Текст книги "Проект "Стокгольмский синдром" (СИ)"
Автор книги: Ольга Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 7
Оставляя все свои мысли о работе и предстоящем выявлении преступника, захлопываю за собой дверь в кабинет, держа в другой руке свою сумку. Трудно объяснить то, что, по сути, съедает внутреннее состояние, грозящее вот-вот прорваться наружу и показать всех демонов, которых во мне в переизбытке. Незнание и отчаяние убивают, как тихая смерть, приближаются и не оставляют выбора моему разуму. Я устал. Понимаю, что не успокоюсь до тех пор, пока не найду во всей чертовщине правды, но с ног сшибает в буквальном смысле истощение от бесконечных думок. Мы с Олей были счастливы, но кому-то такой расклад пришелся не по душе, а теперь наслаждается и следит за мной, возможно и за ней тоже, как мы оба мучаемся, изнуряем души до предела в поисках. Что тогда увидела моя пушинка в клубе? Почему в конце концов не подошла, не выяснила, какого черта я здесь делал, когда как должен быть в своей командировке. Если Ирина не скажет всего, что в тот день произошло, придется выбивать из нее, ударяя по больным местам, о которых мне известно. И мне не хотелось бы этого делать, но за ней останется выбор, которого у меня никогда не было.
Проходя мимо стойки регистрации, я обратился к той самой женщине, что успела распустить обо мне сплетни своим подружкам. Стучу по столешнице, обращая её внимание на себя. Она притворно поднимает свой взгляд, будто только сейчас увидела меня и охнула, положив руку на грудь, намеренно указывая на декольте, к слову, утром блузка была застегнута на все пуговицы. Фыркнув, смотрю в упор и говорю:
– Меня не будет до конца дня, и, пожалуйста, прекратите делать это, – указываю на вздымающуюся грудь, будто женщина готова вот-вот кончить. Вспыхивая краской, она накрывает ладонью открытый разрез и опускает взгляд вниз, извиняясь на ходу.
– Леонид Владимирович, этого больше не повторится, прошу прощения, – отвечает искренне и с сожалением, что повела себя подобным образом.
– Держите меня в курсе, когда станет известно время прибытия новых пациентов. Думаю, Игорь Андреевич уже дал распоряжение, – в голосе сталь и холодность, которая отпугивает других девушек, стоящих позади своей главной сплетницы. Взглянув на каждую, я словно отдаю безмолвный приказ, чтобы даже в мыслях не держали свои планы, если в них вхожу я, как один из главных компонентов. Секретарь кивнула, а потом рявкнула на девушек и те разбежались по своим делам.
– Да, мы получили сегодня приказ, – женщина по-деловому встаёт, поправляя ткань блузки. – Больше подобного не повторится, – все ещё краснея, она даёт мне слово, и я киваю, одобряя сталь в характере и здравый смысл.
Выйдя на свежий вечерний воздух, не ожидал, что время так скоро улетит, забирая за собой целый день. Издали, вижу, паркующуюся машину, а затем выходит моя мама и машет мне рукой. Нахмурившись, я направился к ней.
– Мама, – приветствую её, обнимая, а она расцеловала меня в обе щеки.
– Сынок, – обеспокоенным голосом обращается ко мне, поглядывая через мое плечо на клинику Власова-старшего. – Только не говори мне, что теперь это твое рабочее место, – с недоверием посматривает то на меня, то на здание, будто пытается увидеть кого-то ещё. Улыбка касается моих губ, едва заметная, но без слов ясно, что ее предположение верное. Мама глубоко вздохнула, смирившись с таким ответом.
– Что ты тут делаешь? – мне стала интересна цель её визита.
– Вот, – мама вынимает из своей сумочки связку ключей и передаёт мне в руку. – Снова убежал, и даже не попрощался, – журит меня, как в детстве за проделку. – Это ключи от моей старой квартиры, – поясняет, когда я нахмурился, уставившись на связку металла. – Я знаю, что ты пока не успел здесь обосноваться, – начинает издалека, выводя меня на разговор о времени моего нахождения здесь. – Но, а пока можете пожить в ней, – намекает на утренний приезд Дианы в родительский дом.
