Текст книги "Слов драгоценные клады"

Автор книги: Паола Утевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Однажды среди студентов в присутствии Гротефенда и Фиорилло разгорелся спор:

– Георг, ты мастер разгадывать ребусы, – обратился к своему другу Фиорилло. – Может, попробуешь разгадать тайну клинописей, как называет их старик Кемпфер.

– То, что придумал один человек, другой всегда может разгадать, -ответил Гротефенд.

– Разгадать клинопись! Этого никто и никогда не сможет сделать! Пообещать можно все...

Гротефенд вспылил.

– То, что придумал один... – начал он свою излюбленную фразу и не закончил.

Его перебил какой-то бурш.

– Этого вам не разгадать! – захохотал он.

И тогда Гротефенд заключил пари, что прочитает хотя бы отрывок из персепольской надписи.

ГОРЬКАЯ ПОБЕДА

Гротефенд принял вызов не сгоряча. Загадка клинописи давно привлекала его внимание. Он много читал, знал письма Пьетро делла Валле и переписанные им знаки. Видел клинописи, срисованные Карстеном Нибуром, Шарденом, Кемпфером. Читал интересную статью немецкого ученого Тихсена, который высказал предположение, что персепольская надпись сделана на трех языках и что косой клинышек отделяет одно слово от другого.

Фиорилло принес другу еще две книги, одну – датского ученого Мюнтера, вторую – знаменитого французского ориенталиста Сильвестра де Саси, учителя Жана-Франсуа Шампольона.

На стене в Персеполе было три текста. Держава Ахеменидов объединяла под своим владычеством много стран и народов. Поэтому, возможно, надпись сделана на трех ведущих языках. И один из них, несомненно, персидский. Который? Вероятнее всего, тот, на котором сделана верхняя надпись.

Внимательно вглядывается Гротефенд в эту надпись и выделяет в ней две группы знаков, очень одна на другую похожих, но кое в чем и различных.

"Это, видимо, две фразы, – решает он. – И в обоих встречаются почти одинаковые группы клиньев".

Одна группа клиньев встречалась в первой фразе три раза, во второй -четыре. Какие слова могут повторяться так часто?

Умение логически мыслить помогало Гротефенду при решении ребусов. Помогло и сейчас. Он приходит к выводу, что надпись могла быть сделана только по приказу царя. Это так называемая царская надпись. И вероятно, повторяющееся слово – царь.

Еще одна особенность бросается в глаза: в похожих группах клиньев не во всех одинаковое количество знаков. Гротефенд делает еще один правильный вывод: лишние знаки означают падежные окончания.

Но о ком из персидских царей говорится в надписи? Мюнтер считает, что надпись в Персеполе высечена в эпоху правления Ахеменидов. Стало быть, надо искать в ней имена царей из этой династии.

В III – VI веках в Персии царствовала династия Сасанидов. Де Саси приводит несколько сасанидских надписей, в которых встречаются имя и титул царя: "Такой-то, царь великий, царь царей, такого-то царя сын, Сасанид". Гротефенд предположил, что титулы царей остаются неизменными на протяжении веков. Возможно, и в персепольской надписи та же форма, надо только узнать, кто из царей Ахеменидов в ней упоминается.

Благодаря Геродоту Гротефенд знал имена царей из этой династии.

Первое предложение схематично должно выглядеть так:

"X, царь великий, царь царей, Y сын, Ахеменид".

Второе:

"Z, царь великий, царь царей, Х царя сын, Ахеменид".

Оба Ахеменида, оба цари царей. Но только тот, кому посвящена вторая надпись, был еще сын царя. А первый не был царским сыном.

Среди самых прославленных правителей Персии только Дарий и Кир не были царскими сыновьями. Дарий был сыном Гистаспа, Кир – Камбиза. Последние два имени начинались одинаково, с буквы К. А имена сына царя и его отца написаны разными знаками. "Оставались только Дарий и Ксеркс, и их имена так прекрасно укладывались в схему, что у меня не было больше никаких сомнений", – пишет Гротефенд.

