Текст книги "Наш папа - прокурор (СИ)"

Автор книги: Ольга Тимофеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 16. Юра. Дедушка и бабушка

Я иду за всеми в предоперационную.

– Александр Евгеньевич, вы сами-то верите, что у вас сразу три внучки? – шутит Валера, стягивая перчатки и отправляя в урну.

– Это все бабуля, все уши мне прожужжала, хоть бы кто-нибудь от него залетел. А то сына не видно почти, хоть бы с внуками возилась.

– Можно было обойтись и одним, – снимаю маску и халат следом за всеми.

– Зная тебя, второго можем и не дождаться, – смеется отец и моет руки.

Не он ли меня всегда настраивал на цели и их достижение. А если стремиться к ним, то когда семью создавать?

В моем случае, может, так и надо было. Свалилось и выбора нет. Придется подстраиваться.

Они обсуждают что-то про ход операции, я ничего не понимаю, выхожу оттуда в коридор, сажусь на ближайший стул и, облокотившись на колени, закрываю лицо.

Только сейчас чувствую, как болит голова, пить хочется, шея ноет.

– Ты как? – узнаю голос Вала рядом.

Оборачиваюсь. Он садится.

– Не знаю. Понимаю, но привыкнуть пока не могу.

– Привыкнешь, когда больше будешь времени с ними проводить. Представляешь, ты такой приходишь с работы, а они бегут к тебе, встречают, спорят, кого ты первым на руки возьмешь, – усмехаюсь, – а потом лягут рядом и уснут. И побоишься двигаться, только бы они не проснулись и дома снова не начался кипишь.

– Они хоть и одинаковые, но у каждой будет свой характер, своя изюминка. Ты многодетный папа теперь, всех нас переплюнул, – кладет руку мне на плечо и похлопывает.

– Сначала надо помириться. Она не собирается прощать.

– Ну, у тебя же есть какой-нибудь козырь? Так воспользуйся им.

Вал прав. Пора воспользоваться.

– А кто Валерий Доронин? – медсестра спрашивает у всех.

– Я, – Вал поднимает руку и поднимается.

– Девушка, которая рожала только что, просила вас найти какую-то Сару, сказала, вы знаете. И попросила привезти вещи. Она должна знать что.

– Хорошо, спасибо, я передам.

– Что за Сара и что за вещи?

– Наверное, то что детям надо, сейчас узнаю. Сара – это няня. Хорошая девушка, у меня работала.

Вал набирает Сару.

– Привет, Сара, тут у нас Саша родила… Да, уже… Так получилось… Она сказала, что ты знаешь, какие вещи ей привезти… А у тебя ключи есть? – Я киваю Валу, прошу телефон, он отдает.

– Сара, здравствуйте, это Юрий, я отец детей. Подскажите, какие надо вещи? Я сам отвезу.

– Отец? Ммм… Они у нее в квартире, там пакеты стоят у входа.

– У вас ключи есть?

– Да.

– Пришлите адрес, откуда вас забрать. Съездим вместе.

– Отлично.

Я отключаюсь, записываю номер няни.

– Сын, пойдем со мной, поговорим, бабуле заодно сообщим, – кивает отец, хочет наедине.

– Вал, скинешь мне адрес? Скажи, я в течение часа подъеду, – прошу друга и иду за отцом в его кабинет.

Отец открывает мне дверь, пропускает в свой кабинет.

Усмехаюсь. Как будто я сбегу.

– Садись, – кивает на стул, – чай, кофе? – идет в смежный кабинет и наливает в чайник воду. – Крепче не предлагаю.

– Кофе.

За стеной включается чайник. Стучат банки. У него там мини-кухня.

Я рассматриваю кабинет. Тут на стенах фотографии мам и детей или только детей, разного возраста, в разном стиле, цветные и черно-белые.

– Пап, а это фотографии из интернета или реальные?

– Реальные. Когда начинал собирать, просил разрешения фотографировать у пациентов, потом стали сами приносить.

Моих, интересно, повесит?

– Ты каждого помнишь?

– Я на обороте подписываю патологию или историю их рождения. Как правило, тут нет простых случаев.

Перевожу взгляд на стол. Там рамка с фотографией. Пока отец делает кофе, разворачиваю ее к себе.

Там я, мама и отец после очередных соревнований, я с медалью.

– Держи, – отец ставит передо мной кофе, садится за свой стол. Я ставлю фотографию на место. Неожиданно, что мой портрет есть у него на рабочем столе. У меня на работе нет фотографии родителей. Никого нет. – Что думаешь делать, сын? – А что посоветуешь?

