Текст книги "ССГ 2 (СИ)"

Автор книги: Ольга Богатикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Как считаешь, я смогу навещать маму, после того, как она уйдет в озеро?

– Конечно, сможешь.

– А она меня узнает? Если мама забыла свою подводную жизнь, значит, забудет и земную.

– О тебе она будет помнить всегда. Ты – ее дочь, а значит, самое главное сокровище на свете.

– Правда?

– Конечно.

– Ал, я не хочу, чтобы мама уходила.

– Ты ее любишь?

– Больше всего на свете.

– Если любишь, значит, найдешь силы отпустить. На земле она погибнет, Агата. Будет до последнего тянуть свою лямку, но однажды встанет перед выбором – остаться на берегу и умереть или уйти под воду и продолжить жить. Вода – ее настоящий дом. Там ей будет хорошо. К тому же, мама не уходит прямо сейчас. У вас еще есть время, чтобы провести его вместе.

– …

– Ты снова плачешь?

– Нет.

– А кто тогда хлюпает носом мне в ухо?

– Не знаю.

– Агата, есть такие вещи, на которые мы не можем повлиять. Они произойдут вне зависимости от того, хотим мы этого или нет. В наших силах лишь изменить к ним свое отношение. Сейчас мама печальная и уставшая, а потом будет веселой и полной сил. Здесь, на земле, она часто болеет, а там, под водой, будет здоровой и крепкой. Разве ты этого не хочешь? Мама любит тебя, Агата. Ни секунды в этом не сомневайся. И… Знаешь, что?

– Что?

– Завтра вечером, когда мама придет забирать тебя из детсада, обними ее покрепче. Скажи ей, что она – самая красивая, самая умная, самая лучшая. И что впереди у вас будет только радость и свет. Скажешь?

– Да. А о том, что она русалка, говорить не буду. Это ведь секрет, да?

– Конечно, секрет.

– Знаешь, Ал, я очень люблю твои сказки. В них хочется верить, даже если они грустные. И не только потому, что они сбываются, а потому, что в них все кончается хорошо.

– Так и должно быть, Агата. Всегда. Даже если поначалу кажется, будто все наоборот.

– У нас тоже все будет хорошо?

– Конечно, маленькая. Доброй ночи.

– Доброй ночи, Алекс.

СОСЕДКА

Госпожа Китти знала все обо всех. В любое время дня и ночи она могла рассказать, кто приходит в гости к одинокой красавице из третьего подъезда, что подарил теще на день рождения автомеханик с пятого этажа и какой алкоголь предпочитают братья-близнецы, недавно купившие угловую квартиру, пустовавшую последние восемь лет.

Откуда старая сплетница брала свои сведения, не знал никто. Правда, некоторые соседи предполагали, что во времена оны бабушка ухитрилась установить в их квартирах видеокамеры, и теперь следит за жизнью дома из персонального наблюдательного пункта, где у нее есть уголок с мониторами и пультом управления. Алекс понимал: это предположение не более, чем шутка, однако дать внятное объяснение, почему пожилой женщине, которая не так уж часто выбирается из своей цитадели на свежий воздух, известны подробности личной жизни едва ли не всех жильцов многоэтажки, тоже не мог.

Внешне госпожа Китти была милой и симпатичной старушкой, этакой добродушной бабулей, которая угощает детей конфетами, кормит семечками голубей и каждое лето возделывает общедомовую клумбу. У нее не было привычки приставать к соседям с советами или отпускать в их адрес язвительные замечания, да и заседать на лавочке со стариками, коих во дворе имелось не так уж много, она тоже не любила. Алекс считал, что госпожа Китти просто не смогла с ними подружиться – пенсионеров настораживала ее безграничная осведомленность, а нежелание выдавать источники информации всерьез обижало.

Из квартиры старушка выходила только для того, чтобы купить продуктов или навестить племянницу, которая проживала на другом конце города. Чем она занималась оставшееся время, никто не знал. Похоронив двоих мужей, бабушка осталась жить вместе со своей кошкой – серой гладкошерстной дворняжкой, часто в одиночку гулявшей по улице, – и в гости почти никого не приглашала.

