Текст книги "Мудрый Исправитель Недостатков"

Автор книги: Пал Бекеш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,
в которой Мудрый Исправитель Недостатков изъявляет свою последнюю волю

Мудрый Мастер и его помощник, прислонясь спиной друг к другу, сидели посреди пустой комнаты.

Мастер открыл глаза – словно ресницам его пришлось вздымать неподъемную тяжесть. Болезненно кашлянул.

– Уж не простудился ли ты, Мастер? – встревожился ассистент.

– Нет, – едва слышно ответствовал Мудрец. – Это симптом болезни, запрет на оказание помощи нуждающимся. Долго мне не протянуть.

– Может… – пролепетал ассистент. – Разве что передумаешь… Кто посмеет упрекнуть тебя, если ты им покоришься?

– Никто. Но я сам не прошу себе.

– Почему ты думаешь только о себе? – помощник перешел на умоляющий тон. – А я? Что станется со мною без тебя? И с нашими клиентами, которые ждут твоей помощи?

– Меня можно сбросить со счетов. А клиенты… Все же без меня им будет легче, чем жить под властью Бидонов.

– Мастер…

– Другого выхода нет, – сказал Мудрец. – Всех нуждающихся в помощи я оставляю на тебя.

– Что-о? Как? – ассистент захлебывался словами. – Да что же мне с ними делать?

– Вкупе с ними к тебе переходит задача. Исправляй, дополняй их нехватки по мере твоих возможностей.

– Нет-нет! – в ужасе отнекивался поседевший молодой человек. – Я же ничего в этом не смыслю!

– Ты ведь не раз видел, как я это делаю. Сам убедишься, пойдет как по маслу.

– Нет-нет!

– Постепенно втянешься.

– Нет и нет! Мудрый Исправитель незаменим!

– Возможно… Но стоит попробовать. Мне осталось недолго… А уж спорить да пререкаться и подавно некогда.

Мастер смежил глаза, вздохнул, и голова его опустилась на плечо молодого человека, который и сам земле предался.

Снаружи послышалось гудение мотора – это Бурбон Бидон раскатывал по склонам холма на присвоенном чужом мотоцикле.

– И в довершение всего, – сказал Мастер, – я завещаю тебе «Магуса», моего стального коня.

Ассистент расплакался.

– Да я и с мотоциклом-то управляться не умею!

Мудрый Исправитель Недостатков даже шепотом говорить был не в состоянии. Помощник с трудом разобрал его слова:

– Теперь это уже не моя забота.

И окончательно умолк.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
где Веник II, отнюдь не косматое чудовище, вступает на тропу войны

Веник II вспоминал отца, Веника I, несравненного урода и пугала. Как бы поступил тот в подобной ситуации? Прежде всего должным образом подготовился бы. Ведь ежели собираешься воевать, изволь продумать все до мелочей: подходящая амуниция, вооруженность до зубов – это буквально вопрос жизни и смерти.

Веник задержался у придорожной лужи и глянул на свое отражение.

Увиденное зрелище едва не подкосило его, но воин все же овладел собой – нет, нет, он не намерен впадать в отчаяние, не надейтесь! И повторил вслух: «Не надейтесь!»

Веник твердил эти слова снова и снова в надежде, что от повторения голос его приобретет стальное звучание. Ан нет, голосишко по-прежнему оставался тоненьким.

Веник даже всплакнул, а затем принялся разминать мускулы: если уж голос не стальной, пусть хотя бы бицепсы сделаются тверже стали. Опять сплошное разочарование.

Не беда, мужественно подумал он. Будь что будет. А уж если от судьбы не уйдешь, следует по крайней мере принять ее с достоинством. Ведь с минуты на минуту начнется последнее сражение Веника II. Тут ему некстати подумалось, что, в сущности, это будет и первое сражение Веника II, но он отогнал эту мысль прочь по причине ее недостаточной героичности.

И наш герой двинулся в том направлении, куда его отрядил Дырка: то есть обогнул холм слева, где стояли кордоном высоченные Бидоны, чтобы попробовать прорваться. Или проникнуть. Или хотя бы просочиться.

