, что, если Сэмюэль не будет стоять между нами, то ты сможешь решить, заинтересована ты или нет. Если бы ты была незаинтересована, то я мог бы перегруппироваться. Если бы ты согласилась быть моей, то ради тебя я мог бы ждать до тех пор, пока Ад не замерзнет.

Его слова звучали разумно, но его запах говорил мне о другом. Он говорил мне, что мои спокойные интонации уняли его тревоги, и думает он далеко не о нашем разговоре.

Достаточно честно. Быть так близко к нему, ощущать жар его тела рядом с моим, чувствовать, как учащается его пульс, потому что он хочет меня… кто-то однажды сказал мне, что сильнейший афродизиак – это осознание того, что ты желанна. Для меня это безусловная правда.

– Конечно, – произнес он все тем же на удивление спокойным голосом, – сказать гораздо легче, чем сделать. Так что мне нужно, чтобы ты меня останавливала, хорошо?

– Хммм, – протянула я. Он принёс с собой ощущение чистоты, которое лучше, чем душ, смывало с моей кожи прикосновения Тима, но только когда Адам дотрагивался до меня.

– Мерси.

Я опустила руки ниже, скользя ими под поясом его джинс и легонько царапая кожу ногтями.

Он прорычал что-то ещё, но никто из нас не слушал. Он повернул голову и наклонил её. Я ожидала чего-то серьёзного, но он был игрив, когда укусил меня за нижнюю губу. Ощущение жёсткости его зубов родило покалывание на кончиках моих пальцев, пронеслось дрожью мимо моих коленей до самых мысков. Мощная вещь – зубы Адама.

Я обняла его, чтобы дотянуться до кнопки на его джинсах, и Адам вскинул голову и положил ладонь поверх моей.

Потом я тоже услышала это.

– Немецкая машина, – сказал Адам.

Я вздохнула, тяжело прислоняясь к нему.

– Шведская, – поправила я. – Четырёхлетний Вольво с кузовом "универсал". Серый.

Он посмотрел на меня с удивлением, быстро сменившимся пониманием.

– Ты знаешь эту машину.

Я застонала и попыталась спрятать лицо на его плече.

– Проклятье. Это всё газеты.

– Кто это, Мерси?

Зашуршал гравий, и свет фар отразился в моих окнах, когда машина повернула на подъездную дорожку.

– Моя мама, – ответила я Адаму. – Она нереально точно выбирает время. Я должна была понимать, что она прочитает о… об этом.

Мне не хотелось говорить вслух, что произошло со мной, что я сделала с Тимом. Во всяком случае не тогда, когда я, почти обнаженная, стояла рядом с Адамом.

– Ты не позвонила ей.

Я отрицательно покачала головой. Я знала, что должна была. Но это была одна из тех вещей, с которыми я просто не могла встретиться лицом к лицу.

Теперь Адам улыбался.

– Одевайся. Я задержу её до тех пор, пока ты не будешь готова выйти.

– Я никогда не буду готова к этому, – сказала я.

Он спокойно наклонился ко мне, и уперся лбом возле меня: – Мерси. Все будет хорошо.

Затем он вышел, закрыв за собой дверь в мою спальню, когда дверной звонок прозвонил в первый раз. Он прозвонил ещё дважды перед тем, как Адам открыл входную дверь, хотя он совсем не был медлительным.

Я схватила одежду и отчаянно попыталась вспомнить, вымыта ли посуда после ужина. Была моя очередь. Если бы была очередь Сэмюэля, то беспокоиться было бы не о чем. Это было глупо. Я знала, что посуда беспокоит её меньше всего, но эти мысли позволяли мне не паниковать.

У меня не было мысли даже позвонить ей. Может, лет через десять я была бы готова.

Я натянула штаны и, оставаясь босиком, занялась неистовыми поисками бюстгальтера.

– Она знает, что ты здесь, – сказал Адам по другую сторону двери, словно он жался к ней.

– Она выйдет через минуту.

– Я не знаю, кем ты себя возомнил, – голос моей матери был низким и опасным, – но если ты сейчас же не уберешься с дороги, то это будет не важно.

Адам был Альфой местной стаи вервольфов. Он обладал крутым нравом. Он мог быть очень упрямым, когда необходимо, но он не имел ни шанса против моей мамы.

