Текст книги "Немного любви и другие обстоятельства"
Автор книги: Ольга Волошина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
**
А через день папаша притащился домой вдребезги пьяный. Видать с расстройства не выдержал. Спасибо, хоть не буянил и не ругался. Хотя он ведь тихоня, и спьяну поорать не решался. Гоша только погрозил в пространство кулаком, что-то бормотнул, дотащился до кресла прямо в пальто и ботинках, шлёпнулся в него и захрапел. Просто удивительно, как ему это удалось так скоро.
Груня, вернувшись с работы, с порога учуяла непотребный запах чрезмерного распития.
– Слетел наш голубок с катушек-то, – расстроилась она и слегка выразилась. Обычно-то она говорит исключительно культурно, не другим чета. – Эх, придется применять методы физического воздействия!
– Ты что, бить его будешь? – испугалась я. – Он ведь спит себе тихонько.
– Бить, не бить, а…
Больше я от неё ничего не добилась.
Бабуля переоделась, вымыла руки, выпила чаю – всё это медленно, не торопясь. Затем встала из-за стола, взяла кувшин с холодной водой, кинула в него весь лед из холодильника и пошла в комнату, где в кресле по-прежнему тоненько посапывал папаша Гоша, немного съехавший вниз и набок. За всё время ни одна из нас не произнесла ни слова.
Груня подошла к спящему Гоше, поставила кувшин на стол, наклонилась над креслом и крепко похлопала незадачливого зятя по щекам. Голова его мотнулась, он промычал что-то, взмахнул рукой и снова засопел. Тогда бабуля опять взялась за кувшин, и я поняла, что сейчас эта ёмкость будет опрокинута на голову папаше.
– Грунечка, а может не надо! – взмолилась я. – Он отоспится, рассольчику выпьет с утра – и ничего.
– Надо, Лика, непременно надо воздействовать, – упрямствовала бабуля. – Иначе он впадет в запой, и всё насмарку – работа, заработки, да что там, вся жизнь!
Видать, Груне пришлось с этим делом столкнуться. Несладкая жизнь у нас, баб.
Тем временем кувшин на секунду завис над Гошиной непутёвой головой, чувырк – и вся вода хлюпнула разом в лицо, за пазуху. Пьяненький вскрикнул, замахал руками, отфыркиваясь. Но глаза всё же открыл.
– А-а, холодно, – заныл папаша. – Для ч-чё эт-та меня?
– Лика, бери его с другой стороны, – распоряжалась Груня. – Поволочем в ванную, пока он не очухался и не сопротивляется.
Я послушно подхватила его под локоть, и мы потащили Гошу на экзекуцию.
– А он не простудится? – забеспокоилась я.
– Ничего ему не будет. С ними… с этими, никогда ничего не случается, – сурово сказала Груня, стаскивая с несчастного Деревяшки пальто и пиджак. Затем удовлетворенно крякнула: – Вот и то-то, вот и ладненько. А остальное высохнет.
Гошу наклонили головой в ванную, и на него полилась ледяная вода из душа. Он заверещал, замахал руками, но вырываться не стал. Почуял, видно, что бесполезно.
Через сорок минут совсем проснувшийся Гоша сидел тихонько на кухне и послушно хлебал горячий чай, который непрерывно подливала ему бабушка.
– Не могу больше, Агриппина Васильевна, – жалобно пробасил Гоша. – Внутри уже булькает.
– Пей, говорю, пока до полного протрезвления не дойдёшь. Будешь у меня тут полезный чай пить, иначе я тебя живого с кухни не выпущу.
Гоша испуганно смолк и послушно сунул нос в чашку. Сколько они там чашек выпили, не знаю: я заснула на диване.
Больше пьяным я папашу не видела. А в феврале ему дали какую-то комнату от благодарной фирмы, и он от нас ушёл, сказав, что неудобно ему стеснять так долго бывшую тёщу, хоть ему тут и было хорошо, просто как по-настоящему дома.
Часть вторая. Зима. Свежезамороженные надежды
Глава четвертая. Случайные встречи
В середине зимы мне здорово повезло. На горизонте замаячила вполне серьёзная личная жизнь. Несмотря на всё моё интересное положение…
Уж и не припомню, что такое пришлось праздновать. Может, юбилей родного института, а может, чьи-то именины?
