Текст книги "Всемирная история. Том 4. Новейшая история"

Автор книги: Оскар Егер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 54 страниц)

Франция

Так закрылся храм Януса и в течение года господствовал мир, утешительный, впрочем, для весьма немногих. Во Франции Бонапарт шел твердо к своей монархической цели, проявляя при этом свои блестящие, если не государственные, то административные способности. Он находил себе главную опору в тех, кто образует всегда и везде многочисленную партию, – именно в массе требовавших спокойствия и установленной власти, после бессмысленного нагромождения выборов, при которых и избираемые, и избиратели несли в якобинском государстве род новой барщины, вселявшей в них отвращение ко всякой политической жизни. Эта часть населения, в сущности, лучшая и наиболее трудолюбивая, при ее желании иметь над собой твердую власть, не могла не видеть, что она является особым предметом заботы для Бонапарта, который упорядочил администрацию, организовал сильнейшую полицию. Он не уступал никому в знании людей и особенно их слабостей, что доказал устройством религиозных дел в государстве: 15 августа 1801 года, после продолжительных переговоров с папой, был утвержден конкордат, которым освящалось примирение Французской республики с католической религией, бывшей, в сущности, религией большинства французов, как говорилось и в конкордате: «Правительство, признавая, что большинство населения во Франции исповедует католическую религию…» Но протестанты и евреи были признаны полноправными католикам во всех гражданских отношениях.

Священники, вступившие в брак при господстве гражданского кодекса и в продолжении революционной эпохи, были прощены папой, который вообще проявлял большую уступчивость и снисходительность, желая тем вернуть утраченную им политическую почву. Все наличные епископы должны были добровольно сложить с себя свое звание в руки папы; церковный иерархический порядок изменялся: десять французских архиепископов и пятьдесят епископов должны были отныне назначаться первым консулом, которому они и приносили присягу, после чего утверждались папой. Они уже сами назначали младших духовных чинов, но испрашивая для них утверждения правительства. Этот конкордат вызвал немаловажный протест со стороны вольномыслящей части общества. Очень многие порвали искренно с тем, что они называли старым суеверием; сверх того, было слишком поразительно, что тот самый человек, который года два назад, в Египте, корчил из себя мусульманина, теперь разыгрывал роль верующего католика. Но доводы разума и критическое отношение к предмету не могут быть никогда усвоены массами.

Попытки ввести национальную религию на основе деизма Руссо и Вольтера рухнули, как известно, но Бонапарт понимал своим ясным рассудком, что народное чувство безусловно нуждалось в каком-либо удовлетворении; вследствие этого, не отнимая прежних церковных земель от настоящих собственников, правительство приняло на себя содержание духовенства и определило праздновать официально опять воскресенье вместо десятого дня декады. После утверждения папой Пием VII (с марта 1800 г.) договора 10 сентября 1801 года и объявления полной амнистии, день Пасхи был отпразднован с прежней торжественностью (1802 г.) в соборе Парижской Богоматери и, начиная с декабря, официальная газета «Moniteur» начала помечать свои номера обычным христианским исчислением наряду с республиканским. И не на одной этой почве частью вовсе устранялись, частью видоизменялись все учреждения якобинской эпохи. Законом того же года были преобразованы перворазрядные и второразрядные училища (народные и средние школы), и классицизм лег в основу научного образования. К этому же времени относятся подготовительные работы по составлению свода законов, того «Code Napoleon», который остался величайшим и, во всяком случае, прочнейшим созданием этого правительства; сам Наполеон принимал самое непосредственное личное участие в составлении этого уложения, хотя его слава при этом и преувеличивается поклонниками.