Единственным пороком, которым госпожа Китти докучала окружающим, было неуемное желание делиться новостями. Алексу иногда казалось, что она выходит в магазин только для того, чтобы «поймать» какого-нибудь соседа и обсудить с ним телевизионные передачи, а заодно чьего-нибудь нового кавалера, помятый автомобиль или дорогой мобильный телефон. Ее стремление общаться было понятно, однако порой оно переходило границы дозволенного.

Последний разговор госпожи Китти с Агатой Алекса здорово возмутил. Неужели соседка не понимала, что говорить шестилетней девочке о ее матери столь пренебрежительным тоном, как минимум, не этично? А называть саму девочку кукушонком и вовсе оскорбительно.

Освободившись после работы, парень отправился к соседке в гости, чтобы попросить ее (по возможности, вежливо) больше так не делать.

Госпожи Китти дома не оказалось. Алекс звонил и стучал в ее дверь не менее десяти минут, однако старушка так и не открыла. Решив, что, она отправилась в магазин, он вернулся на улицу, дабы подождать ее у подъезда.

Во дворе никого не было. Сумерки давно сменились ранней зимней темнотой, однако охапки белого снега, желтоватый свет фонарей и яркие прямоугольники окон свидетельствовали о том, что до настоящей ночи еще далеко.

Рядом с Алексам дрогнула ветка. Он поднял голову и увидел кошку госпожи Китти. Та сидела на ветке рябины, протянувшейся, как гладкая длиннопалая рука, прямо к открытой форточке старушкиной квартиры, и с подозрением смотрела на него.

К кошкам у Алекса было особое отношение. Он их не то чтобы любил – скорее, уважал за независимость, гордый нрав и чувство собственного достоинства. У соседкиной любимицы этих качеств имелось в избытке. Хвостатая красотка чувствовала себя королевой двора – с прочими кошками не водилась, людям в руки не давалась, а гладить и чесать себя за ухом позволяла только Агате.

Алекс отвернулся и продолжил вглядываться в просвет между домами. Соседка все не появлялась. Наверное, снова загнала в угол кого-нибудь из знакомых и теперь пересказывает ему последние сплетни, а то и вовсе преспокойно пьет чай у племянницы. На улице же с каждой минутой становилось все холоднее. Ал подумал, что ему стоит пойти домой, а старушку навестить через пару часов или даже следующим вечером.

Он уже хотел отворить подъездную дверь, но она распахнулась перед ним сама, являя соседа с пятого этажа – того самого автомеханика, которого любила обсуждать госпожа Китти.

– Привет, Алекс, – сказал мужчина, ступая на крыльцо. – Решил прогуляться?

– Вроде того, – кивнул тот. – Соседку нашу поджидаю. Здравствуйте, господин Пак.

– Это какую ж соседку-то? Не кошатницу ли?

– Ее.

– Что, снова старуха язык распустила? Секрет какой-нибудь разболтала?

– Лучше бы она секреты рассказывала, – скривился Алекс. – Наговорила ерунды ребенку из восемнадцатой квартиры, а девчушка теперь переживает и плачет.

– Совсем сдурела бабка, – покачал головой автомеханик. – Нашла к кому приставать. Пусть бы со стариками сплетничала. Или салфетки вышивала. А она – к детям…

Они поговорили еще минуту, после чего сосед отправился по своим делам. Алекс же повернулся к входу в подъезд и снова увидел старушкину кошку. Та, как оказалось, перебралась со своей ветки поближе, и теперь тихонько сидела, будто нарочно прислушиваясь к разговору. У кошки были блеклые голубые глаза, при этом их взгляд был столь умным и внимательным, что казался почти человеческим.

В голове Алекса что-то щелкнуло, словно кто-то нажал на невидимый тумблер. На мгновение сказочник замер, а потом усмехнулся и, резко подавшись вперед, тряхнул ветку, на которой сидела соседкина любимица. Кошка от неожиданности взвизгнула и свалилась с дерева. Парень поймал ее на лету.

– Добрый вечер, госпожа Китти, – сказал он, поднимая зверя на уровень своих глаз. – Вы-то мне и нужны. Не изволите ли пригласить меня на чашку чая? Я страшно замерз, пока топтался рядом с вами на улице.

