Текст книги "Муки ревности"

Автор книги: Памела Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

5

Оливия безучастно водила вилкой по тарелке, передвигая куски с места на место.

– Ты почти ничего не ешь. Не нравится?

Она подняла глаза.

– Ну что ты, все очень вкусно.

– Тогда почему?

– Знаешь, я никак не могу перестать думать об отце, о его сумасшедшей страсти к Присцилле. Как взрослый разумный человек не видел того, что было перед его носом? Не мог же он искренне полагать, что она любит его бескорыстно? Разве такое возможно?

– Милая ты моя. – Он нежно взял ее руку и сжал. – На свете бывает абсолютно все. В том числе и бескорыстная любовь. Даже у людей с тридцатилетней разницей в возрасте. Поверь мне. Я лично знаю несколько таких примеров.

– Ты возвращаешь меня к жизни, Дуэйн, – благодарно сказала Оливия. – Твои слова как глоток свежего воздуха. Приятно знать, что не все люди такие подлецы, как мои мачеха и бывший муж.

– Когда ты окончательно поверишь в это, я буду считать себя по-настоящему счастливым человеком, – серьезно произнес Дуэйн. – А сейчас выпей немного вина и поешь. А то сил не будет, – многозначительно подмигнув, добавил он.

– Сил не будет? Для чего? – непонимающе спросила она, но тут же, прочла ответ в его смеющихся зеленых глазах, покраснела и вздрогнула от возбуждения.

– Догадалась?

– Дуэйн. – Она положила вилку и легко коснулась пальцами его руки. Аппетит пропал окончательно. А с ним и смущение, и ложный стыд. – Давай уедем отсюда. Сейчас.

Он пристально посмотрел ей в глаза, проверяя, правильно ли понял. Кивнул, достал бумажник, положил на стол две купюры, встал и протянул ей руку.

– Идем.

Они торопливо покинули людное кафе и, как только оказались в спасительной темноте ночи, сразу обнялись, изо всех сил прижавшись, друг к другу. Губы их слились в жадном жарком поцелуе.

– До дома ехать не меньше сорока минут, – пробормотал он ей в губы. – А у меня в багажнике есть плед. Что скажешь?

– Я хочу тебя, Дуэйн. Сейчас… – задыхаясь, прошептала Оливия.

– Тогда подожди здесь. – И он исчез в темноте.

А она осталась стоять, испытывая неслыханное головокружение – от желания, от счастья, от потрясения. Еще сегодня утром она была так измучена, так одинока, а теперь… теперь знает, что этот мужчина – красивый, умный, сильный – любит и желает ее. О, Дуэйн, скорее, скорее же, молила она про себя, иди ко мне, возьми меня, сделай своей!

И он словно услышал этот отчаянный призыв, появился, взял ее за руку и потянул за собой к берегу. Там расстелил плед, повернулся к ней, притянул к себе и начал одной рукой расстегивать ее рубашку, покрывая лихорадочными поцелуями каждый дюйм нежного тела. Оливию трясло от возбуждения, она постанывала и извивалась и тоже целовала, целовала и целовала его.

Они раздели друг друга, кое-как пытаясь сдерживать дрожь и нетерпение, и опустились на расстеленный плед, не размыкая объятий. И слились воедино, отдавшись страсти, и любили друг друга яростно и нежно, исступленно и радостно, буйно и ликующе.

А океан с шумом катил и катил свои волны, заглушая крики и стоны упоенных любовников, как верный помощник, как сообщник…

– Я никогда еще не занималась любовью на пляже, – призналась Оливия, когда они лежали, утомленные и удовлетворенные.

– Я тоже, – отозвался Дуэйн, поглаживая ее бедро. – Ты сводишь меня с ума, Олли. Я ради тебя готов на безумства, как мальчишка, влюбившийся первый раз в жизни.

Она тихо засмеялась – как серебряный колокольчик зазвенел.

– На какие безумства?

– Да на любые! А разве, по-твоему, то, что мы сейчас делаем, – это не безумство? Ты, известная художница, и я, адвокат с именем, занимаемся любовью, чуть ли не у всех на глазах. Это настоящее безрассудство.