По дороге он позаботился об экипировке: подбирал мало-мальски подходящее и облачался в обмундирование. За пояс натыкал колючих веток: даже если сам оцарапаешься – не беда, риск есть риск. На лужайке близ опушки леса ему подвернулись сброшенные оленем рога, и он прикрепил их к голове толстыми прочными зелеными плетями. Многочисленные ответвления рогов утыкал здоровенными, с кулак, шишками. Цветочной пыльцой калужницы, усеявшей всю лужайку, Веник намалевал на лбу, лице, туловище ядовито-желтые полоски: издали можно было принять его за пучеглазого оленя, подглядывавшего сквозь планки забора. Но и этого ему показалось мало: подобранные с земли длинные и острые скальные обломки он подвесил к своим разлапистым ушам: ударяясь друг о дружку, каменные подвески издавали тревожный, неприятный звук.

Напоследок Веник еще раз остановился, чтобы мысленно подготовиться к схватке.

– Эх, родиться бы мне уродом из уродов, чудищем из чудищ, пугалом из пугал! – сокрушался он. – Быть бы достойным своего знаменитого отца, у которого даже пятки, даже сердце обросло космами, да и всей нашей достославной семейки: на родичей моих, кто ни глянь, кондрашку схлопочет!

Дорогу перегородила лужа – хочешь не хочешь, а взглянешь. У несчастного Веника перехватило дыхание, и он сломя голову припустил прочь.

– Пощади! Не убивай! Ведь я же тебе ничего плохого не сделал!

Углубясь в нагромождение скалистых утесов, ущелий, расщелин, Веник вдруг опомнился и прекратил свой безумный бег.

– Да ведь это же я! – в полном ошеломлении произнес он. Ощупал себя – голову, рога, шишки, острые, как кинжалы, каменные обломки. – Я, я, это я! – торжествующе вопил он. – Я способен навести ужас! Чудовище из чудовищ, кошмар из кошмаров, страшилище страшней некуда!

Его робость, неуверенность вмиг как рукой сняло. Он почувствовал себя веселым, беспечным и таким легким, что стоит разбежаться, пожалуй, и взлетишь, а тогда и сражаться с бандитами не придется – перемахнешь их по воздуху, да и вся недолга… Правда, экспериментировать с полетами Веник остерегся, но ощущение веселой беззаботности не покидало его, а страха он не испытывал ни капельки, ну ни чуточки, как вдруг… прямо перед ним возникла плотная стена черных Бидонов.

Легкой походкой Веник двинулся к ним, словно дорогу ему преграждало всего лишь поперек лежащее бревно. Перешагнешь и, не замедляя хода, поспешишь дальше, по своим делам.

– Что-то там шевелится на дороге, – заметил Барон, предводитель высоких Бидонов.

– Сломанная веточка, – буркнул Баран.

– Ага. А ветер ее шевелит, – подтвердил Бука.

– Ветра вроде бы нет, – возразил Бяка.

– Ты бы еще наплел, будто бы это я тащусь по дороге, – вмешался в разговор Бык. – Если уж я Бык, то отчего бы мне не обзавестись рогами, верно?

– Верно, – кивнул Бяка. – Только рогов у тебя нет. Ты такой же Бидон, как и я.

– Так-таки и не хочешь убедиться, я там на дороге или нет? – подначивал Бык, которому очень нравилась его шутка, и он даже заревел для правдоподобия: – Му-уу!

Веник II приблизился небрежной походкой. Набрал полные легкие воздуха, издал перенятый у отца исконный боевой клич и бросился в наступление.

– У-У-У-УХ-ХА-ХАА!

– Никак оно еще и пищит?

– У-У-У-УХ-ХА-ХАА!

– Видать, какая-нибудь хворь прихватила.

– У-У-У-УХ-ХА-ХАА!

– Может, он чокнутый?

– Вроде не похоже.

– Др-р-рож-жите и тр-р-репещ-щите! – возопил Веник.

– Уж не вздумал ли он грозиться?

– Тр-р-репещи-ите! – сделал нападающий еще одну попытку, но веселая беспечность куда-то улетучилась, ноги снова затряслись, а голос перешел в тонкий писк.

Зато Бидоны явно повеселели. Смеялись, хлопали себя по коленкам.

