Текст книги ""- Черный, без сахара…" (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Но, кроме этого, кроме всего того взрыва ощущений, он не мог забыть взгляд ее серо-голубых глаз, который просто кричал, что она хочет его. Именно его. Пусть они встречались лишь дважды. И не как "запасной вариант". А как самый желанный. Даже, если только в этот момент.
На него так не смотрел никто.
И сейчас, вспомнив выражение глаз Надежды, он отбросил вилку, резко схватив бокал, и глотнул коньяка полным ртом, обжигая горло. Тарас давно научился опасаться таких надежд, какие всколыхнули в нем глаза Нади.
"Надежда", Тарас задумался.
Слишком уж символичным показалось ему имя этой девушки, а может коньяк уже начал действовать, одурманивая разум. Он не был суеверным, несмотря на долгие истерики матери. Но так много мелочей…
Глупо, конечно. Но когда Тарас поднялся сегодня днем на двадцать пятый этаж, в поисках нотариуса, чтобы урегулировать вопросы по квартире, он впервые остановился, задумавшись над словом, которое обсуждали сидящие в очереди женщины.
Те говорили о разводе.
Дожевав отбивную, которая оказалась вполне сносной, Тарас помыл тарелку.
Прихватив свой бокал, он опять вышел на балкон, рассматривая вид района в наступающих сумерках. И сам не заметил, как уперся бессмысленным взглядом в окна дома, стоящего за магазином, снова и снова вспоминая последние три года.
Вернувшись в квартиру через час с пустым бокалом, Тарас наконец честно признался сам себе, что не хочет так прожить всю жизнь.
Глава 4
Через два дня
Надя смотрела вслед уходящему клиенту, чувствуя, что щеки уже сводит от приветливой улыбки, которую приходилось удерживать неимоверным усилием.
Как же она устала!
И даже не столько физически, сколько морально. А дополнительная нагрузка по управлению целым отделением во время отсутствия Влада – ни капли не облегчила этого состояния, скорее усугубила.
Радовало только то, что сегодня начальник позвонил и заверил ее в "неотвратимости своего возвращения" в понедельник. А так же разрешил Наде взять отгул на этот день вместо загубленного отдыха в среду.
Три дня. Целых три дня отдыха.
Надя даже боялась думать об этом, чтобы не сглазить, не дай Бог. Но все равно, предвкушала выходные с непередаваемым восторгом.
Но до той счастливой минуты, когда Надя сможет, наконец-то, облегченно вздохнуть, предстояло еще отработать и пережить большую часть дня.
Потерев руками щеки, на которых даже покалывала кожа от перенапряжения, она откинулась на спинку кресла и пару минут просто сидела под прохладным воздухом кондиционера, наслаждаясь кратковременной передышкой. Потом, с некоторым волнением, совершенно неуместным, надо заметить, но с которым никак не могла совладать, потянулась за папкой очередного договора.
На корешке пластиковой папки крупными буквами значилась фамилия Тараса. И именно потому пальцы Нади немножко подрагивали. Пусть она и пыталась себя убедить, что глупо волноваться, просто держа в руках его полис, мысли неслись вскачь, воскрешая в памяти сцену в лифте и то, что Надя ощущала, когда ее касалась его рука.
– Пффф…! – тяжко выдохнув, она уперла локти в стол и спрятала лицо в ладонях.
Все-таки, наверное, именно переутомление виновато в том, что Надя перестала смотреть на вещи здраво.
Разве мало того, что в среду Надежда весь вечер сидела на своем балконе, наблюдая за гуляющими парочкам и веселящимися детьми, и думала, думала, думала…
Хотя, если говорить честно, Надя размышляла не только о Тарасе.
С мыслей о нем все началось.
А потом первоначальное волнение и томительное возбуждение, которое она и сейчас чувствовала при воспоминании о том, как он избавлял ее от чулок, сменилось размышлениями о жизни в целом.
В последнее время такие думы все чаще выгоняли Надю на балкон своей квартиры. И не столько в поисках свежего воздуха, которого не имелось в жаркой духоте летнего воздуха, сколько в жажде быть среди людей.
