Текст книги "Сладостная жертва"

Автор книги: Памела Вулси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

8

В замке повернулся ключ Джеймса, затем послышалось цоканье каблучков по паркету, и, наконец, Кэтлин произнесла:

– Знаешь, Джеймс, я всегда любила этот дом.

Люси стиснула зубы. Ну так ты его не получишь, подумала она и вспыхнула от ярости. Впрочем, он тоже! Если Джеймс надеется, что сможет так легко со мной развестись, то глубоко ошибается! Тетя Милли права – я непременно поборюсь за него, и еще неизвестно, чем все кончится!

– Он просторный и удобный, – согласился Джеймс. – Лучшее, о чем могут мечтать семейные люди!

– Тут столько всего можно понаделать! – заметила Кэтлин. – Хотелось бы мне им заняться! Так и вижу, каким он станет, если над ним поработает хороший дизайнер по интерьерам.

Они находились сейчас совсем рядом с гостиной, и Люси особенно отчетливо слышала их голоса.

– Спасибо за вчерашний вечер, Кэтлин, – пробормотал Джеймс. – Мне повезло, что удалось обратиться к тебе и, поверь, я очень тебе благодарен!

Люси судорожно вздохнула. О Боже! Так она была права, он провел ночь с Кэтлин. Ей пришлось прикусить губу, чтобы не застонать от нестерпимой боли. Они могут войти сюда в любую минуту, войти и увидеть ее – необходимо взять себя в руки, скрыть терзавшую ее муку. Они не должны стать свидетелями ее страданий.

– Я не забуду этого, Кэтлин, – сказал Джеймс, и Кэтлин издала хрипловатый смешок.

– Я тоже.

Черт бы ее побрал! Люси закипела от ревности. Хватит с нее и того, что она уже выяснила про эту парочку, а тут еще приходится слушать, как они воркуют!

Джеймс тоже рассмеялся.

– Но ты же не собираешься меня добить?

Люси задохнулась от возмущения.

– А почему бы и нет? – Голос Кэтлин был легким и звенящим. – Не угостишь для начала чашечкой чая, как и было обещано?

– Пойду поставлю чайник, – сказал Джеймс, и они направились по длинному коридору в сторону кухни.

Люси подождала, пока стихнут шаги, и поднялась к себе в спальню. Двигалась она осторожно, стараясь не наступать на особенно скрипучие ступени. Пусть они не знают, что она в доме. Люси не хотела с ними встречаться, не хотела смотреть им в глаза, не хотела всего того, что неизбежно за этим последует.

В ней боролись сейчас две половины: одна настаивала на том, чтобы немедленно собрать чемодан и уйти из дома, например, вернуться на ферму, где все любили и жалели Люси. Другая же требовала остаться. Остаться и бороться, вот только Люси не была уверена, достанет ли ей сил это сделать.

Она легла на кровать и уставилась в потолок. В доме снова воцарилась тишина. Эти двое все еще были в кухне. Пили чай – что ж, это так по-домашнему, так благопристойно и по-английски.

Вот только адюльтер – занятие не слишком благопристойное: он ломает брак, разрушает семейный очаг, дом.

Внезапно Люси вспомнила: Джеймс ведь тоже как-то говорил об этом, обвиняя ее в том, что она изменяет ему в душе с Дэвидом. Что ж, вряд ли это стоит отрицать: в их супружеской постели всегда были трое – Дэвид незримо присутствовал там с самого первого дня совместной жизни Люси и Джеймса.

Ох, если бы только можно было вернуть те дни, начать все сначала! И почему она только сейчас поняла, что на самом деле любила Джеймса? Если б…

Люси мрачно подумала, что нет более горьких слов в английском языке, чем слова «если б только». Но вернуть безвозвратно потерянное нельзя. Прошлое остается незыблемым, и изменить в нем даже долю секунды невозможно.

Прошлое не оставляет выбора, и нам волей-неволей приходится мириться с его последствиями, а в данный момент это означало, что Джеймс провел ночь с Кэтлин. А вдруг он любит ее? Если так… Люси содрогнулась – тогда ей придется отпустить Джеймса. Удерживать его, если он любит другую, нет, об этом и речи не могло быть! Да, это будет больно, но ей придется предоставить свободу Джеймсу.

Но разве они с Кэтлин разговаривали так, как полагается влюбленным? Люси нахмурилась, вспоминая невольно подслушанные слова. Голосам их, несомненно, недоставало чувства. Признаки увлечения, обоюдная симпатия, нотки интимности… – это, пожалуй, ей удалось заметить, но только не любовь.