– Нет, вы только послушайте, что выдает этот шишковатый рогоносец.

– А по-моему, это колючий куст сорвался с привязи!

– С чего бы это у него рожа такая желтая?

– Засветил кто-нибудь в физиономию тухлым яйцом.

– А уши-то, уши – что твои тарелки!

– Должно, собирался посуду мыть, а тарелки к башке прилипли!

Бидоны катались со смеху, толкали друг дружку в бок, хватались за животы, свистели, улюлюкали от восторга.

– Ну, я такого отродясь не видывал…

– А я не слыхивал…

– Др-рож-жите и тр-р-репещ-щи-и-ите! – забавный чудик тряс рогами, вокруг его головы вихрились в воздухе шишки и каменные осколки, а сам он для пущей острастки приплясывал на своих ножках-спичинках. – Вам конец пришел! Перед вами Веник II, чудище косматое!

– Нет, вы слышали?! – прохрипел Барон, согнутый в три погибели от смеха.

– Он еще и зубы скалит! – ревел Бяка. – Вот умора, ребята!

– Говорю же, вам конец! – стоял на своем Веник и от стыда расплакался.

– Слыхали? Нам конец! Ну и дела! – надрывался от смеха то ли Бык, то ли Бука, то ли Бяка. От неудержимого хохота из глаз у них катились слезы – едва успевай утирать кулаками. – Конец нам, братцы! Ха-ха-ха!

– Сил моих нет! – задыхался Буран и с грохотом рухнул на колени.

– В боку закололо! – прохрипел один из братьев.

– Ой, живот прихватило! – простонал другой.

– Лопнуть можно!

– Вот-вот тресну по швам!

Один за другим они падали на землю, катались по траве, по камням, не в силах освободиться от истерического хохота. И прежде чем ухохотаться насмерть, черные Бидоны с всхлипыванием, хрипом, визгом напоследок стукнулись боками. В последнем стоне их угадывались слова:

– Ох, умираю… Не могу, надорваться можно…

И наступила тишина.

– Тр-р-репещи-ите, – прошептал Веник II, всхлипывая от стыда.

Но наконец и его слезы иссякли.

Долго смотрел он на неподвижных врагов, затем медленно, осторожно приподнял тощую лапку и, затаив дыхание, переступил через одного черного братца. Чуть погодя – через другого.

Вскоре вся черная банда осталась позади. Веник на цыпочках отходил от них подальше, все ускоряя шаги, а когда страшное зрелище скрылось за поворотом дороги, остановился.

– Прорвался, – прошептал он, не веря собственным словам. И повторил погромче: – Прорвался через кордон! – И наконец закричал во весь голос: – Я победил! Победил бидоноголовых! Я, я, Веник II, чудище косматое! Ну не чудо ли?!

И во всю прыть припустился бежать, вверх по склону холма, все выше и выше.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
где путаница времени достигает своего предела

Будильник не стал разводить церемонии, решил сразу брать быка за рога. Двинул наперекосяк по полю, поросшему гигантскими одуванчиками. Весь вид его выдавал уверенность в себе, словно в ранце на боку хранился детально разработанный военный план, а путь лежал к лагерю средних Бидонов, стерегущих подступы к правой тропе. Конечно же, никакого военного плана у него не было, утешала только мысль: двум смертям не бывать, а одной не миновать. Или: как аукнется, так и откликнется. Чем проще, тем оно лучше.

Хотя дело ждало спешное, Будильник не в силах был удержаться, чтобы не полюбоваться огромными белыми шарами одуванчиков. На некоторые он даже дул, и тогда тысячи – не зонтиков – зонтов! – взмывали ввысь и уплывали в дальние дали. Точное Время с завистью смотрел им вслед и мурлыкал себе под нос очередную самодельную песенку: «Зонтик сам себе хозяин, улетит хоть до окраин, у Бидонов не спросясь, никого не по-боясь».

В конце дорожки, ведущей через одуванчиковое поле, у подножия холма чернела бравая железобидонная рать: Блок, Бастер, Бомба, Бренд, Банан и Бита.

Однако Будильник не остановился и даже не замедлил ход. Пробормотал себе под нос, для храбрости: «Тик-так, тик-так», затем громко поздоровался: «Доброго вам утречка». И даже улыбнулся впридачу.

