Текст книги "Любовная пытка"

Автор книги: Памела Дэффни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Спасибо, – вежливо ответил Николас.

– Я с самого начала поняла, что Дотти очень сообразительная. Всегда поднимает руку, отвечает правильно – в общем, всегда на высоте. Мы только что просмотрели результаты ее контрольных. Они просто потрясающие!

– Дотти очень любит читать, – вступила в разговор Хэлен.

– И как хорошо, что вы поддерживаете в ней эту страсть, – продолжала миссис Спрак. – Эта девочка далеко пойдет, я вас уверяю.

– Она уже далеко идет, – пробормотал Николас в свой стакан с пуншем.

– Ну, да, – весело сказала учительница. – У Дотти удивительные возможности. Я надеюсь, что вы поможете ей развивать их. – Она еще раз пожала руку Николасу и упорхнула, чтобы выпить пунша с другими родителями.

Николас искоса посмотрел на Хэлен.

– Единственное, что Дотти читает, – это Книги о коннозаводстве. Неужели они такие познавательные?

– У девочки хорошие способности, – улыбнулась Хэлен.

– Боже мой, кого я вижу! – раздался сзади чей-то голос.

Хэлен обернулась и увидел Фрэнка Керби; она не встречала его с того самого дня, как он прочитал им завещание Юлиуса. Фрэнк просиял и похлопал Николаса по плечу.

– Подумать только, и вы здесь. – Франк подмигнул им обоим. – Итак, Юлиус, хитрый лис, в конце концов оказался прав? Я собирался позвонить вам. Тут один парень из Денвера присматривает себе ранчо. Но если я правильно понял, вы не собираетесь продавать свое. – Фрэнк одобрительно кивнул. – Юлиус был бы очень рад.

Музыка заиграла громче.

– Почему вы не танцуете? – спросил адвокат.

– Я не могу, – Николас кивнул на свое колено.

– А, – понимающе протянул Фрэнк, потом взглянул на ковбоя. – Но ты не будешь возражать, если я… – Он улыбнулся и подал руку Хэлен.

Девушка тоже посмотрела на Николаса. Тот пожал плечами.

– Идите…

Фрэнк Керби оказался отличным танцором. Ему не нужно было смотреть под ноги или отсчитывать такты. Он легко кружил девушку по залу и при этом непринужденно беседовал. Хэлен отвечала ему, смеялась, но ни на минуту не отрывала глаз от Ника.

Возле него постоянно вились какие-то женщины и, поговорив немного, порой дотрагивались до руки Николаса, улыбались и уходили.

Больше всего Хэлен нравился тот момент, когда они уходили.

Она была просто счастлива, когда танец окончился и Фрэнк подвел ее к Николасу. В этот момент ковбой отбивал атаку эффектной блондинки в ярко-красном платье и такого же цвета тюрбане. Женщина по-хозяйски положила руку ему на плечо.

– Это Хэлен Хэмфри, совладелица ранчо и мой партнер, – небрежно представил их друг другу Лэндж. – Диана Ли, классный руководитель Пэтси.

– Очень приятно, – произнесла Хэлен, вспомнив запасы в подвале Большого дома.

– Я как раз говорила мистеру Лэнджу, – защебетала мисс Ли, – что у Пэтси удивительное чувство цвета, формы и композиции. Я думаю, после окончания школы девочке обязательно надо поступить в колледж по дизайну. В Нью-Йорке есть несколько отличных учебных заведений. Там училась моя подруга. Сначала она работала в Париже, теперь – в Милане. – Диана покачала головой и вздохнула. – Как бы хотелось получить такую возможность посмотреть мир. Я так люблю путешествовать!

– Я уверена, что у вас будет такая возможность, – сказала Хэлен. – Париж, Милан, Нью-Йорк – уверяю, вам очень понравится. Поезжайте туда. – «Уезжай подальше и побыстрее. И убери свою руку с плеча Ника!»

Снова заиграла музыка, и один из учителей пригласил Диану танцевать.

Николас задумчиво разглядывал свой бокал.

Исполнялся медленный романтический блюз. Светильники один за другими стали гаснуть, погружая зал в серебристый полумрак.

Хэлен взяла бокал с пуншем из рук Николаса и поставила его на стол. Потом скользнула в объятия своего ковбоя, прислонившись щекой к его плечу.