Из Авесты – собрания гимнов, молитв, изречений, легенд древних иранцев – он узнал, как произносились имена этих царей в те времена, когда была высечена надпись в Персеполе. Количество знаков совпадало.

4 сентября 1802 года на заседании Геттингенского научного общества Гротефенд доложил о своих выводах. Два предложения из персепольской надписи он перевел:

"Дарий, царь великий, царь царей, Гистаспа сын, Ахеменид". "Ксеркс, царь великий, царь царей, Дария царя сын, Ахеменид".

Казалось, Геттинген должен был ликовать – в его стенах сделано такое гениальное открытие! Не тут-то было. Геттингенские "Ученые записки" отказались напечатать работу Гротефенда. Он, видите ли, не востоковед и не имел звания профессора. Лишь в краткой заметке кратко сообщалось о работе, положившей начало дешифровке клинописи. Полностью опубликована она была только в 1893 году, спустя девяносто лет после сделанного Гротефендом доклада.

Персидская клинопись – это фонетическое письмо, как предположил еще Карстен Нибур, оно близко к алфавитному, с некоторыми элементами слогового. Персы позаимствовали у вавилонян только форму письменных знаков – клин. Письменная система персов состояла из тридцати шести фонетических знаков, пяти идеограмм и знаков словораздела.

Гротефенд определил тринадцать знаков персидской клинописи. Полностью расшифровал ее англичанин Раулинсон.

ГЕНРИ КРЕСВИК РАУЛИНСОН

Сэр Генри Кресвик Раулинсон был страстным спортсменом всю жизнь. И не только на спортивных площадках. Если приходилось что-нибудь разгадать -древний язык или шпионскую тайнопись, – делал он это со спортивным азартом.

Был авантюристом, искателем приключений, карьеристом и одновременно выдающимся ученым, настоящим исследователем, одним из первых ассириологов.

В шестнадцать лет Генри едет в Индию служить в войсках Ост-Индской компании. И на корабле знакомится с губернатором Бомбея Джоном Малькольмом. Было у сэра Джона хобби – увлекался культурой Древнего Востока, особенно Персии. Во время продолжительного плавания рассказывал он своему молодому спутнику о прошлом Персии, о ее поэзии и пышных дворцах, о таинственных письменах, высеченных на стене Персеполя и на отвесных утесах. На всю жизнь Раулинсон увлекся романтикой прошлого этой страны. Правда, любовь к персидской поэзии не помешала ему позже, когда он был военным советником персидского шаха и тайным агентом английской разведки, натравливать народы любимой страны друг на друга, сеять раздоры между Персией и Афганистаном.

Жизнь Раулинсона похожа на приключенченский роман: майор персидской службы и командир конницы, которая победоносно сражается при Кандагаре в Афганистане. Консул в Багдаде и английский посол в Тегеране. Правительственный советник во время пребывания персидского шаха в Лондоне, член английского парламента. И всегда, везде и повсюду – политический агент Британии.

И один из выдающихся ассириологов своего времени.

Раулинсон прожил в Персии много лет. Куда бы ни бросала его бурная жизнь, он всякий раз возвращался в полюбившуюся ему страну. Кроме исполнения своих служебных обязанностей – явных и тайных, – все свободное время он посвящал изучению персидского языка, персидских древностей. Но чтобы изучить историю, надо было прочитать древние письмена, только они могли рассказать о давно прошедших временах. В те годы дешифровка клинописи только начиналась. Раулинсону, с его неистовой натурой, захотелось и здесь попытать счастья. Умение разведчика пользоваться тайнописью, толковать секретные шифры пригодилось ему.

Прежде всего необходимо было найти клинописные тексты.

Раулинсону часто приходилось путешествовать по стране. Преимущественно верхом на лошади.