– Знаешь, мне кажется, что я впервые в жизни так счастлива. По-настоящему, – тихо сказала она, утыкаясь носом ему в плечо и вздыхая. – Если бы это могло длиться вечно…

– Не вижу никаких препятствий, – немедленно ответил он. – Но, полагаю, не обязательно здесь. Как ты относишься к тому, чтобы продолжить в другом месте, где есть настоящая кровать и ванна?

– Прекрасная мысль.

– Тогда поедем?

– Куда?

– Ко мне домой, естественно. Не можем же мы скомпрометировать тебя, отправившись в твой отель. Есть какие-то возражения?

– Только одно, – улыбаясь, ответила Оливия. – Ты говорил, что ехать долго… Не знаю, сможем ли мы столько вытерпеть.

Этого искушения он вынести не мог – снова прижался к ней и впился в сочные губы. Она застонала, но не от боли, а от наслаждения. И от нарастающего возбуждения. Опустила руку, провела по его плоскому животу вниз и обнаружила, что и он готов ко второму раунду любовной битвы. Задыхаясь и дрожа, Оливия ожидала, когда он снова войдет в нее, заполнив всю целиком.

Но неожиданно Дуэйн отстранился.

– Нет, Олли, нет. Придется потерпеть.

Она едва не разрыдалась от досады.

– И это ты называешь безумством?

– Полно, дорогая, полно, – покрывая поцелуями ее лицо, прошептал он. – Никакое безумство не должно повредить тебе. Поверь, я думаю и беспокоюсь только о тебе.

– Обо мне? – возмущенно выкрикнула Оливия. – Обо мне?!

– Да, милая, о тебе. И о деле, где буду представлять твои интересы. Поверь, если нас кто-то увидит в таком виде, то шумихи точно не избежать. – Она затихла, признав справедливость его заявления. А он продолжил целовать и говорить одновременно: – Я ждал тебя всю свою жизнь, мечтал о тебе, тосковал о тебе. Ты снилась мне одинокими холодными ночами. И я не позволю, чтобы теперь, когда я рядом, кто-то причинил тебе хоть малейшее зло. Ты слышишь меня, Олли? Ты веришь мне?

– Да, Дуэйн, слышу. И да, верю. Вот только…

– Что только? – Он беспокойно взглянул на нее.

– Только все-таки сорок минут уж очень долго, – с милой улыбкой произнесла она.

Дуэйн усмехнулся в ответ.

– Постараюсь превратить их в тридцать пять. Идет? Тогда поднимайся. – Он вскочил и протянул ей руку.

Они преодолели тридцать четыре мили, отделяющие кафе от двухэтажного дома в престижном квартале, принадлежащего Картрайту, в рекордно короткое время – за двадцать восемь минут. Что в условиях большого города равносильно чуду.

И остаток ночи был не меньшим, а возможно, даже большим чудом. Мужчина и женщина, соединенные, чуть ли не спаянные воедино жаром взаимной страсти, без устали творили вечное и бессмертное таинство – великое таинство любви.

Оливия потянула носом, приоткрыла один глаз и тут же снова закрыла его.

– Ну-ну, не прикидывайся, я видел, что ты проснулась, – послышался мужской голос.

Дуэйн! Она привстала на кровати и недоверчиво уставилась на него. И тут же все вспомнила – стук в дверь отеля, букет роз, поездку в кафе на берег океана и все, что произошло после, вернее, вместо обеда.

– О, милый, как же я хочу, есть… – томно протянула она, лениво и безуспешно пытаясь прикрыть простыней обнаженную грудь.

– Если хотя бы вполовину так, как я, то придется приготовить еще такую же порцию, – засмеялся Дуэйн, опустил огромный накрытый салфеткой поднос на покрывало и чмокнул Оливию в нос.

Она тут же сдернула салфетку и пискнула от удовольствия. Вот это завтрак! И яйца, и твердая итальянская колбаса, и ароматный французский сыр, и свежие булочки, и хрустящий салат, и два больших стакана сока, и кофейник. Настоящий пир, особенно для дошедших до полного изнеможения любовников, почти всю ночь проведших в пылких ласках.

Оливия схватила булочку, разрезала ее пополам, накрыла ломтиком колбасы, потом листиком салата, затем сыром и все это с восторгом запихнула в рот. Пожевала, проглотила, запила соком и с благоговейным трепетом произнесла:

– Бальзам, настоящий бальзам.