Пить мне было уже нельзя, разве что бокал сухого вина. Или кружку пива, в крайнем случае. Но кто ж на студенческой вечеринке пьёт сухое вино, скажите на милость? Вот и я про то же самое.
Но веселиться никогда вредно не было. Машке-Дашке даже на пользу пойдёт, если её будущая мать немного потанцует-посмеется.
Народу в общежитейской комнатке набралось порядочно. Пили, пели и подпрыгивали на месте, – что должно было изображать танец, так как на большее места не хватало, – и всё это одновременно. Нашлась даже добрая душа, которая приволокла пиво и со мной поделилась. Не помню, кто это был, но пиво мне досталось отменное – свежее и холодное.
В самый разгар вечеринки появилось новое лицо: мужского пола, довольно высокое и вообще ничего себе такой юноша. Видный!
– Лосев Сергей, – представила новоприбывшего Динка с третьего курса. – Очень серьёзный специалист в области не-могу-запомнить-каких-технологий.
Опять Сергей! Я осмотрела его довольно подробно и нагло, так как к выпитому пиву прибавились винные пары, смешанные с неразумным, но твёрдым намерением напиться. Беглый обзор объекта меня удовлетворил, и я решила: буду брать! Терять мне теперь уже было нечего. Разбитое сердце и поруганные совсем недавно чувства требовали хоть какой-то компенсации.
В комнатке стало совсем тесно, нужно было куда-то перетекать. И я широким жестом предложила перетечь на мою домашнюю территорию, так как Груня уехала на выходные куда-то в Подмосковье, к подруге. Какая-то встреча у них там: должна же и бабуля в кои-то веки повеселиться.
Пока мы добирались до предложенного мною места продолжения пьянки, я протрезвела и немного струхнула: такая развеселая толпа не только перевернёт вверх дном наше с Груней жилище, но ещё и соседей доведёт до белого каления. В соседях у нас, как на грех, сплошные старушки и младенцы. Но отступать было уже некуда. Благо, двое перепивших по дороге потерялись, и подруга Ритка в последний момент передумала и решила рвануть домой. Мы дружно ломанулись ловить ей такси. Удалось поймать тачку как раз бородатому Серёге Лосеву.
В конце концов, осталось нас только четверо…
Веселились долго, я даже устала плясать. Два раза приходили соседи, три раза бегали в магазин за дополнительными напитками. К двум часам ночи спиртное подчистую кончилось, а круглосуточный магазин у нас далеко. К тому же я хотела спать и плохо объяснила, где его найти, этот самый круглосуточный. Гонцы вернулись ни с чем, принялись травить анекдоты, так как плясать сил уже не было. Даже у меня. Как там всё завершилось, не знаю: уснула как всегда сидя на диване. В последнее время я что-то стала рано засыпать.
**
Проснулась я абсолютно добровольно – в девятом часу утра. На моём диване преспокойно дрых герой вчерашней гулянки. Я же робко свернулась в уголке бабушкиной кровати с панцирной сеткой. Куда делись остальные участники дружеской попойки, я нипочем не могла вспомнить. Может, мы им такси вызвали?
От вечернего дурмана не осталось и следа, свежеумытые мокрым снегом ветки весело кивали яркому дню и уже не казались такими голыми и бесприютными. При дневном свете и остальные детали выглядели совсем иначе, не вполне романтично, то есть, совсем даже не… Утренний Лосев значительно отличался от вечернего Серёги. Физиономия его порядком опухла от выпитого спиртного и от сна. Лоб был вовсе не так высок, как казалось вчера, овал лица очень далёк от совершенства, что несколько смягчалось слегка помятой бородкой. Так вот для чего мужчинам борода! Для сокрытия дефектов лица: срезанный у тебя подбородок или округлый, безвольный – под бородой не видать.
Впрочем, я тоже наверняка выглядела неважно. Да и рассматривать спящего – неприлично. К тому же утренний Лосев имел одно существенное достоинство: он спал, не храпя. Только тоненько посапывал.
За завтраком на нашей с бабулей кухне я впервые услышала:
– А вот моя мамочка режет хлеб совсем по-другому…
Но это меня не насторожило тогда.
