Текст книги "Линкоры Британской империи. Часть 3. Тараны и орудия-монстры"

Автор книги: Оскар Паркс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

«Бенбоу»

Переведён в Чатем с завода-строителя в августе 1886 г. и вступил в состав флота 14 июня 1888 г., сразу будучи включённым в состав Средиземноморской эскадры. Прослужил в ней до октября 1891 г., после чего выведен в резерв в Чатеме. В июне 1892 г. введён в строй для манёвров; также нёс активную службу с июля по сентябрь следующего года. До марта 1894 г. состоял в «Резерве флота В», после чего был отправлен в Гринок в качестве корабля береговой охраны, где находился до апреля 1904 г. Оставался в Девонпорте в «Резерве В», прикованный к бую на Хамоазе до самой продажи на слом 13 июля 1909 г. за 21200 ф. ст.

«Бенбоу»

Глава 52. Проблемы начала 80-х

Комитет Карнарвона 1879 г.

Политическая история флота этого времени, с его эпизодическими периодами напряжённости и впадением в слепое пренебрежение, приведшими к «Акту о Морской обороне» 1889 г., обрела новое дыхание в сентябре 1879 г., когда для обсуждения вопроса обороны колоний был образован комитет Карнарвона. Обострение отношений с Россией и угроза начала военных действий за год до этого выявили настолько полное отсутствие организации руководства войной на море, защиты морских торговых путей империи и обороны её заморских владений, что для решения проблемы в комплексе правительство образовало комитет из весьма авторитетных морских, военных и гражданских экспертов. Все члены этого комитета были либералами и являлись последовательными сторонниками «большого флота». В своё время комитет представил соответствующий отчёт, который посчитали настолько шокирующим, что сразу засекретили – содержание его не разглашалось вплоть до конференции по колониям 1887 г. Суть отчёта заключалась в том, что численность флота признавалась далеко не соответствующей тем задачам, которые он призван был выполнять и что морские силы империи было необходимо увеличить так быстро, насколько это было возможно, и до такого уровня, который означал экстраординарные расходы, для покрытия которых требовалось увеличить подоходный налог на три пенса.

Нет нужды говорить, что правительство Гладстона не считало возможным пойти на подобную меру, особенно принимая во внимание, что задача наращивания флота никогда и не планировалась в качестве повестки дня до выборов 1880 г. Было решено, что крайние меры в финансовой политике премьер-министра только приведут к отсрочке любого прогресса в требуемом направлении. Для политиков слабость Королевского флота, как то было продемонстрировано в отчёте комиссии Карнарвона, имела совершенно второстепенную важность в политической игре партий и относительно военно-морских сил, рассматриваемых ими совершенно вне области приложения политического интереса, двумя партиями было заключено соглашение о моратории на любую кампанию по наращиванию расходов на морские нужды вплоть до 1884 г.

Новое кораблестроение в 1880-1884 гг.

Узнав об этих результатах, Совет счёл любое крайнее проявление недовольства неуместным. В итоге решили довольствоваться существующими темпами. постройки новых кораблей, постепенно перевооружать уже существующие броненосцы казнозарядной артиллерией и достраивать те, что уже были начаты. Таким образом, в период 1880-1884 гг. ситуация с начатыми постройкой тяжёлыми кораблями и расходами на них выглядела следующим образом:

Великобритания Франция

Год Наименование Водоизмещение т Расходы ф. ст. Наименование Водоизмещение т Расходы ф. ст.

