Текст книги "Вне имён (СИ)"

Автор книги: Ольга Манскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 3. Библиотека.

С некоторых пор Фанни оказалась за гранью общественной жизни. Решила залечь на дно. И это ей вполне удавалось.

Она интуитивно осознавала, что такие, как она, люди-долгожители не нужны в этом мире, и будут уничтожаться. Тем или иным способом. Во-первых, они слишком хорошо знают историю. А кому сейчас нужна история? Она мешает создавать мифы. Во-вторых, и это главное, таким людям нужно будет или десятилетиями выплачивать пенсию, что весьма обременительно для государства, или создавать для них новые законы. А это – тоже хлопотно и неудобно... Обществу удобнее было ввести добровольную эвтаназию. По закону, она разрешена после семидесяти... Иногда – не слишком добровольная.

В общем, пока что спасение себя, как личности, и спасение подобных себе, если таковые были где-то еще, виделось Фанни лишь в общем бардаке и недостаточности средств для тотального контроля за населением. Только в этом.

С тех пор, как она оказалась вне «нормальной» жизни – то есть, не могла больше воспользоваться полученным некогда образованием, поскольку ее документы были безнадежно стары, и образование бесконечно и безнадежно просрочено, Фанни усвоила несколько новых постулатов железно.

Одним из них было принятие того, что повсюду у нас всем распоряжаются люди, абсолютно неадекватные. От дворников и посудомоек, среди которых такие личности становятся главными дворниками и посудомойками – и по нарастающей "вертикали". И они везде и всенепременно "в курсе", и всегда докладывают о своих делах начальству – и достигают своих задач и целей. Иногда, только потому, что начальникам не хочется связываться с такими личностями, а легче выполнить все их требования. А иногда, потому, что начальству нужны информаторы. И закулисные разборки. И вот, наглые и вездесущие протеже уже под крылышком у вышестоящих. Вершат свои разборки с остальными их руками. Начальство, к тому же, очень злопамятно, и потому имеет удовольствие накапливать сплетни, поданные ему подобными прихлебалами при власти.

Усвоила Фанни также и то, что подобными личностями для квартиросъемщика, проживающего на чужой территории, являются самые "активные" и наглые жильцы, собственники других потаенных углов. Среди которых, чаще всего, большая часть страдает вывихом мозга.

И потому, Фанни всегда старалась как можно скорее проскочить мимо вечно раскрытых в коридор дверей коммунальной кухни. Которая и являлась местом сбора жильцов для обсуждения всех и вся.

Стараясь ступать как можно тише, она незаметно прошмыгнула к себе в комнату, скинула обувь при входе и первым делом включила электрочайник. Затем подошла к окну, глядя в немую темноту. По стеклу тупо барабанил дождь.

Фанни присела на низенький стульчик между кроватью и столиком. И вздрогнула от неожиданности: раздался стук в дверь, такой силы, будто кто-то собирался ее полностью вынести.

– Эй, сова, открывай, медведь пришел, – последовал громкий незнакомый голос, затем гаденький смешок.

Фанни притихла, желая сделать вид, что никого нет дома.

– Я знаю, что ты здесь! Видел, что вернулась. У вас на кухне ждал. Открывай! Я – твой сосед снизу. Уже везде затопили, а моя батарея холодная. Весь стояк потому что холодный, сверху донизу. А кран только у тебя. Надо воздух спускать. Я тут раньше бывал, до тебя тут Люська жила. Там, на батарее, кран сломан, а я инструмент принес, отверну плоскогубцами, там штырек есть. Вода хлыстать начнет – приготовь тазы, будешь бегать и сливать. Ну! Открывай! – последовала новая очередь сильных, тупых ударов.