Глаза кошки были круглыми, как блюдца. Она жалобно мяукнула и попыталась вырваться из его рук. Алекс сжал ее крепче, после чего перехватил мохнатое тело поудобнее и шагнул в теплый подъезд. На второй этаж, где жила говорливая соседка, он взлетел за пару секунд.

– Где ключ от квартиры? – строго спросил он у кошки. – Ни за что не поверю, что после прогулок по деревьям вы возвращаетесь домой только через окно.

Кошка фыркнула и мотнула головой куда-то влево. Алекс сунул зверя подмышку и, осторожно ощупав деревянный наличник, вытянул на свет маленький желтоватый ключик.

Замок открылся, как по маслу. Парень переступил порог и включил в прихожей свет. В тот же миг кошка выскользнула из его рук и, перекинувшись прямо в воздухе, превратилась в невысокую худенькую старушку, одетую в строгое синее платье.

– Вот, значит, как вы добываете свои новости, – с ухмылкой проговорил Алекс. – Подслушиваете и подсматриваете! Удобно, ничего не скажешь.

– Не умничай, – раздраженно буркнула соседка, поворачиваясь к парню спиной. – Ты ко мне на чаепитие напросился, сказочник? Вот и топай в кухню, нечего в прихожей стену подпирать.

Алекс снял ботинки и пошел вслед за ней.

– Вы меня очень удивили, госпожа Китти, – сказал он, глядя, как старушка заваривает чай. – Оборотень – кто бы мог подумать?.. Однако собирать таким образом сплетни не очень хорошо, верно?

– Много ты понимаешь, – фыркнула госпожа Китти. – Что в моей жизни осталось, кроме них? Это у меня профессиональное, если хочешь знать. Я в городской газете тридцать лет корреспондентом оттарабанила. А сплетни я не нарочно собираю. Кто ж виноват, что соседи под моим деревом лясы точат и свидания устраивают. Что мне теперь, уши затыкать и глаза закрывать?

– Бог с ними, со сплетнями, – махнул рукой Алекс. – Вы зачем вчера к Агате пристали? Зачем девчушку кукушонком обозвали? Она же полдня об этом думала, а потом полночи ревела – решила, что мать ее не любит, а потому бросит и уйдет.

– Агата, говоришь? – переспросила соседка. – Это русалкина дочка-то? Да, тут я, конечно, дала маху. Веришь ли, сказочник, не со зла сказала – от дурости старческой. Жалко мне девчонку. Хорошая она, ласковая, как котенок. Вырастет, сильной ведьмой будет. Как только озерная дева сумела породить такое чудо?..

– Так вы знаете, что мать Агаты… м-м… не совсем человек?

– Я, сказочник, много чего знаю, – усмехнулась старушка, ставя перед ним чашку с ароматным напитком. – Печенье будешь?

– Не откажусь.

– Русалкам на земле делать нечего. Их дом – песчаное дно, и покидать им его не надо. Ни одна водяница на земле счастья своего не нашла. Только заботы да хлопоты. И правильно – нечего в чужую стихию лезть, родная-то все равно обратно позовет.

– Забавно, – пробормотал Алекс, отпивая глоток чая. – Я, когда Агате про мать-русалку рассказывал, на ходу сочинял, очередную сказку придумывал. А выходит, что это и не сказка вовсе.

– У нашего города немало секретов, – улыбнулась госпожа Китти. – Что же ты, хочешь, чтобы он их все разом открыл? Нет, сказочник, тайны нужно узнавать постепенно. Необычное всегда рядом скрывается – в привычных людях и вещах. Ты у нас чудеса творить мастак, однако ж и городу есть, чем тебя удивить.

Соседка поставила на стол вазочку с печеньем, уселась на соседний стул.

– Не сердись на меня, – тихо сказала она. – Я ведь правда никого не хотела обидеть. Перед девочкой я извинюсь. Как с тобой поболтаю, сразу к ней поднимусь, сладостей каких-нибудь отнесу. А к Новому году котенка в подарок найду, особенного. Будет у нее настоящий помощник-фамильяр.

– Ого, – удивился Алекс. – И много у нас по городу волшебных кошек гуляет?

