Текст книги "Избранная и беглец"
Автор книги: Оливия Штерн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 7
«СЕРДЦЕ ГАЛАКТИКИ»
С Джейфалиса стартовали второпях. В кресле второго пилота вольготно расположился Лайон Делайн, Оллин сидел в кресле первого, а для Айрис и трех охранников развернули и прикрепили к полу переносные кресла, как сказал дядюшка Лайон, «амортизационные». И Айрис покорно сидела в этом не очень удобным кресле, судорожно сжав колени и трясущимися руками нервно поправляя халат, который так и норовил распахнуться или соскользнуть с плеча. Она ловила на себе заинтересованные взгляды мужчин и торопливо опускала глаза. Ей не нужно было их внимание, ни капельки.
Хотелось поговорить с Оллином. Очень. Айрис чувствовала, что вплотную подобралась к тому краю, за которым просто сходят с ума – от бешеной скачки событий, от того, что происходило с ней самой.
Что происходило, Айрис не знала.
Тогда ведь один из джейфалисцев грубо схватил ее за лодыжку, дернул к краю кровати, бесстыже задирая халат, и его спутники заржали, донельзя довольные своими же сальными шуточками. Мол, а давайте ее тут все попробуем, чего ждать. Именно тогда Айрис ощутила ненависть. О, ненависть была такой силы, что, казалось, внутри все раскалилось добела, словно в кузнечном горне. И ослепительно-белые жалящие капли как будто скатывались куда-то в грудь, вязкие, липкие… Скатывались до тех пор, пока незримая чаша не переполнилась и ненависть не брызнула во все стороны, накрывая волной джейфалисцев, которые оказались чересчур самоуверенны.
Айрис никогда не думала, что человек может сгореть так быстро, без дыма и копоти, просто обратившись в статую из пепла.
И конечно же у нее и в мыслях не было, что все это окажется ее рук делом.
Проклятые все же успели что-то с ней сделать, что-то совершенно невероятное, безумное, выходящее за рамки привычного порядка вещей… Потому что прежняя Айрис никогда бы не смогла… вот так… Да и бедный Золька до плена у Проклятых, никогда бы не смог пылать, вознося себя и тех, кто рядом, в царствие Двуединого.
Айрис было страшно, очень. И хотелось поговорить с (Эллином, рассказать ему обо всем, что произошло. Его-то три прогоревших насквозь тела если и удивили, то совсем не впечатлили…
Впрочем, сам-то, сам…
Образ жемчужного дракона уютно обустроился в ее мыслях. Не было сомнений в том, что именно это странное существо нюхало ее ночью в лесу. И оно же, судя по всему, вытащило из озера, человек бы не смог.
«Вот что он имел в виду, говоря о том, что модификант».
Но она… не боялась этого жемчужного зверя. Себя боялась, вот это уже куда вернее. И даже позволила себе – на несколько мгновений – подумать и о том, как красив на самом деле был белый, с перламутровой чешуей дракон. В облике зверя не было ничего отталкивающего, только сила, а в больших, с прозеленью, глазах таился разум. Она бы привыкла к нему… наверное. А теперь – что? Все снова перевернулось с ног на голову, и теперь уже их обоих куда-то везут, и что будет дальше – непонятно. И она… сожгла людей. До сих пор ей чудится запах горелого мяса в воздухе, подташнивает, перед глазами все расплывается. Да что она такое?!
…Айрис в очередной раз поправила халат, пряча под белой мягкой тканью свое тело. Посмотрела на Оллина. Тот сидел в кресле пилота спиной к ней, у него красивый разворот плеч и гордая посадка головы. Внезапно и совершенно неуместно захотелось подойти и провести ладонью по коротко стриженному затылку, почувствовать кожей приятные уколы волосков, прикоснуться к его теплу и… кажется, с ним надежно. Она может завернуться в это тепло, как в кокон, чтобы немного побыть в тишине и прийти в себя. Подумать. Попытаться понять.
Слишком много событий за последние дни. Кто угодно может с ума сойти, не говоря уж о жене барона Ревельшона.
«Бывшей жене», – поправила себя Айрис.