После минутного размышления Фанни боязливо открыла дверь и снова уселась на тот же стул, ожидая, когда незнакомец подойдет к батарее. Неожиданный гость, однако, не стал осматривать батарею, а направился прямо к ней, на ходу открывая ящик с инструментами. И вскоре у него в руках оказались вовсе не плоскогубцы, а здоровенный топор. К тому же, он стал в раскоряку между столом и спинкой кровати, не давая проходу и угрожая топором.

Фанни растерялась от неожиданности и нелепости ситуации.

– Ты что думаешь, коза! – нехорошо, в дикой звериной усмешке, скривился мужчина. – Я тут цацкаться с тобой пришел, чаек распевать? Я убить тебя пришел! И знаешь, почему? Да потому, что у тебя – все так хорошо, а у меня – плохо!

И он размахнулся, заведя за спину над головой топор.

Фанни громко закричала и схватила только что закипевший чайник. Не останавливаясь, двинулась вперед, тут же плеснув кипятком на мужчину и попав ему на брюки.

– Ай! – заорал тот, вмиг опустив, затем отбросив в сторону топор и схватившись за причинное место. Воспользовавшись такой заминкой, Фанни бросилась мимо него к двери, быстро схватила висевший на вешалке мокрый плащ и сапоги – и метнулась прочь. Промчалась по коридору, прямо в тапочках выскочила на площадку и добежала до лифта.

Лифт, к счастью, оказался на этом, последнем, этаже, и Фанни, заскочив в кабинку, как только распахнулись его створки, начала обуваться и одеваться под его скрипящие звуки. Механизм медленно опускался. И вот, наконец, выскочив на улицу, она выбросила тапочки и опрометью помчалась прочь.

Через несколько кварталов бега, когда она сворачивала то вправо, то влево, она с ужасом поняла, что ее нагоняет машина и начинает двигаться сзади нее, на небольшой скорости. Фанни пыталась заскочить в ближайший магазин – но его двери оказались закрытыми, как и последующего за ним кафе. Было довольно поздно, и рабочий день закончился. Прохожих на улице тоже было мало. Она, как затравленный зверь, побежала вперед изо всех сил. Машина с тонированными стеклами все так же следовала сзади: не увеличивая скорость, но и не оставляя своего преследования. К ужасу Фанни, она поняла, что дальше последует длинная решетка забора, без подворотен, перекрестков и дверей. Она бежала и бежала, преследуемая неизвестными, пока не выбежала на новый перекресток и не свернула вновь на темную, пустую улицу, потом – вновь бежала и сворачивала, сворачивала и бежала...

Раньше ей казалось, что иногда она умеет останавливать время. Вернее, такое с ней несколько раз происходило... Выпадение из времени или из действительности... В первый раз это случилось однажды, когда она еще училась в школе и ожидала двух своих подруг в фойе театра. Они должны были купить вместе билеты и пойти на спектакль. Но, произошло нечто неожиданное. Она подошла к рекламному щиту, занимающему одну из стен справа от входа, и долго разглядывала портреты актеров и актрис и фотографии сцен из спектакля. И вдруг... Её стало будто бы уносить, затягивать куда-то. Кажется, вот-вот она окажется там, в далеком прошлом, среди дам в длинных платьях и молодых людей с тросточками. Будто бы повиснув в пустом пространстве между мирами, витая абсолютно вне действительности, она услыхала, как из глухого колодца, смех и разговор своих подруг, которые, не найдя ее, ушли прочь. Очнувшись и вновь обнаружив себя внутри пустого фойе, Фанни, удивленно озираясь вокруг, вышла на улицу. Часов у нее не было. Она шла и шла по улице, ошарашенная происшедшим, и, когда спросила у прохожего, сколько время, сильно удивилась: было еще очень рано, слишком рано для спектакля. И она не нашла ничего другого, чем поехать обратно, домой, чтобы тупо не слоняться по улицам в ожидании. И... побоялась возвращаться в театр. А позже она узнала, что в тот день и в то время подруги действительно зашли в фойе и не обнаружили её там... Она переместилась во времени? Стала невидимой? Или, и то, и другое?