– Я не…

– Тебе и не нужно танцевать, – прошептала девушка. – Только немного покачивайся.

Ковбой склонил голову и уткнулся лбом в макушку Хэлен. Девушка немного повернула голову, чувствуя скольжение его гладко выбритого подбородка по своим волосам. Она задержала дыхание, смакуя едва уловимый запах его кожи, аромат волос, и теснее прижалась к нему.

Обнимай меня, думала девушка, двигаясь в такт музыке. Крепко-крепко, любимый. Не оставляй меня. И люби. Сейчас и всегда.

Мягкая музыка погружала их в свой особенный, великолепный мир. Вдруг Николас вздрогнул и поднял голову. Хэлен тоже отстранилась, оглядываясь вокруг.

Рядом с ними, любезно улыбаясь, стоял какой-то мужчина.

– Смена кавалеров, – извинился он. – Я Том Квин, учитель физкультуры. Можно?

Николас поколебался, потом отступил назад, опустив руки.

– Пожалуйста.

И прежде чем Хэлен успела сказать хоть слово, Том Квин оказался перед ней и закружил девушку в танце. Хэлен вежливо выслушивала его болтовню о себе, об успехах Пэтси, Он рассказывал, как хорошо Пэтси играет в волейбол, несмотря на то что для этой игры девочка довольно невысокая.

– Невысоким людям нужно больше тренироваться, – заявил он, и тут Хэлен сообразила, что Том чуть ниже ее.

– Быть невысоким совсем неплохо, – сказала она спортсмену. Гэри тоже был почти с нее ростом.

Том улыбнулся:

– Рад, что вы так думаете. – Потом добавил: – У вас это серьезно, с Лэнджем?

Хэлен отстранилась, вздрогнув от неожиданного вопроса.

– Да бросьте. – Том пожал плечами. – Почему бы вам не ответить прямо? Я вами просто очарован и хочу знать, каковы мои шансы.

Хэлен покачала головой и улыбнулась:

– У вас их нет, – честно ответила она.

Они вернулись домой незадолго до полуночи.

Всю дорогу Хэлен ехала прижавшись к Николасу, положив голову ему на плечо, скинув туфли и поджав замерзшие ноги под пальто. В голове у нее все еще звучала музыка, а тело вспоминало крепкие объятия ковбоя.

Они еще раз «покачались» вместе, в самом конце. Девушка снова разлучила его с бокалом пунша и потянула на танцплощадку, твердо решив, что на этот раз не позволит никому разлучить их. Николас держал ее легко, осторожно, но уверенно. И не сказал ни слова. На обратном пути он тоже задумчиво молчал, погрузившись в себя.

Хэлен знала, как расшевелить Николаса. Она сделает это, попозже. А сейчас девушка была счастлива уже тем, что находится рядом с ним.

Пэтси отправилась спать, улыбаясь и напевая отрывки танцевальных мелодий.

Николас в последний раз пошел проверить конюшню. Он был там довольно долго.

Хэлен надела ночную рубашку и, завернувшись в халат, тихонько пробралась в комнату Ника посмотреть в окно в сторону конюшни.

Ночь была ясной и холодной. Полная луна заливала ярким серебристым светом покрытый снегом двор. Наконец свет в конюшне погас. Дверь открылась. Николас вышел. Остановился, глядя на дом.

Хэлен ждала, наблюдая за ним. Он долго не двигался с места – просто стоял и смотрел. Потом, прихрамывая, пошел к крыльцу.

Девушка слышала, как он вошел, как поднимался по лестнице. Хэлен вышла в коридор встретить Ника. Обняв его, она почувствовала сквозь тонкую шерсть пиджака, как он напрягся.

– Я люблю тебя, – прошептала она, поцеловав его в подбородок, и потянула в комнату.

Дрожащими руками Ник стянул с нее ночную рубашку. Девушка чувствовала на своей щеке его прерывистое дыхание. С неистовой страстью он сжимал ее в объятиях и целовал, целовал, целовал… В ту ночь Николас любил ее неутолимо, почти с отчаянием, словно ему нужно было забрать все, что Хэлен могла ему дать… И даже больше.

На следующее утро Николас встал раньше Хэлен и пошел грузить сено.

– Со мной все в порядке, – сердито отозвался он в ответ на замечание девушки, которая выскочила вслед за ним. – Перестань беспокоиться. Холодно, и тебе лучше вернуться в дом.