Закрыв на минуточку глаза, все же прошептала молитву Двуединому – о том, чтобы берег ее сыночка. До тех пор, пока сама она не вернется и не заберет малыша. А потом стала молча наблюдать за тем, как за большим овальным окном появилось нечто громадное, сверкающее полированным металлом. Оллин и его дядя негромко переговаривались, и Айрис многое бы отдала, чтобы понимать, о чем идет речь. Но увы. Для нее диалог дяди и племянника оставался набором слов, совершенно лишенных смысла.
Блестящая громада заслонила собой всю темноту за окном. Оллин аккуратно перещелкивал переключателями, Лайон что-то ему подсказывал, на его тонких губах играла довольная усмешка.
Потом корпус корабля вздрогнул, за его пределами громко лязгнуло, зашуршало, и Оллин, все еще в лохмотьях, грязный, повернулся к Айрис, поймал ее взгляд.
И столько было в его глазах, что смогла увидеть и понять Айрис.
Оллин смотрел на нее так, как смотрят на самых-самых, любимых и желанных. Так никогда не смотрел на нее Рато, для него Айрис была очередной девкой, которой – внезапно – удалось от него родить.
– Все хорошо? Мы пристыковались.
Ей вдруг захотелось всплакнуть, исключительно от бессилия и осознания собственной никчемности. Понимать бы, что он говорит. Хотя бы это самое «пристыковались». Вот было бы здорово.
* * *
Место, куда они вышли из корабля, тоже оказалось кораблем, но таким огромным, что просто дух захватывало. Как будто оказались внутри муравейника, только построен он был не из еловых иголок и земли, а из неизвестных Айрис материалов – светлых, кое-где матовых, а кое-где сверкающих так, словно это был наточенный и отполированный меч из отцовой лавки. Под ногами слегка пружинило, Айрис опустила глаза – что-то темно-серое, пористое. А по краям идеально ровной дорожки тянулись тонкие ядовито-зеленые кантики. Пахло здесь, в общем, приятно, как будто бы конфетами и немножко ванилью, но все равно примешивалась незнакомая горечь, сразу обозначая: они находятся внутри гигантской повозки, а не на открытом воздухе.
Айрис покосилась на Оллина, и тот, поймав ее взгляд, сразу же взял ее за руку и одними губами произнес «не бойся». Она… пыталась. Храбрилась из последних сил. Человек, назвавшийся Лайоном Делайном, пока вел себя безупречно и ничем их не обидел. Айрис только не нравилось, что его цепкий взгляд время от времени скользит по ней. Дядя Оллина как будто прикидывал, какой толк можно извлечь из присутствия Айрис. И это было неприятно. А так-то… наверное, все хорошо.
– Ну, что ж вы, – сказал Лайон, – идемте. Оллин, тебе надо бы принять душ и одеться. Твоей подруге, наверное, тоже. Ты, кстати, не представил меня ей, не хочешь?..
Пальцы Оллина сжались почти до боли. Айрис невольно поморщилась.
– Хорошо. – Он хмуро посмотрел на дядю. – Айрис, это Лайон Делайн, мой… родственник. Дядя, это Айрис… моя подруга.
– Очень, очень приятно, – вкрадчиво прошелестел дядюшка, и его тонкие ноздри хищно раздулись, как будто он еще и принюхивался к Айрис.
«Если он такой же, как Оллин, – подумала она, – то наверняка обращает внимание еще и на то, кто как пахнет».
И поежилась.
Кто там знает, что именно унюхал Лайон.
– Идемте, – мягко, но настойчиво повторил мужчина и сам подал пример, решительно зашагав вперед по коридору.
Выглядела их компания, должно быть, весьма занятно.
Впереди – отменно одетый солидный мужчина. За ним – Оллин, весь в спекшейся крови и рыжей джейфалисской пыли, которая запеклась на нем коркой, так что кожа стала похожа на панцирь большой черепахи. Серо-зеленые глаза казались на его грязном лице неестественно светлыми. Чуть отстав, за Оллином плелась Айрис, придерживая полу халата, который когда-то был кипенно-белым. Халат был неудобным, на нем не пришили ни одной пуговицы, и предполагалось, что полы просто запахиваются. Понятное дело, что убегать от убийц, а потом вышагивать по внутренностям корабля в таком неловко. Все равно что голая. Позади них топали три дядюшкиных охранника, дюжие мужики в устрашающего вида комбинезонах. Одно радовало: оружие свое они спрятали за спину и вроде бы доставать не торопились.
