Текст книги "Немного любви и другие обстоятельства"
Автор книги: Ольга Волошина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Глава девятая. Прелести жизни и достижения прогресса
Однако прежде, чем я успела трудоустроиться, и даже до рождения Машки (я уже точно решила – Машка, а Дашка будет в следующий раз) Лосев купил настольную лампу канцелярско-протокольного дизайна в ядовито-зелёных тонах. Поставил этого монстра возле новенького золотисто-коричневого кресла псевдо-гламурного стиля и бросил мне под ноги лимонный коврик непонятной формы. Чтоб не простудилась, значит. Колористическое решение, конечно, так себе. Но для мужа такая инициатива безмерно ценна, особенно для мужа-Лосева. Если учесть, что погрязнуть в домашнем хозяйстве я не собиралась, то мелкие бытовые подвиги Лосева следовало поощрять. И я принялась усердно хвалить… лимонный коврик.
Отдельная поэма сложилась с этой дурацкой сложной домашней техникой. Больше всего меня напрягала посудомоечная машина – менее полезной вещи человечество придумать пока не смогло. Поливать тарелки с вилками вспененной жидкостью, используя при этом множество опасных вращающихся и токоведущих деталей – что может быть глупее? При этом качеству мытья я ни в коем случае не доверяла, и мы с Пиратом принимали пищу из посуды ручной помывки. Мыть тарелки отдельно для Лосева я, в конце концов, научилась, но какой ценой! Прежде всего, мне было предложено изучить руководство по использованию агрегата. (Толстая брошюра в сорок страниц текста мелким шрифтом с массой непонятных рисунков, схем и чертежей). Я обычно скисала на втором абзаце «Предварительных замечаний», прикрывала этим трудом детективчик или учебник статистики. Лосев, в конце концов, отчаялся дождаться, когда я изучу сей научный трактат самостоятельно и написал мне крупными буквами краткое содержание, прилепил на стену в кухне в непосредственной близости от автоматической судомойки и заставлял меня читать перед каждой загрузкой тарелок в помывочный контейнер. Эти перлы человеческой мысли в Лосевской обработке мне не забыть никогда в жизни: «Перед загрузкой в контейнер посуду НЕ МЫТЬ!.. Заливать в ёмкость для моющего средства только жидкость для мытья посуды, а не ШАМПУНЬ И ЖИДКОЕ МЫЛО!.. Не забыть извлечь посуду из моечной машины перед едой. Пользоваться только ВЫМЫТОЙ посудой!..» И так далее, и тому подобное. Каково, а?!
Самым простым техническим устройством был бы холодильник, если б не обилие рычажков и переключателей. Очень крутая и дорогущая модель Sharp-какой-то-там-номер занимала половину кухни, устрашающе рычала при включении, постоянно норовила измазать всякой дрянью свою сверкающую светлую панель и почему-то быстро покрывалась льдистой корочкой, несмотря на слабую заполненность съестными ресурсами. (С запасами продуктов понятно – обязанности, возложенные на Лосева всегда выполнялись очень частично, – но ведь не беременной же мне было сумки таскать). Я высказала Серёге эти мысли только частично, и оказалось, что никакая корочка там просто не имеет право быть, так как она не предусмотрена конструкцией. А что касается набора продуктов, то он, Серёга, вполне может подключить холодильник к компьютеру и тот (холодильник!) сам сможет заказывать недостающие элементы через Интернет. От таких перспектив у меня немедленно разболелась голова, отчаянно захотелось назад, к Груне. На старенькую кухню, к допотопному холодильному агрегату, обклеенному картинками лично мною ещё в детстве. Та древняя техника скромно считала себя шкафом для хранения и охлаждения продуктов, а не разумным существом и хозяином квартиры.