– Не очень, – покачала головой соседка. – Прямо скажем, единицы. Оборотней так вообще по пальцам пересчитать можно. Однако ж помощника я нашей колдунье найду, не сомневайся. И еще, сказочник, ты своим-то про этот разговор не рассказывай, ладно? Особенно Маргарите.

– Я-то не расскажу. А вы не хулиганьте. Не очень-то приятно, когда кто-то может запросто рассказать другим чужие секреты.

– Разве ж я рассказываю секреты? – усмехнулась госпожа Китти. – Это так, шелуха. Не беспокойся, Александр, то, что для людей действительно важно, я не разболтаю никогда.

МОСТ

– Знаешь, эта старуха никогда мне не нравилась.

– Госпожа Китти?

– Да.

– Почему же?

Маргарита сделала из картонного стакана глоток кофе. Поморщилась.

– Потому что она наглая и одновременно очень любопытная, – пытаясь согреть озябшие пальцы, девушка обхватила теплые бока стакана обеими ладошками. – Ты знаешь, что она всю жизнь проработала в СМИ?

– Знаю.

– Начальство ее обожало, а коллеги ненавидели. При этом, и те, и другие, вздохнули с облегчением, когда Китти ушла на пенсию.

– Надо полагать, за тридцать лет своего стажа старушка умудрилась достать всех.

– Думаю, ей просто завидовали, – пожала плечами Маргарита. – В своем деле она была лучшей: всегда в курсе самых горячих новостей, на короткой ноге с местными властями, а уж по скорости написания статей с ней и вовсе никто сравниться не мог. Это сейчас старушка вышла в тираж, а лет десять назад ее имя было известно каждой собаке.

– Выходит, госпожа Китти действительно знает все обо всех.

– Многие знания – многие печали, – заметила Рита. – А неуемное стремление поделиться этими знаниями – тем более. Впрочем, бабуле надо отдать должное: используя свои таланты, она отлично понимает, о чем можно болтать, а о чем нет.

– Мне госпожа Китти говорила то же самое, – усмехнулся Алекс.

Маргарита допила кофе и выбросила стаканчик в урну. В полумраке улицы темное нутро урны казалось звериной пастью.

– Отчего ты вообще ею заинтересовался? – спросила девушка. – У вас с ней вышел конфликт?

– Нет, что ты, – махнул рукой парень. – На днях я случайно узнал, что она умеет превращаться в кошку, и в таком виде подслушивает разговоры соседей.

– И?

– И попросил ее больше так не делать.

– А она послала тебя куда подальше, да?

– Ну… в некотором роде.

Рита серьезно посмотрела ему в лицо.

– Ал, если Китти что-нибудь отчебучит, сразу же мне об этом сообщи. Эта дама – одна из тех фигур, которые могут пошатнуть магическое равновесие города. Ко всем ее выходкам нужно относиться очень серьезно.

– Ладно, – пожал плечами сказочник. – А что ты ей сделаешь? Превратишь в лягушку? Или посадишь под домашний арест?

– Я ограничу ее магию, – так же серьезно ответила Рита. – Лет на пять-семь. Пусть живет эти годы в кошачьем обличии. Кошка точно никому лишнего не скажет.

– Ничего себе, – присвистнул парень. – Ты правда можешь это сделать?

– Я – верховная ведьма, Алекс, и могу сделать очень многое.

– И тебе приходилось кого-нибудь наказывать?

Взгляд Маргариты стал насмешливым.

– Милый друг, неужели ты думаешь, что в нашем славном городке живут только добрые волшебники и розовые пони? – усмехнулась она. – Увы, мой дорогой, помимо них здесь обитает множество созданий с отвратительным характером, которые также обладают колдовской силой, и способны причинить окружающим немало хлопот. И это не говоря о том, что все те же добрые волшебники считаются добрыми весьма условно. Представь, что произойдет, если нашему дорогому Нику на глазах у толпы людей захочется превратиться в дракона и прогуляться в таком виде по городу? Да, Александр, мне случалось наказывать проштрафившихся оборотней и колдунов. Я уже говорила тебе, что моя задача – следить за магическим равновесием, а оно, как известно, имеет две чаши весов. Кроме того, здесь есть волшебные предметы, сущность которых предполагает совершение всевозможных пакостей, и эти пакости отнюдь не безобидны.