Только в метро на эскалаторе Лосев позволил себе некоторую вольность. Он потёрся щекой об моё плечо и прилип губами к чему-то там за ухом. Тотчас же раздался громовой микрофонный голос дежурной тётки:
– Эй, на эскалаторе находитесь, молодые люди! Ведите себя соответственно!
Но ведь Серёга ничего такой… Лосев. А тётку эту, может, муж только что бросил. Жаль её, хмурую!
Глава пятая. А бабуля – против!
Бабуля, как в первый раз увидела Лосева, сразу сказала, что со мной разъедется, если у нас далеко зайдёт. Чтоб мне было, где с новым Лосевым ругаться. Как будто у меня старый был!
– Лучше бы ты сохла по подлому Серёге Соболеву, – мрачно изрекла бабуля Агриппина.
– Груня, я тебя очень люблю, – честно призналась я, – гораздо больше, чем Лосева. Точнее, я не очень даже уверена, что Лосева люблю… И так надеялась, что мы все трое уживёмся!
– Я с ним – ни в какой следующей жизни! – припечатала моя железная бабуля. – Он паразит и приспособленец, я его насквозь вижу.
– Но Машке-Дашке будет нужен отец, как только она родится. У всех отцы есть, даже у меня.
– Каждый второй ребёнок растёт в неполной семье, – процитировала бабуля какую-то статистику, подняв для важности длинный указательный палец. – И ничего, в основном людьми вырастают… А из этого вообще папаша выйдет – так себе, на любителя.
– Он клянется, что будет Дашку-Машку любить, хоть ей и не родня.
– А ты верь, верь! Ох, и дурочка ты у меня! Прям как я в молодости, – и бабуля расплакалась.
Через две минуты мы обе отчаянно ревели, обнявшись на стареньком диване.
– Эх, Лика, алые паруса ведь на простыни пойдут, – тяжко вздохнула бабуля, утерев, наконец, слёзы.
Я задумалась, но ненадолго.
– А вот это ты зря: никаких парусов там отродясь не бывало. И все простыни у Лосева из магазина. Не грусти, Грунь, что же делать. Жизнь не всегда так проста, чтоб в ней можно было легко разобраться.
– Кто из нас старуха, в конце концов?!
– Ты у меня совсем ещё ребёнок, Грунечка. А я не могу так вот просто стать старушкой, мне Машку-Дашку вырастить нужно.
Немного глубже обмозговав проблему, я нашла в ней очень положительный аспект: про мою несвоевременную беременность Нине теперь можно не докладывать. Я немедленно высказала эту утешительную мысль Груне, она не обрадовалась, но оценила:
– Хоть что-то хорошее в этой глупой затее нашлось…
**
На восьмое марта Лосев решил сделать мне официальное предложение. И то сказать, пора уже было с этим делом разобраться, пока я ещё способна безнаказанно влезть в какое-нибудь платье не для будущих мам. Нине решили пока не говорить. Скажем дня за три до регистрации. Ей как раз хватит времени, чтобы решить: идти с родительским благословением или остаться скучать дома. Вот Гоше мы сообщим сразу же. Он заслужил за все свои страдания.
Так что просить моей руки пришлось у Груни. К этому серьёзному мероприятию Лосев подготовился очень основательно, судя по физиономии и по оттопыренному карману куртки.
– Закусывать можно и чёрствым хлебом, было бы вино приличное, – изрёк Лосев и выставил на заслуженный дубовый стол чёрную бутылку «фрексенет».
– А ей нельзя в её положении, – заявила бабуля, глядя прямо на Серёгу чистым невинным взглядом.
– Один бокал можно даже беременным, – невозмутимо парировал Лосев.
В нём определённо был шарм! Даже если он и проходимец, то вполне-таки элегантный. Конечно, Лосев собирается поиметь за мной в приданое жилплощадь московскую. Но ведь и я имею на него виды как на благопристойного папашу для Машки-Дашки. Видимо, я тоже в известном смысле проходимка.
Когда обед докатился до главного пункта программы, Лосев немного оробел. Груня мигом поставила его на место. На то она и Агриппина, что ни перед кем не отступает.
Лосев долго собирался с духом, допил шампанское, покрутил в руках пробку от бутылки, взглянул на меня, ища поддержки. Я сделала вид, что ничего не замечаю, и с особенным вниманием принялась разглядывать соринку в своём бокале. Кандидат в женихи кашлянул, вдохнул побольше воздуха, и приступил к торжественному выступлению:
– Уважаемая Агриппина Васильевна, мы с Ликой решили пожениться. Я очень надеюсь, что вы не имеете ничего против этого.
