Текст книги "Побег"

Автор книги: Ота Гофман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Клад

В роднике, на плоском камне, выложена из шишек надпись: КЛАД. Азбукой Морзе. Мальчик, сунув руки в карманы, стоял поодаль и наблюдал, как Фангия шурует под камнем палкой.

– Там целый центнер, – крикнул тот Саше. Одну ногу он промочил, но не обращал на это внимания. – В железной коробке. Чтобы вода не попала.

Маневрируя между камнями, подталкивал коробку. Оглянулся. Мальчик, волоча ноги, подошел к ручью. Промерзший, как воробышек, переступал с ноги на ногу.

– Что трясешься?

– Холодно, – ответил Саша. – И опять хочется…

Ему все время надо было в кусты. Но он не трогался с места, снедаемый любопытством. Фангия подтащил громыхающую коробку к берегу.

– Хорошо бы там оказался шоколад, – сказал он. – Немножко горячего шоколаду – и ты сразу согреешься. – Он стукнул камешком по крышке коробки.

Сверху какие-то значки.

Дальше что-то в бумаге. Тоненькие книжонки. Что должен уметь пионер. Как сделать из ореховой скорлупы черепаху. Молочные пятна выводите нашатырным спиртом.

– Всадить бы им эти значки в одно место! – Фангия яростно вытряхнул их из коробки. – Оставшееся желтоватое пятно потрите карандашом «Йотапур».

Он швырнул книжонки в ручей.

Но Саша нагнулся над значками.

– Такого у меня нету… А этот есть. – Он еле тащился за Фангией. – «Карлштейн»[12]12
  Замок около Праги.


[Закрыть] и «Первое мая». – Из лесу доносились крики детей. Запел пионерский горн. Саша воткнул значки в лацкан пальто. – Восемь Гагариных!..

Вдруг Фангия сдавленным шепотом прервал его:

– Где твой портфель?

Саша смотрел на свои пустые руки, точно надеялся, что портфель каким-то чудом окажется сейчас в них…

– Я… – попытался вспомнить. Потом страшно неуверенно: – Не знаю. Наверно, там, где мы ели. Тогда он еще был… – Двинулся было назад. – Я найду его.

– Спятил?

Парень в куртке догнал Сашу и резко повернул к себе лицом. Детские голоса уже совсем близко. И горн.

– Хочешь, чтобы нас поймали?

– Там у меня арифметика.

– Теперь эта арифметика нужна тебе, как рыбе зонтик, – проворчал парень. Он тащил Сашу через кустарник. Ноги скользили по грязи. Еще час – и нас сцапают. Если найдут портфель. И захватят с собой собак. Тебя уже два дня ищут как проклятые. Наверно, только около Праги.

Он прыгнул в ручей и стоял по колено в воде.

– Лезь в воду. Надо сбить собак со следа!

Мальчик точно не замечал Фангию, точно не чувствовал, что они бегут по воде. Пока не споткнулся о камень и не упал.

– Я больше не могу…

Какое-то головокружение и боль под ложечкой. Он уже знал ее: она появлялась всякий раз, когда нужно было бежать изо всех сил; пробежишь метров пятьдесят, и словно нож пронзает рубашку, но не в самое сердце, а ближе к правому боку, – боль не отпускала, пока не приходило второе дыхание.

– Рудла! – и снова: – Я больше не могу…

Но никто не наклонился его поднять… Только шумел поток.

Саша погрузил в воду лицо, чтобы пересилить боль: «Я должен!»

Распутье

Где-то рокот мотоцикла. Фангия замер. Слышал, как ползет к нему мальчик и дышит за четверых. Темнело, только вершина холма резко выступала, звук мотоцикла то исчезал, то снова приближался.

– Гоночный, – пытался он отгадать. – Пятнадцать сотенных. Мне хватило бы на гоночный. Если бы я только захотел…

– Я не нарочно, – оправдывался Саша.

Зуб на зуб не попадает. Весь мокрый. Дрожь передалась и парню в куртке. Дикий холод! Порылся в карманах. Нашел плоскую фляжку, которую унес из сруба. Отвинтил крышку.