1880 «Коллингвуд» 9500 3425803 «Нептун» 10581 2898112

1881 «Имперьюз» 8400 3736669 «Гош» 10650 3120899

«Маджента» 10581 (всего)

«Уорпаит» 8400 (всего) «Марсо» 10581

1882 «Хоу» 10300

«Родней» 10300 4156644 3254569

«Кемпердаун» 10600 (всего) (всего)

«Венбоу» 10500

1883 «Энсон» 10600 4245382 – – 3383346

1884 «Хиро» 6200 4607237 «Бреннюс» 10600 3175359

«Шарль Мартель› 10600

84400 20171735 63593 15832285

Позднее из французской программы оказались вычеркнуты «Бреннюс» и «Шарль Мартель», которые было решено перепроектировать; их постройку отменили и начали вновь лишь спустя несколько лет, но фактически под прежними именами строились уже совершенно новые корабли.21

Новый инспектор становится морским лордом

В 1882 г. в Адмиралтействе произошли два заметных изменения, которые показали, насколько важное значение начал приобретать «технологический вопрос» и насколько Совет оказался готов к этому. Инспектор, контр-адмирал Томас Брендрет (назначен в декабре 1881 г.) стал лордом Адмиралтейства, а также была учреждена должность второго гражданского лорда «который обладает специальными познаниями в области механики и инженерного дела, а равно опытом административной работы для помощи инспектору во всех делах касающихся технических проблем».

Второй гражданский лорд

На новую должность из компании «Армстронг» был приглашён Джордж Ренделл, имевший блестящую репутацию кораблестроителя-новатора, спроектировавшего такие корабли, как крейсер «Эсмеральда» для Чилийского флота, уже описанные выше канонерские лодки для Китая, а также барбетные установки для «Италии» и «Коллингвуда».

Политическая пауза в военно-морских делах

Египетская война показала значимость флота: и бомбардировка Александрии, и действия на Ниле подняли престиж Британии в ущерб Франции. Морские силы отстояли британские интересы (в то время как другая держава, равным образом заинтересованная в разрешении ситуации, предпочла устраниться от участия в операциях) – английский «человек-с-улицы» мог гордиться своим флотом. Однако перемена общей ситуации на море, о чём свидетельствовало относительное увеличение строительства новых кораблей, была вне его компетенции, и проходили годы, в течение которых на существовавшее положение вещей проливался лишь некоторый свет (если вообще проливался), а власти, прессу и, конечно, Адмиралтейство, вполне удовлетворенное политикой «подождите немного», вполне устраивало подобное положение дел.

Конечно, и лорд Генри Леннокс (в бытность секретарём у Пакингтона), и адмирал Дж.Хэй, и Уильям Армстронг – все они пытались привлечь внимание к слабости британского флота в период 1882-1884 гг., но это был глас вопиющего в пустыне. «Тайме» отмахивалась от этой «уловки паникёров», «придумывающих дутые цифры, а затем тщащихся их доказать», одновременно протестуя против увеличения расходов на строительство новых кораблей и даже возражая против всесторонней оценки боевых возможностей уже имеющегося флота и его вооружения. «Джервис и Нельсон, – поучало это авторитетное издание, – никогда не занимались подобными вещами; что же касается неопределённости, которая, конечно же, всегда витает над полем морской битвы, то вопрос численности не может значить слишком много! «.

Однако Совет всё же поручил адмиралу Сеймуру составить для «Тайме» увещевательное послание, которое, хотя и вызвало непродолжительную дискуссию, слишком детализировало проблему, недостаточно апеллируя к её политической подоплёке, чтобы вызвать широкий общественный резонанс – так что эта попытка общественной пропаганды практически прошла впустую.

Торпеда против линкора

В июле 1884 г. лорду Сидмуту удалось привлечь внимание Палаты лордов к «авитаминозу» британского флота и в ответном слове лорд Нортбрук допустил выражение, которое, вырванное из контекста его речи, в целом агитировавшей за начало усиленного строительства новых кораблей, до сих пор воспринимается как упрёк и первому лорду, и сэру К.Ки, ратовавшему за то же самое. Вот эти слова Нортбрука:

«Когда благородный маркиз сказал, что будет желательным, чтобы Адмиралтейство имело неограниченные средства на строительство существующих типов боевых кораблей, он вынужден был сказать, что сам не придерживается этой точки зрения. Если бы завтра Адмиралтейство получило три или четыре миллиона для этих целей, оно столкнулось бы с большой трудностью – на что потратить эти деньги [курсив автора. – Ред.]. Любой, кто обращал внимание на прогресс в конструкции орудий, должен отдавать себе отчёт в том, что орудия, установленные на кораблях новейших типов, способны сокрушить любую броню, которую только можно установить на судне. Сейчас мы вынуждены оставлять часть поверхности наших судов незащищённой, прикрывая лишь только жизненно важные части. На каждом новом корабле броня должна быть толще, и бесполезно строить корабли больших размеров, значительная часть поверхности которых будет пробиваться снарядами. Следовательно, трудность в настоящее время заключается в том, желательно ли увеличивать число этих громадных боевых кораблей, и эта трудность стоит не только перед нашим Адмиралтейством, но и перед теми, кто руководит морскими делами в других странах. К тому же существует и другое соображение, которое сегодня делает сомнительными затраты больших денежных сумм на постройку подобных кораблей. Некоторые из лучших наших офицеров полагают, что в случае новой войны на море самым мощным оружием атаки станет торпеда, которая сможет ликвидировать самые грозные корабли нашей или любой другой страны. Поэтому увеличение числа этих огромных машин неразумно».

Приведённый отрывок, конечно, лишь отражал мнение его главного профессионального советника – и сэр Купер Ки был далёк от оптимизма в отношении тяжёлых броненосных линейных кораблей, разделяя растущее мнение, в соответствии с которым их следовало рассматривать при торпедной атаке не иначе как беззащитные объекты – хотя сети обеспечивали более эффективную защиту, чем казалось раньше. В значительной степени это мнение основывалось на экспериментах с «Обероном», проводившихся в Портсмуте, а также опытах, имевших место за границей, когда разрывные заряды подрывали у борта или на определённых расстояниях от него, чтобы выяснить эффект действия взрыва мины или торпеды. Миноносцы были ещё невелики, длина их колебалась в районе 30 м, однако они быстро прибавляли и в размерах, и в скорости. Полномасшабных манёвров в условиях открытого моря для подробного выяснения степени их эффективности ещё не проводили, но учения показывали, что ночная торпедная атака флота, стоящего на якоре или идущего малым ходом в общем имеет шансы на успех. За рубежом считалось, что отражение торпедной атаки артиллерийским огнём возможно в случае, если в нападении участвовало не более одного миноносца, в случае же ночной атаки она всегда закончится в пользу торпеды [курсив автора. – Ред.].Дневные атаки, смоделированные во французском флоте, показывали, что трёх миноносцев хватало для уничтожения одного корабля, вполне готового к их отражению – и это с учётом попаданий в них со стороны атакуемого корабля, полученных в диапазоне дистанции выполнения торпедной атаки.

Эксперименты, предпринятые как в британском, так и во французском флоте, продемонстрировали, что, даже в случае оснащения корабля большим количеством скорострельных пушек, это не является условием того, чтобы гарантировано остановить миноносец – в реальности большинство попаданий он получал, уже находясь в зоне производства пуска торпеды. В условиях отсутствия более крупнокалиберных и скорострельных пушек оказалось, что единственной реальной защитой стоящего на якоре корабля являются шесты и сети, а идущего морем – его высокая скорость.

Определённо, перед лицом подобной угрозы со стороны всемогущей торпеды будущее большого корабля выглядело ужасным, точно так же, как это уже было ранее, когда деревянным флотам был противопоставлен разрывной снаряд.

Лорд Нортбрук, таким образом, подвёл черту под ситуацией, какой она представлялась Адмиралтейству: тип будущего корабля оставался ещё настолько не определён, что любые спешные расходы были бы только потрачены зря. Но вырванные из контекста, эти слова стали намёком на то, что Британия уже обладает вполне достаточными морскими силами, которые не нуждаются в дополнительной трате денег на их усиление.