На этом Лосев окончательно скис. Речь получилась так себе, на хилую троечку. Но я решила поддержать своего кандидата, всё равно это самый лучший из тех, что у меня имеются. При полном отсутствии конкурентов. Я пососала обрезанный кухонным ножом палец, взглянула на Лосева, потом на бабулю и изрекла:
– В общем, мы подумали, что это будет совсем неплохо. Для всех. Ты ведь не против, а?
– Принимая во внимание, что вы заранее всё уже решили, я воздержусь от возражений, – сказала Груня самым, что ни на есть бесцветным голосом.
На этом торжественная часть закончилась. Можно подавать апельсины и пирожные.
А жаль, что зрителей не было: спектакль вышел не слишком эффектный, но поучительный.
Глава шестая. Кольца, ленты, квартирный обмен
Приятельница Ритка согласилась быть свидетельницей. Она сказала, что развлечений в нашей жизни не так уж много, чтобы упустить возможность повеселиться хоть бы и на собственной свадьбе.
– Жаль, что тебе пить нельзя. Когда выпьешь нужное количество, всё кажется намного забавнее. Если бы можно было повторять этот спектакль ежегодно. Но столько приличных объектов не найдешь, как ни старайся.
Разумеется, я даже не рассчитывала, что мне будут завидовать. Но Лосев довольно видный «объект», к тому же твёрдо на ногах стоит, не то, что все эти маменькины сынки из нашей группы.
– Уж будто ты совсем не хочешь замуж?
– А что хорошего? Мало девушке пелёнок-распашонок, так ещё и этого корми. Можно, конечно, обеды не готовить, но ведь он орать будет.
– Выходит, они из-за обедов женятся, по-твоему?
– Отчего же из-за обедов только. Твой Лосев, кроме жилья и столичной регистрации, получает как премию отмазку от армии. И все радости – почти даром.
– Какую ещё отмазку?
– Так у тебя же бэби родится, а он автоматически станет законным папашей. Вот тебе и отмазка от военной службы. И вообще ты невеста завидная: у тебя из всей нашей группы самая крутая жилплощадь на двоих с престарелой родственницей.
– Ладно, фиг с ним, с Лосевым, – я примирительно решила прекратить разговор, явно зашедший не туда. – Давай лучше подумаем, во что меня одеть покруче, чтоб без этих беленьких штучек с оборочками. И чем народ повеселить нетривиальным.
Но в глубине души я затаила мелкую злобу на своего женишка. На Ритку что обижаться, она девушка циничная, но ведь права кругом, как ни крути.
**
Вечером пришёл жених и с очень серьёзным видом принялся рассказывать, где можно закупить продукты к свадьбе подешевле, и сколько гостей поместится в нашей квартире. С его стороны будут два его однокашника, мама с папой и сестрёнка. Он уже позвонил своим в Воронеж.
Я молчала долго и довольно многозначительно, как мне казалось. Но Лосев даже глазом не моргнул. Ничего, сейчас ты у меня заморгаешь, дорогуша!
– Значит так: никакой свадебной свалки у Груни в квартире не будет. Тем более, что с моей стороны, кроме папаши с мамулей (если она, конечно, согласится присутствовать) и Груни, будут друзья из института, из школы, из детского сада, просто с нашего двора – всего человек сорок наберётся. Придется снимать столовку в пристройке к дому напротив, которая теперь называется кафе «Золотой ключик». Так что дёшево не выйдет. Но ты не переживай так сильно, у меня есть кое-какие свои деньги. Да и папуля поможет.
– Так ты уже решила сама? Не советуясь со мной?
Вот и глазками заморгал, расстроился. Да ладно, пусть его. Не так уж он и плох. Жалко большого мальчика, хоть он и глупый.
– Ладно, Серый, не грусти. Будет весело и классно. Твоим понравится, особенно сестрёнке. Но мероприятие должно быть запоминающимся: не каждый год ведь женятся.
Не то, чтобы он вдохновился, но решил, видно, не спорить. Тем больше, что всё одно – без толку.
