Текст книги "Калейдоскоп"

Автор книги: Ольга Златогорская

Соавторы: Сергей Петренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава 3. Седой лес

Пузырёк

В середине декабря вода ушла из Мельничного пруда. На месте большого озера осталось болото под хрустящей ледяной крышей. То тут, то там она с грохотом и плеском обрушивалась. Наверное, Пузырёк проснулся от этого шума. Он подбежал к маме, шлёпая босыми ступнями, и схватился за край её одеяла.

– Мы замёрзнем!

– Это не страшно, – прошептала мама. – Случалось так, что водяные замерзали.

– Вода и раньше уходила из пруда?

– Из нашего – нет, – так же тихо отозвалась мама. Она даже глаза не открыла, разговаривала, словно сквозь сон. – В других местах водяники замерзали, превращались в лёд. А весной они просыпались, оживали…

Пузырёк представил себя замёрзшим. Прозрачным, ледяным. Весной лёд лопается, разлетается на куски.

– Не хочу! – со слезами крикнул Пузырёк. – Почему ушла вода?

– Не знаю. Что-то случилось осенью. Ты уже спал… Мельница затряслась, закрутились жернова. Потом всё стихло. Наверное, плотина не выдержала.

– Нужно найти трещину и заделать!

– Весной. Обязательно. А сейчас – ложись.

– Так вся вода уйдёт!

– Нам хватит. Спи.

– Мне холодно! – заплакал Пузырёк.

Блёстка захныкала, словно в ответ, но не проснулась. Пузырек потянул маму за руку:

– Давай разведём огонь!

– Что ты, – мама открыла глаза и села. – Огонь для нас куда страшнее, чем холод. Ты не представляешь, как это трудно – всё время быть рядом с кусачими алыми угольями, кормить их день за днём.

– Пусть.

– Нельзя, маленький мой.

– А что делать? Я не хочу замерзать!

Мама вздохнула:

– Помнишь омуты у горелого вяза?

– Помню.

– Они вряд ли промерзнут до дна. Иди туда, перезимуешь. А нам с Блёсткой не дойти, мала она ещё. Тут останемся.

– Как же я один?

– Ты уже большой.

Пузырёк вытер слёзы. Большие не плачут. Мама улыбнулась и добавила:

– Сперва проберись на мельницу. Только будь осторожен. Если учуешь кого чужого, беги со всех ног. Да мельнику на глаза не показывайся, особенно детям его, житья не дадут. Пока не рассвело, поищи там тёплые шкуры.

– Человечьи шкуры?!

– Нет, что ты, – тихонько засмеялась мама. – Те, что люди делают из шкур зверей.

Пузырек обнял маму, осторожно коснулся ладонью затылка сестренки. Её мягкие волосы пощекотали ему перепонки между пальцами.

– До весны, – прошептал он.

* * *

Ох, как не по себе Пузырьку в человечьем доме! Всё чужое, непонятное, неправильное. Пузырёк быстро нашел подходящую шкуру – она висела в маленькой комнатке без окон. Сперва водяной запутался в одёжке, но потом руки сами куда-то нырнули, а края шкуры сошлись. Стало тепло. Теперь нужно уходить, но мельница тянула к себе. Когда ещё мама разрешит так близко подобраться к человечьему жилью!

Просторное жилище, с необычными запахами, шорохами в стенах, и пугало, и завораживало. А ещё казалось, что со всех сторон за незваным гостем следят невидимые существа. Пузырёк осторожно, чтобы не скрипнула, потянул дверь… И увидел мертвецов. Они сидели за столом, всей семьёй – распухшие, посиневшие, страшные. В нос ударил отвратительный удушливый запах.

Пузырек выпустил дверь из ослабевших пальцев, и она с грохотом закрылась. От этого удара водяной пришёл в себя, и, путаясь в длинной шкуре, рванул в лес. Подальше от мельницы! Остановился, только когда понял, что вокруг совсем незнакомые места, а грудь разрывается от сухого холодного воздуха.

За спиной кто-то хрипло рассмеялся:

– Вижу чудище лесное, в шубе, только без штанов!

Пузырёк резко обернулся, но никого не увидел. Теперь смеялись в другой стороне, далеко. Пузырёк беспомощно закрутился на месте.

– Кто здесь? Выходи! – крикнул он и закашлялся.

