Текст книги "Девочка, которая зажгла солнце"

Автор книги: Ольга Золотова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

нет

– Даже если подумать, хотя бы немного, то из лекции можно вынести для себя новый материал, который потом поможет тебе на контрольном тесте, а твои размышления о зажженном солнце – бесполезны, – Кэти тихонько цокнула языком и вновь устремила свои светло-коричневые глаза в сторону молчащего парня.

Джек отлично знал этот прием. Джонс не умеет (или не хочет) говорить «мне скучно». В то время как в ее голове вертится раздражающее «кто-нибудь, развлеките меня», с языка слетают либо поучительные упреки, либо бесконечные и иногда игнорируемые Дауни советы. Правда, обычно эти нападки со стороны девушки прекращались в течение пяти или десяти минут после того, как сосед давал понять, что не в настроении или отвечал односложными фразами. Сейчас же брюнет был в отвратительном состоянии – голова раскалывалась от пульсирующей в висках боли, спина ныла болью в любом положении тела, а до звонка с урока и столь желанной перемены придется ждать еще около получаса. Поэтому на очередное «о чем ты думаешь?» он резко ответил:

– Ни о чем не думаю, Кэти, у меня просто не получается думать. Представляешь, насколько плохо может быть от твоего надоедливого нытья?

Джонс тут же покраснела и набросилась на обозленного Джека, хлыща его по лицу своим шепотом:

– Да что с тобой? С каких пор ты стал таким занудой?

Видимо, восприняв гнев парня за очередную незначительную шутку, Кэтрин только легонько толкнула его локтем и принялась что-то усердно писать в собственной разрисованной конспектами тетради.

«Ты бываешь просто невыносима», – Джек крепко сжал челюсть, чтобы ни одно слово случайно не вылетело наружу, и этот зубной скрежет только придал ему и его рассуждениям больше смысла. «Я никогда тебе не признаюсь, что порой вижу, как моя рука бьет наотмашь по твоему слишком самодовольному и умному лицу. Ты поначалу неверяще озираешься по сторонам, в то время как на скуле и щеке расцветает розовый след от ладони, снова переводишь на меня взгляд, и собираешься вскочить, уже раскрыв рот в обозленном крике. Но я замахиваюсь снова и снова. Ты не представляешь даже, какое удовольствие приносят раз за разом подобные мысли».

Девушка же как ни в чем не бывало что-то усердно выводила шариковой ручкой, то ли намеренно не замечая направленного на нее прищуренного взгляда, то ли полностью отдавшись своему занятию. Закончив, она пододвинула листок ближе к Дауни и с веселой улыбкой на губах кивнула на написанное.

Кто-то в очередной раз не выспался или переел сладкого у Фишера. Завязывай с этим, иначе придется посещать стоматолога с Роджером на пару.

Джек непонимающе бегал глазами по тексту, думая о том, что же выводит его из себя больше: ее глупые упреки и проявление таким образом заботы или этот длинный веснушчатый нос в его личной жизни. Желание выпотрошить из Кэти радость усиливалось с огромной скоростью.

«Почему ты не можешь умолкнуть и развернуться к себе на время оставшегося урока? Ведь закрыть свой болтающий без передышки рот проще простого, особенно, когда видишь, что он ужасно мешает окружающим. Черт, почему же здесь так жарко?»

Дауни вытер невидимый пот с абсолютно сухого лица и вернул запись соседке. Та нахмурилась и нагнулась к самому уху парня, стараясь говорить как можно четче и тише:

– С тобой все хорошо, Джек? Не думай, что я не замечаю, будто что-то не так. Какие-то проблемы с Мэг, да? Расскажи мне, если хочешь…

– Не хочу, – рявкнул брюнет и почувствовал спиной обращенные на себя взгляды с задних парт. – Мне не о чем говорить. У меня все замечательно, и было бы еще лучше, если бы ты перестала приставать с вопросами.

Джонс мрачно кивнула и отодвинулась на свою часть парты, игнорируя появившийся в глазах парня торжествующий огонек.

