Текст книги "Я (СИ)"
Автор книги: Оливия-Хлоя Устиновна-Итильная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Здорово! – за дверью студии встретила меня Таня. – Сколько же он весит?
– Одно кресло килограмм десять, а Петюня – за семьдесят. Впрочем, мы готовили этот трюк для Триандра, а он почти девяносто тянет – ответила я восхищенной следовательнице. У вас видимо что-то важное? Дело закрывать пришли?
– Нет – тут же вид у Тани стал грустный. – Я говорила с китайцем, как я поняла, с директором компании – он говорит, что в Москву таких клапанов они не продавали. И вообще в Россию за последние два года поставок именно этих клапанов не было.
– А куда были? – не удержалась я от наивного вопроса.
– Я не смогла спросить… он очень плохо говорит по-русски, и по английски тоже плохо. Я уже в Управлении спрашивала, но там переводчиков с китайского тоже нет…
– С какого китайского? – вдруг заинтересовалась ожидающая меня Аня.
– Как с какого? С обычного китайского…
– Просто там в каждой провинции свой диалект, отличаются больше чем, скажем, русский и польский.
– Сейчас посмотрю… – Таня достала из сумки какую-то бумажку. – Компания находится… находится… тут написано Чэньду, Сычуань. Это имеет какое-то значение?
– Возможно… у вас есть емейл этого китайца?
Глава 6
Таня – пока мы шли к выходу (съемки предстояли "на природе") – порасспрашивала меня, где такие клапана могут применяться. Но я ничем ей помочь не могла, и она нас покинула. Ну а мы на моей машине отправились на пленэр.
– Зачем тебе этот емейл?
– Видишь ли, мой двоюродный брат работает на Минском тракторном, и он два года провел в Китае – там какое-то то ли совместное производство готовилось, то ли китайцы какие-то детали для Минска делали. Даже больше двух лет, и он по-китайски теперь немного говорит. Подумала, что может быть он попробует спросить, зачем эти клапана вообще нужны.
– Ну пусть попробует. Хотя, если там в каждой провинции свой язык…
– По скайпу спрашивать бесплатно, а попытка – не пытка. Я вот что спросить хотела: когда этот… Триандр на меня падать будет…
– Он не на тебя, он рядом. Ты не волнуйся, он правильно упадет. Он вообще в фильме только и падает с лошадей – больше все равно ничего не умеет.
– Ну почему не умеет?
Я засмеялась:
– Он ведь раньше клоуном работал, в каком-то цирке, в Виннице что ли. И падает он замечательно, что так, что с лошади. Говорит, что и со слона падать умеет, только у нас слона нет. А вот все остальное… Он хотел еще помощником осветителя работать, это лишние двадцать евро в день, так Володя его выгнал: Триандр ему два прожектора сломал.
– Как сломал?
– Это – величайшая загадка природы. Володя тогда кричал, что этим прожектором можно костыли на железной дороге забивать и ему ничего не будет – но Триандр сломал. И одежду каждый раз рвет. Петенька хотел его вообще выгнать, но у нас очень часто с лошади падать приходится, а на настоящих каскадеров бюджета нет. Триандру за падение платят пятьдесят евро – за три-четыре дубля, а каскадеры берут за каждый дубль по две сотни. Так что у нас он получает чуть больше тысячи в месяц – думаю, если бы умел еще чего-нибудь, нашел бы другую работу… Но падает он действительно здорово: за три полных сезона ни разу не накосячил. Разве что несколько раз звук переписывали. Хотя, бывает, что у соседей кому-то упасть нужно… А ты не помнишь, Петя говорил какой эпизод первым снимаем? В смысле, тебя во что одевать?
– От погоды зависит. Сейчас вроде тучи собираются, так что скорее всего сцена в плаще будет.
– Чёрт!
