Текст книги "Слов драгоценные клады"
Автор книги: Паола Утевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
Но ведь количество слов должно быть в обоих текстах примерно одинаковым!
Не тогда ли впервые мелькнула гениальная догадка: очевидно, иероглифы – не знаки-слова. Возможно, это отдельные знаки-звуки? Что-то наподобие букв? Поэтому их так много.
После Розеттской находки всем стало понятно, что иероглифы – не единственная форма письменности, существовавшей в Древнем Египте.
Шампольон разбивает на отдельные группы знаков и демотическую часть надписи. Подсчитывает, сколько раз повторяются в ней одинаковые группы знаков и сколько раз повторяются одинаковые слова в греческой надписи. Сравнивает их, сопоставляет, еще не умея читать. И составляет демотическо-греческий словарь. Отделяет в демотике собственные имена. Делает наблюдения над грамматической формой греческих слов и демотических знаков. Изучает копии разнообразных папирусов, копии надписей на обелисках и колоннах – все, что удается раздобыть. И устанавливает, что у древних египтян были три тесно связанные между собой разновидности одной и той же письменности.
Самая древняя форма – это иероглифы, "священные, высеченные на камне письмена", как называли их жрецы. Иероглифы действительно чаще всего высекали на каменных стенах, на колоннах и обелисках.
А чтобы их можно было издали прочитать, иероглифические знаки делали большими, высекали четко, порой с подлинным художественным мастерством.
Шампольон открыл и другой вид египетского письма, которое получило название иератического. Иератические знаки – это те же иероглифы, утратившие четкость изображения каждого отдельного знака.
Иератикой писали и на белом известняке, но чаще всего на папирусе. Здесь уже не нужно было старательно вырезывать каждую черточку. На папирусе писали острыми палочками, чернилами служила жидкость, изготовленная из сажи. На папирусах писали не только иератикой, но и демотическим письмом, которое зарождается в VIII – VII веках до н. э. Его знаки более упрощенные, чем знаки иератики. Они окончательно утрачивают рисунчатый характер.
Позднее, во II – III веках н. э., в Египте формируется еще одна письменность – коптская. Коптский алфавит состоял из двадцати четырех букв классического греческого алфавита и из семи букв, которые происходят от согласных знаков демотического письма.
ИЗ ГЛУБИНЫ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ
Знание всех трех разновидностей египетской письменности помогло Шампольону в его дальнейшей работе. Дни, месяцы, годы потратил он, переписывая и сравнивая знаки всех трех графических систем, пока не научился легко подставлять вместо демотического иератический знак, а вместо иератического – соответствующий иероглиф. Со временем это умение очень и очень ему пригодилось, когда Шампольон заинтересовался картушами Розеттской надписи.
Из греческого текста он знал, где именно следует искать имя Птолемея, которое ранее нашел и прочитал Юнг. Найдя в средней надписи знаки, которые должны были бы соответствовать имени Птолемея, Шампольон заменил их на демотические, а потом – на соответствующие иероглифы. И вскоре там, где в иероглифической части надписи должно было стоять имя Птолемея, отыскал в картуше именно те знаки, которые перед этим подобрал. Но Шампольон прочитывает это имя не так, как Юнг, не Птолемайос – у Юнга было много гласных. Шампольон прочитывает правильно: Птолмис. "Древние египтяне, очевидно, игнорировали гласные и частенько их не писали", – скажет он позднее в одном из своих исследований.
В январе 1822 года в руки Шампольона попадает еще одна билингва. В греческой части было имя Клеопатра. Шампольон отыскивает среди иероглифов соответствующий картуш и прочитывает имя хорошо известной в истории царицы Египта.