Да, она все чаще чувствовала себя одинокой.
Смешно, казалось бы. Надя постоянно находилась в центре толпы. Ее окружали люди на работе и вне ее, они ходили вокруг в магазине, и парковали свои машины на той же стоянке, что и она сама. Люди гуляли в ее дворе, и с третьего этажа Надя прекрасно слышала все их разговоры. Она была среди людей и, в то же время, вне их.
Это ее пугало.
Надя стала замечать, что жизнь все больше видится ей в серых тонах. Она ощущала себя измученной и утомленной настолько, будто бы ей исполнилось в мае шестьдесят, а не двадцать девять. Иногда, посреди улицы или в супермаркете, наполненном спешащими, торопящимися куда-то людьми ей хотелось остановиться и… закричать.
Просто так, без всякой причины на первый взгляд.
Но нет, причина имелась. Наде казалось, что ее душа истончалась, растягивалась, становясь почти прозрачной. А иногда, наоборот, создавалось ощущение, что Надя не выдержит, взорвется от всего, что накопилось внутри. От той неистовой потребности любить и быть любимой.
Но она лишь сильнее вдавливала ногти в ладони, поглубже делала вдох и шла дальше по проходу, делая вид, что все хорошо, а слеза, бегущая по щеке – это аллергия на порошок, которым мыли здесь пол.
Быть может, всему виной оказалось то, что обе ее лучшие подруги вышли замуж в течение последнего полугода за мужчин, которые смогли заслужить их любовь, и подарили Нате и Лене не менее сильное чувство в ответ. Всегда сложно оставаться одинокой в кругу женатых друзей. Даже не испытывая зависти к счастью друзей, начинаешь страдать от желания иметь не меньше…
Хотя Надя солгала бы, сказав, что ей и раньше не доводилось испытывать тоску о близком человеке. О том, который всегда поддержит и поймет, даже, если она сотворит свою очередную глупость. Она бы врала, если бы сказала, что сидя по вечера с крестником, обнимая Лешку – не хотела прижаться к щеке собственного ребенка, хоть и обожала крестника безмерно.
А Надя дала слово всегда говорить только правду и себе, и другим.
Пусть и пафосно, но после того, как ее неумышленная ложь принесла такой вред лучшей подруге, Надя ни за что не позволяла себе юлить, даже когда признать истину оказывалось очень неприятно.
"Зато, это принесло неожиданную любовь клиентов", хмыкнула Надя с кривой усмешкой, перелистывая полис Тараса.
Те приходили в восторг, что с ними работали настолько открыто и процент заключенных договоров возрос.
В общем-то, ей бы радоваться. Работа приносила хороший доход и постоянные похвалы от начальства в виде премий и бонусов. Надя и радовалась, придушив вой в душе.
В какой-то момент, она не могла точно вспомнить, может два, может год назад, Надежда осознала, насколько пуста ее жизнь. И, оказалось, чертовски сложно жить дальше с этим пониманием.
Не то, чтобы Надя не пыталась исправить такую ситуацию. Она ходила на вечера и праздники, устраиваемые Натой, посещала ночные клубы и концерты любимых групп. Надя не вела жизнь затворницы, активно участвуя в развлечениях, которые имелись в их городе. Вот только, оказалось, что это в девятнадцать-двадцать лет легко познакомиться с тем, с кем готов прожить всю свою жизнь. Легко найти суженого в университете, когда у вас миллион общих тем для разговоров и один на двоих розовый взгляд в "светлое будущее". Но тогда она не задумывалась об этом, наслаждаясь всеми прелестями студенчества.
А чем старше человек становится, тем больше требований появляется у него к тому, кто оценивается как потенциальный партнер.
И Надя не могла не признать, что мало кто смог вызвать ее интерес.
Ей было сложно иметь отношения с парнями только ради секса, пусть Надежда и пробовала что-то такое пару раз. В первой пробе все закончилось полным фиаско, и она, испытывая отвращение, просто-напросто сбежала, так и не доведя дело до конца.
Со вторым таким знакомым все вышло не так уж и плохо. Их отношения даже продлились некоторое время, но потом изжили сами себя.