"Сцена в плаще" – это любимая Петина придумка. Насколько я поняла, он на самом деле не знает, про что фильм – для него главное – красиво все заснять. И получается у него все не просто красиво, а гениально – вот только подготовки эта "гениальность" требует… Фон Кёстлин – фамилия известная не среди кинооператоров, а среди именно фотографов. И Петины фотографии, которые я видела, действительно "как живые": смотришь на неподвижную картинку и видишь движение. Но каждую "картинку" наш фон готовил когда по несколько часов, когда – по несколько дней. А теперь, когда его "картинки" стали действительно живыми, а времени на подготовку стало мало, эта самая подготовка превратилась в кошмар. Не для Петюни – для всех остальных.
С плащом все было просто: стоит Героиня, разговаривает – и вдруг начинает вроде как гневаться. И плащ ее тут же начинает жутко развеваться. Фокус в том, что развевается только плащ, а вот волосы Героини при этом даже шевельнуться не должны. Вроде и несложно: крепи баллон на… попу этой Героини, в нужный момент клапан открывай…
Но чтобы плащ развевался "правильно", под него, кроме собственно баллона, нужно вешать хитрую арматуру с двумя десятками разных сопел – чтобы струя воздуха горб не поднимала. А еще – на плечи Героине крепить довольно сложную подвеску, не дающую "лишнему" воздуху просочиться сквозь воротник. А и подвеска, и арматура – они должны быть очень точно подогнаны под фигуру Героини, иначе дуть будет не туда и не так. Анина же "фигура" сильно отличалась от предыдущей, Лесинской, и мне предстояло сейчас все подгонять по месту. Тоже, в принципе, не ахти какие сложности – только вот баллонов у меня было взято лишь два, а компрессор я дома забыла. Баллона же хватало только на пару развеваний…
Выручил меня Триандр: у него в машине оказался компрессор для шин, а вместо нажо… поясного баллона он предложил – на время наладки – запаску от машины использовать. Конечно, пять атмосфер – это не сто, но получилось, тем более у Триандра и переходник нашелся. Так что Петенька на меня наорал всего три раза, что даже до нормы не дотягивало.
Впрочем, мне другие недостающее компенсировали от души: когда начали снимать сцены под предсказанным синоптиками "проливным дождем", у Ларисы намокшая юбка удачно приклеилась к ногам и она бухнулась в грязную (и очень холодную – последние дни августа!) лужу – в чем безусловно была виновата именно я. Затем у парня из "поденщиков" – которому я штаны метала на живую нитку – эта "живая нитка" лопнула посреди сцены. Ну и под конец намокший камзол Триандра зацепился за седло – и он упал не в намеченном месте, а прямо напротив Петюни. В лужу – и можно было подумать, что эту лужу я и налила специально. Нет, Петя наорал нее на меня, но сдача прилетела именно мне…
Хорошо, что предсказанная тучка оказалась гораздо темнее, чем ожидал Петя – и съемки довольно быстро закончились. Когда мы уже расселись по машинам, к нам подошел мокрый и грязный шеф:
– Хлоя, мы же мимо твоего дома едем? У тебя вроде были мужские костюмы… не древние?
– Твоего размера точно нет… впрочем, если тебя на полчаса устроит халат, то в сушилке твою одежку высушим. Поехали!
Когда мы зашли в квартиру, Петя, показывая пальцем на стену, радостно заулыбался:
– Значит это ты забрала фотографию? А я подумал, что потерял… и побоялся тебе сказать, а потом просто забыл.
– Какую? Эту?
– Да. Только зачем ты обратную сторону тоже на стенку вывесила? – удивленно поинтересовался он.
– А у тебя откуда эта фотография была?
– Да… когда мы уезжали уже в Калининград, какая-то женщина пришла на студию, сказала, что твоя подруга. Учились как будто вместе – вот она фото и принесла, и попросила тебе ее передать. Неплохая фотография, кстати, ты на ней даже симпатичной выглядишь… думаю, что это старый фотограф был. Школа годов семидесятых…
– Какая женщина?!
– Ну какая… молодая, с сиськами… обычная женщина. Ее можно было бы даже красиво снять. Я бы может и снял, только спешил очень.