– Вышел, – из-за сосны появился лесной дед. – Ты, водяник, совсем спятил? В такой мороз гуляешь! Хорошо хоть, в метель не попал, недавно закончилась. А то бы в ледышку замерз.

– Я знаю, – с трудом выговорил водяник. – Я потому и ушел из пруда.

– Из Мельничного, что ль? – насупился дед. – А ну-ка, пойдем, расскажешь.

Дом лесного деда прятался за пнём. В тепле Пузырёк размяк, перестал кашлять и успокоился. А после горячего молока даже засыпать стал. Старик спрашивал мало. Он сразу понял, в чём дело.

– Я должен сам посмотреть. Жди здесь.

Пузырёк не спорил. Подтянул под себя ноги, завернулся в шубу и уснул.

* * *

Лесной дед вышел из дома и принюхался.

Пахло врагом.

Что это за враг, лесовик не знал. В нём вдруг ожили древние чувства, доставшиеся в наследство от умерших деревьев и пересохших родников, а может, и вовсе принесенные ветром или залетевшие из снов.

Чем дальше лесовик уходил от дома, тем сильнее становилось беспокойство. На полпути к мельнице он наткнулся на Ирха. Волк терзал оленя. Самку. Кормящую.

– Ты взбесился? – охнул лесовик. – Иль ослеп?

– Мне нужна была кровь.

– Тебе нужна кровь, – недовольно повторил Пнюк. – А я теперь оленёнка ищи, выхаживай.

– Нет у неё оленёнка, – рассердился Ирх. – Я что, по-твоему, совсем без памяти?

Пнюк помолчал и тихо спросил:

– Кровь-то тебе зачем?

– А то ты не знаешь, – неохотно рыкнул Ирх.

Теперь Пнюк посмотрел на волка внимательнее. И увидел, что глаза у него лихорадочно горят, бока ввалились, и весь он словно постаревший, измотанный.

– Что случилось?

Волк устало ответил:

– Я попал в ловушку. Магическую. Еле выбрался.

– Кто осмелился напасть на тебя? И как он смог?

– Есть один, – оскалился Ирх.

– Что ему надо?

– Хочет проникнуть в замок.

– Но туда никто не может попасть!

– Он знает.

Пнюк помолчал и нерешительно спросил:

– А ты-то здесь причём?

– Когда-то я жил в замке. А теперь должен его охранять.

– Жил в замке? Он давно заброшен!

– Время течёт по-разному, Пнюк. Для тебя прошло сто лет, для меня – всего ничего. И для врага – тоже.

Ирх помолчал и добавил:

– По первому снегу какая-то человечка мешки к Замку везла. С магией. Его магией, я её за версту чую. Мешки я в болоте утопил. Вот он и решил меня извести, чтобы без помех к Замку пробраться.

– А человечку ты загрыз? – поежился Пнюк.

– Прогнал. Она не под своей волей шла.

– И что теперь?

– Иди домой, – мрачно посоветовал Ирх. – Пурга скоро поднимется, неужели не чувствуешь?

– Я хотел на мельницу…

– Зачем? – Ирх подобрался, как перед прыжком.

Пнюк рассердился:

– Пригаси свои безумные глаза! Везде тебе враги мерещатся. Прибежал водяник, рассказывал страшные вещи. Я хотел разобраться, что случилось.

– Тогда можешь возвращаться. Правду говорил твой водяник.

Пнюк тяжело задышал, окончательно поверив – в лес пришла беда. А Ирх снова оскалился:

– На мельницу заявился мой старый знакомый. Ему понадобилось истереть то, что он привёз. Люди, которые там жили, ему оказались ни к чему.

* * *

Пузырек шел, то и дело замирая. Пнюк сказал на прощание: будь осторожен. Кого бояться, лесной дед не объяснил, и Пузырёк вздрагивал от любого шороха.

Можно было, конечно, остаться на зиму у лесовика. Он сам предложил – вдвоем, говорит, веселее. «И не так страшно», – подумал тогда Пузырёк. Но ответил:

– Нет, я домой.

И теперь он шел, торопливо поглядывая на пасмурное небо. Дорогу от мельницы не запомнил, а спросить у деда забыл. Ему казалось, что он идет правильно. Но лес становился всё гуще, водой не пахло. А потом за деревьями показался мрачный замок, чёрный на фоне закатных облаков. Ни одно окошко не светилось.