– Я бы предложил, – откашлялся Лайон, – поселить леди в каюту с улучшенными удобствами.
– Леди поселится со мной.
– Как скажешь, – легко согласился он. – Но, дорогой племянник, возможно, дама хочет немного побыть одна. Возможно, хочет привести себя в порядок. Одна, понимаешь? Женщинам иногда требуется уединение.
Потом, помолчав, добавил:
– Не беспокойся, ей здесь ничто не грозит. Даю слово.
– Я тебя совсем не знаю. – Оллин растянул губы в ухмылке, и выглядело это жутковато. Зверь никуда не делся, просто затаился на время. – Айрис? – Оллин требовательно посмотрел на нее. – Что скажешь?
– Я… – запнулась она, внезапно утонув в прозрачной холодной зелени его глаз. – Мне правда хотелось бы… побыть одной. Совсем чуть-чуть. Мне надо…
– Отдохнуть ей надо и прийти в себя, – довольно резко сказал Лайон, – а у нас, дорогой мой племянник, много дел. Да и есть что обсудить. Поэтому давайте сделаем так: пока что Айрис поселим в отельную каюту, тебя тоже. Но ты в любой момент можешь к ней прийти. Устраивает?
– Устраивает. – Оллин неохотно кивнул.
Они все еще шли сквозь невероятную, не поддающуюся внятному описанию вязь коридоров. Иногда коридоры выливались в просторные залы, и там Айрис видела огромные стеклянные окна в черную звездную пустоту, и кресла для отдыха, светлые, иногда даже белые, и странные прямоугольные панели, на поверхности которых появлялись яркие цветные изображения. Люди тоже попадались, но Айрис пришла к выводу, что этот корабль – не слишком людное место.
Потом Лайон остановился перед дверью, означенной в стене тонкой впадинкой, достал откуда-то тонкий квадрат, приложил его к подсвеченному месту в стене. Что-то довольно пикнуло, контур двери мгновенно осветился зеленым, и она как по волшебству втянулась вбок, открывая вид на комнату.
– Прошу, леди, – сказал Лайон, – а ты, Оллин, иди за мной. Ну в самом деле, дай девушке возможность прийти в себя.
Оллин несколько мгновений смотрел Айрис в глаза, потом его пальцы медленно разжались.
– Если что – просто зови, – тихо сказал он, – я услышу. – Кивнул коротко дяде. – Идем.
Айрис переступила порог отведенной ей комнаты и устало привалилась спиной к стене. Дверь с тихим шипением вернулась на место, отрезав ее от остального мира.
Комната – или каюта, как ее назвал господин Делайн, – была хороша. Выдержана в нежно-лавандовых тонах, кое-где на стенах красовались небольшие картины с изображениями невиданных чудесных городов. Напротив двери – широкая кровать, на которой вполне поместятся и двое, застелена аккуратно, ни единой морщинки. Помимо кровати, здесь был довольно широкий комод, прямо посреди комнаты стояло кресло, а в углу Айрис рассмотрела контур еще одной двери. И кресло, такое уютное, пухлое, обтянутое нежно-серебристой кожей неведомого зверя.
Усталость накатила так внезапно, что желание упасть лицом в подушку и забыться казалось необоримым.
«Я грязная, негоже пачкать такую красивую постель», – напомнила себе Айрис и побрела в сторону спрятанной двери. Полетав немного на кораблях, она уже привыкла, что ванная и уборная прячутся за неприметными такими перегородками, или как их еще назвать.
Дверь тихо скользнула в сторону, утонув в стене, как только Айрис подошла поближе. Она невольно усмехнулась и грустно покачала головой – еще несколько дней назад при виде чего-то подобного уже бы убегала с визгом и именем Двуединого на устах, а теперь даже не дрогнет. Начинает привыкать к этому новому, очень сложному миру.
Айрис прошла в ванную комнату. Собственно, ванны здесь и не было – загородка из полупрозрачного стекла, а внутри с потолка свешиваются блестящие трубки. Под ступнями приятно пружинило, материал был пористым и теплым. Айрис увидела на крючке еще один халат, новый, и усмехнулась. Вот интересно, ей дадут нормальную одежду?