– Да, но как бы они вели себя, если бы любили? – сердито спросила себя Люси, однако вразумительно ответить на свой вопрос не смогла. Она всегда подозревала Кэтлин в том, что та непрочь заполучить Джеймса, но в его голосе явно не слышалось особого чувства. Если он не любит Кэтлин, Люси, конечно же, не отпустит его и будет бороться с соперницей. Она не очень-то верила, что та способна сделать ее мужа счастливым. В отличие от нее самой.

Сердце Люси встрепенулось, подобно розовому лососю, пытающемуся плыть против быстрого течения. Она мечтательно задумалась о будущем – будущем, блистательно счастливом. Если только ей удастся вернуть Джеймса…

Теперь, когда я уверена, что люблю его, наш брак будет совсем иным, решила Люси. Да, страсти в нем было более чем достаточно, но вот теплоты, сердечной привязанности, любви так не хватало. Но и они появятся, появятся обязательно теперь, когда она знает, что любит мужа.

Ох, ну почему бы ей не понять этого на день раньше? Тогда бы Джеймс не покинул ее, не поехал бы к Кэтлин, и Люси не пришлось бы лежать здесь и чувствовать себя столь несчастной оттого, что Джеймс внизу, с другой женщиной.

Господи, а если им придет в голову подняться сюда? Например, чтобы заняться любовью?

От этой мысли Люси рывком села, упершись коленями в грудь, и принялась раскачиваться взад-вперед, тихонько постанывая.

Нет, Джеймс не сделает этого. Не здесь. Не на их ложе, где они проводили каждую ночь со дня свадьбы.

Лицо Люси из белого стало пунцовым, потом снова побелело как мел и, наконец, приняло темно-розовый оттенок. Синие глаза запали. Ну надо же, услужливое воображение рисовало ей картины одну другой ужаснее – картины предательства Джеймса, избавиться от которых она не могла, поскольку мозг ее нельзя было выключить подобно телевизору.

Люси знала, как ласкает Джеймс, знала, как он при этом выглядит, какие слова шепчет в пылу страсти. Сама мысль о том, что он мог заниматься любовью с другой женщиной, совершенно выводила Люси из себя…

Снизу донесся какой-то звук, заставивший ее оцепенеть. Люси показалось, что теперь голоса раздавались на лестнице, и она свесила ноги с кровати, во все глаза уставившись на дверь.

Послышался резкий хлопок, и от этого звука Люси, нервы которой были напряжены до предела, так и подпрыгнула. Сначала она не могла понять, что произошло, но потом догадалась: то закрылась входная дверь.

Так они ушли! Люси услышала шорох шагов по гравию, звук мотора, после чего все стихло. Дом снова был в ее полном распоряжении – холодный, пустой и какой-то зачарованный.

Она подбежала к окну – машина в этот момент как раз поворачивала за угол.

Секунду Люси испытывала что-то вроде облегчения: наконец-то они убрались, и ей больше не грозила неприятная встреча.

И только потом до нее дошло, что Джеймс уехал вместе с Кэтлин, и в воспаленном мозгу Люси снова стали роиться бесчисленные вопросы, вопросы, сводящие с ума, беспощадные и ядовитые. Куда они уехали? Не к Кэтлин ли, не для того ли, чтобы начать с ней новую жизнь?

В наши дни развестись так просто – достаточно не жить вместе два года, и суд выносит нужное вам решение без каких-либо дополнительных вопросов.

Дом, вполне вероятно, отдадут ей, хотя, раз у них не было детей, суд может постановить продать его и разделить деньги пополам. Люси не слишком-то разбиралась в подобных правовых деталях, но Джеймс как адвокат наверняка знает их достаточно хорошо еще и потому, что однажды он уже разводился.

Она нахмурилась, вспоминая, как отзывался Джеймс о требованиях, выставленных Энн, – она хотела получить дом, машину и вдобавок еще крупную сумму денег. Однако Джеймсу удалось выдвинуть против нее встречный иск, но дом все равно пришлось продать, чтоб отдать ей половину вырученных за него денег. Первый брак сделал Джеймса циником.

И я все еще плачу по счету Энн, с горечью подумала Люси.

Ну ладно, ей-то от Джеймса ничего не нужно – ни денег, ни дома. Она не останется в стенах, которые стали свидетелями их супружества, – это будет слишком для нее тяжело.

А что, если и Джеймс так думает? И предпочтет купить новый дом, где ничто не напомнит о ней?

