Текст книги "Клуб Первых Жен"
Автор книги: Оливия Голдсмит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)
5
РАЗВЛЕЧЕНИЯ
Элиз обнаружила большую силу характера.
– Возмутительно, – проговорила она, уставившись на газетную колонку, которую Бренда вырезала из «Пост», – как можно давать объявление о помолвке, если еще состоишь в браке? – спросила она скорее крайне раздраженно, чем ра-строенно.
Два десятка лет, прожитых респектатбельно и благоразумно, благополучно, но без показухи, прожитых так, как обязывало положение, – эти годы ее будущий бывший муж выбрасывал псу под хвост и выставлял их обоих в глупом свете. Она не только запретит ему лично вести ее дела, она вообще прекратит все дела с «Кромвель Рид», хотя с этой фирмой ее семья была связана еще при жизни деда. Это наверняка испортит репутацию Билла среди его партнеров. И может быть, ускорит развод.
– Должно быть, это климакс, – сказала она, – иначе как он мог сделать такое заявление?
– Но, строго говоря, не он его сделал, – заметила Бренда. – Здесь говорится, что ФЕБ заявила, что об этом будет объявлено, тут есть разница, правда, Анни?
Анни улыбнулась бы, но тревога за Элиз остановила ее.
– Да, – сказала она, – не этому учили у мисс Портер.
– Она, наверно, была никакая, Дуарто говорит, что она, как правило, находится под воздействием.
Элиз, казалось, ничего не слышала.
– Билл знает, какое отвращение у меня вызывают бульварные газетенки. Теперь остается только, чтобы «Инквайер» напечатал крупным шрифтом, что у Феб мой ребенок от Элвиса.
Она не сдержала улыбки:
– Ну, как юрист, он должен понимать, что это не самый умный шаг в плане финансового соглашения. Уж не говоря о том, что это крайне дурной вкус.
Элиз подумала о матери. Этими словами ее мать выражала самую резкую критику. Хоть это было и небольшое утешение, но, по крайней мере, ее мать, изолированная от жизни болезнью Альзхаймера, ничего об этом не узнает, подумала она.
– Кстати, Элиз, я видела твою фотографию в газете «Народ», – сказала Бренда. – Учитывая все, ты выглядишь очень неплохо.
Бренда вынула еще одну вырезку. Элиз внимательно на нее посмотрела и внутренне содрогнулась. Она редко попадала в газеты, ее рекламный агент следил за этим. Они не имели разрешения на эту фотографию. Она прочла подпись: Лэрри Кохран. Боже. Она вспомнила комнату 705. Какие еще снимки он сделал?
– Учитывая все, ты хорошо выглядишь, – повторила Бренда.
– Учитывая что? – спросила Элиз немного настороженно.
– Учитывая, что ты только что вышла с похорон, Элиз, – ответила резко Бренда.
Элиз сдержала себя и улыбнулась.
– Конечно. Просто меня всегда расстраивают фотографии в прессе.
– Раз уж заговорили о вкусах, давайте пообедаем, – бодро предложила Бренда. Если Элиз боялась газет, Бренда не меньше боялась судов. А пока Диана Ла Гравенессе не получила ни подписанных документов соглашения, ни первого чека от Морти. Бренда надеялась, что не будет никаких осечек. Она теперь рассчитывала на эти деньги. Наконец она будет независимой. Все эти мысли пробудили в ней дикое чувство голода.
Сегодня они встретились в «Ла Гренуиль». Это было единственное знакомое Бренде место, где еда была так же хороша, как и цветы. И за 36 долларов 50 центов – цена комплексного обеда – она могла съесть почти все, чего ей хотелось. Цена ее несколько беспокоила. До тех пор пока все не будет завершено, она не могла позволить себе выбросить сотню долларов на обед. Но большое меню ее порадовало. И вот они все трое сидели в центре одного из самых шикарных мест для развлечений в городе.