– Ты большой уже, чтобы у меня советы спрашивать, сам должен решать. Или не можешь? – отпивает кофе, смотрит поверх края кружки.

– Могу, конечно.

И я думаю с чего начать, а потом вдруг сворачиваю с этой темы. Никогда не поднимал ее, а сейчас какая-то сила подталкивает решить это. Разобраться.

– Пап, а почему ты никогда не поддерживал меня? Никогда особо не радовался? А если я достигал или побеждал, то как будто все равно было.

Застывает, оборачивается ко мне.

– Мне не было все равно. Никогда.

Молча смотрим друг на друга. Я сам запустил волну землетрясения, образуя еще больший раскол между нами.

– Иногда то, что ты воспринимаешь за мое равнодушие, это следствие моей работы.

– Мы все работаем.

Отец ставит кружку, поднимается и идет к шкафу. Ключом открывает внутреннюю дверцу и достает один из блокнотов. Что-то листает, ищет, открывает и передает мне.

Это ежедневник. Две тысячи седьмой год. Четырнадцатое апреля.

– Читай.

“Соревнования у Юры. Десять ноль-ноль. Занял второе место. “

Поднимаю на него глаза.

– Всю страницу читай, до конца.

“13.50. Роды. 37 недель.

Р21.1. Средняя и умеренная асфиксия при рождении. Р28.5 Дыхательная недостаточность у новорожденного. Р29.0 Сердечная недостаточность у новорожденных N17.9 Острая почечная недостаточность неуточненная. Р60 Диссеминированное внутрисосудистое свертывание крови у плода и новорожденного. Р91.4 Церебральная депрессия у новорожденного. Р23.8 Врожденная пневмония, вызванная другими возбудителями, реконвалесиент.”

Я не понимаю этих диагнозов, но чувствую ничего хорошего. Может, если бы он больше рассказывал, я бы больше понимал.

– Это было в тот же день?

– Юра, это не единичный случай. И я не хотел нести свою работу в семью. У кого-то работа цветы выращивать или цифры считать. У кого-то лечить людей, ловить преступников. Можешь полистать, – кивает на блокнот, – там выписаны все твои соревнования и их результаты. Я всегда внутренне был с тобой, даже, если не мог присутствовать. А если не показывал радости, то просто… ну ты понял, – кивает на блокнот.

Отец отпивает кофе и смотрит в окно.

– Я не знал.

– Вот у тебя дочки сегодня родились. – Разворачивается ко мне. – Хочешь приходить с работы и рассказывать им, как ты посадил убийцу, маньяка или вора? – Машу головой из стороны в сторону. – Вот и я не хотел.

– Но я не хочу, чтобы они выросли и думали, что мне было все равно на них.

– Значит, не повторяй моих ошибок. Я всегда был сдержан, эмоции в моей профессии мешают. Я привык не показывать их всем. Ты был мальчик, будущий мужчина. Я готовил тебя к тому, что тебе придется жить одному, принимать решения, что не всегда рядом есть мама и папа, которые поддержат и подскажут.

– Мне не хватало твоей поддержки, когда все было плохо, сложно, а не только тогда, когда все хорошо.

– Я горжусь тобой. Горжусь, кем ты стал, как ты ведешь дела, тем, как грамотно говоришь, как держишься, как не эмоционируешь и не психуешь. Ты достойный мужчина. – Я вообще не помню, чтобы отец когда-то мне такое говорил. В его словах не чувствуется фальши и лести. Он сейчас такой, какой есть. И в этом узнаю себя.

– Зачем ты тогда постоянно ждешь и требуешь от меня повышения на работе, карьерного роста, это так важно?

– Это важно не для меня, а для тебя. – Пожимает плечами, улыбается и отпивает кофе. Я не понимаю. – Мужчина деградирует, если не ставит себе цели и не достигает их. Поэтому я просто тебя подталкивал к тому, чтобы ты всегда хотел чего-то чуть-чуть большего, чем есть сейчас.

Я делаю глоток кофе. Он уже остыл. Не вкусный. Подкрашенная вода с сахаром.

Вроде в ложке концентрат ароматного кофе, а когда туда добавляются внешние факторы, пропадают эмоции и наслаждение – кофе теряет уже такую привлекательность.

У нас с отцом также.

– Юр, это как с предметами. Вот смотри, – он берет что-то со стола, переворачивает и показывает мне. – Что ты видишь?