Противоторпедные сети как средство защиты

Первые сети имели конструкцию Булливана и состояли из колец стального троса диаметром 165 мм, соединённых друг с другом небольшими также стальными кольцами, вес их составлял всего лишь 0,5 кг/м2. Они подвешивались на концах длинных выстрелов высоко над водой на оттяжках от грузовых стрел и уходили вниз на всю глубину корпуса. Согласно результатам интенсивных испытаний, они могли остановить идущую малым ходом 14» торпеду, которая затем могла взорваться в сети. Башенные броненосцы несли эти выстрелы вдоль бортов, а на батарейных они хранились в снятом положении, за исключением пары выстрелов непосредственно в носу и корме, которые не снимались. Этот громоздкий «кринолин» требовал много времени для установки в рабочее положение и также много для уборки, так что вся конструкция могла использоваться только в случае, когда корабль стоял на якоре.

Затем был предложен более удобный способ постановки сетей, при котором выстрелы располагались горизонтально и параллельно уровню воды, на небольшой над ней высоте, при этом высота сетей в развёрнутом положении составляла порядка 8 м. Экипированный подобным образом, корабль мог идти с поставленными сетями только самым малым ходом – чтобы сети не всплывали на поверхность и оставались целыми на ходу и волнении. Однако изобретение прорезателя сетей, который начали устанавливать на головной части торпеды, перевернуло это с трудом достигнутое равновесие и от «кринолина» почти везде за границей отказались, но предпочли оставить в Королевском флоте -потому вероятно, что выполнение команды «откинуть сети!» оказалось хорошим учением для команды и вообще смотрелось эффектно.

Противоторпедная защита

Впервые предложение о защите корабля от подводного взрыва с использованием брони было выдвинуто в 1884 г. Э.Ридом, защищено патентом и, как он надеялся, должно было быть реализовано на линкорах программы Нортб-рука. Проект корабля, представленный им в Адмиралтейство, носил условное название «Энтерпрайз»; за основу его автор взял «Конкерор», включив в конструкцию бронированное двойное дно толщиной 63-89-102 мм. Самая толстая броня приходилась на долю наружного борта, за которым на расстоянии 2,4 м располагался внутренний борт из обычных стальных листов; получившееся пространство подразделялось на мелкие отсеки продольными и поперечными переборками. Это броневое прикрытие простиралось по длине погребов боезапаса и машинно-котельных отделений и обосновывалось изобретателем следующим образом: «Торпеда будет остановлена и принуждена взорваться снаружи внутреннего дна и обломки внешнего дна разобьются о внутреннюю броню, которую, конечно, же будет труднее им пробить, чем обычные стальные листы в 9,5 мм, которые в настоящее время остаются всем тем, что отделяет котлы и прочее от наружной обшивки».

Эта система, с подробным подсчётом весов, была детально разработана Ридом для нескольких вариантов проекта и он заявлял, что она обладает ещё одним важным преимуществом – останавливать снаряды, попадающие ниже ватерлинии, и даже «локализовать повреждения, полученные при таране».

Однако увеличение глубины двойного дна приводило к подъёму машин и котлов, даже начинавших выступать над ватерлинией и прямо подвергавшихся в данном случае действию снарядов, которые могли пробить бортовой пояс.

При изучении вопроса остойчивости офицеры отдела инспектора флота рассмотрели ситуацию, когда корабль получал повреждение подводного борта от тарана или торпеды. «Предположим, что связь между водонепроницаемым поперечным шпангоутом и двумя низко расположенными стрингерами разрушена; эти стрингера, находясь в междудонном пространстве, отстоят друг от друга на 13,5 фут [4,11 м]. Это приведёт к затоплению шести отсеков и, если подобное произойдёт с кораблём, [безбронные] оконечности которого уже пробиты, он способен перевернуться, причём его внутреннее дно может продолжать оставаться неповрежденным».