– Теперь уж на все наплевать, – утешил он Сашу. – Выпей. – Оставил ему на дне глоток рому.

Двинулся дальше. Не оглядываясь, сказал:

– Все равно они начхали бы на меня. И тогда тоже начхали…

– Кто?

– Теперь уже все равно.

Фангия остановился. Дорога раздваивалась. Где-то вдалеке лаяла собака. Над холмом взлетела ракета. Рассыпалась высоко в небе. Треск – точно выстрелили из стартового пистолета.

Саша сказал:

– Нас ищут…

При вспышке увидел лицо того, в куртке. Белое как мел. Похожее на гипсовую маску, которая висела позапрошлой ночью на стене их сторожки в садоводстве. Снова на нем написано: бежать, бежать… Но уже не так, как раньше.

Фангия сказал:

– Это очень далеко, совсем в другом месте…

Голос его тоже изменился. Он уже представил себе собак, обнюхивающих портфель. Стечение несчастных случайностей.

Дорога раздваивалась.

– Если будем стоять тут, замерзнем, – сказал старший. – То место уже недалеко, за холмом. Не собьешься – так доберемся туда. Теперь только не подкачать. На горе встретимся. Нас не должны видеть вместе.

– Почему?

– Здесь не должны… Пускай потом. – И после минутного колебания добавил: – А поймают, учти: ты тут один…

Саша кивнул.

Почти совсем стемнело.

– А может, мне все-таки можно пойти с вами?

– Нет.

– Ну что ж… Пока. – И страшно доверчиво: – Первый ждет?..

Теперь они шли отдельно.

Старший через несколько шагов остановился. Завел часы. «Пять минут – и пойду». Три минуты.

Он все еще слышал посапыванье на холме, над собой. Лай собак. «Я бросил им мальчика, точно кость. Пускай займутся. Если нашли портфель. Теперь у меня времени хоть отбавляй. А ему ничего не будет».

Медленно вернулся к развилке дорог. Но вдруг прижался к деревьям. В кустах над ним что-то зашуршало.

Это был Саша.

– Ничего не поделаешь… – сказал тот виновато и подтянул штаны. – Опять. – Он спустился пониже. – Что-нибудь случилось?

– Я искал тебя, – ответил Фангия тоже виноватым голосом. Сунул руку в карман – и тут его осенило. – На. Чтобы не было страшно.

Вытащил из кармана револьвер.

У Саши загорелись глаза.

– Вот здорово!

Он нажал на спуск.

Выскочил огонек.

– Так до встречи наверху!

Дрожа от холода, Саша шел в гору, поминутно щелкая зажигалкой. Еле слышно, сквозь зубы свистнул. Парень в куртке ответил. Он стоял не двигаясь, испытывая отвратительное чувство. Свет зажигалки скрылся из виду, когда Фангия двинулся вниз по склону. В направлении, противоположном тому, о котором говорил…

Круг

Уверял себя:

Через два часа мальчишка будет дома… Его найдут… Раз нашли портфель… У него обувь лучше, чем у меня.

И еще:

Я дал ему револьвер. Он стоил тридцать крон.

И снова:

Я дал ему револьвер. На память. С моей стороны это вроде бы даже какая-то порядочность. Я ведь мог ничего ему не давать. А теперь у него револьвер и фотография, и обувь, лучше, чем у меня.

Без сломанной застежки.

Отодвигал в темноте ветки.

В голове мелькало:

Автоколонна. В одном местечке у меня припрятаны деньжата. Горячий мясной рулет за полторы кроны. Мирка. Тьма. Пятнадцать сотенных.

Первым делом ботинки.

Нагнулся. Перевязал сандалию бечевкой. Наверно, уже в третий раз. В сандалиях полно жидкой грязи, хотелось снять их и забросить подальше. Что в них проку!

Утром буду там.

Где?

Ему снова показалось, что кто-то посапывает. Совсем близко, точно по следу идут ищейки. Тихонько спросил:

– Саша?

Но вокруг только лес. Фангия неуверенно распрямился, тронулся дальше. Затянул молнию на куртке до самого горла. Опять услыхал шмыганье и посапыванье – на этот раз совсем близко. Шаги. Когда остановился, шаги тоже замерли.