– Черный квадрат.

– А это? – Поворачивает другим боком.

– Пирамида. Наверное, моя ошибка, что показывал тебе только одну сторону, но поверь, другая всегда была. – Сложно просто так поверить. – Что у вас произошло с той девушкой?

– С чего ты взял?

– Валера сказал твоей Саше, что ты там переживаешь, волнуешься, надо бы сказать, что все в порядке. Она ответила, что так тебе и надо.

Коза.

– Пап, спасибо, что спасли ее и детей.

– Так что ты сделал? Бросил ее беременную?

– Я не знал, что она беременна. Мы познакомились, близко познакомились, а потом встретились в суде.

– Я вижу насколько близко, – усмехается, но я игнорирую.

– После того, как посадил ее отца, мы расстались.

Папа открывает рот, потом закрывает.

– Уверен, он был виновен, – ищет мне оправдание.

– Нет, он был не виновен.

– Зачем ты тогда это сделал?

– Обещаешь ей не рассказывать?

– Почему?

– Я сам расскажу, когда придет время.

– Хорошо.

Сегодня прям день откровений. Но этим будто засыпаю разлом между нами. С чего-то хочется начать. Пусть с мужских секретов.

– Ее отец сам меня об этом попросил. Были причины.

– Она не знает? – я машу головой из стороны в сторону. – Хочешь быть с ней?

– Хочу, но пока ее отец там, это всегда будет между нами.

– А ты жениться вообще планируешь? – Я смотрю на него, моргаю. Признаться, я переплюнул своего безэмоционального отца в этом. – Нет? – Молчу. – То есть "нет"? Ты хочешь трех девочек оставить сиротами?

– Нет, конечно. Я что-то не думал про свадьбу. Нам бы помириться для начала, но я же говорю, она не простит.

– Знаешь, а я дам тебе совет, в том, что я упустил. Скажи ей, как она тебе дорога, что любишь её, наедине поговорите, расскажи о чувствах, когда никто не слышит и не будет оценивать. Так, как ты чувствуешь. Ну, и правду всю расскажи, тогда она простит. И замуж позови. Она на тебя очень обижена, но по голосу я понял, она как будто ждет, что ты исправишь все. Если бы ты был ей безразличен, она бы не злилась.

– И что мне теперь делать?

– Вы с ней местами меняетесь. Теперь ты адвокат, себя защищать будешь, а она прокурор и судья. Так что готовь свою защитную речь.

Я смеюсь. Вспоминаю Сашин подарок. Вот когда он мне пригодится.

Папа шутит, разряжает обстановку.

– Юра, сделаешь мне еще один подарок?

– Да.

– Можно я маме расскажу, что она стала бабушкой?

– Хорошо.

Папа берет телефон и сразу набирает маму. Включает громкую связь.

– Привет, ты, что там делаешь?

– Цветы полю, что-то срочное, Саш?

– Срочное. Ты присядь, – папа бросает на меня взгляд.

– Может, дома лучше ей сказать? – шепчу ему.

– Да, увидеть ее лицо это было бы шикарно.

– Саш, ну отвлекаешь же.

– У меня новости.

– Говори уже.

– Ты села?

– Я сижу в грядках.

– Молоко подорожало. – Я усмехаюсь. Папа любит пошутить под настроение. Вспоминаю, что такие моменты были в нашей жизни. Их не много. Но я только избирательно запоминал плохое. Мама ворчит. – Ладно, шучу, – папа улыбается. – Ты внуков хотела?

– Ты к чему это?

– Ты сегодня стала бабушкой.

– Иди ты, шутки твои. Лучше бы …

– Да не шучу я, – перебивает ее, пока не начала дальше злиться.

– И кто же меня сделал бабушкой?

– А ты что, забыла, что у тебя есть сын? – Мама молчит. – Юра, скажи ей.

– Мам, привет, – включаюсь в разговор и подвигаюсь ближе, – ты не волнуйся. Это правда.

– Это розыгрыш какой-то? Откуда ребенок? Ты не говорил ничего.

– Я сам только сегодня узнал.

– Сегодня не первое апреля таким шутить.

– Я не верю вам. Вы шутите так, да? Вчера, значит, мы разговаривали об этом, а сегодня я вдруг – бабушка.

– Мам, это не шутка. – Она молчит. Я поднимаю глаза на отца. – И это не все.

Он усмехается.

– Так что, это правда?

– Подожди, я пришлю фотографию.

