Текст книги "Побег"

Автор книги: Ота Гофман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Револьвер

Возле реки мгла сгустилась. Неожиданно грузовик вынырнул из тумана, точно из пара прачечной. Дребезжа, съехал на боковую дорогу. Галька шуршала под шинами, разлеталась из-под колес во все стороны. И снова туман, шорох гальки да стук мотора.

Светало.

С шоссе машина уже была не видна. Еще несколько метров проехали по инерции. Саша в кабине спал. Его не разбудил даже скрип тормозов. Стрелка бензомера замерла на нуле. Парень в куртке тихонько приоткрыл дверцу и соскочил на траву. Порылся в инструментах. Взял несколько гаечных ключей и две отвертки. Осторожно захлопнул дверцу. Огляделся. Сверху машину скрывал мост, сбоку – деревья. Недурно. Часа два проищут. Самое малое.

Ему необходим был хотя бы час.

Рассовал ключи и отвертки по карманам. Тропинка к лесу вела вверх по склону вдоль реки. Фангия шел быстро, намочил руку в воде, отер лицо: надо бы умыться как следует, только это потом, в другом месте. Дико хотелось спать, но он не смел рисковать ни минутой. Где-то на самом дне его души прочно засел страх перед собаками. Когда отыщут машину, ищейки пойдут по следу.

Сандалии промокли. Их облепили листья. На кончиках острых травинок повисла роса. Треск ветвей, словно где-то взлетела птица. Или крадется зверь. Шелест листьев. Шаги. Он оглянулся. Кто-то кричал ему вдогонку сонным, разочарованным голосом:

– Где же они?

Это Саша бежал за ним со своим портфелем, волоча по земле одеяло, то и дело сползавшее с плеч.

– Где же они?

– Кто?

– Легуаны!

Тот, в куртке, не сразу вспомнил свою выдумку про Африку. Вокруг росли березки. Повсюду листья, листья…

– Здесь их еще нету. Беги к машине, поспи еще. Я за тобой вернусь. Не веришь?

Малыш завертел головой. Он шел за ним по пятам, точно пес. Подобрал где-то ветку и постукивал ею по деревьям. И вдруг сказал:

– Слипейша выгонят из школы.

– Ну и что?

– Из-за сарая.

Так, значит, дело вовсе не в Африке. Не такой уж дурак этот шкет. Фангия остановился. Он стоял почти на полметра выше мальчика.

– Знаешь что, катись-ка ты со своим сараем…

Терпение его лопнуло. Пропадали дорогие минуты. Легуаны!

– Марш к машине и жди! Или давно не получал?

Стал карабкаться по склону, но позади снова шаги и посапыванье, как будто за ним лез целый детский сад.

– Слыхал, что тебе сказано?!

Саша, конечно, слышал, но знал, что если сейчас упустит того, в куртке, то больше никогда его не найдет. И полз. Ботинки скользили. Красный от напряжения, он хватался за кусты и траву. Портфель мешал.

– Пан…

Тот, впереди, остановился и ждал. Саша оцепенел. В руке у парня был револьвер.

– Я…

Дуло поднялось.

Мальчик отступил… шаг, два… Поскользнулся – корни были мокрые – и покатился по склону, по листьям… Деревья завертелись. Где-то вверху захлопали крылья – с карканьем взлетела здоровенная птица.

* * *

ТЫСЯЧИ СЛУЧАЙНОСТЕЙ. ПАДАЮЩИЕ ОСКОЛКИ ЗВЕЗД. ДЕРЕВО, ВЫВОРОЧЕННОЕ ВЕТРОМ. Дождь. Неумолимый бег времени. Стучит телетайп. Разносит описание мальчика, которого разыскивают родители. И в эту же самую минуту тысячи красных муравьев погибают под сорвавшимся со склона камнем, потому что Фангия спасается бегством и не может пересилить страх. Вещи и события неожиданно сплетаются. Попадают в замкнутый круг.

Багровое осеннее солнце пробивается над мостом сквозь утреннюю дымку. Внизу – дорога и грузовик. На сиденье лежит оставленная Сашей обыкновенная ученическая тетрадка. Пройдет час – из лесу явятся лесорубы, найдут грузовик и тетрадку. Одно свяжется с другим. Сплетется воедино. Судьба мальчика. Судьба машины. Судьба того, кто, спасаясь бегством, нарушает спокойную жизнь леса.