Петюня был известный "любитель прекрасного", вот только несколько "избирательный". То есть подруги у него водились почти постоянно, причем габаритно-весовые и физиономиальные параметры никакого значения для него не имели. Но ни одна из "самок фон Кёстлина", как называл их сам Петенька, не имела ни малейшего отношения к кинопроизводству. Актрис он как женщин не рассматривал в принципе, для него все они были всего лишь "моделями". Когда я впервые пришла на работу, Петенька начал и под меня клинья подбивать – но, узнав через пару дней, что я буду – хоть и в маске – сниматься, тут же это дело прекратил. Хотя до "актрисы" я в его глазах все же не скатилась: для него я была "техническим ассистентом" и мы иногда даже разговаривали на отвлеченные темы. Например, о том, можно ли без фатального ущерба для здоровья уронить какого-нибудь персонажа с крепостной стены…
Действительно отвлеченные: у нашего "замка" стен не было. А еще с ним было можно буквально до бесконечности говорить о фотографии – как об искусстве. Но вот о прочем…
– А она хоть имя-то свое назвала?
– Кто?
– Женщина, которая фотографию принесла.
– Наверное да. Только я не помню… Хотя наверное помню. Не имя… другое: она светленькая была, не крашеная, а имя у нее почему-то какое-то восточное было. Арабское?
– Не Гюльчатай?
– Верно, гюль… в общем, очень похоже.
Ага, это Наташка Красикова. Самая старшая девушка в группе, и единственная замужняя. А Гюльчатай ее прозвали за то, что она всех парней предупреждала, что "господин уже назначил ее любимой женой". Но у нее-то откуда моя фотография взялась?
Правда долго думать мне на эту тему не пришлось. На следующий день Аня позвонила своему брату, и тот вроде как согласился помочь. Только он не понял, какие вопросы нужно задавать – и уже я позвонила Тане, чтобы сообщить, с кем и как ей нужно связаться. А заодно попросила отыскать и адрес Наташи, так что через полчаса у меня были и Наташкин адрес, и ее телефон.
– Ну и куда ты пропала? – это было первое, что я услышала, набрав номер. – Мы тут собирались на трехлетие выпуска, а тебя найти не смогли…
– Наверное, я тогда на съемки уезжали – робко попыталась оправдаться я, – меня вообще трудно застать дома…
– Дома! Да никто и не знал, где ты живешь! Мы у всех спрашивали – никто не знает! Хорошо еще, что Семенов из параллельной группы вспомнил, что ты вроде как в студии работаешь, но я тебя и там не застала…
– Наташ, а можно к тебе заехать? Я хочу тебя кое о чем спросить…
– Ты еще спрашиваешь! Конечно, я после шести всегда дома сейчас, так что в любой день. Адрес знаешь? У меня сейчас новый…
– Сегодня я наверное не смогу… как насчет завтра?
– Жду!
Сегодня я действительно не могла. Сентябрь, начало учебного года – и пора сдачи экзаменов для тех, кто их вовремя не сдал. Например, для Светки, и как раз сегодня она приезжала в Москву. Ну не в гостиницу же ей ехать! Тем более, что в гарнизонной библиотеке на две недели московской гостиницы ей год работать нужно…
Опять гарнизонной, как радостно сообщила мне подруга: до кого-то в верхах дошло, что завод, ремонтирующий очень большие армейские машинки весьма стратегического назначения, лучше все же держать в армии. Заводик, правда, не национализировали, а "выкупили" – причем так, чтобы компенсировать выгнанным ранее из армии офицерам зарплаты за последние много лет. И всех желающих взяли на завод на должности "гражданских специалистов", причем оклады установили для наших мест буквально заоблачные – поэтому и "желающими" все в городке стали. И Светке зарплату изрядно прибавили… конечно, не до моего уровня, но дома за такие деньги можно уже неплохо прожить.
Собственно, поэтому Светка все и рассказала: решила, что при нынешнем богачестве она теперь за жилье и платить может…
– Дура! ты специально меня обидеть приехала?
– Но я же теперь могу…
– Я теперь могу пять раз в год новую "бешеную табуретку" покупать – но это же не значит что я буду это делать.
– Оль, но я-то тебе подруга… а он – нет.
– Замуж выходишь? Когда? За кого?