– Давай-давай, не разговаривай. Не теряй времени. Нам еще есть чем заняться.

Еда, приготовленная, казалось, на шестерых, исчезла в течение десяти минут. А спустя еще четверть часа и Оливия, и Дуэйн, обнявшись, снова уснули…

Когда она снова открыла глаза, то обнаружила, что лежит в постели одна. Молодая женщина потянулась, приподнялась на локте и взглянула на часы – одиннадцать двадцать пять. Все тело ныло от приятной усталости. Вставать решительно не хотелось. А Дуэйн? Где же Дуэйн? На смятой подушке рядом с ней лежал листок бумаги. Оливия взяла его.

Олли, любовь моя. Спасибо за дивную, восхитительную ночь. Прости, что не разбудил, но не мог решиться на такую жестокость. Ты так чудесно и сладко спала, милая, что я залюбовался тобой.

Увы, дела зовут. Вынужден ехать на работу. Позвони мне, как проснешься.

Люблю. Целую тысячу раз.

Твой Дуэйн.

Она улыбнулась. Пробежала записку глазами сначала. И снова улыбнулась. «Твой Дуэйн». Никто и никогда не говорил ей таких слов. Впрочем, не от Эндрю же было ждать подобных любовных записок. Даже, в первые годы их совместной жизни он не баловал ее нежностями.

Да что там нежностями… С сексом у них тоже обстояло весьма и весьма неважно. Уже через полгода после свадьбы он начал отделываться от нее разными отговорками: «плохо себя чувствую», «устал на работе как собака», «у меня был чертовски тяжелый день» и тому подобными. Оливия долго не понимала, в чем заключается его работа под звучным названием «ассистент главного помощника режиссера», и удивлялась, от чего он так устает. И только много лет спустя последней, как обычно и бывает с женами, узнала, что Эндрю помогал главному помощнику режиссера спать с теми актрисульками, с которыми не справлялся сам режиссер.

Но зато Дуэйн… О, Дуэйн! Какие удивительные слова он сказал ей перед тем, как повез сюда. «Я ждал тебя всю свою жизнь, мечтал о тебе, тосковал о тебе. Ты снилась мне одинокими холодными ночами». Он не будет ни унижать ее многочисленными изменами, ни изводить постоянными отговорками, ни ссылаться на важность работы. Он будет любить ее! Так же сильно, как и она его! И никогда не изменит, не обидит, не оскорбит. Потому что он – настоящий мужчина, истинный рыцарь. Он сделал ее счастливой женщиной. По-настоящему счастливой. И это в тот ужасный момент, когда вся ее жизнь неожиданно, но окончательно утратила смысл, когда она лишилась последнего близкого человека и потеряла свое ненаглядное ранчо.

Он и только он вернул ей ранчо. И хотя возвратить Джонатана Брэдли к жизни не может никто, Дуэйн отомстит его убийцам, которые ликуют, торжествуя победу, уверенные в своей безнаказанности. И это не пустые слова. Он уже начал действовать, и Эндрю теперь не сможет воспользоваться плодами своего дьявольского плана.

Оливия сладко потянулась.

Что ей теперь делать? Возвращаться в отель или дожидаться его тут? О том, чтобы вернуться домой, где ее ждали дела и работа, думать пока не хотелось.

Всему свое время, в конце концов, решила она. Несколько дней я могу посвятить себе. И ему…

Она лениво протянула руку и набрала номер Дуэйна. Женский голос сурово сообщил ей, что мистера Картрайта в офисе нет.

– А когда он будет? – поинтересовалась Оливия.

– Не могу вам сказать точно. Он выехал на срочную встречу с клиентом. Желаете оставить для него сообщение?

– Да, передайте, пожалуйста, что звонила мисс Брэдли.

– Очень хорошо, мисс Брэдли, непременно. Всего доброго. – И в трубке раздались короткие гудки.

Ну вот, разочарованно подумала молодая женщина, уехал… Так что же все-таки мне делать?

Сначала неплохо было бы умыться, несколько иронично заметил внутренний голос. Уж не собираешься ли ты проваляться целый день в постели?

А почему бы и нет? Оливия повернулась, уткнулась носом в соседнюю подушку и глубоко вдохнула задержавшийся там аромат его тела. О, Дуэйн, любовь моя!