От этой кудрявой дьяволицы легко отделаться, – озвучил знакомый голос вертящиеся на кончике языка слова. Позже скажешь ей, что погорячился и загладишь вину (которой на самом деле нет вовсе) маленьким шоколадным батончиком. Давай лучше вернемся к нашему солнцу.

Но больше поток мыслей не был таким же спокойным и ровным, как раньше – капля за каплей выплескивались из него, мгновенно иссыхая, и вскоре на месте некогда сильного течения стали проглядываться острые темно-серые куски камней и мелкого щебня. Джек попытался крепко зажмуриться и повторял про себя фразу до тех пор, пока та не потеряла первоначальный смысл и не начала путаться о свое же начало, эхом разноситься по всей голове, заполняя собой каждую свободную клетку тела.

Заново зажглось солнце, для меня заново зажглось солнце, солнце для меня…

больше не светит

Дауни несколько раз поморгал и осмотрелся в поисках произнесшего последние слова, но тщетно. Класс по-прежнему был частично сосредоточен на уроке, а остальные лениво сопели друг другу в плечо. Только Джонс испытывающее глядела прямо на парня, верно, ожидая, что он это заметит и обратит, наконец, на нее внимание. Не выдержав, она сказала:

– По-моему, ты немного изменился. Раньше тебя невозможно было застать спокойно сидящим и о чем-то так глубоко задумавшимся – ты вечно двигался, что-то вытворял и выглядел живым, понимаешь? Не уверена, что дело только в твоем похудевшем и осунувшемся лице, Джек, но это становится серьезным. Нельзя убегать от проблем бесконечно, перестань мусолить их по отдельности и просто выкинь куда подальше. Охапкой. В кучу. А потом полей бензином и смотри, как этот мусор медленно горит, поднимая вверх клубы бледного дыма.

Брюнет немного грустно посмотрел на расстроенную девушку и согласно кивнул, как бы подчиняясь ее правоте и признавая поражение. Нет, он действительно представил, как в кольце его рук оказывается гора того, что он раньше считал важным и трудным, чего боялся и всячески откладывал расправу на потом. Почти ощутил, как пыль сыплется с этого вороха вещей, похожих на старые газетные листы, и покрывает вспотевшие ладони тонким шершавым слоем. Затем руки расходятся в разные стороны, и хлам падает на сухую землю с глухим шлепком, а следом на него тонкой струей льется горючая жидкость. Вспыхивает спичка – маленькая горящая точка исчезает в страницах, а после те охватывает тепло, и языки пламени пожирают одну за другой. Правда, потом неожиданно появляется Кэтрин; встает напротив огня, тычет пальцем в грудь застывшего перед ней парня и начинает громко хохотать. Дауни отвечает на ее смех легкой и доброй улыбкой, после чего толкает девушку в плечи. Кудри тут же подхватывает холодный ветер; догорающее пламя возрождается вновь, когда тело падает прямо на пепел и жженные клочья бумаги, взвивается над кричащей от боли жертвой и поглощает ее с невероятной скоростью. Сначала волосы, которые исчезают с глаз в течение нескольких секунд, следом загорается одежда, а бардовые ожоги начинают покрывать нежную кожу спины и шеи. Кэти извивается на костре, плачет, давится жгучей гарью, не в силах посмотреть на своего убийцу в последний раз.

А у Джека на лице – пустая улыбка с горьким привкусом полыни и едкого дыма, в руках полупустая канистра бензина, и глаза жадно ловят каждую искру, вылетающую из-под горящего тела.

Разве не весело вышло, Кэти?

Все ли у тебя там в порядке?

Отогнав от себя ужасную картину, почему-то слишком хорошо закрепившуюся в памяти и не желающую оттуда уходить, Джек более осмысленно перевел взгляд с доски на подругу и как можно дружелюбнее ответил:

– Очень странный совет, если честно. Но ты зря стараешься – я в норме. Может, разве что стал чуть больше прежнего размышлять об окружающих меня вещах и по-другому взглянул на мир. Ничего необычного. Можешь расслабиться.