От этой мысли Люси стало еще хуже. С тех пор как она повзрослела, жизнь ее полна одних только мучений. Она дважды влюблялась, и оба раза это чувство обернулось для нее сплошным кошмаром. Нет, больше она никогда не полюбит, никогда!

От чего-чего, а от любви ее судьба излечила, это уж точно! Надо быть просто сумасшедшей, чтобы пожелать испытать такое снова!

Люси бросилась на постель и зарылась лицом в подушки. Белый свет был ей сейчас не мил, и Люси хотелось только одного – чтобы стены дома обрушились и похоронили ее под своими обломками. Ее худенькое тело сотрясали рыдания.

Люси уже начала успокаиваться, когда сзади раздался звук, заставивший ее встрепенуться и повернуть голову. Черные ее волосы рассыпались по мертвенно-бледному лицу, и она выглядывала из-за этой завесы, как дикое животное из-за колючих зарослей.

У ее постели стоял Джеймс, он был вне себя от удивления.

– Мне показалось, что наверху кто-то есть, и я решил, что это грабитель. – Он отбросил клюшку для гольфа, которую держал в руке, и Люси невольно проследила глазами за ее полетом. – Видишь, я пришел сюда вооруженным, – сказал он, – но ты плачешь. Ему что, хуже?

– Ему? – повторила Люси, не сразу поняв, что Джеймс говорит о Дэвиде. – Нет, – покачала она головой.

– Тогда, к чему эти слезы? – спросил он своим жестким голосом. – Уже соскучилась по нему? – От его вопроса Люси зажмурилась, как от удара, и он поспешил добавить: – Ах, не обращай внимания. И давно ты здесь?

– Вошла в дом час назад. А ты что, разве не уехал с Кэтлин?

Джеймс не потрудился ответить на сей риторический вопрос.

– И ты все это время была здесь? – спросил он, нахмурившись и, очевидно, пытаясь сообразить, что именно она могла услышать, а о чем просто догадаться.

– Она вернется? – Люси вовсе не собиралась его просвещать – пусть сам добудет необходимую ему информацию, решила она. – Полагаю, что да, раз она взяла твою машину.

– Она не брала ее, – в голосе Джеймса слышалось нетерпение, – она привезла меня сюда на своей машине.

– Но она точно такая же, как у тебя!

– У нее та же модель.

– И тот же цвет, – с сарказмом произнесла Люси. – Разве это не наводит на определенные размышления? Интересно, зачем ей понадобилось покупать машину, столь похожую на твою?

– Ну откуда же мне знать? Наверно, ей очень понравилась моя машина!

Люси бросила на мужа холодный взгляд.

– Или ее владелец? А где же тогда твоя машина? У нее? – Люси не удалось скрыть своей ревности, и это было плохо, очень плохо. – Не лги мне, Джеймс! Я не так уж глупа и прекрасно понимаю, что эту ночь ты провел с ней!

Джеймс насторожился.

– Что?

А, так он пытается выиграть время. Умник Джеймс, он здорово поднаторел в своих мудреных штучках и точно знал, когда смолчать, а когда дать свидетелю возможность самому загнать себя в капкан, а потом нанести сокрушительный удар. Но пусть не надеется, что ему удастся одурачить и ее – для этого она слишком хорошо его изучила.

На щеках Люси загорелся румянец гнева, и она смерила мужа презрительным взглядом.

– Ты остался у нее на ночь впервые или она все это время была твоей любовницей? Может, еще до твоей встречи со мной? Я всегда думала, что ты ей нравишься, но мне и в голову не приходило, что ты с ней спишь.

Глаза Джеймса сузились и потемнели.

– Даже если и так, ты бы не стала беспокоиться, разве нет? Тебе ведь наплевать, чем я занимаюсь и с кем! Зачем ты вернулась? Чтоб помешать мне назвать имя твоего брата в судебном иске? Ты сказала им, что я грозил тебе этим? И они послали тебя удостовериться в том, что я этого не сделаю? Ведь это единственное, что тебя волнует, Люси? Угроза скандала, боязнь, что ваша драгоценная фамильная тайна будет раскрыта?

Не пытайся сменить тему! Это не имеет ничего общего с Дэвидом, и потом ты отлично знаешь, что он ни в чем не виноват, и я ни разу с момента свадьбы не была тебе неверна!

– Физически – да!