– Эта девушка мне никто, – сказал, как отрезал. – Мама, не смотри на меня так, – я вздыхаю, и Зоя Степановна только пожала плечом.
– Что «не смотри», Лёнь, ты ведь говорил мне, между вами ничего не было, а тут, – подбирает слова, – эта девка заявляется на пороге моего дома и говорит об отношениях, будто вы уже давно вместе.
– Это только ее мнение, не больше.
– Смотри, Лёнь, как бы Диана не завладела твоими мозгами, раз уж ты поддался на соблазн красивого тела, – мама обнимает меня, вкладывая всю свою любовь. – Не могу до сих пор поверить, что наша Оля ушла.
– Она не уходила, – я слегка отстраняюсь, как будто в сердце иголки углубили свои жалящие укусы. – Не уходила и точка.
– Девчонку я выпроводила, – говорит мама, смахивая скатившуюся слезинку, пряча от меня лицо. – Держись от неё подальше, сынок. Не нравится мне ее настойчивость. Марк сегодня тоже уехал, – вздыхает, – опять дом стал пустым, – с грустью продолжает, намекая на всю неразбериху, творящуюся у нас в семье.
– Спасибо, мам, – растираю её плечи. – Мне нужно идти, – улыбаюсь ей, вселяя уверенность, что у меня все будет хорошо. – И за ключи спасибо – минус одна проблема.
Мама открывает пассажирскую дверь машины, но остановилась.
– И ещё, Лёнь, – она прикусывает щеку изнутри, словно не решается что-то сказать, но это необходимо. Я внимательно слежу за каждым её движением мимики лица, выискивая среди всех вспыхнувших эмоций одну, что рвётся, желая показать внутренний бунт матери. – Отец просил передать, чтобы ты явился в клуб к нему.
– Вот как? – удивился я, касаясь ладонью подбородка. Как это похоже на отца, что даже сам не соизволил снизойти до меня. Мама согласно кивает мне и садится. – Хорошо, буду, – отвечаю ей и закрываю дверь, прощаясь с матерью.
Не важно, что у отца на уме, но откладывать встречу и разговор бессмысленно. Все-таки я хочу знать, почему он всю мою сознательную жизнь ведет со мной так, будто я для него не имею никакого значения. Посмотрев на часы, я приблизительно рассчитал время, когда Ирина возвратится домой с работы. Степан весь день молчит, не отвечая на мои сообщения и звонки, но раз мать ничего про него не сказала, предполагаю, анатом снова с горя пустился в свои чувства к бывшей жене. Спустя тридцать минут, я стоял на пороге квартиры Ирины, постучавшись несколько раз, расслышал легкие шаги, затем шуршание.
– Лёня? – Ирина открывает дверь и с недоверием смотрит на меня, будто увидела призрака. Прикрывается своей тонкой сорочкой, явно застал ее в неподходящее время, или помешал интересному вечеру.
– Прости, я не вовремя, – махнул рукой, показывая на внешний вид девушки. Она замотала головой, раскрывая дверь шире, и приглашая меня зайти.
– Все в порядке, ты пришел вовремя, – многозначительно отвечает, подчеркивая факт, что мог поймать с поличным, но какое мне дело, с кем спит девушка. – Располагайся, я сейчас чего-нибудь приготовлю. – Ирина ушла на кухню, оставляя меня в зале, где работал телевизор. Найдя пульт, отключаю его, погружаясь в тишину, но эхом доносится голос девушки, разговаривающей по телефону. Я игнорирую в себе шпиона, которому есть дело до всего, заостряя внимание на каждой мелочи.
– У тебя все хорошо? – входит с подносом, ставя его на столик. Дымящие ниточки из чашек струились вверх, танцуя под собственную музыку.
– Да, – коротко отвечаю и смотрю ей в глаза, девушка присела напротив меня, прикрывая ноги пледом и беря в руки одну из чашек с горячим чаем. – Я не просто так зашел, Ир. Мне нужно знать, что было в тот вечер, когда вы устроили свой девичник с Олей.