И тут ее осенило. Она приготовит обед! Настоящий парадный обед к его возвращению. И тогда им не придется терять время на поездку в ресторан. Заодно она купит пару новых платьев и какой-нибудь сексуальный гарнитур.

Оливия лукаво усмехнулась в предвкушении сегодняшнего вечера и, напевая что-то легкомысленное, отправилась в ванную. Полчаса, проведенные в горячей воде, пошли на пользу ее утомленному ночью страстных ласк телу. Вымыв голову и завернувшись в два махровых полотенца, Оливия босиком вышла из ванной, услышала конец фразы, произнесенной голосом Дуэйна: «…после звукового сигнала», – потом гудок, а за ним… За ним раздался приятный, но раздраженный женский голос:

– Ду-ду, гадкий мальчишка! Я прождала тебя вчера весь вечер. Где ты таскался, черт бы тебя побрал? Опять новую юбку подцепил? Ха-ха! Если не позвонишь сегодня, берегись. Я ведь могу и разозлиться… Пора бы уже тебе помнить не только о своих удовольствиях, но и об обязательствах!

Молодая женщина бессильно опустилась на пол, изо всех сил зажав уши руками. Господи, не может быть… Не может быть! Второй раз в жизни она влюбилась, влюбилась до беспамятства – и снова в распутника Казанову! Она задыхалась от слез – еще не горя, но ярости и ненависти. Будь ты проклят, Дуэйн Картрайт! За то, что воспользовался мной и моим отчаянным положением. Прикинулся рыцарем-спасителем, а сам… Сам-то всего-навсего жалкий бабник, гоняющийся за каждой хорошенькой мордашкой и не делающий тайн из своих побед…

Представив себе, как он будет расписывать в подробностях их ночи, живописать яркими красками ее страстные стоны и крики, Оливия ощутила, как к горлу подкатила тошнота. Она вскочила – благо, ехидный женский голос уже замолчал – и начала лихорадочно одеваться. Скорее, скорее! Не дай бог, он за чем-нибудь вернется! Прочь отсюда, не медля ни единой секунды! О господи, какая же она идиотка! Жалкая кретинка, вообразившая себе бог знает что, лишь потому, что он наговорил ей столько красивых благородных слов! Забыла красавчика Эндрю? И его дружка Томаса? И их многочисленных коллег? Забыла, что все мужчины подонки и мерзавцы, думающие только о том, как бы залезть еще одной легковерной дурочке под юбку и потом хвастать перед дружками в баре?

Оливия судорожно натянула белье, рубашку и брюки, сорвала с головы полотенце, тряхнула влажными еще волосами. Неважно. Досохнут по дороге. На улице лето. Впрочем, был бы сейчас разгар зимы, ее бы и это не остановило. Схватив сумочку и наскоро причесавшись, Оливия выбежала из дома.

– Такси! Такси!

Ее отчаянный крик был гласом вопиющего в пустыне. На улице – ни одной машины. Она помчалась вперед, ничего не видя перед собой. Слезы застилали глаза, отчаяние мешало думать. Ею вело только одно стремление – оказаться как можно дальше от этого… этого… распутника и постараться забыть обо всем, что с ним связано… Иначе как жить дальше?

– Такси!

Ей повезло – полуразвалившийся «форд», видавший лучшие дни, остановился около нее. Оливия рванула дверцу и буквально упала на заднее сиденье.

– Куда ехать, мэм?

Она молчала.

Шофер, молодой парень лет двадцати пяти, повернулся и внимательно посмотрел на пассажирку.

– Мэм, с вами все в порядке? – тревожно спросил он, оценив мертвенную бледность ее мокрого от слез лица. – Мэм?

Она наконец-то расслышала.

– Да-да, благодарю вас. Отвезите меня, пожалуйста, в отель «Миранда». Знаете, где это?

– На Марвелл-авеню?

– Да. А потом в аэропорт.

– Как вам угодно, мэм. Вы абсолютно уверены, что хорошо себя чувствуете? Может быть…

– Пожалуйста, везите меня в отель, – твердо перебила его Оливия.

Ей казалось жизненно необходимым, как можно скорее убраться из этого проклятого города, вернуться домой и там броситься в спальню и в ее тишине выплакать свое горе.