– Закон не принимает во внимание чувства! Ты говорил мне об этом достаточно часто! Так что виновной стороной в разводе буду не я, а ты, Джеймс! – Ревность придала ее голосу горечь. – Ты спал с ней. А я никогда не спала с Дэвидом.

– Вот почему ты до сих пор и испытываешь к нему страсть! – Джеймс усмехнулся. – Твою страсть питает неудовлетворенное желание. – Джеймс схватил ее за плечи и встряхнул: – Проснись же, Люси! Пока еще не поздно, проснись и подумай, как расправляешься со своей жизнью, на что тратишь свои чувства, свою способность любить… Порой мне просто хочется убить тебя!

Да, и сейчас она могла в это поверить.

– Ты делаешь мне больно! – вскричала Люси, и Джеймс оскалил зубы.

– Черт возьми, я и хочу сделать тебе больно! Я готов на все, лишь бы пробудить тебя ото сна! Потому что ты уж слишком долго спишь на ходу! Пора бы тебе уже зажить в настоящем, а не в придуманном тобой мире!

– Так ты для этого провел ночь со своей секретаршей, – выпалила Люси, – чтоб причинить мне боль?

– А что, подействовало? – Голос его приобрел странную хрипотцу.

Люси задрожала и побледнела.

– Чего ты хочешь, Джеймс, крови?

– Просто правды, – процедил он сквозь зубы.

– Сначала скажи мне, спал ли с Кэтлин, – попросила Люси.

Сейчас она нарочно подсыпала соли на свои кровоточащие раны, ибо должна была знать истину, какой бы горькой она ни оказалась. Неопределенность для нее куда страшнее.

Джеймс покачал головой.

– Нет, Люси. Я не спал с Кэтлин. Потому что мне это было ни к чему. Она отличная секретарша, и я полностью полагаюсь на нее в делах, но это все, для чего она мне нужна.

Люси вздохнула от невероятного облегчения, она даже почувствовала слабость в теле. Да, но могла ли она ему верить?

– Тогда где же ты был всю ночь? Я знаю, что не здесь. Потому что здесь никто не спал – это очевидно. Дома слишком чисто. Ты провел ночь у Кэтлин, в ее квартире. Я слышала, как ты рассыпался перед ней в благодарности.

– Я действительно ей благодарен, но ночь провел не с ней, а в придорожном мотеле, потому что вчера попал в туман, но вовсе не был настроен снижать скорость. Напротив, я мчался как сумасшедший и чуть было не протаранил кузов идущего впереди грузовика.

Глаза у Люси расширились.

– Джеймс, ну разве можно быть таким глупым? Ты же мог разбиться!

– Но не разбился, – сказал он. – В последний момент я его заметил и вильнул в сторону. И меня задела машина, которая шла по соседней полосе.

– Тебя ранило? – Люси похолодела и заскользила взглядом по его фигуре в поисках следов ранений. Джеймс ухмыльнулся.

– Нет, мне чертовски повезло. Если б я не пристегнул ремень безопасности, то вылетел бы через ветровое стекло. А так меня просто откинуло на дверцу, и я заработал несколько синяков да трещин в ребрах. Чувствую себя ужасно, все тело ноет, а ночью страшно болела голова, но в остальном я в порядке.

Люси облегченно вздохнула. Если б он погиб или получил серьезные ранения, это, несомненно, было бы на ее совести. С самой первой минуты, когда Люси узнала о происшествии с Дэвидом, она считала себя его виновницей. Дэвид ехал как сумасшедший, потому что душевная мука не давала ему покоя. А теперь вот Джеймс…

Я просто роковая женщина, подумала Люси. Приношу несчастья любящим меня мужчинам.

– А вот машина здорово пострадала, – сказал Джеймс. – Капот смялся, как бумага, радиатор треснул, и вода из него вылилась – к тому же кипящая. Так что мне пришлось мгновенно отскочить, чтоб не свариться заживо. Рядом остановилась другая машина, и какой-то милый парень помог мне выбраться из автомобиля и подвез меня сначала к телефонной будке, откуда я попросил отбуксировать машину, а потом в ближайший мотель.

– А когда в нем появилась Кэтлин?

– Я позвонил секретарше на тот случай, если ей понадобится связаться со мной. А она предложила отвезти меня домой. Конечно, я мог нанять машину, но Кэтлин настояла на том, чтобы приехать самой.

– Еще бы, конечно, настояла! – пробормотала Люси, и Джеймс бросил на нее насмешливый взгляд, под которым она вспыхнула.

– Так ты отправился вчера вечером в мотель? И она тоже?

