Текст книги "Теперь с тобою вместе я(с)... (СИ)"

Автор книги: Овсей Фрейдзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Вера так и не призналась Наташе, что у неё появился парень, при этом, как та советовала ей и сама к тому стремилась – местный.

Вера могла смело заявить, что она к этому, как раз не стремилась, всё получилось спонтанно.

В первом часу дня Вера обслуживала последних посетителей перед закрытием кафе, когда её окликнула Наташа:

– Верчик, тут тебя какой-то красавчик спрашивает, явно нерусского происхождения.

Я ему объясняю, что мы уже закрылись, а он подай ему бэвэкаша Веру и всё, хоть кол на голове чеши.

Девушка прижала обе руки к груди.

– Наташенька, миленькая, рассчитай ту пару, а я побежала, вот их заказ.

– Ну, что я тебе утром говорила, даже не сомневалась, что ты влюбилась, у меня на это дело глаз-алмаз.

Вера, уже не слушая подругу, выскочила на улицу и сразу же попала в объятия Галя – через окна кафе за ними наблюдали все любопытные работники, но пуще всех завистливых или восторженных глаз не сводила Наташа.

Молодые люди, не обращая внимания ни на кого вокруг, сладко целовались, никак не желая отстраняться друг от друга.

– Веруш, как я по тебе соскучился, до вечера не было никаких сил дожидаться новой встречи, тем более у меня сегодня выходной.

Вера даже не замечала, что называет своего хавера на русский манер ласкательным именем.

– Галичек, милый мой, как я рада, ни на одну секундочку я не забывала сегодня о тебе, ты услышал мой зов и примчался.

Подожди минуточку, я получу дневной расчёт, и мы можем отсюда уезжать.

В кафе её перехватила Наташа.

– А, ты подруга не такая уж простая, не зря говорят в тихом омуте черти водятся.

– Ну, Наташ, я бы потом обязательно тебе рассказала, просто боялась сегодня утром спугнуть своё счастье.

– Ладно, счастливая, беги за расчётом, тебя вон какой красавчик ждёт и, похоже, он тоже к тебе не равнодушен.

В словах подруги Вера почувствовала не только одобрение, но и неприкрытую зависть.

Галь подвёз Веру к её дому.

Она забрала из садика Руслана и они, вместе с парнем поднялись в квартиру Любы.

Сидеть возле телевизора и дожидаться пока появится сестра, девушка не хотела, поэтому, приняв душ и переодевшись, она завела мальчика к соседке, а они с Галем уселись в его машину и поехали в Иерусалим, именно туда наметил парень сегодняшний маршрут для ознакомления Веры с Израилем.

Девушка отметила для себя и поделилась с Галем, какая всё же миниатюрная страна Израиль, в которой им посчастливилось жить и встретиться.

Вера поняла, что её парень всей душой любит Израиль и она, как могла, перевела ему песню Олега Фрейдмана, которую слушала вчера перед сном и тот прищёлкнул языком.

– Не люблю людей, которые живут в стране, пользуются её благами и в тоже время, поносят всякими словами, не понимая, в каких трудных условиях Израилю приходится отстаивать свою безопасность, целостность и престиж.

Твой знакомый певец, видимо, не такой злопыхатель, потому что, не прожив и года в стране, не вкусив ещё всех радостей жизни в ней, а, скорей всего, столкнувшись с определёнными трудностями, всей душой полюбил Израиль, о чём и поёт.

Не доезжая Иерусалима, Галь свернул с дороги и подъехал к кафе, в котором вся атрибутика была связана со знаменитым певцом в стиле рок-ин-рола Элвисом Пресли.

Они обедали под музыку этого до сих пор популярного музыканта, обсуждая его творчество и других мировых знаменитостей современных и выступавших раньше, но оставивших свой след на земле.

В конце обеда молодые люди по сложившейся здесь традиции получили от хозяина заведения в подарок по кружке с портретом Элвиса, чему Вера очень обрадовалась.

Время на ознакомление со святым городом у них было не много и Галь устроил Вере обширную обзорную экскурсию.