Оказавшись в своем номере, она тут же начала поспешно заталкивать вещи в сумку, когда на глаза ей попался букет. Белые и бордовые розы в красивой вазе напомнили о том мгновении, когда Дуэйн пришел к ней вчера вечером. Подумать только, и это было меньше двадцати часом назад!.. Тогда его появление было чудом, подарившим ей небывалое ощущение счастья. И во что оно превратилось теперь?

Оливия схватила цветы и в порыве неистовой ярости засунула их в мусорное ведро. Там и только там место фальшивым подношениям от фальшивых людей! Будь ты проклят, Дуэйн Картрайт! Будь проклят!

Спустя час самолет, выполняющий рейс Ф-454 по маршруту Сиэтл, Вашингтон – Миссула, Монтана, поднялся в воздух, унося ее прочь от кошмара в человеческом образе по имени Дуэйн Картрайт.

6

Куда же она подевалась? – недоумевал Картрайт, опуская трубку. Уже четвертый раз звоню. Не может же она до сих пор спать и не слышать? Может быть, в ванной? Или пошла прогуляться? А… наверное, поехала за вещами в отель, догадался он. Ладно, перезвоню еще через час.

Но следующий звонок не принес ожидаемого результата. Оливия не ответила и на него. Немного встревоженный Дуэйн набрал номер отеля и услышал, что «мисс Брэдли оплатила счет и уехала».

– Куда? Куда уехала? Она не оставила сообщения для мистера Картрайта? – спросил он.

– Сожалею, сэр, но мисс Брэдли не оставила никаких сообщений или поручений.

Он раздраженно хлопнул трубкой по рычагу, потом снова схватил ее и в очередной раз позвонил к себе домой. Но ему опять никто не ответил. День уже клонился к вечеру, и Дуэйн начал серьезно беспокоиться. Даже если предположить, что Оливия отправилась по магазинам, то и в этом случае уже давно должна была вернуться…

Молодой адвокат решительно закрыл папку с последним на сегодняшний день делом и покинул кабинет. Церемонно простился с миссис Сторк и, не дожидаясь лифта и перепрыгивая через две ступени, спустился в подземный гараж. Через двадцать минут он подъехал к дому и, даже не захлопнув дверцы машины, кинулся внутрь.

– Олли! Олли!

Гостиная ответила гулким эхом. Он обежал все комнаты, взлетел на второй этаж, ворвался в спальню и увидел валяющиеся на полу полотенца. Но Оливии не было, ни там, ни в ванной. Взгляд его упал на красный мигающий сигнал автоответчика. Он машинально нажал на кнопку и услышал:

– Ду-ду, гадкий мальчишка! Я прождала тебя вчера весь вечер. Где ты таскался, черт бы тебя побрал? Опять новую юбку подцепил? Ха-ха!..

Сердце его упало – он все моментально понял. Ну конечно, Олли услышала это сообщение, пришла в ужас и уехала… О, Марси, черт бы тебя побрал! Как же ты, не кстати. Подумаешь, не позвонил. Могла бы и потерпеть!

Дуэйн застонал, совершенно точно представив себе реакцию Оливии.

Ну, Марси, этого я тебе не прощу. Гадкий мальчишка? Я тебе покажу гадкого мальчишку!

Ты у меня забудешь навсегда, как бросаться такими словами! – мысленно орал он, в то же время прекрасно понимая, что ничего ей не сделает.

Но, где же Олли? Куда она могла отправиться? В другой отель, чтобы он не смог ее найти? А зачем? Господи, что за чушь лезет ему в голову! Конечно, она полетела домой.

Он схватил телефонную книгу, нашел справочную аэропорта и узнал, что один самолет на Миссулу вылетел в четырнадцать часов двадцать минут, а второй, назначенный на семнадцать ноль-ноль, задержан на неопределенный срок по метеоусловиям принимающего аэропорта. Сердце его забилось, преисполнившись надеждой. Может быть, Олли еще здесь. Ведь она вполне могла не успеть на первый рейс…

Вооружившись этой утешительной мыслью, Дуэйн вернулся к своему «линкольну».

– Давай, дружок, не подведи меня. Покажи все, на что способен, – пробормотал он, запуская мотор.

Тот не стал капризничать и тут же мягко заурчал. Дуэйн рванул с места, вывел автомобиль на улицу и направился в сторону аэропорта, пылко взывая неизвестно к кому, чтобы хоть раз в жизни ему повезло, и на пути не было пробок.