Бренде нравилось «подкусывать» Элиз, и ей всегда доставляло удовольствие общаться с Анни. Даже если ничего из этого не выйдет, если она не отомстит за Синтию, было приятно, что есть причина хорошо одеться и пообедать в ресторане. Конечно, Бренда чувствовала себя счастливой потому, что у нее была связь с детьми. Вот только сегодня утром она звонила Антону, предложила подъехать к нему в школу и забрать его грязное белье. Ей это было не трудно. Но Тони сказал «нет». Он был сейчас в том возрасте, когда появление родителей в школе смущало, а Бренда скучала по нему. Ей нравилось наводить чистоту, к тому же это заставляло ее забыть на время о еде. Она не могла понять, как Анни может жить в разлуке с Сильви и в отрыве от обоих сыновей, занятых своей собственной жизнью.
Она беспокоилась об Анни. С тех пор как Сильви уехала, Анни была подавлена, очень подавлена. И все из-за этого ублюдка Аарона.
Для Бренды дети были всём. В отличие от Анни Бренда не участвовала в работе Специального Олимпийского комитета и не предлагала свои услуги в ожоговом центре «Бекстайн». Она никогда по-настоящему не принадлежала к высшим кругам и не хотела этого, но сейчас ей было интересно наблюдать то, что ей довелось увидеть. Втайне от всех Бренда жадно прочитывала всю светскую хронику и обожала светские сплетни. Но она скорее бы умерла, чем признала это. И когда Морти пытался пробиться в этот мир, Бренда уперлась. Она знала, как они будут выглядеть. Вульгарные выскочки, пытающиеся добиться успеха. Фи! Ну, по крайней мере, она правильно оценивала свои возможности. Анни принадлежала к высшим слоям, и следовало признать, что Элиз тоже принадлежала к высшим слоям. И к тем, кто обладал большими деньгами. Интересно, читала ли Элиз светскую хронику?
– По-моему, нам надо подготовить материал, своего рода дело, на Джила и на остальных. Включая их работу и развлечения. И конечно, трофеи. И когда мы узнаем о них побольше, мы сможем определить их уязвимые места.
– Да, нам нужно составить досье. Всё и вся. Материалы из «Века рекламы» или «Журнала Американской юридической ассоциации», из школьных ежегодников, из всего что угодно. Их знаки зодиака. Их любимый цвет. Их брокеры, банкиры, портные. Какой кофе они пьют.
– Точно, – продолжала Бренда, – записи зубного врача, шрамы, татуировки, как предпочитают заниматься любовью, какие кошмары мучают по ночам. – Она остановилась. – Я бы очень хотела быть самым кошмарным сном Морти.
– Вот это мне нравится, – сказала Элиз, кивая с одобрением.
– Только вряд ли мне удастся. Я все еще не получила с него своих денег. Я хожу по тонкому льду, – сказала Бренда.
Она увидела, что мускулы лица Элиз напряглись. Бренда знала, что, как все стопроцентные американцы, Элиз становилась высокомерной, когда злилась, а сейчас она была зла. Она холодно посмотрела на Бренду сверху вниз.
– Не будь слюнтяйкой, Бренда, – сказала Элиз, повторяя насмешку Бренды над Анни.
Бренда почувствовала себя очень уязвленной этой колкостью: «Я борюсь за выживание, а эта богатая сучка называет меня слюнтяйкой?» Она почувствовала, как у нее загорелись щеки, и наклонилась к самому лицу Элиз:
– Что ты, черт возьми, можешь знать о том, что чувствует женщина, которая находится на милости у мужчины и борется за выживание? Все, что у тебя есть, Досталось тебе просто так. Тебе никогда не приходилось целовать зад у мужика, чтобы тебе выплачивали алименты и чтобы ты могла выглядеть как президент кооператива в глазах лифтера или подсчитывать, можешь ли ты пообедать за 36 долларов, потому что алименты могут опять задержать. Ты знаешь, как мне приходится месяц за месяцом унижаться перед Морти, потому что я в его руках? Нет, Элиз, и ты никогда этого не поймешь.
Бренда вышла из себя. Она осознавала, что, хоть и пыталась сдерживать свой голос, начала привлекать внимание сидящих за соседними столиками. Но ей было наплевать.
Анни наклонилась вперед и сказала:
– Элиз тоже нелегко, Бренда. Бренда посмотрела на нее.
– Не будь хорошей девочкой, Анни. Не сейчас.
– Я могу постоять за себя, Анни. К тому же Бренда права, – сказала Элиз и повернулась к ней.