Кэтрин недоверчиво хмыкнула, но все же не спешила так быстро сдаваться. Она некоторое время рассказывала ему о собственных проблемах, периодически поглядывая на ведущую урок Редж и то и дело прерываясь в поисках нужного слова или выражения. Слушая этот порядком ему надоевший бред, Дауни попытался снова отключиться и оказаться внутри себя, побеседовать с этим всегда не вовремя появляющимся голосом и заняться хоть чем-то, отвлекающим от беседы, когда Джонс решила выбрать иной путь. Она выждала небольшую паузу и как бы совсем невзначай спросила:

– Знаешь, кто-то распустил слух о том, что ты теперь водишься с младшей сестренкой Хлои. Из средних классов. Это правда? – и спешно добавила, видя появляющуюся на лице друга злобу:

– Не думай, что я правда верю в эту чушь, Джек, ни в коем случае. Это не больше сплетни глупых и ноющих вечно школьников, я всего лишь хочу помочь тебе избавиться от этого нелепого недоразумения.

Дауни тупо уставился на Кэтрин и долго не мог вникнуть в смысл сказанных ею слов. «Она хочет убедиться в том, что кроме нее и Фишера у меня больше никого нет. Что я зависим только от них, и помощь могут оказывать лишь эти двое». Взял карандаш и, старательно закрывая лист от посторонних глаз, написал на обложке как можно ровнее

друг?

Затем все же повернулся к Кэтрин и медленно, совершенно забыв о ведущей лекцию женщине, скучающих учениках и оставшемся, но более никому не важном времени до окончания затянувшегося урока, выдал:

– Да, я дружу с Рэйчел Робертсон. Довольна? Ты не одна, к кому я могу подбежать, поджав хвост, и унизительно заскулить – перестань так думать. Возомнила себе, что хорошо меня знаешь, хотя половина из имеющихся у тебя фактов обо мне – обыкновенная ложь. Грязь, которой я запачкал твои ноги, чтобы, разнося ее по улицам и делясь сплетнями, ты оставляла за собой жирные следы, размазывала ее, а потом долго оттирала щеткой с подошв ботинок.

Брюнет хотел остановиться, ведь ужаса и неприязни в глазах напротив было вполне достаточно, но вдруг осознал, что не может перестать говорить. Словно тот мысленный ключ иссох, и теперь возродился в другом, словесном, более мощном и разрушающем потоке, вырывающемся из его рта с огромной силой. Парень опять – вернее, во второй раз в своей жизни – почувствовал настолько сильное желание выговориться, что все остальное становилось блеклым по сравнению с этой потребностью. Правда, если в прошлый раз разговор шел комьями, какими-то старыми отрывками воспоминаний из детства и бесконечной жалобой на жизнь, но ближе к концу начал литься довольно мягко и размеренно, то теперь всплывающие в голове острые фразы и оскорбления непроизвольно вырывались наружу.

Как тебе такое, Кэти? Или твое солнце еще не потухло?

– Знаешь что, Джонс, я устал скрывать от тебя свои настоящие чувства. На самом деле ты меня раздражаешь, выводишь из себя каждый своим поступком. Нравится такое? Это же ты хотела от меня услышать? Или думала, что я тут же брошусь к тебе на шею и стану хныкать о том, какой же я неудачник? Нет, милая, я счастлив, а вернее, буду таковым, когда перестану ежедневно видеть твое глупое лицо!

Кэтрин смотрела на соседа широко раскрытыми глазами и старалась вникнуть в суть его слов. Вечно веселые и пахнущие лимоном кудряшки словно поникли, облепив бледное лицо и визуально сделав его только уже, а дрожащие губы то и дело подергивались в жалкой попытке возразить или хоть как-нибудь ответить.

Дауни мог продолжать еще очень и очень долго, припоминая все накопившееся в нем за эти годы и не боясь выплескивать злость и гнев на бедную девушку, но ему помешал раздавшийся в коридоре звонок. Не глядя в глаза Джонс и не обращая внимания на тихие вопросы одноклассников, обращенные к замершей Кэти, Джек сгреб в рюкзак все лежащие на столе вещи и быстрым шагом вышел из класса.

Вслед ему раздались слабые рыдания.