–Бюстгальтер, бюстгальтер, бюстгальтер, – возликовала я, когда вытащила его из корзины грязного белья и тут же натянула. Я крутилась волчком в поиске вещей по комнате так быстро, что не удивилась бы, если бы ковер задымился. -Футболка. Футболка, – я выворачивала содержимое своих ящиков, найдя и отбросив две футболки. – Чистая футболка, чистая футболка.

– Мерси? – позвал Адам с ноткой отчаяния в голосе – как хорошо мне известно это чувство.

– Мам, оставь его в покое! – крикнула я. – Я сейчас выйду.

Недовольная, я пристально осмотрела комнату. Где-то у меня должна быть чистая футболка. На мне как раз была одна, но она куда-то исчезла, пока я искала бюстгальтер. Наконец я надела футболку с надписью "1984: Правительство для дураков" на спине. Она была чистой, или по крайней мере пахла не слишком сильно. Масляное пятно на плече выглядело неотстирываемым.

Я глубоко вдохнула и открыла дверь. Мне пришлось обойти Адама, который стоял, прислонившись к двери.

– Привет, мам, – беззаботно сказала я. – Я вижу ты познакомилась с моим…

Моим кем? Моей парой? Я не думала, что моей матери нужно было это знать.

– Я вижу, ты познакомилась с Адамом.

– Мерседес Афина Томпсон, – отрывисто сказала моя мать. – Объясни мне, почему о том, что произошло с тобой, я должна узнавать из газет?

Я избегала её взгляда, но как только она назвала меня полным именем, у меня не осталось выбора.

В моей матери всего пять футов роста. Она лишь на семнадцать лет старше меня, и это значит, что ей ещё нет пятидесяти, а выглядит она и вовсе на тридцать. Она до сих пор могла носить пряжки – призы за победы в скачках вокруг бочек (одна из дисциплин родео – прим. переводчика) – на их оригинальных поясах. Она блондинка – я уверена, что это её натуральный цвет, – но оттенок меняется каждый год. В этом году он был рыжевато-золотистым. У неё большие невинные голубые глаза, чуть вздёрнутый нос и полные, округлые губы.

С посторонними она иногда играет в глупую блондинку, хлопая ресницами и добавляя в голос хрипотцы, которую узнает любой, кто смотрел старые фильмы вроде "В джазе только девушки" или "Автобусная остановка". Насколько я знаю, моя мать ни разу в жизни сама не меняла сдувшуюся шину.

Если бы резкий нотки гнева в ее голосе не дополнялись бы темными кругами под ее глазами, я бы могла ответить тем же. Вместо этого, я просто пожала плечами.

– Я не знаю, мам. После того, как это произошло… Я несколько дней оставалась койотом.

Я представила полу-истеричный образ того, как звоню ей и говорю: "Кстати, мам, угадай, что случилось со мной сегодня…"

Она посмотрела мне в глаза и, я думаю, увидела больше, чем мне бы хотелось.

– Ты в порядке?

Я уже собиралась сказать "да", но время, прожитое с существами, умеющими чуять ложь, подарило мне привычку отвечать честно.

– По большей части да, – сказала я, идя на компромисс. – Помогает то, что он мёртв.

Было унизительно, что опять появилась тяжесть в груди. Я дала себе столько времени пожалеть себя, сколько могла позволить.

Мама могла обнимать своих детей, как любой из самых лучших родителей, но я должна была больше ей доверять. Она знала, насколько важно крепко стоять на своих двоих. Кисть её правой руки была сжата в напряжённый кулак, но когда она заговорила, её голос был оживлённым.

– Хорошо, – сказала она, словно мы уже обговорили всё, что она хотела узнать. Я была не настолько глупой, чтобы поверить в это, но я также знала, что время расспросов настанет позже, когда мы останемся наедине.

Она посмотрела своими ангельскими голубыми глазами на Адама.

– Кто вы, и что вы делаете в доме моей дочери в одиннадцать вечера?

– Мне не 16, – возмутилась я, – я могу оставаться с мужчиной хоть всю ночь, если захочу.

Мама и Адам оба проигнорировали меня.

Адам оставался напротив двери в мою спальню и держался более непринужденно, чем обычно. Я думаю, он пытался создать у моей матери впечатление, что он здесь дома, что он тот, кто имеет право не пускать её в мою комнату. Он приподнял бровь и не выказывал и тени той паники, которая слышалась раньше в его голосе.