В один из дней 1835 года он ехал по дороге, пролегавшей между Керманшахом и Багдадом. Это была старинная дорога, которая когда-то вела из Мидии в Вавилон. Раулинсон не торопился, любуясь живописными Загросскими горами...

Он знал: где-то здесь поблизости должна находиться так называемая Бехистунская скала, покрытая древними письменами. Вот и она!

Прирожденный наездник, он ежедневно скачет на коне из Керманшаха к Бехистунской скале. У основания скалы, на которой была высечена надпись, Раулинсон заметил небольшой карниз. Правда, на высоте ста метров! Но для настоящего спортсмена это не преграда. Он карабкается по отвесной скале, взбирается на довольно узкий карниз. В одной руке записная книжка, в другой – карандаш.

И ежедневно срисовывает несколько знаков. Изо дня в день. Из года в год.

Наконец надпись, идущая вдоль узкого карниза, списана. Теперь приходится работать, держась за переброшенную над пропастью лестницу или вися, будто в люльке, ежеминутно рискуя сорваться, разбиться об острые камни, сломать шею... Ничто не пугает Раулинсона, ничто не останавливает его. Только англо-афганская война, начавшаяся в 1838 году, прервала работу. После войны Раулинсон мог оставаться в Индии. Но он отказывается от блистательной карьеры и в 1844 году становится английским консулом в Багдаде. И опять скачет на коне к Бехистунской скале, снова взбирается по шаткой лестнице...

Еще не вся надпись скопирована. Осталось самое трудное – ее верхняя часть. Даже для такого отличного спортсмена, как Раулинсон, это уж слишком сложно. За большие деньги мальчишка-курд согласился помочь. Он взбирается на вершину скалы и, вбивая в щели деревянные колышки, на веревке спускается туда, где высечены последние, еще не списанные строки.

Мальчишка не умеет копировать письмена. Раулинсон находит выход и из этого положения: надо прижать к надписи размоченный в воде картон – и получается своеобразная матрица, точный оттиск клинописных строк.

В 1835 году Раулинсон начал списывать Бехистунскую надпись.

Двенадцать лет продолжалась эта работа, и в результате в руках у Раулинсона оказался огромный текст, с тремя системами клинописного письма. Были у Раулинсона и другие, более короткие копии надписей с именами Дария и Ксеркса, сделанные раньше. Не зная работ Гротефенда, как уверял сам Раулинсон, он фактически повторил методику Гротефенда и, определив несколько знаков, установил, что персидская клинопись была в основном алфавитной. Огромное преимущество Раулинсона заключалось в том, что он знал язык Авесты. Близость персидского языка древнеиранским позволила Раулинсону определить звучание слов и грамматические формы. Известную помощь оказало ему и знание санскрита, на котором написаны индийские Веды.

Значение Бехистунской надписи для дешифровки персидского текста заключалось в том, что в ней упоминалось много собственных имен, географических и племенных названий, встречающихся в трудах античных авторов и в самой Авесте. Благодаря этому Раулинсону удалось определить путем сравнения с Авестой звучание знаков клинописных "букв" в верхней надписи Бехистунской скалы. Это дало ему возможность прочесть и перевести весь текст, написанный по повелению царя Дария из династии Ахеменидов.

В честь какого события он высечен?

А вот какого.

Дарий Великий, или Дараявауш, как писалось его имя на древнеперсидском языке, победил претендента на персидский престол, самозванца Гаумату. Вскоре он нанес поражение еще нескольким предводителям восставших против персидского порабощения народов. Вот тогда по приказу царя на головокружительной высоте Бехистунской скалы был высечен огромный рельеф – фигура Дария и его данников из разных племен, принесших ему дары, а у ног царя брошен труп Гауматы, захватившего царский престол в Персии после смерти Камбиза.

Рядом с рельефом – четыреста строк клинописи – рассказ о битвах Дария и о его победах.