И сейчас Фанни вдруг почувствовала, что земля уходит у нее из под ног, и вот она бежит в абсолютной пустоте...На время она будто бы выпала из реальности, полностью растворилась в непривычных ощущениях. А когда вновь осознала окружающее, то оно переменилось. Но, быть может, ей только показалось. Время, казалось, теперь было более раннее, поскольку мимо проходило довольно много людей, да и многие кафе еще не закрывались. Но Фанни все равно потом долго петляла, отчужденная от всего, по улицам города. Затем, наконец, остановилась и перевела дух. Впереди – витая решетка Летнего Сада. Михайловский замок. Бесконечный дождь. Легкий порыв ветра и страха. Она робко обернулась, но сзади теперь не было никаких преследователей. Все равно – только все время двигаться. Мимо Летнего Сада... Дойти до Дворцовой площади...Свернуть к Адмиралтейству... Исаакиевский Собор...

"Как там, – вспомнила Фанни, – Дом на Фонтанке... Масоны... А еще – дом-музей Набокова? Стоп! Вот он, пожалуй, отсюда ближе. За полчаса точно дойду", – и она повернула обратно, к Невскому, и набрала номер, который ей дал Неназываемый.

– Я иду, – сообщила она коротко, как только дозвонилась.

– Хорошо. Вас ожидают, – ответил ей ровный женский голос.

Когда она уже подходила к нужному ей дому, от одного из близлежащих зданий, выстроенных в стиле модерн, с большими витражами, отделилась старуха в темном, зимнем пальто. До того, застывшая под его стенами, как кариатида. Старая и скрюченная, с большим носом, она повелела следовать за ней. "Кого она мне напоминает? А, ну да... три карты, три карты... Старую графиню. Это – ее призрак? Говорят, что он гуляет до сих пор по Петербургу", – подумала Фанни, последовав за старухой.

Когда они выбрались на Невский проспект и пошли среди нарядных толп молодых людей и девушек, жаждущих прогулок и приключений, то старуха, не обращая ни на что внимания, схватила Фанни за руку и продолжала вести все дальше и дальше на довольно приличной для бабки скорости. Рука у нее оказалась неожиданно теплой и нежной на ощупь. И вскоре они были у лестницы, ведущей в одно из зданий, которое внутри оказалось не запертым и пустым. По внутренней парадной лестнице поднялись к резным, старинным дверям. Бабка неожиданно скинула шубу, кинула ее на стоящую рядом с дверью деревянную лавочку, распрямилась и... сняла с головы великолепно и натурально выполненную резиновую маску. Скинула уродливые сапоги...

Бабки больше не было, теперь это была девушка, похожая на индуску, в ярком шафрановом платье, чем-то похожем на сари, но более коротком, до колена, и в полупрозрачной накидке-шарфе. А за дверями снова оказалась небольшая парадная лестница вверх и длинный, идущий в обе стороны, коридор. Они прошли направо вдоль этого коридора, и незнакомка открыла ключом одну из ряда дверей. Фанни вошла первой и оказалась в большом круглом зале с высокими потолками и стрельчатыми окнами полуокружностью, выходящими во двор. С другой стороны, сверху, шли массивные ложи.

Там, посередине зала, за столом, расположенным в центре, сидел молодой человек с коротко стриженными русыми волосами. При появлении Фанни и её проводницы, он оторвался от книги. Внимательно посмотрел на Фанни весьма проницательным взглядом. Над его столом зависал некий странный осветительный прибор или украшение, состоящее из кристаллов, камней и трубочек. Прибор зашелестел, потом повернулся к вошедшим другой своей стороной и сменил красный цвет некоторых своих камней на зеленый. При этом, даже цвет освещаемой им скатерти тоже стал меняться.

– Проходите! – сказал молодой человек. – Вас заинтересовала безделушка над столом? – он слегка улыбнулся лишь кончиками губ. – Вы – Фанни?