Они проехали возле великолепного современного здания Кнессета – парламента Израиля, перед её глазами мелькали старинные и современные здания, центры искусств и религии, больница, музеи, мечети, собор, базар, синагога и вновь синагога:

– Галь, а почему тут так много центров религии и самих верующих?

– Ты, что не знаешь, что Иерусалим считается центром трёх религий?

А ты как относишься к религии, моя красавица?

Вера рассмеялась.

– Можешь меня порицать, но никак, наша семья была далека от этого, как, впрочем, и вся моя бывшая страна за исключением только некоторых и те, в основном, скрывали свои религиозные убеждения.

Папа у меня русский, но он не верующий...

И вдруг, подхватилась:

– Ты, не думай, мама у меня еврейка.

Галь от её последних слов чуть руль не выпустил из рук.

– А зачем ты мне это говоришь, я ведь у тебя ничего об этом не спрашивал?

Вера часто испытывала смущение, но такое, наверное, первый раз в жизни, у неё покраснели не только щёки, но ей показалось, что и кончики пальцев на ногах.

Она закрыла лицо руками и склонилась почти до колен, не смея больше взглянуть в глаза парня.

Автомобиль затормозил, и она почувствовала на своих волосах руку Галя. Он ласково перебирал шелковистые локоны девушки.

– Прости, что смутил тебя, просто твоё заявление очень удивило меня.

Вера, по-прежнему не поднимая головы, быстро заговорила:

– Прости, прости меня Галь, я последняя дура.

Все вокруг девчонки только и говорят об этом, что для местных парней очень важно еврейка ты или нет, я и выпалила эту глупость, сама не понимаю, как это у меня произошло.

Галь мягко, но настойчиво поднял от колен лицо девушки, посмотрел долгим внимательным взглядом в её красивые виноватые глаза и нежно и легко прижался к губам.

– Красавица моя, я бы целовал тебя и целовал, но мы находимся в Иерусалиме, если нас целующих увидят глубоко верующие евреи, то перевернут мою машину, а нас закидают камнями.

Поехали быстрей отсюда, ты теперь израильтянка и часто будешь бывать в этом городе, а короткого знакомства с ним на сегодня тебе хватит.

Скоро они спустились по горному серпантину из Иерусалима и покатили по равнинной дороге.

Вера диву давалась при подъёме в этот город и спуске у неё закладывало уши, как в самолёте и она от этого ощущения смеялась под снисходительной улыбкой Галя.

Брызги вечернего солнца хлестнули Веру по глазам, и она поплотней надвинула тёмные очки.

Галь оглянулся на её жест и поправил на носу свои.

– Куда бы ты хотела моя красавица, проехаться, у нас до вечера ещё очень много времени?

– А можно в Ашкелон, хочу посмотреть город, в котором обосновались мои знакомые, я имею в виду, того певца.

– Понял, понял, поехали, я и сам хочу там зайти с тобой в каньон, пройтись по магазинчикам, посидеть в кафе и всё это время любоваться твоей пьянящей красотой и наслаждаться твоим нежным голосом.

Они ехали по весьма неприметному городу с обилием старых неказистых зданий, с узкими невзрачными улицами.

Безусловно, Ашкелон во многом проигрывал Ашдоду, хотя и здесь было очень много новостроек.

Вера напрасно вглядывалась в лица прохожих в расчёте на нечаянную встречу со своими полюбившимися случайными попутчиками.

Галь припарковался недалеко от центральной автобусной станции, и они зашли в громоздкое здание торгового центра.

Их окружила приятная атмосфера – играла лёгкая популярная музыка, одурманивающе пахло духами и кофе, вокруг сновало полно всякого люда различных возрастов и оттенков цвета кожи.

У Веры сложилось впечатление, что Галь привёл её сюда преднамеренно.

Молодой человек шёл вперёд, словно к намеченной цели, и скоро они зашли в отдел оптики, и он попросил продавца, подобрать девушке солнечные очки хорошей фирмы.

Перед Верой тут же выросли ряды шикарных пар очков в тонких оправах различной конфигурации и оттенков стёкол.

– Галь, миленький, не надо, у меня нет столько денег, ведь мне скоро ехать в другой город на учёбу, а найду я там работу в ближайшее время или нет, не знаю...

