Текст книги "Ди Канио Паоло. Автобиография"

Автор книги: Паоло Ди Канио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

«Нам нужно обсудить некоторые обещания, сделанные Вами ранее, – сказал Морено. – Вы попросили нас подписать контракт на условиях низкой оплаты, пообещав, что если Паоло проведет отличный сезон, то его контракт будет пересмотрен. Как по мне, Паоло провел грандиозный сезон, Вам так не кажется?»

МакКан озадаченно на нас посмотрел.

«Что–то я не припоминаю такого обещания с моей стороны», – он ответил.

Он делал вид, что не понимает нас, прикидывался дурачком, используя в своих целях подписанный мной контракт по доброй воле годом ранее.

Я повернулся к Роджи и на итальянском сказал ему: «Ладно, если он не помнит о своем обещании, я со своей стороны не помню об обещании играть для этого идиота».

На лето мы переехали в Италию, в надежде, что ситуация разрешится. В конце концов, меня назвали Игроком года, и откровенно, я получал очень мало. В добавок ко всему МакКан дал мне свое слово.

МакКан – бизнесмен, и, скорее всего, он полагал, что «Селтик» расторгнет контракт с Ди Канио, независимо от качества и уровня его игры. На первом месте для него были деньги, ему было безразлично, завоюет ли клуб очередной титул или нет.

Я начинаю безудержно смеяться при сравнении МакКана и, скажем, Питера Сторри. Когда я впервые прибыл на «Аптон Парк», Сторри продержал меня у себя в кабинете около двух часов, рассказывая мне о клубе, о его истории и традициях. Он показывал мне фотографии Тревора Брукинга и Бобби Мура, рассказывал об Академии. Он все говорил, говорил… Одним словом, он был увлечен предметом разговора, и пытался передать мне свою страсть. Мне это было по душе. Я люблю людей, которые любят футбол.

МакКан – напротив же, за все время пребывания в клубе, он разговаривал со мной максимум раза три. Первый наш разговор состоялся, как только я приехал на «Селтик Парк» решать вопрос о моем переходе. В тот день, он появился из ниоткуда, произнес «Рад познакомиться», пожал мне руку и также внезапно исчез. Он отнесся ко мне как к новой подносчице чая.

Второй наш разговор состоялся, когда он обещал пересмотреть мой контракт, и третий – когда он решил, что не помнит этого разговора. И на этом все. Я не помню, чтобы я его еще где–то встречал.

Когда я вернулся тем летом, меня пригласили встретиться с Джоком Брауном. Джок был назначен генеральным директором с подачи МакКанна. На самом деле, он играл роль жесткого парня и решал щепетильные вопросы, которых не хотел касаться МакКан.

Я сразу его раскусил. В один момент он был улыбчивый, в другой – холодный и расчетливый. Он встретил меня как своего самого близкого друга. Через несколько минут он предложил пройти в офис.

Как только я присел, его взгляд стал тяжелым и грубым.

«Паоло, ты должен выполнить все, о чем я тебе скажу, – начал он. – Ты подписал контракт, и это значит, что я могу решать, что лучше для тебя. Ты должен забыть обо всех обещаниях, о которых ты говоришь. Ты должен делать именно то, что тебе указывает руководство ФК «Селтик»

Я понял, что он пытается меня запугать. Это было написано у него на лице. Он даже и не думал предлагать мне новый контракт. МакКан направил его выполнить всю грязную работу.

Я не собирался позволить этому клоуну мне указывать. Я дал ему шанс все исправить.

«Ты должно быть шутишь?» – спросил я, понижая голос.

Он смотрел мне прямо в глаза, его губы были сомкнуты. Он был похож на мультяшного героя.

«Это ведь не шутка? – сказал я. – Ты не шутишь. А ты уверен в том, что говоришь? Ты действительно этого хочешь?»

Он широко улыбнулся. Он самодовольно бросил мне вызов. В сию же секунду он агрессивно нахмурился, всем своим видом он проявлял неодобрение.

Я покачал головой. «Ты не прав, совсем не прав, и даже не понимаешь всю силу своей неправоты». Никакой реакции на мои слова не последовало.