– Ты просишь меня восстановить все посекундно? – со смехом переспрашивает, отпивая глоточек чая. Не найдя ничего смешного в своих словах, я просто киваю, чем привел в замешательство подругу своей жены. Ирина поставила кружку, на миг замирая, будто перезагрузилась. Несколько секунд ее молчания показались вечностью, и чтобы не давить на нее, я дал ей собраться с мыслью. – Лёнь, я не знаю с чего начать, – признается она, разведя руками. – Я часто думала над этим, что однажды ты потребуешь с меня все, что могла заметить или увидеть, но, – Ирина улыбается, но только лишь уголки губ передают саму эмоцию, а не все лицо. Глаза по-прежнему холодны и печальны одновременно.
– Хорошо, – я осунулся, показывая ей, будто смирился с ответом. – Ты знала, что Оля была беременна? – чуть приподнялся, беря в руки чашку. Ирина насторожилась, но отрицательно покачала головой, и я поверил ей. Власова не станет лгать, и это одно из причин почему могу откровенно поговорить с девушкой. Степан Ирину полюбил не только за красоту тела и нежность души, но и за то, что женщина слишком открыта говорить правду, чем только осложняет свою жизнь.
– Я подозревала, что она мне расскажет о чем-то важном, в тот вечер, перед тем как мы заказали такси. Оля призналась мне, что собралась уходить, – Ирина нежно улыбается, воспроизводя в голове детали того дня и образ своей подруги. По сути, обе девушки были самыми близкими друг для друга, как сестры. Учась вместе, вдвоем проходили все круги ада, но Ирина ушла, разрушив долгожданные мечты своих родителей, как и сожгла мосты в отношении к ним, и теперь девушка здесь фактически одна, не считая непонятных чувств к Степану. – Когда мы были юными девчонками, не больше семнадцати лет, Оля обмолвилась мне, что, когда встретит своего любимого, то уйдет из балета лишь в одном случае, если узнает о беременности, – девушка рассмеялась, но затем смахнула свои навернувшиеся слезы на глазах. Я сидел молча, стараясь даже не шевелиться, чтобы дать Ирине выговориться, нутром ощущаю, она винит себя за многое, в том числе и устроенный ею девичник. – И, вот представь, сидим мы с ней на диване у вас дома во Франции, и она мне об этом намекает, что всё готова уйти и точка. Но сколько воды утекло с тех пор, как мы были совсем девчонками, и я тогда приняла все в шутку. Для пушинки балет больше, чем собственная жизнь. Каролина Эдуардовна ее бы так просто не отпустила – это же ее мечта! – Ирина вскрикнула, затем взмахнула рукой, не контролируя своих внутренних бесов, которые были злы до предела. Затем встала, не стыдясь короткого халата, приоткрывшего бедра девушки. – Мы со Степой поссорились в аэропорту, пик отношений, Лёнь, предел. Я отправила его к чертям, а сама приехала к вам. Развеяться, я просто хотела развеяться со своей подругой, но кто же знал, что ты будешь там на своей блядкой работе. И вообще, – она остановилась посреди комнаты и направила свой указательный палец на меня, пригвождая к месту, – зачем скрывал от нее, к чему такое недоверие? – с прищуром смотрит в упор, и гневаясь всем нутром.
– Дело не в недоверии. Потому что работа такая, Ира, – коротко отвечаю, не вдаваясь в подробности и того, что я подписывал соглашение о неразглашении, затем сам встаю и подхожу к ней. – Что могла видеть Оля в тот вечер? Где ты сама была?
– Сначала мы обе танцевали в клубе, отрывались по полной программе, и даже пригубили немного красного вина, – Ирина обнимает сама себя, закрываясь от моего напора, потому как я перешел ее личную границу комфорта. – Потом, пушинка ушла в туалет, и только тогда она прилетела со второго этажа, как будто призрака увидела. Уговорила меня уехать, хотя все веселье у нас только начиналось, Лёнь, и мы обе были настроены его продлить до утра.
– Ничего не понимаю, – я нахмурился и отошел от Ирины, уставившись в окно. На улице уже опустились сумерки, и фонари освещали часть дороги с тротуаром у дома. – Я получил смс от нее в тот вечер, до сих пор его храню, – сам тут же достаю телефон и открываю его, читая уже в миллионный раз, как особое заклинание, с помощью которого смогу отпереть все двери, закрытые на вековые замки. Ирина подошла ко мне со спины и обняла, положив голову. Я прикоснулся к ее руке, принимая сочувствие, которое она выразила безмолвно.
