Текст книги "ССГ 2 (СИ)"

Автор книги: Ольга Богатикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Отправляйся к источнику один, – сказал он вчера Нику, когда они вышли из офиса на улицу. – Я приеду чуть позже.

– Ты точно сможешь добраться до озера сам? – засомневался тогда сисадмин. – Ты ведь бывал там всего один раз, да и то шел следом за мной и не особо обращал внимания на дорогу.

– Конечно, смогу, – отмахнулся тогда сказочник. – Что там идти-то? От трамвая до разрушенных ворот, потом через парк до холма, а от холма до Ровениных владений рукой подать. Заблудиться невозможно.

Теперь парень стоял посреди заснеженного леса и думал о том, что заблудиться возможно где угодно, даже в трех соснах. Можно было, конечно, позвонить Нику и попросить, чтобы он или Ровена вышли к нему навстречу, но доставать телефон Алекс не торопился. Во-первых, это стало бы ударом по его самолюбию, во-вторых, дракон наверняка уже рассекает волны, и звонок сказочника не услышит. Что же касается хранительницы источника, не факт, что она в принципе способна отходить от своих владений дальше, чем на десяток метров.

Кусты за спиной Алекса неожиданно зашевелились, а на тропинку легла чья-то огромная тень. Парень обернулся и невольно сжался – из чащи на него надвигался кто-то большой и мохнатый.

Медведь?.. Но откуда ему тут взяться?! Тогда – снежный человек?..

– Эй, – громко позвал сказочник, делая шаг назад, – кто здесь?

За кустами скрипнул снег, с ветки стоявшей неподалеку сосны взлетела в небо какая-то птица.

– Я здесь.

Если бы на тропинку действительно шагнул йети, Алекс бы не удивился. Мало ли какие тут водятся чудеса? Однако же на дорожку вышел вовсе не снежный человек, а самый обыкновенный. Это был молодой мужчина – худощавый, кареглазый, с густыми черными бровями. Он был одет в объемную теплую куртку, напомнившую сказочнику рыбацкий комбинезон Ровены, и большую мохнатую шапку.

– Ой, – удивился Алекс. – Привет.

– Привет, – кивнул мужчина. – Ты что тут делаешь?

– Заблудился, – ответил парень. – Шел к Зеркальному озеру и сбился с пути.

– Понятно, – сказал незнакомец. – То-то я смотрю, ты кругами ходишь. По одной и той же дорожке – туда-сюда.

– Забавно, да? Я всегда думал, что в Дальней роще заблудиться непросто.

– Ошибаешься, – покачал головой мужчина. – Этот парк разросся до состояния леса. А у леса, знаешь ли, свой характер и свои повадки. Захочет, проложит путнику через чащу прямую дорогу, захочет – в дебри заведет. Тебя же, смотрю, он решил разыграть. Нравится ему, как ты охаешь, круги нарезаешь да елки рассматриваешь.

– Ничего себе розыгрыш, – буркнул Алекс. – Я тут за полчаса как суслик замерз. А со мной, оказывается, в игры играют.

– Не сердись, – улыбнулся мужчина. – Наш лес – создание беззлобное. Пошутил бы чуток, да отпустил. Куда, говоришь, тебе надо? К Зеркальному озеру?

– Да. Ты знаешь, как туда попасть?

– Я, сказочник, здесь все знаю – каждый куст, каждую тропку, – в глазах незнакомца блеснули желтоватые огоньки. Точно такие, которые порой мелькали у Марка, Ника, Алисы и прочих. – Видишь, дорожка между соснами бежит? Иди по ней и выйдешь аккурат к приозерному холму.

Алекс посмотрел в ту сторону, куда указывал мужчина. Там среди высоких деревьев действительно виднелась тропа – широкая и хорошо протоптанная. Парень мог поклясться, что пару минут назад ее здесь не было.

– Как тебя зовут? – спросил он у незнакомца.

– Ивен.

– Спасибо, Ивен. А я, кстати, Алекс.

– Это мне известно, – усмехнулся тот. – Мне о тебе Ровена рассказывала. Увидишь ее, передавай привет. И дракону тоже.

– Передам, – кивнул сказочник. – Послушай, Ивен, что если роща снова захочет надо мной подшутить?

– Не волнуйся, – махнул рукой мужчина. – Я с ней договорюсь. Попрошу, чтобы вела себя хорошо.

