Текст книги "Интервенция любви (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
– Покажи, Инга.
В этот момент ей захотелось его ударить. Больно. Сильно. Пусть она знала, что Лютый перехватит любой ее удар задолго до того, как Инга хоть немного приблизится к его телу. Но плеснувшийся стыд, раздражение, отвращение к этой идее – не давали здраво мыслить.
– Я не хочу, Нестор, понимаешь?! – выкрикнула она. – Не хочу сейчас…
Она и при Мише вот так просто ничего такого не делала. Или он сам старался доставить ей удовольствие, или оба делали вид, что ничего такого нет, и Миша не знает – моясь после секса с ним, Инга сама доводит до конца то, что муж начал.
Но Нестор ее не понимал, причин ее смятения. Инга видела это по выражению лица мужчины. Даже в его пронзительных голубых глазах, смотрящих сейчас прямо на нее. Он не понимал, почему ей некомфортно. Наверное, даже не слышал и не ведал никогда о стыде и смущение от такого «оголения» перед другим человеком.
Нет, Инга знала, что для многих женщин сделать нечто подобное перед своим любовником, неважно постоянным или случайным, не было проблемой. Она к этим женщинам не относилась. И как объяснить, как донести это до Нестора – не представляла.
Разумеется, ее попытка отстраниться от его рук не возымела эффекта. И Нестор уже успешно опустил ее брюки так, что они болтались в районе колен Инги. Она осталась перед ним только в трусиках.
– Покажи, – еще раз… попросил? Велел он?
Поди, разберись. Но Инге сейчас это казалось не просьбой, а принуждением. Самым настоящим. Куда большим насилием, нежели их первый секс.
А его рука в это время прошлась по ее плечам. Не ласково, он, кажется, вообще, не знал, что это такое. Тяжело и основательно. Но и не давяще, как делал это раньше. Нестор будто и правда ее гладил. Так, как он это понимал, видимо. Однако Инге не стало легче от этого. И возбуждения не было. Раскрепощенности, без которой и перед самым любимым человеком такое не сделаешь.
Любимым? Она споткнулась на этом, сама себе удивляясь, не понимая, зачем так думает.
Впрочем, не похоже, что Нестор собирался отступать от своей идеи. И ей времени на размышления не давал. Чуть подтолкнув Ингу, чтобы она отступила и прислонилась к теплой стене грубы, он спустился ладонью, обхватив пальцами ее грудь. Но при этом все еще твердо смотрел в глаза Инги. И там она видела все то же требование: «покажи».
Это было противно.
Но, не имея, что ему противопоставить, ощущая, как к глазам подступают злые слезы стыда и отвращения к подобному действу, Инга зажмурилась. Не хотела его видеть. И расплакаться не хотела. А потом, всей кожей чувствуя прикосновение жестких, горячих пальцев, потянулась своей рукой к промежности. Принуждая себя, пересиливая этот стыд, который ее уже просто переполнял.
Будто бы поняв, куда она ведет руку, Нестор опустил и свою ладонь, стянув трусики Инги на бедра, словно освобождая ей дорогу. Но… Инга все равно не смогла.
Она просто НЕ МОГЛА!
Несмотря на его прикосновения к ее груди, несмотря на то, что Нестор продолжал гладить ее плечи, живот – у Инги не выходило даже немного расслабиться. Она не была возбуждена. Она не чувствовала и толики желания или какой-то потребности в чувственной разрядке. Она даже оргазма не хотела, Господь свидетель, хоть и очень давно его не испытывала! Ей просто хотелось, чтобы Нестор прекратил ее заставлять. Чтобы оставил Ингу в покое!
Коснувшись себя раз, другой; скользнув пальцами между складками кожи, чуть придавив бугорок клитора, Инга вдруг поняла, что ее начинает трясти от всех этих противных эмоций, рвущих изнутри душу. И сами касания к сухой, напряженной плоти были неприятными, едва ли не болезненными. Унижающими.
– Я НЕ МОГУ! – она закричала.
И крик сорвался в какие-то сухие, нервные рыдание. Казалось, у нее даже горло тряслось и дрожало.
– Не могу, Нестор!