Оба картуша, с именами Птолемея и Клеопатры, вооружили исследователя знанием двенадцати иероглифических звуковых знаков. Лихорадочно ищет он другие картуши, выписывает помещенные в них иероглифы, и постепенно перед ним открываются имена Александра, Тиберия, Домициана, Германика, Траяна... Ни одного египетского имени! И Шампольон, как и все тогдашние египтологи, считает, что египтяне употребляли фонетические знаки только для написания имен иностранных правителей. Считает, что эти знаки – не самобытное изобретение египтян, а заимствование принципа письменности эллинов. Поэтому нет смысла искать фонетические знаки в древнеегипетских письменах.
14 сентября 1822 года. В этот день Шампольон разглядывал таблицы с нарисованными на них иероглифами, которые он получил недавно из Египта.
Его друг, архитектор Гюйо, прислал копии надписей, высеченных на стенах знаменитого храма Рамсеса II в Абу-Симбеле.
Шампольон знал: Абу-Симбел высечен в скалах за тысячелетие до того, как в Египет пришел Александр Македонский, до того, как его полководец Птолемей основал в древней стране на берегах Нила новую, эллинскую династию. За тысячелетие до рождения чужестранных правителей – Тиберия и Клеопатры, Германика, Траяна...
На списанных Гюйо таблицах были и картуши. Вот первый... Из него на Шампольона смотрело какое-то новое, незнакомое ему имя. Шампольон заинтересовался помещенными в середине картуша знаками. И хотя не допускал мысли, что они могут быть звуковыми, по привычке стал внимательно вглядываться в каждый знак. Вот кружок с точкой посередине. Солнце. На языке коптов он называется Ре.
– Ре... – машинально произнес Шампольон.
Второй иероглиф в прочитанных картушах обозначал м. За ним дважды повторялся знак, передававший звучание буквы с.
Шампольон на мгновение останавливается, от волнения не может писать...
Проходят минуты, а может, только секунды. Дрожащей рукой он выводит на бумаге: "Ре-м-с-с..."
А если добавить пропущенные египтянами гласные? Получится Ремсес или Рамсес?
Шампольон откладывает исписанный лист, берет чистый и переписывает новый картуш. Здесь на первом месте был иероглиф ибиса, священной птицы древних египтян, олицетворяющей бога Тота.
– Возможно, это звук Тот. Конечно, если предположить неслыханное, предположить, что иероглифы и в седой древности соответствовали звукам. А почему бы и нет? Почему бы...
После ибиса опять тот же знак, что и в предыдущем картуше: м. За ним повторяется соответствующий звуку с.
– Тутмос! Рамсес и Тутмос! Имена двух знаменитых фараонов Древнего Египта...
Значит, египетское письмо было звуковым!
Шампольон заставил себя спокойно прочитать и другие строки, исписанные удивительными причудливыми знаками.
И произошло то, во что невозможно было поверить. Немые, мертвые знаки вдруг как бы ожили.
Дрожащими руками собирает Франсуа Шампольон свои бумаги и торопится к брату.
– Я нашел! В моих руках открытие, – говорит он, передавая брату исписанные страницы. – Первый в мире перевод египетских иероглифов на современный язык.
Передает и теряет сознание.
Почти неделю пролежал он, не имея сил поднять голову, взять в руки перо...
22 сентября Шампольон пишет свое известное "Письмо к г. Дасье, непременному секретарю королевской Академии надписей и изящной словесности, относительно алфавита фонетических иероглифов" и 27 сентября докладывает о своем открытии на заседании Французской академии наук.
Египетские письмена наконец заговорили. Иероглифы, иератика и демотика. Они рассказывали о военных победах фараонов, о стране, жизнь которой была наполнена удивительными контрастами.
И везде и всюду древние надписи прославляли Рамсесов и Сети, Тутмосов и Аменхотепов, царицу Хатшепсут и других фараонов Египта. Были найдены и надписи, в которых говорится и о жизни простых людей. На каменных блоках, из которых построены пирамиды и храмы, археологи нашли интересные надписи. Они сделаны чаще всего красными, иногда черными чернилами, они рассказывают о том, сколько человек работало в карьере или на строительной площадке, точно указывают время, когда шло строительство.