– Ну, чего ты всполошилась?

Я хочу сделать тебе подарок, ты же, теперь моя девушка – хавера, а подругам положено дарить подарки.

Вера поняла, что спорить бесполезно, она слышала от девочек в кафе, что именно так и обстоит дело, местные парни действительно щедро одаривают подруг, но она ведь...

От этих крамольных мыслей её лицо заалело, и она задумалась – боже мой, что это в последнее время, я стала так часто краснеть.

Галь вместе с продавцом стали подавать ей очки для примерки, и прихлынувшая краска к её щекам не могла остаться не замеченной, но парень не стал заострять на этом внимание.

Очки от 'ChristianDior' были подобраны в считанные минуты.

Вера с ужасом услышала, какую сумму назвал продавец, а Галь не задумываясь, подал свою кредитную карточку.

Затем он завёл девушку в ювелирный отдел, где от вида великолепных золотых украшений у неё закружилась голова.

Галь осмотрел её с ног до головы:

– Что бы ты хотела примерить на себя?

– Галь, не надо, я сейчас с ума сойду от смущения, пойдём отсюда.

– Ладно, ладно, не будем долго здесь задерживаться, давай примерим вот этот браслет на твою изящную руку.

Через десять минут они уже выходили из ювелирного магазина, на запястье у Веры играл искрами золотой браслет с мелкими камешками, как она позже выяснила, что это маленькие бриллиантики.

Девушка наотрез отказалась заходить в другие отделы и Галь смеясь завёл её в кафе.

– А в такой малости ты мне тоже откажешь, как поужинать со мной?

– Нет, я голодная, как собака, даже не знаю почему, ведь мы с тобой хорошо пообедали.

И тут же добавила:

– Наверное, от волнения, ты Галь, сумасшедший.

Парень привлёк руку Веры к своим губам и нежно поцеловал в каждый пальчик.

– Веруш, ты совершенно права, я от тебя сошёл с ума!

Вера потупила глаза.

– Галь, не надо так говорить, ведь это не правда.

– Правда, правда, ещё, какая правда!

Они скушали по толстому блину, облитому шоколадом и, когда уже пили кофе, Вера вдруг спросила:

– Галь, прости меня за любопытство, а кем ты работаешь?

– Ну, наконец, любимая девушка задала мне первый вопрос.

И он рассмеялся.

– Веруш, это большой секрет, но тебе я выдам государственную тайну, я полицейский.

– Полицейский?

У Веры в голосе было столько удивления, что парень невольно опять рассмеялся.

– А что, не похож или не нравится?

– Наверное, не похож.

И Вера опять поймала себя на том, что к лицу прихлынула краска.

– Ну, чего ты всё время краснеешь, ничего страшного в твоём вопросе и удивлении нет.

Это хорошо, что не похож, я ведь не простой полицейский, а работаю в отделе по борьбе с наркотиками и часто приходится внедряться в их ряды, чтобы выявить структуру поставок и сбыта, этого пагубного зелья для людей, а особенно для молодёжи.

После такого задания я и возвращался домой, когда мы с тобой встретились.

– Ух, ты!

Вера невольно это сказала на русском языке.

– Галь, так ты ведь секретный агент, разве можно об этом говорить и рассказывать всем подряд?

– Я же не всем подряд, а только тебе, а ты теперь у меня доверенное лицо.

Вера видела, что парень над ней легко подтрунивает, но не обиделась, в её глазах он был неотразим.

– Галь, а ведь эта работа опасная!

– Конечно, опасная, но не опасней многих других в нашей стране, а работаем мы, в основном, не по месту жительства, а в других городах, вся эта дрянь провозится в Израиль или с севера, или с юга. Поставщиками в основном являются бедуины.

Веруш, и, что у тебя больше нет ко мне вопросов или другое тебя не интересует?

– Есть и очень много – сколько тебе лет, как ты жил до меня, была ли у тебя другая девушка, а может быть и сейчас есть, кто твои родители и сколько вас детей в семье, ты верующий или нет, откуда в Израиль приехали твои предки...

– Хватит, хватит.