Занимаясь сексом с тем мужчиной, который, в общем-то, даже оказался очень неплохим человеком, она чувствовала себя неполноценной. Словно каждая встреча с ним забирала часть ее души из-за попыток заменить что-то непонятное, но безумно важное, размеренными пустыми движениями под одеялом ради физической разрядки, которая подарит облегчение на пару часов. А то и, наоборот, усугубит нарастающую глухую тоску в душе.
Надя долго потом избегала подобного. А когда в какой-то отчаянной бесшабашности от усталости непонятного ожидания "того самого", решила попробовать еще раз, выпив для храбрости четыре бокала мартини – удача улыбнулась не ей.
На этой мысли Надя рассмеялась, в общем-то, искренне радуясь за Нату со Славой.
Хорошо, что хоть кому-то ее нелепый порыв "найти приключения" пришелся кстати.
А вот Андрей даже обиделся немного, когда узнал из рассказов друга, что Святослав использовал опьянение Нади, как предлог избавиться от него. И сердито пробурчал, что Славка мог бы просто по-человечески все сказать.
Больше Надя пока не рискнула повторять подобную попытку. Уж больно сильно болела голова, и весь мир казался немилым на следующее утро после гуляния в клубе.
Вот к каким странным и невеселым мыслям привели ее воспоминания о прикосновениях Тараса. Хотя, чтобы сдержать свое слово, Надя честно отметила, что и доля просто эротических мечтаний, возникающих в ее разуме при воспоминании об этом мужчине – оказалась очень и очень немалой.
Отчего-то она могла бы поклясться, что секс с ним ни за что бы ни охарактеризовался "размеренными механическими движениями в темноте".
Черт! Да судя по тому, как горело тело Нади во время простого мимолетного поглаживания Тараса по бедру, когда тот снимал ее чулки – секс с ним был бы подобен…Хм, она не могла пока подобрать слов. Извержению вулкана, возможно? Фейерверк был бы однозначно.
Одно Надя знала точно – от Тараса она не стала бы поспешно убегать, прижимая к груди полурасстегнутую кофточку и бормоча какие-то глупые извинения.
Нет. Она бы просто думать не могла от возбуждения, которое этот мужчина, как оказалось, смог в ней разбудить в течение пары секунд. А такое возбуждение не было обычным для нее.
Еще раз вздохнув, Надежа глянула на часы, осознав, что настроения работать как-то, совершенно не имелось. А сидение в кабинете только провоцировало невеселые мысли о смысле и бессмыслие собственной жизни, сменяющиеся думами, заставляющими щеки пылать.
Поддавшись внезапному порыву, Надя поднялась, продолжая держать папку с полисом Тараса в руках, и вышла в коридор офиса.
Она решила, что еще раз перепроверить все детали может и за большой чашкой карамельного макьято, которое явно поднимет ей настроение.
– Я выйду на полчаса, – сообщила Надя секретарше, пользуясь временным положением начальника. – Если меня будут искать, скажите, чтобы подождали. Если придет Черновенко – передадите, что его полис у меня, и если он торопится, я буду в Кофейне.
Секретарь кивнула.
А Надя, уже предвкушая первый глоток кофе, на который, как обычно, не хватило времени утром, вышла в общий коридор.
Тарас удивился, когда секретарь страховой компании сообщила ему, что Надежды Александровны нет и надо подождать, но, если уж он очень спешит и документы ему нужны – то можно обнаружить временного директора в Кофейне, расположенной в двух кварталах отсюда.
"Нормальная постановка вопроса", хмыкнул Тарас про себя, "если надо… Будто бы он тратил время, приезжая сюда, если бы ему эти документы не были нужны?!".
Немного сердито хлопнув дверью офиса компании, он быстро направился к лифту. Но, простояв у двери секунд тридцать и поняв, что тот еще не скоро доедет на этот этаж, Тарас раздраженно потер подбородок ладонью. И, плюнув на все, пошел к лестнице, решив, что пешком спуститься быстрее.