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ
В поисках новых материалов, необходимых для его дальнейших исследований, Шампольон едет в Италию, где тогда было собрано особенно много памятников египетской письменности.
В Италии Шампольон познакомился и подружился с секретарем русского посольства в Риме Станиславом Коссаковским.
В своих воспоминаниях о французском ученом Коссаковский писал: "Находясь под впечатлением истины, что письмо или письменный язык находится в соответствии с цивилизацией того народа, который им пользуется, он вынужден был отвергнуть столь распространенную до него мысль, что египетская графическая система была недостаточно совершенной".
В свое время Юнг считал, что на папирусах написаны тексты сугубо религиозного содержания, а поэтому усомнился в ценности письменного творчества, по его словам, "такого неумного и легкомысленного народа, какими были древние египтяне".
Не в том ли заключается секрет поражения Юнга и успехов Шампольона, что Юнг пренебрежительно отнесся к народу, перед которым преклонялся Шампольон, будучи убежденным в том, что люди, создавшие такую высокую цивилизацию, имели и высокоразвитую письменную систему.
После поездки в Италию Шампольон завершает работу по созданию первой в мире грамматики древнеегипетского языка.
В 1828 году осуществилась его давнишняя мечта. Он возглавил экспедицию в Египет.
"Я вот уже полгода нахожусь в самой гуще египетских памятников и поражаюсь тем, что читаю на них более бегло, чем осмеливался воображать", – пишет он брату.
Незабываемое впечатление произвело на Шампольона посещение Саккара, Дендера, храма царицы Хатшепсут в Дейр-эль-Бахри.
Всего два года прожил Шампольон после возвращения из Египта. Это время его славы, всеобщего признания. Шампольона избирают членом Французской академии, для него в Коллеж де Франс создают специальную кафедру египтологии.
Но напряженная работа и голодная юность тяжело отразились на его здоровье. 4 марта 1832 года Шампольона не стало. Было ему тогда сорок два года. Тысячи людей шли к кладбищу Пер-Лашез, где невдалеке от могилы того, кто первый показал Шампольону египетские папирусы – Жана-Батиста Фурье, похоронили и разгадавшего тайну египетского письма.
ПИСЬМЕННОСТЬ ДРЕВНЕГО ЕГИПТА
Вернувшись из экспедиции в Египет, Шампольон издал свой главный труд -"Очерки иероглифической системы древних египтян". Через год после смерти Шампольона его брат опубликовал две последние работы ученого -"Египетский словарь" и "Египетскую грамматику".
На этой основе выросла новая наука – египтология. И теперь все, что было начато Шампольоном, послужило дальнейшему расширению знаний о языке, письме, истории и культуре Древнего Египта.
Египетская письменность, возникшая в IV тысячелетии до н. э., была пиктографической. "При возникновении египетской цивилизации первое ставшее употребительным письмо заключалось... в простой зарисовке предметов", -писал Шампольон.
Сначала каждый рисунок обозначал то слово, которое было изображено. Впоследствии с рисунком связывалось уже не только представление о целом слове, но и о тех звуках, из которых оно состоит. Например, слово топор изображалось рисунком, читавшимся НЧР. Эти три звука – Н Ч Р -обозначали также и слово бог. Поэтому египтяне и топор и бог писали одним рисунком – иероглифом. Возможно, слова произносили по-разному, но египтяне не писали гласных, ведь египетский язык был близок к той группе языков, у которых корень слова состоял из согласных, гласные не вписывались.
Для того чтобы понимать слова, одинаково написанные, но с различным значением, египтяне ставили в конце слова иероглифы – определители, или, как их принято называть, детерминативы. Например, слова дом и ходить писали иероглифом П Р, но по детерминативу дома или ног легко определяли, какое слово имеется в виду в каждом конкретном случае.
Существовали также иероглифы, которые читались как целое слово. Это хорошо видно на иероглифе Х П Р – жук. В данном случае иероглиф читается как слово. Если же этим самым знаком написано слово существовать, которое читается тоже ХПР, то перед нами не идеограмма, а фонетический знак из трех согласных.