Она молчала.

– Я – Библиотекарь. Зовите меня так. А ее – Беата, – и он кивнул в сторону девушки, которая привела сюда Фанни.

– Просто библиотекарь?

– Да, – молодой человек приподнялся и чинно поклонился.

– А где..., – промямлила Фанни, только теперь осознавая, что не знает имени Неназываемого.

– Он с вами встретится позже, если так будет нужно. Если вы захотите сотрудничать с нами, – произнесла Беата.

– Вы меня вербуете? Но я о вас ничего не знаю, – удивилась Фанни.

– Нет. Мы вас не вербуем. Просто, у вас возникнет выбор дальнейшего пути. Вы, Беата, свободны теперь, а вы, Фанни, сначала присядьте и осмотритесь, – серые внимательные глаза Библиотекаря по-прежнему изучали её.

– Да, я, пожалуй, пойду, – ответила Беата и совсем бесшумно растворилась за дверью.

– Мы – в Ротонде? – спросила Фанни, присаживаясь.

– Нет. Мы в библиотеке. В Ротонде сейчас... Э-э... Немного шумно.

– Вы объясните мне, куда я попала? Поймите, мне некуда сейчас пойти, меня преследуют неизвестные мне люди, и будто все события складываются сейчас против меня... На этом фоне появляетесь вы. Так было у вас задумано – или вся прелюдия случайна? Я не шибко верю в случайности. Развейте мои страхи и расскажите о себе, своих намерениях, пояснее и покороче.

– Если – покороче, то мы спасаем таких, как вы... От тех, кто совсем не такие. И кажется, в этот раз успели вовремя.

– Тогда, пожалуйста, подлиннее, – нервно хихикнула Фанни.

– Вначале допустите, что мы – друзья, и не причиним вам зла. Мы просто беседуем и никуда не спешим. А я приступлю к рассказу, как и собирался. Он будет длинным, – промолвил Библиотекарь тоном человека, слегка пошутившего, но теперь вошедшего в "серьез". – И, может быть, это покажется странным, но я начну с некоторой теоретической части, очень издалека – а вы просто внимательно слушайте. Итак, некогда, мудрые люди хотели освободить человечество от тяжелого физического труда, и потому изобрели машины. Но, машины должны кем-то контролироваться, и потому затем придумали программирование и компьютеры. И, в конце концов, эти компьютеры, только уже и включая заключенных в них интелов, стали, в результате, мозгами человечества. Они изобретают, совершенствуются, пишут программы, сочиняют стихи и прозу. Причем, интелы – это полностью очеловеченные компьютерные мозги, так что, нам не грозит "восстание машин" или порабощение человечества роботами, как этого боялись фантасты прошлых времен. Казалось бы, всё замечательно, но... Нам грозит иное: полностью атрофированные мозги у основной массы населения. Примитивизация чувств и мысли. А в конечном итоге – невозможность этой среды производить новых интелов, поскольку условия убьют тех людей, в ком зарождается разум. И в реале нас ждет серая беспросветность. Мы, как человечество, в результате создания машин отнюдь не избавили себя от физического труда. Но... освободили, причем, почти полностью, от труда умственного. Тяжелый физический труд в исполнении людей сохранился, поскольку оказался дешевле применения машин. Людей использовать дешевле на стройке, для уборки помещений, погрузки товаров – на самых тяжелых работах. А вот, в отношении умственного труда – интелы предпочтительней. И они трудятся совершенно бесплатно. Само создание интела – тоже сейчас стало не особенно затратным. И потому, многие конторы используют исключительно интеллектуальный труд интелов, не приглашая на работу людей с мышцами и кожей. Таким образом, именно от тяжелого труда, возможности рабства и уничтожения другого человека, как мыслящей единицы и превращения его в тупое животное, работающее для прокорма, человечество никуда не ушло. Интеллектуальный же труд нынче совсем не оплачивается, поскольку ничего не стоит: интелы работают бесплатно и круглосуточно. Они создают проекты, изобретают, рисуют, пишут... Люди не избавили себя от необходимости протирать влажной тряпкой полы, но совершенно избавили себя от малейшей необходимости думать. Вдобавок, мыслящие люди перестали быть нужными государственным структурам.

