Текст книги "Вампир (СИ)"

Автор книги: Ольга Сова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Леся подается назад и шарит за спиной в поисках двери.

– Куда? Ты откроешь – или хочешь, я лучше пойду к папе?

Леся замирает.

– Мне есть что ему рассказать.

«Все равно это сон», – успокаивает себя Леся, открывая окно.

– Сетка, – говорит мама, и Леся снимает москитную сетку. – И вообще-то ее уже надо было убрать, лето давно кончилось, – добавляет мама и неуклюже лезет в окно. Леся пятится, освобождая ей место.

В фильмах мертвецы всегда выглядят как-то... стильно. Не бывает призраков или вампиров толстых, с крашеными волосами, в идиотской юбке, четко обрисовывающей «ушки» на боках. Обыденность жутче. Бледная красавица в белом платье казалась бы менее реальной, чем мама с ее дряблым подбородком.

Мама в раздражении пинает миску, и та, грохоча, отлетает к стене.

– А это почему здесь? Что, так сложно отнести на место одну несчастную миску?!

Привычно, словно и не было нескольких месяцев свободы, Леся оценивает опасность. Так, худшее, чем мама может ей сейчас врезать – это мокрое полотенце, а мокрое полотенце – это довольно неприятно, но главное – аккуратно оттеснить ее от ящика, где хранится выбивалка для ковров...

На долю секунды все становится по-старому, нормально. Но потом Леся вспоминает, что происходит и кто стоит перед ней.

 

 

 

12.

 

Мама приходит каждую неделю, а то и чаще (Леся старается не задумываться, чем она занимается в остальные ночи). У них уговор: Леся впускает ее в дом и ничего не говорит папе – и мама тоже ничего не говорит папе.

В общем-то, ничего нового: «компромисс» в их семье всегда означало «ты делаешь то, чего хочу я».

Выглядит Леся после маминых посещений скверно. Как-то раз классуха отзывает ее в сторонку и велит закатать рукава. На сгибе локтя обнаруживается подозрительный расчесанный прыщик, поэтому Лесе приходится тащиться в медпункт, всю перемену торчать под дверью, пока учительница разыскивает по школе медсестру (той никогда не бывает на месте), а потом снова показывать руки. Медсестра убеждается, что прыщик – это не укол, но обе старые коровы все равно, конечно же, не доверяют Лесе и на два голоса толкают речь о вреде наркотиков. Леся пытается радоваться тому, что, по крайней мере, пропускает часть урока (эту тупую допризывную подготовку), но ей все равно хочется грохнуть об пол какую-нибудь стеклянную баночку из какого-нибудь стеклянного шкафчика.

Возможно, если бы синяк на шее был похож на засос, классуха прочитала бы лекцию и о том, что учеба важнее личной жизни. Но синева растеклась вниз, почти до ключицы, а до обыкновенного кровоподтека никому, как водится, дела нет. А вскоре выпадает первый снег, и шею скрывает высокий воротник.

Однажды мама приходит две ночи подряд. Прогулять школу не получается (понедельник, папа дома), а первым же уроком – химия на третьем этаже, и Леся падает в обморок на лестнице. Классуха звонит папе; в больнице выписывают какие-то таблетки от пониженного давления, которые, конечно, ни черта не помогают. Теперь можно косить от физкультуры, когда захочется, да и вообще домой отпускают без проблем, а папа слова не скажет, даже если Леся не приготовит ужин, но все это как-то не особенно радует. Одна из подружек как-то раз в умывальнике пытается обиняками выяснить, не беременна ли Леся (Господи, да от кого бы?!), а молодая информатичка, которая вечно притворяется своей в доску, с умным видом сообщает, что все болезни от нервов (как будто это чем-то может помочь).

Леся пробует вино – в книгах его почему-то всегда пьют при потере крови. Правда, непонятно, годится ли белое, а красного дома нет; по этой ли причине, или по какой-то другой, но лучше не становится. Наоборот, она пьянеет с первого же глотка, так что голова кружится даже сильнее (и приходится пропустить уроки, иначе все сразу всё заметят). Непонятно также, можно ли использовать взамен виноградный сок, но на всякий случай Леся пьет его каждый день, хоть и не любит: вдруг поможет, и уж точно не навредит. Заедает гематогеном.

Как-то раз она ворует у бабушки баночку святой воды, подменив обычной питьевой (Леся бывала в церкви всего раз, на крестинах троюродного брата, и потому просто не представляет, где еще эту самую воду можно взять). На следующий день едет на кладбище и с час бродит по рядам в поисках нужной могилы. Надгробия вроде бы разные, но использовать их как ориентиры невозможно; кладбище вроде бы просматривается насквозь, но ощущение такое, словно заблудился в густом лесу.

Маму похоронили как самоубийцу. Наверное, в этом все дело. Как выглядят правильные похороны и что тут можно поправить без попа, Леся тоже понятия не имеет, но в книгах в подобных случаях речь всегда идет об «освященной земле», поэтому Леся поливает могилу водой – вдруг это тоже считается.

На четвертую ночь мама стучит в окно, как ни в чем не бывало. Случившееся на кладбище не упоминает и словом; Леся думает, что, может, и настоящее освящение не помогло бы. Она ведь не призрак. Она материальна. А значит, там, под землей, все равно никого уже нет.

 

 

 

13.

 

– Что-то ты сегодня опять бледная, – говорит папа за завтраком. – Как ты себя чувствуешь?

– Ну, так, – отвечает Леся, с отвращением ковыряя ложкой кашу. – Не очень.

– Давай давление тебе померяем? У тебя такие круги под глазами сейчас...

Синяк на шее выглядит намного хуже синяков под глазами. Ярко-багровый в центре, грязно-фиолетовый по краям. Если присмотреться, заметны и следы проколов. Болит, когда трогаешь пальцем, да и головой вертеть трудно. С противоположной стороны выцветший след старого укуса – темно-серый и желтый, как переваренный яичный желток; тут уже совсем не больно. Дома Леся ходит в рубашке, которая совершенно не скрывает шею, но папа, конечно, ни о чем никогда не спросит.

– Ну, давай...

Манжета привычно сжимает руку. Почему-то даже после всего, что приходилось вытерпеть Лесе, это ощущение мерзкое.

– У, – говорит папа, глядя на дисплей. – Знаешь, иди-ка ты в постель. Я классному руководителю напишу. Сегодня контрольных никаких не намечается?

– Не-а, – врет Леся. На самом деле она не помнит. Кому не плевать на школу?

Учеба – бессмысленная трата времени: все равно Леся не сможет, как нормальные люди, куда-нибудь поступить. Как только ее, наконец, формально признают взрослой, она устроится на работу. И тогда можно будет уехать из этого дома. Здорово было бы сбежать на следующий же день после окончания школы; Леся уже начала откладывать деньги – раз уж ей все равно можно брать понемногу на развлечения, отчего бы не потратить столько же, но с толком. Может быть, в следующем году удастся убедить папу, что она может без его помощи записаться на подготовительные курсы и оформить все документы – конечно, в этом случае она не станет никуда записываться и ничего оформлять, зато положит в заначку изрядную сумму...

На новом месте Леся маме ни за что не откроет. А та пускай доносит на Лесю кому угодно. Едва ли можно посадить человека, основываясь на показаниях нечисти; что же касается папы... Да какая разница, что будет думать папа, когда Леся уже не будет от него зависеть?

Ей плевать на него настолько же, насколько ему всегда было плевать на нее.