Новая монархия

Масса населения, требующая от своих правителей, прежде всего, покоя и порядка, не была встревожена возрастающим монархическим направлением. Одно выражение в договоре с Россией как бы испытывало общественное мнение, заставляя его высказать, что оно было готово вынести еще после восьмилетних республиканских грез: в этом документе, прочитанном в ноябре 1801 года перед законодательным собранием, оба правительства давали взаимное обещание не дозволять никому из своих подданных (sujets) завязывать отношения с врагами договаривающейся стороны. Неудовольствие, возбужденное превращением citoyens – в sujets, проявилось сначала даже довольно бурно, но дальнейшие пояснения и оговорки сгладили или совсем рассеяли первое впечатление. Такие истолкования, как: «Разве нельзя быть подданным республики?» не заставили себя ждать в той сфере, в которой уже издавна черное делалось белым, и скоро настало время, в которое бывшим «citoyens» пришлось проглатывать не одни только слова. Явное расположение первого консула к прежним монархическим формам вызывало толки и пересуды; неприязнь к нему как со стороны якобинцев, так и роялистов, росла, но новый порядок был прочен, неоспоримое превосходство личности повелителя выражалось столь явственно, что побежденным партиям оставалось одно: попытаться прибегнуть к убийству.

Покушения. Бонапарт – пожизненный консул

Такие покушения не заставили себя ждать: 24 декабря 1800 года Бонапарт избегнул воздействия адской машины, подложенной на его пути по улице St.-Nicaise, лишь благодаря пьяному состоянию своего кучера, а другие говорят – благодаря своей находчивости. Виновными были, несомненно, роялисты, агенты шуанского вождя Жоржа Кадудаля, хотя личное его участие в этом деле сомнительно. Но первый консул воспользовался этим случаем для принятия мер против террористов, часть которых была осуждена на ссылку. Вообще, он ожидал от роялистской партии большей уступчивости и, в чем он не ошибался, известного отвращения к преступным средствам; поэтому он продолжал осыпать милостями тех из числа множества возвращавшихся эмигрантов, которые не пренебрегали его лаской, и в его свите видно было уже немало представителей старинной французской знати. В апреле все законы против эмигрантов были уничтожены.

В мае 1802 года Бонапарт сделал дальнейший шаг. Восстановление мира требовало особого выражения народной благодарности – и послушное орудие деспотизма, сенат, внес предложение об утверждении первого консула пожизненно в этом звании, даруя ему и право назначать себе преемника. Решение по этому предложению было поставлено в зависимость от мнения нации: прозорливость Бонапарта уже издавна оценила пригодность этого средства. Это голосование, получившее название плебисцита, дало 3 570 000 голосов «да» против лишь 9000 «нет». Бонапарт принял почесть со словами: «Жизнь гражданина принадлежит отечеству», и дело завершилось изменением конституции, благодаря чему влияние трибуната и законодательного корпуса сократилось до скромных размеров, между тем как сенат, члены которого назначались консулом и который совершенно зависел от него, был объявлен высшим учреждением, что делало консула всевластным: он мог, благодаря посредству этого сената, объявлять все законным, решать и истолковывать все по своему произволу. Мастерским приемом в этом отношении было учреждение ордена Почетного Легиона, в мае того же года, с помощью чего создавался род революционного, в современном духе, нового дворянства. «Людей надо приманивать и подчинять игрушками», – сказал Наполеон по этому поводу в государственном совете. Его деспотической натуре была свойственна циничная откровенность, позволявшая ему объяснять средства, которые он считал пригодными для управления. В этот раз он был прав, как то достаточно свидетельствуется историей французского народа, а также и других наций.