Инга вцепилась дрожащими пальцами в свое белье, пытаясь натянуть трусики назад, стремясь хоть этим клочком ткани прикрыться. Отвернулась от него, так и не открыв глаза. Прижалась щекой к теплой, шершавой от побелки стене так, что даже немного больно стало.
– Отпусти меня, пожалуйста!
Тем же срывающимся, дрожащим голосом попросила Инга, чувствуя, что не удержала слез, и они все-таки выступили, повисли на ресницах. Попыталась извернуться, высвободиться из окружения его тела, рук, взгляда.
Он отступил.
Инга не знала: почему именно сейчас? Отчего в этот момент Нестор услышал ее иступленную просьбу. Но он убрал свои руки, отпустил Ингу, и отступил, возвращая ей свободу передвижения. Это было единственное, в чем она сейчас нуждалась. Разрываемая изнутри какофонией отвратительных эмоций, Инга ухватила свои штаны, боясь споткнуться, и подтянув их поверх, даже не надев нормально белье, рванула в сторону спальни, только теперь распахнув слезящиеся глаза.
У Инги не было возможности как-то отгородиться от Нестора. Закрыться в комнате, изолироваться. И она сделала единственное, что могла: рухнула в кровать, с головой накрывшись одеялом, как в детстве. И заплакала. Не зарыдала, а тихо заскулила даже, никогда еще не ощущая себя настолько «грязной» и раздавленной, как личность. И готова была драться за свое хлипко укрытие, царапаясь и кусаясь. Иного оружия он ей не оставил.
Но Лютый не последовал сюда за ней, как ни странно. Остался в кухне.
Рыдания постепенно стихли. На сознание накатила та же глухая и опустошенная пелена, что и после вчерашнего срыва. И Инга притихла, свернувшись клубочком. Даже не прислушивалась к звукам, показывающим, что Нестор остался рядом и чем-то занимался. То выходил во двор, то снова возвращался. Потом что-то грохнуло. И все смолкло. Хотя он, вроде бы, находился в доме.
Инга не отреагировала. Так и лежала, уставившись в темноту под одеялом.
Неожиданно матрас рядом с ней прогнулся, и Инга ощутила тепло и тяжесть тела Нестора рядом. А шагов его совершенно не слышала. Но удивиться сейчас не могла. Она ничего не могла, только лежать под покрывалом.
Несколько минут не двигался и Нестор. Обхватил ее руками поверх этого «укрытия», и не шевелился. Только едва ощутимо дышал. А потом она почувствовала, как одеяло с нее стягивают.
Но не пошевелилась, несмотря на недавнюю готовность оборонять то до крови. Сейчас у нее и этого стремления не осталось.
Впрочем, Нестор и не раскрывал ее полностью. Только голову обнажил.
И тут он уткнулся лицом в ее затылок. Чуть отодвинулся, и снова прижался лицом, только теперь к шее Инги. К ее щеке, к уху. Как-то так непривычно. Непонятно. Молча. Обжигая своими короткими вдохами. Продолжая обнимать Ингу поверх одеяла.
Он молчал, ничего не объяснял, не извинялся, но…
Инга вдруг вспомнила, как тыкалась самому Нестору в руки и колени собака, пытаясь получить у хозяина ласку и прощение за свой проступок. Вот точно так же, как это сейчас делал он, прижимаясь к ней. Словно такой же одичавший зверь, который просто не знал, как выразить свои чувства словами, как получить тепло и ласку. Но испытывая в этом такую же потребность, как любое иное живое существо.
Это понимание пробилось через опустошение в ее голове. Зазвенело в разуме нежданно пронзительной и болезненной нотой. Переполнило, вдруг заставив Ингу ощутить какую-то невыносимую тягу к Нестору. Необходимость дать ему это. Все, что угодно, в чем он только может нуждаться.
И понимая полную абсурдность этого устремления, Инга все равно сама отбросила одеяло в сторону, и повернулась к Нестору лицом. Прижалась всем телом к нему. Голыми плечами, обнаженной грудью. Обхватила его тело своими руками, и подобно ему, уткнулась лицом между его плечом и шеей. Потому что сама сейчас до крика, рвущегося из горла, нуждалась в ласке и понимании. В поддержке и тепле близкого и дорогого человека. А он стал таким, несмотря на все нюансы ситуации. Пожалуй, настолько дорогого для нее человека в жизни Инги еще в принципе не было. И пусть началась его «значимость и ценность» для нее с единственной надеждой выжить, сейчас в ее душе с этим смешалось безмерное количество чувств. Далеко не таких расчетливых и меркантильных.