Оставался лишь один принципиальный вопрос: девичья фамилия, которая раздражала меня всю мою дотеперешнюю жизнь, вдруг показалась мне такой трогательной. Да и Гоше будет приятно, если дочка его фамилию не бросит. Меня всё равно уже давно не дразнили. А Лосевой пусть уж Машка-Дашка будет.
**
Ритка не подкачала: костюмчик придумала аховый, прочие невесты в ЗАГСе поголовно упадут от зависти прямо на грязный асфальт. Лосевская родня – тоже. А мои выдержат, ещё и не такое видали. Золотистые шаровары с завязочками под самыми коленками, а сверху кофточка из зелёной бахромы на жёлтых, очень дырявых кружевах. «Представляешь, при твоем роскошном бюсте это будет просто всеобщий улёт. Я уже нашла, из чего это сляпать можно. А наша Настя тебе сошьет в самые сжатые сроки», – Ритуля просто захлёбывалась от восторга. Развлекается подружка по полной программе, хоть и за мой счет. Ну и пусть её, зато весело будет неописуемо. Если вдобавок взять во внимание танцы под барабаны, которые организовала всё та же Ритка, из наших институтских парнишек. Так что столовскому ансамблю предоставим внеплановый выходной.
Гоша принял новость без энтузиазма, совсем как-то грустно вначале. Он даже не спросил, как зовут этого счастливчика. Потом спохватился и принялся благодарить за приглашение. Пообещал и спеть на свадьбе, только я должна сказать ему, что сейчас поют.
– Я ведь совсем неплохо исполняю классический репертуар, в молодости даже в любительских оперных спектаклях участвовал, – застенчиво сообщил папаша.
«Пока на Нине не женился», – подумала я и сказала:
– Но петь придется под барабаны. У нас такое запланировано музыкальное оформление.
– Под барабаны тоже можно, – согласился Гоша, не задумываясь.
Ну вот, у меня и вокал уже нарисовался. Художественно-музыкальное оформление получится чрезвычайно удачным.
Груне мысль с барабанами исключительно понравилась, хотя шаровары с кружевами её несколько смутили. Поначалу. Но потом она, видимо, представила, какая физиономия будет у Лосева при виде моего свадебного наряда, ухмыльнулась и предложила:
– Давай не будем будущему супругу показывать свадебный костюм до последнего дня. Пусть будет сюрприз для него.
Все-таки Груня у меня отменная хулиганка. Так весело нам с ней вместе, и придётся разъезжаться. Но именно тогда я и поняла, что в одной квартире с Лосевым она не уживётся никогда.
– И, кстати, надо бы как-то обменом заняться, – подтвердила бабуля, словно подслушав мои мысли. – Ты бы посмотрела объявления в газетах. Вдруг удастся вам двушку выменять. Хотя и маловероятно. Надо бы Лосева подключить к процессу. В конце концов, он заинтересован больше всех.
Тут Груня сурово поджала губы и сцепила пальцы, всем своим видом показывая, как она относится к происходящему. И всему последующему заодно.
Хрупкая моя надежда на дружное всеобщее проживание в привычной Груниной квартире упала, треснула сразу во многих местах и распалась на кусочки.
**
Ходили с Риткой покупать тканьку и мишуру для свадебного костюма. Всё очень яркое, блестящее. Как сказала подружка, кому не понравится, тот может отвернуться. Но, я подумала, что как раз тот и будет пялиться больше всех.
Пришла Настя снять мерки. Она Ритке вроде тётки, в общем, какая-то родственница. И классная совершенно портниха. Сейчас это не актуальная профессия, так она почти исключительно платья свадебные шьет и костюмы к детским праздникам.
– Шаровары на заду должны быть в облипочку, а дальше свободно спадать, – заявила я. – И блузка должна кончаться на пол-ладони выше штанов.
Настя кивнула весьма неодобрительно, но спорить не стала. С клиентом не поспоришь, он платит.
**
Времени ни фига не хватало: иногда ведь и в институт ходить приходилось. А тут ещё примерки, да и этот кретинский обмен. Лосеву тоже внимание хоть изредка нужно уделять. Свалить обмен на Лосева не удалось. Говорит, какая-то работа у него очень важная, от неё, мол, вся дальнейшая наша судьба зависит. Вот как закончит, тогда сколько угодно можно будет его использовать. По-моему, он просто боится брать на себя ответственность. Всё на бедную маленькую Лику, которая сама ещё ребёнок!