Глава 13

Спустя несколько минут Джек уже медленно брел по направлению к школьной столовой, ощущая надоедливое урчание в животе и какое-то другое, чуть более сложное, но все же важное и гложущее чувство. Не вина, потому что стыдиться ему совершенно нечего, и не обида или грусть – нет, он был немного разозлен перепалкой с Кэти, хоть и не придал этому конфликту никакого значения.

Если тратить жизнь на людей, которые тебе не нужны – не останется времени на самое важное, – подумал он, спускаясь по лестнице и постоянно оглядываясь назад в ожидании следующей за ним рассерженной Джонс. Ему безумно не хватало еще одной ссоры, может даже более громкой и эмоциональной, хотелось выплеснуть из себя все, до самого дна, чтобы потом и дальше ходить опустошенным и заново накапливать в себе крупицы от разговоров, действий и событий окружающего мира. Нужно было хорошенько все обдумать.

«Я ведь всего лишь высказал то, что думаю. Разве не это является высшим человеческим счастьем – говорить без лжи о наших ощущениях и тех или иных мыслях, сравнивать и критиковать без малейших прикрас и сладких деталей, но в то же время быть принятым обществом? Почему, если Кэти раздражает меня своим поведением, я вынужден покорно ей улыбаться и только машинально кивать, на самом деле не получая удовольствия от общения? Друзья ведь должны понимать друг друга, учиться на ошибках и замечаниях – разве это настолько тяжело? Такое впечатление, будто сейчас людям куда проще поднять двухсоткилограммовую штангу и пробежать с нею кругом, чем признаться в том, что они действительно думают о человеке».

Но кому нужны друзья, которые неуважительно к тебе относятся и требуют соответствовать своим стандартам? Кому вообще нужны такие люди?

Дауни никак не отреагировал на прозвучавшую в ушах фразу и уверенно распахнул стеклянные двери внутрь. В нос мигом ударили запахи чего-то горячего и жареного, выпечки и прочих блюд незамысловатого меню для учеников, а каждую клеточку мозга заполнил шум и бормотание сотни детей. Одни жевали, увлеченно рассказывая друг другу какие-то новости или истории и вовсе не замечая, как добрая половина пищи вываливается изо рта обратно в тарелку; некоторые стояли в сторонке и судорожно всматривались в толпу находящихся в помещении людей; другие же нетерпеливо переминались с ноги на ногу у прилавков с едой, видимо, ожидая свою порцию от нерасторопной полной женщины в темно-синем фартуке. Парень нехотя пристроился к этой своеобразной очереди.

«Я не требую невозможного, ясно? С каких это пор мое мнение о вещах стало восприниматься так остро?»

С того самого момента, Джеки, как ты начал высказывать его вслух. Ты удобный, с тобой не нужно заморачиваться по поводу одежды, манер или речи – тебе ведь все равно, правда? Со временем твоя молчаливость и угрюмость стали восприниматься как должное и что-то абсолютно естественное. Ты молчишь, значит, согласен с человеком и нисколько не возражаешь против его слов; ты хороший слушатель и всегда можешь дать если не дельный, то наверняка подбадривающий совет; о своих проблемах ты широко не распространяешься, а потому с тобой превосходно общаться. Не напрягающий своими скелетами в шкафу парень рад любому знаку внимания, которого ему так сильно не хватает. Именно из такой серой массы выгоднее всего выделиться.

Брюнет невольно поежился и под недовольным взглядом буфетчицы забрал полный поднос. Что ж, сегодня этот замечательный бургер и салат он съест в полном одиночестве, разве что увлеченный пререканиями с внутренним и не менее паршивым двойником. Лучше и быть не может.

Выбрав глазами один из спрятанных в самом углу столовой столиков, парень направился к нему, не прекращая этот странный мысленный спор.

«Я действительно нужен им. И они мне… тоже».

Тогда почему ты оправдываешься передо мной, Джеки? Где уверенность в собственных словах?