Надпись огромная – двадцать метров ширины и семь высоты. Она состояла из так называемой Большой и нескольких малых надписей. В Большой содержался рассказ о победе Дария над его врагами и его воцарении на престоле Ахеменидов. Рассказ повторялся трижды, тремя различными системами клиновидного письма.

В 1846 году Раулинсон послал Азиатскому королевскому обществу в Лондоне копию всего текста, списанного им с Бехистунской скалы.

Средняя часть надписи, состоящая из ста одиннадцати знаков-слогов, была прочтена английским ученым Норрисом в 1853 году. Он сопоставил 90 имен в персидском тексте с эламскими (как мы теперь знаем, эта средняя часть написана на новоэламском), установил звучание слогов и с помощью персидского перевода Раулинсона выяснил значение слов и их грамматические формы.

Оставалось расколоть самый крепкий орешек – разгадать клинопись третьей, нижней надписи с ее несколькими сотнями знаков. О них не упоминают античные писатели. Что это, слоги или целые слова – идеограммы? Может быть, там есть и отдельные буквы? И самое главное, никто не имеет представления, на каком языке сделана эта надпись. Ученые решили обратиться к тем памятникам, которые раскопали археологи на территории Междуречья.

В 1842 году французский консул в городе Мосуле – центре одного из современных нефтяных районов Ирака – Поль-Эмиль Ботта обратил внимание на несколько холмов вблизи небольшого селения Куюнджик. Ботта хотел отыскать развалины полусказочной Ниневии. Однако Куюнджик не оправдал его надежд, ничего интересного он не нашел. Повезло ему в селе Хорсабад. Здесь Ботта открывает развалины Дур-Шаррукина – загородного дворца ассирийских царей, построенного в VIII веке до н. э. Саргоном II.

Со стен этого дворца, с его богатейших рельефов и скульптур, на ошеломленных археологов смотрела древняя, еще неведомая европейцам самобытная культура.

Открытие Ботта было настоящей сенсацией. И с тех пор на протяжении многих лет Двуречье привлекает внимание историков и археологов.

В 1845 году в окрестностях Мосула начинает раскопки другой исследователь – Остин-Генри Лэйард. Два года он ведет раскопки на холме Нимруд. Имя Нимруда, царя-зверолова, упоминается в библии, говорится там и о городе Кальху.

Под песками этого холма Лэйард находит развалины Кальху, и среди них -каменных исполинов, статуи крылатых быков с человеческими лицами. Находит скульптурные портреты царей. Среди развалин Кальху были характерные для искусства всего Двуречья настенные рельефы, охотничьи и батальные сцены, восхваляющие храбрость и подвиги царей.

Там же откопали и каменный, так называемый Черный обелиск, сооруженный в честь военных побед ассирийского царя Салманасара III.

В 1849 году Лэйард совершает новую попытку раскопать Куюнджик, и там, где не повезло Ботта, обнаруживает развалины Ниневии. А среди этих развалин – руины дворца одного из последних ассирийских царей, Ашшурбанипала.

Увлекшись поисками гигантских скульптур и рельефов, Лэйард вначале не обратил должного внимания на множество покрытых клинописью глиняных табличек, валяющихся под ногами. А потом, спохватившись, приказал рабочим наполнить этими табличками несколько больших ящиков и отослать в Лондон. Лопатами сгребали их рабочие. Лэйард даже не подозревал, какую большую услугу оказал он ассириологии, отослав в Британский музей эти, казалось бы, никому не нужные черепки.

ТРЕТЬЯ НАДПИСЬ ПРОЧТЕНА

Найденные в Ниневии и как будто никому не нужные черепки сыграли огромную роль в дешифровке третьей системы клинописи.

Прежде всего удалось установить, что она полностью совпадает с письменами на глиняных табличках, найденных в тех местах, где некогда находились Вавилонское и Ассирийское царства. Такой же клинописью были покрыты плиты из ассирийских дворцов. Нетрудно было догадаться, что надпись сделана на вавилонском и ассирийском (точнее, аккадском) языках. Можно было попытаться определить. к какой группе языков ее следует отнести.