Возможно, это тоже было защитной реакцией ее организма, сознания, разума. И Инга нуждалась в привязанности, эмоциональной связи с кем-то, чтобы не сойти с ума, выжить. Ей было необходимо доверять хоть кому-то. И она поверила Нестору. Тому, кого любой сторонний наблюдатель посоветовал бы ей бояться, как черта.
Она же сейчас испытывала потребность в нем, уже не просто физически, а эмоционально. Несмотря на все, через что этот мужчина только что заставил ее пройти.
Потому она обняла его, вложив это объятие все тепло, какое только умела испытывать. Все сострадание и собственную нужду в понимании. И прижалась губами к его коже, целуя в подбородок.
Руки Нестора сжались сильнее. Он замер, словно не очень надеялся, что Инга потянется к нему. Снова ни слова не сказал. Но Инга почему-то решила, что Нестор все же не хотел ее мучить и унижать. Может, и самообманывалась, но верила в это. Потому не отстранялась. Даже расслабилась, ощутив вдруг, что стыд, подавленность и опустошение – уходят. Ей стало тепло. Уютно.
Поддавшись этому ощущению, она чуть подвинулась вверх, продолжая всем телом прижиматься к Нестору. Повернула лицо, и прикоснулась к его плотно сжатым губам своим ртом, целуя. Нежно, мягко. Без всякого сексуального подтекста. Но со всей своей потребностью в его силе и поддержке. Со своей готовностью дать свое тепло ему.
Он сначала, казалось, просто не понял, что она делает. Несколько секунд не шевелился, даже не дышал. Только руки сжимал все сильнее. Будто впитывал в себя Ингу. Вдавливал.
А потом просто обрушился на нее.
Одна ладонь Нестора обхватила ее затылок, давя с такой силой, что Инга не смогла бы отодвинуться. Он прижал ее тело ногой сверху, перекатился на нее, вдавив в матрас. И набросился на рот Инги. Жестко, жадно. Шумно дыша, и даже задыхаясь. Сминая ее губы, едва не кусая их. Но в то же время – отступая, позволяя Инге продолжать свой поцелуй, отвечать на его «выпады» полные какой-то отчаянной потребности и жажды взять все. Даже более того, что Инга не просто хотела бы, а была в состоянии отдать.
Но она не могла остановиться. Инга целовала его все равно. Так же нежно, но уже торопливо, заразившись от Нестора какой-то алчностью. А он словно повторял, отзеркаливал ее движения, ее действия. Только делал это напористо и давяще. И прижимал, прижимал ее к себе, кажется, совершенно перестав контролировать свою силу и эти объятия. Так, что, в конце концов, Инга не выдержала, и чуть отвернувшись, хрипло охнула:
– Мне больно, Нестор. Правда.
Он осмысливал ее слова только секунду, все еще жадно касаясь губами ее щеки, словно продолжал этот безумный поцелуй. А потом, наверное, поняв, что именно сказала Инга, резко разжал «тиски» своих рук. Перекатился на бок и впился глазами в лицо Инги. Напряженно. Настороженно. Ладонями продолжая накрывать ее плечи и грудь.
– Ох, – она с облегчением вздохнула.
И даже сумела улыбнуться Нестору, пытаясь его успокоить. Потерла руками ребра, на которые пришелся основной «удар» его «сильного участия» и потребности в ней.
У Нестора при виде этого скулы словно сквозь кожу прорезались, так он челюсти сжал, натянув все мышцы. Его ноздри раздулись, и даже вдох вышел каким-то отчаянным и растерянным. Виноватым.
Кажется, ее улыбка его не сильно успокоила.
– Все нормально, – попыталась успокоить его Инга.
Ей самой стало легче. Словно тело потеряло часть веса и плотности, и вся кожа дышала. Смена противоречащих друг другу эмоций: стыда, смущения, унижения и тепла, нежности, нужды – дала какую-то перезагрузку ее душе. И Инге хотелось, чтобы и он испытал нечто подобное. Не находя для этого слов, она вновь потянулась к нему и обняла, гладя его шею, плечи, затылок. Погладила напряженные скулы. И опять спряталась лицо у него на шее.