– Ты не знаешь, это капитан из нового пополнения. В ноябре, мы заявление уже подали… сейчас в гарнизоне новые дома строят, ему квартиру дадут, но только через год…
– Поздравляю! И в качестве свадебного подарка… нет, не подарка, а просто так: живите вдвоем. У меня все равно работы тут еще минимум на год, так что вы меня не стесните.
– Спасибо… а еще я тебе вот что сказать хочу: я твою фотографию проверила, ну ту, что на стене висела. Слава пообещал, что ничего не испортят, а мне так интересно было…
– Слава?
– Он это… из ФСБ. В общем, та тоже напечатана на бумаге семьдесят четвертого года. Хранилась в резерве Минобороны, в хранилище под Красноярском, в мерзлоте вечной. Сейчас – Светка достала из кармана бумажку, напялила очки:
– Вот, в гражданское обращение выпущена в две тысячи четвертом, по остаточной стоимости… там еще была написано, что продавали партиями по двести пятьдесят пачек, в основном в фотосалоны ушло конечно, потому что торговля старье не брала.
– Это-то понятно… Спасибо Славе своему передай. Но почему в полиции написали, что отпечаток не позднее семьдесят шестого?
– Я не знаю…
Жизнь – если ее двигать в правильном направлении – быстро дает ответы на возникающие вопросы. На следующий же вечер она дала ответ и на этот. В лице Наташки:
– Ты что, не помнишь? – удивилась она, когда я спросила, откуда у нее моя фотография. – Хотя да, ты же на свой день рождения так набралась…
– Я набралась?
– Ну не я же! И тебе еще приспичило прямо из-за стола за фотографией в салон бежать! Ну я с тобой пошла, остальные девчонки были тоже… В общем, получила ты фотки, и тут же решила из родителям отправить. Ну и подписала одну по-дурацки…
– Одну?
– Ну в салоне же по две делают… Я тогда у тебя эту отобрала, велела по-нормальному подписать. А эту себе в сумку сунула – у меня большая была, чтобы не помять. И, наверное забыла… А нашла уже этим летом, когда мы переезжали: представь, она за холодильник упала, причем попала точно между решетками радиатора. Ниоткуда ее видно не было, только когда отодвинули холодильник… А тут как раз Семенов про твою работу рассказал, я и решила ее тебе отдать. Только какой-то толстяк сказал, что ты уже уехала куда-то на съемки, но обещал передать. Передал? То есть что я спрашиваю…
Понятно, откуда "Ташкент" взялся: на радиаторе-то температура побольше даже будет…. А на помойке… Наверное, Петенька ее где-то выронил, а уборщицы в гостинице ее как мусор на помойку и выкинули. Кладбище-то это было метрах в ста от гостиницы, а вот помойки у отеля я не помню. Все ясно. Как там майор говорил? Спонтанный инцидент?
В общем, зря я боялась, никто на меня не покушался. В смысле, в Калиниградской области – потому что насчет клапана… нет, тоже, наверное, какая-нибудь фигня. Ведь этот скелет раньше не использовался – может, я сама и поставила не то? Хотя я же все проверяю… Ладно, пусть у милиции… то есть у полиции голова об этом болит. Мне некогда! Первый месяц "осени" мы уже сделали, и наступает самый настоящий и очень желанный отпуск. Короткий, на пару недель всего – но он мне нужен. И его я использую на все сто!
Глава 7
Первым нас – как и всегда – покинул Петя. У нас отпуска после каждого сезона – и он, закончив съемку, прямо из студии отправился в аэропорт: отпуска он проводил исключительно дома, в Германии. Аня улетела в Минск через час после Пети: просто ее рейс был чуть позже. Ну а я – собралась в Крым, к морю. Сентябрь, бархатный сезон…
Про бархатный сезон в Крыму я читала много – но никогда не испытывала на собственной шкуре. Да и вообще в Крыму раньше побывать не доводилось. Впрочем, и сейчас не доведется: утром мне позвонила Таня:
– Оля, Мне кажется, я нашла того человека, о котором вы спрашивали. Вы можете сегодня подъехать в райотдел до десяти? Я вам передам координаты.