Хэлен подчинилась. Она шла как можно медленнее, наслаждаясь мягко падающим снегом, любуясь домом, покрытым пушистым инеем, той красотой, которой ей так не хватало в городе.

Пусть Николас ворчит, что снег засыпает дороги и прячет корм для скота: она знает, что он тоже любит зиму. Хэлен не раз замечала, как ковбой, сидя на Доджере и думая, что его никто не видит, подолгу любовался заснеженными горами и, подняв голову, ловил языком снежинки.

Ник.

Упрямый и нежный. Серьезный и ласковый. Выносливый, но ранимый.

– Ник, – тихо произнесла Хэлен, – которого я люблю.

На крыльце стояли девочки. Сью обнимала Кейта и щекотала его за ушами.

– Дяде Николасу нужна помощь? – спросила Дороти.

– Нет. Он сам справится, – ответила Хэлен. – Лучше пойдем и приготовим ему вкусный завтрак. – Из-за конюшни появился громыхающий трактор. Девушка повернулась и помахала ему рукой.

Николас увидел эту маленькую группу на крыльце, мгновение поколебался и потом помахал в ответ.

Вечером повалил густой снег. Горное Ранчо превратилось в зимнюю Страну чудес.

Хэлен уютно устроилась на тахте перед камином, завернувшись в вязаный шерстяной платок. Кейт и Скаут развалились у огня на коврике. В гостиной было тихо, хотя всего час назад комната звенела от криков Сью и Дотти, которые во что-то играли. Николас мог бы урезонить их одним взглядом, но после ужина он ушел на конюшню.

Теперь девочки заснули, огонь в камине догорал, освещая темную комнату мерцающими отблесками и нарушая тишину потрескиванием поленьев.

«Время огня», говаривал Юлиус.

– Время принимать решения, – сказала Хэлен вслух. Почему бы и нет? Они любят друг друга. В этом уже не было сомнений. Правда, сегодня Ник весь день был немного взволнован и держался на расстоянии. В его взгляде девушка уловила какое-то странное отчаяние, почти безнадежность.

Ерунда! Хэлен тряхнула головой и улыбнулась, услышав, как открывается дверь, как Николас закрывает ее, идет на кухню, наливает себе стакан воды, выключает там свет… Появившись в дверях, ковбой безнадежно посмотрел на нее. Хэлен улыбнулась и привстала навстречу ему.

Николас стоял не двигаясь, опустив плечи, сжимая и разжимая пальцы.

– Хэлен.

Она села, уронив платок.

– Иди сюда. Ты, должно быть, замерз, Ник. Я тебя согрею, – лукаво сказала девушка.

Он не улыбнулся.

А она почти смеялась.

Похоже, сейчас последует предложение. Она это чувствовала. Конечно, это непросто. По крайней мере для Ника.

Хэлен похлопала ладонью по кушетке.

– Иди сюда, Ник. Садись.

Он подошел, но не сел. Засунув руки в карманы джинсов, ковбой раскачивался на носках.

– Нам нужно поговорить, Хэлен, – наконец проговорил Лэндж.

Девушка кивнула, ожидая продолжения, едва сдерживаясь, чтобы не закричать: «Да! Да! Да!»

– Я думаю… нам надо… продать ранчо.

13

Продать ранчо?

– Ты слышала, что сказал Фрэнк прошлым вечером. Он знает парня, который может купить наше ранчо.

Николас говорил быстро, опустив глаза и сжав руки так, что побелели костяшки пальцев.

Хэлен не могла прийти в себя от изумления.

Продать ранчо?! Разве это то предложение, которого она ждала?

Девушка пыталась привести в порядок свои мысли, выбраться из хаоса, в который она только что была ввергнута.

– А что, если… если я не хочу его продавать?

Голос Хэлен почти не дрожал. Она говорила довольно спокойно, изо всех сил сдерживая ураган чувств, бушевавших в ее груди.

– Не хочешь?! – резко спросил Николас. Он круто повернулся, поморщившись от боли в колене, и стал мерить шагами комнату. – Нет, ты, конечно, можешь думать как хочешь, но долго это не протянется. – Он умоляюще посмотрел на Хэлен, словно уговаривая ее согласиться.

– Что «не протянется»? – в голосе девушки появились пронзительные нотки.

– Ты умная девушка, Хэлен. У тебя высшее образование. Ученая степень!