– Ну да, я, например, только тем и занимаюсь время от времени – протиранием полов влажной тряпкой, в том или ином месте. Иначе денег не заработаешь. Уборщица – самая востребованная профессия. И потому, я почти не имею возможности заняться чем-нибудь другим. Невостребованные профессии, одна за другой, уходят во тьму и неизвестность прошлого. Машинистки, библиотекари, учителя, преподаватели... Множество тех профессий, что могли быть моими, ушли в прошлое. Иногда мне кажется, что меня здесь, в этом мире, тоже уже нет. То, что есть – это не я. Это даже не моя тень... Я завидую интелам, им не надо есть, и они "живут" в компьютере все время. А я... Тоже там живу. Только, реже, и потому, во мне гораздо меньше жизни, чем в них, – добавила Фанни. – У меня...гораздо меньше времени на жизнь...

– Но теперь... Я хочу перевести тему немного в другое русло, – библиотекарь мягко улыбнулся. – Итак, человечеством вначале уничтожались люди, обладающие магическими и оккультными способностями – так называемые "ведьмы". В прошлом – весталки, ведуньи, пророчицы. А потом подошла очередь людей, которые просто обладали высоким интеллектом, способностями к изучению языков или сочинительству музыки, к примеру. Уничтожались не всегда намеренно – чаще, только ориентацией на простое материальное выживание. Одинаковыми и безликими людьми, которые ни о чем не думают, к тому же, проще управлять. В результате, теперь творческих людей просто нет – способности, если они и есть глубоко в душе, не востребованы и, чаще всего, умирают, так и не родившись.

И тут последовала неожиданность. Природа, взяв энергию созидания из невостребованных глубин, дала некоторым иной, новый дар – дар долгожительства. Природа не любит одинаковых и безликих, а любит эксперимент и творчество. Для того чтобы люди могли оставаться творцами – или, хотя бы, хранителями знаний, – она дала им новую возможность. Долгожительство – скрываемая новая способность нашего времени. Такие люди, которые жили невообразимо долго, дольше, чем большинство, встречались и раньше, но чрезвычайно редко, рождаясь приблизительно раз в тысячелетие. А сейчас их становится все больше, хотя об этом и не знает большинство людей. Почему природа выработала такой защитный механизм? Быть может, потому, что человечество находится в тупике и близко к своей гибели? Быть может... Тогда, чтобы сохранить ноосферу – сферу интеллекта и знаний, и передать ее следующей расе, которая, быть может, возникнет когда-нибудь, когда люди уйдут в прошлое – природе нужны те, кто обладает интеллектом и возможностью прожить так долго, что ноосфера и знания человечества сохранятся до той, следующей, расы.

Такие "вечные" люди, назовем их хранителями, и передадут новой расе возможность интеллектуального развития – они сохранят ноосферу. Ноосфера – это такое поле, которое находится вне какого-либо сознания, вне материи, и является тем, что нас соединяет, откуда мы черпаем все наши языки и наши идеи, возможности создавать произведения искусства. Вдохновляясь, мы вступаем в поля ноосферы. Но, для того, чтобы попасть туда, необходим определенный вид энергии. И, если ноосфера, созданная по крупице интеллектуальным трудом человечества, погибнет или иссякнет, то после на Земле будут рождаться лишь разнообразные животные, а мысль зародится очень и очень не скоро; возможно, что даже не успеет возникнуть до того, как погаснет наше Солнце. Тогда у нашей планеты не будет возможности оставить семена разума, чтобы они могли достигнуть других, не заселенных еще, планет.