Именно по этой причине Совет был вынужден отказаться от предложений Рида, но отмечал, что линкор подобного типа, для того, чтобы выполнять функции своих уже существующих аналогов, должен будет иметь по крайней мере на 1500 т большее водоизмещение и что его бортовое бронирование, хотя и существенно уменьшенное по толщине, потребуется для защиты как котлов, так и машин, равно как и для приводов тяжёлых орудий. О проекте «Энтерпрайз» Барнаби отзывался так:

«… он [т.е. автор, Э.Рид. – Ред.] укоротил пояс, получив аналогичную [в пропорции] площадь бронирования по ватерлинии, как и у «адмиралов», и при этом берётся утверждать, что соответствующее им увеличение осадки произойдёт при пробитии оконечностей обширном более чем вдвое, нежели у них – и это на корабле, размеры которого составляют лишь две трети от таковых же «адмиралов»!».

Интересно отметить, что адмиралтейские конструкторы за исходную точку расчётов остойчивости принимали ситуацию, когда оконечности корабля пробиты и полностью заполнены водой, после чего ориентировались на одиночную торпедную пробоину при наивыгоднейшем для противника её попадании. Риду, однако, следует воздать должное за впервые сформулированную именно им идею введения в проект бронирования для восприятия действия подводного взрыва и предугадавшего, таким образом, всевозможные позднейшие конструкции подводной защиты корпуса, и, в частности, ту, которая впоследствии была применена на гигантских японских линкорах «Ямато» и «Мусаси».

Глава 54. Возврат к башенным кораблям

К тому времени когда на рассмотрение поступил проект двух новых линкоров, изменения в составе Совета уже привели к отходу от тех принципов, на которых базировался проект «адмиралов». Когда инспектором, в качестве равноправного члена Совета, был в декабре 1881 г. назначен контр-адмирал Томас Брендрет, восторженному превознесению барбетов пришёл конец -фактически, вопрос замены их башнями на «адмиралах» также в своё время дискутировался, но поскольку подобная замена предполагала рост расходов на 40-100 тыс. ф. ст., сопровождаясь при этом значительной задержкой со вводом кораблей в строй, барбеты решено было оставить.

При детализации идеи новых кораблей мнение специалистов претерпело отход от концепции «адмиралов» с их ограниченным поясным бронированием и отсутствием его ниже бартетов тяжёлой артиллерии, и возродилось в прежнем направлении – к расположению орудий в башнях и полному поясу по ватерлинии. Однако стремление к экономии и умеренным размерам выразились в требовании «не превысить половины стоимости «Инфлексибла» [курсив автора. – Ред.], т.е. 400 тыс. фунтов, иными словами – стоимости «Конкерора».

Собрат этого небольшого броненосца береговой обороны («Хиро») был заложен в апреле 1884 г., и в рамках идеи его модификации подразумевался корабль «с большой надстройкой, эффективной вспомогательной артиллерией и 18-тонным орудием в полубашне на корме. Однако цена подобного судна возрастала вдвое против «усовершенствованного «Конкерора». Когда впоследствии проект новых кораблей подвергся всесторонней оценке, на тех же составляющих боевой эффективности настояли как на необходимых для линейного корабля 1-го класса и тип «Конкерора», экстраполированный с изменениями согласно новых условий (толщина брони, калибр артиллерии) вырос в водоизмещении с 6200 до 10470 т, а стоимость его удвоилась».22

В той странной смеси кораблей совершенно разных типов, находящихся в постройке («Колоссус», «Имперьюз», «Конкерор», а также «адмиралы») реакционный, по сути, проект «Сане Парейля» только добавил существовавшей путаницы в умах, и без того изрядной. Выбор идеи «Конкерора», вполне подходящей для корабля береговой обороны, и положенной теперь в основу корабля для открытого моря – которому в первую очередь требовалось обеспечить возможность ведения огня по всем румбам – был совершенно непростительным.