История Ассирии и Вавилонии известна отчасти из книг античных авторов. Об этих странах рассказано и в легендах, пророчествах, описаниях исторических фактов в библии, многие авторы которой были современниками Ассирии и Вавилонии I тысячелетия до н. э. Судя по характеру собственных имен, известных из библии, ученые сделали выводы, что вавилонский и ассирийский языки близки к арабскому и древнееврейскому языкам, принадлежат к так называемой семитической группе.

Первым высказал это предположение шведский ученый Левенстерн в 1845 году. С удивлением он нашел несколько различных знаков для буквы р.

Его недоумение разъяснил другой востоковед, Хинкс, который доказал, что каждый знак представляет собой слог: ра, ри, ру или ар, ир, ур.

Следовательно, данное письмо слоговое. Кроме двухбуквенных слогов, были еще и трехбуквенные, как, например, как или мар, то есть: согласный + гласный + согласный. При этом один и тот же знак мог означать слог, целое слово (идеограмму) и детерминатив. Письмо это было чрезвычайно сложным.

Очень важное наблюдение сделал Ботта. Тщательно изучая рельефы из дворца Саргона, Ботта заметил, что в одних случаях имена написаны слоговыми знаками, в других – идеограммами. Зная звучание слогов, он определил и чтение идеограмм.

Последний шаг в дешифровке – заслуга Раулинсона. Издавая Бехистунскую надпись (ее третью, вавилонскую часть), он доказал, что один и тот же знак читается по-разному, иначе говоря, он установил полифоничность знаков, то есть их многозвучность.

Непонятными оставались имена ассирийских и вавилонских царей, написанные слоговыми знаками. В персидской надписи их читали Набу-кудурри-исур (Навуходоносор) или Шулману-ашарид (Салмана-сар). Чтение по слогам давало нелепое звучание – ан-ак-са-ду-сис и ди-ману-бар. Ничего похожего на хорошо известные имена!

Среди находок в Куюнджике, во дворце ассирийского царя Ашшурбанипала, в его знаменитой "библиотеке", нашли таблички – словарики, составленные самими ассирийцами. Эти таблички помогли ученым разобрать надписи самого древнего языка Междуречья, как мы теперь знаем, шумерского -родоначальника всех клинописных систем.

Зачем нужны были во времена Ашшурбанипала подобные словари?

И тогда уже язык шумеров был мертв, на нем никто не разговаривал. Но жрецы пользовались им во время богослужения, потому что на этом языке были записаны разные религиозные тексты. Иногда шумерские слова встречались и в документах.

Словари были нужны для обучения в специальных школах будущих жрецов и писцов, чтобы они могли свободно пользоваться древними религиозными текстами, написанными на языке шумеров, и уметь их переписывать. Словари были шумеро-вавилонские, шумеро-вавилоно-хеттские, были и списки значений отдельных знаков, списки синонимов, таблицы, в которых рядом с начертанным знаком и его названием приведены и многие его алфавитные значения, списки шумерских слов и грамматических форм, графическое изображение знаков-идеограмм с объяснением, как они читаются на шумерском и аккадских языках, подстрочники – переводы на аккадский язык многих религиозных текстов, гимнов, заклинаний.

Эти словари сослужили большую службу ассириологам, работавшим над дешифровкой клинописей.

Теперь, казалось, можно поверить, что и последняя, самая сложная надпись дешифрована. Но многие ученые высказывали сомнения в правильности дешифровки. Смущала полифоничность знаков. Удивляло, что если язык принадлежит к группе семитических, то почему там пишут слогами, а не одними согласными, как в арабском. Требовались более веские доказательства.