Галь шутливо замахал руками.

– Ты, чего застрочила, как 'УЗИ', у нас, что сегодня последний совместный вечер?

Подожди, я тебе всё расскажу о себе, только давай не всё сразу?

Девушка опять смутилась от своей смелости на грани наглости, но Галь не дал ей опять покраснеть.

– Мне двадцать пять лет, окончил школу и отслужил в боевых частях в армии Израиля.

Потом были высшие офицерские курсы полиции и сейчас у меня младший чин офицера.

Моя бабушка приехала в Израиль из Польши, а дедушка из Марокко, это по отцовской линии, а родители мамы погибли во время войны в Освенциме, они были из Румынии, мама приехала в Израиль с приёмными, но они уже умерли.

Папа мой тоже служил в полиции, он уже на пенсии, а мама работает медсестрой в больнице.

Нас у родителей пятеро детей, я младший и последний неженатый.

Всё, на сегодня достаточно информации.

Теперь скажи, куда бы ты хотела поехать или, где погулять?

– Галь, а мы можем просто походить вдоль берега моря, посмотреть на закат и полюбоваться звёздами, мне уже надоели дома, улицы, а особенно магазины.

Парень рассмеялся, поняв намёк девушки.

– Конечно, с удовольствием, если хочешь, мы можем это сделать прямо здесь в Ашкелоне.

Они заехали в парк на берегу моря, припарковали машину возле спрятавшегося в тени деревьев кафе и, взявшись за руки, по ступенечкам спустились прямо на пляж и подошли к кромке воды.

Лёгкая волна с шипением набегала на берег, норовя обрызгать ноги и зазывая в свои обворожительные глубины.

– Галь, я бы искупалась, жаль, но не одела купальник.

Парень внимательно посмотрел в обе стороны.

– Веруш, видишь вон ту лодку, пойдём за ней спрячемся, ты разденешься и войдёшь в воду, а я тебя постерегу.

До Веры сразу не дошло, как это будет выглядеть, но, когда они подошли к намеченному месту всё придуманное Галем, прояснилось.

– Нет, я не могу, не могу и всё, не буду я при тебе раздеваться до гола, да, и другие люди могут подойти.

– Ерунда, я отвернусь, сложи на лодку одежду и беги в море, я никого чужого близко не подпущу.

Не бойся, я тебе ничего плохого не сделаю, слово офицера и потому что очень тебя люблю.

Галь демонстративно отвернулся, а Вера лихорадочно разделась и побежала голышом в море, отдавшись на волю благодатным волнам.

Позже вспоминая своё ночное купание, не могла сама себе поверить, как могла на такое решиться, чтобы в присутствии почти не знакомого парня полностью оголится.

А пока она от наслаждения восторженно кричала, остужая разгорячённое тело в морской прохладной воде в середине мая.

Девушка услышала голос Галя:

– Веруш, возвращайся, море опасное, может затянуть.

Она тут же отрезвела, понимая всю справедливость его слов, подобных случаев уже в этом году было не мало.

В несколько сильных гребков подплыла поближе к берегу и, почувствовав под ногами дно, быстро, как только позволяла волна, побрела по мели к месту, где находилась перевёрнутая лодка с её одеждой.

Её вдруг стала бить нервная дрожь, настолько она стеснялась перед парнем своей наготы.

Догадавшись, что девушка вышла на песчаный берег, Галь демонстративно отвернулся, проронив хрипловатым голосом:

– Одевайся моя красавица, я не смотрю на тебя и никому другому не позволю этого сделать.

Вера стряхнула с себя воду и судорожными движениями стала одеваться.

Трусики, как назло, липли к мокрым ногам и не хотели натягиваться на бёдра, бюстгальтер не точно обтянул её пышную грудь и ей пришлось несколько раз поправлять в чашечках затвердевшие от холода и вожделения полушария.

Когда она уже натягивала на себя джинсы к своему стыду подумала – а ведь она была не против, если бы ей не надо было сейчас всё это одевать, ей хотелось приникнуть голым телом к этому отвернувшемуся парню и застыть в его крепких объятиях.