Пузырёк долго смотрел на высокие башни, запрокинув голову. А потом полез вверх по холму.

Водяной слышал об этом месте. И думал раньше – сказки. Но вот он, Замок, есть на самом деле. Может быть, бывает и всё остальное – волшебники, заколдованные звери, привидения и тайные подземные ходы.

Непривыкший карабкаться по откосам, Пузырёк быстро устал, но упрямо продолжал идти вперед. И поднялся до самых стен замка. Огляделся и даже рот приоткрыл. Верхушки деревьев остались далеко внизу.

– Так вот что видят птицы каждый день…

Стало понятно, в какой стороне родной пруд. Но солнце село, а в темноте бродить зимой немыслимо.

Но почему солнце село так быстро? Пузырёк ушел от лесного деда близко к полудню, и не торопился, зная, что до ночи далеко. И, кажется, не рассчитал.

Что-то зашуршало на стене. Пузырёк отскочил, глянул вверх. На стене, встопорщив перья, сидели совы и таращили желтые глаза.

– Я вас не боюсь, – сообщил им Пузырёк. – Вот ещё!

Он шагнул к птицам, назло всем своим страхам. И увидел в стене большую деревянную дверь. Она почти сливалась со стеной в быстро сгущающихся сумерках. Почти – потому что между дверью и стеной чернела узкая щель.

Пузырёк потянул дверь на себя. Она неожиданно легко открылась. Пузырёк осторожно проскользнул во двор и сразу почувствовал, как изменился воздух. Стало и теплее, и дышать легче.

Водяной огляделся. Слева поднималась каменная громада башни, справа зеленел листвой небольшой парк. Настоящей листвой, словно этим деревьям зима нипочём. Пузырёк туда не пошел – почему-то он сразу понял, что в этом парке, таком маленьком с виду, легко заблудиться.

Пузырёк вошел в башню и, поднатужившись, закрыл за собой разбухшую дверь. Так уютнее. Теперь бы ещё развести огонь…

Что-то тяжёлое ударило в дверь, заскребло доски. Пузырёк обмер. Какой-то огромный зверь, пыхтя от натуги, пытался пробраться в Замок.

Пузырек увидел засов на двери, но задвинуть его не осмелился. Ведь если зверь услышит, что внутри кто-то есть, он очень-очень разозлится. И, если он всё-таки проникнет в замок, то обязательно отыщет того, кто мешал ему войти, и разорвёт на куски!

Зверь снова ударил в дверь тяжелой лапой и прорычал:

– Открой дверь! Я знаю, ты внутри!

Всхлипнув, Пузырёк отступил вглубь башни. Конечно, зверь его учуял, и найдет по запаху. Не в Замке, так в лесу!

Зверь зарычал с беспомощной злобой, прошелся вдоль двери – слышно, как скрипит снег. А потом сказал чуть тише:

– Ты кто такой? Ты один?

– Один. Я водяной, – слабым голосом отозвался Пузырёк.

– А, так ты с мельницы? – совсем успокоился зверь. – Как тебя сюда занесло?

– Я заблудился.

– Тогда слушай. Можешь не открывать мне, если боишься. Но тогда никому не открывай, слышишь? Закрой дверь на засов. Прямо сейчас. Тогда я тебя не трону. Сиди здесь, сколько хочешь, а надумаешь уходить, оставь дверь приоткрытой. Ты понял?

– Да.

– Закрывай дверь. Я жду.

Пузырёк слабыми пальцами задвинул засов. Зверь довольно прорычал:

– Всё, я ухожу. Не бойся.

Пузырек на цыпочках взлетел на второй этаж и выглянул в узкое окошко.

К лесу бежал огромный волк.

– Хозяин, – растеряно пробормотал Пузырёк. – Вот это да. Настоящий.

Мама рассказывала про хозяев леса. Она ещё называла их как-то хитро. Ах, да – высшие звери. Не оборотни и не колдуны, но живут тысячи лет. Кто они на самом деле – звериные предки или духи в телах зверей, никто из водяных не знал.

Небо над лесом потемнело, и Пузырек отправился искать комнату для ночлега. Он долго бродил по коридорам, поднимаясь и спускаясь по лестницам, поворачивая то влево, то вправо. Чувство направления подсказывало водяному, что он ходит по кругу, но глаза не узнавали повороты, стены и комнаты. Кажется, Пузырёк уже проходил у высокого витражного окна. Но тогда рядом с ним торчал пустой железный человек. А на лестнице стоял сундук, Пузырёк даже отдыхал на нём. А теперь – только пыль, и даже следов нет. На третьем этаже только что все двери были тяжелые, дубовые, очень высокие. А теперь – только одна маленькая дверь со старым зеркалом в мелких трещинках.