«Я ухожу. – практически шепотом я произнес эти слова. – Я возвращаюсь в Италию. Увидимся!»

Я собрался уходить. Он явно этого не ожидал.

«Нет, Паоло, ты должен остаться – попытался было возразить мне Джок. – Ты не можешь так поступить, ты ошибаешься»

«Нет, это ТЫ ошибаешься! – я наклонился к нему всем корпусом. – Только что ты совершил огромнейшую ошибку!»

«Ты не можешь так поступить!» – прокричал он мне вслед, когда я уже выходил из офиса.

Я обернулся.

«Вы не знаете, с чем имеете дело, – ответил я. – Я возвращаюсь в Италию. Можете уволить меня, мне все равно».

С этими словами я вернулся домой.

Для меня это был вопрос принципа. Я не позволю, чтобы мной помыкали. Если бы они поставили вопрос другим образом, если бы мне объяснили другими словами, мол, нам нужно улучшить команду, нам нужны деньги на нового игрока, я бы понял. Единственное, что от них требовалось, – быть культурными и благоразумными.

Вместо этого, они попытались меня запугать самым тупым образом. Лучано Моджи не смог меня остановить таким образом в «Ювентусе». У Фергюса МакКана и его дружка Джока Брауна просто не было шансов.

Мне до сих пор было тошно от всего происшедшего. Я был разочаровоан, что люди, которым по большому счету безразличен футбол, стоят у руля ФК «Селтик».

Вместе с командой я поехал на тренировочные сборы в Ирландию. Там я познакомился с новым менеджером, его звали Вим Дженсен. Он оказался отличным парнем, советовался со мной в вопросе перестановки команды. Задание было не из легких: Ван Хойдонк ушел из команды, Кадете как раз собирался уходить, а моя судьба была покрыта тайной. Мне кажется, он хотел, чтобы я остался, но мало что зависело от него в данной ситуации.

Будучи в Ирландии, мне не переставал звонить один из директоров «Селтика». Он уверял меня, что со своей поддержкой он с легкостью вытеснит МакКана. Он рассказывал о привлечении новых инвесторов, людей, которые живут клубом, говорил о том, что со мной подпишут 5-летний контракт. К сожалению, из этого ничего не получилось, но было приятно осознавать, что не все директора «Селтика» одного с МакКаном покроя.

В Ирландии я задержался всего на несколько дней, прежде чем вернуться в Италию. Я испытывал колоссальное давление над собой. Чувство предательства и унижения… Я полюбил клуб всем сердцем, а получил плевок в лицо.

Не было ни единого шанса, что я продолжу карьеру в этом клубе. Даже вернувшись в Терни, я все еще ощущал эту боль. Я надеялся, что ситуация поменяется, но все становилось только хуже.

«Селтик» согласился выставить меня на продажу. У меня были предложения от клубов Серии А, «Болонья» и «Наполи» были готовы подписать со мной контракт, но на данном этапе своей карьеры, я желал играть за границей. Я бы с удовольствием остался в Шотландии, но играть за «Рейнджерс» – откровенно не вариант. Поэтому я устремил свое внимание на Английскую Премьер Лигу.

Глава 8
Когда посыпались удары

Мне не хотелось уходить из «Селтика», но я знал, что должен постараться извлечь максим из следующего этапа в своей карьере – выступления за «Шеффилд Уэнсдэй». Нельзя жить, постоянно о чем–то сожалея или представляя, как бы развивались события, если… Если бы я остался в Глазго, у меня бы все сложилось удачно, а может, и нет. Так или иначе, я доволен своей жизнью сейчас, поэтому не вижу смысла возвращаться в прошлое и гадать, было бы мне лучше где–нибудь в другом месте.

Кроме того, переход в «Уэнсдэй» означал, что я буду выступать в Премьер–лиге. Я предпочел такому гранду, как «Селтик», скромный «Шеффилд», но перспектива играть в престижном чемпионате меня очень привлекала.