Таким образом, египетская письменность состоит из трех видов знаков: словесных (идеограмм), фонетических (звуковых) и детерминативов. Фонетические знаки состояли из одной, двух и трех согласных (очень редко из четырех). Однобуквенных иероглифов было 24. Египтяне пользовались ими как алфавитными знаками, только когда писали иностранные имена -Александр, Птолемей, Клеопатра и т. п.
Кроме письма, египтяне сделали еще одно великое изобретение – они придумали, как изготовлять удобный, гладкий и эластичный материал, на котором легко можно писать, – папирус. И хотя никто теперь не пишет на папирусе – это слово в значении бумаги живет во многих современных языках: пАпир – по-украински, немецкое papier, французское papier, английское paper. Да и по-русски мы говорим "папиросная бумага".
Из чего изготовляли папирус и кто сделал все те записи, которые сохранились до нашего времени?
Некогда на берегах Нила и около озера Чад зеленели заросли высокого растения, немного похожего на осоку. Это папирус.
Его стебли разрезали вдоль и укладывали рядами так, чтобы край одного стебля ложился на край соседнего. Поперек одного слоя стелили новый и спрессовывали. На протяжении многих лет ученые не могли разгадать, чем склеивали слои папируса. Наконец установили, что чудодейственный клей -сок самого растения, выдавленный под прессом.
Он и цементировал тоненькие слои первой в истории бумаги.
Папирус стоил дорого. Поэтому случалось, что старую запись смывали и поверх нее писали новый текст. Это – палимпсест. Писали заостренными палочками с расщепленными, как теперешние перья, кончиками. У каждого писца был свой пенал, в нем лежали палочки, в нем же были выдолблены два углубления для черной и красной краски. Основной текст писали черной краской, только начало строки, а иногда и начало фразы выделялись красной. Начало фразы, но не прописная буква – в египетском письме слова не отделялись друг от друга. Красной точечкой отделялись отдельные фразы в поэтических произведениях.
Обучали писцов в школах. Специальность писца считалась выгодной и почетной.
Памятники древнеегипетской культуры – это прежде всего разнообразные религиозные тексты, деловые документы, многочисленные сказки и песни, описания путешествий и так называемые поучения. Из них, в частности, мы узнаем о том, какой почетной считалась профессия писца. Например, в одном из самых известных поучений читаем:
"Обрати же сердце твое к книгам... нет ничего выше книги.
Лучше это всех других должностей... Когда он (писец) еще ребенок, уже приветствуют его..."
Автор этого поучения перечисляет и другие профессии, рассказывает, как плохо они оплачиваются. Он стремится убедить сына, что "нет должности, где бы не было начальника, кроме должности писца, ибо он сам начальник".
"Смотри, нет писца, который не кормится от вещей дома царя. Вот на что указываю я тебе и детям твоих детей".
БОЛЕЕ СТА ПЯТИДЕСЯТИ ЛЕТ СПУСТЯ
Когда Шампольон умирал, он не мог не беспокоиться о том, кто продолжит его дело.
С тех пор прошло более полутора веков, и египтология превратилась в подлинную науку, изучающую все стороны жизни Древнего Египта – историю, язык, литературу, культуру, религию, искусство. Все это мы изучаем теперь по первоисточникам, по документам, написанным самими египтянами, по памятникам, созданным их руками. Мы знаем теперь, как называли египтяне своих царей, имена которых Геродот передал в греческом произношении -Хеопс, Хефрен, Микерин. Мы читаем их – Хуфу, Хафра, Менкаура (а и у -так произносим условно полусогласные алеф и ваф, которых нет в европейских языках).
Египтяне считали, что после смерти каждый человек оживает для вечной жизни только благодаря магическим обрядам и заклинаниям при погребении. Эти обряды совершали жрецы, произносившие во время похорон магические заклинания.