– Мне очень жаль, что в тот момент, мне было важно отвлечься от своих собственных проблем, и я не обратила никакого внимания на изменения в поведении подруги, – глухо проговорила девушка, затем отстранилась от меня.
– Ты не виновата, Ирин, – с пустотой в словах, отвечаю. – Все мы люди, и не обязаны наблюдать за другими.
– Ей было больно, – со значением замечает Власова, и я обернулся, не понимая, о чем она говорит, даже нахмурился. – Когда мы ушли из клуба, Оля пожаловалась на боль в животе, но отмахнулась от меня, когда я просила поехать в больницу, сказала, что спазм легкий, потерпит до приезда домой. Но всю дорогу, я видела, как она держала руку на животе, с волнением гладила его и поглядывала на часы.
– Значит, уже тогда она знала, что теряет нашего малыша, – я осел на пол, пряча в руки голову, прекрасно понимая всю палитру ощущений моей жены. Была совершенно одна, и те три теста – это не просто три использованных теста, а факт ее страха и боли, неверия, что это случилось с ней. И, как всегда, меня не оказалось с ней рядом, чтобы разделить общую потерю.
– Я слышала, что она плакала, – продолжает Ирина, – стучалась в комнату, прося впустить меня и поговорить в чем дело, – девушка накрывается пледом, будто замерзла. – Утром мы встретились за завтраком, который я приготовила для нас обеих, даже словом не обмолвилась, будто никакого вечера не было вовсе. Пыталась начать разговор, но один ее взгляд, и сам знаешь, что все желание отпадает продолжать.
Я рассмеялся. Да, Оля унаследовала этот взгляд у своего отца – тонкий намек, чтобы не совали свои носы туда, где нет доступа для всех.
– Откуда достала билеты в «Богиню»? – я поднимаю свой взгляд на Ирину, вспомнив о пропуске в клуб, ведь его не так просто найти или купить. Ирина пожала плечами, как между прочим.
– Сначала, эти два билета предназначались для нас со Степой, – краснея, Ирина признается, и я соображаю, для каких целей: клубы специфичные, имеют свои личные гостевые комнаты, не только для собственного развлечения, но и для экспериментов, если изъявляешь желание на что-то большее. – А потом мы разругались, не успев сойти с трапа самолета. Вот так мы с Олей и оказались в этом гребанном клубе.
– Ясно, – согласно кивнул головой, я встаю и направляюсь к выходу, но тут же оборачиваюсь, – Что у тебя с моим братом? – задаю вопрос в лоб, и Ирина, округлив глаза, не ожидала от меня, что я посмею переступить через себя и поинтересуюсь личной жизнью девушки.
– Ничего, – твердо отвечает мне, смотря в упор, зная, что от меня не сумеет скрыть правды. – Я работаю в клубе твоего отца, Марк помог устроиться. Леонид, – Ирина переходит на деловой тон, скрестив руки на груди. Для меня стало неожиданностью, что девушка променяла работу анатома на, а собственно, на кого. Уставившись на неё с вопрос на лице, ожидаю получить его. – Я работаю танцовщицей, – и меня распирает от смеха, когда как Ирина надула губы, обидевшись на меня и мою реакцию. – Что? Что смешного, Лёнь? – с недоумением смотрит на меня.
– Прости, – тут же замолкаю, но все же образы рисуют в голове длинноногую Ирину на тех пилонах, на которых танцовщицы развлекают огромный зал танцующей молодёжи. – Ты ушла из морга?
– Нет, просто взяла меньше часов и другие смены, – признаётся, и я понимаю, что Власова старается избежать соприкосновения с бывшем мужем.
– Ты без Степана долго не протянешь, – сухо замечаю, и девушка соглашается со мной, легонько кивнув головой. – Так, какого черта вы бегаете друг от друга? – повысив тон голоса, задаю девушке вопрос, вгоняя в ловушку.
Ирина прячет свои глаза, в которых проскальзывает искорка боли и тоски одновременно. – Потому что так надо, – тихо отвечает, заставив меня молчать.