Бренда стала говорить тише:
– Знаешь, что я думаю, Элиз? Я думаю, для тебя это всего лишь игра. Просто надо заняться чем-нибудь, пока не оправишься от того, что потеряла мужа. Для тебя это заменяет поездку на юг твоей дерьмовой Франции или трехмесячное кругосветное турне на твоей дерьмовой яхте. Это для тебя еще одна игрушка. Ну а я дерусь за свою жизнь, богатая избалованная малышка. Для меня это не игра. – Быстро отпив из фужера на длинной ножке, она поставила его и посмотрела на Элиз прищурившись, точно так же, как это делал ее отец. – Так что не надо называть меня слюнтяйкой. Когда ты будешь готова рисковать всем, что у тебя есть, тогда ты сможешь критиковать меня. А пока что держи свою праведность при себе.
Элиз продолжала смотреть прямо на Бренду. И та увидела в глазах Элиз что-то, чего раньше не замечала.
– Прости, Бренда, – наконец медленно выговорила Элиз, – я была невнимательна и бесчувственна. Знаешь, ты права, я не знаю, что значит быть на милости у мужчины в отношении финансовой обеспеченности. – Веки у Элиз дрогнули несколько раз, она подняла голову и сказала: – Пожалуйста, прости меня, Бренда. Мне не следовало так говорить.
Бренда удивленно откинулась на стуле и задышала ровнее.
– Конечно, все в порядке, Элиз. – Она уже сожалела о том, что взорвалась. – Я зря так накинулась на тебя.
– Но я знаю, что значит зависеть от мужчины в эмоциональном отношении. Видимо, вообще зависеть от мужчины в чем-нибудь – унизительно.
Элиз улыбнулась.
– Ну вот так. Мы ничего не будем предпринимать относительно Морти до тех пор, пока он не расплатится с Брендой. Ну что, дамы, договорились?
Анни улыбнулась им обеим и кивнула. Вообще-то, когда они договорились встретиться, она не совсем представляла себе, что это будет так. И сейчас в замешательстве видела, что она, очевидно, никак не может влиять на ход событий. К тому же долгие годы общения с доктором Розен приучили ее к мысли, что влиять на что-либо она патологически неспособна.
Анни потрясла головой, как будто хотела избавиться от каких-то мыслей. Думать об Аароне и докторе Розен было опасно. Она все время отыскивала себе какие-то занятия, но ночью, когда была дома одна, ее мысли были о нем. Он всегда был таким веселым, таким остроумным. Он всегда умел ее рассмешить. Он понимал ее, ее легкие шутки, восхищался ее остроумием. По крайней мере, когда-то восхищался. С тех пор ее никто по-настоящему-то и не знал.
– Ну, а что мы ищем? – спросила она.
– Думаю, пока что трудно сказать. Ну, а в общем, мы ищем бреши в их броне, так ведь? – спросила Элиз.
– Мягкое белое подбрюшье, – добавила Бренда, пошлепав свое собственное.
Элиз сжала губы.
– Что касается Джила, то тут все ясно. Я думаю, мы должны действовать в двух направлениях: мы выясняем, чью фирму он собирается заполучить в следующий раз, и все это рушим, а также выявляем, как он мошенничал в прошлом при продаже и покупке акций. Привлекаем к делу Агентство по финансовому надзору, а если сможем докопаться до его личных финансов, то и Внутреннюю налоговую службу. Не думаю, что нам стоило связаться с полицией, – записка, которую оставила Синтия, доказывает, что это было самоубийство. Но в его связях можно что-то найти. Его новая жена – как ее зовут? – Она посмотрела в записи.
– Бирмингем. Мэри Бирмингем, – подсказала Бренда.
– Правильно. Так, она хочет приобрести новую квартиру на Пятой авеню. Лалли состоит там в правлении. Может, нам удастся сделать так, чтобы они не смогли поселиться в этом здании. И я думаю, нам удастся забаллотировать ее во всех общественных организациях, которые пользуются уважением.
– Я могу принести все старые бумажки на компанию Морти. Я все их собирала. Может, там что-нибудь найдется, – предложила Бренда.
– Очень хорошо. Кстати, Анни, ты ведь сказала, что тебя пригласил на обед Стюарт Свонн, так?