– Я понимаю, – кивнул Алекс. – А это, надо полагать, один из таких предметов.

Перед ними был узкий пешеходный мост, прозванный в народе Рыбачьим, – длинное кривое сооружение с высокими металлическими перилами, наискосок перекинувшееся через замерзшее заснеженное озеро. В отличие от других мостов, он не держал на себе фонарей, а потому освещался только на берегах – в начале и в конце, середина же его тонула во мраке наступившей темноты.

Маргарита покачала головой.

– Вообще-то, нет. Это просто мост.

– Вообще-то, да, – возразил Алекс. – Вот ты знаешь, куда этот мост ведет?

– Знаю, конечно. На противоположный берег озера.

– Само собой. Но куда именно?

– Алекс, что за вопросы? Он соединяет улицу Длинных теней с Восточной набережной. Или ты не в курсе?

– Я тебя удивлю, Маргарита. Этот мост ведет к пустырю, который находится неподалеку от развалин старой церкви.

– Ты сейчас пошутил?

– Вовсе нет. Если же ты вдруг захочешь спросить о нем Марту, она скажет, что его противоположная сторона выходит к складам, куда привозят товар для ее магазина. Она каждую неделю ходит туда со своими накладными.

– Погоди, – Маргарита остановилась возле одного из фонарей. – Я тоже хожу здесь каждую неделю, этот мост здорово сокращает мне дорогу до дома. И я абсолютно уверена, что он ведет к Восточной набережной.

Алекс развел руками.

– Выходит, эта перекладина может менять направление? – удивилась Рита. – С ума сойти!.. А я-то считала, что знаю здесь каждый уголок… Признайся, сказочник, ты это придумал только что. Прямо здесь и сейчас. А город с радостью подхватил твою идею.

Парень с улыбкой покачал головой.

– Ничего я не придумал. Или придумал, но не сегодня. Дело в том, дорогая Маргарита, что об этом мосте упоминала целая толпа наших общих знакомых. И в рассказе каждого из них он имел разное направление. Вывод очевиден, не правда ли?

– Правда. А система у его перемещений есть?

– Конечно. Он может пересекать озеро в том месте, куда надо попасть ступившему на него человеку. Надо на Восточную набережную – протянется к набережной, надо к складам – протянется к складам. Он парень сговорчивый. При условии, что у него хорошее настроение, конечно.

– А если людей несколько?

– Если людей несколько, и они явились к этому мосту вместе, значит, им по пути, верно?

– Ну… наверное, да. А что по поводу настроения? Если оно у моста хорошее, он помогает пешеходам сократить дорогу. А если плохое?

– Если плохое, лучше к нему не подходить. Или в болото заведет, или раскачиваться начнет, чтобы на пешехода страху нагнать, а то и вовсе обрушится. Я, кстати, не шучу. Меня этот красавец однажды в такую трясину завел, насилу выбрался! Я ради эксперимента раз пять по нему туда-сюда ходил – сначала на набережную, потом на пустырь, затем к переулку Ткачей и к Южной пристани. Ну а в пятый раз прямиком в болото. Обидел его, наверное.

Маргарита поежилась.

– Умерил бы ты свою фантазию, сказочник, – строго сказала она. – Я, вообще-то, иду домой. А у этого моста такой вид, будто, он приведет меня прямиком в бездну.

– Скажешь тоже – в бездну. Максимум на середину озера. А дальше до берега можно и по льду дойти.

– Спасибо, я лучше вызову такси.

– Вообще-то, вызвать такси можно было сразу, и не тащиться от Ника пешком в такую даль. Слушай, Рита, ты же верховная колдунья. Почему бы тебе не приказать Рыбачьему вести себя прилично? На всякий случай.

– Потому что Рыбачий – не колдун и не оборотень. Он мост, Алекс. Неодушевленный предмет, который ты наделил магией и переменчивым настроением. У меня нет над ним власти, а потому приказывать ему я не могу.

– Хорошо, тогда мы его просто попросим.

Маргарита пожала плечами.

– Проси, – сказала она. – А я пока найду номер телефона такси.