Дауни решил больше не размышлять на эту неприятную тему и принялся за свой скромный обед. Полуразвалившийся бургер был немного примят с одной стороны, а его торчащие внутренности не добавляли ни каплю привлекательности, хотя салат был вполне сносным. Все же взяв первое блюдо в руки, Джек широко раскрыл рот и надкусил, усердно жуя жесткое мясо.

«И все-таки, что я делаю не так? Может, дело и правда не в Кэти, а во мне? Она всего лишь проявляла заботу и внимание, была одной из немногих, кто действительно интересовался моей жизнью и занимал в ней достойное место…»

Самое время найти ее, упасть на колени и слезно умолять о прощении. Иначе рано или поздно ты можешь остаться один. Совсем один. Тебе не за что будет зацепиться и ты начнешь тонуть в самом же себе.

Брюнет только задумчиво засовывал в себя безвкусную пищу, машинально кромсая ее зубами и тут же проглатывая, когда сзади к нему кто-то приблизился. На поверхность стола упала тень невысокого человека, а затем тоненькая ручка настойчиво начала теребить плечо парня, возвращая его таким образом в реальность. Джек обернулся – перед ним стояла Рэйчел с подносом в руках.

– Привет. Не против, если я присоединюсь? – девочка уже поставила свои тарелки рядом с Дауни и извиняюще улыбнулась, заправив за ухо выбившуюся из хвоста рыжую прядь. – Никак не могу найти свободного места.

Парень понимающе кивнул и обернулся назад. Ученики по-прежнему занимали добрую половину всей столовой, но все же несколько пустых столиков одинокими серыми пятнами выделялись среди множества спин и рюкзаков. Видимо, заметив недоумевающий взгляд Джека, Робертсон тяжело вздохнула и пояснила, откусывая от своего сэндвича небольшой кусочек:

– Нормального свободного места, Джейкен, не смотри на меня так. Да и вообще, я думала, ты обрадуешься, что я пришла. Знаешь, как сложно было найти тебя в школе – как серая мышь, честное слово! Хорошо, что ты не призрак и хоть чем-то питаешься, иначе понятия не имею, сколько бы еще пришлось искать повода для встречи.

«Зачем ей это?» – подумал про себя брюнет, накалывая вилкой очередную порцию влажного и хлипкого салата. «Какой смысл возиться с таким, как я? Она не получает из общения со мной никакой пользы, так для чего же? Уверен, что в классе ее дожидаются друзья, с которыми ей действительно весело, но почему она не разделяет свой обед с ними?»

Жалость, Джек. Зачастую именно это одурманивает людям рассудок. Они умиляются, увидев на улице брошенного голодного котенка; бросают печальные взгляды на пробегающую мимо бродячую собаку, чья редкая шерсть покрывает выпирающие кости; маленькая рыжеволосая девочка с добрым сердцем не может оставить тебя в одиночестве, потому что чувствует, что необходима тебе. Придется смириться. По-другому в этом мире не живут. Ты либо находишь в себе сострадание к людям и всячески стремишься им помочь, ощущая при этом превосходство и осознавая цену собственного счастья, либо сам вызываешь жалость окружающих. И, кажется, мы оба знаем, к какой стороне ты относишься.

– Нет, что ты, я правда рад. Просто думал, что у тебя наверняка есть дела поважнее, нежели времяпрепровождение в моей компании.

Как и ожидалось, на лице Рэй вспыхнул красноватый румянец. Она тут же ответила:

– Стоп. Хватит нести чушь, иначе я запущу в тебя этим… О, Боже, это что, горчица? – девочка поморщилась и отодвинула от себя чужое блюдо. – Никогда ее не любила. Куда лучше сладкий соус или кетчуп. Но не суть, главное, прекрати копаться в себе! Кстати, я тут подумала и поняла, что знаю, как решить твою проблему. Будешь слушать?