– Я Адам Хауптман. Я живу по другую сторону забора за её домом.

Она бросила на него сердитый взгляд.

– Альфа? Разведённый мужчина с дочерью-подростком?

Он подарил ей одну из своих внезапных улыбок, и я знала, что моя мама уже одержала очередную победу: она весьма притягательна, когда сердится, а Адам знает не так много людей, достаточно отчаянных, чтобы сердится на него. Внезапно на меня нашло озарение. На протяжении последних нескольких лет я совершала тактическую ошибку, если действительно хотела, чтобы он перестал заигрывать со мной. Мне нужно было глупо улыбаться и хлопать ресницами перед ним. Очевидно, он наслаждался компанией огрызающейся на него женщины. Он был слишком занят тем, что смотрел на сердитое лицо моей матери, чтобы увидеть моё.

– Именно так, мадам, – Адам перестал прислоняться к двери и сделал несколько шагов в комнату.

– Приятно наконец-то с тобой встретиться, Марджи. Мерси часто говорит о тебе.

Не знаю, что ответила бы на это моя мама, бесспорно, что-нибудь вежливое. Но с хлопающим звуком, словно яйцо разбилось о цементный пол, нечто появилось между мамой и Адамом, в футе или около того над ковром. Это было нечто размером с человека, чёрное и переломанное. Оно упало на пол, издавая неприятные запахи магии, старой крови и гнилых трупов.

Я смотрела на это очень долго, но мои глаза не сумели подобрать шаблон, который бы совпал с тем, что мне рассказал мой нос. Даже знания о том, что существует всего несколько вещей, которые могли бы просто появиться в моей гостиной, без использования двери, не смогли заставить меня опознать это. Это была зеленая рубашка, порванная и крашенная, на которой фирменный знак известной дизайнерской марки

Датский дог до сих пор был виден, и это заставило меня признать, что нечто чёрное и съёжившееся было Стефаном.

Я опустилась на колени рядом с ним и протянула к нему руку, прежде чем отдернуть ее, боясь повредить ему больше. Он явно был мертв, но так как он был вампиром, это было не так уж и плохо, как могло было бы быть.

– Стефан? – позвала я.

Я была не единственной, кто вздрогнул, когда он схватил меня на запястье. Кожа на его руке была сухой и хрустела рядом с моей кожей, сбивая с толку.

Стефан был моим другом с самого первого дня я переехал сюда из Три-Сити. Он обаятеленый, смешной, и щедрый, если забыть о том, скольких нивчем неповинных людей он убил, пытаясь защитить меня.

Это было все, что я могла сделать, чтобы не отдёрнуть руку и не начать стирать ощущение его хрупкой кожи на моей руке.

И меня терзало жуткое чувство, что ему больно держаться за меня, что в любой момент его кожа расколется и отпадёт.

Его глаза открылись до щелок, радужные оболочки были тёмно-красными, а не коричневыми. Он дважды открыл и закрыл рот, не издав при этом ни звука. Затем он сжал хватку на моей руке, так, что я не могла бы освободиться, если бы захотела.

Он вдохнул немного воздуха, чтобы иметь возможность говорить, но не мог делать этого правильно, и я слышала, как воздух с шипением просачивается в районе его рёбер, откуда он не имел никакого права выходить.

– Она знает.

Его голос совсем не звучал как его. Он был грубым и сухим. Когда он начал медленно приближать мою руку к своему лицу, то, используя последний оставшийся в лёгких воздух, сосредоточенно сказал: "Беги". С этими словами тот, кто был моим другом, исчез, поглощённый лютым голодом.

Глядя в его безумные глаза, я подумала, что его совет стоит того, чтобы ему последовать, – очень жаль, что я не смогу освободиться, чтобы сделать это. Он был медлителен, но я была в его власти и не являлась вервольфом или вампиром, обладающим сверхъестественной силой, чтобы помочь себе.

Я услышала характерный щелчок взводимого курка и бросила быстрый взгляд на мою мать, державшую в руках угрожающе выглядящий Глок, дуло которого было направлено на Стефана. Он был чёрно-розовым – всегда была уверена, что у моей матери пистолет, как у Барби, – прелестный, но смертоносный.

– Всё в порядке, – поспешно сказала я ей – моя мать, не колеблясь, выстрелит, если подумает, что он собирается навредить мне. В обычной ситуации я не стала бы особенно волноваться, если бы кому-то пришло в голову выстрелить в Стефана, вампиры не настолько уязвимы для пуль, но он был в плохой форме.