– Она послушается?

– Конечно. Я здесь местный, с лесом общий язык всегда найду. Торопись, сказочник. А ну как надоест твоему приятелю в волшебных водах плескаться? Улетит он домой, и будешь ты плавать один, как селезень.

Алекс улыбнулся.

– Спасибо за помощь, Ивен.

– Бывай, сказочник.

Парень кивнул и пошел вперед по дорожке. Сделав несколько шагов, он обернулся. Ивен махнул ему рукой и медленно растаял в воздухе.

МУЗЫКАНТ

Алекс знал Теодора с детства. Кажется, когда-то они были соседями по лестничной клетке, вместе ходили детский сад или же сидели за одной партой в начальной школе. Их знакомство случилось так давно, что сказочник уже и не помнил, как и при каких обстоятельствах оно произошло.

Они никогда не считали друг друга друзьями, скорее приятелями или просто хорошими знакомыми. Во время случайных встреч радостно пожимали друг другу руки, однако их разговор редко длился дольше пяти минут.

У Теодора имелись два интересных качества, которые казались Алексу потрясающими. Во-первых, Тео обладал удивительно неприметной внешностью. Его лицо было столь невыразительным и среднестатистическим, что никто из общих знакомых не мог вспомнить, какого цвета его глаза, какой формы нос и какой длины волосы, даже если они виделись всего час назад.

Благодаря этой особенности, Теодор мог легко затеряться в толпе, и его никогда не узнавали на улице. Парень относился к этому с пониманием, а потому не обижался.

Вторая особенность Тео заключалась в необыкновенном музыкальном таланте. Обладая абсолютным музыкальным слухом, он категорически не любил петь, зато с большим удовольствием играл на всевозможных инструментах. К двадцати годам он научился извлекать мелодии из чего угодно – от фортепиано до ситары, и от саксофона до маракасов. При этом сам наибольшее предпочтение отдавал виолончели.

В его руках она превращалась в живое существо, способное говорить на любом языке. Она могла рассказать, как падают листья и метет вьюга, могла поведать о звездопаде и лунной дорожке, застывшей на глади городского озера. Могла спеть о радости и любви, а могла – об отчаянии и страхе.

Виолончель Тео всюду носил с собой. Ее длинный черный чехол помогал рассмотреть музыканта на оживленной улице. Впрочем, чаще всего это было ни к чему. О том, что где-то поблизости находится Теодор, можно было определить по звуку. Его музыка отличалась от напевов других уличных исполнителей, как отличаются трели соловья от криков грача или вороны.

Парень мог играть на главной городской площади, в безлюдном парке или в грязной подворотне, в солнцепек, во время дождя или метели – ни место, ни погода, ни наличие слушателей не имели для него никакого значения. Как и деньги.

Алекс не знал, есть ли у Тео постоянная работа, однако был уверен, что музицирует он для души – там, где застанет его вдохновение.

Сегодня вдохновение застало Теодора в Старом парке у чаши заброшенного фонтана. Алекс услышал пение его виолончели, когда возвращался домой из офиса.

Был вечер, с неба летели крупные хлопья снега, и студеный пронизывающий ветер, радостно завывая, швырял их в лицо случайным прохожим.

В какой-то момент голос ветра стал тише и нежнее, а затем превратился в печальную балладу. В ней не было слов, зато имелись чувства и образы. Сказочник, как наяву, увидел туманный зимний сумрак, крошечную автобусную остановку с тусклым уличным фонарем и темноволосую девушку в коричневом пальто и вязаном берете.

Алекс свернул на соседнюю дорожку и торопливо пошел на звуки музыки.

Теодор сидел на скамейке и, закрыв глаза, вдохновенно водил смычком по длинным тонким струнам. Парень неслышно подошел ближе и застыл, боясь пошевелиться и тем самым оборвать волшебную мелодию.

Тео открыл глаза, когда смолкла последняя нота. Увидев Алекса, он махнул ему рукой, совершенно при этом не удивившись, будто старый приятель пришел сюда вместе с ним и слушал его выступление от начала до конца.

– Привет, – хрипло сказал Ал, усаживаясь рядом на скамейку.

– Привет, – кивнул музыкант, вынимая из чехла клеенку, чтобы укрыть инструмент от летящего снега. – Как поживаешь, Алекс?