Усталость брала свое. Мысли путались. Айрис скинула ношеный халат на пол, зашла в кабинку – сверху тут же полилась теплая вода. На полочках стояли маленькие флаконы с ароматным содержимым, Айрис вылила немного на ладонь – оказалось, мыло. Или нечто очень его напоминающее.
Потом она тщательно вымылась, соскребая с себя грязь жесткой мочалкой, долго прополаскивала волосы, глядя, как по ногам стекает пена, затем вытерлась, обмотала голову полотенцем, закуталась в новый пушистый халат, который оказался ей до пят.
Как мало нужно человеку для счастья!
Всего-то быть чистой, в тишине и покое.
Айрис решила прилечь и поразмыслить о том, что делать дальше. Но глаза слипались, а думать все равно не получалось. С одной стороны, ей нужно было домой… Там ее ждал Мика. С другой стороны, как попасть обратно? С каждым часом она все дальше и дальше и от замка, и от постылого мужа, и от малыша. Вся надежда только на то, что рано или поздно Оллин поможет ей вернуться. Но вот захочет ли помогать? Умыкнул ведь из ее мира. Присвоил. И если не захочет вернуть ребенка, она ничего не сможет с этим сделать. Как была вещью, так и осталась.
…Проснулась как будто от резкого толчка. Заморгала растерянно. Под кожей холодной кислотой разливался страх. Едва открыв глаза, Айрис уже поняла, что не одна в каюте.
* * *
Айрис неосознанно подобралась на кровати и, стараясь ничем не выдать ни своего волнения, ни уж тем более сбившегося дыхания, уставилась на незваную гостью. Та преспокойно развалилась в кресле, как будто оно было ее, и с любопытством рассматривала Айрис. Так, как могла бы глазеть на зверушку, которую поймали в лесу и принесли на потеху публике.
В каюте повисло напряженное молчание.
«Почему она так на меня смотрит, будто я ей сделала что-то плохое?» – сверкающей кометой пронеслась одинокая мысль.
Айрис глубоко вдохнула. Выдохнула.
В самом деле, почему? Она ведь за всю свою жизнь никому не сделала ничего дурного. И Айрис выжидающе уставилась на незнакомку, не зная, что говорить и как себя вести.
Девушка, которая без спросу вошла в каюту, была красивой. Породистой, как сказал бы Рато, который к женщинам относился примерно как скотовод к своим коровам. Гордая посадка головы, длинная шея, четко очерченный овал лица. Узкий подбородок, маленький аристократический нос, глаза… волшебные глаза, свето-зеленые, напоминающие весеннюю листву. Гладкие черные волосы были аккуратно расчесаны и спускались на грудь шелковистой волной. И вся девушка была тонкой, гибкой, но почему-то веяло от нее опасностью, как от болотной гадюки.
Молчание затягивалось.
Айрис понимала, что уже надо бы что-то сказать, но почему-то не желала этого делать первой. Да, несмотря на то что сама в гостях на этом огромном, словно зачарованный замок, корабле. Но ведь эту комнату отдали ей, следовательно, тот, кто явился без предупреждения, тот и должен… ну, хотя бы поздороваться.
Очевидно, мысли эти были написаны на лице Айрис, поскольку незнакомка презрительно фыркнула, неприятно отставив чувственную губу. А потом заметила очень пренебрежительно:
– А я вот сижу и думаю, зачем отец приволок сюда еще и зверушку?
Айрис кашлянула, прочищая горло. Ну вот, теперь гостья заговорила, и все сразу стало на свои места.
– Не понимаю, о чем вы. Не могли бы вы назвать свое имя?
Зеленые кошачьи глаза зло сузились, от напускной беззаботности не осталось и следа.
«Неужто сейчас мне в волосы вцепится?»
– Меня зовут Лилиан, – сказала девушка. Тонкие руки расслабленно лежали на подлокотниках кресла, и Айрис с удивлением поняла, что ногти у гостьи длинные, острые и… почему-то черные, лаково блестящие.
Разве так бывает?
– Меня зовут Лилиан, – для большей убедительности повторила та, – я дочь Лайона Делайна. Тебе это о чем-нибудь говорит, мышь?