Его призывы были услышаны, но проку от этого оказалось мало. Очутившись в здании аэропорта, молодой адвокат кинулся в зал ожидания, но Оливии там не нашел. Кафе, бары, кофейни, рестораны, сувенирные магазинчики и газетные киоски – Дуэйн обежал их все, но безрезультатно. Тогда он отправился к стойке, где три часа назад проводилась регистрация на этот рейс, и добился того, чтобы ему показали список пассажиров, ожидающих отправления. Мисс Брэдли среди них не было…

Значит, она улетела первым самолетом. Справочная служба поведала ему, что тот благополучно приземлился в шестнадцать десять.

Уф… Дуэйн тяжело опустился в ближайшее кресло и вытер лоб. Что теперь? Ему нужно, жизненно необходимо сегодня же поговорить с Олли, все ей объяснить и успокоить. Даже подумать страшно, что с ней сейчас творится.

Позвонить? Но как вести такой разговор по телефону? Да и поверит ли она ему, «Ду-ду, гадкому мальчишке»? А он бы поверил, если бы был на ее месте? Особенно после «подвигов» Эндрю Уоррена?..

Да никогда на свете!

Таким образом, телефон отпадал. Оставалось только одно – ждать самолета. Приняв решение, Дуэйн вернулся к справочной и узнал, что отправление этого рейса, равно, как и последующих, было отложено еще раз – теперь уже до завтрашнего утра.

Милая мисс в окошке сообщила, что виной всему «жуткий», по ее выражению, грозовой фронт, который медленно движется в сторону побережья.

– Еще неизвестно, что будет завтра, – оживленно произнесла она, кокетливо строя глазки. – Слышали прогноз? У нас тоже к утру ожидается гроза с ураганным ветром и прочие нелетные условия.

Высокий рыжеволосый красавец произвел на нее впечатление, и она надеялась, что, томясь в ожидании отправления, он догадается пригласить ее помочь ему скоротать вечер в ресторане. Ее смена заканчивалась через четверть часа, так что подробная перспектива казалась весьма заманчивой. А там, кто знает? Возможно, они заедут в ближайший отель, и… Она мечтательно вздохнула и соблазнительно выпятила грудь, но тут с огорчением обнаружила, что ее привлекательный собеседник исчез.

И немудрено, Картрайт не собирался терять с ней ни одной лишней секунды, хотя тут же заметил недвусмысленные знаки, свидетельствующие о ее интересе и готовности к приключению. Потому что его ожидала дорога – длинная и нелегкая даже в ясную ночь, а уж с учетом бушующей в горах бури почти равносильная самоубийству.

Но ведь он говорил Олли, что готов ради нее на любые безумства. Пришло время доказать, что это были не пустые и красивые слова, которые мужчины говорят женщинам, желая затащить их в постель. И он докажет!

Дуэйн кинулся к телефону, дозвонился до секретаря среднего из партнеров фирмы и попросил передать мистеру Миллеру, что будет отсутствовать следующие два дня. Потом забрал с подземной парковки машину и направился на восток, туда, где утром взойдет солнце – солнце его будущей счастливой жизни.

Прошло почти два часа. Картрайт напряженно вглядывался в темноту, не переставая с силой давить на педаль газа. Еще столько же, и он пересечет границу Айдахо. И тогда останется совсем немного – всего сто пятьдесят, максимум сто семьдесят миль. Но там, где-то там бушует буря… Сколько же времени уйдет, чтобы добраться до одинокого ранчо в горах? Того самого, где сейчас страдает Олли, его Олли. И все из-за Марси, ее несвоевременного и, главное, совершенно неуместного звонка… Он снова выругался, вспомнив ее голос – сердитый и насмешливый одновременно. Ду-ду… Господи, как же он ненавидит эту кличку!

Черт бы тебя побрал, Марси! Что же ты натворила? Кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь?

Гроза подкралась незаметно. Впереди внезапно сверкнула молния, и почти в ту же секунду «линкольн» накрыло потоками воды. Щетки на лобовом стекле, судорожно метавшиеся направо налево, едва справлялись. Пришлось срочно сбавлять скорость до пятидесяти миль, потом до сорока.