Все ясно. Не было смысла снова выкручиваться, что, мол, перепутал дорогу. Он только сказал:

– Я же велел тебе идти другим путем!

Тот, сзади, не отвечал. Но старался не потерять Фангию из виду. Не отстать от него. Время от времени пытался осветить ему дорогу зажигалкой.

Большой споткнулся об упавшую ветку.

Яростно буркнул:

– Хоть бы высморкался…

Слизывал кровь с ободранных суставов пальцев, сплевывал под ноги. Где-то за лесом взлетела ракета и рассыпалась в небе. В ее свете рука словно бы увеличилась.

Они не знали, имеет ли это к ним отношение, но ракеты взлетали все чаще. В перерывах – отдаленный шум, потом лай собак.

– Все из-за тебя!

Фангия пытался сосчитать собак.

– Три… И еще одна…

Земля местами размокла, ноги уходили в нее по самые щиколотки. Рядом неотступно – вспотевшее лицо Саши. Иногда мальчик отставал. Но шел точно машина. Только облизывал запекшиеся губы. Его страшно тянуло лечь в траву и уснуть. Отдохнуть. Хоть пять минуток. Ни с того ни с сего вспомнилась металлическая коробочка с капсюлями в тайнике возле гаража. Там ли она еще. Надо идти. Ради Слипейша.

Лес впереди сузился до размеров спины и руки Фангии. Огромная раскачивающаяся рука. Туда-сюда. Вперед-назад. Потом мир наклонился, и бессмысленные гейзеры огней взлетели вверх. Мальчик упал, что-то вроде судороги прошло по его телу. Где-то над головой голос Фангии:

– Что с тобой?

Попробовал встать. Сказал Руке:

– Я сейчас. Мне только захотелось пить…

Лицом в ручей.

Хочупитьхочупитьхочупить…

Но не было ни ручья, ни моря… Только колючки хвои. Его трясло. Он видел Руку, удаляющуюся во тьме. Выстрелил в нее из револьвера. Ракеты прочертили небо, словно летящие спички. Кроны деревьев осветились, одна за другой. Становилось все жарче. Мальчик чувствовал, как у него обгорают брови. Отодвинулся. «Хочу пить».

Сказал себе:

– Я должен встать.

Только теперь понял, что все еще держит в руке горящий револьвер-зажигалку. Задул огонек. С веток спустилась мгла. Он был один.

Осколки

Наконец-то он был один. Сзади тишина. Фангия пошел медленнее, отирая пот и налипшую на лицо хвою. Опушка леса усеяна ржавыми консервными банками и осколками стекла. Метрах в трех от себя увидел белый кухонный стул без спинки. Он набрел на свалку. Где-то здесь должна быть дорога, по которой возят сюда всю эту дрянь. Детские коляски без колес. Дырявые умывальники. Он боялся пропороть себе подошву острыми гранями стекла. Отбитые горлышки бутылок. Сандалия снова сваливалась. Бечевка потерялась. Но Фангия все шел. «Мне хорошо, – думал он, – я один. Выберусь».

– Надо же. Пристал со своим дурацким сараем.

Хруст стекла.

Осколки к счастью. Он начинал этому верить. В гуще деревьев набрел на родник. Жадно припал к воде. Холодная вода стекала между пальцами, текла по лицу, за шиворот.

– Пристал, как репейник, дурак.

Мне хорошо.

Он поднялся.

Снова сделал несколько шагов. И растерянно остановился. Вдруг он почувствовал, что больше не хочет бежать, прятаться… Прислушался к скрипу ветвей. Показалось, будто слышит приближающееся посапыванье. Как ни странно, это его обрадовало.

– Саша?

Молчанье. Только где-то во тьме скатился и упал на дорогу камень. Начал моросить мелкий дождь. Фангия повернул назад. Обшарил свалку. По струйкам родника звонко стучали капли дождя. Пытался припомнить, где он проходил.

– Саша?

Во мраке на деревьях виднелись белые полосы. Кольцо мертвых деревьев, предназначенных на сруб. Тысячи перечеркнутых четверок.

– Александр!