Древнейшие записи обрядов теперь называют Тексты пирамид. Само название говорит об их происхождении. Во времена Древнего Царства, в глубине рукотворной каменной горы, особенно в погребальных камерах, на стенах записывали магические изречения, произносимые жрецами во время погребального обряда. Иероглифы, которыми они записаны, очень красивы, мастерски выполнены. Предназначались они исключительно для царских гробниц.
В период Среднего Царства (XXI – XVII века до н. э.) похожие надписи уже делают не только в царских усыпальницах. Магические изречения пишут и на саркофагах знатных вельмож. Называют эти надписи Текстами саркофагов.
Наступают времена Нового Царства (XVI – XI века до н. э.). Многое изменилось в Египте. И в жизни живых, и в заупокойном культе. Магические заклинания теперь записываются на свитках папируса. Такой папирус называется Книгой мертвых. Свитки клали в гроб не только фараона, жреца или важного сановника, но и богатого египтянина.
Иероглифические записи магических текстов, близкие по содержанию к Книге мертвых, но совсем не похожие на те четкие знаки, которыми написаны Книги мертвых, встречаются и на обыкновенных дощечках. Их привязывали к телу умершего бедняка. Они заменяли ему Книгу мертвых, а порой и саркофаг...
Существует ряд заклинаний, цель которых – сохранить имя умершего. Уничтожение имени считалось равносильным уничтожению самого человека, лишению его вечной жизни в загробном мире.
Приведем пример уничтожения имени, не случайного, а намеренного. Мы, пожалуй, не ошибемся, сказав – злонамеренного.
В первой половине XIV века до н. э. на египетский престол вступил фараон Аменхотеп IV. К тому времени храм Амона в Фивах был самым богатым в Египте, и жрецы его имели огромное влияние во всей стране. Глава фиванского жречества верховный жрец бога Амона обладал большой властью, считался едва ли не вторым человеком после царя. Аменхотеп решил ослабить могущество жрецов и выбить из их рук главное оружие – религию Амона. Царь объявил единым богом всего Египта Атона в образе солнечного диска, а себя его сыном. Бог Амон и все другие боги были названы ложными, недействительными, все храмы были закрыты. Фараон переменил свое имя Аменхотеп, что значит "Амон доволен" на Эхнатон – угодный Атону. Он переехал в построенную им новую столицу Ахет-Атон – Небосклон Атона, окружил свой двор новыми вельможами и жрецами Атона, перенес в новый храм казну из храма Амона.
Жрецы Амона и старая знать ненавидели царя и были противниками его религиозной реформы, но, пока Эхнатон сидел на троне, они молчали.
После смерти Эхнатона царем Египта стал молодой наследник, которому было не полных десять лет, – Тутанхатон. С малолетним фараоном жрецы легко справились. Культ Амона восстановили, так же как и других богов, открыли все храмы и перенесли столицу обратно в Фивы. Изменили и имя царя: вместо Тутанхатон – живой образ Атона, он получил имя Тутанхамон – живой образ Амона.
Имя Эхнатона жрецы приказали соскоблить со всех надписей. Когда в документах приходилось упоминать события, происходившие во время его правления, вместо его имени писали: "Проклятый из Ахет-Атона".
Тутанхамон царствовал очень недолго. Он стал известным широко только после того, как археолог Говард Картер нашел его гробницу, наполненную сокровищами – их не успели разграбить древнеегипетские воры. Найти гробницу Картеру помогло умение читать иероглифы, в частности царские картуши. В начале XX века все специалисты были убеждены: новые поиски тщетны. Долина царей изучена до мельчайших подробностей. И все же Говард Картер уверял: "Одной гробницы еще не обнаружили. Гробницы Тутанхамона..."
Внимание ученого привлекли загадочные находки в Долине царей: фаянсовый кубок, остатки погребальных пелен, коробочка, в которой лежали обломки золотой пластинки. На всех предметах было начертано имя Тутанхамона. Гробница, высеченная в глубине скалы, оказалась заваленной щебнем и камнями. Картер искал ее семь лет.