Полистала «Из рук в руки»: мрак, что творится! Нашу, совершенно классную, нестандартную трёшку можно обменять только на две однушки. За двушку, судя по ценам, придётся хорошо доплатить. Мы столько не наскребём.
К субботнему чаю, как всегда, пришёл Гоша с коробкой конфет. Груня завела при нём обменно-квартирную песню. Она теперь всем про наши трудности рассказывает. Гоша сообщил, что он не одну квартиру поменял там, в Саратове. С кем-то съезжался-разъезжался. Наверное, с женой или даже с женами: он для своего возраста ещё совсем ничего выглядел. И с руками к тому же, что нечасто случается. И пьёт довольно редко. Но уточнять про жён мы не стали, чтобы Гошу не смущать. Тем более, что главное – не это, а то, что он согласился помогать в таком безнадёжном деле, а то и вовсе взвалить процесс на себя. Груня, конечно, взяла с него слово, что он с «чёрными» маклерами связываться не станет, и обо всех вариантах предварительно станет нас извещать.
Самое главное, конечно, что бабуля смирилась с печальной неизбежностью. А второе: мне не придётся за это безобразие отвечать. На Лосева ведь надежды нет совсем никакой.
**
Решилась сообщить-таки о предстоящем действе Нине, дальше откладывать уже некуда. Долго думала, почтить визитом лично или по телефону сообщить? Вопрос непростой: по телефону может обидеться. Хотя и не факт. А лично с визитом – придётся Лосева тащить, и неизвестно, чем дело кончится. Наконец, я придумала: пойду сама-одна в гости, но скажу, что Лосев работает круглосуточно, на свадьбу зарабатывает. И вообще на дальнейшую совместную жизнь.
Я заявилась с тортом и в лучшем своём свитере поверх джинсов. Мамуля поздоровалась, пропустила меня в квартиру. И снова плюхнулась на диван между глянцевыми журналами, где и пребывала в удобствах до моего прихода. Чай ставить на кухню не кинулась. А вместо этого долго молчала. Так что мне пришлось приступить к делу сразу, так как вести подготовительные разговоры я не умею.
– Мам, я к тебе с торжественной миссией. Я выхожу замуж и приглашаю тебя на празднование, – протараторив это на одном дыхании и, сунув ей в руки открытку с приглашением, продолжила свою речь, чтобы не дать опомниться и обидеться. – Будущего мужа зовут Сергеем Лосевым. Он уже работает, прилично зарабатывает. Вот и сейчас … прилично зарабатывает. Так что сам явиться не смог и просил передать тебе его извинения.
Я перевела дух и стала ждать ответной реакции. Вопросы последовали, не совсем те, которых я ожидала. Но поначалу было терпимо.
– А папашу своего ты приглашаешь? Или он уже куда-то делся?
Тут я немного слукавила в целях собственной безопасности.
– Вообще-то его нужно пригласить, он ведь может обидеться. Он теперь живёт совершенно отдельно и работает в нормальной фирме. Неплохие кстати бабки зашибает.
– Это мне абсолютно неинтересно. И встречаться с ним совсем не хочется. Даже на твоей свадьбе.
– Так ты можешь сидеть в другом конце зала. Там же народу будет тьма: человек пятьдесят. Или больше.
Мы опять помолчали. Очень хотелось чаю. Но Нина предложила:
–Хочешь коньяка рюмочку? С тортом очень неплохо идёт. Ой, забыла, что ты коньяк не пьешь, а ликера у меня нет. Может, выпьешь со мной? Пятизвездочный, между прочим.
– Нет, я только кусочек торта.
Мы пожевали, она выпила рюмку, потом ещё одну. И вдруг спрашивает:
– А где вы собираетесь жить?
Хоп! Вот меня и поймали, как это я раньше об этом не подумала. Сейчас будет скандал. Стоп! Пробуем обходной вариант:
– Мы пока не решили. Успеется, – я честно посмотрела ей в глаза, правда, недолго. И тут же занялась вторым куском торта для отвода глаз. Хотя не больно и хотелось. Хлипкий расчёт был на то, что она не сразу узнает, что Лосев – иногородний.