Пузырёк устал. Хотелось есть, хотелось тепла – пусть даже опасного и кусачего огня. Рассердившись на себя, Замок, весь белый свет, водяной толкнул дверь и решительно шагнул через порог.

Полки до потолка, заставленные каким-то человечьими штуками, он не разглядел. Потому что сразу увидел кресло, а в нем – мальчишку с темными волосами. Он сидел неподвижно, глядя на гостя широко открытыми глазами. Из груди мальчишки торчала короткая стрела.

Взвыв, Пузырёк скатился по лестнице, ударился грудью о входную дверь, затряс её, забарабанил, позабыв, что сам недавно задвинул засов.

– Если ты меня испугался, то извини, – услышал он над ухом и прыжком развернулся, сжал кулаки и оскалил зубы. Драться – так до последнего.

В коридоре стоял, улыбаясь, мальчишка. Тот самый, которого водяной видел наверху – мёртвого, со стрелой в груди.

– Извини, – ещё раз сказал он.

Пузырёк опустил руки.

– Ты живой? – нерешительно пробормотал он.

– Вполне.

– А что там тогда?

Мальчишка перестал улыбаться.

– Наверное, память Замка. Он у меня с характером.

Пузырёк не очень понял про характер, зато сообразил другое:

– У тебя?

– Я хозяин Замка, – объяснил мальчишка.

Пузырёк шмыгнул носом:

– А я вломился без приглашения. Ты не сердишься?

– Не-а. Кстати, меня Максим зовут.

– Ой, а я Пузырёк. Водяной из Мельничного пруда.

– Пойдём наверх. Там есть тёплая комната, переночуем.

– Да, сейчас, – Пузырёк оглянулся на дверь, чтобы проверить – не открыл ли он случайно засов. А когда повернулся обратно, Максим исчез. Пузырёк метнулся вверх по лестнице, оглядел пустой коридор. Сбежал вниз, покрутился на месте.

Пустота и тишина.

Оставалось одно – снова войти туда, где сидел мёртвый мальчишка. Пузырёк заставил себя подняться по лестнице, но коридор опять изменился, и комнаты с зеркалом не было. В стене появилась арка, а в ней – дверь из потемневших досок. Пузырёк потянул за ручку, дверь открылась. На пороге стоял небольшой человек с вытянутыми вперед руками.

* * *

– А-а-а! – Пузырёк отскочил от двери, закрылся локтем.

Человек завизжал и зажмурился. Девчонка!

– Ну и сильны вы орать! – Максим вышел из-за угла, помотал головой. – Во мне будто банка с кипятком лопнула!

– Вы кто? – враждебно спросила девчонка. Она стояла у порога – встрёпанная, злая, как готовая к драке кошка.

Максим мягко сказал ей:

– Ты меня, конечно, не узнаёшь. Но всё равно, хорошо, что ты здесь.

Пузырёк заморгал. Они что, знакомы? Кажется, всё-таки нет – Максим спокоен, а вот девчонка, похоже, собирается зареветь.

Мысль, что не один он ничего не понимает, слегка успокоила водяного. А ещё он почувствовал – Максиму нужно доверять. Хорошо бы попросить его всё объяснить.

Тот словно услышал:

– Давайте всё-таки зайдём в комнату и спокойно поговорим. Холодно в коридоре стоять.

Девчонка секунду подумала и отошла в сторону, приглашая войти. Пузырёк сел на стул у резного столика. Максим закрыл дверь и упал в кресло. Девчонка забралась с ногами на кровать. Кажется, она уже пришла в себя. Присмотрелась к Максиму и сообщила:

– Я тебя узнала.

– Ты меня вспомнила? Честно?! – подскочил хозяин Замка.

– Теперь да. Я тебя видела-то всего один раз.

– Почему один? – растерялся Максим. Кажется, он ожидал услышать что-то другое.

– Когда тебя колдун привёл, я испугалась…

– Какой колдун? – с прорвавшейся досадой спросил Максим. – Куда привёл? Расскажи по порядку!