– Если это шутка, то я с вами месяц разговаривать не буду.

Открываю телефон и шлю маме фотографию Саши и одной из девочек.

– Юра… это правда? – голос у мамы дрожит. Может, все-таки надо было ей лично рассказать? – Знакомая девушка как будто.

– Да, мам. Правда. Ты виделась с ней. Когда зимой поскользнулась, эта девушка тебе помогала. Она с Валерой работает.

– Точно, я вспоминаю. А почему… ты раньше не сказал.

– Я уехал тогда, она обиделась, не рассказала. Вот вернулся и узнал.

– Саш, а чего ребенок такой крохотный. Меньше обычного же.

– Потому что он один из тройни.

– То есть тройни?

– То есть тройни. Наш сын – многодетный папа. У него родилось три дочки.

Мама замолкает. Мы с папой ждем.

– Мам, все хорошо? – Переспрашиваю, когда понимаю, что мама слишком долго молчит. – Мам? – еще раз зову. – Мама.

– Я тут. – Снова пауза. – Знаете, что? – голос дрожит, как будто плачет.

– Знаем, что ты рада.

– Мам, ну ты чего? – говорю вслед за отцом.

– Это же не шутка?

– Да не шутка, бабуля, не шутка. Через полчаса закончится рабочий день, – отвечает ей папа, – приеду и все расскажу.

– Может, я приеду?

– Тебя не пустят, мамочка пока в реанимации.

– Поэтому тебе будут фотографии.

С мамой все хорошо, за нее не волнуюсь.

Папа обещает завтра провести к Саше, сегодня в реанимацию никак.

Жмет руку на прощание, обнимает. Не могу сказать, что полностью его понял и принял прошлое, но есть над чем подумать и сделать выводы.

Глава 17. Юра. Бригада

Отъезжаю от клиники и набираю Егора. То ли хочу первым им рассказать, то ли похвастаться, то ли ищу поддержки. Так много разного в голове за сегодня появилось. Один день, а резко крутанул жизнь на девяносто градусов, сменив не только направление, но и конечный пункт.

– Юран, привет. Мы с Онежей только тебя вспоминали, – смеется Егор.

– И что вспомнили?

– Да так…

– Да так, мог бы и раньше рассказать.

– Что рассказать?

– Все.

– Все. Ну, знаешь ли, за это время много чего в мире поменялось.

– Да. Например, сразу на три человека больше стало.

– Подожди-подожди, ты о чем?

– Я о Саше.

– А что с ней?

– Она вам не звонила еще?

– Нет.

– Она родила сегодня.

– Как родила? Саня? Сегодня?

– Любимая, – Егор зовет жену, – Сашка родила.

– Как родила? Ты шутишь? – переспрашивает Онежа.

– Нет, я с Юрой говорю. Подожди, громкую включу. Юр, а ты откуда знаешь?

– У нее при мне роды начались, я отвез в центр.

– Аааа, – Онежа начинает визжать. – Родила, как она? Как дети? Почему не позвонила?

– Ей кесарево сделали. С детьми все в порядке. Она пока в реанимации, отдыхает. Я думаю, сама позвонит, когда отдохнет.

– Юра, а кто? Девочки?

– Да.

– Как классно, надо Сашу поздравить.

– Только Сашу хотите поздравить? – Они замолкают. – Она все мне рассказала.

– Юрка, поздравляю.

– Юр, и я поздравляю, – дополняет Онежа.

– Спасибо, ребята.

– Юрка у нас крутой. Сразу троечку.

– Юр, вы помирились? – Онежа.

– Нет, но мы еще и не говорили толком.

– Юрка, мы так рады за вас. Ты вообще представляешь, что ты теперь многодетный папа?

– Представляю, но пока не почувствовал.

– Поймешь, когда они будут втроем не давать тебе спать.

– Юра, Саше, наверное, вещи надо отвезти?

– Я сам съезжу, не волнуйтесь.

– Надо бы отпраздновать.

– Отпразднуем, но не сегодня.

– Чего это?

– Сначала хочу с Сашей помириться.

– Ну, мы за тебя отпразднуем тогда.

– Давайте, ребята.

Отключаюсь и еду за няней.

Этот день кажется бесконечным. А я хочу, чтобы скорее настало завтра, и можно было бы встретиться с Сашей. В руках периодически осязаю малышку. Одну из трех. Она такая маленькая. В принципе трех даже реально взять.