– Две степени, – спокойно поправила Хэлен.

– Тем более. Только для того, чтобы кормить скот и чинить изгородь, степень не требуется. Конечно, какое-то время это может быть забавно, но скоро тебе надоест. И та библиотека, которую ты создаешь, тебе не поможет. Ты будешь несчастна. Ты все здесь возненавидишь. Как ты сказала Диане прошлым вечером.

– Я? – Хэлен удивленно уставилась на него.

– Да, ты! – яростно продолжал Ник. – Нью-Йорк, Милан, Париж. Все это города и страны, где ты бывала. Ты же будешь скучать по ним. Ты не захочешь быть погребенной в этом захолустье. – Он остановился у камина и взглянул на девушку.

Хэлен с трудом перевела дух. Трясущимися пальцами она сжимала платок, пытаясь осознать то, что только что услышала.

– Позволь мне уточнить. Ты хочешь продать ранчо, чтобы осчастливить меня?

– Да. – Ник опустил голову. – И потом, ты захочешь выйти замуж, иметь семью.

– Конечно, – согласилась Хэлен.

– Ну, тогда… – Николас развел руками.

– Тогда что? – резко отозвалась девушка. – Ты хочешь, чтобы я отправилась в Париж, чтобы выйти замуж? За кого? Я люблю тебя, Ник. И ты это знаешь.

Лэндж поморщился.

– Ты можешь найти себе кого-нибудь получше, черт возьми. Намного лучше, чем я. Тот парень… Ты с ним танцевала прошлым вечером… Такой блондин…

– Том? – Хэлен даже не могла вспомнить его фамилию.

– Да, Том. Он получил новое назначение и возвращается в большой город. Ты могла бы уехать отсюда и…

– Ник! Я только танцевала с ним. Он не просил меня стать его женой!

– Ты понимаешь, о чем я говорю, – упрямо стоял на своем ковбой.

Девушка покачала головой.

– Нет. Не понимаю. Он мне не нужен. Никто, кроме тебя, мне не нужен, Ник! Ты, наверное, сошел с ума.

– Скорее наоборот, – пробормотал он и вцепился руками в свои волосы. – Мы должны его продать.

– Но ведь ранчо было твоей мечтой, – пыталась возразить Хэлен.

– Неважно.

Девушка почувствовала себя так, словно ее ударили. Ярость в глазах Николаса сменялась мукой, мука – печалью.

– Не говори так.

– Это правда.

– Нет. Ты даже не хочешь попробовать! Неужели ты сдашься просто так?

– Я должен это сделать, – резко ответил Николас.

– Так, значит, ты делаешь это, для меня? – Хэлен постаралась вложить в свой вопрос как можно больше иронии. – Но почему?

– Потому что… потому что еще есть и другое… девочки.

– Но им здесь очень нравится.

– Может быть. Только они заслуживают лучшего, чем расти на каком-то Богом забытом ранчо. Ты слышала, что говорят учителя? Надо дать им возможность нормально учиться, получить хорошее образование… Нет, Хэлен. Мы продадим ранчо, и я отправлю их в школу-интернат.

– В интернат? – Девушка в ужасе уставилась на Николаса.

Он пожал плечами.

– Ну и что? У них появится масса возможностей.

– Ты хочешь лишить их семьи! – гнев переполнял все ее существо.

– Тем лучше для них, – еле слышно пробормотал Николас.

Эти слова бросили Хэлен в дрожь. Она обхватила себя руками, пытаясь согреться. Но холод был не снаружи. Он был в ней – в ее душе.

– И из-за этих «возможностей» ты продашь Горное Ранчо? – тихо спросила Хэлен.

– Почему бы и нет? Вот это, – он топнул ногой по ковру, – мне не нужно. Я могу поработать на кого-нибудь другого. – Он наклонил голову, уставившись в пол.

– Ты ведь этого не хочешь, – настаивала девушка.

Николас поднял на нее глаза.

– Черт возьми, Хэлен! Какая разница, что хочу я? Это нужно девочкам.

Она вскочила, уперев руки в бока.

– Знаешь, что им нужно, Ник? Им нужен дядя, который будет с ними, который будет любить их и заботиться о них!

Лэндж стиснул зубы. Его лицо превратилось в маску.

– Я хочу, чтобы мы продали ранчо, – холодно повторил он.

– Может, мы еще раз все обсудим? Ты не хочешь попробовать?