Кроме дерби между «Рейнджерс» и «Селтиком», шотландский футбол мало кому интересен. Другое дело – Премьер–лига. В Италии можно смотреть прямые трансляции матчей Премьер–лиги и еженедельные обзоры туров. Английский чемпионат очень хорошо освещается прессой. После года, проведенного в относительной безвестности, я вернулся на большую сцену. Хотя я любил Шотландию и шотландский футбол, я понимал, что Премьер–лига намного популярнее.

Кроме того, свою роль играл и тот факт, что в Англии больше равных по силе команд. В Шотландии у «Селтика» есть один реальный конкурент – «Рейнджерс». В Премьер–лиге же мне предстояло играть против таких легендарных клубов с богатой историей, как «Манчестер Юнайтед», «Ливерпуль» и «Арсенал», о которых я слышал в детстве. Мне очень хотелось посмотреть, способен ли я играть на одном уровне с футболистами из этих клубов.

Морено Роджи, его сын Маттео и я приземлились в аэропорту Манчестера, где нас ждала машина, выделенная руководством «Шеффилд Уэнсдэй». Дело было в августе. Уехав из солнечной Италии, где температура достигала 30 градусов, мы очутились в холодной, сырой, унылой Англии. До Хилсборо мы ехали полтора часа, и чем ближе мы к нему подъезжали, тем мрачней становилась местность. Может, так только казалось, но по мере того, как мы ехали через Йоркшир, создавалось впечатление, что скоро мы окажемся в глубине Сибири.

Мы проехали центр Шеффилда, мимо заколоченных досками магазинов и лавок, где продавали кебаб. Все это напоминало Восточную Европу до падения железного занавеса.

Я повернулся к Морено и спросил: «Черт возьми, где это мы? Что это за место такое?»

Он улыбнулся.

«Не волнуйся, – ответил он. – Хуже уже не будет. Будет только лучше».

Честно говоря, Шеффилд – не самое приятное место, где я бывал. Вряд ли этот город в обозримом будущем выиграет конкурс красоты. Но если ты – настоящий профессионал, тебя это не должно волновать. Что по–настоящему важно – это суметь найти островок спокойствия для себя и своей семьи.

Как только мы устроились, нам стала нравиться жизнь в Шеффилде. Мы купили красивый дом за городом: тихий, спокойный, идеальный для молодой семьи с маленькими детьми.

Часто приходится слышать рассказы об иностранцах, у которых не получается устроиться в определенных местах, особенно на севере Англии. Это тема оживленно обсуждается в прессе. Но когда я слышу эти жалобы, меня переполняют эмоции. В Италии газеты пишут, что почти все итальянцы, живущие вне Лондона, несчастны, что любое место в Англии – унылая, безобразная дыра. Они уверены, что мы все сбежим обратно в Италию, стоит нам только как следует заплатить.

Не знаю, лично я счастлив в «Вест Хэме», как был счастлив и в Шеффилде, и в Глазго. Я не хочу возвращаться, да и, может, вообще больше никогда не приеду назад в Италию, кто знает?

Дело в том, что для итальянского футболиста приглашение в Премьер–лигу – настоящая удача. Это возможность познакомиться с другим способом жизни, другой культурой, выучить новый язык, и при этом играть в увлекательном, динамичном, престижном чемпионате. Не говоря уже о деньгах. Да, самые лучшие игроки в Серии А зарабатывают намного больше, чем здесь. Но большинство, если не все, итальянцы, выступающие в Англии, получают достаточно много денег – больше, чем могут иметь дома.

Мне грустно, когда я слышу, как некоторые рассуждают об итальянцах. Я не хочу, чтобы люди думали, что якобы нам лучше сидеть в Риме или Неаполе, попивая капуччино и наблюдая за происходящим со стороны. Это не обо мне. Мне здесь нравится.

Я знаю, что с легионерами в Италии тоже так. Ребята вроде Йана Раша и Хакана Шюкюра никак не могли адаптироваться в Италии. Но думаю, это скорее исключение.

Посмотрите на итальянцев в Премьер–лиге. Почти все они прекрасно устроились и наслаждаются своей жизнью в Англии.