– Да, он пригласил меня, – ответила Анни, слегка покраснев.
Бренда заметила это и удивилась. Что, она чувствует себя виноватой, потому что встречается, а мы – нет?
– Хорошо, – заметила Элиз. – Выкачай из него все, что можно. Надо узнать, кого Джил собирается сожрать теперь. – Анни неохотно кивнула. – А я, может, поговорю о Джиле с моим дядей Бобом. Он может помочь. – Элиз снова посмотрела в записную книжку. – Вот с Биллом сложнее. Конечно, я не оставила ему ни копейки в завещании и прекращаю все дела с «Кромвель Рид». Но думаю, мы можем предпринять что-нибудь в отношении Ван Гельдеров.
– Разрушить их любовное гнездышко? – спросила Бренда.
– Скорее, его финансовое обеспечение.
– Ты знаешь, что она наркоманка? – произнесла Бренда.
– От тебя. А откуда ты знаешь? Это может быть полезно.
– У нас тоже есть источники, – Бренда гордо улыбнулась.
– Может, я смогу коснуться этого вопроса в разговоре с доктором Гортоном, когда пойду к нему в следующий раз. Он лечит Ван Гельдеров тоже. Я думаю, мой долг помочь им, помочь этой молодой особе, правда? Может, и в ее будущем будет какой-нибудь фонд, как у Бетти в клинике для наркоманов. Этого должно хватить, чтобы попридержать Билла и его «невесту». Он чист по части налогов, и у него нет друзей, которые могли бы от него отвернуться. С ним пока все. – Она помолчала, листая страницы. – Бренда, – вновь продолжала Элиз, – твой муж вовсе не так уж неуязвим. После того как решится твой вопрос, пусть мои молодые люди поработают с документами и всем, что касается этой операции. Мы могли бы одним махом убить двух зайцев. И ты смогла бы потребовать с него через суд еще больше.
– Нет, Элиз. Мне бы получить с него то, что он пообещал. Я не хочу портить все дело. – Бренда снова начала нервничать.
Элиз посмотрела на нее понимающе.
– Конечно, нет. Нет никакого смысла перерезать себе горло просто назло супругу. Значит, мы и Внутреннюю налоговую службу тоже не можем использовать?
– Нет, – на сей раз даже Бренда воздержалась от шуток.
– Хорошо, – сказала Элиз весело, вычеркивая что-то из своего списка, – по крайней мере, мы можем не допустить его в Клуб союзной лиги и в Мейдстоун.
– А что, он подал заявление? – спросила Бренда недоверчиво.
– Очевидно. Его жена хочет, чтобы он вступил.
– Откуда ты знаешь?
– У меня тоже есть свои источники, – Элиз улыбнулась ей с важным видом. – Но их бы в любом случае не приняли. – Она пожала плечами. – Ты знаешь, как там относятся, – ТННД: ты не наш, дорогой. Мы также можем попытаться, чтобы в газетах разнесли новую картинную галерею его жены. Мы можем обеспечить полный провал приема по случаю открытия галереи. И, насколько я знаю, его жена подала заявление о приеме в «Джуни-ор Лиг» – Бренда знала, что это был самый закрытый клуб в Нью-Йорке. – Ее не примут, – сказала Элиз. – Воришек мужей не принимают. – Она помолчала и посмотрела на Анни. – Кстати, о воришках мужей, как насчет нового мужа нашего милого доктора? Не попытаться ли нам закрыть агентство Аарона?
– Нет, Элиз. Это было бы несправедливо – от этого пострадает его партнер. Джерри – хороший парень. – Анни не могла сказать, что ей все еще не хотелось, чтобы Аарону причинили неприятности.
– А мы и не собираемся вести справедливую игру, – напомнила ей Элиз. – Они не действовали справедливо.
– Нет. Дело не в этом, – возразила Анни. – Все же он отец моих детей.
– То, чем делают детей, не может быть теперь гарантией безопасности.
– А когда-нибудь было?
– Ну, ладно, может быть, мы оставим Аарона на закуску, – сказала Элиз, резко захлопнув свою тетрадь.
– А что, мисс Эллиот, – сказала Бренда и улыбнулась, показав ямочки на щеках, – говорили ли вам когда-нибудь, что во гневе вы прекрасны?