Да, а по телефону сказать нельзя! Впрочем, тут ехать недалеко, а билет на самолет я еще не заказала…
И в райотделе я поняла, почему Таня мне по телефону все не передала:
– Оля, я не могу сказать, что нашла того, кто вам нужен. Но очень похоже: в Москве и области по крайней мере это единственный генерал с двумя орденами Красного Знамени. Зовут Сергей Михайлович, вот его телефон…
Звонила я раз, наверное, двадцать – но всегда нарывалась на автоответчик. Наконец не выдержала и сказала в трубку:
– Сергей Михайлович, это Оливия-Хлоя Итильная. Мы с вами последний раз в аэропорту встретились, пару лет назад, вы приглашали в гости, поговорить. Я бы хотела вас кое о чем спросить… о том, что вы в аэропорту не успели рассказать. Если у вас найдется время, перезвоните мне пожалуйста. Спасибо.
Телефон запел минут через пять. Я поглядела – номер незнакомый… но ответила. В трубке раздался голос:
– Оливия-Хлоя? Это Сергей Михайлович. Я принципе, от приглашения не отказываюсь… только я за городом. Вы сможете подъехать?
– Да, конечно, в любое время, я сейчас в отпуске.
– Хорошо, если вам удобно, приезжайте сегодня после шести. С шести до семи, вас устроит?
– Да, конечно!
– Тогда слушайте адрес…
Ну, в принципе недалеко… если особо сильных пробок не будет – успею.
Дом Сергея Михайловича находился в небольшом и, наверное, уютном поселке. Наверное – потому что я все же почувствовала себя не очень уютно, когда четыре лба на въезде, перегороженном шлагбаумом, попросили объяснить, к кому я еду, а потом очень внимательно разглядывали меня и машину. Но пропустили.
Генерал встретил меня в штатском, пригласил перекусить. Отказываться я не стала – на радостях, что его нашла, просто забыла поужинать. Да и пообедать тоже…
– Коньячку по рюмашечке? Я знаю, что вы за рулем, но символически, грамм по десять… за вашего отца. Тем более что сразу я вас не отпущу…
Мне он так и налил грамм десять, себе – побольше – но все же именно в рюмку, не в стакан. А затем, усевшись поудобнее, начал свой рассказ. Короткий, но ёмкий:
– Вас, значит, Оливия и Хлоя интересуют? Понятно почему… – он каким-то очень цепким взглядом прошелся по моему лицу и улыбнулся.
– Нет. Я нашла у отца два ордена, на которых эти имена выгравированы на обороте.
– Ну Устин! Ну нарушитель! Хотя… Оливия… как вас проще называть?
– Родители Олей называли, на работе – Хлоей кличут.
– Значит, Оля… Оля, не помню, успел я тогда в аэропорту сказать, но сам я пришел в группу уже после Оливии. Про Хлою же расскажу поподробнее… хотя и про Оливию тоже. "Оливия" была поменьше, тонн на тридцать, а "Хлоя" – красавица, сто двадцать тонн водоизмещением… Там такая история случилась… – Сергей Михайлович на секунду задумался, налил себе еще полрюмки, выпил.
– Очень давно в Департаменте по борьбе с наркотиками – в США, не у нас, у нас тогда и наркотиков почти не было – работал один хороший парень. Который накродилеров просто ненавидел, у него вроде как дочь от них погибла. И он выяснил, что крупные партии кокаина идут из Колумбии на шикарных яхтах, официально принадлежащих американской богеме. Казалось бы, бери их за шкирку – но парень, копнув глубже, выяснил, что на самом деле яхты принадлежат ЦРУ. Хуже того, перевозки крупных партий еще и Береговая охрана США покрывает.
– То есть коррупция в правительстве? – не удержалась я от глупого вопроса.
– Я не знаю. Это он так решил – и решил еще пойти другим путем. Вышел какими-то кривыми дорожками на ребят Фиделя, и договорился, что будет сливать им данные о крупных перевозках – при условии, что транспорты до США никогда не доплывут. То есть просто по дороге исчезнут…
– То есть попросил кубинцев ему помочь?
– Что-то в этом духе. Только у Фиделя ребята, подумав, сообразили: опыта маловато, могут наследить – и тогда янки получат предлог в открытую войска на остров направить. И передали эти данные нам.