Джеймс сухо ответил:

– Она подумала, что у меня еще может наступить шок, а потому было бы неблагоразумно везти меня сразу домой. И, надо сказать, я очень благодарен ей за это решение. К тому же если б она не приехала в мотель вчера, а ждала сегодняшнего утра, то мы бы не смогли добраться до города раньше сегодняшнего вечера, а мне было необходимо попасть в Лондон до полудня. Все это время Кэтлин пыталась разыскать меня и сообщить, что назначена встреча за ленчем с одним из руководителей Совета по европейской безопасности – он хочет поручить мне вести какое-то дело.

– Так на ней ты и был сегодня утром?

Джеймс кивнул.

– Это важное дело, которое может принести кучу денег. Кэтлин сразу поняла, что я заинтересуюсь им, а клиент останавливался в Лондоне всего на один день по пути в Брюссель, так что для меня было очень важно с ним увидеться. Поэтому она договорилась о встрече, считая, что я, скорей всего, буду в это время свободен. Я же взял отпуск. Она никак не могла меня разыскать и оставляла сообщения на нашем автоответчике.

– Да, я знаю, я их прослушала. – Люси смотрела на мужа и думала: интересно, а догадывается ли он сам, как относится к нему Кэтлин? Джеймс действительно мог и не питать особенных чувств к своей секретарше, но вот она… Люси была убеждена в том, что Кэтлин в него влюблена.

– Кэтлин – первоклассная секретарша, – сухо заметил Джеймс.

– И вдобавок любит тебя?

– Между нами ничего нет. Так что если надеешься использовать Кэтлин против меня в суде, то забудь об этом. Ее я разве что целовал в щечку.

Люси молчала, пожалуй, она ему верила.

– А теперь ты, может быть, скажешь, зачем приехала в Лондон? Только не говори то, что я, по-твоему, хочу услышать. Правда – вот все, что мне нужно!

– Я тебе никогда не лгала!

Его темные брови взметнулись вверх.

– Никогда?

– Да, Джеймс, никогда. Я не скрывала правды о… обо мне и Дэвиде… перед тем как выйти за тебя замуж. Я не лгала.

– Иногда мне хочется, чтоб это было не так! – с горечью произнес Джеймс, закрыл глаза и тихо застонал. – Нет, ерунда! Не знать было бы ничуть не легче! Мне нужна была правда! Наверно, если б я узнал обо всем позже, то просто не выдержал бы!..

С закрытыми глазами он походил на каменное изваяние – острые, будто выточенные черты лица, сжатые губы, неподвижные сомкнутые веки. Люси могла теперь смотреть на него сколько угодно без страха обнаружить свои боль и желание.

Ей безумно захотелось дотронуться до Джеймса, притянуть к себе, увлечь в постель – может, там ей удалось бы найти путь к его сердцу. Раньше это всегда помогало. И ночь за ночью встречались их тела во мраке, где, страстно любя друг друга, они забывали обо всем, что происходило за стенами дома, забывали обо всех своих проблемах.

Внезапно веки его открылись, и оказалось, что Люси смотрит прямо в бездонные, с огромными зрачками глаза Джеймса. Его пристальный взгляд словно затягивал Люси в темную магическую воронку. Ее затрясло, во рту пересохло. Это было как… почти как… Как будто Джеймс сумел отгадать, о чем она думает. Так случалось и раньше. Ему всегда удавалось читать ее тайные мысли, особенно в такие моменты, как сейчас, когда она жила одними лишь чувствами.

– У нас всегда был один способ общения, ведь так? – пробормотал Джеймс, и сердце ее безудержно заколотилось.

Он обнял Люси за плечи и привлек к себе, его жесткое лицо загорелось лихорадочным огнем.

– Нет, Джеймс! – вскричала Люси. Она не могла позволить ему овладеть ею не любя.

До настоящего момента это не имело для нее значения – она позволяла своему алчущему телу диктовать свои условия, но тогда она не понимала, что любит его. А теперь поняла.

– Я не могу, – выкрикнула она.

Серые глаза Джеймса сверкнули и будто подернулись дымкой. Он опрокинул ее навзничь и придавил своим телом.

– На ферме, перед тем как уехать, я говорил тебе, что теперь наш брак должен стать реальностью, подлинной, а не мнимой реальностью. Так что выбирай – остаешься ты или уходишь, но если остаешься, то напрочь выкини его из головы и из сердца.

– Но это не так просто, – начала она, и его губы искривились.

– Мне все равно, просто это или непросто. Это единственное приемлемое для меня условие.