– Он на нашей стороне, – трудно было заставить голос звучать убедительно, когда он притягивал меня к себе, но я приложила максимум усилий.

Адам схватил запястье Стефана и удерживая его так, что теперь Стефан тянулся ко мне, вампир медленно оторвал свою голову от пола. Приблизившись к моей руке, Стефан открыл рот и обгорелые обрывки кожи упали на черный ковер. Его клыки были белыми и предвещающими смерть, а также намного больше, чем мне запомнилось.

Мое дыхание ускорилось, но я не отдернулась от него и не заскулила: – Уберите его! Уберите его! – указывая на него.

Вместо этого, я отклонилась от Стефана и положила голову на плечо Адама. Это делало мою шею уязвимой, но запах оборотня и Адама помогл замаскировать зловоние, которое распостронял Стефан. Если Стефану необходима кровь, чтобы выжить, я готова была пожертвовать ее для него.

– Всё в порядке, Адам, отпусти его.

– Не опускай пистолет, – сказал Адам моей матери. – Мерси, если ничего не получится, позвони ко мне домой и скажи Даррилу, чтобы собрал всех, кто находится там, и привёл их сюда.

И, в знак доброй воли, который полностью был в его духе, Адам положил свое запястье перед лицом Стефана.

Создавалось впечатление, что вампир ничего не замечает и его продолжает притягивать моя рука. Он не дышал, поэтому не мог почувствовать Адама, сомневаюсь, что он игнорировать его намеренно.

Я бы попыталась остановить Адама – поскольку я кормила Стефана ранее без каких-либо побочных эффектов и была уверена, что Стефану небезразлично буду ли я жить или умру. Я не думаю, что он чувствовал нечто подобное в отношении Адама. Но я вспомнила, что Стефан говорил мне о том, что «не должно» возникнуть никаких проблем, поскольку бол лишь один случай, и я знала нескольких овец Стефана, которые служили ему завтраком. обедом и ужином. Все они полностью доверяли ему. Не поймите меня неправильно, он отличный парень для вампира, но я как-то сомневаюсь, что все те люди, в основном женщины, могли бы жить вместе принадлежа одному человеку без воздействия какого-то вампирского гипноза. И я вроде бы дозу воздействия на меня магического принуждения выбрала на год вперед.

Любая попытка остановить Адама в любом случае была бы бесполезна. Поскольку в этот момент он чувствовал особую ответственность за меня, и все мои действия могли лишь больше распалить вспыльчивый нрав его, мой и моей матери.

Адам прижал запястье ко рту Стефана, и вампир приостановил свои попытки сократить расстояние между моей рукой и его клыками. Он, казалось, растерялся в тот самый момент, когда сделал вдох.

Зубы Стефана погрузились в запястье Адама, а свободная рука тут же взметнулась, зафиксировав руку Адама, и все это не открывая глаз, так молниеносно, все движения, словно кадры из какого-то дешевого мультфильма.

Адам шумно дышал носом, но я не могла понять – это потому что ему больно или потому что ему было хорошо. Когда Стефан питался от меня, я была не в лучшей форме. Я не запомнила.

Это было необыкновенно интимно, Стефан держался за меня, пока пил из запястья Адама, а Адам прижимался ко мне все сильнее и сильнее, пока Стефан кормился. Интим с аудиторией. Я повернула голову, чтобы увидеть, что моя мать все еще держала свое оружие крепко двумя руками, нацелившись в голову Стефану. Выражение ее лица было совершенно спокойным, как если бы она видела обгоревшие тела, появляющиеся из ниоткуда, или воскресших мертвецов, вонзивших клыки в кого-то, кто был только что рядом с ней, хотя я знала, что это не так. Я не была уверена, что она когда-либо видела хоть одного из оборотней в животной форме волка.

– Мам, – обратилась я. – Этот вампир – Стефан, он мой друг.

– Мне убрать пистолет? Ты уверена? Он не похож на друга.

Я посмотрела на Стефана, который выглядел уже лучше, хотя я до сих пор не узнала бы его без помощи моего носа.

–Честно говоря, я не уверена что это хорошая идея. Пули, если они серебряные, могут остановить оборотней, но я не думаю, что какие-нибудь пули сильно навредят вампиру.