В 1857 году в Лондоне случайно оказались четыре ассириолога: Генри Раулинсон, Эдуард Хинкс, Фоке Тальбот и Жюль Опперт. Как раз в это время в Королевское Азиатское общество прислали новый, только что найденный клинописный текст, никому еще не известный. Пользуясь присутствием нескольких ассириологов, решили провести эксперимент – четыре копии текста роздали каждому из них с предложением прислать перевод в запечатанном конверте. Обязательным условием было не общаться друг с другом и сделать перевод совершенно самостоятельно.

Через некоторое время Королевское Азиатское общество получило четыре конверта. Их вскрыли в торжественной обстановке. Содержание всех четырех переводов оказалось в основном одинаковым. Это была надпись ассирийского царя Тиглатпаласара I.

В этот знаменательный день с полной уверенностью можно было сказать, что родилась наука ассириология. Она названа этим именем потому, что первые прочтенные надписи происходили из ассирийских дворцов.

А теперь попробуем объяснить, почему в Ассирии и Вавилонии писали слоговым письмом. Для этого надо углубиться в те далекие времена, когда в долине Тигра и Евфрата еще не появились ни аккадские, ни ассирийские племена.

ТАИНСТВЕННЫЕ ПИСЬМЕНА

Хотя письменность шумеров самая древняя среди всех клинописных систем, историки и филологи ознакомились с ней значительно позже, чем с другими, более молодыми клинописными системами. Продолжительное время о шумерах вообще ничего не было известно. Правда, когда начали дешифровывать аккадскую (ассиро-вавилонскую) клинопись, кое-кто из исследователей высказал мысль, что она возникла на основе какой-то иной, более древней, пока еще неизвестной письменности. Вспомнили об одной надписи ассирийского царя Ашшурбанипала, который хвалился своим умением читать "таинственные шумерские письмена".

А кто они, эти шумеры? Где и когда они жили? На каком языке разговаривали? Действительно ли имели свою письменность?

Теперь известно, что Шумер был предшественником Вавилонии и Ассирии и даже более древнего государства, Аккада.

В 1877 году помощник французского консула в Басре, Эрнест де Сарзек, решил заняться археологией. Судьба улыбнулась ему. Под холмом – теллем -так называют холмы, скрывающие руины городов, – он откопал диоритовую статую, не похожую ни на одно из известных в то время скульптурных украшений ассирийских дворцов.

Это была ныне всем известная скульптура жреца, правителя шумерского города Лагаш – Гудеа, жившего в XXI веке до н. э. На коленях у Гудеа чертеж – план будущего храма, неопровержимое доказательство высокого уровня культуры древних шумеров.

На протяжении многих лет Сарзек проводил раскопки, открывшие праматерь ассиро-вавилонской культуры – шумерскую цивилизацию.

Вслед за первой появилось много новых интересных находок. Под песками, в построенных из кирпича подземных галереях, пересекающих друг друга под прямым углом, скрывался древний архив. Тридцать тысяч глиняных табличек лежали рядами на полках.

Как оказалось впоследствии, когда смогли прочесть надписи, юридические документы хранились в глиняных конвертах. На них четко проступали оттиски личных печатей участников договора. Без конвертов – описи имущества, счета, расписки.

Часть табличек покрыта клиновидными знаками, напоминающими клинопись Нововавилонского царства. Были здесь и более древние, возможно сохранившиеся с тех времен, когда шумерская письменность только возникла.

Под холмом Сарзек раскопал развалины Лагаша, одного из самых крупных городов Шумера. Двадцать пять веков пролегло между эпохой расцвета Лагаша и началом нашей эры.

Новые сведения о государстве Шумер ученые получили, когда среди камышей болотного края, известного теперь под названием Фара, раскопали остатки города Шуруппака.

РОЖДЕНИЕ КЛИНОПИСИ

Ур, Урук, Лагаш, Шуруппак, Эшнунна – города-государства, сложившиеся в начале III тысячелетия до н. э. на территории Шумера, южной части Междуречья.

На этой земле почти шесть тысяч лет назад родилась клинопись.