Четыре французских современника проекта – «Гош», «Марсо», «Маджента» и «Нептун» – против которых он был изначально ориентирован, представляли собой высокобортные корабли водоизмещением по 10600 т, вооружённые четырьмя 13,4» (340мм) орудиями, расположенными в виде ромба, вместо трёх по диаметральной плоскости [как на их предшественниках]. Подобное расположение, хотя и устраняло проблемы ведения огня поверх палубы, как на «формидаблях», привнесло свои сложности, связанные с воздействием дульных газов, что заставило ограничить сектора обстрела: горизонтальная наводка концевых орудий осуществлялась в пределах 180°, а бортовых – несколько более 90°. 17 5,5» [138,6м. – Ред.] орудий были установлены на средней палубе: восемь по каждому борту и одно в носу. Бортовое бронирование сводилось к толстому, но узкому поясу по ватерлинии от штевня до штевня, перекрытому палубой в 76 мм; большая часть корпуса, таким образом, оставалась незащищённой от огня средней и мелкой артиллерии. На исходных чертежах были показаны три лёгких мачты шестового типа со стаксельным и гафельным парусным вооружением, а также надстройка с навесным мостиком в середине корпуса, но в строй корабли вступили уже с двумя тяжёлыми боевыми мачтами и громоздкой надстройкой [за исключением «Марсо»], в которой находились помещения для команды, а сама надстройка работала как экран против дульных газов бортовых орудий.

«Санc Парейль» и «Виктория» (б. «Ринаун»)

Место постройки Заложен Спущен на воду Введён в строй Стоимость, ф. ст.

«Санc Парейль»«Тэмз Айрон Уоркс» 21 апреля 1885 9 мая 1887 8 июля 1891 778650

«Виктория»«Армстонг» 23 апреля 1885 9 апреля 1887 март 1890 777922*

* 844922 ф. ст. с вооружением

Размерения,м 103,60 х 21,34x8,11/8,84

Водоизмещение, т 10470 (11020 в нормальном грузу) (корпус и бронирование 7420, оборудование 3600)

Вооружение 2 16,25» 110-тонных казнозарядных 1 10» 29-тонное казнозарядное 12 6»/26 казнозарядных (впоследствии – скорострельных) 12 6-фунтовых скорострельных 20 мелкокалиберных 8 торпедных аппаратов (6 бортовых, по одному в носу и корме)

Броня, мм пояс 457, траверзы 406, палуба ниже ватерлинии в носу и корме 76, башня 432, барбет 457, наклонные траверзы батареи 6» орудий в носу 76, поперечный траверз в корме 152, боевая рубка 356/51 (крыша), подкладка 152-178 (тик) (вес брони 2950 т)

Механизмы «Хамфрейз»: два комплекта 3-цилиндровых компаунд, диаметр цилиндров 1067 мм, 1575 мм, 2438 мм, ход поршня 1295 мм, мощность 7500 л.с, скорость хода 15,3 уз, (при форсированном дутье 14000 л.с/17,2 уз), два винта, 8 4-топочных котлов, давление в котлах 9,5 атм.

Запас топлива, т 750/1000 (дальность плавания 7000 миль 10-узловым ходом)

Экипаж, чел. 430; в качестве флагманского корабля 550-583; в 1905 г. 595

Эти два корабля стали последними однобашенными линкорами Королевского флота и первыми, получившими паровые машины тройного расширения пара. Относительный вес их броневой защиты был наибольшим среди всех британских броненосцев, вступивших в строй после «Дредноута», а «Виктория» стала первым линейным кораблём, построенным компанией «Армстронг» и первым, полностью изготовленным фирмой-подрядчиком, без какого-либо участия Адмиралтейства.

Избрание именно этого проекта для постройки кораблей объяснялось несколькими причинами. Во-первых, Совет стоял за самые тяжёлые из орудий, которые только можно было втиснуть в лимитированное водоизмещение, а поскольку запас веса на размещение в одиночных концевых установках, подобно «Бенбоу», отсутствовал, их только оставалось поместить в единственной парной башне. Во-вторых, Совет также находился под влиянием взгляда, известного как «специфика Средиземноморья» – в то время под этим понимали возможность операции по форсированию Дарданелл. Для участия в подобном деле от корабля требовалась прежде всего возможность развития сильного огня по носу, т.е. концентрация главной артиллерии впереди, а не разделение её по кораблю, что потребовало бы выполнения сложных манёвров [затруднительных в узкостях] для введения кормового тяжёлого орудия в бой.