Тарас злился не из-за того, что придется пройти пару кварталов по жаре. И его, в общем-то, не особо расстраивало, что он сможет увидеть Надю в неофициальной обстановке. Вообще не расстраивало, если честно, даже наоборот. Да и кофе неплохо было бы выпить.
Просто день оказался паскудным с самого начала. С его утреннего визита на ту, общую квартиру, и созерцания похмелья Аньки. Та, едва выбравшись из ванной, начала просить денег, намекая, что в случае отказа, начнет продавать вещи из дома. Тарас только пожал плечами, сообщив, что новых взамен, покупать не будет, так что ей самой решать. Но если она хоть что-то тронет из его вещей – жалеть будет поздно. И вообще, посоветовал жене работу подыскать, раз уж так деньги понадобились.
Анька же, как обычно, подняла крик, перемежающийся истерикой.
Почему-то, именно сегодня, после двух дней покоя и тишины, прожитых отдельно в новой квартире, такое поведение жены бесило Тараса сильнее, чем обычно. Даже смотреть на нее было противно, и Тарас, собрав в сумку большую часть одежды, да по мелочи то, чего не хватало в новом доме, постарался скорее уйти, игнорируя вопросы и крики супруги.
Он еще не знал, чем займется на выходных. Сначала думал, что как обычно, поедет проведать родителей, а потом, махнет в свой дом, который находился в пятнадцати километрах от родного городка, стоя на берегу залива реки.
Когда-то там было село. Постепенно оно заглохло, превратившись в хутор. Сейчас же, кроме дома Тараса, поблизости, на расстоянии километра, имелась лишь одна обжитая хата, в которой жил одинокий старик. Тарас приплачивал тому за присмотр и охрану своего дома и привозил сигареты блоками и свежий хлеб. Больше дядька Ваня ничего не просил. Да периодически выбирался с ним на охоту в лес, который окружал их небольшой хутор со всех сторон.
Однако, добравшись в офис, он уже не был уверен, что поедет, во всяком случае, на субботу ему предстояло задержаться уж точно, чтобы подготовить документы и отчетность для проверки, с которой грозился прийти налоговый инспектор в понедельник-вторник. У Тараса все было в порядке, но в таком деле лучше перебдеть. Засадив своего бухгалтера перепроверять отчетность, он поехал за страховкой.
Вроде бы ничего существенного, все привычное и по мелочи, но в совокупности с непонятной неудовлетворенностью жизнью, которая преследовала Тараса с каждым днем все сильнее – настроение грозило вот-вот перешагнуть отметку "мерзкое".
Быстро преодолев расстояние до кафе, Тарас приблизился к двери.
Нельзя сказать, что он не думал в эти дни о Наде. Думал, и даже больше, чем стоило, учитывая, что несмотря на все притяжение – не собирался завязывать с ней отношения. И все равно, не мог не признать, что чувствует некоторый… интерес, задаваясь вопросом, какой впечатление она произведет на него при новой встрече. И не окажется ли теперь, когда волнение после той сцены уже улеглось, что Надя ничем не отличается от всех девушек, которых вокруг имелось множество?
В нескольких шагах перед ним, к двери Кофейни приближалась молодая женщина с ребенком, мальчиком лет трех-четырех. В одной руке она крепко держала ладошку сына, а другой пыталась прижать к боку огромную стопку каких-то бумаг и папок. Тарас прикинул, что ей никак не удастся открыть дверь, и ускорил шаг, чтобы помочь.
– Мам, – донесся до него голос малыша, явно утомленного жарой. – Хочу на море, ну когда мы уже поедем? – малыш с тяжким вздохом потер лобик ладошкой. – Вы же обещали.
Женщина улыбнулась, и Тарас увидел явную любовь в ее глазах, обращенных на сына.
– Уже скоро, Лешка, – со смехом ответила она. – Вот папа закончит помогать дяде Дени, и мы поедем. Мы же не можем уехать без него, правда?
– Н-е-е-е-е, – тут же яростно закивал головой малыш. – Без него мы не поедем!
– Ну вот, значит, подождем, – с улыбкой констатировала женщина. – Спасибо огромное, – улыбнувшись уже ему, женщина поблагодарила Тараса, который открыл и придержал дверь, позволяя им свободно войти.