Роберто Ди Маттео счастлив. У него свой ресторан, он стал отцом, завел друзей. Джанфранко Дзола тоже счастлив. Он играет в гольф, купил хорошей дом, его дети ходят в ту же школу, которую посещал Принц Чарльз, и скоро, наверное, смогут разговаривать на английском лучше, чем на итальянском. Джанлуке Виалли здесь точно нравится. А почему ему не должно нравиться? Ему повезло стать тренером высококлассной команды, он может гулять по Гайд Парку и его никто не станет донимать, он может делать все, что нравится, когда угодно.

Я не говорю только о тех из нас, кто живет в Лондоне.

Джанлука Феста живет в Мидлсбро, самом отвратительном месте в мире, но он тоже счастлив, как и Стефано Эранио. Они бы так долго не задержались, если бы им там не нравилось.

Меня спрашивают: «Паоло, правда, что нужно иметь особый склад характера, чтобы суметь адаптироваться за рубежом?»

Да нет, нужно просто понимать, что когда приезжаешь в другую страну, ты в ней только гость, и глупо рассчитывать, что здесь все будет так же, как дома. Нельзя ожидать, что люди будут разговаривать на том же языке или есть ту же еду, что и у тебя на родине.

Мне кажется, это просто здравый смысл. Нам, иностранцам, нужно принять тот факт, что это не наша страна. Мы гости, и должны уважать местные традиции.

Это нам нужно учить английский. Это нам нужно привыкать жить так, как живут англичане. Я бы не хотел, чтобы приезжая в Италию, иностранцы вели себя как хозяева. Когда они находятся в моей стране, они должны соблюдать правила, которые устанавливаю я. Поэтому справедливо, что иностранцы в Англии должны принимать английский способ жизни.

Скажу даже больше. Мы не просто гости. Мы должны помнить, что нам дан большой шанс. Англия – это не только место, где мы живем, это страна, которая предоставляет нам возможности, дает нам работу, позволяет нам зарабатывать на жизнь футболом, что, на мой взгляд, является лучшей работой в мире.

Как я уже сказал, за рубежом можно адаптироваться, если уважать традиции страны, в которую приезжаешь. Нужно только правильно расставить приоритеты и понять, что действительно важно.

Ну, ладно, я не в Италии, и это означает, что мне придется поменять свой образ жизни. Я не могу просыпаться утром, идти в местный бар, пить там каппуччино с пирожным, и обсуждать с барменом телепередачу, которую смотрел накануне вечером. Так же, наверное, Йан Раш не мог найти человек пять–шесть из своих одноклубников, чтобы составить ему компанию в баре.

Ну и что? Неужели твои привычки – это нечто незыблемое? Неужели утренний каппуччино значит больше, чем фантастический шанс, который дается игроку из–за рубежа здесь, в Англии? Неужели каппуччино и правда может изменить твою жизнь?

Не говоря уже о том, что никто не приставляет пистолет к твоей голове – ты не обязан оставаться здесь до конца дней своих. Если тебе это не по душе, если ты действительно не можешь обойтись без своего любимого каппуччино и настоящей пиццы в воскресенье вечером, всегда можно вернуться домой через пару лет.

Если ты не в состоянии адаптироваться, когда ты профессиональный футболист и тебе 25, и зарабатывать за месяц столько же, сколько большинство зарабатывает за год, то когда же тогда адаптироваться?

Особенно в Лондоне – потрясающем городе, где тебе достаточно протянуть руку, чтобы получить все, что хочешь. Некоторые называют английские города безобразными. Да, во многих случаях они правы. Но это не означает, что в них плохо жить. Да, в таких городах, как Шеффилд или Мидлсбро, не найдешь красивых старых церквей, музеев или памятников. Ну и что? Ведь римляне не ходят вокруг Коллизея и не любуются Пантеоном всю свою жизнь.

Город, прежде всего, это люди, в нем живущие. Я познакомился с прекрасными людьми в Шеффилде, Джанлука Феста – в Мидлсбро, и так далее. Если ты открытый, дружелюбный человек, и у тебя нет предрассудков, ты можешь ужиться везде.

Когда у тебя получается гармонично сочетать работу и семейную жизнь, ты можешь чувствовать себя счастливым везде. Я действительно в это верю, и это относится не только к футболистам.