Если надписи со сбитым именем Эхнатона можно увидеть среди руин Ахет-Атона, то за вторым примером не нужно уезжать в Египет. В Ленинграде, в Государственном Эрмитаже, хранятся два базальтовых саркофага. В них некогда покоились мумии полководца Яхмоса и его матери. Каждый саркофаг весит несколько тонн. На каждом сохранилась длинная иероглифическая надпись. Если внимательно присмотреться, замечаешь, что некоторые иероглифы сбиты. Сбиты имена умерших. Мы не знаем, чем и кого они прогневили, но совершенно очевидно: это акт мщения.
Какой будет следующая страница в "книге египетских
пирамид"? Кому посчастливится ее прочесть?
* ГОВОРИТ ДАРАЯВАУШ *
"Говорит царь Дараявауш:
"Ты, который в грядущие дни
Увидишь эту надпись,
Что я повелел выгравировать в скале,
И эти изображения людей,
Ничего не разрушай, не трогай;
Позаботься, пока у тебя есть семя,
Сохранить их в целости..."
Из надписи на Бехистунской скале
ПОД СТЕКЛОМ МУЗЕЙНОЙ ВИТРИНЫ
Кому придет в голову с одинаковой тщательностью хранить приказ, подписанный главою правительства, страничку школьной тетради или бумажку, на которой кто-то проверял исправность пера?
Случается, что сохраняют. И не где-нибудь, а в Государственном Эрмитаже. Там, под стеклом музейной витрины, лежат рядышком три глиняные таблички. Каждую покрывают похожие на клинья знаки, некогда широко употребляемые в большинстве стран Древнего Востока. Эти памятники письменности ценны для науки независимо от их содержания.
На одной табличке царский приказ: "...так говорит Хаммурапи. Как только увидишь эту табличку, иди в Вавилон вместе с Илушумером, не задерживайся, срочно явись ко мне!"
По современному летосчислению приведенный текст датируется 1762 годом до н. э.
А вот "страничка" из ученической тетради. На ней зафиксировано упражнение по грамматике.
В другой витрине выставлен глиняный футляр – "конверт", в котором хранились когда-то особенно ценные, тоже написанные на глине документы. А еще дальше – четыре глиняных гвоздя. На их "ножках" клинописью сделаны надписи-посвящения. И еще один гвоздь, уже не из глины, а из серого камня. Около четырех тысяч лет назад его положили в фундамент храма в шумерском городе Лагаше. Об этом рассказывает посвятительная надпись, вырезанная на нем по приказу Гудеа, правителя Лагаша.
Нам нетрудно узнать содержание документов в витринах Эрмитажа – рядом лежат этикетки с их переводами. С тех пор как впервые прочли клинопись, прошло более ста лет.
Клинописные строки густо покрывают каменные печати, украшенные рисунками. Чем богаче и знатнее владелец печати, тем изысканнее и дороже материал, из которого она изготовлена. Оттиски печатей встречаются на деловых документах, на торговых договорах. Печати заменяли подписи участников сделки.
Рассмотрите внимательно глиняные таблички, вглядитесь в каждый знак, и вы увидите, что, хотя кажется, будто вся клинопись одинакова, в действительности клиновидные письмена очень разнообразны.
Одни клинья имеют большие головки, другие – длинные ножки. Ведь перед нами письменные памятники разных времен и народов. Среди них есть и рожденные на нашей земле, в Армянском нагорье, в древнем государстве Урарту.
Родина клинописи – Месопотамия, как ее называли греки, или Междуречье – по-русски, земля, простирающаяся между реками Тигром и Евфратом. Ее южную часть нередко называют Двуречьем.