Тарас только улыбнулся в ответ, некоторое время наблюдая, как они заходят внутрь кафе.
Этой матери явно не требовалось напоминание о том, что она имеет ребенка. Да и малыш казался радостным и довольным. Наверное, эта семья была счастливой.
Наклонив голову так, будто бы у него внезапно заломило шею, Тарас размял мышцы, покачав головой из бока в бок и, сняв очки, сам зашел в прохладный зал кафе.
Краем глаза он заметил, что женщина с облегчением свалила все папки на ближайший свободный столик, а малыш с интересом осматривался вокруг.
Тарас так же осмотрелся.
И практически сразу увидел Надю.
Она как раз закончила о чем-то говорить с невысокой молодой женщиной, короткие волосы которой забавно торчали в разные волосы, а простой сарафан не скрывал, что та беременна. Хотя срок, судя по всему, был небольшим. Женщина как раз отворачивалась, направляясь к стойке бариста.
Улыбнувшись ей напоследок, Надя поднесла чашку к губам и склонилась к документам, лежащим на столе перед ней.
Вдохнув холодного воздуха, Тарас потер подбородок пальцем, поняв, что и без того урагана чувств, сквозь призму которого он смотрел на нее в среду, Надя может быть кем угодно, но только не одной из многих.
Эта девушка, определенно, выделялась на общем сером фоне, так, как всегда выделяется цветок кувшинки даже в самых густых зарослях камыша и темной водяной листвы на озерах и болотах.
Сегодня на ней была очередная блузка, белая, с мелким узором из вышитых голубых цветочков. И, вероятно, какая-то юбка. Какая именно, Тарас рассмотреть не мог, поскольку Надя сидела с другой от него стороны стола.
Солнце, пробивающееся через тонировку стеклянной стены, подсвечивало ее волосы сбоку, и те немного поблескивали, переливаясь, создавая странный волшебный эффект, который просто очаровал Тараса.
Криво усмехнувшись собственным мыслям, он покачал головой, с некоторым ехидством решив, что совсем замотался в своих делах. И теперь не ясно что мерещится в обычном физическом явлении.
Она его пока не заметила.
Ощущая странное чувство внутри, которому не мог подобрать сравнения, и которое очень старался подавить, Тарас шагнул с порога внутрь. Но тут же замер, выбитый из колеи громким, восторженным детским криком.
– Крестная!! – малыш, которому он помог зайти, уже несся по залу, привлекая внимание всех находящихся людей, широко раскинув руки и улыбаясь во весь рот.
И бежал он по направлению к… Наде.
Девушка, и сама вскинув голову на этот крик, моментально вскочила, забыв и о кофе, и о документах. И, с не менее счастливой улыбкой, тут же подхватила ребенка на руки, легко и счастливо рассмеявшись.
– Лешка! – она закружилась на месте, вызвав у малыша новую порцию восторженного смеха. А тот, явно был не очень легким, чтобы вот так тягать мальчугана на руках. – Я так по тебе соскучилась, заяц! – Надя оглянулась и, перехватив малыша одной рукой, помахала второй рукой матери ребенка. – Лен! Привет! Идите ко мне, – но та, помахав в ответ, уже и так собирала только сброшенные папки, улыбаясь так же открыто, как и все они.
Тарас понял, что все еще стоит, словно окоченев, не в силах ни сделать шаг, ни отвести глаза от Нади, которая, немного покачиваясь, продолжала кружиться с ребенком на руках, будто бы пританцовывала. А тот весело смеялся и что-то рассказывал ей взахлеб, отчаянно маша руками. Надежда внимательно слушала, кивая и задавая какие-то вопросы.
Ее волосы скользили по плечам и спине девушки, в такт движениям, а юбка, оказавшаяся чем-то похожей на ту, что Тарас запомнил в среду, только голубого оттенка, мягкими складками кружилась вокруг Надиных ног.
Он тяжело сглотнул, осознав, что чересчур сильно сжимает солнцезащитные очки пальцами и пластик уже угрожающе хрустит.
Почему-то, вид этой, именно этой конкретной девушки, которую он почти не знал, с ребенком на руках, оказался для Тараса подобным удару под дых.
Ему требовался перерыв.
Точно. Тайм-аут не был бы лишним.
Огромным усилием воли заставив себя отвести глаза от Нади, которая все еще говорила с ребенком, он, вдруг, совершенно случайно, натолкнулся взглядом на женщину, с которой Надя разговаривала до этого.
Та так и стояла у стойки бариста, опираясь на столешницу одной рукой, а второй ладонью прикрывая живот. На ее лице играла мягкая добрая улыбка, но глаза, смотрели цепко и внимательно, почти пронзительно. И смотрели они прямо на него.
Не совсем поняв, чем именно привлек внимание этой женщины, Тарас молча развернулся и быстро вышел на улицу, уже не увидев, как Надя вскинула голову и обернулась ему вслед.
Осмотревшись, Тарас сделал пару шагов в сторону от крыльца и тяжело опустился на один из стульев летней площадки, которую оборудовали под навесом сбоку от Кофейни. Однако очевидно по такой жаре не нашлось желающих подышать «свежим воздухом», и на кованых стульях, отделанных деревом, за такими же коваными столами, кроме него не оказалось ни души.
Глубоко втянув в себя раскаленный, будто из печи, воздух, Тарас с нажимом потер подбородок костяшками пальцев, пытаясь привести мысли в порядок. А потом тихо чертыхнулся.
Какого черта, спрашивается? Отчего это он остолбенел при виде женщины с ребенком? Потому что Надя так искренне обрадовалась тому малышу? С такой охотой уделяла ему свое внимание?
Ну, так и что? Большинство нормальных женщин обожали детей. И то, что перед его глазами имелся пример Аньки, не повод думать, будто такое поведение – редкое исключение из правил.
Да. Вот. Именно.
Тарас уставился на плитку, которой была выложена площадка, и опять потер свою щеку, подозревая, что скоро натрет там ссадину. Он никак не мог избавиться от привычки повторять этот жест, когда не понимал того, с чем сталкивался.
И подумал о том, что совершенно не так отреагировал на вид матери этого малыша с ребенком, воспринимая ее просто как хорошую и нормальную… мать. Тарас не застыл, подобно истукану, не в силах совладать с разбегающимися мыслями и странными порывами, а просто улыбнулся и открыл дверь, помогая тем зайти в кафе.
Так в чем же разница? Почему Надя настолько выбила его из колеи?
– Вы любите жару? – вопрос, заданный негромким лукавым голосом, заставил его резко вскинуть голову.
На миг Тарас зажмурился, защищаясь от солнца, которое и под навесом, ослепило его своим лучом. А потом, моргнув пару раз, с удивлением обнаружил перед собой ту самую женщину, рука которой все еще придерживала, словно прикрывая, живот. Она улыбалась и спокойно ждала, пока он ее рассмотрит.
– Простите? – не совсем поняв ее вопрос и мотив, побудивший эту женщину заговорить с ним, переспросил Тарас.
– Вы вышли из кафе на улицу, даже не пройдясь по залу, и сели здесь, – спокойно пояснила женщина, немного поведя ладонью в воздухе. – Вот я и пытаюсь выяснить, то ли вам не понравилось внутри кафе, то ли вы просто любите жару, и мне пригласить официанта для вас сюда.
– А какая разница лично вам? – стараясь не давать воли раздражению, которое никуда не делось из души, памятуя о том, что его собеседница беременна, как можно вежливей уточнил Тарас.
Девушка рассмеялась и, отодвинув соседний стул, присела за тот же столик.
– Я хозяйка Кофейни, вот и пытаюсь понять, что именно заставило вас выйти. Так сказать, изучаю потребительский интерес, – пояснила она все с той же спокойной улыбкой.
Тарас посмотрел на нее совершенно иначе, заново оценив и улыбку, и добрые, но внимательные глаза. И подумал о том, что зря сразу не поздравил Славку. Отчего-то, при взгляде на Наташу становилось очевидно, что перед ним очень и очень счастливая женщина, которая и сама умеет дарить счастье.