Фангия остановился.

Во тьме горел огонек зажигалки. Мальчик лежал на земле, шмыгал носом и смотрел на пламя. Он был весь потный и дрожал. На Фангию почти не обратил внимания. Старший подошел и склонился над ним. Поднес к его лицу жестянку с водой, наполовину расплескавшейся по дороге.

– Не обрежься…

И придержал банку, чтобы мальчуган мог напиться.

– Пойдем домой. Больше у меня нет, – сказал он, когда Саша жадно допил воду. Где-то лаяли собаки, но это уже не имело значения. Фангия помог Саше подняться. – Держись за меня…

Стал искать дорогу.

– Осторожней, тут ветки…

Мальчик сказал:

– В столовой у нас диван. На нем никто не спит.

Вероятно, он думал об этом все время. Бессмыслица. Большой знал, что это бессмыслица, но ответил:

– Сойдет…

Он почти нес Сашу. Они все еще брели лесом, но под откосом порой мелькали огни. Прогромыхал грузовик, с треском промчался мотоцикл. И снова тишина. И опять огни и шум. Деревья редели. Неожиданно в десяти метрах от них оказалась дорога. Дождь не прекращался. Над полями, там, где, очевидно, был город, в небо взлетали запоздалые ракеты фейерверка: огненные гирлянды, искры и звезды… Фангия услыхал детские голоса: по шоссе на велосипедах ехали дети. Наверно, с праздничного шествия, потому что на рулях раскачивались светящиеся шары фонариков. И снова тьма, из которой вырвались, приближаясь и увеличиваясь, огни машины. Фангия перескочил через кювет, замахал рукой. Скрип тормозов. И вдруг совсем близкий свет фар.

Люди

И шофер, везший в город уток, и привратник в больнице сказали: «Ну и видок же у вас!» Еще когда Фангия вел Сашу в приемный покой, он услыхал, как набирали номера телефонов. Потом он остался один, виновато вытер на линолеуме следы и, прислушиваясь к шуму из душевой и звяканью шприцев, уже сознавал, что через минуту за ним придут. Но теперь это ему безразлично. Важно одно: он вернулся, чтобы не скрываться до бесконечности, чтобы не бежать от самого себя.

После этого побега и всего, что было, я стал немного умнее.

Но сейчас мне больше всего хочется спать.

Даже не есть, хотя по коридорам развозили кашу, политую маслом.

Пять минут он отмывал руки и лицо в конце коридора; с обтрепавшихся штанин кусками отваливалась грязь, он подбирал ее и горстями относил в корзину. Так что Сашу увидел совсем неожиданно. Он плыл по воздуху из душевой на руках сестры, завернутый в махровую простыню, розовый и чистый.

– Я ни разу не пикнул, – гордо сообщил он. – Даже когда кололи. Подождешь меня?

Он впервые заговорил с Фангией на «ты».

– Говорят, за нами приедут…

Парень в куртке оглянулся на двор, где, не стихая, хлестал дождь. Увидел, как внизу останавливается машина с белой полосой. Трое в милицейской форме. Он повернулся к Саше:

– Первый ждет…

И попытался улыбнуться. За Сашей захлопнулась дверь. Двадцать вторая палата. Где-то был диван, на котором никто не спит. Шаги по лестнице. Все выше. Обрывки разговора. «До чего глупые мальчишки», – произнес один из идущих. Другой засмеялся: «Пепик еще наверняка рыскает где-нибудь по лесу, ищет их». Он еще никого не видел, но слышал: «Теперь бы я выпил пива». Фангия подтянул молнию на куртке. И медленно пошел по длинному коридору навстречу людям в милицейской форме. Руки сунул в карманы, чтобы скрыть неуверенность и страх. Но забрызганные грязью люди прошли мимо. По лестнице поднимался последний из них. Шаги и голоса двух других уже раздавались за спиной.

– Где он?

И ответ сестры:

– В двадцать второй…

Стук отворяющейся двери.

– Ну, поехали домой…

Парень в куртке остановился. Никто не собирался его арестовывать.

– А я? – сказал он последнему милиционеру, когда тот поравнялся с ним. – А как же я?