Айрис пожала плечами. Вот странно. Зачем эта девица пришла? Чтобы оскорблять?
Она села на кровати, поправила халат, откинула назад спутанные волосы и спокойно спросила:
– Я вас чем-то обидела? Или, может быть, кто другой обидел?
Лилиан вдруг вскочила с кресла и принялась расхаживать туда-сюда по комнате – ну совсем как дикая кошка в клетке. Не хватало только хвоста, которым бы она хлестала себя по бокам. Айрис отметила, что девушка одета так, как вообще не подобает одеваться уважающей себя женщине: что-то такое голубоватое и полупрозрачное. Да у Айрис ночные сорочки были куда менее откровенными. Правда, грудь Лилиан все же была прикрыта интересным предметом белья, каких Айрис никогда раньше не видела. Ну и панталоны… Какие там панталоны, несколько веревочек и треугольничек блестящей тряпочки, едва прикрывающие то, что можно демонстрировать только мужу.
– Меня никто не обидел, – наконец процедила Лилиан, – но видишь ли, в чем дело. Мой отец планировал выдать меня замуж за Оллина, когда он станет правителем Рамелии, императором. А ты, мышь белобрысая, мешаешь. Раз Оллин таскался везде с тобой, значит, у него были на то причины.
Отчего-то болезненно кольнуло под ребрами.
Задело. Вот это: «таскался везде с тобой». Как будто она напрашивалась. Да ее только силой можно было увезти от ребенка, что Оллин и сделал по большому счету.
Айрис поджала губы. А йотом сказала:
– Я не просилась сюда. А вам бы не мешало спросить у Оллина, на ком он желает жениться… если вообще желает.
Кукольное личико Лилиан чуть смягчилось, но она все равно продолжала смотреть на Айрис с подозрением. Потом спросила:
– Ну и как он тебе? Честно, я немного побаиваюсь. Он же рос в полной изоляции, нестабилен. Еще покусает. Или изуродует. Как он в постели, мм?
– Я не могу ответить на ваш вопрос. – Айрис почувствовала, что щеки привычно наливаются жаром.
– Не можешь или не хочешь? – Лилиан прищурилась. – Впрочем, не важно. Отец хочет, чтобы я вышла замуж за Оллина, и я это сделаю. В конце концов, это договорной брак, и если что-то пойдет не так, мы всегда можем просто делать вид, что женаты. Но должна сказать, я не прочь попробовать Делайна-младшего. А он приволок тебя. Что у тебя с ним, а?
Айрис только плечами пожала. Вот уж об этом она точно не будет сплетничать. Ничего у нее с ним. Но этой премерзкой Лилиан вовсе не обязательно знать такие подробности.
– Спишь с ним, значит, – подытожила Лилиан. – А раз ты до сих пор жива, значит, Оллин Делайн не настолько дикий модификант, чтобы полосовать самок когтями или, еще того хуже, пользовать их в обличье аватара.
«А что, и так можно?»
Тут Айрис почувствовала укол страха. А она даже не подумала, что все может обернуться именно так, как только что поведала Лилиан. То есть Оллин мог взять ее силой, да еще и в этом своем полудраконьем чешуйчатом обличье. Воображение живо нарисовало ей такую картину, что ее затошнило.
– А-а, вижу, ты об этом не думала, – хохотнула Лилиан. – Ну так подумай на досуге. Подумай, надо ли оно тебе.
– А тебе? Тебе оно надо? – хрипло спросила Айрис.
– Я просто умею их правильно настроить, но тебе этого не понять.
И Лилиан ядовито улыбнулась.
– Оллин не для тебя, мышь. Подумай. Он ведь в порыве страсти и порвать может. Так, что по кускам собирать будут.
Айрис услышала в ее звенящем голосе угрозу.
И буркнула:
– Мне все равно некуда деваться. Он… не отпустит меня вот так, сразу.
– А я тебя и не выгоняю, мышь. – Лилиан хихикнула. – Главное, поменьше под ногами мешайся. А остальное я как-нибудь сама сделаю.
Потом она остановилась, указала на комод.