Исходя из всего этого предпочтение отдали одиночной башне, однако чтобы как-то примирить это решение с мнением тех, кто представлял для новых кораблей более широкую сферу применения, в проект включили и крупнокалиберное орудие в корме.

В нашем распоряжении не имеется каких-либо официальных документов, объясняющих, как получилось, что здравая тактическая концепция «адмиралов» была отодвинута в пользу ретроградной идеи «усовершенствованного «Конкерора»: можно лишь с уверенностью полагать, что сам Барнаби совершенно не мог влиять на её выбор – «Сане Парейль» стал «детищем Совета» и главный строитель, получив задание на проектирование, лишь облёк его в расчёты и чертежи. Однако эволюция собственно технического облика проекта наглядно видна из рассмотрения вариантов проекта.

Всего на рассмотрение было представлено шесть комплектов чертежей; варианты обозначались литерами А, В, С, D, Е и F – до сегодняшнего дня сохранились четыре (отсутствуют А и D). Было бы весьма интересно взглянуть на исходную интерпретацию «улучшенного «Конкерора», представленного Барнаби в варианте А. Если ставился вопрос о включении в проект 18-тонного орудия для действия по корме (что маловероятно, принимая во внимание наличие варианта Е), то ясно, что отсутствие огня прямо по корме сразу поставило крест на варианте А. В варианте В, датированным 3 сентября 1884 г. Барнаби устраняет этот недостаток, поместив по бортам в середине корпуса по одиночной башне с 63-тонным [13,5»] орудием. Это теоретически давало огонь по носу из четырёх орудий, бортовой из трёх, в то время как обстрел по корме могли вести два бортовых орудия – весьма заманчивое решение. Противоминный калибр был представлен 22 6» и 13 6-фунтовыми пушками – батарея, экстраординарная как для того времени, так и для последующего. По причине разделения внутреннего пространства корпуса надвое погребом боезапаса бортовых башен [котельные отделения также формировались из двух групп. – Ред.] корабль оснащался четырьмя дымовыми трубами.

Вариант С датирован следующим месяцем – эта разработка, скорее всего, была личной инициативой самого главного строителя, поскольку являет все атрибуты «истинного Барнаби». Это, несомненно, башенная версия «адмиралов» с вспомогательной артиллерией в двух уровнях и – что особенно примечательно -с индивидуальными цитаделями для каждой из башен. Подобно «Нортхемптону», этот корабль предназначался для боя на носовых курсовых углах, поскольку вспомогательная батарея не имеет защиты за исключением наклонных в плане броневых траверзов в оконечностях. Тысячу раз жаль, что Совет не решился последовать этому проекту: решающим условием его отклонения стало, видимо, его чрезмерное водоизмещение – 11700 т.

Вариант D не найден и его характеристики до сих пор представляют загадку. В ноябре [1884 г.] Совет вновь вернулся к исходной идее, воплощённой в варианте Е, представлявшему корабль на 1.5 м короче, чем итоговый «Сане Парейль», но с теми же шириной и осадкой. Его расчётное водоизмещение составляло 10150 т. Бронирование и башни, и её барбета, и пояса по ватерлинии было представлено плитами из брони-компаунд толщиной 508 мм, два 63-тонных орудия располагались в носу, кормовой огонь предусматривался из двух 6» орудий через порты в кормовом траверзе батареи. Подобные слишком «утянутые» характеристики отпора по корме были откорректированы при детализации проекта (вариант F) путём сокращения общего числа 6» орудий в батарее и добавлением концевого одиночного 10» орудия – этот вариант и был опубликован в «Ежегоднике Брассея».