Микроволновку я Лосеву просто категорически запретила включать: все понимают, какой непоправимый и непонятный вред могут нанести Машке электромагнитные микроволновые поля. Бедняге Лосеву осталось только пыль с красивого ящика стирать. Однажды я даже отважилась включить вредоносную машину, так как очень срочно нуждалась в горячей пище, а времени было в обрез. Как обычно. Сунула в злосчастный агрегат металлическую мисочку с супом… Пока надевала джинсы и причёсывалась, в кухне уже разразилась техногенная катастрофа – мерзко завоняло горелым. Микроволновку я спасти не успела – угорела несчастная насмерть. Мисочку с поджаренным супом я отнесла на помойку, не дожидаясь Лосева. После этого случая Серёга больше не приставал ко мне со своими жуткими инструкциями-по-применению-всякого.
Пылесос мы с котом Пиратом дружно считали своим главным врагом. Мерзкая тяжёлая штуковина, отвратительно гудящая, подванивающая пылью, имеющая бесчисленное число кнопок и переключателей, требовала к тому же регулярной смены пылесборников. На мой взгляд, лучше три раза вымести веником целую квартиру, чем поменять один грязный мешок из пылесоса. Я решилась на эту ужасную процедуру только однажды, и результат при этом был весьма плачевен: дурацкий пакетик благополучно лопнул у меня в руках, вся пыль высыпалась обратно на ковёр и довольно здорово размазалась по всей комнате. Часть мусора попала непосредственно в пылесос, который Лосеву пришлось потом чистить. Он собирал рассыпанную мною пыль в новый пакет и только зубами поскрипывал – частично от пыли, частично от злости – но выражаться не решался, тогда ведь я ещё не родила Машку.
На мои многочисленные возражения против новых антихозяйственных приобретений у Лосева всегда находились аргументы, не всегда логичные, но весьма эффектные.
– Я всё-таки мужчина, а, следовательно, несу эволюцию. В том числе и в наш дом.
– Да, – согласилась я обреченно, – и это особенно заметно по блендеру, брби… барбекюшнице и посудомоечной машине.
Так что наша семейная жизнь постепенно накалялась, отношения суровели. Оставалось надеяться только на то, что после появления ребёнка у меня не будет времени на эти морально-бытовые сложности. Денег тоже не будет хватать, так что грядущая наёмная работа окончательно переключит меня на серьёзные общественные процессы и поднимет мою сильно упавшую самооценку.
**
Машка родилась очень своевременно. Мне уже страшно требовалась поддержка в её лице, пока совсем маленьком и сонном.
«Она такая крошечная, что может быть только Машенькой», – определила Груня. Лосев начал спорить, что его мама хотела Наташеньку, но его никто и слушать не стал. Тот факт, что Дашку я оставила про запас, я на всякий случай утаила даже от Груни, не говоря уже о Лосеве.
Нина в первые недели никак не могла собраться к нам – посмотреть на единственную пока родную внучку. Всё звонила по телефону и подолгу расспрашивала, какой там вес, какие глазки и волосики, чем я питаюсь для Машкиного здоровья. А в конце своей телефонной речи объясняла, что у неё на работе жуткая запарка, и она приползает домой глубокой ночью вся никакая. Я лично заподозрила, что она страшно боится осознать себя бабушкой, оттого и не приходит. По телефону младенец представляется как-то абстрактно, а при живом контакте от статуса бабули уже трудно отвертеться.
Проблема бытовых технических сложностей отпала сама собой, а стиральная машина-автомат даже показала себя с хорошей, весьма гуманной стороны. Без стиралки мне бы пришлось полдня проводить над ванной с Машкиным бельём. На дочкино воспитание времени совсем не осталось бы.
Честно говоря, мои воспитательные усилия никакого успеха не имели: крошечная моя дочь с первых дней проявляла незаурядной твёрдости характер. Если она хотела есть, ей бесполезно было доказывать, что время трапезы не подошло. Когда же у неё не было аппетита, она плевалась молоком, а позже кашками и овощными пюре, и никакие наши аргументы во внимание не принимались. Бедняга Лосев пытался воздействовать на Машку силой ораторского искусства, что очень забавляло упрямую девчонку. Она с большим вниманием выслушивала пару первых фраз, потом взвизгивала, хрюкала и принималась верещать на все лады. И это с самых первых недель, ей богу, не вру нисколечко. Серёга был убежден, что она и говорить начала очень рано только затем, чтобы с ним, Лосевым, спорить. И первые слова Машка выдала вполне соответствующие: «Не бу-у!» Это вам не какое-нибудь «агу».