Элиз улыбнулась Бренде.
– Нет, в основном я им нравилась пассивной. Но те дни позади, мой друг. Я меняюсь. – Она оглядела элегантную, со вкусом оформленную комнату. – Я больше не хочу покорно подставляться. Я хочу крови.
– Мутация под воздействием злости, – сказала Бренда, кивая головой. Очень распространенное явление, имеющее место в период ядерного истребления или развода.
– Итак, мы теперь Первые Жены Средних Лет Мутантки-Мстительницы? – спросила Анни.
– Ковабунга, – ответила Элиз.
6
УЖИН В ВОСЕМЬ
Солнце садилось, заливая город своим сиянием и раскрасив небо разными красками. Анни вышла из парка Джона Финли, повернула на Восточную Восемьдесят четвертую улицу и направилась домой. Войдя в лифт, Анни посмотрела на часы – она снова потеряла счет времени. Теперь, когда Сильви не было дома, это случалось часто.
Было шесть часов. Оставался всего час до ее встречи с Крисом в баре, а потом – ужин со Стюартом Свонном в восемь. Она оставила себе мало времени, но ей всегда было трудно уйти из больницы. «Трудно заставить себя пойти туда, а потом трудно уйти, – подумала она с горечью. – Теперь надо торопиться. Но лучше спешить, чем нервничать. Я не хочу слишком много думать об этом свидании».
Анни ни с кем не встречалась с тех пор, как разошлась с мужем. Да и до замужества она редко ходила на свидания. В ее характере было больше подолгу встречаться с одним человеком. Когда она училась в школе мисс Портер, она познакомилась с симпатичным юношей из военной школы «Амхерст». Они целовались и писали друг другу. Однажды им удалось заняться любовью прямо в гостиной в доме его родителей в Нью-Йорке, но все это было украдкой. Потом Анни встретила Стюарта, когда поехала на выходные к Синтии, и они встречались до тех пор, пока она не познакомилась с Аароном. Но Анни ни разу не переспала со Стюартом. Ей было неловко признаваться доктору Розен, насколько она на самом деле была неопытна. И вот сейчас она была еще более достойна сожаления – разведена и явно неопытна в интимных вопросах.
Пожалуй, она не будет смотреть на это как на свидание, просто встреча двух старых друзей. Ну а если из этого что-нибудь выйдет…
Мужчины. С мужчинами возраста Аарона явно что-то было не в порядке. Она думала, нет, она надеялась, что с ее сыновьями такого не произойдет. Конечно, мужчины поколения Аарона выросли, усвоив другое отношение к женщине: они ожидали, что будут властвовать над женщинами, а те будут их любить. По крайней мере, такой пример подавал Аарону его отец. Затем жизненные правила изменились, а мужчины – нет. Анни видела, что и Крис, и Алекс испытывали меньшую потребность в самоутверждении и обнаруживали большую готовность быть на равных со своими знакомыми девушками. Но Аарон, Морти, Джил, Билл так и жили и оставались все теми же. С одной стороны, они нуждались в почтительном к себе отношении и в то же время не желали себя чрезмерно обременять и стараться быть на высоте. Анни предполагала, что новые жены не были очень «обременительны», но они поддерживали эту романтическую традицию слепого обожания. Был ли Стюарт еще одним сердитым и обиженным членом этого клуба или он был другой? «Боже, – подумала она, – неужели горечь мешает мне видеть все, как есть, или именно это и происходит с мужчинами и женщинами в течение последних десяти лет?»
Может быть, сегодня вечером ей удастся узнать что-нибудь полезное относительно того, что затевает Джил и что могло быть его уязвимым местом. «Шпионская корпорация «Р» – это МЫ», – подумала она. Но она еще и очень постарается хорошо провести время. Видит Бог, у нее было мало случаев, когда она получала радость от мужчины, но ведь именно это и происходит с женщинами средних лет, которые теряют мужей. Правда, несколько друзей делали предложение. Но Анни шарахалась от этой мысли, когда речь шла о мужчинах типа Феликса Борейна, состоятельного, но несимпатичного семидесятилетнего вдовца, или Джорджеса Мартина, забавного, но явно «голубенького» кавалера. Такие мужчины были недостойны ее после Аарона. Она предпочитала оставаться одна.