В Египте писали на камне, на папирусе и на черепках глиняной посуды -остраках. В Двуречье нет каменистых утесов, не растет там и папирус. Зато вдоволь глины. Вот ее и использовали как самый удобный и самый дешевый материал. Замесил немного глины, слепил из нее небольшой блин, вырезал треугольную в разрезе палочку – и пиши, выдавливая на влажной, а потому мягкой глине письменные знаки. От нажима такой палочки получались знаки, похожие на клинья, поэтому такое письмо назвали клинописью. Глиняные таблички сушили на солнце, а если хотели сохранить запись дольше, таблички обжигали на огне.
НА РОДИНЕ ХАФИЗА И СААДИ
Шираз. Земля великих персидских поэтов – Хафиза и Саади. Город мечетей, шумных базаров, караван-сараев, издавна любимый купцами и путешественниками.
В 1621 году по улицам и площадям Шираза прогуливался, с любопытством поглядывая по сторонам, молодой смуглый итальянец. Уже семь лет путешествует Пьетро делла Валле по странам Востока. Побывал в Турции, в Египте и Иерусалиме. Теперь через Сирию и Персию собирается достичь страны магарадж – Индии.
Семь лет... Однако Пьетро не чувствует усталости. Страстное желание все увидеть, все понять ведет его дальше и дальше...
Кто он? Один из многих паломников, которые еще и в XVII веке нередко пускались в дальнюю дорогу "к гробу господню"? Так объяснял цель своего путешествия Пьетро делла Валле, прощаясь с земляками. Священник церкви Сан-Марчеллино торжественно благословил в путь молодого пилигрима. Только Марио Скипано, ближайший друг Пьетро, которому все эти годы делла Валле пишет письма, знает, что Пьетро больше всего привлекают новые и новые впечатления, необыкновенные путешествия. Навстречу им он бросается очертя голову, не обращая внимания на опасности, порой рискуя жизнью.
И еще одна страсть у Пьетро: описывать увиденное. Он использует каждый случай, чтобы посылать другу интереснейшие письма. Марио решил опубликовать их. Отдавая издателю, старательно переписал их начисто, не пропустил и удивительные, похожие на тоненькие клинышки знаки, скопированные Пьетро в далеком Персеполе. Скопировал, не догадываясь, что эти знаки прославят его друга на весь ученый мир. Не догадывался об этом я сам Пьетро. Перед тем как покинуть Персию, он решает побывать на загадочных руинах, которые находятся недалеко от Шираза.
Говорят, будто тут была когда-то столица Ахеменидов.
Тахт-и-Джемшид – "Трон Джемшида", легендарного царя древних персов, или Парсакарта – "Город персов", так называют эти развалины жители Шираза.
Персеполь – называли его греки. Это был один из прекраснейших городов древнего мира. Был. Во время своего победного похода, разгромив Дария, последнего царя из рода Ахеменидов, в Персеполе остановился Александр Македонский... Когда-то он поклялся отомстить персам за разрушенные греческие города.
В пиршественном зале Персепольского дворца рекой лилось вино. В разгар веселья танцовщица Таис швырнула в угол зажженный факел. Примеру Таис последовал царь, а за ним и его воины... Пламя охватило дворец, а за ним и весь город.
И теперь можно увидеть остатки стен, обломки высоких колонн, широкие, украшенные рельефами ступеньки, фигуры быков с человеческими лицами, которые стояли у входа во дворец.
На одной стене Пьетро делла Валле увидел надпись, сделанную четкими клинообразными знаками. Знал бы Пьетро, какие события здесь описаны! Он стоит пораженный перед стройными колоннами и остатками скульптур и рельефов, идет по ступенькам, по которым когда-то поднимались Дарий и Ксеркс. Снова и снова вглядывается в клинописные знаки, как бы желая отгадать, какую тайну скрывают они.
А потом срисовывает несколько таких знаков, чтобы отослать их в письме Марио Скипано. Он пишет об этой надписи:
"Эти знаки вырезаны настолько отчетливо, что различить их не представляет никаких затруднений. Но сказать, на каком языке составлены эти надписи, никто не может, потому что знаки эти не похожи на все известные нам письмена. Они не связаны друг с другом, как в нашем связном написании слов, а стоят каждый отдельно. Поэтому я думаю, что каждый знак представляет целое слово... Впрочем, может быть, это и не так..."