Но происходило это несколько позже, а вначале оказалось, что на все необходимые материнские обязанности мне катастрофически не хватает времени и сил. Спать я хотела с раннего утра до позднего вечера, потому что Машка просыпалась в ту же секунду, как только я опускала голову на подушку, и потом долго и громко чего-то требовала.
Денег на младенческие нужды не стало хватать с самых первых недель, несмотря на Гошины и Грунины дотации. Оказалось, что одёжек младенцу требуется в пять раз больше, чем взрослому. А уж памперсы съедали практически всю Лосевскую зарплату. В этом был и положительный момент: средств на технические издевательства надо мной у Лосева не оставалось, и осваивать новые достижения прогрессивно-бытовой мысли меня больше не заставляли. Правда, на нормальную еду и любые мелочи, вроде перчаток и новых колготок, денег тоже не хватало. В связи с этими суровыми обстоятельствами я чуть не начала впадать в отчаяние. Выручила меня, как всегда, Ритка. Её давний, хотя и шапочный, знакомый очень своевременно открыл фирму по продаже – вот она, удача! – детского питания и «качественных европейских» игрушек. Я не сразу поняла, в чем тут вся прелесть. Это Ритуля мне популярно развернула ситуацию. Требовался знакомому вовсе не дегустатор младенческих продуктов, а бухгалтер – в тот год бухгалтеры требовались на каждом углу, притом пачками и задорого.
– А кроме зарплаты, – довольно весомой, кстати, но точную цифру скажу потом, после чая, – будешь у него без наценки питание для Машки покупать, в счет той же зарплаты, – терпеливо разъясняла подруга, не обращая никакого внимания на панику в моих глазах. – Когда и вовсе денег не возьмёт, по праздникам, там, или перед квартальным отчётом…
– А как же быть с Машкой? На работу с собой брать что ли?
– Не перебивай, пока тебе терпеливо объясняют! Работу тебе на дом привозить будут с утра, а вечером – забирать. В банк и налоговую будет девочка ездить: без образования только и можно чужие отчёты возить. А ты будешь ей указания давать.
– А вдруг я не справлюсь?
– Об этом даже не заикайся, – отрезала Рита сурово. – Куда ты денешься, раз уж речь идёт о будущем единственной дочери.
Почему о Машкиной судьбе речь в комплекте с бухгалтерией фирмы, я не поняла, но спорить не стала. Кто ж будет спорить с Ритой? Тем более с такой зарплатой в перспективе: я не смела даже Груне поведать о величине обещанного вознаграждения, чтоб не сглазить. Тьфу на него, вознаграждение то бишь!
Так я и стала вполне самостоятельно обеспечивающей себя и подрастающую дочь Машку женщиной. Не скажу, что работа моя была очень интересной или хоть сколько-нибудь творческой. Однако и похуже работы бывают. Конечно, Лосев пренебрежительно называл меня примитивной счетоводшей, хотя и разбогатевшей.
– Ох, развратят тебя эти лёгкие деньги! – сокрушался Серёга с тайной, плохо скрываемой завистью.
Но меня эти его шпильки нисколько не царапали. На его месте я бы тоже злилась, ему ведь за работу над созданием искусственного интеллекта (или чего-то такого же неправдоподобного) платили намного меньше.
Мне от его искусственно интеллектных гонораров ничего не доставалось, всё шло на технические и дизайнерские идеи по усовершенствованию нашего и без того тесного жилья.