Конечно, важную роль играет жена или подруга. Нужно сказать, что если бы я не женился на Бетте, если бы у меня была другая женщина, наверное, ничего бы не получилось и я бы вернулся в Италию.

Подумайте. Профессионально играя в футбол, я кормлю свою семью. Я хожу на тренировки, участвую в поединках, мой режим очень похож на тот, который был у меня в Италии. Мои рабочие обязанности, по сути, не изменились. Естественно, я подружусь со своими одноклубниками, найду, о чем с ними говорить, мы будем делиться информацией друг с другом. Но с женами и подругами все не так. Им приходится оставаться дома и приспосабливаться к совершенно новому миру. Им сложнее знакомиться с новыми людьми, им не только приходится учить новый язык, но также узнавать, где они могут купить еду, оставить белье для стирки, как проехать в центр города и так далее. Может показаться, что это мелочи, но они должны начинать все сначала. У жен совершенно иные ориентиры, нежели у нас, футболистов, да и вообще любого мужчины, который приехал в другую страну.

Мне повезло: Бетта и я вместе решили переехать за границу, и вместе пришли к выводу, что это правильно на 100 %. Мы были уверены, что вопрос не только в деньгах, хотя материальная сторона тоже важна.

Фактором, определившим наш выбор, стало огромное желание попробовать что–нибудь новое. Мы были уверены, что нашей семье это принесет пользу. Мы взвесили все «за» и «против» и приняли решение. Мы ясно видели возможности, которые нас ждут.

Что касается меня, я всегда восхищался английским футболом, его историей и традициями. Для моих дочерей это был шанс не только открыть для себя совершенно иную культуру, но и приобщиться к ней. Людовике восемь лет, и она великолепно общается на обоих языках. Ее английский настолько же хорош, насколько итальянский, и она переключается с одного языка на другой без видимых усилий. Она любит звонить Бетте из дома какой–нибудь из своих подруг и говорить с ней на английском, притворяясь другим человеком, чтобы разыграть маму.

Только представьте! Бетта даже не может понять, что разговаривает с собственной дочерью. Настолько хорошо Людовика владеет английским. Ее акцент безупречен. Интересно, понимают ли люди насколько велик этот дар.

У меня есть друзья в Италии, тратящие 5000 фунтов, чтобы отправить своих детей в Британию на летние программы по изучению английского, где идет полное погружение в языковую среду. Но их отпрыски возвращаются домой, разговаривая на английском еще хуже, чем раньше. Это потому что они даже не ходят на занятия, а просто болтаются со своими итальянскими сверстниками по пабам и клубам, и в результате не получают никаких знаний.

Я этого не понимаю. В Англии есть футболисты из–за рубежа, которые согласны вернуться домой за треть зарплаты, которую они здесь получают. По–моему, это глупо. Ты сюда приезжаешь, зарабатываешь здесь кучу денег, твоя семья получает возможность прикоснуться к иной культуре, здесь менее напряженная обстановка, и ты не обязан оставаться здесь до конца жизни. Почему бы не постараться приспособиться?

Так что, наверное, нет ничего удивительного в том, что, несмотря на ужасные условия во время моего первого визита, мы быстро устроились в Шеффилде. Я был полон энтузиазма и готовился начать все с нуля.

В первый вечер мы встретились с менеджером клуба Грэхэмом Макреллом (тогда мы еще не знали, что наши пути вновь пересекутся, хотя и ненадолго, в «Вест Хэме»), и председателем Дэйвом Ричардсом. Они были с нами приветливы, сказав, что тренер Дэвид Плит очень хотел видеть меня в Хилсборо.

И действительно, на следующее утро Плит собственной персоной приехал в гостиницу, и отвез меня на тренировочную базу. Когда мы туда приехали, меня ждал сюрприз.

Увидев меня, игроки начали петь: «Не видать вам девяти подряд! Поем, Паоло Ди Канио, не видать вам девяти подряд!» Они распевали это на мелодию песни Стинга, и это было самой популярной песней болельщиков «Селтика» в предыдущем сезоне, когда мы пытались помешать «Рейнджерс» выиграть чемпионский титул девятый раз кряду.