– А нам зачем американцев от наркотиков беречь?
– Девочка, кокаин – это не только наркотик. Это еще и сырье для изготовления лекарств. Например, кодеин – его просто из кокаина делают. Но официально кокаин продается тоже недешево. В общем, попробовали, и с "Оливии" принесли четыре тонны. В миллионах долларов сказать сколько?
– Спасибо… я не собираюсь столько покупать.
– Правильно. А твой отец эти тонны в СССР и доставил. Ну а "Оливия" просто утонула, от несчастных случаев на море никто не застрахован. Наркокартели долго разбирались с этим, и у них, видимо, продукции слишком много с доставкой задержалось. В общем, хороший американский парень прислал сообщение о том, что на "Хлое" повезут уже больше двадцати тонн. Но под охраной эсминца. Ненавязчивой, эсминец только на горизонте болтаться будет: ведь какое дело военному флоту до прогулочной яхты какого-то миллионера?
– И что, вы еще и эсминец?…
– Нет, конечно. Меня тогда как раз в группу и взяли: все же на "Хлое" народу сильно больше было, чем на "Оливии". Но – справились… хотя несколько человек и ранило. Отца твоего – он как раз меня прикрыл. Меня тоже зацепило. Только меня-то легко, а Устина по излечении из отряда списали.
– И наркокартели…
– Там разбирательство больше года шло. "Хлою" янки даже сфотографировали на дне, хотя там за километр глубины было. Однако все оказалось чисто: на полной скорости с плавником столкнулась, бывает…
– И кто об этом знает? Я же не просто так спрашиваю. Кто-то на меня охотится последнее время…
Выслушав мой рассказ, Сергей Михайлович нахмурился:
– Нет, дочка, даже не думай. Во-первых, картели так не работают: у них все делается грубо и демонстративно. А во-вторых сейчас кроме меня… тебя тоже уже – но ты-то всем рассказывать не будешь ведь? – об этом знают только четыре человека. С орденами Устин, конечно же, погорячился… но тут же и прикрылся, тебя так назвав. Нет, это не их работа… хотя я, пожалуй, попробую проверить. А ты если что – держи меня в курсе. Номер ты знаешь… на нем никто никогда не отвечает, ты просто оставь сообщение, что это, мол, Оливия-Хлоя в гости просится.
– А этот американец? Из Департамента по борьбе?
– Дочка, я тогда зеленым младлеем был, а он уже много лет как полковником… он еще во времена Союза ушел… Ладно, давай еще по чайку?
Мы сидели в большой…. даже не знаю как назвать: кухня-столовая? Из которой шел длинный коридор прямо к входной двери. И вот когда мы пили чай, дверь с шумом открылась и в кухню буквально вбежала молодая женщина – пожалуй, даже младше меня:
– Пап, меня приняли!
Но увидев за столом меня, а на столе бутылку коньяка и рюмки, девушка как-то напряглась и посмотрела на меня явно неприязненно.
– Знакомься, дочка, это Оля, дочь моего старого сослуживца…
Девушка окинула меня взглядом с ног до головы, и по-прежнему не скрывая неприязни, представилась:
– Хлоя-Елена, очень приятно.
– Оливия-Хлоя, мне так же – улыбнулась я и, повернувшись к смущенному Сергею Михайловичу, с некоторой ехидцей спросила:
– А можно будет ваши ордена поглядеть?
– И чего ты там нового увидишь? – генерал даже покраснел от смущения. А Хлоя-Елена, несколько секунд похлопав глазами, приветливо улыбнулась:
– Очень рада знакомству. Надеюсь, долгому… Мне чаю нальют?
Нет, Сергей Михайлович, наверное знает о чем говорит. Профессионал… да и в кино наркобаронов показывают полными отморозками. Но все же как-то неуютно стало, даже в Крым лететь расхотелось.
Но на следующий день мне позвонила уже Хлоя-Елена (которая сразу же предложила называть ее просто Леной) и позвала съездить с ней в дом отдыха. Отказываться я не стала – и вовсе не потому, что мне предложение сразу запало в душу:
– Оля, папа сказал, что тебе обязательно нужно там отдохнуть пока он не закончит одно небольшое дело. К тому же вместе нам будет веселее. Вы грибы собирать любите?