Я подбираю Сару у подъезда, едем к Саше. Девушка напряженно сжимает в руках рюкзак, часто дышит, в мою сторону даже не смотрит. Я старею, что ли, и страшным становлюсь?

– Меня Юрий зовут, – если она будет няней, будем видеться. Надо познакомиться ближе.

– Я знаю.

– Откуда?

– Вы же прокурор?

Поворачиваюсь к ней и рассматриваю. В суде, что ли встречались?

– Я подруга Евы, мы вместе жили в Англии.

Ева… Вот, черт. Как все друг с другом связаны. Их знакомство объясняет поведение.

– А вы, правда, отец?

– Да, сомневаешься?

– Александра просто сказала, что вы не знаете.

– Я сегодня узнал.

– Тогда…

– Что?

– Она говорила, что надо подготовиться. Там кроватки собрать, кое-что докупить. Я не знаю теперь… вы поможете или мне с Александрой это решать?

– Ты с ней решай, что надо, а я помогу деньгами и организую, что надо сделать.

До Сашиного дома едем в тишине. Так же в тишине поднимаемся к ней в квартиру. На кровати ее домашнее платье, какие-то детские одежки разложены, не вытянутая из розетки зарядка, на плите неубранная еда. Саша не собиралась сегодня рожать, ехала ко мне, чтобы потом вернуться домой.

А там Вика и кот. Если бы общались ближе, я бы предупредил заранее, но получилось так, как получилось.

– Я заберу ключи от Сашиной квартиры? – поднимаю одной рукой пакеты, второй беру ключи.

– Мы договаривались, что я перееду к Александре, когда она родит. Мне надо тут подготовить все и другие вопросы решить.

– То есть переедешь?

Она намечается третьей лишней в этой квартире. Точнее не третьей, а шестой, но не суть.

– С одним ребенком сложно, с тремя дурдом будет. Она одна не справится. Молодой маме нужна помощь круглосуточно, чтобы с ума не сойти и отдыхать полноценно.

Я и не подумал об этом. И сейчас во всю эту концепцию не вписываюсь именно я.

– Как думаешь, впятером не тесно в двушке?

– Лучше, чем в однушке в общаге, – пожимает плечами. Чувствую ноты укора, но ни я, ни она вслух об этом не говорим.

– Ладно, я подумаю о жилье еще. Ключи пока заберу, потом с тобой решим. Номер твой у меня есть.

Она кивает, соглашается.

Отвожу Сару домой, сам снова возвращаюсь в больницу. Попытку делаю, но к Саше не пускают, как и предупреждал папа. Смотрю на ее окна. Там горит свет от приборов. Как она интересно?

Спасибо, что жива и с ней все в порядке. Ее ангел справился с моей просьбой, а я свое обещание еще не выполнил.

Достаю телефон и набираю Рому. Хватит уже, обещал же извиниться и первым сделать шаг.

Несколько гудков. Он не берет, но я упорно жду.

Когда-то мы были бригадой, друг за друга, а потом жизнь нам послала проверку, которую не все прошли.

– Да, – наконец отвечает.

– Привет, Ром.

– Здорово.

Немногословен. Как будто и не он.

– Встретимся?

– Зачем?

– Поговорить.

– Особо желания нет.

– Я сделал первый шаг, больше не буду. Хотя бы попытайся.

– Ладно, я в кафе на Маяковской, помнишь, встречались там?

– Да, я скоро подъеду.

Когда-то Саша спрашивала, кого бы я выбрал, друга или девушку. Тогда уверенно сказал, что друга, сейчас же сомневаюсь. Обстоятельства могут быть разными. Что когда-то казалось правильным, теперь под другим углом выглядит иначе. Про это же и папа говорил.

Нахожу Рому с ноутбуком за столиком. Пьет кофе, что-то сосредоточенно печатает. Не понимаю, как в нем могут совмещаться эти две субличности. Даже три. Друг и авантюрист, успешный бизнесмен и… и любитель странных хобби. С какого черта вообще ему это надо? Чего ему в жизни не хватает?

Рома как чувствует, в этом момент поднимает голову, встречаемся взглядами.

Я игнорирую его претензии, раз согласился встретиться, значит, готов слушать.

Протягиваю руку, он поднимается и жмет в ответ. Я рад его видеть, хоть и сложно все.

– Садись, – кивает на стул напротив. – Будешь что-нибудь?

Я только сейчас вспоминаю, что только завтракал. В обед кофе не успел допить даже. Заказываю салат и картофельные пирожки.