– Пусть будет по вашему, но одно скажу, что вы оба друг друга уничтожите. Вчерашний вечер ясно дал понять, Степан пойдет на всё, лишь бы рядом с твоей юбкой не ошивался ни один кобель, – намеренно цинично провожу аналогию с животными, потому что так будет честнее описать намерения многих мужчин. Ирина отмахнулась от меня, смутившись от примера.
– Не говори чепухи, Фрейд, мы разведены в конце концов, и у каждого из нас своя дорога, – Ирина играючи отбилась своим ответом, пропитанным сожалением и тоской по бывшему мужу.
– Только к чему эта дорога приведёт, – я привык, что меня называют, как душе угодно, но от этого не меняется мое мнение. И видя терзания своих друзей, понимаю, что в моей жизни тоже все не сладко, отчасти по моей же собственной вине. Следовало сразу отказаться от дела, но уговоры штаба и, в частности, Дианы, которая на тот момент была мне другом и напарником, ведь наши жизни фактически зависели друг от друга, в купе заставили принять решение, но не в свою пользу. И анализируя ситуацию спустя столько времени, жалею, как легко поддался на провокации. – Ладно, – я подхожу к девушке и обнимаю её, прижимая крепко к груди, и Ирина отвечает взаимностью. – Просто поговорите со Степаном, в нормальной, нейтральной обстановке, чтобы ваша совесть немного держалась при себе, если вздумается вдруг подурить.
Девушка хохотнула, отходя от меня и смотря искренне, по-дружески сжимая мою руку в доверительном пожатии близких людей.
– И с Марком поосторожнее, Ирин, он далеко не герой любовник, – беру свою сумку и пальто, перекидывая последний через кисть руки. Ирина нахмурилась, недовольная, что я вновь полез в личное, но поступает мудро, слушая и не перебивая. – Просто, мне будет жаль его, как родного брата, – смеюсь, – Степан профессионал своего дела, и боюсь, всегда носит свой ножечек с собой, – подмигивая девушке, я выхожу из квартиры, оставляя её в подвешенном состоянии, над которым ей придется подумать, прежде чем, действительно поступать неблагоразумно, начав отношения там, где им не суждено зародиться.
Разговор вышел не сказать, что продуктивным, но тем не менее, груз вины с Ирины практически сошел, и она признала, что в тот вечер просто было не до других. Как врач и специалист, я бы спустил все на внутреннее переживание и нервы, которые девушка потратила на разборки со своим мужчиной, имея конфликт в семейных отношениях. А, как друг, я ужасно злюсь, хотя с моей стороны это выглядит эгоистично, но каждая крупица информации об исчезновении для меня маленький лучик света, который постепенно усиливает свое свечение и озаряет всю темень, что сгустилась над нашими с пушинкой жизнями. Сев в машину, долго смотрел в никуда, делая собственное заключение самому себе, что мне пора отоспаться, но каждый раз, когда я закрываю глаза, тут же вспыхивает лицо моей любимой женщины, зовущей меня, чтобы я скорее отыскал ее в этих дебрях. Понимаю, что сознание играет со мной в самую жуткую игру под названием самоедство, но тем не менее, когда я вижу Олю, пусть призраком в своем сне, я словно слышу ее голос, от которого раньше пытался убежать, затуманивая сознание сильнодействующими снотворными. На ум приходит воспоминание, когда я перешел черту с Дианой. Был в баре, изрядно перепил горячительной жидкости, заливая свою боль, которая жалила сердце, особенно, когда мне всюду давали красный свет в расследовании и прислали письмо, где словами черным по белому было написано, прекратить искать то, чего уже никогда не вернуть. Словно Оля была вещью, и потеряв ее, было проще заменить, чем продолжать поиски. Я так разозлился, круша в том баре все, что попадалось мне под руку, а потом появилась Диана. Встала передо мной, когда я замахнулся, готовый ударить куда угодно, лишь бы выпустить пар. В ноздри ударяет ванильный аромат духов, тех, что любит моя пушинка, и тут я понимаю, что пьяный просто не смогу противостоять чарам проклятой девчонки, которая с ехидной ухмылкой затягивает в свои сети. В ту ночь я грубо трахал ее, несколько раз, и кончая, орал имя своей жены, словно мог вернуть ее, взывая к каким-нибудь высшим силам. Диана смеялась, она разрывалась от наслаждения, и ей было наплевать, что в моих мозгах никогда не будет места для нее. Только пушинка, только моя любимая. По утру мне было стыдно, как идиот, просил прощения у девушки, думая, что в пьяном угаре воспользовался ею, но вышло все наоборот. И кто кем воспользовался можно было поспорить. Звонит мобильный телефон, вырывая меня из думок, которые уже укоренились в мозгах, не давая никакого покоя. На экране высвечивается незнакомый номер, поэтому игнорирую его, не желая слышать чужие голоса, даже если это касается дел, в которых фигурирует мое имя. Но звонок от абонента настойчивый, за последние десять минут, после того как я стартанул с места, не прекращал своей напористости, названивая мне.