Но есть багровое солнце над мостом, и дорога внизу, и грузовик. По тропинке идут три малыша с ранцами на спинах. У грузовика останавливаются. С любопытством заглядывают в раскрытую кабину, дергают ручку дверцы… Один карапуз, набравшись храбрости, влезает в кабину, за ним – девочка. Ее рассмешила диковинная жирафа, которая нарисована в лежащей на сиденье тетрадке. Девочка перелистывает страницы: на них наклеены картинки с изображением птиц, цветов. Никто не обращает на нее внимания. Мальчик крутит руль.

Нечаянно нажал на клаксон.

Испуганный, выскочил из машины.

Ребятишки бегут. У девочки в руке тетрадка. Она показывает ее мальчишкам. Рассматривают. Потом вырывают листы. Идут к школе вдоль речки. И вот уже между камней поплыла лодочка со смешной жирафой. Другая – серая. Она сделана из обложки. На корме корявым почерком написано:

АЛЕКСАНДР ТИХИЙ, 3 «б».

Река сверкает на солнце.

Лодочки скрываются вдали.

Двое

Узкая дорожка вела на вершину холма. Но Фангия по ней не пошел. Он пробирался наискось через кустарник. Казалось, лес никогда не кончится. Деревья немного расступались, открывая лесистый склон. За ним – следующий. В утреннем солнце розовели голые стволы сосен. Лес был тихий и сырой. Местами почва колебалась под ногами. Фангия обогнул трясину. Споткнулся о корни, прикрытые истлевшими листьями: падая, почувствовал, как что-то твердое ударило в бок. Достал из кармана крошечный транзистор и проверил, не разбил ли его при падении. Несколько вещей он по-настоящему ценил. В том числе транзистор. Осторожно приложил его к уху, покрутил ручку настройки. Послышалось слабое потрескиванье. Фангия успокоился. Усилил звук. По лесу разнесся искаженный, неестественный голос модной джазовой певицы, похожий на крик странного зверя. Потом снова наступила тишина. Где-то затрещали кусты. На поляну выбрался мальчик. Задыхаясь, сказал:

– Обождите меня, пожалуйста!

Сзади было нечто, чего он боялся больше, чем парня в куртке. Он затравленно оглянулся:

– Я один боюсь.

Весь облеплен листьями.

Из носу течет.

Парень в куртке молчал. Он больше не пытался прогнать мальчонку. Теперь, когда полдороги пройдено, это было бы слишком опасно.

Пусть лучше останется при мне, – решил он, потому что приятно внушать себе нечто утешительное. Подумать о вещах неприятных – времени еще более чем достаточно. – Если захочу, всегда успею от него избавиться.

Стрелка на земле

Шли уже довольно долго. В нескольких шагах друг от друга. Больше молчали. Мальчик немного прихрамывал, ботинки жали.

И все время потягивал носом.

– У меня ноги болят.

Он старался оставлять какие-нибудь знаки. С минуту волочил по земле правую ногу. Словно бы случайно начертил носком ботинка стрелку в том направлении, куда они шли. Эта была, кажется, уже десятая. Первая – у реки, возле машины. Саша надеялся, что милиционеры увидят ее. Когда найдут тетрадь.

– Может, это оттого, что я еще ничего не ел?

Парень в куртке не отвечал.

Он всматривался в прилепившиеся к склону холма дачные домики. К одному даже сбегал, но сразу вернулся.

Закурил сигарету.

Закашлялся:

– Эй, ты, со своим чертовым сараем… – Он сплюнул. – Как тебя звать?

– Александр.

Фангия удивился:

– Не завидую тебе. Надо бы издать закон против тех, кто придумал такие идиотские имена.

Саша не успел ответить.

Неожиданно парень толкнул его в кусты.