– Я не хочу оставлять девочек здесь в ожидании какого-то невероятного случая… – Его голос срывался. – Это несправедливо.

– А так – справедливо?! – У девушки задрожали губы.

– В жизни всегда есть место несправедливости!

– Нет, – твердо произнесла она. – Нет. Это не повод сдаваться. Давай откровенно, Ник. Ты можешь сколько угодно говорить о том, что я не приспособлена к этой жизни. Ты можешь без конца бредить о каких-то «возможностях образования». Ты говоришь, что заботишься о нас? Нет, мой дорогой, ты защищаешь не нас. Ты защищаешь себя.

Она права. Она абсолютно права.

Николас знал, что Хэлен не купится на его альтруистические доводы. Но, черт возьми, думал ковбой, неся свои вещи обратно в сторожку, лучше сейчас немного боли, обиды и гнева, чем потом всю жизнь мучиться от разочарований, неоправданных ожиданий, несбывшихся надежд.

И если он не уйдет сейчас, то в будущем их ждет именно это.

Лэнджу было необходимо пространство. Широкое открытое пространство. Ни стен. Ни оград. Ни обязательств. Ни требований.

Он чувствовал давление, накапливающееся неделями. Николас прекрасно понимал, что происходит, чувствовал, что его затягивает паутина семейной жизни. Первоначальное инстинктивное сопротивление было сломлено. Он пустил все на самотек, прекратил борьбу, сдался.

А не должен был.

Он околдован милыми улыбками, светом больших голубых глаз, нежными прикосновениями. Ковбой совершенно забыл трезвый расчет, который защищал его надежной броней. Он рискнул и поверил…

До сегодняшнего дня.

Николас выводил трактор в поле, изо всех сил стараясь думать только о работе, но, помимо его воли, мысли упорно возвращались к Хэлен и девочкам. Лэндж посмотрел на дом и увидел их там, стоящих на крыльце.

Странно, но, глядя на Хэлен и своих племянниц, улыбающихся и машущих ему руками, Николас видел свою мать и Лиззи, ожидающих его с надеждой на лицах, которая всегда сменялась болью и печалью. Подростком он ненавидел отца, когда видел уходящую надежду в глазах своих близких. В эти мгновения он был беспомощен. Но все изменилось.

Теперь Хэлен и девочки смотрели на него с тем же выражением. Николас видел, как надежда в их глазах сменяется разочарованием, потому что он не мог дать им то, на что они имели полное право.

И тяжесть того, что он сын Лесса Лэнджа, давила на него. Николас боролся с этим что есть сил. Прошлой ночью он любил Хэлен с безрассудством, которое, Николас надеялся, прогонит прочь все его сомнения и страхи. Остаток ночи он провел, крепко обнимая девушку и думая, что у них все получится.

Но утром… утром ему пришлось взглянуть правде в глаза.

Если он женится на Хэлен и девочки останутся здесь, это приведет к новой боли, к новой потере. Разочарования детства крепко держали его. Николас не сомневался, что его новая семья, если бы он рискнул ее создать, тоже разрушится, боль потери вернется, и будет только хуже и им, и ему.

Так не лучше ли уйти?

Господи, какая она дура!

Наивная, слепая дура. Идиотка. Даже у принцесс в сказках было больше здравого смысла. Даже у коров, заблудившихся в зарослях, было больше мозгов, чем у нее.

В полной темноте Хэлен села на кровати, обхватила руками колени и уткнулась в них пылавшим, залитым слезами лицом. Девушка чувствовала такой холод внутри, что больше, думала она, ей не согреться.

«Я никогда не женюсь», – сказал ей Николас двенадцать лет назад. Он повторил то же самое, когда они ехали в Денвер. Почему она не прислушалась к его словам? Почему она пропустила их мимо ушей? Она была так самонадеянна, решив, что сможет изменить его, заставить его поверить в семью, в любовь.

Какая же она дура!

Но, спорила с собой Хэлен, он занимался с ней любовью с такой нежностью, с такой страстью…

А теперь? Он ушел, перечеркнул все, что было.

Почему? Господи, почему?

Да потому, что Ник боялся. Сначала девушка бросила это обвинение в порыве гнева. Она не была уверена. Но постепенно Хэлен убеждалась в своей правоте: ковбой боялся. Теперь она знала, что иногда слов и действий недостаточно, что недостаточно даже любви. Она сделала все, что смогла. Последнее слово осталось за ним. Ник должен сам сделать свой выбор.