– Вон отец попросил отнести тебе одежду и еду, чтоб ты перекусила и была готова. Через час придет нейроаналитик. Вернее, отец поручил все это служанке, но я решила сама посмотреть, что же за существо таскает за собой наследник Делайнов и будущий император.
– Ну и как, посмотрели? – хрипло спросила Айрис.
– Посмотрела. – Лилиан презрительно скривилась. – Вижу перед собой тупую мышь, вылезшую из не пойми какой дыры. Оллину ровным счетом нечего с тобой делать. Ты до сих пор не поняла? Он наследник. А ты никто. Пыль.
И ушла, совершенно неслышно просочившись за дверь.
– Ну и гадюка, – вслух сказала Айрис, в основном чтобы успокоиться. Напряжение схлынуло, и теперь ее потряхивало.
«Уж с этим справлюсь. Надо же как-то жить дальше, мало ли гадин на свете».
Она вскочила с кровати, подбежала к комоду. Там, затянутый в прозрачную пленку, лежал темно-синий костюм непонятного покроя, под ним – тщательно упакованные синие же туфельки на плоской подошве. Айрис с сомнением посмотрела на них. Они были точно не на нее. И как быть?
Потом она отложила одежду, взяла квадратную плошку из неизвестного, очень легкого материала, сорвала упаковку – внутри оказалось что-то вроде каши, но пахло мясом. Ложка прилагалась. Покосившись на бутылку с водой, Айрис тут же, стоя, опустошила миску. На вкус было словно каша с тушеной свининой. Запила водой и, немного взбодрившись, начала одеваться.
Костюм был из легкого, но плотного материала. И снова стыдобища: обтянул так, что каждый изгиб тела на виду. Наверное, это Лилиан лично выбирала, чтобы Оллин увидел какие-нибудь недостатки Айрис, вроде обвисшего живота или складок на боках. Ни того, ни того не было. Барон Ревельшон жену не перекармливал, а то, что она очень резво бегала от него по всему замку, оказывало только положительное влияние на фигуру. Айрис застегнула костюм до самого горла. Затем взяла туфельки. На вид – самые обычные, только маловаты. Айрис все же попыталась обуться и, к ее удивлению, материал потянулся, так что обувь тоже оказалась впору.
Ей хотелось расчесать волосы, но гребня не было, так что пришлось просто разобрать их на пряди руками. И, уж сама не зная зачем, Айрис зашла в ванную и посмотрела на себя в небольшое зеркало.
Оттуда на нее глянула совсем юная женщина, бледноватая, но с выразительными серыми глазами, темными бровями и ресницами. И скуластым лицом сердечком. Очень светлые, почти белые волосы густыми прядями ниспадали на плечи.
Айрис невольно сравнила себя с Лилиан и пришла к выводу, что последняя ничем ее особо не лучше. Ну, может быть, чуть ярче, но не более того.
«Да и дело не во внешности, а в том, что ты ничегошеньки не знаешь об этом мире. Так, зверушка она и есть зверушка».
Правда, что-то там говорили про нейроаналитика. Неужели Оллин уже позаботился?
Айрис вздохнула, все еще глядя на себя.
Оллин, да…
Очень сложно разобраться в собственных чувствах, когда твой привычный мир переворачивается с ног на голову, когда тебя увозят против воли не пойми куда.
Что делать? Совершенно непонятно. Понятно лишь то, что ее закружило в бешеном круговороте событий, выдрало в новую жизнь, которой она совершенно не знает.
Айрис невольно всхлипнула, отвернулась от зеркала.
И в этот момент в дверь очень деликатно постучали.
* * *
Несколько драгоценных мгновений Айрис потратила на то, чтобы открыть дверь. Чувствуя, как по спине стекают капельки ледяного пота, она царапала ногтями блестящую белую поверхность, пыталась сдвинуть ее в сторону ладонями. И ничего. Дверь стояла как влитая. Может, гадюка Лилиан ее специально заперла? И тут же перед глазами мелькнул образ холеной дряни, которая, выходя, просто махнула кистью перед тускло светящейся панелью. Айрис мысленно обозвала себя дурой и повторила жест Лилиан. Дверь с тихим шипением задвинулась в нишу, а на Айрис с неподдельным интересом уставился молодой мужчина в таком же синем костюме, как и она. Взгляд карих глаз скользнул по Айрис, как будто обмеряя ее с головы до ног, потом вернулся к ее лицу. Мужчина улыбнулся – совершенно искренне и доброжелательно.