Дороги практически не было видно. Но Дуэйн упрямо отказывался остановиться и продолжал двигаться вперед, сквозь бешено ревущий ветер и ливень. Он остановился лишь однажды – заправить бак. Вспышки молнии ослепляли, а темнота в промежутках между ними была беспросветной. Фары освещали не больше нескольких ярдов впереди.

Два часа ночи, половина третьего, три… Если бы он свернул со скоростной трассы у самой границы, то мог бы сократить дорогу на пятьдесят миль. Но один Господь Бог знает, в каком состоянии сейчас может оказаться местное шоссе. Лучше не рисковать. Приближалось время рассвета. Только вот светлее, похоже, не станет. Гроза бушует уже четвертый час…

Ну, наконец-то, вот и нужный поворот. Картрайту пришлось еще сбросить скорость – «линкольн» два раза занесло на отвратительно скользкой грязи, в которую превратился подъезд к ранчо. Если он не хочет последние пятнадцать миль проделать пешком, надо быть предельно осторожным.

Но, несмотря на все его старания, машина вскоре забуксовала. Дуэйн выругался, выскочил под ливень и попытался вытолкнуть двухтонную махину, но она даже не сдвинулась с места. Ну, все, приехали…

Дуэйн вернулся в салон, попытался разыскать зонт, но добился только того, что намочил все сиденья. Тогда он открыл багажник, достал кусок брезента, который остался там после последней поездки на рыбалку, и пустился пешком, скользя и падая. Задыхаясь от усилий, грязный и насквозь мокрый, он добрался-таки до цели своего многотрудного путешествия и позвонил. И стал ждать ответа, бессильно привалившись к стене.

Прошло несколько минут – ни звука, ни отклика, ни света внутри дома.

Дуэйн из последних сил заколотил кулаками в дверь.

– Олли! Олли, открой! Олли, ты здесь? Олли, Олли, Олли! Что с тобой? Ты слышишь меня? Это я, Дуэйн! Открой, отзовись! Олли!

Дверь отворилась – внезапно и совершенно бесшумно. Он поднял глаза – перед ним стояла она. Стояла, кутаясь в длинную шаль, и молча, смотрела. Потом, все так же, не произнося ни слова, отступила назад.

Дуэйн отбросил бесполезный брезент и спросил:

– Я могу войти?

Оливия распахнула дверь шире, потом повернулась и скрылась внутри.

Он сделал шаг вперед и остановился. С него продолжали течь потоки воды, и он не решался последовать за ней. Все его худшие опасения подтвердились. Она выглядела, как привидение, как тень… Ясно, что не спала ни минуты.

Оливия вернулась, неся большое полотенце, которое протянула ему.

– Вот, возьми, – безжизненным голосом произнесла она.

– Спасибо. – Он начал вытирать мокрые волосы, а Оливия снова удалилась.

Приведя себя немного в порядок, Дуэйн отправился разыскивать хозяйку. И нашел ее в кухне, рядом с горящей плитой. Она сидела у стола, невидящим взглядом глядя на чайник.

– Олли, – произнес он, опускаясь рядом с ней на колено.

Она вздрогнула, пришла в себя и презрительно сказала:

– Прекрати, Дуэйн. Это пошло и смешно. Зачем ты приехал?

– Зачем ты так говоришь, Олли? – с нескрываемой болью воскликнул он. – Ты знаешь, зачем я приехал…

Она не дала ему закончить и горько засмеялась.

– О да, ты прав. Знаю. Ведь я уже столько раз проходила через это. С Эндрю. Ты приехал сказать, что я неправильно поняла или неверно истолковала самую безобидную вещь.

– Но это так и есть! – с отчаянием в голосе заявил он, вызвав еще один презрительный смешок.

– О, мне даже интонации эти знакомы. Сейчас ты должен попытаться разыграть оскорбленную добродетель, потом уязвленную гордость, затем повернуться и удалиться, хлопнув дверью.

– Господи, Олли, – прошептал Дуэйн, – что тебе пришлось пережить…

– Да! – закричала она. – Да! Я пережила все это уже один раз! И не собираюсь наступать, на те же грабли. Поэтому ты приехал совершенно напрасно! Меня даже твой вид не трогает! Это все сплошное представление! Причем дурного толка. Потому что я-то, не забывай, была знакома с великолепным актером. Ты ему и в подметки не годишься!