– По порядку… – девчонка задумалась. – Даже не знаю, с чего начать. Осенью пришел какой-то чужак, а мама сказала, что он будет жить с нами.

– Куда пришел?

– К нам, в деревню. Мы живём на окраине.

– В маленьком домике, заросшим малинником? За мостом через ручей?

– Да, – девчонка удивленно вскинула глаза. – Откуда ты знаешь?

– Догадался. Рассказывай дальше. Вы жили вдвоём с мамой?

– Да, папа умер от чахотки, в прошлом году ещё. И тут этот…

– Чем он тебе не понравился-то?

– Страшный он. Молчит всё время, дома только ночует, да и то не всегда. Приходит из леса усталый, злой. Глянет – и душа в пятки проваливается. Я так думаю, этот дядька маму заколдовал. С чего бы она его к нам пустила?

– Может, тебе показалось?

– Показа-а-алось! – сердито передразнила девчонка. – Я свою маму всю жизнь знаю! Она стала как неживая. Возьмёт чугунок и застынет, словно забыла, что с ним делать хотела. И сказки рассказывать перестала, песен не поёт…

– Ты никому об этом не говорила?

– А кому расскажешь? На родных нельзя чужим жаловаться, это нехорошо. Да и кто меня слушать будет?

Максим кивнул, словно так и думал.

Пузырёк ничего не понимал. Он хотел попросить, чтобы ему объяснили, в чём дело, но постеснялся лезть в разговор.

Максим задумчиво побарабанил пальцами по колену, что-то соображая.

– А какой он, этот колдун?

– Страшный. Глаза жуткие. И лицо злобное.

– Тоже мне, приметы! Какой он внешне?

– Высокий такой. Худой. Волосы длинные, чёрные. Глаза серые. Губы узкие, всё время поджатые. Нос длинный, крючком.

– А улыбка мягкая, и тогда он совсем другим делается, – подхватил Максим.

– Никогда не видела, чтобы он улыбался. А ты его знаешь?

– Думаю, да. Только не был я с ним в деревне, тут путаница какая-то.

Девчонка продолжила:

– А потом он мальчишку привёл, тоже заколдованного. Точь-в-точь как ты.

– И что с ним сделал?

– Я не видела. Испугалась почему-то и в лес убежала.

– Может, зря убежала?

– Вряд ли. Дядька за мной погнался. Стал бы он просто так бегать, если бы не замыслил плохое?

– Не знаю. Он ведь тебя не догнал?

– Он сзади сквозь кусты ломился, страшно так. А потом вдруг закричал, как будто на него напал кто-то. И гром гремел, как летом, когда гроза.

– Понятно, – пробормотал Максим.

– Как думаешь, он дрался с кем-то?

– Может быть… Понятно, что ты испугалась и заблудилась в лесу…

– Я бы ни за что не заблудилась, – перебила девчонка. – Но там ужасный волк оленуху грыз. Огромный, седой, а глаза как угольки светятся. У простых зверей так не бывает!

Пузырёк вздрогнул. Он ещё не забыл горящих глаз волка. Понятно, что и без того перепуганная девчонка, увидев хозяина, совсем ополоумела и бросилась бежать, не разбирая дороги.

Девчонка поёжилась:

– Потом начался буран…

– И совы принесли тебя в Замок. Так?

– А ты откуда знаешь?

– Это мои совы. И Замок мой. И, кстати, я твой брат.

– Брат? – девчонка смешно открыла рот, а потом словно вспомнила что-то. – Максим?!

– Ага, – довольно подтвердил хозяин Замка. – А ты Алька, верно?

– Да, – совсем растерялась девчонка. – А этот… кто? Почему у него глаза такие?

– Он водяной. Только маленький ещё.

Пузырёк чувствовал себя лишним. Мальчишка и девчонка большие, оба люди, да ещё и брат и сестра! И говорят о нем, как о пустом месте…

Алька спохватилась, повернулась к водяному.

– Ох, извини, я немного не в себе. Тебя как зовут?

– Пузырёк.

– Снимай шубу, она мокрая у тебя.

Пузырёк послушался, Алька ойкнула и отвернулась. Под шубой на водяном ничего не было.

– Максим, у тебя что-нибудь из одежды есть?

– Сейчас.

Пузырёк оглядел своё тело. Не знал, что его нужно стыдиться. Да и странное оно какое-то. Кожа порозовела, почти потеряла зелёный цвет, чешуйки слиплись и стали незаметны. Округлый живот подтянулся, перепонки на руках и ногах исчезли.