Вначале шумеры писали рисунками. Каждый знак-рисунок передавал не звуки языка, не слоги, а обозначал определенное понятие, которому в устном языке соответствовало слово. Большинство рисуночных текстов – хозяйственные документы, инвентарные описи, записи поступлений и расходов зерна, скота, фуража и различных предметов, изготовленных ремесленниками – кузнецами, ткачами, гончарами.

Такие записи очень примитивны. Например, нужно написать "четыре черных козы" – для этого достаточно поставить четыре черточки, нарисовать козу и знак – рисунок, обозначающий темноту (значит, и черный цвет). Рисунок не передает звучание слова, он только обозначает его. Даже не обязательно соблюдать порядок слов, так как при любой расстановке сохраняется смысл записи.

Рисуночное письмо это еще не настоящее письмо, еще не клинопись. Рисунки-иероглифы, выполненные на глиняных табличках или на каменных плитках, схематичны и условны.

Шли годы.

Жизнь в шумерских городах становилась более сложной. Особенно много труда и усилий требовало развитие земледелия.

Чтобы регулировать половодье и напоить землю водой в засушливые месяцы, нужна была ирригационная система. А чтобы создать ее, необходимо было знать, когда начинается разлив рек, рассчитать, где и как прокладывать оросительные каналы, где насыпать дамбы. Вот откуда идут первые шаги астрономии и математики, вызванные к жизни практикой развитого земледелия.

У каждого правителя города появились чиновники – писцы. Они ведали царским и храмовым хозяйством, собирали подати с населения, они же писали приказы и распоряжения от имени правителя. Для таких расчетов и записей уже не годилось примитивное иероглифическое письмо. Потребовалась более совершенная и сложная система письменности.

На протяжении III тысячелетия до н. э. происходит важнейшее событие в истории письменности Междуречья. Письменные знаки начинают передавать не только значение, но и звучание слов. В шумерском языке очень много односложных слов из двух или трех знаков. Постепенно они стали слоговыми. Знак, который раньше обозначал слово, становится знаком, передающим определенный слог, и может быть использован для написания ряда слов, в которые этот слог входит. Это произошло примерно в XXVI веке до н. э.

Письменность шумеров была очень сложной, громоздкой. В ней насчитывалось множество знаков. Знаки-слоги употреблялись наряду со знаками-понятиями, идеограммами. Например, основа существительного или глагола передавалась идеограммой, а грамматические показатели и служебные слова – знаками в их слоговом значении. Те же самые знаки могли играть и роль пояснительных – детерминативов. Например, если перед знаком, происшедшим от рисунка плуга, стоит детерминатив, обозначающий дерево, то вместе они означают плуг. А если перед тем самым знаком стоит детерминатив человек, вместе они читаются – земледелец.

В первых клинообразных знаках, пришедших на смену знакам-рисункам, еще можно различить контуры определенных предметов. Но чем дальше, тем больше рисунок уступает место условному знаку.

Так родилось клинообразное письмо, которое на протяжении нескольких столетий было графической формой письменных знаков у многих народов. Особенно распространенной и общепризнанной стала клинописная система в период расцвета Вавилонии и Ассирии.

С развитием письменности возрастает и роль писцов. Они обучаются в специальных школах, как это было в Египте. Эта специальность становится наследственной.

На одной шумерской глиняной табличке сохранился рассказ о писце и его непутевом сыне:

Труд писцов, собратьев моих, тебе не по нраву,

А ведь они по 10 гуров зерна приносят!

Молодые люди! Любой из них 10 гуров зерна отцу приносит!

Зерно, шерсть, масло, овец ему приносит!

Как уважаем такой человек!

Да и можешь ли ты так же трудиться?

Мальчишка! Трудится и стар и млад!

Даже мне порой не угнаться за ними.

А уж моя голова повыше твоей!

Кто еще так недоволен сыном?!

Среди моих собратьев не было таких!

Скажи-ка это родичам моим!

Побойся или постыдись!

Соученики твои и товарищи?

Не пример тебе?! Почему им не следуешь?