– У меня к тебе просьба, – сказала Хэлен в спину Николаса.

Он слышал, как она вошла в конюшню, но не поднял глаз, продолжая чистить Доджера.

Ковбой не видел ее с прошлого вечера. Он медленно обернулся. Хэлен выглядела бледной, но спокойной; ее волосы были стянуты на затылке в небольшой пучок, губы стали почти бесцветными, бескровными.

Настоящая библиотекарша, подумал он. Пристойная и степенная.

Ковбой вспомнил ее страсть, необузданность, когда они занимались любовью. Кто бы мог подумать, что?.. Николас усилием воли отогнал прочь эти мысли и осторожно спросил:

– Какая просьба?

– До Рождества осталась всего неделя. Я хочу, чтобы ты до праздника ничего не предпринимал – не говорил с Фрэнком и не рассказывал девочкам.

– Я…

– Николас, я прошу об одолжении. Девочки так ждут Рождества. Строят планы. Этот год был слишком тяжел для них. А сейчас они счастливы, и я не хочу, чтобы все сразу переменилось. – Большие голубые глаза умоляли его.

– Я тоже не хочу причинять им боль, черт возьми! Я не хочу сделать своих племянниц несчастными.

Хэлен кивнула. В голубых глазах была печаль и легкий укор. Девушка повернулась и пошла прочь.

Слава Богу, что он успел вовремя уйти.

Лэндж верил, что решимость и расстояние помогут ему, надеялся, что, покинув дом и с головой погрузившись в работу, он не будет по ним скучать.

Однако достаточно было провести две бессонные ночи в полном одиночестве, видя вокруг только голые бревенчатые стены сторожки, и взгляд Николаса неизменно стал обращаться к окну. Ковбой смотрел на огни Большого дома, вспоминая тепло камина и уютную мебель, и точно знал, где он сейчас хочет быть.

Единственное спасение – это работа.

Снег теперь лежал на земле толстым слоем, еще больше затрудняя кормление скота. В понедельник они с Брайаном пытались использовать трактор, но машина оказалась в почти нерабочем состоянии. Пришлось вытаскивать сани.

После полудня, когда Брайан уходил домой помогать отцу, Николас колол лед в ручье, чтобы скот мог напиться. И вечерами работы было предостаточно: ковбой чистил конюшню, чинил сбрую и… смотрел на дом.

Последние три дня Николас почти не видел ни Хэлен, ни девочек, только утром махал им рукой в ответ да один раз после ужина поговорил с Дотти, когда девочка заглянула к нему в конюшню.

Дотти ни о чем его не расспрашивала, просто рассказала, как она с Дейви Гроссом ходила смотреть лошадей. С блестящими от восторга глазами девочка поведала дяде, что отец Дейви разрешил ей покататься на самой красивой лошадке, гнедой с белой звездочкой на лбу и четырьмя белыми чулочками.

Лишь когда девочка уходила, она печально вздохнула и произнесла:

– Мы скучаем по тебе, дядя Ник!

Он тоже скучал по ним. Еще как скучал!

Должно быть, там сейчас играет магнитофон, и нежная лирическая музыка разносится по теплому и уютному дому. А пока девочки слушают, Хэлен, наверное, что-нибудь печет или читает, или готовит рождественские подарки. Пэтси, должно быть, сидит за кухонным столом и, грызя карандаш, пытается разобраться в каком-нибудь алгебраическом уравнении. Дотти, конечно же, растянулась на полу, подперев кулачком подбородок, и увлеченно читает книги о коннозаводстве.

А Сью?

Она сидит на коврике возле камина, как всегда выдумывая новые приключения для «Хзлен» и «Николаса».

Проклятье! Ковбой ударил рукой по стене и отошел от окна.

В дверь тихонько постучали.

Николас вздрогнул и прислушался.

Стук повторился.

Хэлен? Возможно. Но зачем? Николас пошел открывать дверь.

– Дядя Ник? – Большие карие глаза Сью вопросительно и дружелюбно смотрели на него снизу вверх.

Лэндж вздохнул, открыл дверь пошире, приглашая девочку войти. Сью тащила маленький красный сундучок.

– Что это? Ты убежала из дома?