– Я превращаюсь в человека!

Максим отозвался:

– Скорее, просто приспосабливаешься. У водяных теперь немного силы, но кое-что они умеют.

Пузырёк кивнул. Мама рассказывала, что раньше водяные могли оживлять любую воду, даже снег, и не засыпали на зиму. Они строили на дне озёр хижины изо льда, и там горел огонь, который не боялся воды. А когда-то, совсем давно, даже умели ходить в другие миры.

Максим покопался в сундуке за кроватью, вытащил штаны и куртку, как на Альке.

– Оденься.

Пузырёк торопливо нырнул в мягкую одежду.

Алька снова забралась на кровать и тихо сказала:

– Мне снился сон. Мы с тобой жили в деревне. Я училась у ведьмы, а ты остался дома с мамой и папой.

– И у нас были пони, – кивнул Максим. – А в хозяйстве помогали маленькие, почти невидимые существа. Да?

– Да…

– Это не сон. Вернее, не совсем сон.

– Я ничего не понимаю, – жалобно сказала Алька.

– И я, – тихо добавил Пузырёк. – Куда ты исчез тогда, внизу?

Максим вздохнул:

– Не знаю, как объяснить. Я жил в деревне, и при этом в Замке, и ещё в одном городе, с огромными домами и широкими дорогами. Как будто везде одновременно. В деревне и городе у меня была сестра. А в Замке я стал магом, и мой взрослый друг просил меня пройти через кристалл, чтобы в нём получился целый мир.

– И ты согласился? – испугалась Алька.

– Я не успел. Он выстрелил из арбалета и попал в меня. И, наверное, тогда я всё-таки прошел через кристалл. Потому что оказался в непонятном месте, где Замок выполнял мои желания. Только я не мог из него выйти. Наверное, это внутри кристалла было. А потом тот замок с этим слился, и я оказался здесь.

Алька нахмурилась:

– Когда, говоришь, это всё было?

– Летом.

– Замок уже сто лет заброшен!

– Да, теперь, получается, так. Но кое-кто помнит, как было на самом деле.

– Кто? Тот колдун?

– Да. Его зовут Маркус. Он маг. И ещё одна волшебница, Урана. Мне кажется, я её видел в деревне. Там она была старухой.

Глава 4. Каменка

Ученица колдуньи

– Если заснёшь, я тебя больше не бужу, – предупредил папа.

– А сколько сейчас? – я открыл глаза.

– Половина пятого.

– А Леонтий, что, не кукарекал?

– Ты его не слышал. Завтракать будешь?

– Ну, пап! Ты что!

– Я положу в сумку пирожки. Осторожнее, там Синяя бутылка.

– Ага, – я потянулся и зевнул. Спать хочется – сил нет. Но если поддаться дрёме и упасть в кровать, за Алькой поедет папа. И мне потом будет стыдно.

Я вышел на крыльцо и поёжился. Предрассветный холод пробирал до костей. Из-за угла показался гребень Леонтия. Петух с интересом посмотрел на меня, наклонив голову.

– В следующий раз громче кричи, – сказал я ему.

Петух независимо похлопал крыльями и ушел обратно за дом.

Эх, нужно было всё-таки глотнуть горячего. А теперь – быстрее в сарай, седлать пони. Они теплые.

Пони нетерпеливо переминались с ноги на ногу, им не терпелось отправиться в путь. В углу шуршало сено – так наш овинный выражает недовольство. Словно говорит: будете меня обижать, уйду, заведутся крысы и будут вот так шуршать. Сегодня он рассержен моим ранним появлением. Вчера не понравилась вода в поилках. Позавчера… Да что вспоминать, он у нас вообще ворчун.

Под эти мысли я оседлал пони и вывел их во двор. Оглянулся – на кухне светилось окно. Хорошо там. Уютно. А я по сырости таскайся… Ой. Папа наверняка смотрит на меня. И скажет потом: «Зря поехал, только мучился». Я запрыгнул в седло и расправил плечи.

Пора.

За дальним лугом небо светлело, и проступали размытые контуры холмов. Дорога опускалась вниз, тянулась вдоль ручья, к которому стекался туман. Из него медленно выползло красное, раздутое солнце и спряталось за деревья.