Черная стена не шелохнулась.

Бренд, командир отряда, буркнул:

– Здесь прохода нет.

Остальные тоже присоединились – каждый своим добрым советом.

– Вали отсюда!

– Ноги в руки и мотай прочь!

– Чеши, покуда цел!

– Кому сказано – убирайся подобру-поздорову!

– Канай отсюда, а то мы тебя враз доконаем!

– До чего приветливая компашка! – улыбнулся Точное Время как ни в чем не бывало. – Кстати, хотите – верьте, хотите – нет, но у меня и в мыслях не было пробиваться через ваш заслон. Просто издали приметил вашу компанию в поле и подумал: интересно, мол, что эти ребята тут поделывают, куда птица не залетит и зверь не пробежит? Дай, думаю, хоть поздороваюсь. Невежливо пройти мимо таких славных парней и даже словом не перемолвиться. Добрый день, ребята!

– Только что пожелал нам доброго утра, а теперь, вишь, добрый день у него! Куда так спешить?

Дни черной братии подчинялись жесткой воинской дисциплине. Предводитель, он же старший братец Бурбон Бидон, требовал неукоснительно придерживаться распорядка. Бидоны вставали и ложились в одно и то же время, каждый божий день завтракали, обедали, ужинали по часам, занимались боевой подготовкой ни минутой больше, ни секундой меньше, если же шли на войну, то разбивали лагерь и по своему обыкновению грабили, громили все подряд, но при этом тщательно заботились о подстраховке: выставляли посты и регулярно сменяли друг друга. Словом, точность чтили превыше всего.

– Разве у вас нет в заводе в часы обеда хотя бы закусывать? – сочувственно поинтересовался Будильник.

– В часы обеда? – фыркнул Бренд. – Да мы только что завтракали!

– Выходит, снабжение у вас нерегулярное? Это нехорошо. Кто родной жестянки для общего блага не жалеет, тому хотя бы жратва обильная да частая полагается. На вашем месте я бы возмутился: время за полдень, а обеда нет как не бывало!

– За полдень? – всполошился Бита. – С чего бы вдруг?

– Время-то идет, на месте не стоит. Уж мне ли не знать! – отвечал Будильник. – Я ведь часы, по-моему, даже слепому видно. Вот стрелки, понял? Ежели провиант не доставят, придется вам самим кухарить, а то как же это получается: «Шкворчит сковорода, а где ж она, еда? Не угощают пловом? Утешу я вас словом!» Добрый вечер, ребята!

– Вечер? Ну, это ты, брат, загнул!

– Мой двоюродный прадед в Лондоне, старина Биг-Бен, в восемь вечера всегда играет одну мелодию… – И Будильник тотчас же изобразил мелодичный звон. – Нравится? То же самое он исполняет и в десять вечера, и в полночь. – С чем и повторил знаменитый звон еще раз.

– Неужели уже так поздно? – Бастер зевнул, до того широко разинув рот, что Бидон его едва не вывернулся наизнанку.

– Когда зеваешь, изволь прикрывать ладонью рот, – оговорил его Точное Время. – Разве мать тебя не учила?

– Не-а, – ответил Бастер. – Она ведь тоже была родом из Бидонов.

Черных братьев охватила предсонная непоседливость. Они зевали, потягивались, терли глаза.

– Все еще не спите? Что ж тогда удивляетесь, если поутру глаза будут слипаться и вы даже не заметите, что врагу удалось проскользнуть за кордон, – мягко пожурил их Будильник. – Спокойной ночи.

Командир Бренд распределил подчиненных: – Половина дрыхнет, половина несет вахту. Я сплю.

– По какому праву? – проворчал Банан.

– Он всегда сдает себе козырные карты! – взбунтовался Бомба. – А мы за него отдувайся.

– Не ссорьтесь, ребята, – утихомирил их Точное Время. – Все равно ваше время уже истекло, а ему пора заступать на вахту.

– Уже? – изумился Бренд. – Да я еще голову положить не успел! Нет ли тут какой-то путаницы во времени?

– Нет. Взгляни на мои стрелки.