Глава 10

Застегнув джинсы, Вера посмотрела на напряжённую спину парня:

– Галь, ты можешь мне помочь обуться.

Подержи меня, пока я ногу обмою и натяну кроссовок.

Парень резво повернулся в её сторону, и она тут же оказалась в его объятиях. Вера откинув сдерживающую её раньше стеснительность, крепко обвила руками шею молодого человека, приоткрыв губы для поцелуя.

Парень тут же прильнул к устам девушки, руки жадно начали ласкать её грудь, проникая под майку, а затем и под бюстгальтер.

Девушка каким-то подсознанием мысленно противилась натиску парня, но всё это было от природной стеснительности и полной неопытности, тело же благодарно принимало ласки, которые предавали бешено скачущему сердцу новые никогда не испытанные чувства и ощущения.

Галь мягко опустил девушку на песок, снимая через её шею майку, а затем освобождая грудь от бюстгальтера.

Вера вся сжалась от страха неведомого, крепко держась руками за плечи парня, но не противилась смелым притязаниям, ей было безумно приятно ощущать его крепкую ладонь, которая мяла и гладила бархат кожи, а когда губы Галя поползли поцелуями от шеи к соскам, попеременно целуя, посасывая и покусывая их, у неё вырвался на высокой ноте тоненький стон, она умирала и рождалась от нежных ласк любимого.

Галь сорвал с себя тенниску, и Вера почувствовала кроме пляски губ и рук, на своём животе и груди мускулистый волосатый торс парня, от соприкосновения её тело обдало жаром, горячая волна от низа живота хлынула в промежность, увлажняя трусики.

Девушка мелко задрожала и, чтобы сдержать крик восторга, непроизвольно впилась зубами в плечо парня.

– Галь миленький, хороший мой, я умираю в твоих руках, мне безумно, безумно хорошо с тобой, я тебя люблю...

Его губы остановили поток её признательных слов.

Он жадно целовал, а рука начала быстро распускать молнию на её джинсах.

Неожиданно дикий страх сковал девушку, мысль заработала в обратном направлении.

– Галь, миленький, не надо, не здесь, это у меня будет первый раз в жизни, я тебя очень люблю и доверяю, но умоляю, не надо сейчас, пожалуйста.

Слова девушки дошли до парня, только тогда, когда его рука, расстегнула молнию джинсов, проникла под тонкую материю трусиков и начала нежно гладить мягкий шёлк волос.

До него вдруг дошли умоляющие её слова, он резко, оторвавшись от неё, сел и отвернулся.

Вера тоже присела, подняла валяющуюся на песке мятую майку и прижала её к своей груди.

Их обнажённые по пояс тела бледными тенями мерцали в свете звёзд.

Наступила неловкая тишина, нарушаемая плеском волн и их тяжёлым дыханием.

Галь вдруг пружинисто поднялся на ноги, небрежно одним движением надел мятую тенниску и сев на лодку, закурил, глядя в сторону моря.

Вера, сидя на песке, не поднимая глаз на парня, одела вновь бюстгальтер и маечку, застегнула джинсы и, взяв в руки кроссовки, пошла к берегу, чтобы постараться как-то обмыть от песка ноги.

Она ополоснула одну ногу и стала балансировать на другой, стараясь надеть кроссовок и почувствовала, как рука Галя обвила её за талию, не давая потерять равновесие и упасть:

– Я думала, что ты на меня смертельно обиделся?

– Глупости, ты же меня просила помочь тебе обуться, вот я и помогаю.

Они возвращались к машине, по дороге стряхивая с себя налипший песок.

Вера усердно руками перебирала свои локоны, стараясь хоть немного вытрясти из волос, набившиеся туда мелкие песчинки.

– Напрасно, возвратишься домой и примешь душ, через пару минут сядешь в машину и тебя никто не увидит.

Вера согласно кивнула.

Она чувствовала себя виноватой, понимала, что не оправдала надежд парня и возможно смертельно его обидела, но нисколько не жалела, что до последней черты они всё же не дошли, если лишаться девственности, то не в таких же условиях.

Галь будто подслушал её мысли.

– Прости меня моя красавица, за то, что я сошёл с ума.