Он улыбнулся уголками губ.
– Нет, я не люблю жару, Наташа, – опять уставившись в пол, Тарас небрежно пожал плечами.
– Хм, – она задумалась. – Извините, мне стыдно, но я не могу вспомнить вас. Мы знакомы?
Он приподнял лицо, заметив, что Наташа действительно пытается вспомнить, даже нахмурилась немного.
В этот раз улыбка Тараса оказалась искренней.
– Не лично, – он покачал головой. – Меня зовут Тарас, и я уже очень долго дружу с Андреем и Славой, которые и рассказывали мне о вас.
На лице Наташи появилась широкая улыбка при одном упоминании имени мужа, а нахмуренные брови тут же распрямились.
– Подождите, это к вам Андрей все время ездит рыбачить? – уточнила она, откинувшись на спинку своего стула.
Тарас кивнул.
– Да, и кстати, – он посмотрел на нее, – Славу я тоже все время зову, вместе с вами приехать, – Тарас снова потер свой многострадальный подбородок и, совершенно непроизвольно, перевел глаза на окна кафе.
Но тонированная поверхность отражала блики солнца, не позволяя увидеть тех, кто находился внутри.
– Да, Слава говорил мне о приглашении, и о вас рассказывал, Тарас, – с доброй улыбкой кивнула Наташа. – Насчет рыбалки, не знаю, это не мне решать, – она состроила смешную гримасу, погладив свой живот. – Слава очень переживает по поводу моего состояния. Иногда, как мне кажется, даже чересчур, – со смехом в голосе пояснила Наташа. – Но коли уж вы не любите жару, Тарас, почему бы нам не вернуться в кафе? – в глазах хозяйки появилось то же странное, пронзительно-внимательное выражение, которое насторожило его в первый раз. – Да и Надя расстроилась, что вы ушли, даже не поздоровавшись, – спокойно и невзначай произнесла его собеседница.
Тарас вздрогнул и напрягся внутри. Однако знал, что выражение лица не выдало его реакции.
– Не думаю, что Надежда заметила мой приход, – совершенно спокойно и даже безразлично, проговорил он, пожимая плечами.
Наташа усмехнулась и, опершись о стол, плавно поднялась со стула.
– Заметила, поверьте мне, Тарас. Правда, ей довелось увидеть уже только вашу спину, но я достаточно давно знаю Надю, чтобы уметь понять настроение подруги по выражению глаз, – Наташа смотрела на него даже немного покровительственно, что удивило Тараса в девушке, которая ростом не достала бы ему и до шеи. – Ей не было приятно, что вы ушли. Так что, пойдемте, – она махнула ему рукой.
– Наверное, расстроилась, что полис не успела мне отдать, и теперь придется в офис возвращаться, – все с той же деланной невозмутимостью хмыкнул Тарас.
Наташа только фыркнула и выжидательно посмотрела на него так, что у Тараса не осталась выбора.
Не отказывать же беременной женщине? Тем более, жене друга.
Он покорно поднялся.
– Я вас кофе угощу, – с довольной улыбкой пообещала Наташа, едва ли не подталкивая Тараса к дверям.
Что-то он совершенно не понимал того, что происходило последние минут пятнадцать, решил Тарас, в который раз за сегодня, распахивая двери Кофейни и пропуская хозяйку вперед.
И тут же, хоть и одергивал себя, прищурился, дав глазам привыкнуть к смене освещенности и начал высматривать Надю.
Впрочем, выглядывать ее не имело никакого смысла. Потому что стройная фигура Нади сразу бросалась в глаза.
Она стояла в центре зала, держа за руки того же и мальчугана и… похоже они танцевали. Да и музыка играла громче, чем до этого, подтверждая подобную догадку.
Хотя, нельзя было не признать, что это смотрелось довольно забавно, поскольку разница в росте между партнерами по танцу заставляла Надю смешно наклоняться и балансировать, пока ребенок подпрыгивал и крутился вокруг нее.
Мать малыша сидела за столиком и со смехом подбадривала танцующих.
Тарас понял, что против всякого желания, его губы растянулись в улыбке.