Вассальные государства

Европа смотрела с изумлением и неприязнью на это быстро возрастающее, все захватывающее могущество, особенно ярко проявившееся, как мы видели, в устроении германских дел, а потом так легко превратившее, с помощью созванной в Лионе консульты, Цизальпинскую республику в Итальянскую с совершенно новой конституцией и президентом в лице Бонапарта (1802 г.). Затем, подобным же образом, при созвании швейцарских нотаблей в Париже, были изданы Медиационные акты (1803 г.), посредством которых улаживались весьма запутанные дела федерации. Но деятельность кабинетов не могла находить себе поддержку в ясном и свободном выражении общественного мнения. В одной только Англии существовала пресса, сколько-нибудь способная на такую задачу, и французскую монархию, носившую в себе признаки вырождения уже при самом своем начале, весьма характеризует тот факт, что ничто не сердило так ее представителя, как осиное жало журналистики свободного соседнего государства. Консул не имел понятия о такой свободе печати, угнетенной во Франции еще с января 1800 года. Он считал статьи английских газет делом английского правительства и унижался до того, что сам диктовал для «Монитора» официальные статьи, направленные против английских министров. Никто не доверял миру, заключенному в силу необходимости. Торговый договор с Англией, столь важный для британской торговли, не состоялся; англичане, со своей стороны, не спешили очистить Мальту, несмотря на условия мирного трактата. При открытии заседаний законодательного корпуса (февраль 1800 г.), Наполеон обронил в своей речи такие слова: «Англия не в состоянии одна побороть нас», – что звучало уже почти боевым вызовом; затем, на одном из торжественных приемов дипломатического корпуса в Тюльери, первый консул обратился к английскому послу в столь надменном и вызывающем тоне, что тот счел за лучшее промолчать, чтобы избежать еще более прискорбного продолжения такой неслыханной сцены. Через два месяца после того посол был отозван и враждебные отношения установились еще до начала войны.

1803 г. Война с Англией. Взятие Ганновера

В этой войне, в которой французские и голландские колонии были снова преданы в жертву британскому насилию, Бонапарт обеспечил себе успех дерзким вторжением в Германию, заняв Ганновер, курфюрстом которого был Георг III, король Великобритании. Нерешительность ганноверского правительства, слабый нейтралитет Пруссии и паралитическое состояние Германского государства допустили, волей или неволей, этот захват. За два года до этого, перед лицом подобной же опасности, Пруссия заняла Ганновер, но тайный совет, мирно управлявший этой страной, не решился прибегнуть снова к подобной защите, находя ее не менее угрожающей, чем неприятельское нашествие. Когда же опасность стала настоятельнее и генерал Вальмоден решился приготовиться к отражению неприятеля, ему было внушено, что следует избегать всего, способного вызвать «недоразумения и огласку»; штыки следовало пустить в дело лишь при крайней необходимости, но и то с «умеренностью». Затем совет обратился-таки за помощью к Пруссии, но прусское правительство уклонялось от всякого решительного шага, позволяя водить себя за нос бонапартовым дипломатам, которые действовали в этом случае то лестью, то угрозами. Кончилось тем, что французы, всего в числе 12 000 человек, под командой Мортье, вступили в Ганновер; ганноверская армия, стойкая и превосходившая неприятеля своей численностью, уклонилась от боя, согласно предписаниям своего правительства, что привело к самому унизительному для Германии Сулингенскому договору (3 июня 1803 г.), по которому требовался роспуск ганноверской армии и подчинение всего Ганновера французам, войска которых оставались в стране, причем обеспечивались продовольствием за местный счет. Кургафен и Лауенбург были тоже заняты французами. Германия была слишком слаба для какого-либо сопротивления; это видно из той легкости, с которой даже Пруссия примирялась с этим опасным положением дел. В этом же месяце, когда французы овладели Ганновером, другая их армия успела занять Неаполь. Англичане, со своей стороны, блокировали гавани и устья рек, так что населения несли двойные потери. Первое значительное поражение за океаном было нанесено французам в Вест-Индии, где они потеряли навсегда богатейшее из своих заморских владений, остров Сан-Доминго. При этом один из негритянских вождей, Туссен Лувертюр, был захвачен французами самым подлым обманным образом, привезен во Францию и умер там жертвой новой тирании (апрель 1803 г.). Но преемники его на острове, особенно негр Христофор, были опаснее его, а еще опаснее их была желтая лихорадка, от которой гибли европейские солдаты и генералы. Первый консул воспользовался коротким миром на море для отправки флота к Сан-Доминго, но теперь не могло уже быть и речи о новом завоевании острова, и в ноябре 1803 года остаток французской армии, под начальством Рошамбо, должен был сдаться англичанам. К концу года у французов не оставалось уже вовсе владений в Америке, потому что еще в апреле они уступили Соединенным Штатам (президент Монроэ), за 60 миллионов франков, свое владение на материке, Луизиану, которую и без того не могли бы удержать.