Будущих хранителей стало рождаться больше, чем в иные времена, но все равно их очень мало. Они ничем не должны выдавать своего присутствия в этом мире, поскольку подвергнутся преследованиям и уничтожению. Их уничтожат те, кому выгодно, чтобы человечество стало беспомощным и глупым. И не способным к самостоятельному мышлению, лишь к коллективному. Что предполагает тоталитарное правление. Есть на планете силы, которым необходима наша боль, наши слезы, агрессия и несчастья. Эти силы всегда питались такой, даровой и неконтролируемой, энергией. Им легче руководить конкретным царьком и направлять его. И он создает те условия в человеческой среде, которые нужны им. Звучит странно, но существуют сущности, которые питаются нами – неорганические, но вычислить их можно. Они имеют полевую (или волновую) структуру, обладают иным, чуждым нам, разумом. Они паразитируют на человечестве, и могут создавать волновую проекцию нашего страха, внедрять в мозг человека блоки и навязчивые идеи. Они прогрессируют и даже научились внедряться в человека и управлять им полностью, как куклой – если им удается вытеснить собственное человеческое сознание из тела, бросив его в особый "наркотический" пласт. Управляя людьми, они хотят полностью уничтожить природу планеты и погрузить ее в состояние "сна", заторможенности, с почти уничтоженной сферой людского разума. Изменить мир таким образом, чтобы стада людей давали им обильную пищу.

По другому возможному сценарию, люди, именно люди, должны одухотворять мир, планету, беречь и охранять животных, получать высшие энергии, аккумулировать их и быть творцами. Они – проводники высших энергий. Если же они не выполняют этих функций и деградируют, то исчезает их связь с духовным миром, высшими энергиями и высшим разумом.

В ситуации высшего накала борьбы с энергетическими сущностями и при условии, что люди живут так мало лет на земле, как большинство, они явно проигрывают. Мы не успеваем создать духовное, интеллектуальное общество. Духовность передается от человека человеку благодаря сонастройке восприятий, возможна даже прямая передача знаний без использования слов. Такая передача, кстати, является самым опасным нашим методом: опасным для неорганических сущностей. Которые не могут действовать подобным образом. Их логика и разум примитивны, у них все должно быть разложено по полочкам, и, хотя они являются крупными специалистами в области высоких технологий, но явно пасуют в науках гуманитарных. Они могут проникнуть, внедриться только в словесную передачу, тогда, когда люди общаются исключительно словами. Именно тогда они могут вмешиваться в диалог, путать слова, искажать восприятие. Передачу мысли без слов изучала запрещенная ныне, уничтоженная герменевтика. То, что находится за пределом слов, находится за пределом контроля неорганическими сущностями, пасущими человечество, как жирные стада. И потому, им не выгодно, чтобы человечество выходило на более высокий уровень озаренного восприятия. Это именно они внушили всем нам мысль о том, что разум находится только в границе слов. Тот, кто выходит за пределы слова, сжигает все их блоки, те, что встроены ими в тела людей, как паразиты, через которые они и питаются нашей энергией. Зато электроника – их конек. И потому, это они содействуют ее распространению. Так им легче нас контролировать. Они легко воспринимают волны, производимые нашей техникой, даже сами их вырабатывают и транслируют при желании в наше сознание. Они производят навязчивые мысли, депрессию, "голоса". А борьба с ними иногда возможна с помощью мантр и молитв, эти практики просто ликвидируют встроенные в мозг программы, разбивают "вмонтированные" устройства.

Есть также и люди, чьи мозги легко входят в симбиоз с неорганическими сущностями, и они склонны жить именно в таком союзе. Такие люди продвигают в нашу жизнь идеи и достижения неорганических сущностей и диктуют их волю другим... Их очень много. Быть может, что уже даже больше, чем живущих вне этого симбиоза.