Придя домой, она поняла, что не хочет никуда идти.
У нее было много дел: надо было просмотреть почту, написать письмо Сильви. Она очень скучала по дочери и старалась писать каждый день. Но сейчас у нее не было времени ни на письмо, ни на почту. Она вернется пораньше и сделает все это вечером. У нее дома все было так хорошо и красиво устроено, что она могла быть уверена, что здесь всегда проведет приятный вечер. Ну а насчет Стюарта Анни не могла чувствовать себя столь уверенной.
Но, видит Бог, она знала, что ей нужно бывать в обществе. Она провела дома много вечеров и много раз ужинала одна. Обед не был проблемой, и дневное время заполнялось работой в больнице, уходом за цветами, писанием писем и Клубом брошенных жен, но вечера! Надо было что-то предпринимать. «Аарон женится снова, а я даже ни с кем не встречаюсь», – ругала она себя.
Хотя у нее было меньше часа времени, она налила себе фужер минеральной воды и уселась в любимое кресло. Она хотела подумать о Сильви и о ее жизни в «Сильван Глейдс», о себе и собственной жизни без Сильви и даже без Пэнгора. Она скучала не только по дочери, но и по своей ласковой сиамской кошке. Но завести котенка у нее не хватало духу. «Вот в этом вся я, – подумала она. – Кот ушел, а я не могу найти ему замену». Она выпила воду. Крис придет в Русскую чайную в семь, а потом она встретится со Стюартом у Петросяна в восемь. Черт, а туда еще надо добраться, подумала она и встала. Она не договорилась с Хадсоном на вечер, поэтому хорошо бы сразу найти такси, и чтобы в машине не воняло, и чтобы шофер говорил по-английски, и чтобы у него была сдача с двадцати долларов. Надо торопиться.
Одевалась она всегда быстро. В 6.35 Анни натянула на себя изящные шелковые брюки светло-кремового цвета и, поверх своих еще сырых вьющихся волос, шелковый трикотажный джемпер такого же тона. Она села за туалетный столик и открыла обшитую бархатом шкатулку с драгоценностями, которую оставила ей мать, когда убежала. Золотые клипсы и ожерелье, которые она так часто видела на ней, стали ее любимыми украшениями. Глядя на себя в зеркало, она надела их и как будто увидела в нем свою мать. «Но, – отметила она, – я не такая загорелая. И не такая красивая. Нет, нос слишком длинный, лицо слишком круглое, а подбородок слишком короткий. Скорее хорошенькая, на большее я рассчитывать не могу. А может быть, просто привлекательная. Но сегодня вечер романтический, и, может быть, я буду выглядеть более соответственно, если подкрашусь получше». Но как она ни подводила свои круглые глаза, они не выглядели более таинственными.
Взглянув на настенные часы «Уотерфорд», Анни заторопилась. Духи, ключи, сумка. Поверх своих шелков она надела пиджак в стиле кимоно от Хане Мори. Пиджак был бежевого цвета с редким тонким рисунком бледно-рыжего и коричневато-желтого цветов. Она посмотрела на себя в большое зеркало в прихожей и осталась довольна. «Я еще кое на что сгожусь. – Она улыбнулась, стараясь придать себе уверенный вид. – Я здорово выгляжу. Аарон – дурак, что ушел от меня». И как бы для поддержания ее хорошего настроения, такси остановилось сразу же, как только она вышла из подъезда. Может, все будет очень здорово.
Русская чайная была украшена к Рождеству. И это не было преждевременно, как делали многие нью-йоркские торговцы. Чайная всегда была украшена по-рождественски, потому что ее владельцу Фейту Стюарту Гордону так нравилось.
Анни не переставало удивлять, что лучшие столики в чайной были не те, что стояли в центре длинного узкого ресторана, а вдоль стены у входа, за красными полукруглыми скамьями. «Прямо как в «Ла Сирк», – подумала она, – ты должен видеть, и тебя должны видеть». Но за теми столиками ужасно дуло по ногам, несмотря на шикарно отполированную медную вращающуюся дверь. Анни никогда не имела ничего против того, чтобы сидеть сзади. А сегодня она сядет у бара, решила она.