Глубокий вдох, казалось, сотряс все тело Лютого. После чего он очень аккуратно обхватил ее. И сел в кровати так, что Инга очутилась у него на руках. Прижал на мгновение лицо к ее макушке, наверняка, колючей. Ей самой до сих пор было неприятно проводить рукой по этому «ежику». И поднялся.
Просто встал с кровати, как был. С полуобнаженной Ингой на руках. Пошел в коридор. Оказалось, что пока она плакала, Нестор нагрел воду. И теперь, предварительно проверив температуру, он очень осторожно, и даже как-то неуверенно, снял с Инги одежду, то и дело глядя ей в глаза странным взглядом, словно бы проверял, что она не нервничает. Что понимает, зачем он это делает. Стянул и свою футболку. И затем, как маленького ребенка, опустил ее в эту воду, пахнущую травами. Инга даже улыбнулась, уткнувшись лицом в свои колени, когда поняла, что ванна пахнет чаем. Тем самым, успокаивающим.
Нестор лечил ее от стресса.
Она не вздрогнула, когда он начал мыть ее, предварительно обмыливая ладонями мыло до пены. Уже привыкла. И действительно расслабилась, позволяя Нестору аккуратно водить руками по ее телу. Причем, казалось, ощущала, как он старается контролировать себя. Даже пожалела, что еще немного не потерпела силы того объятия. Вон, человек теперь нервничает так.
И тут – замерла, подняв на него глаза.
Потому что ладонь Нестора, так и мыля кожу, поднялась по бедрам Инги, и вдруг остановилась, накрыв промежность. Сам же Нестор внимательно смотрел в ее лицо, будто ждал реакции: то ли опять в истерику впадет, то ли, все же, позволит ему сделать то, что Нестор, определенно задумал.
Неясно, может от теплой и «успокаивающей» воды, может от той встряски и легкости, которую все еще ощущала в теле, от нежности к нему, которую теперь так ясно ощущала, Инга не сжалась и не оттолкнула его руку. Глубоко вдохнула пар, поднимающийся над водой. И откинулась назад, на высокий борт ванны головой.
Все позволяя. И не со смирением, а с какой-то охотой даже.
Именно сейчас, после их поцелуя, нежась в теплой воде, она ощутила чувственность. И может быть от того, что не ее принуждали, а ей предлагали испытать удовольствие – Инга ощутила, как глубоко внутри: в животе, в самих бедрах, даже в груди – зародилось возбуждение. Теплое, как эта вода. Необходимое ей, как этот мужчина, пальцы которого уже скользнули глубже, повторяя то, что Инга все-таки ему «показала», несмотря на внутреннее сопротивление. Прошлись в воде по ее коже, погладили лобок, спустились ниже. Ладонь придавила клитор, заставив Ингу прерывисто выдохнуть и сильнее запрокинуть голову, от прошедшей по всему телу чувственной судороги.
Он смотрел на нее, словно глазами фотографировал, ей-Богу. Будто запоминал, изучал, как Инга реагирует на то или иное действие. И продолжал пальцами натирать чувствительные точки, уже набухшие, жаждущие его касаний. Инга тоже на него смотрела. Не прямо, сквозь ресницы. Наблюдала за лицом Нестора, за его глазами. Задыхалась, кусала губы, чувствуя, что напряжение в ее теле растет. И все равно смотрела. Почему-то это казалось ей важным. Смотреть на него хоть через ресницы, пока Нестор ее ласкает. Только вот, его прикосновения, они были такими – его. В этих касаниях был весь Нестор: не грубый. Но очень собранный. И жесткий. Твердый. А Инга нуждалась в немного ином. Уже стремилась к освобождению, помогая ему слабыми движениями своих бедер.
– Мягче, Нестор. Пожалуйста, мягче, – не выдержав, простонала Инга, повернув голову набок.
Он остановился. Не убрал руку, продолжая греть ее клитор, чувствительные точки. Делая неудовлетворенную ласку просто мучительной. И уставился на Ингу с очевидным непониманием. Нахмурился. И открыл рот:
– Покажи, – осторожно повторил он то, что говорил час назад.