Джек сосредоточенно кивнул и начал внимательно следить за каждым движением подруги. Сначала ее пальцы распрямили салфетку и выложили на нее с десяток зубочисток, а затем подняли одну и сделали небольшую дырку. Закончив все это, Рэйчел взяла вторую и сказала:

– Представь, что эта маленькая деревянная палочка – некоторая часть тебя. Ты можешь бережно гладить ее, когда чувствуешь себя хорошо или надламывать каждый раз, стоит в твоей жизни случиться чему-то плохому. Итак, ты от нечего делать начинаешь постоянно прикасаться к зубочистке – сгибаешь ее то в одну, то в другую сторону, но не очень сильно, теребишь ее в руках и думаешь про себя: «Я отвратителен. Моя жизнь бессмысленна. Окружающие меня люди заносчивы и высокомерны, я никому не нужен». Повторяешь это бесчисленное множество раз и не замечаешь, как тоненькая деревянная шпажка переламывается пополам. А затем следующая. И еще одна. Так до тех пор, пока не испортится последняя, на которую тебе, к сожалению, уже глубоко наплевать. Какие выводы можем сделать?

Робертсон отхлебнула чай из пластикого стакана и выжидающе посмотрела на сидящего напротив парня. Тот снова ушел в себя, хоть и не слишком глубоко, а потому нужно было дать ему немного времени. Но не больше нескольких минут. Этого вполне хватит.

– Теперь я могу с полной уверенностью заявить, что у тебя отсутствует литературный талант. Сравнение меня и моих проблем с зубочистками было самым глупым, что я когда-либо слышал.

– И все же ты меня понял. Отложи их в сторону, перестань зацикливаться на определенных вещах и просто начни жить. Не существовать, а именно жить, как большинство людей на этой планете.

Дауни все еще слушал и не отрывал глаз от спокойного лица девочки. Этот приподнятый кверху носик, россыпь веснушек на щеках и навечно застывший в улыбке рот очаровывали, наталкивали на теплые и приятные мысли. Сразу вспоминалось странное спокойствие с толикой счастья и тепло, разливающееся по всему телу, когда пьешь горячий кофе, сидя на подоконнике в огромном уютном свитере; или странный восторг при виде высокого стога сена – колющиеся соломинки и дивный сушеный запах долго еще остаются на одежде. Кажется, будто эта девочка появилась сама по себе: раздвинула тоненькими ручками крупные головки маков и громко засмеялась подхватившему рыжие пряди ветру. Она явно пришла босиком с цветочного луга, напевая под нос мотив излюбленной песенки. Наверняка по воскресениям эта мелодия звучит на кухне, когда детский голос старательно тянет каждое слово, порой не попадая в ноты, но тем самым делая музыку еще прекраснее.

Дауни попытался представить, как Рэйчел стоит у кухонного стола и осторожно раскатывает деревянной скалкой присыпанное мукой тесто; ее лицо немного измазано белым, а руки до локтей испачканы кусочками сладкой смеси. Она что-то едва слышно бормочет себе под нос, ловко превращая тягучий пласт в аккуратные кругляши, затем бережно выкладывает их на протвень и отправляет в духовку, каждые пять минут следя за изменениями через прозрачное стекло в крышке.

Почему-то этот образ засел в голове парня настолько крепко, что избавиться от видения оказалось не так уж и просто – Джек с минуту бессмысленно глядел на свои ладони, и только после этого заметил, что к столику, за которым они сидели, кто-то подошел. Странный мальчишка в темном пиджаке, вдвое больше его самого, незаметно вырос между говорящими, поправил прилипшую ко лбу челку потными руками и, обращаясь только к Рэйчел, как будто полностью игнорируя Дауни, выдал:

– Тебя ищет Тара. Сказала, что хочет показать кое-что. Она настаивает, чтобы ты сейчас же пришла.

Робертсон медленно дожевала сладкий пирожок и, даже не удосужившись вытереть джем с уголков смеющегося рта, ответила пришедшему:

– Если тебе не сложно, Ник, передай ей, что я задержусь. У меня обед с другом.

От этих слов мальчик еще больше покраснел и смущенно кашлянул в кулак, просто отвратительно стараясь изобразить внутреннее спокойствие. Он пару раз переминулся с ноги на ногу, бросил жалостливый и умоляющий взгляд на рыжеволосую, а после унесся прочь, размахивая руками из стороны в сторону во время бега.