– Да, – сухо отвечаю, поддавшись на настойчивость, на той стороне слышу знакомый голос своего друга Степана.
– Ты издеваешься? – орет на меня, а слова разлетаются эхом, значит включил громкую связь. – Приезжай ко мне в морг, дело есть. Срочное, Островский, – друг напряжен, чем вводит меня в ступор.
– Конкретно изъяснись, – прошу, игнорируя его просьбу. Я действительно устал, и мне бы выспаться, но, видимо, это случится не сегодня.
– Чего объяснять, приедешь и поговорим, не телефонный разговор, усек? – Степан предпринимает попытку намека, мычу ему в ответ несвязное «хорошо» и отключаюсь. Ехать на другой конец города, не самая заманчивая перспектива, особенно в личное царство Власова. Удивительно, как судьба распределяет наши жизни, как будто распихивает по углам, всучив в руки личные дела со списком всех мучений и проблем, которые выпали случайным образом, и смотрит со стороны, помечая, какие грабли подложить для пикантности всей ситуации.
На посту сидел охранник, мужчина совсем пожилой, но знающий свою работу, и, завидев меня, тут же встал и попросил предъявить документы.
– Так, Островский значит, – внимательно изучает фотографию в паспорте, не обращая внимания, что он принадлежит Франции, а потом сравнивает с моим лицом, затем передает документ обратно, и отмечает галочкой в своем списке посетителей. – Власов говорил о тебе, парень, проходи, – показывает рукой в отсек, ведущий в подвальное помещение – холодильник, где хранятся тела до востребования. – Постой, бахилы надень и халат, нечего оставлять здесь свои следы, – напутствует, – успеешь побывать еще, – ага, прозвучала любимая шутка Степана, еще в студенчестве он бесконечно нас подкалывал ею, зля до чертиков.
– Ну, наконец-то, – вздохнул друг, накрывая белой простыней тело, над которым работал. Тут же снимает свои перчатки – чистые, без единой капли крови. В помещении прохладно, и мне мгновенно становится не по себе, а учитывая, что Степан проводит большую часть времени на рабочем месте, напрашиваются мысли о его психическом состоянии.
– Аид-наоборот, – шучу я, но друг не реагирует на мою подколку. Шикает, и машет рукой, чтобы прошел с ним в холодильник. – Ты серьезно? – скептически задаю вопрос, уставившись на него.
– Как никогда прежде, Лёнь, – сухо отвечает, но в голосе проскальзывают крупицы страха вперемешку с решительностью своих дальнейших действий. Подойдя к отсеку с множеством дверей, он просматривает бумаги на столе возле входа, а потом открывает нужную, набирая комбинацию цифр. Выезжает тело, уже проработанное им. Отойдя на пару шагов от каталки, я усмехнулся, не понимая, что Власов хочет от меня. Скрестив руки на груди, стал ждать от него ответов.
– Эти тела, – он многозначительно смотрит на холодильник, говоря, что тут таких еще несколько. – Были доставлены сегодня ночью из клуба твоего отца, – в эту секунду напрягся, предчувствуя не лучший исход. – В них были обнаружены наркотики, Лёнь. Троих нашпиговали ими, и попытались провести под предлогом родственников одного из членов клуба. У твоего отца большие проблемы, приятель. Потому что федералы сегодня устроили такую мне взбучку, так что, жди, твой штаб скоро объявится собственной персоной.