Однако теперь и сомнения не было – Нестор просил, предлагал ей это. И Инга смогла без внутреннего протеста накрыть его руку своей, пытаясь показать, в чем нуждается. Погладила его кожу. Попробовала сместить его пальцы. Не то, чтобы он легко поддавался управлению. Но по всему было видно, что он действительно старался. Даже приподнялся, нависнув над ней, видимо Нестору мешал высокий борт ванной.
Странно, но ничего из этого не пригасило ее чувственности и горящего возбуждения. Возможно, именно потому, продолжая держать свою руку поверх его, Инга сильнее выгнулась. И осознала, что теперь бедра Нестора совсем близко от ее лица. Стоит только чуть сильнее повернуться. И он возбужден. Это было видно очень хорошо. Джинсы Нестора данного факта не скрывали.
Инга не знала, откуда у нее появилась мысль, лишь усилившая возбуждение и напряжение. Даже не представляла. Но и не захотела противиться. Мельком глянув на лицо Нестора, казалось, целиком поглощенного тем, что «прислушивался» к движению ее руки, она протянула вторую ладонь, влажную, распаренную к его телу. И с откуда-то взявшимся куражом и уверенностью в себе, расстегнула молнию одним движением. Забралась пальцами в его белье, делая вид, что не замечает его возникшей неподвижности.
Нестор остановился, напрягся и уставился на Ингу своим излюбленным пронзительным взглядом. А ей вдруг так сильно захотелось дать это ему: нежность, мягкость и удовольствие. Она даже нуждалась в этом. Почему-то казалось куда более правильным сделать наслаждение обоюдным, нежели просто брать.
Потому она дернула бедрами, словно требуя, чтобы Нестор вернулся к начатому. Сама же, высвободив твердую (как и все в этом мужчине, кажется), напряженную плоть, нежно прошла по всей его длине ладонью. Сжала. И мягко обвела пальцами набухшую головку члена.
Наглядный пример, он всегда самый эффективный.
Нестор резко выдохнул. Но не помешал ей. И, похоже, уловил отличие касания. Потому что следующее его прикосновение было настолько близко к понятию «мягко», что Инга не смогла сдержать стон. Снова выгнулась, поняв, что не так просто «играть на два фронта». Потому решила упростить себе задачу, позволяя телу наслаждаться. Действительно с желанием, искренним и чистым, накрыла губами плоть Нестора, стараясь взять в рот как можно больше. Чуть отстранилась, не выпуская изо рта желанную добычу. И опять опустила голову, погружая глубже, помогая себе рукой. Все больше возбуждаясь.
А сама уже, кажется, на каждом вздохе начала стонать – потому что Нестор стал беспощадным в своей ласке. Но неповторимо беспощадным, покоряюще мягким. Может и не таким, каким стал бы другой, но максимально близким к этому понятию для самого Нестора. И Инга почти не могла выносить такого. У нее даже в ушах шумело от приближающего оргазма. И в глазах потемнело. Дыхание тяжело давило грудь, срывалось короткими вздохами. Однако Инга упрямо ласкала член Нестора, потому что его тяжелое дыхание, резкие покачивания и толчки его бедер в ее рот, в ее губы – возбуждали ее и подводили к оргазму едва ли не сильнее, чем движения пальцев Нестора. Даже несмотря на то, что эти движения вновь стали резкими и твердыми.
Не это уже было важно.
В какой-то момент она уже просто не могла сдерживаться, не могла это выносить. И уже не контролируя свое тело, громко застонала, ощущая микровзрыв мозга, сознания, самое себя. Почувствовала дрожь каждой мышцы. Надавила, прижав пальцами ладонь Нестора к своей плоти, продлевая это удовольствие. Зажмурилась.
Но не разомкнула губ. Плотнее обхватила пальцами его член. Потому что именно в этот момент Нестор обхватил ее голову свободной ладонью. И резко начал двигать бедрами, погружаясь в рот Инги еще глубже. Беря ее в рот. Так властно. И так нуждаясь, что она чувствовала эту его нужду даже сквозь свою разрядку. Но, тем не менее, не причиняя ей боль. И после четырех таких толчков кончил с сиплым, надрывным выдохом. Словно грудью хрипел, даже не горлом.