Дуэйн схватил ее за руки и попытался прижать к себе. Но Оливия отскочила, как разъяренная кошка.

– Не смей прикасаться ко мне! – яростно прошипела она. – Никогда! Слышишь? Никогда больше!

Он молчал, не поднимаясь с колена, только смотрел на нее, пока она не успокоилась и не села на место.

– Я понимаю, что тебе трудно поверить мне на слово, – заговорил, наконец, Дуэйн. – Особенно в таких обстоятельствах.

– Именно! Только не трудно, а невозможно! Но он, словно не слыша очередных ее язвительных реплик, продолжил:

– Я знаю, как доказать свою невиновность. У тебя есть телефон с громкой связью?

– Есть, но…

– Пожалуйста, прошу тебя. Обвиняемому положено дать возможность оправдаться, – твердо сказал Дуэйн, поднимаясь. – Где он?

Оливия кивком указала на холодильник, где стоял аппарат. Он подошел, решительно набрал номер, и они оба долго слушали длинные гудки. Наконец раздался сонный женский голос:

– Слушаю… Слушаю! Что за дурацкие шутки среди ночи?

– Ты узнаешь голос? – спросил Дуэйн и, когда Оливия кивнула, сказал: – Марси, это я.

– Ду-ду? Как ты…

Он увидел, что Оливия вздрогнула, услышав это прозвище, и перебил собеседницу:

– Помолчи, Марси, и хоть раз в жизни послушай меня. Рядом со мной сейчас находится женщина, которую я люблю и на которой скоро собираюсь жениться. Ее расстроил твой вчерашний звонок. Изволь, пожалуйста, объяснить, кто ты такая и зачем звонила.

Оливия уставилась на Дуэйна, широко раскрыв глаза. А тем временем из аппарата донесся смущенный смешок, потом слова:

– О! Прошу прощения, но я не собиралась огорчать вас, мисс. Я же не знала, что Ду-ду… гмм… Дуэйн собирается жениться. А это, между прочим, позор, потому что ты, милый мой братец, мог бы и рассказать единственной сестре. Я звонила, мисс… извините, не знаю, как вас зовут… потому что завтра у нашей матери день рождения, а этот маленький мошенник уже две недели обещает поехать со мной и посмотреть то кресло, что я присмотрела ей в подарок. – Марси неловко усмехнулась, помолчала, припоминая что-то, и продолжила: – Что же касается моего грубоватого замечания по поводу его… якобы многочисленных любовных похождений… так это наша старая семейная шутка. Прошу прощения за недоразумение и очень надеюсь познакомиться с вами в самое ближайшее время, мисс.

– Спасибо, Марси. Я тоже очень надеюсь, что мне удастся вас познакомить. Перезвоню тебе позднее. А кресло купи сама, я полностью доверяю твоему вкусу. Пусть счет пришлют мне. – С этими словами Дуэйн разорвал связь и повернулся к Оливии. – Она на три года старше меня, но я уже с семи лет пытался отучить ее от этой отвратительной клички, даже пускал в ход кулаки. Ду-ду… какая гадость! Ненавижу, просто ненавижу! – И он заметно передернулся.

– Ты… ты это серьезно? – недоверчиво вымолвила Оливия.

– Абсолютно! А ты разве терпела бы такое прозвище? – с жаром воскликнул Дуэйн.

Оливия слегка усмехнулась, потом посерьезнела.

– Я имела в виду… ну… что ты скоро собираешься… – Она недоговорила.

– Что я люблю тебя и собираюсь жениться? Безусловно! Хоть сегодня, если ты готова осчастливить меня своим доверием и согласием, – заверил ее Дуэйн, приближаясь и беря тонкую руку, судорожно сжимающую края шали. – Олли, любимая моя Олли, ты даже не представляешь, что я пережил, когда вернулся и услышал это сообщение. Если бы мне в ту минуту Марси подвернулась под руку, я бы даже не знаю, что с ней сделал. Потому, что сразу понял, как ты среагируешь.

– Господи, я повела себя как настоящая истеричка… Но что бы ты подумал на моем месте? – тихо спросила она, но руки не отняла.

– Не знаю, – откровенно признался Дуэйн. – Но я не мог оказаться на твоем месте.