Я не знал наверняка, смеются они надо мной или нет. Так или иначе, «Рейнджерс» уже выиграли свой девятый титул, так что это событие было уже неактуально. Но они все смеялись и что–то выкрикивали, так что, думаю, таким образом они меня все–таки приветствовали.

Когда сезон начался, я еще не успел набрать оптимальную форму, чтобы быть в состоянии отыграть весь матч (я приехал только за несколько дней до того). Поэтому Плит не включил меня в основной состав на поединок против «Ньюкасла». Мы проиграли 1:2 – Тино Асприлья забил два прекрасных мяча. Я вышел на последние двадцать минут матча, и очень понравился нашим болельщикам, приехавшим в Ньюкасл.

Дебют получился неудачным, но скоро дела пошли еще хуже. Мы проиграли «Лидсу» в первом домашнем матче, сыграли вничью с «Уимблдоном» (я сравнял счет за пятнадцать минут до конца, но это было слабое утешение), а затем были деклассированны «Блэкберном» со счетом 2:7, притом к перерыву мы уже проигрывали 1:5. Мы играли безобразно, но больше всего меня поразило то, как наши болельщики продолжали распевать песни под проливным дождем даже тогда, когда нам забили седьмой гол.

Мой личный дебют тоже нельзя назвать удачным. После сезона в «Селтике» передо мной встала сложная задача вновь научиться бороться против сильных соперников. Кроме того, поставив меня на правый фланг в середине поля, Плит явно ошибся. Именно на этой позиции я играл в Италии, но здесь, в «Уэнсдэй», все было иначе. В Серии А мы всегда играли через середину поля. Я часто владел мячом и действительно мог принести пользу.

В схеме Плита же защитники просто выносили мяч вперед на форвардов, которые должны были за него цепляться. Полузащита выполняла одну–единственную функцию: пытаться забрать мяч у соперников. Конечно, это была не совсем та игра «бей–беги», которую показывал «Уимблдон», но очень близко к тому. Я чувствовал необходимость сказать Плиту, что он меня неэффективно использует.

«Послушайте, вы должны выдвинуть меня вперед, – сказал я ему как–то раз после тренировки. – Это глупо. От меня в центре никакого толку».

Он скривился и недовольно на меня посмотрел.

«Ну, вообще–то, у меня нет выбора, – ответил он. – Я вынужден ставить тебя в полузащиту, потому что у меня есть Энди Бус и Бенни Карбоне. Если я отправлю тебя в нападение, что прикажешь с ними делать?»

«Это не моя проблема, – сказал я. – Вы тренер. Если бы я знал, что застряну на правом фланге в центре поля, я бы нашел себе другой клуб. Это глупо. Поставьте меня вперед».

Плит ничего не ответил, но в следующем поединке против «Лестер Сити» я уже играл в атаке вместе с Карбоне. Мы победили 1:0, и мне кажется, тренер начал понимать, что я прав.

Я так и не нашел общего языка с Плитом. Знаю, что в Англии его считают непревзойденным футбольным гением, но он произвел на меня совсем иное впечатление. Он был сам себе на уме, никогда ничего не объяснял, и у нас с ним полностью отсутствовал какой–либо контакт.

Я знаю, он поменял свою схему, чтобы найти место для меня, и думаю, я должен быть ему благодарен, хотя все это делалось для успеха команды, а не для моего лично. Но я Плита до конца никогда не понимал.

Возможно, я был несколько избалован, что касается моих отношений с тренерами. Я имел дело с некоторыми поистине великими наставниками, такими, как Марчелло Липпи, Джованни Трапаттони и Фабио Капелло. Знавал я и других, может, не таких успешных, зато отличавшихся желанием победить и умевших зажечь игроков и закалить в них боевой дух. Это такие специалисты, как Томми Бернс и Рон Аткинсон. Возможно, не совсем правильно сравнивать Плита с другими тренерами, с которыми я работал. Но он был просто чистым листом. Он не умел выражать эмоции, и был напрочь лишен духа.