Десять дней в санатории где-то под Рязанью пролетели быстро. И утром – за день до конца моего отпуска – за нами приехал Сергей Михайлович:
– Ну что, девочки, отдохнули? Грибов насушили на зиму? Давайте-ка в машину по домам.
И уже когда мы въехали в Московскую область, он, как бы ни к кому не обращаясь, произнес:
– Зря, честно говоря, провозился столько времени. Думал, где-то протечка образовалась, но все оказалось в порядке. То есть не зря – теперь точно можно о протечках не беспокоиться. Ну и хорошо…
В собственной машине…Конспиратор!
Глава 8
Ну и хорошо: отдых в лесном санатории для здоровья очень полезен. И грибы собирать я с детства любила, так что это самое детство и вспомнила, насушив только белых килограммов пять. И столько же приволокла свежих, так что стараниями приехавшей за день до меня Анны ужин у нас получился просто роскошный.
Светка свои экзамены сдала успешно и ей осталось только дипломную работу сдать. То есть сначала написать, а потом сдать, конечно… откровенно говоря, я просто представить не могу, как может выглядеть дипломная работа библиотекаря. Подруга же в детали не вникала, а только рыдала в жилетку на тему как это будет непросто.
– Ну и чего там особо сложного? Может я помочь смогу?
Света поглядела на меня как на дитя с задержкой развития:
– Сложного там вообще ничего нет. Но в гарнизонную библиотеку привезли два грузовика новой литературы…
– Технической? Попроси солдатиков, пусть они по полкам расставят: читать-то все, небось, умеют, кверху ногами книжки не поставят.
– Дура ты, Оля. Ладно один грузовик с технической литературой, ее действительно просто по полкам расставить нужно. Но ведь они второй прислали с художкой! Там одних детективов сотни четыре наберется…
– И зачем тебе читать этот мусор?
В глазах Светы я из ребенка с задержкой умственного развития превратилась в полного дебила:
– Если я не буду знать о чем книга, то как я объясню читателям, что это говно брать не стоит?
Да, у библиотекарей по призванию свои проблемы…
А у меня – свои.
Сезон начался как обычно: мы все собрались в "конференц-зале" студии – крохотной комнатушке, в которой с трудом умещалась дюжина стульев. Сели, потом встали, пропуская как всегда задержавшегося Петюню.
– Все собрались? начнем… Сегодня снимаем сцены в библиотеке, Аня, вот роль, посмотри… думаю, тебе лучше то красное платье надеть. Володя, свет желтый ставь, чтобы через полчаса все было готово. Хлоя, в коридоре массовка ждет, выбери человек пять, кого одеть получится…
– А их что, без костюмов привезли?
Петюня посмотрел на меня взглядом, явно оставшимся ему в наследство от уехавшей утром домой Светки:
– Нормальные люди на работу приходят вовремя, то есть за день до конца отпуска. Но специально для тебя повторю…
– А кому ты говорил это вчера?
– Ну у нас же нормальных вообще нет кроме меня, поэтому повторю для всех: японцы изменили контракт… ах да, забыл, мне же сказали всех порадовать. Так что сначала радую. Раз: всем зарплаты увеличены на семьдесят процентов. Так, выполнено, этот пункт вычеркиваю…
– Петя, это ж-ж-ж, как я понимаю, неспроста? – мрачно поинтересовался Володя. – Теперь мы круглосуточно работаем?
– Не волнуйся, для тебя это… слово забыл, черт… еврейское… халява, вот! Два – позвольте представить новую даму в нашем сумасшедшем доме: Наталья Валентиновна, модельер и портниха мужской части коллектива. Приступает к работе сегодня, так что пока, Хлоя, ты пахаешь по-старому. А работаешь по новому: японцы контракт изменили.
– Ты про японцев уже говорил. Подробности можно?