Сказочник уверено направился к заснеженным перилам. От моста ощутимо фонило негативом. Где-то в груди появилось липкое чувство тревоги. С каждым пройденным шагом оно становилось сильнее, и Алексу казалось, будто у него внутри разворачивает щупальца скользкий холодный спрут. Хотелось развернуться и как можно скорее вернуться к Маргарите. Пересиливая желание уйти, Алекс приблизился к мосту и осторожно погладил рукой его металлические прутья.

– Привет, приятель, – негромко сказал он. – Как твои дела? Ты сегодня здорово устал, да? Конечно, устал. По тебе же с утра и до вечера ходили люди – туда-сюда. Они каждый день тут ходят. Нелегко, наверное, удерживать на своей спине таких суетливых созданий. Неловко просить, однако, не мог бы ты поработать еще не много? Видишь девушку? Она озябла на ветру и очень хочет домой. Да и я тоже. Мы были в гостях у своего друга и немного припозднились. Трамвая и такси придется ждать долго, мы замерзнем и наверняка подхватим ОРЗ. Я-то ладно, а Рите болеть никак нельзя. От нее зависит магический порядок в этом городе. Помоги нам, пожалуйста. Нам надо на Восточную набережную. Обещаю, больше в столь поздний час мы тебя не побеспокоим.

– Ну, что договорился? – поинтересовалась Маргарита, когда Алекс вернулся обратно.

За те несколько минут, пока он отсутствовал, девушка явно продрогла – поверх шапки она натянула капюшон и до самого носа обмоталась вязаным шарфом.

– Договорился, – кивнул сказочник.

– Что он тебе сказал?

– Ничего. Мосты – ребята неразговорчивые, разве ты не знала?

Девушка закатила глаза.

– Так мы можем по нему пройти?

– Конечно. Но только в виде исключения. Его рабочий день закончился час назад, в это время Рыбачий привык отдыхать. А потому, давай поторопимся, пока он не передумал.

Алекс помог Маргарите подняться по узким скользким ступенькам, ведущим к деревянному настилу. Через озеро они шли в тишине, подсвечивая себе путь мобильными телефонами. Ступали осторожно, хотя поводов для беспокойства не было – мост стоял крепко и казался незыблемым, как горная вершина.

– Когда в следующий раз решишь заколдовать дорогу, крыльцо или еще один путепровод, предупреди меня заранее, ладно? – сказала Рита, когда они вышли к фонарям Восточной набережной.

– Всенепременно, моя госпожа, – шутливо поклонился Алекс. – Хотя, знаешь, это выходит у меня само собой. Я не всегда могу различить грань между мимолетной фантазией и полноценной магией. То, что мои сказки оживают, иногда является сюрпризом для меня самого.

– Тебе многому предстоит научиться, – Маргарита коротко вздохнула. – И в частности – контролировать свое воображение. Не забывай об ответственности, Ал. У полета твоей фантазии должна быть четкая траектория. Разумный мост – это забавно и даже полезно. Однако, прежде, чем придумать очередную забавную штуку, подумай, нужна ли она нашему городу. Потому что, стоит тебе хотя бы на минутку поверить, что нужна, эта штука мгновенно здесь появится.

– Хорошо, – кивнул парень. – В таком случае, я прямо сейчас придумываю большой автобус, который приедет на эту набережную отвезет нас домой. Уж автобус-то нам точно пригодится, правда? О! Смотри вот и он.

Рита повернула голову в ту сторону, куда указывал Ал. В темноте сверкнул холодный свет фар, и из-за угла неторопливо выползла длинная темно-синяя «гармошка». Спустя минуту она остановилась аккурат перед ними. Ее двери гостеприимно распахнулись.

Алекс первым запрыгнул в теплый салон и протянул девушке руку.

– Мальчишка, – тихо усмехнулась она и ухватилась за протянутую ладонь.

МОНСТР

– Ал! Вот скажи: это правда, что под кроватью живет монстр?

– Под чьей кроватью? – рассеянно уточнил Алекс, не отрывая взгляд от книжной страницы.

Агата нетерпеливо махнула рукой.

– Да под любой! Например, под моей.

– Под твоей, конечно, живет, – согласился сказочник, переводя взгляд на следующий лист.