Так или иначе, когда я и Бенни стали играть впереди, ситуация изменилась в лучшую сторону. У нас появилось больше фантазии, иногда за игрой «Шеффилд Уэнсдэй» даже было приятно наблюдать, что уже неплохо, учитывая имевшиеся в распоряжении ресурсы. Однако без центрфорварда наподобие Энди Буса нам было сложно забивать в каждой встрече.

Мы проиграли два матча подряд (включая сенсационное домашнее поражение от «Кристал Пэлэс»), и первого ноября поехали на «Олд Траффорд», находясь на 19‑м месте. Там нас разбили в пух и прах, просто уничтожили. К перерыву мы проигрывали 0:4 без малейшего шанса поразить ворота соперников.

Решение Плита не отличалось оригинальностью. Мы проигрываем 0:4 после перерыва? Надо посадить двух итальянцев, это они виноваты!

Я бы еще мог с ним согласиться, будь у него в запасе Пеле и Диего Марадона. Но он не мог рассчитывать даже на Энди Буса. Так что нас заменили на Ричи Хамфрис, нашего пятого форварда, и Стива Николя, который не только являлся защитником по амплуа, но и был возрастным футболистом: к тому времени ему уже исполнилось тридцать пять.

Не удивительно, поэтому, что блестящий тактический ход Плита не остался без внимания: через два дня он был уволен, оставив после себя команду, сумевшую набрать лишь девять очков в тринадцати матчах и балансировавшую на грани вылета из Премьер–лиги.

На смену Плиту пришел Рон Аткинсон, и дела сразу стали поправляться. Мы выиграли четыре игры подряд, включая победу над «Арсеналом» со счетом 2:0. Внезапно у нас появилась надежда.

Я не знал, чего ожидать от Большого Рона. Он не признавал полумер. Он то был добродушен и спокоен, то взрывался, как бомба. Он всегда был на виду, появляясь на телевидении или открывая какой–нибудь супермаркет. Иногда это мешало ему выполнять свои непосредственные обязанности. Порой мы не видели его по нескольку дней кряду. В его отсутствие тренировками руководил Питер Шривс – джентльмен во всех смыслах этого слова.

Затем появлялся Аткинсон, обычно в четверг или пятницу, с ящиком шампанского и орал: «Привет, парни! Давайте устроим сегодня битву. Победителям – шампанское!»

Это было довольно непривычно, но эффективно. Аткинсон знал, что делает, и умел зажечь своих футболистов. Его шутки, имидж, который он себе создал – все это было просто вывеской. На самом деле он хороший специалист.

Хотя, надо признать, характер у него прескверный. Когда он выходит из себя, он просто неуправляем, что мне довелось прочувствовать на собственной шкуре.

Мы только что проиграли на выезде «Болтону» 2:3. Я плохо отыграл тот матч, как, впрочем, и все остальные. Как буря, Аткинсон влетел в раздевалку после финального свистка и сразу набросился на меня.

«Паоло, ты просто дерьмо, когда играешь на выезде!» – заорал он. Его лицо было ярко красного цвета, а глаза, кажется, вот–вот готовы были выпрыгнуть из орбит. «Ты кусок дерьма, ты так в штаны наложил, что даже ни разу до мяча не дотронулся!»

Есть много типов тренеров. Некоторые ведут себя спокойно, другие ругаются и орут с рассвета до заката. Если бы Аткинсон принадлежал ко второй категории, мне бы было наплевать. Конечно, было бы немного неприятно, потому что я терпеть не могу, когда мне говорят, что я плохо играю на выезде. Выездные матчи всегда тяжело даются. Я не видел, чтобы Деннис Бергкамп блистал где–нибудь, кроме «Хайбери». Это особенно относится к «Шеффилд Уэнсдэй». Мы ведь были не «Манчестер Юнайтед», но Аткинсон ожидал от меня максимума. Я должен был одновременно исполнять роль защитника, опорника, вингера и центрфорварда.