Обещаю, что в следующий раз я посмею овладеть тобой только по твоему согласию и, конечно, совсем в других условиях.

Вера вздохнула.

– Галь, ты хороший, я тебя очень люблю, и я тебе полностью доверяю, но мы сейчас могли совершить такие глупости, после которых неизвестно какими были бы последствия.

Парень усмехнулся.

– Ты, только что, призналась, что у тебя этого никогда не было и вдруг проявляешь такую осведомлённость?

– Ты, смешной, я ведь не в диком лесу живу, девчонки просвещают, а сестра стращает.

Они сели в машину, пристегнулись и тронулись в сторону Ашдода.

– Веруш, завтра меня отправляют на север и неизвестно на какой срок, но я постараюсь к тридцатому мая вернуться и отвезти тебя в Беер-Шеву.

После этих слов Вера поняла, её не бросают, а просто на время они расстаются и может быть это и к лучшему, потому что в следующий раз она не уверена, что сможет противостоять натиску любимого парня, тем более, сама она этого очень и очень желает, но вначале надо съехать от сестры.

Прощаясь возле подъезда, они вновь сладко целовались и прежде, чем убежать, Вера шепнула парню:

– Ты и только ты будешь моим первым, но, пожалуйста, не торопи меня, я тебя очень люблю.

Открывая дверь квартиры, девушка всем своим существом желала, чтобы её сестра уже спала, и бог услышал молитву.

После душа, она лежала на простыни, откинув одеяло, тело буквально горело от сладких воспоминаний, у неё было такое впечатление, что она до сих пор ощущает на своих губах, шее, груди тепло и нежность поцелуев Галя и ей казалось, что крепкие руки парня продолжают ласкать её грудь, проникают в трусики... ах, её окатила новая волна оргазма, подобная той на пляже.

Нет, надо успокоиться, так можно довести себя до сумасшествия.

Вспомнила про кассету Олега, ведь она прослушала на второй стороне только одну песню, которую проиграла несколько раз, а, что дальше.

Вера нажала кнопку проигрывать и услышала:

Друзей не выбирают, не находят,

И с улицы не кличут на порог.

Судьба определяет, случай сводит,

А этот случай, посылает Бог.

Друг не второе Я, не отраженье,

И против шерсти гладит иногда.

Но в трудный час свершений и лишений,

Не надо звать, он сам придёт всегда.

Горячий спор не повод для обиды,

Корысть и зависть не найдут приют.

Из добрых дел не строят пирамиды -

С друзьями делятся, не подают.

Слезинки закипели в уголках глаз и медленно оторвавшись от ресничек, покатились по разгорячённым щекам – кем для неё стал Галь другом или полюбившимся парнем, который хочет снять сладострастные побеги с созревшего урожая её пылкой юности?

Вера прислушалась к себе и вздохнула – а кто она ему стала другом или потерявшей от любви голову девушкой, желающей впервые в жизни, купаться в благодатной неге, наслаждаясь вниманием блестящего парня, утопая в его ласках и нежности?

Трудно было ей однозначно сейчас ответить на эти вопросы, заданные самой себе, ведь только два дня прошло, как они познакомились.

Всего два дня!

Боже мой, а, кажется, что они уже знакомы целую вечность, она уже ни с кем не спутает его голос, смех, жесты, лицо, глаза... ах, эти губы и руки...

Вера почувствовала, как жар новой мощной волной, закипая внизу живота, обрушился на её истекающее соками лоно.

Кусая от бессилия наволочку подушки, девушка невольно даже всхлипнула – боже мой, какое безумие, ведь жила почти до девятнадцати лет и ничего подобного даже близко не ощущала.

Галь, миленький любимый мой Галь, что ты со мной наделал... тихонько плача и вздыхая, незаметно погрузилась в глубокий сон.

Дни до отъезда в Беер-Шеву сбежали словно песчинки сквозь пальцы – Вера старалась работать по две смены в день, не просила у Зураба выходных, она хотела на последок, как можно больше заработать, ведь ей предстояла самостоятельная жизнь в чужом городе без всякой поддержки со стороны.