Из-за кустов вынырнули лошади. Точно призраки. Огромные. От морд валил пар. Сбруя поскрипывала. Человек, который вел их, разговаривал сам с собой: «Триста двадцать крон Сировому. Двадцать пять Маржке». Кони прошли совсем рядом. Тем двоим, скорчившимся в чаще, они казались снизу странно увеличенными, гигантскими. Своими мерно колышащимися боками они заслоняли все небо. Из-под копыт разлетались комья грязи. Почувствовав, как дрожит малыш, Фангия удивился:

– Да ты что? Это же лошади… Никогда не видал их, что ли?

– Таких больших никогда. Поменьше.

– Пони в зоопарке?

– Нет, настоящих. Но не таких большущих. Ступи они на шаг в сторону – и крышка. От нас бы только мокрое место осталось.

Лошади растаяли в тумане. Точно их никогда и не было. Парень в куртке поднялся, посасывая стебель травы.

– Лошади умнее людей, – сказал он. – Зла никому не причинят. Может, только какому-нибудь подлецу.

– Почему?

– Не знаю. Разве что сбесятся…

– А тогда – да?

– Тогда – да.

Они пошли дальше. С веток капало. Большой почти спал на ходу. Саша держался в двух шагах позади него. Он думал о сбесившихся лошадях. И о Фангии. Откуда он? От чего бежит?

И куда?

Сруб

Сруб был совсем черный. Нежданно-негаданно он вырос перед ними посреди леса. Весело поблескивала красная этернитовая крыша с большой трубой, на веранду вели заросшие травой кирпичные ступеньки. Бревна поблескивали масляной пропиткой и дегтем. На окнах тяжелые ставни. Фангия повернул ручку двери – заперто. Тем не менее он сказал:

– Вот мы и дома.

Два винта сверху, два снизу. Осмотрел замок. Догадался: он открывается изнутри. Нащупал в кармане отвертку и проволоку.

Обернулся к Саше.

– Сбегай за водой.

Чтобы избавиться от него. Дорожка, выложенная каменными плитами, вела, вероятно, к ручью.

– Дуй по плитам, чтобы никаких следов!

Под верандой Саша нашел погнутое ведро. Оно оказалось дырявым. На листе посреди родника сидела лягушка. Саша загнал ее на траву, швырнул вслед портфель. Зачерпнул воды. Перешагнул через портфель. Решил: оставлю его здесь. Если только Фангия не вспомнит. Десять стрелок, тетрадь в машине, а теперь еще и портфель. Должны найти.

Чтобы не замочить ноги, Саша нес ведро на вытянутой руке. Когда вернулся, дверь сруба была уже открыта.

Западня

Пахло дубом, которым были облицованы стены. Свечка разгорелась и погасла, фитиль отсырел. Фангия чиркнул третьей спичкой и снова зажег свечу. Мигающий в полутьме огонек напомнил Саше рождество, зажженные елки за окнами чужих квартир, в которые он исподтишка пытался заглянуть: ведь он Человек, проходящий сквозь стены, он может играть любыми игрушками, какие только есть на свете.

Но теперь он заглянул сюда не через окно. Вещи во тьме были чужими, враждебными. Они еще защищались. Выставляли навстречу незваным гостям острые грани шкафа, спинки кресел. Пол стонал при каждом шаге. На камине поблескивала керамика. Фангия поднес свечку. Сказал Саше:

– Глянь-ка, рыба с ушами!

И засмеялся. Но будто через силу. Потом пересек комнату. Вытащил откуда-то коробку печенья. Бросил ее перед мальчиком на стол.

– Ешь!

Печенье рассыпалось. На столе лежала чужая раскрытая книга. Чужой потолок вдруг резко подскочил вверх – это парень в куртке поднял свечку и пошел с ней к двери. У двери остановился. Налил в кружку немного воды из ведра. Остаток выплеснул прямо на террасу, на грязные следы. Снова закрыл дверь. Накинул накладку на петлю замка. Сначала что-то позвякивало, потом замок щелкнул и заперся.

– Тютелька в тютельку, – удовлетворенно сказал Фангия, проверив дверную ручку. Он склонился над свечой с последней, почти высыпавшейся сигаретой. Руки у него дрожали. – Если придут, возьмут нас как мышат из мышеловки.

– Кто придет?

– Легуаны.

Закашлялся. Взял целую пригоршню печенья. Налил в кружку воды запивать.