– Слышал? – Агата повернулась к Эрику и торжествующе подняла вверх указательный палец. – Я же тебе говорила!

Эрик закатил глаза и подкатил инвалидное кресло ближе к кухонному дивану.

– Алекс, и ты туда же? – возмущенно воскликнул он. – Монстры – это выдумка, которой пугают малышей. Мы же слишком взрослые, чтобы в нее верить. На самом деле никаких чудовищ не существует, а под кроватью могут жить разве что забытые игрушки. Или домашние тапочки.

Алекс хмыкнул и мягко закрыл книгу.

Эти двое ввалились в его квартиру полчаса назад – веселые и раскрасневшиеся от мороза. Агата с порога заявила, что на улице очень холодно, и им с Эриком нужно место, где можно было бы согреться, выпить сладкого чаю и поболтать. О том, чтобы собраться где-нибудь еще, не могло быть и речи: мать Агаты отсыпалась после ночной смены и настоятельно просила их не шуметь, а родители Эрика не вовремя затеяли ремонт.

Алекс против визитеров ничего не имел, а потому в первые же пятнадцать минут лишился имевшихся у него конфет, пряников и вафель, а затем и покоя.

– Монстры – действительно выдумка, – кивнул сказочник. – Но это никак не мешает им быть реальными. Этим ребятам совсем не обязательно жить под кроватью. Некоторым из них удобнее находиться в кладовке, в подвале или в старом шкафу. К примеру, твое чудище, Эрик, предпочитает именно старый шкаф. Я прав?

Уши мальчика порозовели. Он что-то буркнул и отвел взгляд в сторону.

– Ага! – закричала Агата. – Значит, у тебя монстр все-таки есть!

– Конечно, есть, – подтвердил Алекс. – А как же? Монстры есть у всех. Только одни держат их в укромном уголке, а другие носят с собой. Знаете, друзья, как по мне, пусть личное чудовище обитает отдельно, таскать его на своем горбу бывает очень утомительно.

Дети переглянулись. Брови Эрика вопросительно подпрыгнули вверх.

Алекс коротко вздохнул.

– Кто-нибудь из вас знает, кем на самом деле является подкроватный монстр? – спросил сказочник.

Дети переглянулись еще раз.

– Ну… – задумчиво протянул Эрик. – Наверное, страхом. Он живет в темноте, издает странные звуки, по ночам рисует на полу и потолке пугающие тени. То есть делает то, чего дети очень боятся.

– Ты совершенно прав, мой юный друг, – улыбнулся Алекс. – Однако наше страшилище не просто страх. Это наш личный демон, который питается негативными эмоциями, что мы испытываем каждый день: обидами, тревогами, злобой, разочарованиями. Этот парень очень прожорлив, ребята. Одни люди держат его на жесткой диете, а другие кормят от пуза, да еще с большой радостью. Пока человек маленький, монстр живет от него отдельно. Когда же человек вырастает, он должен решить, оставлять монстра под кроватью или сажать его к себе на спину. И знаете, многие взрослые почему-то предпочитают возить его на закорках, а под кроватью хранить пыль и домашние тапочки.

Агата задумчиво почесала нос.

– Ал, выходит, у тебя тоже есть свое чудище? – спросила она.

– Конечно.

– И где оно живет? Под кроватью или на твоей спине?

– Под кроватью моему чудищу тесновато, – улыбнулся сказочник. – А носить его на себе мне очень тяжело. Этак можно сколиоз заработать, а то и вовсе перелом позвоночника. Поэтому мы с монстром договорились, что я найду ему отдельную квартиру и буду время от времени навещать.

– И где же он теперь? – заинтересовался Эрик. – В кладовке? Или, может быть, в подвале?

– А вот не скажу, – хитро подмигнул ему Алекс. – Вдруг вы решите его побеспокоить? Мое чудовище не очень любит гостей.

– Ты часто с ним видишься?

– Достаточно часто.

– И не боишься? Он же все-таки монстр.

– Он мой монстр, ребята. И я, конечно же, его не боюсь. Мы с ним старые друзья и нам всегда есть о чем поговорить.