"Техника" этим неорганическим сущностям весьма выгодна. Но лишь потому, что она входит в их планы. Они надеются, что однажды человечество окажется не способным жить без техники, и тогда...они полностью ее ликвидируют. И человечество уже не сможет ее возобновить, поскольку сразу исчезнут вместе с техникой и компьютерами и все интелы, совокупность которых к тому времени станет единственным "мозгом" человечества. И все люди разом потеряют все интеллектуальные достижения, погрузятся в каменный век, перейдут на каннибализм и полную деградацию, дадут волю всем своим низменным инстинктам и разрушительным желаниям. И тогда у неорганических сущностей будет пир. Их не сильно страшит даже полное уничтожение человечества: в этом случае, они будут паразитировать на животных. На людях, конечно, интереснее, но, в принципе, можно найти и другие способы пропитания. А вот, что их действительно страшит – это мир высших энергий. Мир разумного, благого человечества выжжет все их программы, которые они заложили и которыми, в сущности, являются некие посланные в наш мир их "лазутчики". Такие лазутчики и есть внедренные в наш мозг программы. Они – ментальные вирусы, существующие автономно и паразитирующие на живом. Так называемое "массовое сознание" – это тоже уловка неорганических сущностей, это их программа размножения лазутчиков в действии. При наличии "массового сознания" – при однообразном "думании" – они легче перемещаются из одного мозга в другой и управляют "потоками сознания", если эти сознания легко читаемы и прогнозируемы. Лазутчикам нужны мозги без неожиданностей, обиталище без сюрпризов...

Неожиданно, в комнату ворвалась Беата.

– Нас вычислили, теперь могут зайти сюда, в прихожую. И попробуют считать информацию, что здесь происходит. Наверное, где-то на Невском уже, мы с Фанни "подхватили" наводчика. Срочно прекращай лекцию – становимся и создаем дополнительную блокировку. Вы его, девушка, вообще не слишком слушайте – наш Библиотекарь чрезмерно любит новичков грузить...

Библиотекарь поднялся со своего места. Беата приблизилась к столу.

– Встаньте, Фанни! Мы должны образовать вокруг стола круг. Смотрите в центр – на этот самый прибор, который вам понравился, и постарайтесь ни о чем не думать. Лишь концентрироваться на точке света и спокойствия. Мы сформируем ментальную защиту. Оболочку, через которую они не проникнут и нас не считают.

Прибор, висящий над столом, перестал излучать зеленый свет, замерцал белым, затем закружился вихрем и превратился в большой золотистый шар. Этот шар пульсировал, направляя вокруг себя волны темно-синего цвета в золотистых переливах. Фанни сосредоточилась на шаре и вскоре оказалась в море сине-золотого безмятежного спокойствия.

– Кажется, всё, – сказал через некоторое время Библиотекарь.– Они прошли мимо.

– Кто – они? – спросила Фанни.

– Первые же попавшиеся им люди на Невском. Но, из тех, кто полностью под их управлением и контролем. И они вдруг захотели пойти сюда...Эти управляемые люди. А с ними, в их головах – сюда проникли бы и лазутчики, которые получили сигнал теней. Сигнал, что нужно добраться, проверить... И, если подтвердится, что это – та самая личность, убить. Руками управляемых ими людей, конечно... Они идут за тобой, Фанни. Кто-то из твоего окружения: соседей, или коллег по работе – тебя вычислил. Их "обитатели" вычислили. Поскольку, таких, как мы, заразить своей инфекцией, поставить нам блок, они не могут – то с такими ведут просто войну на уничтожение. Дают тогда команду любому из своих приспешников, то есть, носителей их лазутчиков: убей,– пояснила Беата.

– Мы...Создали щит, и они меня не учуяли?

– Да. Тебя сегодня, раньше, уже хотели убить? Не просто, обыск был в комнате, или там – двери не запертые? Уже была...попытка? – спросил Библиотекарь.

– Да. Пришел сосед снизу. Будто, из-за трубы отопления... Кинулся на меня с топором.