Глава десятая. Секреты воспитания
Тем временем Машка всё чаще заявляла о своём нежелании вести малоактивный младенческий образ жизни, норовила свалиться с низкого дивана и энергично уползти в недоступные другим членам семьи закоулки нашей забитой мебелью квартиры. Выручал вредную девчонку чаще всего кот Пират: ему как-то удавалось вытаскивать её на открытые пространства комнаты. Кот деликатно, но настойчиво подталкивал малышку лапой, изредка коротко и солидно мяукая. При этом Машка недовольно хрюкала и пыхтела, но возражать Пирату не решалась.
Большие заработки испортили не меня, а малышку: я стала её частенько баловать всякими излишествами в виде мягкой патлатой собаки в натуральную величину, умеющей визгливо гавкать. Или музыкального кресла, довольно громко пиликающего всякие неопознаваемые песенки при каждом ударе маленького, но крепкого Машкиного кулачка по нашлепкам на пластиковых подлокотниках. Лосев заявил, что ещё одного озвученного предмета детского обихода он не выдержит – просто уйдёт, куда глаза будут глядеть. Скорее всего, он лукавил: Серёга позволял Машке делать всё, что только приходило на её шкодливый маленький умишко.
К моему удивлению к нам в гости зачастила Нина. Видимо, прослышала о Машкиных хулиганских наклонностях от Груни, и такие занимательные подробности развития родной внучки её заинтересовали. Теперь у нас образовались две неравные педагогические группы: я и Груня настаивали на разумном ограничении свободы младенцев, Лосев с Ниной придерживались модной теории полной раскрепощённости Машкиной личности и потакали всем её желаниям. Неравными два наших лагеря были по понятным причинам: мы с Груней против тех двоих не тянули ни при какой погоде.
Тем не менее, моя полугодовалая дочь ухитрялась вызвать даже Серёгино недовольство. Например, на все просьбы Лосева поддержать его в споре («Правда ведь, Марья?»), она неизменно отвечала: «Не-а-а!» С самым гадким выражением на забавной круглой мордашке. Когда же расшалившаяся малявка свалила тяжеленный уродливый торшер (гордость Лосевских дизайнерских изысков) прямо на дурацкий прибор для очистки воздуха (тоже гордость), ловко разбив оба агрегата вдребезги, рассвирепел даже Серёга. Он высказал Машке своё негодование, тщательно подбирая приличные выражения, и пригрозил её отшлепать, чего никогда прежде с ним не случалось. То есть он никогда не бранил девчонку, о телесных наказаниях и речи быть не могло. Естественно, ребёнок не испугался, а разразился встречными угрозами, подробностей которых мы не уловили, но общий смысл был понятен даже Пирату.
Вообще, свои обиды на родителей и прочих взрослых Машка откровенно выкладывала всему честному народу, по большей части состоящему из соседей, громогласно ругаясь. Если кто-то сомневался в способности младенца скверно выражаться, ему бы разок услышать Машкину гневную речь. Звучало это приблизительно так: «Гы-гы-ыы! Гов! Ах-х-ха! А-га-га! Пф-фы!»
Кот Пират при этом укоризненно смотрел на меня и Лосева, полностью оправдывая Машкино хамство. Лосев обычно не выдерживал:
– Лика! Ну дай же ей, что она хочет. Ребёнку вредно нервничать.
**
Несмотря на все эти суровые обстоятельства, большие проблемы возникли совсем не от педагогической бездарности Лосева, а от плохо развитой, неправильно функционирующей экономики всей страны. Не успела я привыкнуть к чересчур хорошей обеспеченной жизни, как разразился тот самый небольшой кризис, разоривший моих фирмачей. Я в один миг оказалась безработной и нищей.
Вот тогда Груня и совершила беспримерный подвиг бабушки бестолкового, хотя и благодарного семейства. Однажды она появилась у нас с пирогами и трагическим выражением лица. Я перепугалась, подумав, что с Гошей случилось что-нибудь ужасное. Оказалось совсем наоборот: бабуля решительно и безвозвратно ушла на пенсию, наплевав на свою финансовую и прочую независимость и общественное положение. И все жертвы для того, чтобы сидеть с трудноуправляемой Машкой, отпустив меня на работу. Если учесть, что Лосева она так пока и не полюбила, а общаться с ним придётся почти ежедневно, то героизм Груни становился очевиден всякому.