Но даже и в таком случае я бы ничего не имел против. Некоторые тренеры иначе не могут. Они самоутверждаются, понося всех налево и направо, не гнушаясь оскорблениями в адрес игроков. Но ведь Аткинсон был не такой. Он раньше никогда не поднимал голос на меня, и очень редко на кого–нибудь из моих одноклубников.

И все равно, я бы его простил, если бы не его следующий поступок. Я помню все, как будто это случилось вчера. Я только снял бутсы и сидел на скамье, когда он снова влетел в раздевалку и набросился на меня: «Ты кусок дерьма! – заорал он. – В следующий раз, когда будешь получать зарплату, хорошенько посмотри на себя в зеркало! Тебе должно стать стыдно!»

Это переполнило чашу моего терпения. Я вскочил с места и вплотную приблизился к нему. Между нами было несколько сантиметров.

«Черт возьми, что ты несешь?» – прошептал я.

«Что, черт возьми, такое ты мне говоришь?»

На мгновение мы оба застыли, напряженно смотря друг другу в глаза. У него был взгляд сумасшедшего.

«Кого ты, черт возьми, из себя строишь, позволяя себе так со мной разговаривать? – закричал я. – Это тебе должно быть стыдно! Ты приходишь на тренировки раз в неделю! Один раз! Кому–кому, а тебе бы лучше помолчать! Да плати они тебе один фунт в неделю, ты бы все равно был вором, потому что ты ничего для клуба не делаешь! Ты просто вор! Ты крадешь деньги у команды, у болельщиков!»

К этому времени его лицо из красного превратилось в багровое. Он весь трясся, задыхался. Вокруг рта появилась пена. «У нас дерьмовая команда и дерьмовый тренер! – продолжал орать я. – Мы все дерьмо! Сегодня мы все дерьмово играли, и ты смеешь приходить сюда и обвинять во всем только меня?»

Я видел, что он вот–вот окончательно потеряет над собой контроль.

«Да я каждый день свою задницу подставляю! – закричал я, ударив себя по груди. Я твою задницу спасал весь сезон! Я не жалею себя на тренировках! Я честно зарабатываю свои деньги каждый день! А ты приходишь сюда и крадешь, крадешь деньги у клуба! Можешь обзывать меня дерьмом, говорить, что я плохой человек, но не смей никогда заикаться о моей зарплате или о моем профессионализме! Я профессионал, а ты – вор!»

Аткинсон стиснул кулаки.

Его трясло, лицо перекосилось от злости. Он продолжал повторять одно и то же хриплым голосом: «Ты дерьмо! Ты кусок дерьма!»

Я наклонился к нему и сказал настолько спокойно, насколько только мог: «Давай, давай, я перед тобой, кто здесь, на х…, в штаны наложил?»

Это стало последней каплей. Я все еще стоял на скамье, когда на меня посыпались удары. У Аткинсона был вид одержимого.

Шривс, Дес Уокер, Энди Хинчлиф вклинились, чтобы нас разнять. Через несколько минут страсти улеглись. Люди могут говорить обо мне, что угодно, но никто, никто не имеет права ставить под сомнение мой профессионализм. Я придаю огромное значение своим тренировкам, я работаю так же много, как все, и я не позволю никому утверждать, что я непрофессионально отношусь к своим обязанностям.

Вспоминая те события, думаю, ни я, ни он не имели в виду то, что говорили в тот день. Я – точно. Мне кажется, мы с Роном похожи в том, что когда мы сердимся, когда выходим из себя, мы говорим не то, что действительно хотим сказать.

Ты взрываешься, и слова просто вылетают из твоих уст. Это внутренняя реакция, и она почти не имеет связи с твоими настоящими чувствами. В таких случаях тебе хочется побольнее задеть своего противника. Он меня очень сильно обидел, когда сказал, что от меня нет толку в выездных матчах, а в ответ я обвинил его в халатном отношении к своим обязанностям.

То, что произошло дальше, как нельзя лучше характеризует Рона Аткинсона как человека. Я знаю, что некоторые считают его клоуном, рекламирующим самого себя. Но как бы там ни было, он умный, справедливый человек, который хорошо знает свое дело. Хотелось бы, чтобы люди судили других по их поступкам, результатам их работы, а не по имиджу, который они себе создали.