Как-то ей позвонила доброжелательная подруга по ульпану Галя, чтобы узнать, чем завершилось Верино посещение университета и, узнав о результате, от души порадовалась за девушку и вновь дала хороший совет.

Вера незамедлительно им воспользовалась, посетив местное отделение абсорбции и оформив олимовскую ссуду, которую следует отдавать только через семь лет.

К этому времени девушка была уверена, что закончит обучение, поступит на хорошую работу и с лёгкостью вернёт, такие сейчас необходимые деньги.

Вера стала экономить каждый шекель и благо, ей это удавалось легко, ведь она большую часть своего времени работала, не посещала любимые магазинчики и не позволяла себе даже присесть в кафе скушать мороженное или попить колы.

Проживая в одной квартире с Любой, встречались крайне редко, и перебрасывались только несколькими фразами накоротке.

За два дня до отъезда Вера оставила работу.

Ей только предстояло за час перед началом вечерней смены, прийти в кафе и попрощаться с коллективом, как говорил и раньше хозяин, они все вместе поднимут бокалы с вином за успешное будущее Веры.

Готовясь к этому мероприятию, девушка решила спечь любимый свой медовый торт, который часто делала дома для мамы с папой, обожавших её выпечку.

Была суббота и все домашние присутствовали в квартире.

Вера уже вовсю хозяйничала на кухне, когда туда сонная явилась Люба:

– О, сестра, это ты для нас решила спечь отходной торт?

Похвально, а то за этот срок, что ты живёшь у меня можно родить, а ты ни разу нас не побаловала своим искусством кондитера.

Вера закусила губу – придётся печь не один, а два торта.

– Верунька, а куда подевался твой красавец-удалец, неужто получил желаемое и сбежал?

Волна гнева и возмущения буквально разрывали сердце девушки, но она сдержалась.

– Он уехал на срочную работу на север, обещал вернуться к моему отъезду и помочь переехать.

– Что это за работа интересно, что за две недели нельзя даже ни разу позвонить, какой-то агент Моссада?

Вера молчала, но сестра не унималась.

– Прости, что полазила в твоих вещах, я же должна знать, чем ты занимаешься и дышишь...

Девушка резко повернулась от кухонного стола.

– Какое ты, имеешь право...

– Имею, имею, пока имею.

И Люба сурово свела брови.

– Так вот, очёчки и браслетик смело потянут на полторы штуки шекелёчков, мне за такие денежки надо месяц упираться.

Если ты за эти подарочки раздвинула свои стройные ножки, пол беды, но если ты при этом не предохранялась, то грош тебе цена в базарный день.

– А представляешь сестричка, я получила эти подарки не раздвигая ножки, как ты мило высказалась, а потому что меня любят.

И ещё, если я захочу и позволю, то мои ноги раздвинутся для этого парня и без подарков.

И она отвернулась обратно к столу.

Люба опешила от дерзких слов сестры, подобного от неё она никогда не слышала.

– Ну-ну, языком тебя бог не обидел, посмотрим, как будет с мозгами.

И, не дав Вере ответить, вышла из кухни.

Вера, как и собиралась, сообразила два торта.

После обеда, к которому она почти не прикоснулась, выставила на стол своё произведение искусства и пододвинула в сторону сестры пачечку денег.

– Люба, это моя плата за последний месяц проживания у вас – за жильё, стол и услуги.

Большое спасибо, что дали мне возможность в хороших условиях скоротать почти восемь месяцев в Израиле, как-никак я имела отдельную комнату и все другие условия для нормальной жизни.

Люба продолжала молчать.

– Любочка, ты не думай, что я не благодарная и не понимаю, что вы для меня с Лёвой сделали и прости, что иногда была не сдержанной и дерзила тебе...

– Хватит тут изгаляться и манерничать, мы ведь хорошо знаем друг друга.

Она взяла в руки деньги и пересчитала.

– Что Люба, не правильно?

– Не знаю, что правильно, а что нет.

Она тыльной стороной ладони вытерла выступившие слёзы.

– Я знаю точно, что будет неправильно взять у тебя эти деньги и мы их не возьмём.

Увидев, что Вера хочет возразить, резко подняла руку.