Однако не было никакой логики в скачке от превосходных 13,5» орудий к новомодным в 16,25», что к тому лее заставило понизить толщину бронирования башни, барбета и пояса на 2 дюйма (51 мм), дабы уложиться в отпущенное Советом водоизмещение. Из того, что во всех вариантах эскизного проекта были применены именно 13,5» орудия, можно сделать вывод, что никакого исходного требования на что-либо более крупнокалиберное не существовало. Вооружение «Бенбоу» появилось не как итог закономерной эволюции, а было избрано «волей-неволей», когда стало ясно, что постройка корабля затягивается неготовностью изготавливаемых в Вуличе 63-тонных орудий; то же произошло и с итоговым проектом «Сане Парейль», который окончательно обретал очертания именно тогда, когда «адмиралы» только сходили на воду. Отсюда следует, что те же соображения, которые заставили Совет изменить главное вооружение «Бенбоу», одержали верх и теперь. К несчастью, компания «Армстронг» также испытывала затруднения с производством своей 16,25» модели и это задержало «Сане Парейль» и «Викторию» у достроечных стенок на 3-4 года. Но даже если бы их тяжёлая артиллерия изготавливалась в Вуличе, это не дало бы какого-либо выигрыша, поскольку «адмиралы» не получили своих 13,5» орудий вплоть до 1890 г.

Корпус

По сравнению с «Бенбоу» его преемник «Санc Парейль» был на 3 м длиннее и на 0,5 м шире при практически такой же осадке – это позволило на 400 т увеличить нагрузку. Новый линкор обладал таким же плавным заострением обводов в оконечностях и шпиронным форштевнем, но перо его руля было короче. Высота надводного борта в нормальном грузу составлял порядка 3,5 м, однако отнесение башни в корму, насколько возможно, позволило существенно повысить плавучесть носовой оконечности. Спусковой вес «Сане Парейль» превысил 6000-тонную отметку, побив британский рекорд, до этого принадлежавший «Грейт Истерн».

Вооружение

Высота башенных орудий над водой составляла только 5 м против 6,7 м у «Бенбоу», но они получили гораздо более надёжную защиту, причём основание башни опоясывалось мощным барбетом. Однако именно этот огромный вес привёл к ограничению высоты надводного борта, любая попытка увеличения которой равным образом вела к возвышению массива «башня/барбет» и соответствующему снижению остойчивости. Теоретически угол горизонтальной наводки башенных орудий должен был составлять 300° за счёт сильно скошенной с кормы надстройки; однако на практике стрельба прямо по носу приводила к сильным деформациям палубы бака, а во время ведения огня на значительном отвороте башни за траверз сильные сотрясения начинала испытывать надстройка, так что реально безопасные от дульных газов сектора оказались намного меньше, нежели указывалось.

Во время пробных стрельб из орудий «Виктории» в Вуличе одно из них было найдено искривлённым и, затем снова представленное на приёмку, подверглось продолжительной серии испытаний, выявивших и другие дефекты. В итоге этот ствол окончательно забраковали и заменили другим, дополнительно усиленным, который был также взят в качестве модели для орудий «Сане Пареиль», вследствие чего окончательное вступление в строи последнего задержалось на 16 месяцев.

Испытания 110-тонного орудия никогда не доводились до разрыва его ствола и, хотя его расчётная живучесть оценивалась в 75 выстрелов, эта цифра часто оспаривалась. 16,25» модель отличалась низкой скорострельностью, была неточна в стрельбе и оказалась весьма дорогой для ремонта и перестволения. Как лорд Дж. Гамильтон высказался в своём выступлении по поводу морского бюджета на 1890/1891 г., «Несмотря на то, что считалось своевременным и правильным наличие на флоте нескольких 100-тонных орудий, ясно осознавалось, что их продолжительное использование является не более, чем желаемым намерением. Эти чудовища требуют осторожной оценки, которая оставляет то мнение, что их принятие на вооружение [многие] за глаза считают грубой ошибкой. Обо многих вещах, которые могли быть о них сказаны, продолжают умалчивать – а сказать есть много чего; однако поскольку Адмиралтейство выражает желание без лишнего шума вернуться к более удобным в обращении и менее дорогостоящим орудиям, больше нет необходимости сурово их критиковать».