– Конечно нет. – Сью поставила сундучок на пол и откинула его крышку. На пол посыпались «Хэлен», «Николас» и их пожитки. – Мы пришли тебя навестить. Мы подумали, что тебе, наверное, скучно. – Девочка посмотрела на него. – А почему ты не приходишь домой?

– Я… я был занят.

– И Хэлен так сказала. – Сью села, скрестив ноги, и начала разбирать принадлежности своих кукол. – Мы тоже были заняты, – сообщила она, поднимая «Николаса». – Особенно «Николас».

– Да? Наверное, он кормил скот, – предположил ковбой, думай, что он должен собрать ее вещи «отправить девочку домой. Николас сел на кровать, наблюдая за своей племянницей.

– Он всегда что-то делает, – небрежно сказала Сью. – А теперь он занят еще больше, потому что скоро Рождество. И «Николас» готовит всем подарки, понимаешь?

– Это тоже сказала тебе Хэлен? – Он убил бы девушку, если бы это были ее слова.

Сью покачала головой – темный хвостик закачался взад и вперед.

– Нет. Но я знаю, – заявила она по-детски доверительно, – что он это делает.

Николас перевел дух.

– И что он готовит на Рождество?

Сью хитро улыбнулась:

– Я не могу тебе сказать. Это сюрприз.

– А что бы ты хотела? – Николас пытался предположить, что нужно ее куклам. – Кукольную мебель? Столик? Стулья? Кровать? – Это была бы хорошая память о нем.

– Я хочу качели.

– Для… «Хэлен» и «Николаса»?

– Нет. Для себя.

– Но где ты их повесишь?

– Во дворе, глупый. – Сью показала на дом, стоящий на вершине холма.

– Качели очень большие, – пробурчал Николас.

– Но это то, что я хочу. Пэтси всегда дарила мне кукольную одежду, Дотти – книги. Они дарили мне вещи, которые я могла взять с собой, когда мы переезжали, понимаешь?

Николас понимал – понимал детскую надежду, веру, мечту. Он закрыл глаза.

– Хэлен сказала, что она тоже часто переезжала. Но однажды у нее были качели. Не настоящие – просто доска и две веревки, которые ее дедушка повесил на яблоню.

– Я помню эту яблоню… – тихо произнес Николас; воспоминания захватили его. – Она была сорта Зеленое яблоко.

– Она росла за домом, – продолжала Сью. – А однажды, сказала Хэлен, когда она приехала, яблоня была вся в цвету. Она говорит, что никогда в жизни не видела ничего более красивого.

– Да, – согласился ковбой.

– Но дерева там больше нет.

– Несколько лет назад в яблоню ударила молния.

Сью кивнула.

– Если бы у меня были качели, Хэлен тоже могла бы на них покачаться. Только уже не будет цветов, – печально добавила девочка. – Может быть, ты мог бы… мог бы достать для нее цветы. Подари ей что-нибудь очень красивое. На Рождество.

– Ну, я…

– И ты поможешь мне написать письмо Санта-Клаусу. – Сью с надеждой посмотрела на него. – Мама мне всегда помогала.

Николас почувствовал комок в горле.

– Она мне тоже помогала, – с трудом произнес он. – Даже когда я не просил ее об этом. – Его голос задрожал.

Сью подошла к дяде и обхватила его руку своими пальчиками.

– Ты ведь поможешь мне, дядя Ник? – сказала она своим звонким детским голоском. – Моя мама говорила, что это очень важно – верить в чудо.

Ковбой сидел в полной темноте, обхватив голову руками.

Он видел свою сестру так ясно, словно она была рядом с ним, ее задорное личико, которое стало необычайно серьезным, когда девочка пришла попросить своего брата написать письмо Санта-Клаусу.

– Я не хочу, – заявил ей тогда Ник, отталкивая руки, протягивающие ему бумагу и ручку.

Он хотел убежать, но Лиззи схватила брата за руку и затащила в дом.

– Мама сказала, что ты должен это сделать. Ей нужно знать, чего ты хочешь.

– Она знает, чего я хочу, заупрямился Ник, сунув руки в карманы.

Лиззи посмотрела на него с пониманием. Она догадалась, что он имел в виду: Ник хотел, чтобы его отец вернулся домой. Он хотел этого больше всего на свете. Девочка обняла брата.

– Она не может заставить его, Ник. И я не могу.