Так я ехал, пока солнце не поднялось над лесом. Туман рассеялся, стало тепло. Впереди показался каменный мостик, а возле него – маленькая фигурка.

Алька увидела меня и побежала навстречу. Я спрыгнул на землю и вытащил из сумки Синюю бутылку.

– Осторожно! Не переворачивай! – крикнула Алька.

– Знаю.

Сколько можно напоминать? Когда я был маленький, мама только начала приносить домой волшебные предметы. Конечно, интересно, почему горячий отвар так долго не остывает. Разглядывая, я перевернул бутылку. Вода тут же замёрзла, бутылку разорвало, а меня окатило водой. Хуже всего то, что вода при этом снова превратилась в кипяток.

С тех пор все мне напоминают – осторожнее, осторожнее…

Я достал кружки, поставил их на пенёк.

– Давно ждешь?

– Не очень.

– Замёрзла?

– Чуть-чуть.

– Давай отвар попьем. Это утренний, бодрящий. И пирожки есть, хочешь?

– Хочу.

Мы позавтракали. Алька стряхнула крошки.

– Интересно, что у папы на обед?

– Тушеная утка. Но я тебе ничего не говорил!

– Утка – это хорошо, – улыбнулась сестра. – Мама приехала?

– Не-а. Ты же знаешь, она наблюдает летние пляски наяд. А они только к середине лета закончатся.

Алька кивнула и задумалась о чём-то своём. Кажется, у неё есть, что рассказать. И отлично. Пусть меня не взяли учиться магии, но интересно же!

Три месяца назад, когда Алька стала ученицей колдуньи, папа позвал меня:

– Максим, иди сюда, поговорим.

Мы сели на диван. Папа смущенно поёрзал.

– Вы с Алькой всегда ладили…

Я сразу понял:

– Пап, ты думаешь, я буду Альке завидовать, и мы поссоримся?

– Если честно, то именно этого я и боюсь, – серьёзно ответил папа.

– Да с чего ты взял? Наоборот, здорово, у нас вторая колдунья будет.

– Ну и славно, – облегченно улыбнулся папа и растрепал мне волосы. – Не хочешь постричься?

– Ну уж нет! Если я сегодня такой хороший сын, это не значит, что со мной можно делать ужасные вещи!

Папа засмеялся, и больше к этому разговору мы не возвращались. На выходные Алька приезжала домой, и я отвоевал право встречать её у моста. Эти часы – самые лучшие. И пусть Алька молчит, мечтательно глядя в небо. Всё равно мы вместе, и понимаем друг друга без слов. Как раньше.

Мы спустились к ручью. И там мне вдруг стало страшно. Утро, солнышко светит, птицы щебечут в лесу. А мне жутко, да так, что спрятаться хочется. Кто-то другой, может, и посмеялся бы. Но Алька, глянув на меня, тут же спросила:

– Максик, ты чего?

– Слезай с пони! Тяни его в кусты!

Мы нырнули в густые заросли иван-чая. Высокие стебли сомкнулись за нами, как потайная дверь.

Очень долго ничего не происходило. Алька зашипела у меня за плечом:

– Комары…

– Тс-с-с!

На дороге появилась большая чёрная собака. Я не успел заметить, откуда она взялась. Она бежала, опустив морду к земле. У того места, где мы спрятались, она замерла. Медленно повернула косматую голову… И я понял, что она слепая. У неё были мутные бельма вместо глаз. Но при этом – честное слово – она видела меня.

Алька встала в полный рост. Я только подумал – с ума сошла от страха. Забыл, что испугался я, а не она. И тут небо помутнело, а вокруг всё застыло. Собака упала, как неживая, и скукожилось, словно высохла. Краски вернулись, мир снова ожил. А страх тут же пропал. Так бывает, когда увидишь страшный сон и проснёшься. Ещё немного жутко, но уже по инерции. Все ужасы остались там, за гранью сна…

Алька вцепилась в моё плечо.

– Это была бешеная собака, да?

– Не знаю. А чем ты её?

– «Временная стрела». Ускоряет время. Очень сильно. Старшая Ха вложила в нас для защиты по одному сильному заклинанию. Оно срабатывает, если рядом настоящая опасность. Сама бы я ни за что не смогла.

– Пригодилось.

– Да уж. Поехали отсюда.

Мы пустили пони в галоп, будто за нами гнались. Я оглянулся. Высокая трава скрыла то, что осталось от собаки.