Но Крис уже ждал и сидел на красной скамье у стены! Значит, ей придется пережить сквозняк. Анни улыбнулась в ответ на его приветливую улыбку и испытала удовольствие, когда он поднялся ей навстречу.
– Крис, как я рада! Но мы только выпьем чего-нибудь, хорошо? Как тебе удалось получить этот столик?
– Ну, а может, я соблазню тебя, малоежку, на блины, – Крис улыбнулся. – Да просто Фейт знает меня через отца.
Ну, конечно. Аарон знал всех владельцев первоклассных ресторанов в городе. «Это хорошо, что он знакомит Криса, – подумала она. – Очевидно, частью наследства Парадиз будет право на хороший столик».
– Что ты выпьешь? – спросил Крис.
– Пожалуйста, немного белого вина.
Он позвал официанта, заказал ей вино, а себе еще минеральной воды.
– Ну, как дела? – спросил Крис. Анни показалось, что его голос звучал чересчур тепло, совсем непохоже на него.
– Хорошо, – сказала она. – У Сильви вроде все в порядке, и Алекс звонил в субботу.
– А еще кто-нибудь звонил? Она посмотрела на него.
– Бренда Кушман, – ответила она. Он не сразу сообразил.
– Кто? – спросил он, не понимая.
– Моя подруга Бренда. Крис, а кто тебя интересует?
– Отец не звонил?
Внутри у нее все натянулось, но она была уверена, что на лице ничего не отразилось.
– Мам, отец пригласил меня на свою свадьбу.
Она усиленно старалась сохранить прежнее выражение лица и не показать, что она чувствовала.
– Ну, меня это не удивляет. Ты ведь его сын.
– Его ВТОРОЙ сын, – сказал Крис, как показалось Анни, чуть ли не с горечью. – Ну, а тебе он звонил и сказал об этом?
Она всегда с ужасом думала об этом моменте. Она уже давно решила не вмешивать своих сыновей в свою личную жизнь с Аароном и, конечно, не собиралась очернять его. Это было бы недостойно. Она улыбнулась Крису.
– Нет, но он и не должен. Он разведен. Он волен делать то, что хочет.
– Ах, перестань, мама! Кончай защищать его, – перебил Крис. – И не старайся быть такой чертовски справедливой. – Он отвернулся и, немного успокоившись, снова повернулся к ней. – Знаешь, я ведь уже не ребенок. И я имею право знать, что же, черт возьми, происходит!
– Очевидно, имеешь. Твой отец женится.
– Да, на твоем психиатре. Анни поморщилась.
– Я уже закончила лечение у доктора Розен.
– Бог мой, мама! – Крис потряс головой и вздохнул. – Мама, я пытаюсь разобраться в своих чувствах относительно всего этого, а ты не можешь помочь.
– Мне кажется, ты пытаешься выяснить, что я чувствую по поводу этого.
– Да, мама, частично. Мне, правда, не всегда нравится, как отец ведет себя на работе. Он… – Крис остановился, и в его глазах Анни увидела нерешительность и боль. «Он старается быть лояльным, – подумала она, – лояльным по отношению к своей сестре, к ней и к отцу. Но сможет ли он оставаться лояльным по отношению ко всем ним или он этого не выдержит? Повезло Алексу, он от всего этого далеко». Алекс был похож на Аарона, а Крис, неожиданно и с удивлением осознала она, был больше похож на нее.
– Отец жестче, чем я думал, – сказал наконец Крис.
– Но, Крис, чтобы управлять делом, надо быть жестким.
– Он часто ставит дядю Джерри в неловкое положение. И делает это при других работниках агентства. Он винит его в том, в чем дядя Джерри не виноват.
– У партнеров часто возникают проблемы, – произнесла Анни.
– Я думаю, отец не хочет больше работать с Джерри. Не лучше было бы так ему и сказать?
Он помолчал и взял ее за руку.
– Мама, я был на выпускном вечере у Алекса. Я видел вас, тебя и отца, я видел, как вы держались за руки. А потом я уехал, когда мы вернулись в гостиницу. – Он вздохнул.