Так или не так – этого не знает не только Пьетро делла Валле.
Пройдет еще два столетия, и скромный учитель гимназии в немецком городе Геттингене разгадает первые строки клинописи из Персеполя.
После делла Валле о знаках-клинышках упоминают и другие путешественники.
В начале XVIII века в Персеполь приезжает немецкий ученый Энгельберт Кемпфер. Он срисовывает большую надпись. Кемпфер придумывает и название этой письменности – клинопись.
1765 год. Снова Персеполь. Снова по ступеням его дворца поднимается путешественник, датский ученый Карстен Нибур. В течение трех недель он без устали срисовывает надпись, на которую обратил внимание Пьетро делла Валле. Карстен Нибур заметил, что надпись разделена на три части, хотя графически она выполнена как будто бы одинаковыми знаками – клиньями, но в каждой они друг от друга в чем-то отличаются. Карстен Нибур делает правильный вывод: надпись трехъязычная...
В одной он насчитал сорок три группы клинышков. Он решил, что это фонетические алфавитные знаки. Во второй их было около ста – уже похоже на слоговое письмо. В третьей насчитывалось так много знаков, что она могла быть сделана, решает Карстен Нибур, только знаками-словами.
Дешифровка египетской письменности связана с именем одного человека -Шампольона. Ведь у него был Розеттский камень с двуязычной надписью. Одна из них греческая, ее легко прочли и перевели, что облегчило открытие египетской письменности. В Персеполе были три надписи на трех неизвестных языках. Поэтому дешифровка клинописи – результат усилий многих исследователей.
Знаками-клинышками пользовались в разных странах. Нередко народы, говорившие на разных языках, писали почти одинаковыми клиновидными знаками, но читались они по-разному. Поэтому нет ничего удивительного в том, что дешифровка клинописи была делом очень сложным, слишком сложным для одного человека.
УЧИТЕЛЬ ИЗ ГЕТТИНГЕНА
Начало XIX века. Тихо, спокойно течет время в старом немецком городке Геттингене. Встретятся на улице две важные фрау, поговорят о домашних делах и разойдутся по домам. Вот шествует толстый бюргер и искоса бросает недовольный взгляд на веселую стайку молодежи, с шумом высыпавшую на улицу. Это студенты. Из многих стран они охотно приезжают учиться в Геттинген, в его прославленный на всю Европу университет.
Там где молодежь, там всегда можно услышать пение. Чаще всего пели средневековый студенческий гимн:
Gaudeamus igitur
Tuvenes dum sumus...
He только студенты любят этот гимн. Учитель геттингенской гимназии Георг-Фридрих Гротефенд тоже частенько мурлыкает:
Gaudeamus igitur
Сын бедного сапожника, маленький Георг-Фридрих был молчаливым мальчиком, старательным и трудолюбивым. Когда, еще школьником, он допоздна засиживался над книгами, отец мечтательно шептал:
– Может, наш сын станет пастором.
Пастором Георг-Фридрих не стал. Блестяще окончив школу, потом педагогическое училище, он поступил в Геттингенский университет и, окончив его, стал преподавателем геттингенской гимназии. Его ближайшим другом был секретарь Геттингенской королевской библиотеки – Фиорилло.
Скромного Гротефенда друзья знали не только как добросовестного педагога. Он умел быстро решать математические головоломки, разгадывать шарады и ребусы.
Среди тогдашней научной интеллигенции шли нескончаемые разговоры о Розеттском камне, недавно экспонированном в Британском музее. В это время Ост-Индская компания выставила в залах своей лондонской конторы несколько месопотамских кирпичей, покрытых клинописью. Не удивительно, что дешифровка давно забытых письменностей, обещающих раскрыть многие тайны истории, волновала студенческую молодежь.