– Хочешь? – он налил и Саше. – Если затопить, дым будет виден, а то бы я вскипятил горяченького чайку. – Он выпил воду. На губах остались крошки. Сердито оглядел камин и развешанные по стенам старинные картины, изображающие породистых лошадей и охотничьих собак. – Какой-то идиот. Держит рыбу с ушами и заплесневелое печенье. Никогда еще не ел такой дряни. – Он лениво жевал. – Правда, отдает плесенью?

– Здорово отдает.

Оба продолжали жевать.

– Обыкновенный горячий чай, – мечтательно протянул парень. – Литры горячего чаю. Остался бы ты в машине. Теперь бы тебя уже нашли.

– Сколько сейчас?

– Скоро девять.

При свете свечи было видно, как мальчик тщательно стряхивает с воротничка крошки. Бархат был мокрый, слипшийся.

Саша вспомнил:

– В девять у нас арифметика.

И вздрогнул.

Снаружи послышался резкий, визгливый звук. Через щель можно было разглядеть противоположный склон и кусок неба. Крона высокой сосны задрожала. Дерево рухнуло. Вдали, на просеке, они увидели нескольких мужчин. Донесся стук топоров.

– Валят деревья, – произнес Саша, словно перед ним свершалось нечто необычайное. Он еще никогда не видел, как падает живое дерево. – Точно в кино… Когда кто-нибудь умирает…

Парень в куртке молчал. Он вернулся к двери. Нашел на стене плетеную мишень и колчан со стрелами. Разок-другой попытался попасть.

– Сейчас упадет второе, – предупредил Саша. – Хотите посмотреть?

– Нет.

Фангия открыл шкаф. Там лежали патефонные пластинки, старый свитер, лыжный костюм. Все – на великана. Он бросил первое, что попалось под руку, Саше:

– Закутайся, а то простынешь.

Нацепил себе на голову летнюю соломенную шляпу. Клетчатый плед через плечо – как у ковбоя. И пошел к лестнице, ведущей наверх.

Еще вернулся за свечкой.

Когда Саша, натянув свитер, высвободил голову, в комнате было темно. Тени росли.

Колебались.

Он испугался, что останется тут один.

В таком холоде.

Побежал к лесенке:

– Пан!..

– Не ори!

Свечка остановилась.

– Вот комик! – рассмеялся парень, увидев внизу, под собой, Сашу. – Фриго на машине. Верих в лохмотьях[5]5
  Фриго – французское прозвище американского комика Бастера Китона. Ян Верих – известный чешский комический актер.


[Закрыть]. – В свитере и лыжных шароварах мальчонка был чисто Чарли Чаплин. Рукава на полметра длиннее рук. – Хочешь увидеть что-то интересное, комик?

Мигающий огонек свечи осветил часть чердачной каморки. Выкинутую детскую коляску, всякий старый хлам. Подтянувшись, Фангия взобрался на чердак и свистнул малышу.

– Александр!

Стал рыться в рухляди.

– Хочешь маску? А гарпун? – Он надел на Сашу маску для подводного плаванья. – А счеты? – Полез к окошку за счетами с погнутыми стержнями. Задел их локтем. Костяшки задребезжали. Фангия оцепенел. Через пыльное стекло была видна часть леса, прилегающая к дому. Плоские плиты на тропинке к роднику. В траве лежал Сашин портфель.

Лестница

Бежать было некуда. Внизу стукнула дверь. Секунда тишины, потом металлический звук – замок защелкнулся. Саша застыл посередине лестницы. Увидел Фангию. Тот возвращался с портфелем в руке. Бледный. На носу капельки пота. Не сказав ни слова, подошел к Саше и стал бить его портфелем по голове, по лицу, по рукам. Мальчик отступал все выше, спотыкаясь, инстинктивно прикрывая локтями лицо. Поразительно, что все это происходило в полнейшей тишине. В полумраке только всхлипыванья да удары. Саша снова споткнулся, упал. И сразу – тьма.

Карта

Саша лежал на постели, портфель – рядом. Все тело ныло. Потрогал лицо. Кожа горячая и словно припухшая. Где-то визжала пила. Вещи вокруг были чужие. Он вдруг решил, что лежит тут один. И снова разрыдался. Никогда меня не найдут… Попробовал угадать, который час. В девять арифметика. Потом чешский.

Неуверенно приподнялся.

Через раскрытую дверь увидел Фангию. Тот стоял в комнате с наклонным потолком. В углу – граммофон со средневековой трубой. Возле ставни раскрытый зонтик. Наверно, оттуда затекало. Письменный стол. На нем – набор курительных трубок.

«Опять начнет бить. Ну и пускай». Страх перед одиночеством был сильнее. Приплелся поближе. Тот, в куртке, выдвинул ящик стола. Достал коробку с сигаретами. Под ней оказался металлический флакончик с бензином.

Оглянулся.

– Такого ты еще не видывал! – Точно между ними ничего не произошло. Нажал и отпустил крошечную ракету, насаженную на пружину. Ракета взлетела к потолку. Осталась только нижняя часть.

– Точилка! – сказал, будто сам придумал эту идиотскую штуковину.

– Хочешь?

Саша не двигался. Он смотрел на стол: там лежал револьвер. Парень в куртке, ничего не замечая, раскрыл револьвер и вылил на вложенную в него ватку бензин. Для пробы нажал спуск. Удовлетворенно смотрел на выскочившее пламя.

Револьвер оказался зажигалкой.

Саша ожил:

– А я-то думал…

Фангия еще раз щелкнул курком.

– Что ты думал? – И вдруг понял. – Ты что, чокнутый? Шуток не понимаешь? Сам-то ты стал бы в кого-нибудь стрелять?

– Не…

– Вот видишь!

Он дал ему поиграть зажигалкой. Ни слова о том, что произошло.

Мял пальцами огромную сигару. Вдруг сказал:

– Этот ваш сарай – чепуха. Да только я выкинул кое-что почище. Еще до того.

– Что?

– Ничего.

Он снова был настороже. Точно злился на самого себя за сказанное. Зажег сигару.

– Иметь бы такую хатенку, я бы ничего больше не хотел. А ты?

Встал. Подошел к висящей на стене старинной карте:

– Глянь-ка! Африка!

Голод

На склоне визжала пила. Сруб неожиданно превратился в западню, которую они сами за собой захлопнули. Начали осматривать его. Метр за метром. Надеясь найти хоть что-нибудь съедобное, вытаскивали из ящиков полосатые безрукавки и носки. В углу кухни Фангия обнаружил тяжелый сундук. Полчаса трудились, пока удалось его взломать. Он оказался доверху набит старыми книгами, связками журналов. По страницам немецкого издания Брэма летали нетопыри, прыгали обезьяны. На мгновение Саша про все забыл. Он разглядывал картинки.

– Хотите видеть зебру?

– Разве что освежеванную и разделанную на отбивные.

– Бр-р-р!

– Еще бы и облизнулся, – заверил Фангия. Спустился в погреб. Переворошил груду пустых бутылок, которые кто-то поленился сдать в магазин. Нашел три бутылки с вином. Две жестяные банки. Посветил на них. Там оказалась эмаль. Объеденье! Отбивные из зебры с соусом из эмали.

Вернулся с бутылками.

Портвейн.

– В крайнем случае хоть напьемся… Заснешь и увидишь во сне жаркое…

Он оглянулся. Мальчик стоял на коленях перед полочкой в холле и снимал с нее все подряд, без разбору. Рыболовную катушку. Коробку с блеснами. Наживку, крючки. Вдруг взволнованно крикнул:

– Тут что-то есть!

Вытащил продолговатую консервную банку. Напряженно уставился на подошедшего Фангию.

– Наверно, сосиски. Написано по-английски. – С важным видом по складам прочел: «Three balls. Super»[6]6
  Три мяча. Высший сорт (англ.).


[Закрыть].

Внизу к банке приделан ключик. Отломал его и начал открывать. Банка скрипела.

Фангия сказал:

– Если съешь, дам тебе крону.

В банку с шипеньем проник воздух. Старший снял крышку и высыпал содержимое на пол.

– К чертям собачьим, – не удержался Саша. Он смотрел на подскакивающие теннисные мячики. «Three balls. Super». – К чертям собачьим.