– Мама, у меня есть женщина. Мне кажется, я могу действительно полюбить ее, и, видишь ли, я сейчас острее чувствую все это. Поэтому я знаю, что там, в Бостоне, что-то витало в воздухе между тобой и отцом. И это не было просто детским желанием, когда я думал, что, может быть, вы снова будете вместе.
Анни почувствовала, как у нее задрожали губы. В этом окаянном мире, подумала она с горечью, никого нельзя оградить.
– Нет, – сказала она ему, – это было не просто ребяческое воображение.
– Но ничего не получилось?
– Нет. Не получилось.
– Ну, что, отец – законченный негодяй?
О Боже! Как ей ответить на такой вопрос? Как ей остаться справедливой по отношению к Крису, Аарону и себе?
– Никто не есть что-либо законченное, Крис.
В данный момент ничего лучше она придумать не могла, и, пожалуй, это было нормально.
– Крис, иди к отцу на свадьбу, если можешь. Он ведь не чудовище. – Она вдруг почувствовала себя опустошенной. Мысль о том, что она должна ужинать со Стюартом Свонном, казалась почти невыносимой. Она глубоко вздохнула. – А сейчас, – сказала она, – мне надо идти. У меня, можешь себе представить, свидание.
– Да, и мне надо идти, мама. Но я хотел тебя познакомить с ней.
Он поднял голову и посмотрел на женщину, сидящую у бара. Это была действительно женщина, а не студентка, не молодая девушка, с удивлением подумала Анни. Да она наверняка лет на десять старше его! Но тут же отметила, что женщина была симпатичная. На ней был длинный белый жакет и короткая бежевая юбка с подходящими по цвету чулками и туфлями. Она не ожидала увидеть Криса в обществе такой изысканно одетой и взрослой женщины.
Незнакомка была темноволосая, с карими глазами. Она подошла к столу и улыбнулась, улыбка была приятная, немного нерешительная, и вокруг глаз обнаружились мелкие морщинки.
– Миссис Парадиз?
– Анни.
– Анни. Мы встречались на прошлое Рождество. Я – Карен Палински. – Она опустилась на сиденье рядом с Крисом, и он взял ее за руку.
Ну, конечно, Анни узнала ее. Она работала у Аарона.
– Да, я вас помню. Рада снова встретиться с вами. Карен выглядела лучше, мягче, чем в тот раз.
– Миссис Парадиз, Анни, я просто хотела сказать вам спасибо за то, что вы вырастили такого замечательного человека, – сказала Карен и повернулась с улыбкой к Крису.
– Ну уж, – засмущался Крис.
– Нет, правда. Это такая редкость встретить мужчину, который не замкнут, не насторожен и не ненавидит женщин.
– Правда? – спросила Анни.
– Ну, вы еще недолго были одна, – сказала Карен и рассмеялась. – Или вам повезло.
– Повезло? Может быть, – сказала Анни в замешательстве. – Ну, а сейчас мне надо идти. – Она встала и повернулась к Крису. – Я вижу, что оставляю тебя в хороших руках. – Она поцеловала его и ушла.
Через десять минут Анни вошла в великолепный нарядный дом на Западной Пятьдесят восьмой улице, где находился ресторан Петросяна. Это причудливое экстравагантное здание из литого бетона было обновлено всего лишь несколько лет тому назад, и сейчас здесь располагалось заведение, где можно было поесть самые вкусные блины с икрой в городе.
Она надеялась, что Стюарт не опоздает. Хотя, если он мог опоздать на похороны Синтии… Анни никогда не чувствовала себя хорошо одна в баре. Наверное, ей не хватало самоуверенности. Она всегда вспоминала бедную Алису Адамс, которая на танцах всегда сидела у стены и заставляла себя время от времени весело улыбаться, как будто вспоминала что-то забавное. В одном доктор Розен была права: Анни отождествляла себя с жертвами. Но она не будет этого делать, по крайней мере сегодня. Анни явно нервничала. Сейчас она являла собой нечто среднее между девушкой-подростком, не пользующейся успехом, и Матой Хари средних лет. И она все еще не могла оправиться от встречи с Крисом. «Аарон женится», – подумала она и тут же постаралась прогнать эту мысль. Если Стюарт еще не пришел, она просто закажет себе кампари и будет сидеть, разглядывая свой маникюр до тех пор, пока тот не придет.