Она спрятала Глок во внутреннюю кобуру, прикрепленную к задней части ее джинс. – «Так что же вы делаете с вампирами?»

Кто-то постучал в дверь. Я не слышала, чтобы кто подъезжал, но я была немного увлечена.

–Не позволяй им проникнуть во внутрь, – предложил Адам.

Мама, которая была на пути к двери, остановилась. – Это, вероятно, за вампиром?

–Лучше пусть получат меня, чем его, – сказал я. Я пошевелила рукой, и Стефан отпустил меня, крепче ухватившись за Адама.

–Ты там в порядке, Адам?

–Он слишком слаб, чтобы кормиться быстро, – прокомментировал Адам.– Я еще справлюсь какое-то время. Если вы найдете мой телефон и нажмете кнопку быстрого вызова, то я найду еще нескольких волков. Я сомневаюсь, что одного кормления будет достаточно.

Мы с мамой переглянулись, и я взяла все на себя, и вытащила телефон из держателя на поясе. Вместо того чтобы терять время на поиски в своих контактах, я просто набрала его домашний номер и вручила ему трубку. У того кто был снаружи росло нетерпение.

Я поправила футболку и окинула себя быстрым взглядом, чтобы убедиться, что не было ничего, что бы говорило: – Эй, у меня в доме вампир.

У меня на предплечье наверняка будет синяк, но это было еще не слишком заметно. Я проскользнула мимо мамы и приоткрыла дверь на расстояние около шести дюймов.

Женщина, стоявшая на крыльце, была мне незнакома. Она была моего роста и возраста. Ее темные волосы были подчеркнуты более светлым оттенком (или ее русые волосы были оттенены более темным цветом).

На ней было столько тонального крема, который я почувствовал сквозь сильных аромат ее духов, что чисто человеческий нос вполне мог счесть его легким и привлекательным. Ее ухоженный вид был безупречным, как у чистокровной собаки, подготовленной к показу или очень дорогой девочки по вызову.

Не такого человека ты ожидаешь обнаружить на крыльце старого трейлера в глубинке Восточной Вашингтона в ночное время.

–Мерси?

Если бы она не заговорила, я бы никогда не узнала ее, потому что мой нос был полон духов, и она не была ничем похожа на девушку, с которой я ходила в колледж. – Эмбер?

Эмбер была моей соседкой по комнате, когда я училась в колледже. Она училась на ветеринара, но она бросила учёбу на первом курсе в ветеринарной школе. Я не видела её с тех пор как закончила колледж.

Когда я видела её последний раз, она носила ирокез и кольцо в носу, которое было достаточно большим, и у неё была маленькая татуировка около уголка глаза.

Она и Клара были лучшими друзьями в высшей школе. Несмотря на это Клара решила, что у них не может быть совместной комнаты, и Эмбер всегда осуждала это решение. Мы были больше, чем друзья.

Эмбер засмеялись, без сомнения, в недоумении глядя на мое лицо. Было что-то надломленное в этом звуке, не то чтобы я была в том состоянии, чтобы разбираться в этом. Моя манера тоже была жестче, чем обычно. Позади меня вампир питается от оборотня, и мне стало интересно, что же она скрывает.

– Прошло много времени, – сказала она, после неловкой паузы.

Я обняла её на крыльце и закрыла дверь позади себя, стараясь что бы это не выглядело, словно я хочу её выпроводить.

– Чем я могу тебе помочь?

Она сложила руки на груди и развернулась, чтобы посмотреть на мою неряшливую лужайку, где ржавый Кролик VW держался на трех колесах. Оттуда, где мы стояли, граффити, отсутствующую дверь, и трещины на лобовом стекле не были видны, но это выглядело в любом случае бесполезным. Этот древний металлолом – был шуткой между Адамом и мною, и я не собираюсь за это извиняться.

– Я прочитала о тебе в газете, – сказала Эмбер.

– Ты живёшь в Тройном городе?

Она покачала головой. – Спокан. Это тоже CNN, ты не знала? Феи, оборотни, мертвецы … как тут можно устоять? – Какое-то мгновение в голосе промелькнул юмор, хотя ее лицо оставалось пустым.

Восхитительно. Весь мир знает, что я была изнасилована. Да, это, возможно, показалось бы мне забавным, если бы я была Лукреция Борджиа. Было много причин, по которым я бы никогда не удосужилась поддерживать связь с Эмбер.