– Кушайте: какая-то их газетенка очень похвалила отходы нашей жизнедеятельности за глубочайшую историческую достоверность и трепетное отношение к внешнему виду персонажей. В Японии в результате бум интереса к европейским костюмам начала семнадцатого века, и в дополнении к контракту с нас требуют теперь полнейшего соответствия эпохе.
– Ну мы же на Мосфильме для массовки как раз и брали одежду семнадцатого века…
– Но японцы-то дикари. Выяснили, что костюмы конца семнадцатого и испанские, а нужно начала и голландские с германскими.
– У меня они и есть – запротестовала я.
– Сколько? штук десять? А наш сценарист – кстати, хоть кто-нибудь его живьем видел? – в этом сезоне в Академию принял сразу две дюжины студентов. И студенток, Хлоя, так что не вздыхай с облегчением. Студентов нам прислали из Театрального, массовку подберем – они как раз в коридоре ждут. Но одевать их придется нам. Кстати, кто-нибудь почитайте этот сценарий и вкратце мне потом расскажите, что я снимать буду… Хлоя, чего ждем? Иди, выбирай пять штук для библиотеки! Так, остальные через полчаса должны…
В коридоре ближе всего к открытой двери стоял парень слишком высокий и крепкий для моей скромной коллекции мужских шмоток. Так что я, бегло осмотрев парня, махнула рукой:
– Не годишься на сегодня…
Но вышедший за мной Володя обратился к парню как к знакомому:
– Женя, освободишься – во вторую судию, поможешь свет поставить.
– Так это твой? Почему не познакомил?– возмутилась я. Все же членов группы-то знать надо…
– Это – твой – ухмыльнулся Володя. А мне помогает в свободное время.
– Как – мой?
Вышедший в коридор Петюня – уже раздавший всем ценные указания – пояснил:
– Я просто забыл… Это Евгений Самойлов, наш новый падальщик.
– Кто?
– Он будет падать с лошадей, со стен крепости… в общем где надо, там и будет.
– Петенька, по-русски это называется "исполнитель трюков падений".
– Их бин фошызд и не желать изучать ваш варварский языка! Падальщик! И завтра после обеда он будет падать у главных ворот. В грязь падать. Минимум три дубля!
– Как кто?
– Как курьер, вместо Савельева.
– Значит, в черном костюме?
– Нет, черный будет некрасиво, завтра по прогнозу пасмурно. В коричневом.
– У нас коричневый один…
– А я буду снимать три дубля! Так что после обеда отдыхай, готовься…
– Но он же метр семьдесят пять! А Савельев маленький.
– Я сниму что будет маленький. И не спорь! Не нравятся падения в грязь – пойди и убей сценариста. А лучше узнай, как он выглядит и где водится, я сам его убью: у него в пяти эпизодах семнадцать сцен в библиотеке.
– Ты хоть фамилию-то его знаешь? – с безнадегой в голосе спросила я, но ответа не получила.
Последней из "конференц-зала" вышла Наталья Валентиновна и как-то неуверенно поинтересовалась у Петеньки:
– А мне сегодня чем заниматься?
Петя задумался, но ненадолго:
– Идите в каморку мамы Карло, посмотрите, что вам еще нужно… машинка там, я не знаю…
– А это где?
– Это где на двери написано "Каморка мамы Карло"…
Вообще-то это была "моя" комнатушка, в которой подгонялась одежда и настраивались экзоскелеты. Ну и хранилось все это там же. "Каморкой" ее называли за метраж, а насчет мамы Карло – за то, что в ней работала именно я: уж больно много там приходилось именно вкалывать. Петенька был немцем не только по паспорту, то и по характеру: любовь к орднунгу он впитал с молоком матери. Понятно, что когда в процессе взросления он перешел на иную пищу, многое в нем поменялось – но кое-что и осталось. Поэтому он, услышав название помещения, быстро повесил на дверь соответствующую табличку. Вот только немцы-то в детстве про Буратину не читали…
Увидев эту табличку, я быстро выяснила ее источник и пришла к Петеньке выяснять, почему он написал "карлы" и куда он дел "маму" . В процессе выяснения я – очевидно в некотором запале – использовала и выражения из маминой книжки, поэтому еще с год Петюня, отправляя кого-либо ко мне, обязательно пояснял:
