Текст книги "Бутик модной мадам"

Автор книги: Ольга Ветрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Пусть кандидат ребятам из интерната занятия в аэроклубе и прыжок с парашютом оплатит, – пришло мне в голову. – У нас есть мальчишки, которые этим грезят…

В этот момент дверь с шумом распахнулась, и вошел мой новый ухажер. Виталий Максимович направился прямиком к нам. Ждет не дождется субботы, – подумала я.

– Виталий Максимович, мы как раз новый ход придумали, – поделилась Рита. – Афанасий Иванович оплатит обучение и прыжок с парашютом мальчишкам из детского дома. Вот вам и благотворительность, и положительный пример, и социальная направленность. Романтика неба для молодого поколения вместо пива и сигарет.

Но Шустров воспринял это без энтузиазма.

– Маргарита, парашютные истории отменяются, – заявил он. – Идея, может, и неплоха, но до меня дошли слухи, что штаб Костина отыскал старого инструктора по парашютному спорту, который заявляет, что наш кандидат – убийца, – вздохнул Шустров.

– Что?! – одновременно воскликнули мы.

– Да, 12 лет назад во время прыжка, действительно, погибла одна парашютистка. У нее не раскрылся парашют. Инструктор уверяет, что виноват в этом господин Табуреткин.

7

Да-а, обычно скелеты прячут в шкафу, в нашем же случае труп в буквальном смысле с неба свалился. И авиационной бомбой угодил прямо в штаб. Спасайся кто может! Немного найдется желающих голосовать за убийцу. Тем более что в зонах избирательных участков нет.

– Что это за история? – потребовала подробностей Ритка.

– Как такое может быть? – поразилась я.

Насколько мне известно из листовки с биографией нашего кандидата, 12 лет назад он только окончил институт и косил от армии в какой-то деревенской школе. Неужели в свободное от уроков время он прокрался в лётный клуб и что-то такое нахимичил с одним из парашютов? Или все случилось уже в воздухе? Во время совместного прыжка он схватил девушку за руки в порыве чувств и не дал дернуть за кольцо?

– Афанасий Иванович с этой девушкой вместе учился в институте, – пояснил Шустров. – Вместе они увлекались и парашютным спортом. И тот прыжок они делали в одной группе. Официальная версия случившегося – несчастный случай. Даже у десантников есть процент потерь, что уж говорить о непрофессионалах. Короче, девушка разбилась. Ее парашют не раскрылся. Ничьей вины не установили, но слухи пошли. Дело в том, что не обошлось без романтической подоплеки. У Афанасия Ивановича с девушкой были некоторые отношения. При вскрытии выяснилось, что она была беременна. Шептались, что ее парень не хотел этого ребенка, не хотел жениться. И, мол, помог ей отправиться на тот свет, избавился, так сказать, от обузы.

– Минуточку! Тут что-то не сходится, – влезла я. И даже вскочила со стула, чтобы мои аргументы прозвучали весомее. – Как это не раскрылся парашют? Совсем необязательно дергать за кольцо, купол раскроется автоматически. А если вдруг не раскроется, есть еще запаска, как в машине.

Не знаю, как вы, но я с парашютом знакома лично. Экстрим – это по мне! Поэтому я отпраздновала свое совершеннолетие в буквальном смысле головокружительным прыжком. Инструктор был симпатичным, здоровье позволяло, страха высоты у меня нет. Скорее, я боюсь, что умру от скуки за глажкой постельного белья. А ощущение полета – это потрясающе!

– Довольно странно, – поддержала меня Маргарита. – Обычно несчастные случаи при прыжках связаны с тем, что спортсмен запутывается в стропах или приземляется не в нужном месте, а разбивается о забор, тонет в реке и все такое.

Ритка была в курсе практически всех происшествий в небе и на земле за последние лет пять, так как регулярно информировала о них читателей своей газеты.

– Верно рассуждаете, леди. Какие компетентные люди со мной работают, дайте я вам ручки поцелую! – раздался голос босса.

Увлеченные очередной интригой, мы не заметили, как к нам присоединился господин Табуреткин.

– Лучше деньгами, – засмеялась Ритка, но руку протянула.

– Лучше и то и другое, – подмигнул ей кандидат.

Видимо, тик – это заразно, и скоро он распространится на всех мужчин в этом офисе. То Шустров мне мигает, то Табуреткин – Ритке. Что бы это значило?

– Афанасий Иванович, а мы тут дезу про парашютистку обсуждаем, – засуетился Шустров. – Надо же, какая глупость – вас обвинять. Мы не верим, конечно, думаем, как бы поэффектней от этого безобразия отбиться.

– Самое грустное, Максимыч, что это вполне может быть правдой, – вздохнул Табуреткин. – Моя вина в этой давней истории есть.

Мы раскрыли рты. Это что, явка с повинной? Мы работаем на хладнокровного убийцу молодой беременной девушки? От любви до ненависти – один прыжок?

Наш кандидат, между тем, продолжил исповедь:

– Вы правы, дамы, парашют раскрывается автоматически. А если первый не открылся, есть еще запасной, но он ручной, сам не сработает. Но девушка Лида не раскрыла запасной парашют. Не знаю почему, наверное, не захотела. Она была особа экзальтированная, склонная к мелодраме. Мы с ней поссорились из-за того, что я не спешил в объятия Гименея. Она плакала, кричала, заявила, что или станет моей женой, или не будет жить вообще. Безобразную сцену устроила. Тогда я не придал ее словам особого значения: мол, впала в истерику, пугает. Но потом…

Табуреткин помрачнел. Ему было явно неприятно это вспоминать.

– А почему первый парашют может не раскрыться? Только потому, что его сложили неправильно, – догадалась я. – А кто складывает?

– Сам спортсмен, – ответил шеф.

Ритка поняла меня и подвела итог:

– Выходит, это самоубийство! Девушка сначала неправильно сложила основной парашют, а потом не открыла запасной. Да, похоже, она сама распорядилась своей жизнью, вернее, смертью. Необычный способ покончить с собой, но это значит, что никто, кроме нее, не виноват. Вы не могли помочь ей в этом. Вы же не надевали на нее наручники, чтобы она не дотянулась до запасного кольца.

– Я мог помешать ей принять роковое решение, – вздохнул Афанасий Иванович. – В молодости как-то не задумываешься, что одно твое слово способно спасти или разрушить чью-то жизнь…

– Какое изощренное самоубийство! – поразилась я. – Все равно, что поссориться с женой и сменить профессию менеджера на службу пожарного, чтобы однажды торжественно войти в клубы дыма без противогаза.

– Вот именно, – кивнула Ритка. – Здесь явно проблемы с психикой. Она сама захотела уйти в мир иной. Что же вы могли? Разве можно жениться из-за ультиматума, шантажа, принуждения?

– К сожалению, не так и важно, что произошло 12 лет назад. Главное, как это подадут наши конкуренты, – начальник штаба напомнил о сути. – И потом, если даже с юридической точки зрения Афанасий Иванович не виноват в самоубийстве истеричной девицы, то остается еще моральный аспект. Избирательницам не понравится, что наш кандидат бросил девушку в интересном положении. Очень гнилая история. И наши конкуренты хотят вытащить ее на свет.

– Да, не вовремя это всплыло, – подтвердила Ритка. – Это может быть ядерный удар для вашего имиджа, Афанасий Иванович.

– Ну, никто не безупречен, – изрек Шустров. – А ищейки Деда Мороза хорошо копали. Вот и отыскали старого инструктора из местного аэроклуба. А он слил их штабу компромат. Они решили найти еще и родителей девушки, чтобы те перед всеми обвинили вас. Было бы эффектно, ничего не скажешь.

– Это у них не пройдет, – убежденно сказал Табуреткин. – Ее мать умерла вскоре после похорон дочери. Не выдержало сердце. А отец давно с женой развелся и уехал в Израиль. Судьбой прежней семьи он даже не интересовался.

– Мой источник так и сообщил, – кивнул Шустров. – Так что остается инструктор. Они заплатили ему, и он изложит свою версию событий на местном телеканале в передаче «Журналистское расследование с Василием Чумазовым». На завтра назначена запись.

– Так надо найти инструктора и заплатить ему больше, чем Костин, – замахал руками наш кандидат. – Молчание – золото. Дядя Витя – старый прохиндей. Он уже давно на пенсии. Плевать ему и на меня, и на Лиду, главное – деньжат срубить. О судьбе города он вообще не задумывается. До того, что дороги разбиты, трубы лопаются, дома строятся только для богачей, никому и дела нет. Об этом мы должны заявить во весь голос. И никакие грязные сплетни не должны мешать.

– Мы этим уже занимаемся, Афанасий Иванович.

Шустрову при нас позвонили и сообщили адрес инструктора. Он сам лично поехал убеждать не в меру болтливого старика. Шеф дал ему свою машину с шофером: двое выглядят солиднее, чем один, даже такой шустрый. Однако вечером дяди Вити дома не оказалось. Ждали больше часа, но он не появился. Решили приехать по этому же адресу с утра пораньше. Но не даром говорится – не откладывай на завтра…

Завтра была суббота, та самая. Около полудня в квартире моих родителей раздался звонок. Трубку сняла мама. Я была в ванной, когда вышла, услышала:

– Да, Юрочка, у нас все хорошо. Спасибо тебе за те витамины. И память улучшилась, и бессонница прошла. Дорогие только, наверное…

Это был мой идеальный жених. Для моей мамы он так и остался любимым учеником, который ее не забывает, дарит подарки и иногда присматривает за непутевой дочерью. Вдруг в этом все дело? – пронзила меня ужасная мысль. Что, если Юра общается со мной ради того, чтобы не расстраивать мою маму? А на самом деле он бы предпочел выходить в свет с дочкой заместителя министра, пусть и внебрачной, или обсуждать «преломление постмодернистских идей в современном литературном процессе» с Ираидой? У нас же с ним ничего общего.

– Да, сынок, вот она подошла.

Мама впихнула мне в руку трубку и ушла на кухню.

– Привет! – независимо произнесла я.

– Здравствуй, я по тебе соскучился, – сказал Юра тоном одеяла. В смысле, очень тепло.

– Я тоже, милый, – ответила я, мгновенно превратившись в мороженое, которое растеклось по вазочке.

У нас с Юрой нет ничего общего, кроме любви…

– Я хочу тебя увидеть, Клубничка. Сегодня вечером Лана предлагает сходить в боулинг-клуб на Юго-Западе.

Он что, издевается? Сегодня вечером я и так иду туда, с Шустровым. У нас вроде как свидание. А Юре, видимо, такое же свидание назначила эта жеманная Лана. Забавно!

– Так ты хочешь увидеть меня или Лану? – Мороженое сунули в самую ледяную морозилку, в промышленный холодильник на Северном полюсе.

– Мы могли бы пойти туда одной компанией, так веселее. Но ночь я бы хотел провести только с тобой.

– Хорошо, дорогой, встретимся в боулинг-клубе. Ты прав, будет весело! – Мороженое превратилось в змею, ядовитую. Прямо вывеска на аптеке…

Около восьми вечера Виталий Максимович заехал за мной на своем «бумере».

– Чудесно выглядите, Виктория! – заявил он, как только я села к нему в машину.

Да, я хорошо подготовилась. Голубые джинсы со стразами не налезали на меня в примерочной дорогого магазина. Но как только я узнала, что скидка составляет 70 %, «молния» тут же застегнулась со свистом. Сегодня я надевала их лежа, а сейчас старалась пореже дышать, зато сидели они на мне потрясающе. Особенно вместе с жакетом нежно-сиреневого цвета на одной пуговице – что позволяло мелькать то краешку красивого черного кружевного бюста, то загорелому пупку. Замерзнуть я не боялась: меня же окружали обеспеченные мужчины на крутых машинах – с сиденьями с подогревом.

Однако я заметила, что мой спутник озабочен не только моей красотой. Видимо, штабные дела не давали расслабиться.

– Получилось перекупить инструктора? – поинтересовалась я по дороге.

– Я так его и не нашел, – покачал головой Шустров. – Хотя и дома был, и у соседей спрашивал, и к его сыну ездил. Пришлось заплатить журналисту. Но я понимаю, что штаб Костина найдет другого. Так что Чумазов взял деньги лишь за перенос записи. Он сказался больным и назначил встречу Деду Морозу – тот должен привезти инструктора в студию – на понедельник. Мы получили отсрочку.

– Ого, похоже, они прячут его, как тролли золото.

– Виктория, давайте не будем портить вечер разговорами о работе. У вас такие приятные духи!

– Спасибо, вы тоже хорошо пахнете, Виталий… М…Максимыч.

Я почему-то не смогла назвать его просто по имени. Да и он был со мной на «вы». Если честно, мне-то как раз приятнее обсуждать с ним дела: в этом он профи. А вот как мужчина он меня не слишком волновал. Но, может быть, это пока…

Когда мы вошли в зал боулинг-клуба, Юра и Лана были уже там. Сидели за столиком на втором этаже – с видом на первый, где, собственно говоря, и гоняли шары. Юра не без удивления воззрился на меня под руку с господином Шустровым. Лана тоже выглядела изумленной. Хотя могла бы и порадоваться, что я не претендую на ее спутника. У меня имеется свой.

Юра поднялся и пододвинул мне стул.

– Рад тебя видеть, Ланочка! – завел привычную песню Виталий Максимович. – Как тебе Москва? Скучаешь по Питеру?

Но выяснилось, что не скучает. Нашла себе занятие по интересам. И, конечно, это не подготовка диплома.

– Я тут прошвырнулась по магазинам. У Бредли Байо интересная новая коллекция, вы не видели?

Это она ко мне обратилась. Но я не видела и почти не слышала, я думала о том, не изучал ли Юра вместе с ней коллекцию этих Бредней.

– На тебе сейчас, наверное, как раз один из дизайнерских шедевров, – умилился Шустров.

Ланочка была одета в короткие брюки стального цвета, серебряные туфли на шпильке и черный топ-корсет, где грудь наружу. Интересно, нравится ли Юре последний шедевр?

Мы заказали пиво и морепродукты на гриле. И тут меня ждало еще одно потрясающее открытие: к нашему столику подошли Афанасий Иванович и Маргарита.

Наш кандидат и моя Ритка! Та самая, которая терпеть не может боулингов и ночных клубов. Она лучше сказку детям почитает или «Евроньюс» посмотрит. Но она пришла в субботу вечером в увеселительное заведение с кандидатом, на которого работает. И даже свою любимую рубашку нацепила: голубую, обтягивающую, подчеркивающую хорошую фигуру и делающую ее глаза совершенно незабудковыми.

Что бы это значило? Кажется, Табуреткин не женат, во всяком случае, в его листовках супруга и дети не записаны. И кольца на пальце у него нет. Неужели он решил приударить за симпатичной журналисткой? К тому же вчера она так активно доказывала его невиновность. Странно, что Ритка не обсудила этого со мной. Хотя я тоже не посвящала ее в подробности наших совместных планов с Шустровым.

Я так и не поняла, мы здесь случайно все встретились или как? Скорее всего, Табуреткин и начальник его штаба договорились «посидеть вечерком», пригласили знакомых девчонок, то есть нас и Лану. А та уже привела Юру.

Да, компания у нас подобралась теплая. Полуголая дочь замминистра. Мой жених – дипломат во всех смыслах. Кандидат в мэры с пятнами крови в биографии. Мать-одиночка, она же отличный журналист и специалист по пиару. Молодой да ранний начальник штаба. И я, простая учительница…

Только мы выпили за редкие минуты отдыха в пылу предвыборной борьбы, как запиликал Риткин мобильник. Видимо, она специально повесила его себе на шею. Оставила детей с бабушкой и волновалась, поужинают ли без нее, лягут ли спать вовремя.

– Молодец тот мужик, который изобрел телефон! – воскликнул Табуреткин.

– А может быть, это была женщина, ведь они часами по нему болтают, – бросил реплику Шустров.

– Вот ради этих нескольких часов отдыха он и изобрел телефон, – эффектно закончил кандидат.

Похоже, этот номер у них отрепетирован, – подумалось мне. Специально для дружеских застолий с людьми, которые не расстаются с мобильниками. Я, например, больше люблю естественность и импровизации. Но, впрочем, забавно.

Однако скоро нам стало не до смеха. Ритке звонили не из дома.

– Да, Стас, я слушаю, – произнесла Марго. – Что случилось? Похожий почерк? Кто на этот раз? Нет, вроде никогда не слышала. А кто он такой, чем занимался? Инструктор по парашютной подготовке?!

Она побледнела.

– Да, я знаю его. Да, это опять связано с выборами. Позвони в штаб Костина, там тебе лучше объяснят. Хорошо, в понедельник с утра в твоем кабинете, но без протокола.

– Что там с инструктором? – нервно спросил Шустров.

– Виктор Сергеевич Коняшин – пенсионер, бывший инструктор по парашютному спорту, найден задушенным у себя в квартире, – доложила Ритка.

– Дядю Витю убили? – воскликнул Табуреткин.

– Задушен? Черным шарфом? – уточнила я осипшим голосом.

– Да.

Маньяк и не думал останавливаться. Болтливый инструктор – очередная жертва «чистых выборов»…

8

Меня опять пробрал озноб. Убийца среди нас, он где-то близко, он в курсе всех событий. Он знал, что штаб Костина нарыл компромат на Табуреткина. И «дядя Витя» должен был эти негативные сведения озвучить по телевидению. Но ему заткнули рот, навсегда. Теперь он уже не даст интервью господину Чумазову ни в понедельник, ни во вторник, никогда. Ядерный удар по имиджу нашего кандидата не будет нанесен, ракету с боеголовкой перехватили на подступах и уничтожили. Обошлись без противовоздушной обороны. Хватило обычного шарфа.

– Что тут у вас происходит? – надула губки Лана. – Все время какие-то убийства. Негламурно!

– Как это отразится на нас? – задумался Афанасий Иванович, не обратив на нее внимания. Видимо, новость его действительно поразила.

– Думаю, «журналистское расследование», связанное с парашютными прыжками, закрыто, – ответила ему Маргарита. – Раз нет основного свидетеля, остаются только слухи.

– Они все же могут вытащить эту историю, – предположил Виталий Максимович. – Написать о ней в какой-нибудь подметной газетенке, или Чумазов все-таки что-то нарасследует – от третьего лица. Но, во-первых, это будет уже не так убедительно. Во-вторых, мы затаскаем их по судам. А у них действительно больше нет главного свидетеля.

– Больше суда надо бояться нашего маньяка, – вставила я. – Я бы на месте Чумазова задалась вопросом: понравится ли убийце, помешанному на честных выборах, беспринципный журналист, которому заказывают клевету.

– Вик, у нас работа такая, – заступилась за коллегу Ритка. – Мы информируем о событиях и мнениях об этих событиях. У Костина и начальника его штаба Морозова есть мнение, что их конкурент виноват в гибели девушки. Мы считаем по-другому. Если это просочится в СМИ, одни журналисты будут представлять их точку зрения, вторые – нашу. Злиться на телевидение и газеты – все равно что убивать гонца…

– Это и есть свобода слова, – усмехнулся Юра. – Каждый может заплатить и высказаться.

– Надеюсь, в прессу ничего не просочится, – нахмурился Шустров. – 12 лет назад по факту гибели парашютистки проводилось расследование, ничьей вины не обнаружено. И никаких иных мнений здесь быть не может. Так что пусть мертвецы лежат в своих могилах.

Меня неприятно поразило слово «мертвецы». Логичнее было бы упомянуть лишь разбившуюся девушку. Множественное число наводит на мысль о целом кладбище, на котором недавно появились три свежие могилы, а теперь начнут копать и четвертую…

Потребовалось усилие, чтобы избавиться от этой безрадостной картины. Я тряхнула головой и изобразила улыбку:

– Хватит о делах. Сегодня же субботний вечер, и мы в боулинг-клубе. Кегли ждут!

Однако оказалось, что далеко не все явились сюда, чтобы гонять шары. Лана и господин Шустров не торопились примерять поношенную обувь без каблуков и демонстрировать спортивный азарт на дорожках. Видимо, они просто пришли в модное место с неплохой кухней. А чем здесь занимаются: бильярдом, боулингом или тараканьими бегами, им было все равно. Заядлыми боулингистами (или как там это называется?) оказались лишь я и наш кандидат. Мы с господином Табуреткиным разбегались и толкали шары с упоением и радовались попаданиям, как снайперы. Юра эту игру не слишком любил, но, как истинный дипломат, был готов поддержать любую компанию. И не промазать. Ритка тоже не очень стремилась переобуваться. Но я ее вытянула на дорожку и провела ускоренное обучение:

– Ничего сложного, дорогая. Вспомни недалекое прошлое, вообрази себя «новым русским» в малиновом пиджаке. Делаешь почти распальцовку, вставляешь пальцы в отверстия в шаре, разбегаешься, размахиваешься и становишься пушкой, которая толкает ядро вперед.

В конце концов Марго увлеклась, ее шар не всегда уходил на сторону, и она даже сбила пару кеглей.

За столик мы вернулись раскрасневшиеся и довольные. Про убийства думать не хотелось: жизнь била ключом. Нам принесли по новой кружке пива: холодного, освежающего. Как раз то, что нужно активным, спортивным, успешным…

Жаль только, что сижу я за столиком не рядом с Юрой. С ним всегда так спокойно и надежно. И он может меня обнять. Шустров же ведет себя несколько суетливо, работает на публику. Сейчас, например, он нашептывал Лане какую-то светскую сплетню и внимательно следил за ее реакцией. Гибель не в меру разговорчивого инструктора явно поубавила проблем, но расслабляться начальник штаба не собирался. А вот Табуреткин словно выслушал оправдательный приговор и теперь развлекался от души, сыпал анекдотами.

– В экспедицию в пустыню Сахара американцы взяли с собой специальные продукты, содержащие 50 % воды. Но русские их переплюнули: они взяли водку, там воды 60 %…

Вечер проходил вполне мило. В какой-то момент я решила припудрить носик. Люблю, когда руки свободны, поэтому сумочку я оставила в гардеробной. Нам дали один номерок на двоих с Виталием Максимовичем. Чтобы добыть пудреницу, я попросила у него пластиковый жетон и отправилась к раздевалке. Вместо толстой и ворчливой гардеробщицы одежду в клубе выдавал спортивный и вполне симпатичный гей. Заодно с моей сумочкой он подал легкую куртку моего спутника – из мягкой бежевой замши. Видимо, решил, что она женская. Я почти указала ему на ошибку, но тут замша завибрировала и зажужжала. От неожиданности я подхватила ее и отошла к дальней скамейке у зеркала.

Странно, – подумала я. – Вот Винни Пух считал, что «ж-ж» – это неспроста. Но это и не может быть карманный пчелиный рой. Значит, беспокойство проявляет сотовый телефон, оставленный в куртке. Но тогда получается, что у Шустрова два телефона. Я заметила, как один он доставал из внутреннего кармана своего пиджака, пока мы гоняли шары. Кстати, та труба не вибрирует, а весьма претенциозно играет гимн России. Зачем человеку два мобильника? Один официальный с громким звонком, а второй для тайных сообщений – почти беззвучный.

Глупо, конечно, но в свете череды загадочных убийств это показалось мне подозрительным. И я сделала то, чего делать была не должна. Нельзя лазить по чужим карманам, нельзя доставать чужие телефоны и изучать их, пытаясь выяснить, кто и зачем звонит. Но я почувствовала себя супершпионкой, которая просто обязана немедленно спасти мир. Я не виновата, наверное, хмель ударил мне в голову, и не промахнулся.

Короче, я вытащила из кармана куртки Шустрова мобильник. На дисплее высвечивалось имя звонившего, вернее, фамилия: «Чумазов». С Виталием Максимовичем безуспешно пытался связаться скандальный журналист. Наверное, узнал о гибели главного героя своей будущей программы и хотел это обсудить. Ничего подозрительного. Но я не успокоилась на этом.

Жужжание прекратилось, а телефон оказался той же марки, что и мой. Правда, явно круче и дороже. Но кнопки управления те же самые. Ох, одни соблазны. Я не хотела совать свой нос в чужие дела, но раз так совпало…

Неспроста же телефон ожил именно тогда, когда я пришла за своей сумочкой. А ведь мог сделать это раньше или позже. Или вообще завтра. Нет, это не случайность, это призыв. И потом я же не жена, чтобы выискивать приветы от любовниц, и не мать – продавцы «травки» меня не интересуют. Я…

Я и сама не знала, что могу там найти. Но меня всегда тянет заглянуть в темную комнату, открыть запертый ящик, проверить чье-нибудь алиби и чужой мобильник. Тем более, когда под подозрением все.

На экране значились «2 неотвеченных вызова», «2 полученных сообщения». Не знаю почему, но мне стало любопытно, кто еще звонил и писал начальнику нашего штаба. Я открыла последнюю по времени присылки эсэмэску и чуть не выронила телефон из рук.

«Это сделали вы?!» – светилось на экране как обвинение.

Что имеется в виду? Неужели убийство? Прочь сомнения, с этим надо разобраться. Я стала лихорадочно нажимать кнопки, вошла в меню, чтобы найти другие сообщения от местной телезвезды. К счастью, Шустров не имеет привычки сразу же стирать послания. В памяти мобильника обнаружилось с десяток сообщений, почти все от Василия. Я нажала на «Чумазов» и прочла эсэмэски от него в хронологическом порядке.

«Десять кусков пирога – и парашют останется в сумке».

Прислано в пятницу днем. Странная смесь кулинарии и летного дела…

«Старик помнит все и даже больше. Поторопитесь с ответом».

Это вечер пятницы. Похоже на угрозу…

«Я сегодня сказался больным. У вас есть время до понедельника, чтобы испечь пирог. Я согласен на восемь кусков».

Так-так, в субботу с утра начался торг.

И две последние эсэмэски, который господин Шустров еще не успел прочитать:

«Ваше молчание выглядит подозрительным. Это в ваших же интересах».

И, наконец: «Это сделали вы?!»

Ничего не понимаю…

Я опять зашла в меню, чтобы изучить исходящие сообщения. Для Чумазова там было только одно. Короткое и жесткое:

«Нас это не интересует».

Отправлено в субботу утром. Видимо, как ответ на снижение цены до «восьми кусков». Еще в списке значился «Табуреткин». Но в посланиях ему не обнаружилось ничего интересного: встреча с тем-то перенесена на 2 часа, и все в таком духе.

Я подняла глаза от экрана телефона и уставилась в зеркало. Из него на меня смотрела совершенно ошарашенная девица. Что, черт возьми, все это значит?

Это Шустров должен был обхаживать журналиста, умоляя продаться нашей стороне, отказаться от интервью или хотя бы перенести запись. Раз он не смог разыскать инструктора, нужно было договариваться с Василием Чумазовым. Виталий Максимович ведь сам мне сказал:

«Пришлось заплатить журналисту. Но я понимаю, что штаб Костина найдет другого. Так что Чумазов взял деньги лишь за перенос записи. Он сказался больным и назначил встречу на понедельник. Мы получили отсрочку».

Но из того, что скрывается в недрах телефона, я поняла: это телезвезда требовала деньги, «чтобы парашют остался в сумке». Что означает, наверное, «чтобы скандал не выплыл наружу». И Чумазов по собственной инициативе перенес запись, надеясь, что штаб Табуреткина опомнится и заплатит. Вот вам и свобода слова. Этот журналист вел себя как вымогатель. Он торговал полученной информацией, хотел загнать ее подороже.

А Шустров остался тверд: «Нас это не интересует». Если бы он нашел инструктора, это было бы понятно. Зачем платить дважды? Но он дядю Витю так и не отыскал, поэтому дал денег Чумазову. По его словам. Однако выходит, он солгал. Журналист не получал отступных. «Ваше молчание выглядит подозрительным». Единожды солгав, кто тебе поверит? Значит, и насчет неуловимого инструктора Шустров мог обмануть.

Что же вытанцовывается? Наш начальник штаба решил сэкономить и заставил замолчать болтливого старика, не заткнув ему рот купюрами, а накинув удавку на шею? В этом случае он мог позволить себе не отвечать на призывы Чумазова и не платить ему. Думаю, журналист заподозрил именно это, о чем свидетельствует его последнее сообщение.

У меня потемнело в глазах. Неужели предвыборный маньяк – это Шустров?! Он знает о том, что творится и в нашем штабе, и в штабе противника. Он присутствовал при рассказе тети Маруси о непутевой Нинке и даже хотел ее примерно наказать. Может быть, и наказал? Неужели я разъезжаю в одном автомобиле с убийцей? И та же самая рука, которая затягивает петлю на шее невинных жертв, вежливо распахивает передо мной дверцу иномарки?

И те же самые глаза, которые спокойно смотрят на конвульсии, сейчас взглянут на меня и поймут, что я все знаю. Ведь их обладатель направляется сюда? Что?! Я подскочила как ужаленная. Виталий Максимович вышел из зала в коридор. Я в зеркале увидела, что он приближается ко мне. Не знаю, что он со мной сделает, когда увидит, свою куртку и свой телефон в моих руках.

Я начала медленно пятиться. Пока он меня не заметил в большом холле, но это пока. Задом я выползла в открытую дверь и выпала в прохладную ночь. На ступеньках клуба курили какие-то люди, но на меня никто внимания не обратил. Надо замести следы. Я отошла подальше и торопливо стерла последние сообщения. Лучше их не будет совсем, чем хозяин догадается, что кто-то их читал. Послания просто не дошли – сбой сети. Если надо, журналюга еще раз выскажет свои подозрения.

Я только засунула телефон в тот самый карман, из которого его достала, и накинула куртку себе на плечи, как прямо мне в ухо раздалось:

– Вот вы где, Виктория!

Рядом со мной стоял Шустров. Вроде бы улыбался, а не убивал меня взглядом.

– Виталий Максимович, у меня голова закружилась. Я решила выйти на воздух. А тут прохладно. Я позаимствовала вашу куртку, вы не возражаете? – залепетала я, стараясь выглядеть сердцеедкой, которая берет у мужчин все, что хочет.

– Для красивой дамы – все, что угодно! – галантно ответил мой кавалер.

Кажется, он на самом деле не сердится, наверное, не заметил, что я рылась в его карманах. Уф-ф! Пока черный шарф мне не угрожает…

Мы вместе с Шустровым вернулись в клуб. Юра посмотрел на нас так, будто у меня в волосах застряло сено, в котором мы валялись. Но мне было все равно. Мучил вопрос: неужели я знаю, кто убийца? Я не могла в это поверить. Виталий Максимович вовсе не похож на душегуба. Он невысокого роста и накачанными мускулами не поражает, как же он мог задушить столько людей? Ну ладно пьяная дворничиха и старик-инструктор. Но остальные-то вполне крепкие мужики. Должно быть другое объяснение, почему он не захотел заплатить журналисту…

Я сидела как на иголках. И вздохнула с облегчением, когда через час все засобирались домой. Хотя, конечно, мне не понравилось, что Лана погрузилась в машину Юры, и он повез ее в санаторий. Складывалось впечатление, что мы больше не вместе. Глупость какая-то! Вроде и не ссорились, а почти не общаемся. Меня же домой доставил господин Шустров. Джип Табуреткина ехал следом, ведь мы с Марго живем в одном дворе.

Иномарки затормозили возле Риткиного подъезда. Все вышли прощаться. Впрочем, я до последнего не была уверена, попрощается ли Рита со мной или со своим кандидатом. Вдруг у них уже все серьезно. Дети ночуют у бабушки, так что подруга вполне могла пригласить своего босса и ухажера к себе. А мне ничто не мешало поступить так же с Шустровым, пока мои родители на даче: укрывают розы на зиму.

Но, если честно, у меня не было планов на продолжение вечера в компании кандидата в убийцы. Да и Ритка сказала: «До свидания!» кандидату в мэры.

Так что наши мужчины разошлись по своим машинам. Но, выезжая со двора, Виталий Максимович неожиданно притормозил, опустил стекло и выставил в окно иномарки свой мобильник. Тот самый. Буквально нацелил его на меня.