Сказочник будто и не услышал вопроса. Он смотрел в лицо Теодора и с возрастающим удивлением понимал, что лица у него на самом деле нет. Оно – иллюзия, которую каждый будет видеть по-своему, но впоследствии не сможет вспомнить ни одной ее детали. Зато мелодии, что исполняет этот потрясающий человек, останутся и в памяти, и в сердце. Навсегда.

– Что ты сейчас играл, Тео? – спросил Алекс. – Что это за музыка? Кто ее написал?

– Это импровизация, – пожал плечами тот. – Тебе понравилось?

– Очень понравилось, – с чувством ответил парень. – Тео, скажи, почему ты устраиваешь свои концерты в парках и подворотнях?

Музыкант удивленно приподнял бровь.

– Ты играешь там, где тебя не могут услышать. Почему?

Теодор усмехнулся.

– Ты ошибаешься, Ал. У меня всегда есть слушатели. Обычно их бывает немного, зато они понимают, о чем поет моя виолончель.

Сказочник молча обвел взглядом пустую аллею.

– Я давно не играю чужих произведений, всегда импровизирую, – после небольшой паузы продолжил Тео. – И место для концерта тоже выбираю не я. Оно выбирает меня само. Знаешь, я могу идти по улице, подниматься по лестнице или бродить по лесу и вдруг осознать, что конкретно здесь и сейчас надо достать виолончель и что-нибудь сыграть. Мне не нужны концертные залы, Ал. Многие зрители приходят туда лишь для того, чтобы казаться культурными людьми – другим или даже самим себе. А уходят пустыми, уставшими, так и не осознавшими, что хотел им сказать музыкант. Мои же слушатели меня понимают, Ал. Я играю мелодии, которые поет их сердце. Вчера я играл для двух бездомных собак, представляешь? Когда я закончил свою пьеску и открыл глаза, они облизали мне руки, а потом долго терлись загривками о мои колени. А пару дней назад ко мне подошла незнакомая женщина – очень красивая, но с печальным уставшим лицом. Она сказала, что месяц назад похоронила маленькую дочь. Малышка родилась с кучей всевозможных недугов и всю свою недолгую жизнь мучилась от боли. Мать очень ее любила, Ал, а потому боролась за ее здоровье до последнего. Когда девочки не стало, женщина впала в отчаяние. Она думала, что смысл ее жизни был погребен на городском кладбище вместе с телом дочери. А спустя месяц услышала мою виолончель. Был серый унылый день, Ал. Очень холодный, как сегодня. Я играл, а женщина стояла неподалеку и тихо плакала. Потом подошла и спросила, можно ли ей меня обнять. Я обнял ее сам. Крепко прижимал к себе, пока она говорила о своем горе. Женщина сказала: в пении виолончели ей слышался голос дочери. Она вдруг осознала, что девочке теперь хорошо. Что ей больше не больно, и она очень хочет, чтобы мать снова начала улыбаться.

Теодор смахнул с плеча сказочника налипший снег.

– Сегодня моим слушателем стал ты, – сказал он ему. – Что ты услышал, Алекс?

– Я не услышал, я увидел, – голос парня снова был хриплым. – Мне вспомнилась встреча, которая произошла полторы недели назад. Я часто думаю об этой встрече, Тео, и пытаюсь понять, была ли она на самом деле. Возможно, то свидание привиделось мне во сне, а я до конца этого не понял. Сегодня же сон встал передо мной, как наяву. И теперь я снова сомневаюсь – это видение или все-таки реальность?

– Как все сложно, – усмехнулся музыкант. – Что ж… Раз уж ты здесь, давай разбираться вместе.

Теодор снял с виолончели клеенку и бережно положил на скамью. Затем взял смычок и, помедлив пару мгновений, плавно провел им по струнам.

В тот же миг в заснеженном парке раздался нежный рокот волн. Алекс смежил веки и увидел каменный пляж с огромными валунами, бесконечную водную даль и белую чайку, летевшую к линии горизонта.

Теодор играл, а в воздухе все ощутимее пахло йодом, легкий соленый бриз целовал замерзшие щеки, откуда-то издалека доносились отголоски звонкого женского смеха.

Алекс открыл глаза. Море исчезло. Вокруг снова был заснеженный парк, в холодном воздухе которого, таял последний звук волшебной мелодии. Рядом на лавочке по-прежнему сидел Теодор.

А у треснувшей чаши старого фонтана стояла Лара.