Рот Инги наполнился мускусным и пряным вкусом его оргазма. Но Инге не стало противно. Она была сейчас так полна наслаждением, в такой чувственной прострации, что это просто добавило ей какую-то новую грань. А вот воздуха не хватало. Потому она медленно сглотнула сперму, ощущая, как привкус растекается по горлу. И глубоко вдохнула. А потом еще раз плавно прошлась губами по плоти Нестора, ощущая, как он осторожно действительно старясь, мягко поглаживает ее тело.
Ей было так хорошо. Господи. Ей никогда так хорошо и спокойно не было. Так полно. Так…
Инга даже внятно думать не могла. Она откинула голову назад, на бортик ванной и посмотрела на Лютого.
Он смотрел на нее. Смотрел так, что у нее живот поджался. Инга впервые видела, чтобы его грудь вздымалась в настолько глубоком дыхании, а кожа покрылась испариной. Даже во время секса с ней раньше она такого не замечала. Он практически всегда был воплощением собранности и контроля. А теперь…
Но тут, прерывая ее мысли, Нестор наклонился и, подхватив Ингу, вытащил ее из ванной. Притиснул к себе, не обращая внимания на количество расплескавшейся воды вокруг, на струйки, стекающие с Инги на него самого. И впился в ее рот своим. Жадно и алчно. Но все равно не так, как ранее. Словно действительно старался ее целовать, пусть и не очень умело. И совсем не нежно. Зато с такой потребностью, что голова кружилась.
– Моё, – отрывался от ее губ и сипел Нестор.
И опять прижимался к ее коже.
– Моё, – шептал он, и захватывал губами щеки, веки, даже подбородок.
Его ладони, казалось, стремились обхватить как можно больше тела Инги, пока Нестор ее целовал. Опять возвращался к губам, и снова уходил на тело. И ей казалось, что это действительно правда. Каждая частичка ее тела, которой он касался – становилась его. Принадлежала Нестору.
Впервые за эти недели Инга отвечала ему с такой же силой и страстью, с такой же нуждой. Несмотря на то, что только что кончила, она поняла – все равно возбуждена. Просто не могла остаться равнодушной к такой потребности Нестора.
– Еще, – прохрипел он, словно озвучивая ее мысли. – Хочу, чтобы ты еще кончила, – властно велел Нестор.
И пока она пыталась осмыслить затуманенным мозгом это заявление, не отпуская ее, обернул плечи Инги тканью, заменяющей им полотенце, и пошел в сторону спальни.
Видит Бог, он свое обещание-требование исполнил. Даже чересчур. Нестор с такой неистовостью, с такой жадностью добивался оргазма Инги, что его собственное удовольствие, казалось, отошло на задний план.
Он брал ее еще два раза в течение этого вечера и ночи. Каждый раз неумолимо требовал, чтобы она кончила. Иногда, не единожды.
Даже когда Инга в последний раз взмолилась, кажется, просто не в силах вытерпеть прикосновение к своей, чересчур натертой плоти, он не уступил. На несколько мгновений завис над Ингой, прекратив свои погружения внутрь ее тела. Провел пальцами по сухим губам Инги, словно о чем-то раздумывая. И неожиданно для Инги отстранился. Вышел из влагалища. Опустился вниз всем телом, руками зафиксировав, прижав ее бедра. И прижался к уже слишком чувствительному с непривычки клитору губами. Языком заменил свои пальцы.
К пораженной оторопи Инги, он не вернулся к собственному удовлетворению, пока действительно, в четвертый раз, не заставил ее пережить оргазм. И только когда Инга захныкала, уже не имея сил и на стоны, Нестор с силой погрузился в ее тело, конвульсивно сократившееся, сжавшееся вокруг его плоти. И буквально в три погружения, кончил сам, откинув голову. Практически рухнув на Ингу после.
На традиционное омовение ни у нее, ни у него, похоже, сил не осталось. Да и мыл он ее вроде как уже. И на следующие несколько часов Инга просто провалилась в какой-то сонный ступор, ощущая, что Нестор лежит рядом, продолжая ее держать в плотном кольце своих рук.