Этот разговор все равно бы состоялся. Мы оба понимаем, что надо определиться с Сашей. Я, конечно, воспользовался ее слабостью и состоянием, поцеловал, и дети мои, но если между ними что-то есть, то я должен уйти в сторону. Но если он сомневается в том, что ему это надо, то я верну свою женщину.

– Рад тебя видеть.

– У меня времени мало, давай по существу.

Ладно.

– Что у тебя с Сашей? – смотрю не в глаза, чтобы разграничить сразу правду и ложь, а на его губы. Он, может, и не замечал, но когда что-то скрывает, то делает еле заметное движение губами.

– А что?

– Я хочу помириться и ее вернуть, но не понимаю, что между вами. – Прятаться и юлить не хочу. Говорю, как есть.

– Поддерживаю, помогаю, – пожимает плечами. Советов и напутствий не дает.

– Один раз помог уже. – Я знаю, что не должен был это вспоминать, но воспоминание неприятно жалит. Не она виновата в той ситуации, а он.

– Ты про видео? – Киваю. – Это было до тебя, вы даже не были знакомы. Ты тоже не ангел.

– Я видел вас вместе возле клиники.

– Это запрещено?

– Нет, я просто спросил, что между вами? Зачем отвечать мне вопросом на вопрос?

– Вопрос это не утверждение, к нему нельзя прицепиться. А то бах и потом под следствием окажусь.

Теперь понимаю, что к чему. Что его зацепило и не дает успокоиться.

– Я бы никогда так не сделал, Ром. Ты знаешь.

– Теперь уже нет, ты был убедителен.

– Я разве подводил когда-то?

– Любое “когда-то” бывает впервые.

– Ром, ну, правда, я вспылил тогда. Я бы никогда против тебя не завел дело.

– Нехило вспылил. До сих пор пыль летает.

– Вот представь, что девушка, которая тебе нравится, вдруг выдает такое в лицо. Ты бы как к этому относился? – Я не жду, когда ответит, и продолжаю: – Так ты мне ответишь про Сашу?

– А ты чего про нее вспомнил вдруг? Не твоя, так сразу захотелось вернуть? А как она плакала, истерила, хотела что-нибудь сделать, чтобы тоже в тюрьме оказаться рядом с отцом, детей не хотела оставлять, тебе, конечно, это не известно. Ты обиделся, свалил на хер.

Каждым словом подсечку ставит и сбивает с ног. Я так много о ней не знал. Я даже предположить не мог. На тот момент сомнений не было, что все обошлось. Не обошлось.

– Ты можешь мне просто сказать, что между вами?

Мне приносят мой ужин, но я и притронуться не могу, пока не услышу ответ друга. И положительный для меня сейчас будет как приговор. Никогда не думал, что самому придется выслушивать приговор.

– Нет, между нами ничего нет.

Он говорит это открыто, смотрит в глаза. Рома не врет. Я прикрываю глаза и выдыхая, опускаю голову. Сам себе улыбаюсь. Я верю ему. Больше и не надо.

– Спасибо, – снова ловлю его взгляд, – что поддерживал ее.

– Не ради тебя это делал. Хорошая девчонка.

Встретила только тебя, придурка.

Дополняю непроизнесенное.

– Ром, извини, что тогда так сказал, важно было, чтоб ты удалил то видео. – Он отпивает кофе. – Срочно.

– Я итак бы удалил, если бы ты попросил. Даже в ущерб себе. Но угрожать мне это было не по-дружески.

– Я вспылил. Признаю. Суд, потом Саша со своей правдой, а потом меня прижали и… – Рома откидывается на спинку стула, слушает. – Да не важно. Это мои проблемы.

– Так что тогда случилось?

– За мной следили. Узнали, что я с Сашей встречался и этим начали шантажировать.

Мне приносят ужин и ставят тарелку.

– Зачем?

– Во-первых, чтобы меня не поставили на место прокурора района, во-вторых, я просто мешал. И есть подозрения, что все из-за Сашиного отца. Я начал разбираться в этом деле, искать правду, а кто-то этого очень не хотел. Еще и Саша громко огласила про вашу связь, – указываю на него указательным пальцем, детали вспоминать не хочу. – Как это все связано не знаю, но мне сразу дали понять, что это будет использовано против.

Приступаю наконец к еде.

– Почему нормально не объяснил все?

– Это опасно для всех. Чем меньше знаешь, тем спокойней.

– Я не понимаю. Ты говоришь, что начал искать правду в деле Сашиного отца, но при этом ты посадил его?