Джек надолго запомнил этот момент. Более того, придя после обеда домой и сев за письменный стол, извлек из тубмочки записную тетрадь и быстрым, небрежным почерком переписал это небольшое событие в своем видении. На самом же деле оно почти не отличалось от действительности, только в конце этой заметки Дауни вывел излюбленный вопросительный знак и добавил чуть более ровно:

Отказалась. Видимо, на то были причины.

Но парень еще давно уловил скрытый за извиняющей улыбкой девочки мотив – она и вправду не хотела, чтобы он ел в одиночестве, или же ей самой доставлял удовольствие обед с ним. Значило ли это, что за обыкновенным желанием помочь есть что-то еще, нечто гораздо ценнее и значимее, чем искренняя забота и доброта?

Ты боишься признаться себе в том, что она запросто могла тебя полюбить. Тогда ты легко смог бы объяснить ее непреодолимое желание быть рядом с тобою, слушать твое нытье, давать какие-то советы. Рэйчел ничем не отличается от этих вечно хихикающих и строящих глазки во время длительных перемен девчонок, но тебе нужны доказательства. Хотя, какой с них прок – так или иначе ее отношение к тебе уже не изменить. И все же тебя до мурашек пробирает мысль о том, что это милое создание привязано к тебе мимолетной симпатией. Интересно, почему? Может, сам ответишь самому же себе?

«Потому, что мне страшно», – Джеку пришлось даже отложить в сторону остатки своего ланча и внимательно вглядеться в уплетающую десерт девочку. Та иногда довольно жмурилась и не замечала уставившегося на себя друга. «Я не хочу, чтобы она ушла так же, как другие. Все они рано или поздно уходят. Мама, папа, Кэти, Роджер – те, кто любят меня или привязаны, хоть самую малость, в итоге меняются и становятся совсем другими. Словно чувства отравляют их души. А что, если в один прекрасный день Рэйчел тоже проникнется нечто похожим и потеряет себя? Самое ужасное в том, что я не смогу исправить этого, в то время как вина за совершенную ошибку сожрет меня целиком».

Потому Джек решил не медлить. Собравшись с силами и раздумывая в поисках нужных слов, он, наконец, напрямую спросил:

– Рэйчел, что ты ко мне чувствуешь?

Робертсон недоуменно моргнула и на время оторвалась от поглощения лакомства. Она и сама не раз задавалась подобным вопросом, но спустя минуты раздумий так и не найдя подходящего ответа, легко забывала и переключалась на другие, не менее важные и требующие внимания размышления. Теперь же девочка видела, насколько сильно взволнован сидящий перед ней брюнет, а потому как можно мягче начала объяснять, стремясь ни в коем случае не задеть друга за живое:

– Сложно сказать вот так сразу, понимаешь? Да, я тоже думала об этом, но не смогла прийти к однозначному ответу, – она потерла переносицу кончиком пальца и подавила внутри себя тяжелый вздох. – Говорить о простых вещах всегда трудно. И еще я очень волнуюсь, как бы наши взгляды насчет этой темы не разошлись, и…

«Ну давай уже, давай, скажи это, рыжик! Признайся, наконец, в том, что возишься со мной только из-за этих чертовых бабочек в животе. Я обещаю, что не буду злиться. По крайней мере, сделаю над собой усилие».

Но, вопреки ожиданиям Джека, Рэй выдала залпом:

– Я не хочу встречаться с тобой, если ты об этом. Прости. Умоляю, извини, если ты рассчитывал на то, что я соглашусь, хоть ты и не озвучил свое предложение. Я не знаю, поймешь ты или нет, а может и вовсе теперь будешь причислять меня к бессовестным лгуньям, но я считаю тебя замечательным другом. Одним из немногих, которыми я сильно дорожу. Я так и знала, что однажды ты спросишь меня об этом, – рыжеволосая уткнула ставшую тяжелой голову в сложенные замком руки и уже тише продолжила, – и все надеялась, что до разговора дело не дойдет. Пообещай мне, Джек, скажи, что мы все равно останемся друзьями. Что все будет по-прежнему. Пожалуйста, даже если это ложь, произнеси вслух ее.