Блок и Бомба уже храпели, а командир с грехом пополам начал готовиться к дежурству, как вдруг затарахтели сверкающие полусферы Будильника, оглушительный звон разнесся по всему одуванчиковому полю, а Точное Время бодрым голосом запел побудку:

– Вставай, вставай, чай-кофе разливай! С добрым утром!

– Я даже глаз сомкнуть не успел.

– А я вообще не ложился.

– Зато не придется одеваться-раздеваться для утренней зарядки! – командовал Будильник. – Конечно, если не хотите опаздывать! Солнце вон уже в зените!

– Как в зените?

– Да так. А будете дальше прохлаждаться, то и до заката недалеко.

– Может, со временем что-то не в порядке? – сонные братья натыкались друг на друга.

– Время движется беспрестанно. Таков закон природы, и не мне его менять, – гнул свое Будильник. – Да и вам не советую. Со временем шутки плохи, время не одолеть даже Бидонам. Оно знай себе идет своим ходом, бежит, мчится!

Стрелки вращались все проворнее, полусферы ослепительно сверкали, часы будили, убаюкивали, тарахтели, трещали, кричали кукушкой, отбивали мелодичный звон, что твой Биг-Бен, повторяя всю эту какофонию снова и снова.

– Стыд и позор! Я стою на часах вот уже двое суток бессменно! – роптал один из братцев.

– Не сей панику в наших рядах!

– Неужто мы уже целую неделю здесь ошиваемся?

– Какое там – неделю! Уже целый месяц.

– Я устал до смерти. Больше невмоготу.

– Едва держусь на ногах.

– А я уж и держаться перестал.

Шеренга распалась, вояки неуверенно опускались на землю, готовясь ко сну, и тотчас вскакивали, чтобы занять пост, но вынуждены были вновь рухнуть – не важно, куда, зачем и до каких пор. Один за другим валились они вдоль дорожки.

– Надо бы выставить часовых… – зевнул Бренд и в то же мгновение уснул.

– Он еще разглагольствует… – огрызнулся Бомба. – Ему бы только… – но, не закончив фразы, провалился в сон.

Сокрушенные сном черные братья валялись вповалку. Сопели, храпели с открытым ртом. Последний из сраженных Бидонов чуть приоткрыл глаза и сонным голосом поинтересовался:

– Нет ли какой путаницы со временем?

– Нет, – ответил Точное Время. – Спокойной ночи, ребятишки. Приятных сновидений.

Ответом ему было дружное похрапывание.

Будильник совершенно выбился из сил. Стрелки замедлили свой ход, затем остановились. И Точное Время тихонько замурлыкал себе под нос очередную песенку: «На сегодня с меня хватит, усыпил всех черных братьев. Вам желаю черных снов до скончания веков!»

Переступив через распростертые тела Бидонов, Будильник зашагал к вершине холма.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,
где мы становимся свидетелями первой за всю историю дырявой битвы. Не упустите редкостный случай! Располагайтесь поудобней, чтобы не подсматривать в дырочку, а наблюдать Дырку во всем его величин и мужестве

Третьему путнику не требовалось далеко ходить, чтобы вступить в единоборство с третьим отрядом Бидонов. К тому же он знал их, ведь они перекрыли тропу, ведущую из дубравы, и именно на них наткнулись странники, когда в первый раз предприняли попытку приблизиться к дому Мудрого Мастера.

Дырка проделал обычную серию дыхательных упражнений, чтобы привести себя в форму. Когда же наконец почувствовал, что набрал соответствующую кондицию, то есть по желанию может изменить вид, сузив или расширив себя, приступил к делу.

Неспешно приблизился к скучающей посреди дороги группе Бидонов и еще издали окликнул их.

– Ну и ну! Целое скопище пустых бидонных голов в одном месте! Что вам понадобилось в этих краях, куда и птица-то зря не залетит?

Пикетчики завертелись вокруг, оглядываясь по сторонам.

– Говорил кто-то? – осведомился Будка, предводитель отряда.

– Говорил… Только я не разглядел кто.

– Однако факт, что он хотел нас оскорбить.

– Как можно оскорбить, если здесь попросту никого нет?

– Тут что-то не так, – подвел итог Баста.

А Дырка намеренно дразнил их.