– Алечка, тебе вредно есть так много сладкого, – тут же занудела Нина. Мои предположения оказывались вернымы. – Ты и так полновата. А в последнее время ещё больше поправилась.
– Это я от нервов, мам. За время сессии. Знаешь, когда боишься, всё время есть хочется.
– Не знаю, мне не хочется.
Ещё бы ей хотелось, если она и так непрерывно жует! И безо всяких плачевных последствий.
Но в целом моя тактика полностью себя оправдала. Я даже начала подумывать, не пойти ли мне в дипломатки вместо экономистки.
**
Пришла Настя с последней примеркой. Штаны, конечно, болтаются на попе. А блузочка выглядит очень пикантно. Попросила забрать на заду лишнее. Очень сдержано. Но Настя всё равно надулась и обратилась за поддержкой к бабуле:
– Агриппина Васильевна, вот скажите же и вы: негоже зад так сильно обтягивать. Вызывающе будет и неприлично. К тому же он не худенький.
– Так кто ж худой зад обтягивает, – возразила Груня очень серьёзно. – Тощий наоборот драпируют. А соблазнительность сейчас в моде. Так что не сомневайтесь, Анастасия… э-э… Антоновна, обтягивайте смело.
Настя осуждающе покачала головой, но возражать больше не решилась. Груня у меня своя в доску.
**
Гоша, как и обещал, вплотную занялся обменом. Фирм риэлторских сейчас появляется, как грибов после тёплого дождя. Папаша выбрал все, что продержались хотя бы год, дотошно проверил лицензии. Подал во все конторы заявки, или как у них это называется, за что денег сначала не берут. И пришёл к нам с отчетом и первой агентшей.
Приветливая девушка лет тридцати обшарила нашу квартиру просто до последней досочки, даже воду в туалете спустила. Что-то у себя пометила и сказала, что требования наши, конечно, чрезмерны: одна двушка, да обе квартиры в том же районе. Гоша задумался на минутку и веско сказал:
– Но мы согласны на уменьшение площади и двушку на первом этаже. – Он виновато взглянул на нас с Груней и обратился за подтверждением: – Правда, девочки?
Все-таки Гоша у нас прелесть! Зря Нина его выгнала, другой такой ей не достанется ни в жизнь. А чипсы перед телевизором она бы и при Гоше могла грызть.
– Конечно, согласны, – немедленно подтвердила я агентше. – Двушка даже может быть «хрущёвкой». Но только в нашем районе.
– Это меняет дело, – заявила девица деревянным голосом и отбыла восвояси.
Наш уютный дом превратился в помесь дурдома с проходным двором: непрерывно кто-то заявлялся смотреть нашу родную жилплощадь, звонили по телефону всякие личности и подолгу о чём-то выспрашивали. Агентки (почему-то сплошь одни бабы) жаловались, что днем до нас не дозваниваются, и срываются, мол, лучшие варианты. Потом Груня догадалась наделать запасных ключей.
Гоша побледнел, похудел, но нашёл-таки нам подходящий вариант очень приличной планировки. Правда, на первом этаже и в неважном состоянии. Но зато недалеко от Груниной новой однушки.
– А ремонт я вам сам сделаю. Ребята с работы помогут и Сергей твой, – пообещал папаша.
Насчет Лосева я как-то не очень была уверена. И потом оказалось, что совершенно правильно не была. Больше того, у Лосева вообще руки неизвестно для чего такие длинные выросли. Разве только девушек обнимать. Если вдруг у него и голова когда-нибудь поглупеет, то мне придётся его содержать всю оставшуюся жизнь. Кто ж его тогда возьмёт, глупого и безрукого?!
От всего этого бардака даже я похудела, что было бы неплохо, если б свадебные штанишки не повисли на попе совершенно недопустимым манером. Груня пообещала ушить их сама, не нервируя Настю.
Вот так всегда: ты сидишь на самой жестокой диете, а твой зад делает вид, что даже об этом не подозревает. А когда ему нужно ответственно на себе брюки держать, он берёт и нагло тощеет на полтора, блин, размера.
Если я не поседею до этой кретинской свадьбы, то уже не поседею никогда.
И как только бедная Машка-Дашка это выдерживает. А она, похоже, и ничего: терпит всё. Наверное, родится с закалённым характером.