**
Вот так я и перешла из домохозяек в разряд соискателей высокооплачиваемой должности финансового работника, говоря высоким стилем. Удел соискателей – не мёд, доложу я вам со всей откровенностью. Первые моральные удары посыпались со стороны родственников и прочих близких, кроме Груни и Гоши, разумеется. Мамуля Нина, подруга Ритка и даже Лосев принялись попрекать меня излишней упитанностью и убогостью моего гардероба. Мол, совсем я на себя внимания не обращаю, и показать себя перед работодателями с выгодной стороны мне будет очень сложно. А я думала, что имеет значения опыт работы, образование и прочие профессиональные качества. Ошибочно полагала, что Лосев мои соблазнительно пышные формы по-мужски ценит, и была теперь в нём страшно разочарована. Поскрипев зубами от обиды, я отправилась в магазин эконом класса с жалкими остатками сбережений, до той поры предназначаемых на подарки близким и любимым родственникам.
Вторым ударом было обилие кандидатов, вернее кандидаток, на аналогичные рабочие места практически во всех кадровых агентствах. Соискательницы перетекали из одной конторы по найму в другую поодиночке, парами, стайками: юные девчонки и зрелые, солидные дамочки в очках и причёсках; худые и тучные, блондинки и брюнетки; с законченным высшим и трёхмесячными курсами… Я приуныла и почти потеряла надежду на успех, и прежде не слишком большую. Ни на что уже не рассчитывая, я оставляла во всех агентствах куцые резюме, прилагая к ним лучшую свою фотографию. По совету Груни, которая единственная всегда считала мои внешние данные вполне достойными. И кстати, я до сих пор не упоминала, что всегда была очень фотогенична, как, впрочем, и многие нехудые девушки.
Не знаю, что произвело на моих потенциальных работодателей большее впечатление, мой эффектный фото-анфас или опыт работы и характеристика прежних нанимателей, но я получила сразу пять приглашений на собеседования. Лосев заявил, что я просто обязана явиться на все пять, даже если мне понравится самое первое предложение.
– И ни в коем случае не соглашайся сразу, скажи, что должна немного подумать. Необдуманные решения свидетельствуют о незрелости личности, это я тебе с полной ответственностью говорю.
– Может мне сказать, что есть и другие предложения, и я пока выбираю, как думаешь?
У Серёги гораздо больше житейского опыта и по возрасту, и по стажу общения с начальством. Лосев ненадолго задумался и сказал:
– Нет, никогда не стоит сильно искушать судьбу. Конечно, это может поднять тебе цену в глазах нанимателя, но вдруг сослужит плохую службу, заставив сделать выбор в пользу кандидатки поскромнее. Оставь лучше мысль о разнообразии в выборе за скобками многозначительным полунамеком. Не мне тебя учить: все вы, женщины, по жизни артистки.
Ритка посоветовала одеться строго, но изысканно, с намеком на необходимый высокий уровень оплаты. Интересно, что она имела при этом в виду? Элегантных дорогих вещей у меня как-то не заводилось, а глубоких вырезов я давно уж не носила – Лосев не одобрял. Подруга тут же пояснила:
– Я имею в виду такие костюмчики, как я ношу. Могу тебе даже одолжить что-то. В последнее время у нас с тобой размер одинаковый, – со вздохом призналась Ритка, – я тебя почти догнала по объёмам из-за своего увлечения восточной кулинарией. Всегда предполагала, что готовить самой – вредно, а теперь убедилась в этом окончательно на собственном горьком опыте.
Вот оно в чем дело! Если Риткина теория верна, то наша Нина не толстеет из-за своей полной кухонной непригодности. Значит, мне никогда не удастся похудеть хоть сколько-нибудь заметно – детям ведь должен кто-то готовить. Муж иногда тоже нуждается в здоровом питании. По собственной инициативе Лосев питается исключительно вредными бутербродами с копчёной колбасой или сыром сомнительного качества, обильно политым майонезом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