Она была в том же коричневом пальто и вязаном берете с мохнатым помпоном. Девушка смотрела на Алекса, а в руках сжимала черные мужские перчатки.

Парень встал со скамейки и неторопливо направился к ней. Он шел нарочито медленно, будто опасаясь, что Лара окажется видением и вот-вот растворится в воздухе. Но девушка двинулась ему навстречу сама. Она быстро преодолела разделявшее их расстояние и протянула Алексу руку.

Ее ладонь была холодной и самой что ни на есть настоящей.

– Значит, это все-таки был не сон, – тихо сказала Лара.

Сказочник осторожно сжал ее ладошку двумя руками.

– Как ты здесь оказалась?

– Я ехала домой, – ответила она. – Автобус сломался рядом со Старым парком, и мне пришлось выйти, а потом… Потом я услышала музыку. В ней шумело море – то самое, помнишь? Я пошла на звук, и явилась сюда.

Алекс несколько мгновений смотрел ей в глаза, а потом наклонился и легко коснулся губами ее озябших пальцев.

– У меня твои перчатки, – тихо сказала Лара. – Я их теперь всегда ношу с собой. Как напоминание, что я не сошла с ума, и сон может стать реальностью.

Парень взял перчатки и натянул их на ее замерзшие руки. А потом обнял за плечи и крепко прижал к себе. Она в ответ обхватила его за талию.

– Помнишь, ты сказала, что нам не по пути? – спросил он. – Ты ошиблась, Лара. Дорога у нас одна, и идти нам по ней вместе.

– Очень может быть, – улыбнулась девушка. – Скажи, Алекс, кто играл ту чудесную мелодию, которую я услышала на улице?

Сказочник обернулся.

На аллее они были одни. Теодор куда-то пропал. Скамейку, на которой сидел музыкант, заметало снегом, а на дорожке виднелись едва заметные следы, уходившие в темноту.

НЕВЕСТА СКАЗОЧНИКА

– Смотри, вот и он.

– Тот самый мост, который способен менять направление?

– Да. Он может перекинуться в любое место противоположного берега. Однако этот путепровод ужасно капризен. Если его рассердить, запросто приведет в болото или на грязный пустырь. А то и вовсе оборвется на середине озера.

– Знаешь, Ал, это не удивительно. Если бы со мной обращались так же, как с ним, я бы тоже сердилась и капризничала.

– Что ты имеешь в виду?

Лара подошла к мосту и смахнула с его перил снег, обнажая облупившуюся краску и видневшиеся из-под нее следы ржавчины.

– Посмотри, в каком ужасном он находится состоянии. Ты можешь вспомнить, когда его в последний раз ремонтировали или хотя бы красили? Каждый день он переправляет через водоем десятки людей, и хоть кто-нибудь удосужился сбить с него наледь?

Сказочник задумчиво почесал подбородок. Девушка поправила рукавицу и двинулась вперед, освобождая от снега оставшийся участок перил.

– Потерпи, мостик, – сказала она. – Сегодня я отправлю заявку городским коммунальщикам. Они избавят тебя ото льда, а летом подлатают опоры и проверят дорожное полотно. Будешь, как новенький.

Алекс молча топал следом за ней и с изумлением отмечал, какое теплое благодушие исходит от моста с каждым сказанным ею словом.

– Слушай, а ведь он тебе верит, – удивленно сказал парень. – И ты ему нравишься.

Лара пожала плечами.

– Кто из нас сказочник – ты или я? – усмехнулся Ал.

– Конечно ты, – серьезно ответила девушка, продолжая освобождать Рыбачий от снежных наносов. – А я просто люблю порядок.

В этом Алекс был с ней согласен. С появлением в его жизни Лары, порядок волшебным образом возникал везде – в одежде, в доме, и, самое главное, в душе.

Он уговорил ее перебраться в его квартиру через неделю после встречи в заснеженном парке. Спустя сутки в кухне расцвел кактус, который никогда раньше этого не делал, зеркало в ванной засияло чистотой, у одинокого носка неожиданно отыскалась пара, а тревоги и волнения исчезли, как дурной сон.

Известие о том, что ее возлюбленный является чародеем, Лара восприняла, как само собой разумеющееся.

– Я сразу поняла, что ты не такой, как другие люди, – сказала она, когда он поведал ей об оживающем памятнике, сводил в зачарованную библиотеку и показал снимок, сделанный фотографом-интуитом. – И знаешь, мне это нравится.