– Помолчи ты уже, мы с Лёвой посовещались и решили дать тебе на первое время три тысячи шекелей.

Не возражай, мы здесь у тебя самые близкие люди и понимаем, что начинать первые шаги в чужом городе, когда необходимо навалиться на учёбу, без работы и других доходов очень и очень сложно.

Ты девушка рассудительная и знаешь цену шекелю, зарабатывала его потом и кровью...

Вера не дала договорить сестре, бросилась к ней на грудь, и они вместе расплакались.

– Верочка, не таи на меня обиды, я если и говорила тебе неприятные вещи, то не со злости, а, желая всего самого лучшего в жизни.

Может некоторые мои слова и не справедливы, и злы, но я ведь хочу тебе добра, желая предостеречь от ложных соблазнов и неисправимой глупости.

Приезжай к нам на каникулы и в выходные, хоть иногда приезжай.

И Люба, крепко обняв сестру, в голос заплакала.

В кафе Вера появилась в районе пяти вечера, все уже были в сборе, стол накрыт, и её провели во главу, где напротив усевшейся девушки в вазе стоял огромный букет алых роз.

К ней вальяжной походкой приблизился Зураб и по-дружески обнял за плечи.

– Верочка, эти цветы от меня, чтобы у тебя будущая жизнь была такой яркой, как эти розы!

А это тебе мой скромный вклад в твоё образование, и он положил на стол конверт.

Рядом с этим конвертом одна из девушек положила другой.

– Верунь, а это от нашего дружного коллектива, будь счастлива.

Девушку растрогало внимание и доброта людей, ведь с ними она проработала всего лишь не полных три месяца, но удивила Наташа, которая молча не сводила глаз с её руки, с подарка Галя.

Время на застолье практически не было – быстро подняли бокалы с вином и провозгласили ле-хаим в честь отъезжающей на учёбу подруги, оценили её кулинарное мастерство и в пять минут убрали стол, не оставив и следа от только что состоявшегося пиршества.

Наташа отпросилась у Зураба на часик, чтобы довести подругу до дому с огромным букетом цветов, и они уселись в машину.

Наташа посмотрела на солнечные очки, которые одела, выйдя из кафе Вера, ещё несколько раз на браслет и не выдержала:

– Верка, ты получила такие подарки за два дня знакомства, что ты такое для него сделала особого, я вроде в этом деле уже далеко не новичок, но ещё не один парень больше, чем на сотню на подарки мне не растратился?

– Наташка, ты всегда задаёшь мне такие вопросы, что я не знаю, как на них отвечать, но признаюсь тебе, я с ним ещё не переспала, хотя мы были близки к этому.

Тебя удовлетворяет мой ответ?

– Вполне, по крайней мере, перестала из себя корчить целку.

Через две недели я тоже прекращаю работать у Зураба, потом, как и собиралась, сгоняю в Париж, а в июле мне уже в армию.

После Парижа обязательно заеду к тебе в Бер-Шеву и проведу с тобой парочку денёчков, тут мы и оторвёмся в разговорах, а сейчас мне надо спешить на работу.

Держи, это от меня лично.

И она перед тем, как Вера вышла из машины, сунула ей конверт.

Дома она никого не застала и очень обрадовалась этому факту – поместила в вазу свой шикарный букет и, зайдя в свою комнату, открыла конверты.

Зураб ей подарил пятьсот шекелей, девочки, наверное, собрали по пятьдесят шекелей, и она приплюсовала ещё четыреста, в конверте Наташи лежала тысяча... сумасшедшая подруга, саму ждут такие расходы в ближайшее время, а она отвалила такую огромную для неё сумму.

Отмотала плёнку и вновь прислушалась к словам песни Олега:

Друзей не выбирают, не находят,

И с улицы не кличут на порог.

Судьба определяет, случай сводит,

А этот случай, посылает Бог.

Друг не второе Я, не отраженье,

И против шерсти гладит иногда.

Но в трудный час свершений и лишений,

Не надо звать, он сам придёт всегда.

Горячий спор не повод для обиды,

Корысть и зависть не найдут приют.

Из добрых дел не строят пирамиды -

С друзьями делятся, не подают.