…Дети разошлись по домам, когда стало вечереть. Закрыв за ними дверь, Алекс подошел к окну и долго смотрел, как холодное небо прорезают рваные полоски заката. Потом заварил в термосе чай, взял большой электрический фонарь, две керамические кружки и отправился на чердак.

Там, как всегда, было тесно и пыльно. Подсвечивая себе фонарем, парень неторопливо прошел между бесформенными тюками со старым тряпьем и грудами поломанной мебели. В какой-то момент круглый огонек выхватил из темноты стоявший у стены низкий журнальный столик и ободранный трехногий табурет.

Алекс поставил на стол принесенные вещи, и, усевшись поудобнее, разлил по кружкам ароматный напиток.

– Привет, приятель, – сказал он, прикрыв на мгновение глаза. – Как твои дела?

Темнота за спиной сказочника стала плотной. Появилось впечатление, что там кто-то стоит.

– Извини, что не заходил на прошлой неделе, – продолжал парень. – Не было повода. Да и на работе снова аврал…

Он взял одну из кружек, и, не оборачиваясь, протянул ее в темноту. Кто-то невидимый аккуратно принял кружку из его рук.

– Знаешь, приятель, мне уже лучше, – сказочник сделал из своей чашки крошечный глоток. – Я стал спокойнее спать и почти не вздрагиваю, когда выясняется, что мои дурацкие фантазии снова обрели форму. Но мне все равно страшно. Я по-прежнему стараюсь взвешивать каждое слово, прежде, чем сказать его вслух, а порой пытаюсь не думать, ведь мои мысли тоже становятся материальными. Я жутко боюсь, что, будучи рассерженным или усталым, придумаю какое-нибудь чудо-юдо, и оно натворит в городе бед. Мои друзья этого тоже боятся. Маргарита постоянно твердит, чтобы я контролировал свое воображение. Она, конечно, права, это действительно важно, но знал бы ты, приятель, как это сложно!

Волосы Алекса тронуло чье-то дыхание.

– Мне нравится быть сказочником, честное слово, – поспешно сказал парень. – Однако порой я ощущаю себя слепым котенком. Мне приходится наощупь исследовать природу своего дара, наощупь искать границу между фантазией и волшебством. У меня нет помощников, приятель. Мне даже не с кем посоветоваться – сказочников-то в этом городе больше нет. Знаешь, если бы кто-нибудь предложил откатить все назад и превратить меня в простого человека, я, наверное, не стал бы отказываться. По крайней мере, сразу. Я бы крепко подумал: что, если так будет лучше? Представляешь: просто ходить на работу, обедать с друзьями в кафе, гулять по городу и придумывать любые чудеса, которые совершенно точно никому не принесут хлопот. Звучит скучновато, зато стабильно и безопасно. Вот только ничего откатить назад нельзя. Я тот, кто я есть. И это правильно. Знаешь, почему? Если бы это было неправильно, всего этого просто не произошло. Верно?

На плечо сказочника опустилась чья-то теплая мохнатая лапа.

– Я малодушен, да? – грустно усмехнулся Алекс. – А еще труслив и тревожен. Рита права: я мальчишка. Но я взрослею, приятель, и в полной мере осознаю свалившуюся на меня ответственность, поэтому, сделаю все возможное, чтобы не наломать дров и сохранить магическое равновесие города на прежнем уровне. От меня зависит слишком много людей, и я не имею права их подвести…

Алекс засобирался домой, когда в слуховом окошке чердака появился тонкий месяц убывающей луны. Чай был допит, и сонный невидимый монстр сыто причмокивал, переваривая выплеснутые на него жалобы и сомнения. Парень сложил термос и кружки в пакет, взял со стола потускневший фонарь.

– Мне пора, приятель, – тихо сказал Алекс в темноту. – Через недельку загляну к тебе снова. Не скучай, ладно? И… Спасибо. Спасибо, что слушаешь мое нытье. Другим бы оно быстро надоело, а ты – ничего, терпишь. Тебе оно даже нравится, да? До свидания, приятель. Как хорошо, что ты у меня есть.

ФОНТАН

Мужчина топтался возле скамейки и с растерянным видом вертел в руках мобильный телефон. Тот был черен, как ночь, и на манипуляции хозяина не реагировал – наверное, был сломан или полностью разрядился.