– Все здесь так, не волнуйся. Гудит у вас в пустых башках и отдается эхом.

– Может… внутренний голос? – предположил Блямба.

– Больше слушай всякие глупости, – одернул его Бутер. – У меня, например, башка вовсе не пустая, она полна мыслей.

– И что же ты мыслишь? – поддел его Брод.

– Кто-то нас разыгрывает.

– Блестящая мысль! – поддакнул Бублик и тут же возмущенно вскинулся: – Но ведь здесь никого нет!

– Это и есть самое возмутительное! Нас разыгрывает кто-то, кого вообще нет!

– Стыд и позор! – фыркнул Баста.

– Пустоголовые, – прозвучало где-то совсем рядом.

– Что-о?! – разъяренно взревели все шестеро братцев.

– Что слышали. Жестяные башки. Или бидоноголовые. Что в лоб, что по лбу. От вас порядочного голоса и не услышишь, только гул бидонных жестянок.

Братья сбились с ног в поисках источника голоса, кованые сапоги взрыли всю дорожку.

– Если бы ты существовал, мы бы уже тебя давным-давно растоптали в лепешку, в прах превратили, с землей сровняли! – ревел Будка.

– Твое счастье, что тебя нет!

– Это меня-то нет? – язвительно рассмеялся Дырка. – Меня не существует? Да вот он я, лежу себе полеживаю на тропинке! Кто ж виноват, что вы дальше носа своего не видите!

Братья изо всех сил старались отыскать его, но напрасно. Наконец сдвинули вплотную свои бидонные головы и принялись совещаться.

– Пожалуй, надо бы наведаться к глазному, – шепотом предложил один из умников.

– Сперва месть, потом – очки, – не сдавался другой.

– Наверняка мы его потому и не видим, что он очень маленький.

– Зато мы знаем, что он лежит на дорожке, а значит, не обязательно его видеть, можно растоптать не глядя.

– Придумал! – стукнул себя по лбу Бита, и его жестяная башка загудела так, что остальные чуть не оглохли. – Пройдемся по нему тяжелым катком, да несколько раз – с притопом да с прихлопом – мокрое место останется!

– Блестящая идея! – одобрил Будка и, обернувшись назад, со всей любезностью, на какую был способен, поинтересовался: – Стало быть, лежишь на дорожке?

– С превеликим удобством! Вытянувшись во всю длину.

– Точно? – недоверчиво переспросил Бутер.

– Не веришь – проверь.

– Проверим, проверим, за нами не заржавеет! – прошипел старшой и громовым голосом скомандовал: – Дави его!

Враз застучали кованые сапоги, дорожным катком проезжались взад-вперед вошедшие в раж черные братья, вздымая тучи пыли, жалобно хрустели под ногами мелкие камешки. Против такой атаки было не уцелеть никому и ничему.

Кроме одного.

– Направление верное, топайте сюда! – лихо подзадорил их Дырка, затем вдруг сделал глубокий вдох и растянулся до самых невероятных размеров, как только мог.

– Стойте! – истошно заорал бегущий впереди Будка. – Здесь провал!

Но было поздно: остальные толкались, напирали, а затем с отчаянным воплем, беспомощно размахивая руками-ногами, провалились в дыру.

– Ой! Ай! Ух! Больно!

А Дырка сжался до своей нормальной величины, отошел в сторонку и с обочины дорожки наблюдал за свалкой охающих и ахающих братьев.

– Моя нога!

– Моя коленка!

– Плечо!

– Подвернулась…

– Ушиблена…

– Вывихнута…

– Проклятая дырища! – простонал Будка.

– Где? – схватился за голову Блямба. – Здесь нет ничего, ровная дорога.

– Там нет, а тут есть, – послышался сзади голос.

Побитые, искореженные Бидоны, кряхтя и стеная, вертелись из стороны в сторону.

– Выходит, он у нас за спиной?

– Как это может быть?

– Так есть он или его нет?

– Вот в чем вопрос, – одобрил этот ход мысли Дырка. – Поразмыслите на досуге, покамест станете выхаживать друг друга. А это процесс затяжной, – и добавил презрительно: – И не вздумайте рыпаться, башки бидонные, вам необходим полный покой.

С этими словами он был таков.