– Пойдемте, – с хитрым прищуром подтолкнула его Наташа.
И он, уже не особо сопротивляясь, пошел за ней.
В этот момент, танцующая пара повернулась так, что Надя оказалась лицом к нему. На губах девушки появилась приветливая улыбка, и она радостно кивнула, здороваясь с ним.
Тарас кивнул в ответ, осознав, что тоже продолжает широко и весело улыбаться.
Наверное, заметив, что внимание партнерши переключилось на кого-то другого, на Тараса посмотрел и мальчуган, крестник Нади.
Продолжая то ли танцевать, то ли просто дергать свою крестную, малыш, изучил Тараса лукавым взглядом, который показался тому забавным, особенно у ребенка, а потом прищурился. Почти так же хитро, как Наташа, которая стояла рядом с Тарасом.
Он даже растерялся немного, увидев на лице четырехлетнего карапуза такую улыбку и взгляд.
– Пойду-ка я кофе закажу, – со смешинками в голосе проговорила хозяйка. – Вам какой? – уточнила она.
– Черный, без сахара, – даже не обернувшись, пробормотал Тарас, все еще наблюдая за этой забавной парой с расстояния шага в четыре-пять.
– Мгм, – протянула Наташа, будто бы его ответ что-то ей объяснил и, отвернувшись, пошла к ближайшему официанту.
Но Тарас за ней не следил, потому что заметил, что мальчик, с которым танцевала Надя, делает что-то явно странное и ею непредвиденное.
Он нахмурился и сделал шаг вперед.
Надя удивилась, увидев, что Тарас вернулся. Правда, она и не совсем поняла, почему он ушел пять минут назад, даже не заговорив с ней. Если за полисом пришел – отчего не поинтересовался, что с тем? И вообще, есть же какие-то правила приличия и поведения! Что ему сложно было сказать «Привет»?!
Она даже не могла понять, почему так рассердилась и обиделась. Смешно. Ну не хочет здороваться человек, его право. Зачем же ей так нервничать?!
И, чтобы отвлечься от глупых мыслей, согласилась потанцевать с крестником, потому как Лешка, заслышав любимую песню, потащил Надю в центр зала, требуя, чтобы дядя Сергей увеличил "громкость".
Поскольку здесь Леша не знал отказа ни в чем, бариста тут же сделал музыку громче, и Надя с малышом закружились под громкую задорную песню, посвященную ее же имени. Которую именно потому крестник и любил.
Хотя, слово "закружились" не совсем подходило под их движения. Поскольку Лешка уже был достаточно большим, и держать его на руках так долго сил у Нади уже не имелось, малыш танцевал на своих двоих. А Надежда, немного согнувшись, пыталась ловко увернуться от ножек крестника, которыми тот, казалось, то и дело норовил наступить на туфли Наде. И все равно, ей стало гораздо веселей.
Когда же Надежда увидела, что Тарас вернулся и стоит в нескольких шагах, с улыбкой наблюдая за ее "танцем", то не смогла сдержаться – приветливо кивнула, чувствуя странный и необъяснимый душевный подъем.
Но тут Лешка, так же обернувшийся, чтобы посмотреть на того, кто отвлек Надю, хитро улыбнулся и…, ловко наступив Наде на одну ногу, странно дернулся, едва ли не кувырком поднырнув под вторую ногу крестной, подсекая ее.
Надя опешила, не поняв ни черта из происходящего, кроме того, что сейчас, самым нелицеприятным образом, шлепнется на пятую точку перед всем кафе.
– Лешка! – возмущенно и растерянно вскрикнула Надя, взмахнув руками в попытке вернуть себе баланс. И услышала, как ей вторит подскочившая со своего места Лена. – Ты что творишь?!
Но крик не помог сохранить равновесие, а проказник только громко засмеялся, цепляясь за ноги крестной, будто специально еще и щекоча ее.
Надя ощущала себя ветряной мельницей, которая, покачиваясь, стояла посреди зала, крича и смеясь от щекотки. К тому же, Надежда поняла, что все усилия пошли прахом, и она вот-вот упадет.