Друзья твои и сверстники твои – не пример тебе?!

Почему им не следуешь?

И со старших бери пример!

Да и с младших бери пример!

Мудрые, что средь нас живут,

С тех пор, как Энки всему название дал,

Столь искусной работы, как дело писца, что я избрал,

Не могу назвать!

Этот рассказ – уже не скупо и сжато написанный хозяйственный документ. Он свидетельствует о развитии не только письма, но и литературы. Письменность достигла такого уровня, когда ее можно использовать для записи больших литературных произведений.

В середине III тысячелетия до н. э. в южной части Междуречья появились аккадские племена, говорившие на языке, сильно отличающемся от шумерского. А в конце XXIV века до н. э. аккадский царь Саргон объединил в одно государство Аккад и Шумер. Примерно от этого времени до нас дошли первые письменные памятники на аккадском языке, выполненные шумерской клинописью. Вавилоно-ассирийский язык, или, точнее, аккадский, как его называли сами ассирийцы и вавилоняне, постепенно стал вытеснять шумерский. Ведь начиная с первой половины III тысячелетия до н. э. аккадцы жили вперемежку с шумерами.

Но своей письменности аккадцы не создали. Они заимствовали готовую систему письма у ее создателей – шумеров. Вот почему в вавилонских и ассирийских надписях наряду с согласными пишут и гласные. Только все слоги и идеограммы ассирийцы и вавилоняне произносили на своем языке.

В конце III тысячелетия до н. э. создаются для аккадских писцов орфографические и слоговые справочники перевода шумерских знаков на аккадский язык. В это время пока еще существовало шумеро-аккадское двуязычие, но постепенно шумерский язык стал отмирать. И если бы не было этих словарей со списками логограмм, раскрывающих фонетическое звучание шумерской клинописи, мы и до сих пор не могли бы читать ее. И даже несмотря на такие пособия, далеко не все шумерские слова прочтены.

НАХОДКА ДЖОРДЖА СМИТА

Джордж Смит – обыкновенное имя. Был он простым рабочим-гравером. Родители не имели возможности дать сыну образование. Он рано оставил школу, пошел работать. Став гравером в Британском музее, впервые в жизни почувствовал себя счастливым. Больше всего ему хотелось учиться, а здесь столько книг!

Именно тогда всеобщее внимание привлекали экспонированные в Британском музее месопотамские древности. И Смит часами простаивал перед удивительными скульптурами, рельефами, клиновидными письменами, уже дешифрованными. Смит читал все, что писалось о них. А когда ему поручили гравировать клише к изданию "Клинописных текстов Западной Азии", он самостоятельно, преодолевая неимоверные трудности, научился читать клинопись.

В музее обратили внимание на исключительные способности Смита. Он получает разрешение пользоваться фондами. И вскоре расшифровывает ряд, казалось, непонятных текстов. Прочитав надпись на Черном обелиске Салманасара III, Смит заложил фундамент потом им же продолженной ассиро-вавилонской и шумерской хронологии.

В течение двух лет бывший гравер становится не только ассистентом египетско-ассирийского отдела Британского музея, но и известным ученым. В фондах музея, среди разрозненных обломков, некогда присланных Лэйардом и Рассамом, он находит несколько отрывков поэмы о Гильгамеше, оказавшихся настоящим шедевром литературно-художественного творчества давно исчезнувших народов.

Смит разбирает клинописные таблички, хранящиеся в ящиках, присланные некогда Лэйардом из раскопок Ниневии. Он тщательно сортирует их и переводит на английский язык самые разнообразные тексты. И вдруг – он почти не верит своим глазам – на одной табличке древней клинописью запись легенды о всемирном потопе. "Всемирный потоп" – библейское сказание, хорошо известное Смиту с детства. Значит, оно существовало в Междуречье еще до появления библии! К сожалению, на табличке только часть легенды. Смит перебирает содержимое ящиков, но больше ничего не находит.