– Но он же мой брат, Джеймс! Я не могу выбросить из памяти ни его, ни тетю Милли, ни отца! Да, мне было непросто примириться с правдой, я испытала потрясение, особенно в начале. Но в конце концов я сделала это. Пойми, они дороги мне, и я всегда буду вспоминать свое детство как счастливейшее время в жизни, но… Его я больше не люблю. И даже не знаю, любила ли когда-нибудь. Просто вокруг не нашлось больше никого, я никуда не ходила и видела так мало людей, а Дэвид неизменно был рядом, и мы так здорово ладили, что казалось естественным… – Она запнулась – ей не понравилось сказанное слово. – Откуда нам было знать, что все как раз наоборот? Пока нам не объяснили. Но сейчас все кончено для нас обоих.

– У меня не сложилось такого впечатления, когда я наблюдал за вами в палате.

Люси вздохнула: ну как объяснить ему?!

– То был такой важный момент! Я почувствовала невероятное облегчение, когда стало ясно, что он пойдет на поправку. И все же по иронии судьбы именно в тот момент, мне кажется, я начала понимать… – Она осеклась, щеки ее порозовели.

– Понимать что?

Люси все подыскивала слова, которые бы не выдали ее, но не могла найти. Ей невыносимо думать, что она признается ему в любви после того удара, который нанесли ее самолюбию.

– Что… я изменилась… – Она старалась не глядеть мужу в глаза, отчаянно пытаясь скрыть свои истинные чувства.

Джеймс набрал в легкие побольше воздуха и сказал:

– Посмотри на меня, Люси!

Она подняла глаза, и от его взгляда пульс ее участился.

– Это наяву или во сне? – прошептал он.

– Что? – выдохнула она.

Джеймс опустил голову и коснулся теплыми, трепещущими губами ее кожи – Люси окутал его запах, родной, желанный, и она почувствовала, что каждый ее нерв обнажился и тело наполнилось сладкой истомой.

– Так ты, значит, не совсем равнодушна ко мне, как раньше? – произнес он неровным голосом.

– Я никогда и не была равнодушна…

– В постели – да, – согласился он и начал нежно ласкать жену, отчего Люси немедленно задрожала, как цветок на ветру, на лбу ее выступили капельки пота, а кровь побежала быстрее.

– О, не надо, Джеймс, – взмолилась она, – если только ты не… – Люси запнулась, не в силах выразить свои истинные желания, истинные чувства.

– Если только что? – пробормотал Джеймс, губы которого скользили от ее шеи до благоуханной ложбинки между грудями. Сердце Люси билось так сильно, что он не мог этого не слышать.

Она должна остановить его. Дарить ему плотское наслаждение теперь, когда Люси знала, что безответно любит Джеймса, невозможно. И она отпрянула от мужа, хотя даже тогда, когда губы его перестали касаться ее кожи, тело Люси по-прежнему предательски трепетало.

– Я не хочу больше этого брака, – как могла более твердо сказала она.

Джеймс оцепенел, вскинул голову, окинул ее пронизывающим взглядом, как всегда в моменты особенного гнева, холодным, безразличным и в то же время кипящим яростью.

– Так ты выбираешь его? – прошипел он.

– Нет! Это не имеет никакого отношения к Дэвиду.

Губы Джеймса изогнулись в ухмылке, и Люси крикнула:

– Не смей смотреть на меня так! Я говорю тебе правду. Дэвид мой брат, и только. Это касается лишь тебя и меня.

Джеймс напрягся и побледнел, а она тихо сказала:

– Джеймс, ну постарайся понять… Секс – это еще не все. Нет, вначале я думала, что физического удовольствия достаточно – я нашла тебя крайне привлекательным и наслаждалась любовью с тобой. На самом деле очень долго секс заменял мне наркотик, помогал переносить боль – в твоих объятиях я забывала обо всем на свете. Видишь ли, мне было все равно, что со мной происходит. Я не верила, что когда-нибудь снова смогу полюбить.

– А теперь ты считаешь иначе? Ты хочешь, освободившись от меня, поискать кого – нибудь другого?

Люси не знала, что ответить. Она так устала от лжи; полуправды, от притворства. Но в одном она была уверена твердо – если Джеймс не любит ее и ему нужно только ее тело, она не останется с ним, иначе жизнь превратится для нее в ад.

– Так ты настаиваешь на разводе? – зло спросил Джеймс.

Нет, она больше не в силах это выносить! И потому прошептала:

– Да.