– Плохо дело. Не просто на заметку взяли: проверить, а...Уже запеленговали. Поставили метку, значит. Тогда, тебе нужно срочно пройти санобработку. Уничтожить ментальный вирус, – сказал Библиотекарь.

– Ментальный вирус?

– Да. Через такую гадость они отслеживают, где ты находишься, а ещё – угнетают психику. Посылают кошмары, нагнетают депрессию. Полноценного лазутчика они заслать в наш мозг не могут: он тотчас сгорит, но запакостить жизнь меткой – вполне. Поэтому, нужно иногда...проходить через своего рода облучение.

– Здесь...есть такой прибор? Или, что еще там?

– Нет. Ты слишком рано пришла. Неназываемый лишь час назад, до твоего прихода, поставил нас в известность,– пояснил Библиотекарь.

– И потому, я повела тебя сюда, а не в дом Набокова, – сказала Беата.– Сейчас еще в Ротонду нельзя, там общий сход наших... В другое время – можно было бы проскочить, и в "Аварийную" машину...Там, в машине – облучатель. Ну, а в самом доме Набокова есть целый этаж, что не относится ни к музею, ни к другим каким организациям... И там так хитро всё устроено, что его никто не замечает. Но без него его этаж полностью закрыт для прохода. До тех пор, пока он не вернется.

– Неназываемый?

– Да. И он ставит блок... Для теней, прежде всего. Но и для всех форм жизни – тоже. Кажется, будто там, где есть проход – глухая стена. Зато, рядом создается ложное пространство, его видимость. Людям кажется, что они туда заходят, осматривают залы... Нов самом деле, настоящая часть дома ни для кого не доступна .В его отсутствие. Ну, и там тоже есть излучатель, который уничтожает метки.

– А блоки, лазутчиков – он не может уничтожить?

– К сожалению, аппаратуру, которая уничтожала бы эту гадость, мы ещё не разработали. И те, кто заражен лазутчиками – пока неисцелимы, – сказал Библиотекарь.

– Теперь...время его возвращения к себе – уже наступит скоро. Неназываемый будет там... Ну, примерно через полчаса. Туда идти – минут двадцать, – сообщила Беата.

– Еще раз поработаем с антипеленгатором, чтобы пока не сунулся никто, потом – соберемся, и пойдем. Мне придется взять с собой шокер. Это – такая штука, которая выстреливает лучом. Он попадает в человека излучением, и на время вырубает. Но, и уничтожает тот приказ теней, который он в данное время получил через лазутчика, что находится в его голове. Он очухается буквально за минуту, но уже не помнит, что ему приказали. И ещё некоторое время остается неподвластным теням. В озаренном, можно сказать, состоянии... К сожалению, только некоторое время, – сказал Библиотекарь.

– А что такое...эти лазутчики?

–Это – условный термин. Скажем кратко: искусственно созданные вирусы. Даже не вирусы, а очень и очень мелкие и гадкие создания. Они питаются болью и отрицательными эмоциями. Вернее, это – их среда обитания, которую они и создают сами, внутри человека. А еще, они вошли в контакт с тенями и управляются ими.

– Кто создал лазутчиков? Зачем?

– Не известно. Знаем только, что это – очень древние образования. Они древнее людей.

– Всё...Время вышло. Берем шокеры – и идем, – сказала Беата.

На улице, на углу следующего квартала, их попытались атаковать, так что шокеры оказались в деле. Библиотекарь ловко достал снопом искр одного из нападающих, а остальные, случайные прохожие, тоже от виденного пришли в себя, очнулись. Не поняли, почему они лезут в драку, и – ретировались.

А на лестнице, в доме Набокова была абсолютная тишина. И там их ждал Неназываемый.

– Спасибо, Беата, Библиотекарь... Я свяжусь с вами. Фанни... Тебе надо пройти не совсем приятную процедуру.

– Я уже в курсе...

– Тогда – идём. Я буду с тобой.