Убийство герцога Ангиенского, 1804 г.

Война с Англией и покушения внутри государства только ускорили установление наполеоновской монархии. В течение 1803 года в Англии составился заговор против Бонапарта. В 1804 году в Париж прибыли два значительных члена этого заговора: бывший генерал Пишегрю и отважный, хитрый шуан Жорж Кадудаль. Их не захватили, однако, тотчас, хотя существование заговора было известно полиции, и Моро, как знавший о нем, был уже арестован. Но в конце февраля был взят Пишегрю, а в марте и Кадудаль. В связи с этим ходили слухи о пребывании в Париже одного из королевских принцев. Бонапарт, в своей деспотической ярости, заподозрил в этом принце, тайно бывшем в столице, именно принца Ангиенского, или, быть может, притворился убежденным в этом просто потому, что это лицо было у него под рукой: принц проживал в нескольких часах езды от французской границы, в баденском местечке Эттенгейм. Он был захвачен с самым дерзким нарушением всякого права: в ночь на 15 марта два французских отряда переправились через Рейн; один из них занял Эттенгейм, овладел особой принца и доставил его в Страсбург; 20 числа узник был уже в Венсене и подвергнут военному суду, состоявшему из пяти полковников. 21-го все было кончено. Принц сохранил до конца свою твердость, достойную славного имени Конде, перед этими слугами тирании, достойной тоже своего якобинского происхождения.

Людовик Антон Генрих де Бурбон, герцог Ангиенский. Гравюра работы А. Кардана с портрета кисти Виллье Гюэ

Он требовал свидания с консулом, но тот решился на преступление, желая доказать монархистам и легитимистам, на что он способен. Позднее, когда ему не было уже никакого, по крайней мере, политического повода скрывать истину, он сказал, что, повторись подобное же положение, он поступил бы опять точно так же: «Это могло быть преступлением, но не ошибкой», – так выразился он, после того как подобные преступления, превратившись в ошибки, привели его на остров Св. Елены. Приговор был произнесен обычным порядком революционных трибуналов: председательствовавший, полковник Гюлен, отъезжая в Париж для получения разрешения на отсрочку казни, мог в то же время слышать выстрелы, под которыми падал последний из рода Конде, при свете ночных фонарей, в одном из венсенских рвов… «в ста шагах от того дуба, под которым творил суд Св. Людовик», по картинному выражению легитимиста Шатобриана. Пишегрю был найден мертвым в своей постели 6 апреля; говорили, что он сам покончил с собой. Кадудаль с одиннадцатью сообщниками был казнен 25 июня; он был единственным человеком, внушавшим консулу своей энергией и стойкостью страх и потому уважение. Победитель при Гогенлиндене, в котором раболепные судьи, несмотря на все свои подвохи, не могли отыскать вины, был помилован, но лишь под условием удалиться в Америку.

Реакция иностранных государств на казнь герцога Ангиенского. Германия

Знать и самые высшие сферы были глубоко поражены убийством принца, и это впечатление было тем сильнее, что они должны были скрыть свой ужас и омерзение в эту минуту. Император и Германия не предприняли ничего против совершенного правонарушения, как не протестовали и против занятия Ганновера. Русский император Александр I и шведский король Густав III напоминали сейму об его обязанностях; оба двора наложили официальный траур по погибшему принцу, но Австрия, действуя заодно с Пруссией, постаралась замять дело. Разлагавшийся труп немецкого государства был лишен всякого чувства национальной чести, и при таком смирении со стороны наиболее затронутых злодейской расправой, французское правительство дошло в своей наглости до того, что свалило все дело на английских послов и агентов штутгартского, мюнхенского и кассельского кабинетов.