Друзья сказочника Ларе тоже понравились, те же и вовсе остались от нее в восторге.

– Теперь ты в надежных руках, – с улыбкой сказала Алексу Маргарита. – Я могу вздохнуть спокойно – наконец-то нашелся человек, который сможет направить твое воображение в стабильное русло и убережет от ненужных фантазий.

– Никого не смущает, что Лара – обычный человек? – поинтересовался Алекс.

– Главное, что это не смущает тебя, – заметил Ник. – Умные колдуны, жившие в стародавние времена, говорили, что у каждого сильного мага непременно должен быть спутник, который помогал бы ему творить волшебство. Создавал бы условия, в которых ему комфортно работалось, давал возможность чувствовать себя сильным и нужным, верил в его способности и успех. Который бы его любил.

– Литераторы и художники называют таких людей музами, – заметила Маргарита. – Потому что они вдохновляют их на создание шедевров. Сказочнику же необходим человек, который будет верить в его сказки. Раньше для тебя таким человеком была Агата. Но она растет и меняется. Ты, наверное, заметил, что вы несколько отдалились друг от друга. Девочка накапливает магию, с ведьмами ей сейчас интереснее. На вашу дружбу это, конечно, не повлияет, однако место твоего слушателя должен занять кто-то другой.

Агата, к слову сказать, приняла Лару сердечнее прочих – выяснилось, что они с девушкой неплохо знакомы.

– Это воспитательница из моего детского сада, – сообщила она, когда Алекс представил их друг другу. – Только она не в моей группе работает, а в ясельной, с малышами. Они так ее любят!..

Рита, узнав этот факт Лариной биографии, долго хихикала, после чего объявила: раз девушка справляется с маленькими детьми, то с Алексом она справится и подавно.

– Выходит, ты можешь придумать сказку о чем угодно? И она оживет?

– Вроде того.

– Здорово…

Рыбачий мост остался позади, и теперь они неторопливо шагали по тихой безлюдной улице. Небо начинало темнеть, а в воздухе медленно кружились пушистые хлопья снега.

– Алекс, давай сочиним сказку про фонарь? – вдруг сказала Лара.

– Про какой фонарь?

– Да хотя бы про этот.

Девушка указала рукой на стройного металлического великана с вытянутым светильником, стилизованным под старину.

– Этот фонарь особенный, – заметила Лара. – Я много раз ходила по этой улице и ни разу не видела, чтобы он горел. Его соседи исправно светятся каждый вечер, а он – нет.

– Быть может, в его светильнике нет лампы. Или она не исправна.

– Вчера утром коммунальщики заменили все лампы на этом тротуаре. А он все равно не работает.

Словно в подтверждение ее слов, улица озарилась теплым электрическим светом. В стройном ряду горящих фонарей виднелась темная проплешина.

Лара махнула в ее сторону рукой – мол, что я говорила?

Алекс замедлил шаг.

– На самом деле этот светильник работает, – задумчиво произнес он. – Но не для всех. Он срабатывает лишь в том случае, если к нему приближаются конкретные люди.

– Это какие же? – заинтересовалась Лара. – Дети? Старики? Или тут имеет значение профессия? Наш фонарь предпочитает пожарных? Юристов? Или, быть может, электриков?

– Наш фонарь предпочитает влюбленных, – с улыбкой ответил сказочник. – Возраст и профессия значения не имеют. Под ним стоит скамейка, видишь? Она идеально подходит для свиданий.

– Думаешь? – с нарочитой недоверчивостью спросила девушка. – Сейчас проверим.

Она схватила его за руку и потащила вперед. На скамейку они плюхнулись одновременно, звонко хохоча на всю улицу. Алекс тут же перетянул Лару к себе на колени и мягко накрыл губами ее губы.

Свет появился над их головами не сразу, он разгорался постепенно, будто кто-то деликатный осторожно поворачивал регулирующий яркость диммер. Он был такой же желтый, как у других фонарей, но отчего-то казался теплее и уютнее.

– Видишь, – выдохнул Алекс, оторвавшись от губ девушки. – Работает.

Она подняла голову и несколько секунд смотрела, как волшебный фонарь окрашивает в золото белоснежные хлопья. Когда она вновь посмотрела сказочнику в глаза, ее взгляд лучился детским восторгом.

– Да, – тихо сказала она. – Работает.