– Ты же знаешь, что я за справедливость всегда? – Кивает. – Если я так сделал, значит в той ситуации – это было лучшее решение.

– Лучшее это уехать и бросить ее беременную?

– Я не знал, что она беременна. Никто из вас мне не рассказал. Так что тут я могу поставить под вопрос нашу дружбу. – Пережевываю еду.

– А если бы знал?

Пожимаю плечами. Если бы знал, что от меня, то одно, если бы думал, что не от меня – другое.

– Какая разница, что было бы, прошлое не изменить, надо думать о том, что сейчас.

– А что сейчас?

– Сейчас я, – я же не рассказал, растягиваю губы в улыбке.

– Что?

– Я сегодня стал многодетным папой.

Рома замирает, смотрит, осознает.

– То есть?

– То есть Саша родила.

– И ты мне рассказываешь все это, – трясет руками, – а о самом интересном молчишь?! Как она? Кто? Девочки? Или все же один пацан затесался?

– Она отдыхает после операции, к ней не пускают пока, да, все девочки.

– Ну девчонки тоже хорошо. Юрка, я так рад за нее. Позвонить хоть можно?

– Она спала, когда отвозил ей вещи.

– Надо отпраздновать! Или ты не рад?

– Рад, неожиданно просто.

– Давай, распаковывай уже свои эмоции. Порадуйся от души. Официант! – Ромка тормозит первого попавшегося. – Всем шампанского за мой счет. – Громко произносит. Сегодня у этого чувака родилось три дочки.

– У нас кафе, шампанского нет.

– Тогда сока всем.

Ромка счастлив так, будто это его дети.

– Ты понимаешь, – закрывает ноутбук и улыбается, – что я вообще уговорил ее оставить их. Я почти им дядя. Для тебя, между прочим старался, хоть ты и засранец. Все же надеялся, что ты вернешься к Саше. Хотя не прощал бы тебя так быстро.

– Она и не простила пока, – откладываю вилку и отодвигаю тарелку. – Для нее отец очень важен, поэтому придумывай, как будешь его доставать из тюрьмы.

Официант разносит сок, Рома поднимается, берет два стакана и протягивает мне один. Я поднимаюсь за ним, забираю и стукаемся.

– Не испорти все еще раз. И за девочек.

Чокаемся и выпиваем.

– Пойдем, – Рома собирает ноутбук и бумаги.

– Я расплачусь за твою щедрость, – усмехаюсь ему.

– Я надеялся, что ты предложишь, твой все таки праздник, ты и проставляешься.

Я оставляю неприлично большую сумму в кафе, но рад, что Рома меня выслушал и что они не вместе. Она одна. Никого к себе не подпускала. Значит, есть шанс, что все-таки думала обо мне. Давала призрачный шанс нам на примирение.

– Поехали со мной. Потом заберешь машину.

– Куда?

– Будем праздновать.

Спустя полтора часа мы стоим под окнами роддома. Приехали Егор с Онежей и Катей, Валера с Вовкой и мы с Юрой. В этот момент я – это не я. Это подросток, еще не отшлифованный законами, правилами и этикетом. С меня сорвали эту оболочку, вручили связку шаров и тремя медведями. Рядом с нами анимированная панда и пиротехник.

Мне почти тридцать, а я реально стесняюсь. Когда все радуются за Сашу и празднуют рождение, я… для меня это что-то большее. Она и не представляет, как сложно быть другим не наедине. Вроде бы они все мои друзья, у двоих из них есть семьи. И я помогал им бороться за любовь, спасать жизнь, а сам… а себе сложно.

– Все тихо, я звоню. – Предупреждает Онежа. – Саш, привет, ты как? – Мы замираем и молчим… – Поздравляю, моя девочка. Мы так рады за тебя. Хотим скорее тебя и малышек увидеть. Саша, ты возле окна лежишь? … Тогда смотри.

Онежа кивает. Пиротехник запускает фейерверк. Аниматор включает громкую музыку.

Вверх тонкими светящимися струями летят заряды, взрываются тысячами мелких частиц. Я не смотрю на них, но вижу в отражении ее окон. Папа рассказал, где.

Знаю, что она смотрит. Хочется, чтобы улыбнулась и отвлеклась хоть немного от прошедшей операции. Я и не надеюсь, что она подойдет. По правде я даже не хочу, потому что тогда мне придется делать то, что сказал Ромка. И дело не в самом факте, а при всех. И это будут не только друзья, это будет весь чертов центр. И весь центр завтра будет знать, что у моего отца родились внучки. А сплетни добавят горчинки. Мы счастливые родители, но по отдельности.