– Но я хочу… мне нужно!.. – Голос мальчика сорвался. Он засопел и отвернулся, смахивая слезы.

В праздники было еще хуже, потому что каждый раз он говорил себе: «Может быть, теперь…» или «Вот, сейчас…»

Ник вытер нос рукавом, выпрямился и сказал:

– Я буду лучшим отцом, чем он, Лиззи.

Глубокие карие глаза десятилетней девочки смотрели на него с недетским пониманием. Потом Лиззи улыбнулась.

– Я знаю. Я верю в тебя, Ник!

Хэлен делала все, что могла. Она пыталась выглядеть веселой и уверенной. Она пыталась не думать о Николасе. Теперь девушка видела его очень редко. Все сообщения она передавала Лэнджу через девочек. После того разговора в конюшне Хэлен не встречалась с ним лицом к лицу. Когда Сью сказала, что пойдет в сторожку к дяде, девушка подумала, что Николас может отправить племянницу обратно домой.

Но Сью вернулась не сразу. По утверждению девочки, дядя не выпроводил ее. Напротив, он был очень ласков и рад поболтать с ней.

Каждое утро Николас, покормив скот, уезжал неизвестно куда до поздней ночи. Вероятно, горько подумала Хэлен, чтобы избежать их возможных визитов. Так повторялось несколько дней.

Накануне Рождества в полдень Сью снова пошла к дяде. Она вернулась через час.

– Николас у себя? – небрежно спросила Хэлен.

Сью кивнула головой.

– Он помогал мне писать письмо Санта-Клаусу.

О, Господи!

– Я не думаю… – начала было девушка, представляя себе разочарование ребенка. Черт бы побрал этого Николаса Лэнджа!

– Он сказал, что сам обо всем позаботится, – уверенно заявила Сью.

Хэлен молила Бога, чтобы уверенность девочки не оказалась напрасной. Может быть, Ник действительно что-нибудь купит в городе в подарок Сью. Может быть, он даже придет на празднование Рождества…

Но сама она не собиралась просить девочек приглашать Николаса. Если он откажется, это может их обидеть. А если он откажет ей, покорно подумала девушка, то она всегда сможет принести девочкам объяснение, вроде «Никто за него не будет работать».

В этот вечер, после того как девочки пошли спать, Хэлен спустилась к сторожке. Николаса не было. На следующий день, в Сочельник, в полдень, девушка снова заглянула к нему, но ковбоя опять не оказалось на месте.

Хэлен пришло в голову, что Лэнджа могли пригласить куда-нибудь на ужин. Хотя вряд ли Николас согласился бы. Но она могла и ошибаться!

В конце дня небо заволокло низкими свинцовыми тучами. Дотти развела огонь в камине и зажгла свет. Хэлен с Пэтси начали готовить ужин.

Пошел снег.

Сквозь снежную завесу ковбой увидел золотистые отблески в окнах Большого дома. На поворотах грузовик скользил и буксовал. Николас понукал машину, словно необъезженного мустанга.

– Ну, давай, давай! Только не заглохни сейчас!

Обратный путь из Дуранго был жутким. Снег шел с самого утра все сильнее и упорнее, пока Николас ехал на восток. К вечеру ветер усилился, грозя метелью.

Лэндж мог остановиться у любого из знакомых. По всему шоссе у него были друзья, приятели Юлиуса и масса людей, которых он знал. Однако ковбой продолжал держать путь вперед, гоня машину как можно быстрее. Он должен успеть. Это очень важно.

Наконец Николас с трудом завел грузовик во двор, подъехал к конюшне и выключил мотор. Валил снег, мгновенно уничтожая следы, холодный ветер жег лицо. Ковбой пониже надвинул шляпу и начал разгружать машину.

После того как все было сделано, он нырнул в сторожку, умылся, причесался, водрузил обратно шляпу и пошел сквозь снег.

Он увидел их через окно: Пэтси шла на кухню, неся что-то в руках, за ней промелькнула Дотти, потом Сью.

Николас подошел ближе, наблюдая за ними. Он видел, как девочки украшали елку игрушками и мишурой. Видел подарки, рождественские чулки. Видел Хэлен.

Ковбой остановился, не в силах идти дальше.

Он так сильно любил ее. Почти до боли. Так сильно, как никогда и никого не любил.

«Я верю в тебя», – однажды сказала ему Лиззи. И, наверное, так и было, если она оставила ему девочек.