– Здравствуйте. Меня зовут Виран Тал, а вы, видимо, та самая Айрис, о которой мне говорил господин Делайн.
– Та самая? – переспросила она. Ей внезапно стало очень неприятно. Неужели Оллин кому-то рассказывал о ней? О том, как нашел? О том, что вытаскивал из озера?
– Та самая, – повторил Виран и протянул ей руку, предлагая… обменяться рукопожатиями? – Та самая, с кем я буду работать ближайшие часы. Я нейроаналитик и корабельный врач в одном лице.
Все еще глядя на протянутую руку, Айрис несмело пожала ее. Там, где она жила раньше, замужняя женщина не должна была касаться других мужчин вот так, запросто. Но теперь… все осталось в прошлом, отрезанное казнью и черной бездной, полной звезд.
– Идемте со мной, – тепло сказал Виран, – у меня здесь хорошо оборудованный кабинет. Господин Делайн, конечно, оборудовал его для господина Делайна-младшего, но с ним мы все выяснили. У него непокрытых областей оказалось всего ничего. Даже странно, что он всего этого достиг самообразованием. А вот с вами, Айрис, предстоит долгая работа.
Он говорил и говорил, мягко увлекая ее за собой, и Айрис сама не заметила, как уже шагала рядом с этим вкрадчиво-мягким мужчиной, который аккуратно, без лишних вольностей поддерживал ее под локоть и говорил, говорил, говорил… В этом потоке слов было немало таких, значения которых Айрис не понимала даже отдаленно.
– Мы все это исправим, – наконец бодро заключил Виран Тал. – Именно для этого я здесь, на корабле. И вы здесь, в моем кабинете.
Открылась очередная белая дверь, и Айрис замерла на пороге, не решаясь шагнуть внутрь. О-о-о, что там было, в этой просторной, совершенно белой комнате! Нагромождение коробок с перемигивающимися огоньками, черные прямоугольники, по которым, мешаясь, бежали изображения, несколько разложенных на столе шлемов из прозрачного материала, оплетенных паутиной тонких шнуров… И тут Айрис ощутила явственный укол страха. Ей показалось, что, шагни она в эту белую комнату – и все изменится еще больше, чем уже изменилось. Сама она потеряет себя и станет совершенно другой, не Айрис.
– Проходите, – вежливо сказал Виран, – здесь нет ровным счетом ничего опасного. Ну разве что голова будет болеть потом, но я дам вам препарат, и все пройдет изумительно.
И тут она не удержалась. Сморгнула внезапно набежавшие слезы и посмотрела прямо в лицо мужчине.
– Но вы… но я же… вы не отберете у меня память? Я не забуду своего ребенка?
Виран нахмурился, сжал губы.
– С чего вы взяли, что я сотру вам память? У меня предписание не сужать области покрытия, а расширять их. Я даю слово, что вам абсолютно нечего бояться. И мне вообще непонятно, почему вы завели речь о том… о чем завели.
В самом деле, почему именно это так ее обеспокоило?
Айрис обреченно вздохнула. Что-то подобное обещали ей Проклятые. То, что она забудет своего малыша и никогда не будет тосковать…
– Проклятые обещали сделать это со мной, – жалобно сказала она, чувствуя себя неловко.
– Впервые о таких слышу.
– Они… еще они назвали себя Поддержкой.
– Вам довелось повстречать Поддержку? – Виран дернул бровью. – Ну и ладно. В любом случае здесь, на «Сердце галактики», их нет. Ни одного.
– А вы знаете, кто это?
– Достоверно это не известно никому. Ну же, не будем терять время.
И мягко подтолкнул ее в спину.
Айрис еще раз огляделась и вдруг с удивлением поняла, что ей остро не хватает Оллина. Странно, но… за ним можно было спрятаться. Он мог бы подержать за руку, и тогда, наверное, не было бы так страшно.
– Присаживайтесь и располагайтесь удобнее. – В кабинете Виран чувствовал себя хозяином. Указал Айрис на одно из кресел, рядом с которым на тумбе лежал прозрачный шлем.