Император Наполеон

Для полного и окончательного утверждения монархии только и требовался этот заговор. 27 марта 1804 года, тотчас вслед за вступлением в силу наполеоновского кодекса «Code civil», сенат намекнул консулу, что ему следовало придать прочность совершенному им, увековечить основанную им новую эру. Бонапарт попросил сенаторов выразиться яснее… Налаженный аппарат принялся действовать энергично. Законодательное собрание приняло проект к рассмотрению, и только один из его членов, Карно, имел смелость представить свои возражения. 18 мая 1804 года, под председательством второго консула, Камбасереса, состоялось сенатское определение, по которому Наполеон Бонапарт признавался потомственным императором французов. Достойное собрание отправилось торжественно в Тюльери и вручило первому консулу этот декрет, вместе с просьбой ввести новый строй государства еще до одобрения его национальным собранием, хотя «избранник нации» и поставил условием это одобрение. Действительно, уже 20 числа, в Троицын день, последовало провозглашение Наполеона императором; потом были приняты еще некоторые изменения в конституции; исход народного голосования, принимаемого теперь за дело второстепенное, как оно и было в действительности, был обнародован только в ноябре; 4,5 миллиона голосов сказали «да»; лишь 2569 приняли на себя напрасный труд выразить свое несогласие.

Коронация

Таким образом, революция по истечении 15 лет выродилась в монархию. В «органическом статуте», которым узаконивалось действие новой конституции (май 1804 г.), укротителю и преемнику этой революции предоставлялось право издавать новые законы даже в том случае, если сенат находил их не вполне согласованными с конституцией – до того было сильно антиреволюционное движение. Пышность, знаки отличия, декоративность – все, без чего не может, по своему мнению, обойтись двор, в особенности новый, напоминало о временах Карла Великого; Наполеон учредил шесть высших придворных должностей, назначил шестнадцать маршалов; братья и сестры его получили титул принцев и принцесс, с правом на почести, воздаваемые членам императорского дома, и на получение уделов. Исключениями были только Луциан, сохранивший свои республиканские убеждения, и баловень семьи, младший брат Наполеона, Иероним, который, будучи еще лейтенантом морской службы, женился очень прилично в Америке (1803 г.); но теперь, когда звезда Бонапарта воссияла так ярко, этот брак считался за «mesalliance». Сам император получал 25 миллионов содержания, причем все его приближенные старались сорвать что-нибудь в свою пользу – совершенно как при прежнем монархическом режиме. Особым расположением императора пользовались прежние аристократы и аристократки, которые могли быть лучшими руководителями по части церемониала при происходившей здесь комедии. Высшим сановникам было возвращено право учреждать майораты; создалось новое дворянство: бароны, графы, герцоги, лишенные только феодальных прав. В сентябре 1805 года был восстановлен и григорианский календарь. Новое время сливалось со старым, и для того, чтобы этот новый мир получил освящение от старого, в самый год основания императорского престола, последовало и коронование императорской четы – великолепное зрелище, для участия в котором был вызван Пий VII – угрозами, обещаниями, приманками, которыми его обольщали, и мечтами, которыми он сам себя обманывал. Торжество совершилось в соборе «Notre-Dame»: в ту минуту, когда папа хотел взять корону, Наполеон предупредил его и возложил ее на себя сам; он повторил то же и с короной, назначенной для императрицы. Папа был вынужден довольствоваться ролью зрителя, и единственным его успехом было то, что брак Наполеона, заключенный в 1796 году лишь гражданским порядком, по настроению того времени, получил теперь и церковное благословение. Однако священный обряд, хотя и совершенный самим папой, не предохранил впоследствии этот брак от разрыва.