И даже не обратил внимания, что парень в куртке заметил ему назидательным тоном:

– «К чертям собачьим» говорить неприлично…

– Ага… – И снова сердито: – Вот идиоты! Совать теннисные мячи в консервную банку!

Паутина

У них еще оставалось девять печенин. Мальчик лежал на постели и наблюдал за Рукой. Она раскладывала печенье в два одинаковых столбика. Оказалось одно лишнее. Фангия мгновение поколебался, но потом честно разломил его пополам. Половину дал Саше, другую сунул себе в рот и стал медленно жевать, чтобы подольше растянуть удовольствие.

Налил себе вина.

– Воду оставляю тебе, – великодушно заявил он. – Не пей сразу. До вечера нам отсюда не выбраться.

– Тут пауки, – сказал мальчик. Он лежал на спине и рассматривал на потолке паутину.

– Ну и что?

Большому лень было разговаривать. Он рассматривал рыжие волоски на своей руке. Через щели в ставнях проникал свет. Визжали пилы.

– Пауки есть всюду, – он равнодушно потягивал портвейн. – В лесу, и здесь, и в Праге… Один раз мы нашли в цеху целое гнездо.

– У них бывают гнезда?

– У одних бывают, у других нет. – Он и сам толком не знал. – У этих, кажется, нет. – Поглядел на паутину. – В Южной Америке водятся паучищи величиной с палец. Укусит такой – п-ш-ш! – и крышка. В Южной Америке или еще где-то…

– Тарантулы?

– Наверно. – И только через секунду удивился: – Откуда ты знаешь?

– Мы читаем такие книжки. С папой.

– Какие?

– Про космонавтов и про природу. – Мальчик поколебался, можно ли доверить ему тайну. – Я, наверно, буду космонавтом.

– Или трубочистом, – заметил Фангия.

– Почему трубочистом?

– А может, будет как раз не хватать трубочистов. Дурак, разве тебя кто спросит? – Голос его зазвенел. Но, увидев глаза мальчика, сказал: – Хотя тебя, возможно, и спросят. – И, зевнув, добавил: – Если будешь получать одни пятерки.

– У меня две четверки, – сказал мальчик.

– Что?

– Я говорю, что дела мои не больно хороши, – ответил Саша.

– Это верно.

Болтовня перестала занимать Фангию. Он лежал и смотрел сквозь щель на противоположный склон. В тишине было слышно, как мальчик грызет печенье и потягивает носом. Это раздражало. Он перевернулся на живот.

– Наверно, тебе надо больше заниматься.

– Не в этом дело.

– В чем же?

– Стоит хоть раз получить крест – и уже от него не избавишься.

– Какой крест?

– Перечеркнутую четверку. Или единицу.

– Ну, это не так… – нерешительно запротестовал парень. – По крайней мере не всегда… – Уж он-то знал, что бывают вещи, которые прилепляются к тебе, как смола. И ни за что от них не избавиться. Тянутся за тобой, хоть тебе и твердят, что все уже забыто. – Думаю, не всегда, – повторил он. – Когда-нибудь все наверняка станет по-другому…

Но когда – он и сам не знал.

И потому добавил:

– Здорово я надеюсь на армию. Попасть бы в автоколонну. Или в танкисты. Или в авиацию.

На склоне визжала пила. Через щель было видно гигантское дерево. Оно затрепетало и рухнуло.

– Который час?

– Около двух. – Фангия повернулся к мальчику. – Закрой глаза. Постарайся уснуть. Нам еще далеко добираться. Увидишь, как будут болеть ноги. – Он потянулся за новым печеньем и раскрошил его в вино. – У меня припрятаны деньжата. Купим себе, чего захотим…

– Хлеба?

– И хлеба, и венгерской колбасы, и огурцов. Пива и лимонаду. Всего.

Фангия лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок, где прилепилась паутина, потом – на рисунок, висевший на стене. По белому фону – переплетение черных линий. Вдоль рамы полз жук. Дополз до края и остановился. Фангия наблюдал за ним. Потянулся за соломинкой и сбил жука. Тот упал, но тут же снова упрямо пополз вверх. Снаружи визжала пила.