Вижу в окне тень и замираю. Саша.

Упирается руками в подоконник. Смотрит то на нас, то на панду, то на салют. Прикрывает ладошкой рот.

– Саня, – кричит Ромка, – вот кому все равно на окружение. Он всегда делает то, что нравится и кайфует от этого. Саша машет ему. – Поздравляем!

Все поддерживают его, повторяют. Я понимаю, что между ними ничего нет, но машет ему, не мне.

Давлю в себе ревность. Да, это оказалось сложнее, чем я думал, но когда мы вместе, я всегда буду думать о том, что произошло.

– Ну, – оборачивается ко мне, – давай. – Машет мне.

Проще разобрать двадцать дел и написать десяток исков, чем сейчас приотпустить ленту в руках , чтобы шары резко взмыли вверх, подхватываемые легким ветром.

Саша приоткрывает рот, легкое движение головой вверх. Следит как шары поднимаются вверх, выше окон. Улетают в небо.

Рома подпрыгивает, хочет успеть достать, но охапка шаров улетает вверх вместе с медведями.

Ребята гудят мне, я и тут испортил все. Но смотрю на Сашу, она смеется.

Мы провожаем улетающий вверх подарок. Ветер вверху сильнее и начинает сносить его в сторону деревьев.

Взглядом по окнам. Пол род центра следит за моим фиаско и ахает, когда шары цепляются за одну из веток и останавливаются.

– Дядя Юраааа, ну как так? – журит меня Катя. Я закрываю глаза и смеюсь.

Действительно, так волновался, что сделал все еще хуже.

Снова смотрю на Сашу, она со всех переводит взгляд теперь на меня. Больше всего хотел бы сейчас остаться с ней наедине и обо всем поговорить.

К нам подходит охранник, говорит, что уже поздно и мы всех детей разбудим. В общем нам пора.

– Поздравляем! – орем все вместе. Рома заводит, Валера с Вовкой поддерживают, Катя, Егор, Онежа. Я подхватываю и вместе с ними поздравляю.

А потом все начинают поздравлять и меня. Обнимают, я снова чувствую эту поддержку. Чувствую, как она смотрит, как понимает сейчас, что мы связаны, что у нас больше общего, чем она думает.

Рома вдруг оборачивается к окнам, обнимает меня за шею и поднимает голову.

– Саш, – кричит ей, – прости его.

Саша смотрит на нас. Отворачивается. Переводит взгляд на дерево, на медведей этих плюшевых в шарах.

– Вова, – зовет Валера, я следом за другом оборачиваюсь на его сына. Вовчик уже пытается залезть на дерево.

– Батя, я сейчас достану.

– Вова, – одергивает Валера и идет к нему. – Вова, стой.

Мальчишка не слушается, все равно пытается залезть.

Центром внимания становится злополучное дерево и шары с медведями. Лучше бы они в небо улетели.

– Папочка, ну, папочка, – Катя начинает дергать Егора за руку, – достань мишек. Им холодно там будет ночью.

Егор на меня смотрит и переводит взгляд на дерево.

– Катюш, мишки там будут ждать пчел, те им меда принесут.

– Это как Винни-Пух?

– Да, как Винни-Пух, – соглашается со всем Егор, лишь бы все забыли про дерево.

– Ага, – встревает Вовка, – а у Винни-Пуха потом лопнул шар и он упал.

– Я не хочу, чтобы мишки падали, – складывает губы Катя, – и не хочу, чтобы улетали. Это же тети Сашиным дочкам подарок. Они плакать будут, если мишки улетят.

– Дядя Юра купит им еще мишек, – Егор успокаивает Катю.

– Ну, папочка, достань…

– Давай лезь, – толкает меня Ромка, – представь, что твоя дочка просит достать шарик и медведя. Саня смотрит.

Я закатываю глаза. Ради Саши… Если только ради Саши.

– Ладно, я достану, раз упустил.

Подхожу к дереву и пробегаю взглядом по стене окон роддома. Саша смотрит, может, хоть тут пару очков в карму подкину.

На меня смотрит не только Саша… Ошибиться, свалиться и не достать теперь просто нельзя.

– Подержи, – протягиваю Роме телефон, ключи и документы.

Выбираю ветку покрепче, подпрыгиваю, подтягиваюсь на руках и оказываюсь на дереве.