Рэйчел подняла глаза и встретилась с карими глазами Дауни. Поначалу ей казалось, что они густого шоколадного цвета, но только теперь смогла разглядеть в них нечто особенное. Небольшие вкрапинки посветлей, словно кто-то случайно капнул молоком в темную кофейную гущу.

Девочка попыталась по этому обращенному к ней взгляду прочитать то, что должно твориться в глубоко спрятанной душе Джека, и какого же было ее удивление, когда парень попытался слегка улыбнуться.

– Не волнуйся из-за пустяков, рыжик. Я ведь не просто так это начал. Хотел намекнуть, что в наших отношениях нет места романтике и чему-то в этом роде; для меня ты не больше, чем друг. Спасибо тебе за это.

Когда фраза выпорхнула наружу, подобно подгоняемому ветром древесному листу, Дауни не мог сдержать ликования. Невероятное облегчение пришло на смену беспокойству и тревоге – наверняка Рэй чувствовала тоже самое. Эта не сравнимая ни с чем легкость, когда после долгого учебного дня можно растечься на кровати или диване и блаженно уставиться в пустоту; когда долго держишь в руках неподъемную тяжесть и освобождаешься от груза, а мышцы на руках и спине отзываются легкой, но приятной болью.

Джек долгое время не мог понять, как на самом деле должен относиться к своей юной подруге. Общаться с ней также, как с Кэтрин, он, конечно же, не мог, ведь это были совершенно разные люди – в отличие от вспыльчивой и иногда черезчур обидчивой Кэти, Рэйчел была более рассудительной и озорной. На Роджера она также не походила. Контактировать с такого рода людьми Дауни не умел, потому что и не пытался раньше.

Парень по-новому взглянул на свою знакомую – теперь уже совершенно другими глазами и точно зная в глубине души, что именно он к ней испытывает. Больше никаких намеков, притворств и наигранностей. Все оказалось куда проще на деле, нежели в мыслях.

– Как насчет фильма в выходные? – брюнет наткнулся на озадаченное выражение лица и поспешил пояснить свои слова. – У нас с Роджером – одним моим хорошим знакомым – есть небольшая традиция, вернее, она была раньше. Около двух или трех лет назад. Ее суть заключалась в том, что мы собирались вечером в свободное от учебы и дел время и… смотрели какое-нибудь кино. Обычно попкорном и снэками занимался он, а моей работой был выбор хорошего фильма на добрые полтора часа. Это позволяло забыть о проблемах или каких-то напрягающих тебя вещах. Поверь, ощущение тепла чужого тела рядом, хруст вкусняшек и поглощающий все внимание экран телевизора – бесценны. Хочу предложить тебе нечто похожее. Или у тебя уже были планы на эти дни?

Рэйчел легко помотала головой и встала из-за стола, подтянув резинкой растрепавшуюся прическу. Звонок должен был прозвенеть с минуты на минуту, и тогда девочка, быть может, растворилась бы в толпе бегущих учеников, как тает крупинка сахара в обжигающем кипятке. Но она никуда не спешила:

– Замечательно. Нет, я серьезно, – девочка взяла в руки поднос, но Джек тут же его перехватил вместе со своим. – Спасибо. Предлагаю встретиться у меня, около семи или шести вечера, как тебе? Или знаешь место получше?

– Нет, по-моему, это хорошая идея, – тихо ответил Дауни и благодарно улыбнулся Рэй. Удивительно, что она не стала задавать лишних вопросов или язвить насчет собственного дома Джека – подумав об этом, казалось бы, небольшом ньюансе, парень тысячу раз пожалел о своем предложении. Робертсон ничего не знала о его взаимоотношениях с Мэг, о постоянных скандалах и пьяных ссорах, и все же почему-то постаралась не затрагивать эту тему. Как будто внутри нее сидело маленькое нечто, которое иногда высовывалось снаружи и шептало девочке на ушко, так, чтобы поучения слышала только она одна: «Сейчас помолчи. Ответь уверенным кивком головы и больше не произноси не слова. Отлично. А теперь слегка коснись пальцем щеки, дай ему понять, что вам обоим пора идти».