Она послушно села, откинулась на спинку и поймала себя на том, что ей хочется закрыть глаза и подремать. Уж очень удобно было.
– Сейчас мы проведем небольшое тестирование. – Виран тем временем что-то проделывал с неведомыми ящиками с огоньками. – По его результатам будем знать, чего именно вам не хватает и какие области современного знания, соответствующего нормам Федерации, у вас не покрыты. На панели, которая находится на стене, вы сейчас будете наблюдать различные предметы, символы, слова, фразы… вы же читать умеете? – Айрис кивнула. – И будете называть их. А если не знаете – значит, будете мне об этом говорить. Ну что, начнем?
Айрис еще раз кивнула и через силу улыбнулась. Было видно, что Виран старается быть вежливым и обходительным. И, наверное, следовало делать все то, что он говорил.
Потом долго, очень долго Айрис пришлось краснеть от непонятного стыда, говорить «не знаю», а нейроаналитик невозмутимо что-то отмечал у себя на белой табличке. Под конец она почти расплакалась, поймала совершенно искренний удивленный взгляд.
– Что такое? Вы устали?
– Нет… и да… Двуединый, я ничего, вообще ничего не знаю!
– А я не знаю, кто такой Двуединый. У нас принято говорить о Лакшми, когда происходит что-то хорошее, и упоминать ларха, когда творится что-то плохое. Но это из глубины веков. Никто из нас не принимает эту парочку всерьез.
– Как же так можно, они – боги…
– Богов придумывают люди, как правило, а в Федерации боги так и вообще другие, – заметил Виран. – Ну а то, что вы ничего не знаете, – так я зачем! Ну что, продолжим?
Он отложил свою белую табличку, взял в руки один из прозрачных шлемов и протянул Айрис.
– Значит, так. Сейчас мы наденем эту штуку, вы закроете глаза и вслух будете считать до десяти… вы умеете считать?
– Умею, – внезапно осипшим голосом ответила Айрис.
– Не бойтесь. – Прозрачный шлем тяжело опустился ей на голову, и сразу стало душно. – Закрывайте глаза. Клянусь, ничего плохого с вами не приключится. Считайте, – и он принялся чем-то перещелкивать на поверхности загадочных коробов, – давайте же, один, два…
На счет «пять» Айрис почувствовала сонливость. Впрочем, она не была неприятной, такое чувство, что погружаешься в мягчайший гусиный пух. Почему-то бездонный пух. Глаза сами собой закрывались.
– Все хорошо, – прозвучал откуда-то издалека голос Вирана, – все хорошо, Айрис-с-с-с…
Восемь. Губы почти не слушаются ее. Тело становится безвольным, словно одеревеневшим.
Девять. Язык с силой прижимается к нёбу, горло стискивает невидимый обруч. Айрис пытается бороться с внезапно накатившей паникой. Что с ней? Она больше не может шевельнуться. Перед глазами – все те же белые короба, застывшие, как будто выстроившиеся в несколько рядов. Стена из белых коробов, поблескивающих бусинами цветных огней. Все размазывается перед взглядом, расплывается блестками.
Десять. В виски ввинчиваются раскаленные добела иглы, и Айрис понимает, что несется куда-то сквозь ослепительный свет. Туда, где жидкое пламя, раскаленный металл. Такой же белый, как все в этой страшной комнате…
* * *
Она с трудом разлепила глаза. Смотреть было неприятно, остро болело где-то внутри, сразу над глазницами. Судорожно втянула горький вязкий воздух.
Над головой мерно покачивался потолок коридора, и откуда-то доносился размеренный мягкий стук. Айрис кое-как сообразила, что это звуки шагов. Ее несли на руках. Кто, куда?! Она невольно дернулась, хоть и чувствовала себя слабее котенка, взгляд остановился на решительном, гладко выбритом подбородке.
– Оллин, – пробормотала Айрис, – что со мной?
– Ш-ш-ш-ш, все хорошо. Я отнесу тебя в твою каюту. Как оказалось, твой организм отреагировал на коррекцию покрытия слишком… в общем, адреналиновый выброс. Доктор Тал вколол тебе седативного и адреноблокатор, так что в ближайшие несколько часов тебя будет клонить в сон.
