Текст книги "Слияние душ (СИ)"

Автор книги: Ольга Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Проснулась я отдохнувшая. Чувствовала себя неплохо. В комнате было светло из-за настольной лампы, которая находилась между креслами. Свет её был направлен на место, где отдыхала я. Мне захотелось узнать, сколько времени, и я достала из кармана джинсов сотовый телефон. Было почти девять часов вечера. Я встала с кресла, но, увидев, что на кровати спит Альберт, решила сесть обратно, чтобы каким-либо шумом не прервать его сон. Кости в комнате не было. Мне не хотелось дальше сидеть так одной. Я решилась и пошла на кухню, медленно и тихо ступая по ковру.

Костя сидел на кухне и читал какую-то книгу. Судя по выражению лица, она была не из легких, потому что взгляд его был предельно серьезен, глаза, словно впивались в слова, написанные в книге, а на лбу выступили морщины от долгого обдумывания. Я села напротив него. Костя оторвался от своего занятия и посмотрел на меня.

– Оля, зачем же ты поднялась? Тебе легче? – спросил он строгим голосом и все его волнения за меня сразу стали видны на его добром лице.

– Да, легче. Спать я больше не хочу. Я с тобой посижу. Или помешала? Ты так увлеченно читал.

– Конечно, сиди. Я вижу, у тебя даже румянец появился, но это не из-за температуры. Этот румянец нормальный, здоровый. Я в этом понимаю. А книгу я потом успею почитать! Чаю хочешь?

– Хочу. Давай попьем.

Костя поставил чайник на плиту, а я в это время насыпала по чашкам заварку с сахаром. Мне так захотелось узнать продолжение рассказа о Нине, что я, не колеблясь, задала вопрос Косте:

– Нина осветила твою жизнь?

Костя отошел от плиты и направился к стулу, чтобы сесть. Немного поразмыслив, он сказал мне:

– Да, можно сказать и так. Но ещё и согрела.

– Кость, если ты не очень устал, расскажи мне о Нине...

– Хорошо, но недолго. Завтра я рано утром должен отвезти Альберта к моей маме. Она безумно скучает по нему. Эти две недели он будет у неё, а я буду готовиться к отъезду. Тем более, надо ещё квартиру в порядок привести, ведь после моего отъезда она будет сдана квартирантам.

– Я помогу тебе прибраться. Не беспокойся.

Чайник закипел. Костя налил воду в кружки и продолжил своё повествование.

– Как ты помнишь, Нина вышла от подруги подавленной и обеспокоенной. Я спросил у неё, что произошло.

« – Моя подруга – Лена – хороший человек, добрый, понимающий. У нас с ней всегда были прекрасные отношения, мы поддерживали друг друга во всем, ничего не скрывали, делились самыми сокровенными своими тайнами… Но сейчас между нами всё переменилось. Лена попала в плохую компанию, где курят, пьют, матерятся... Костя, если бы ты знал, как я долго пыталась вытащить её оттуда, сколько нервов потратила и времени… Да мне и не жалко своих нервов! Я бы многое отдала, если бы Ленка стала прежней. Но она ничего не хочет слушать. Даже сейчас, за эти несколько минут, которые я у неё провела, она обматерила меня, сказала не лезть не в свои дела и спокойно пошла курить на балкон. Если б она могла понять, что за годы нашей дружбы она стала мне почти сестрой… И после этого она так отвергает меня! – рассказала она, отвечая на мой вопрос.

Какие же печальные были глаза у Нины… Мы уже подходили к дому, где я жил, как я услышал, что у неё плохо дышит нос. Я подумал, что Нина заплакала.

– Нина, ты плачешь? – спросил я, задержа её руку, чтобы она не шла дальше. Ответа мне не последовало, вместо него я услышал рыдания. Это было что-то похожее на крик души. Я обнял её за плечи. Мы направились к лавочке, стоявшей неподалеку. Нина спрятала лицо, уткнувшись мне в плечо, и продолжала плакать. Я пытался её успокоить, но ничего не выходило.

– Послушай, давай поплачем вместе. У меня вообще нет друга, с которым я могу поговорить. Расскажи мне всё, что тебя сейчас беспокоит, что у тебя творится в душе. Ты не думай, что я тебя не понимаю, у меня у самого не очень-то всё хорошо.

Нина открыла свое лицо всё в слезах и посмотрела на меня такими чистыми глазами, что я не выдержал и заплакал вместе с ней. Мы нуждались в том, чтобы высказать всё, выплакаться, пожалеть друг друга. Мы плакали, как дети, жаждавшие тепла, доброты и поддержки. Я не знаю, сколько мы так сидели, обнявшись и плача, словно весь земной мир был против нас.

Нина вытерла слезы, достала платок и вытерла мои слезы тоже. Мы смотрели друг на друга так понимающе-нежно и искренно. Нина улыбнулась, но глаза её остались также грустны.

– Спасибо тебе, Костя, за то, что выслушал меня. И не только выслушал, но и понял. Родным я не доверяюсь особо. Только ты ощутил, насколько мне плохо... Все мы ищем свой идеал, но порой не находим… Но надо жить дальше, как бы трудно не было. Костя, выше голову! У тебя всё будет хорошо, главное верить в это. Тем более, ты готовишь какие-то работы. Именно работа помогает нам забыть о личных невзгодах и переживаниях. Конечно, совсем немного… Чем ты занимаешься?

– Я занимаюсь философией и культурологией, – ответил я, замечая, как Нина заулыбалась, но теперь глаза её засияли, и между улыбкой и глазами не было такого резкого контраста. – Как я вижу, тебе это нравится, или я ошибаюсь? – спросил я, заинтересованный тем, что Нина так оживилась.

– Да, я интересуюсь философией, но глубоко, как ты, никогда не изучала. Если честно, мне не хватает на это времени и ума, а помочь мне глубоко постичь хотя бы одну из тем философии, некому. Нет такого человека, который попытался бы объяснить мне всё более понятным, доступным языком. Я же не настолько умна, чтобы в одиночестве разбирать мысли, которые оспариваются из века в век разными людьми. Но когда-нибудь я займусь этим...

Я слушал Нину, всё более проникаясь к ней уважением, понимая её. Как же мне было приятно осознавать, что рядом со мной человек не пустой, а думающий. Я сразу почувствовал, что в Нине больше философии, чем она думает, просто она не ощущает этого. Я готов был без конца слушать её, разговаривать с ней… Нина увидела моё восхищенное лицо и немного смутилась.

– Ну что ж, Костя, рада была с тобой познакомиться! Мне пора идти. Мне нужно помогать маме, я и так задержалась. Надеюсь, ещё встретимся! Если ты, конечно, хочешь.

Как я мог быть против? Я уже сейчас не хотел, чтобы она уходила! Я думал, что она уйдет, и я потеряю её навсегда…

– Да, конечно, я хочу встретиться с тобой снова. Мы не зря сегодня нашли друг друга. Судьба поучаствовала во встрече. Разве это не прекрасно?

– Да, ты прав. Мы встретились не просто так. Запиши мой телефон, я запишу твой. Будем созваниваться и видеться в свободное время. Хорошо?

Мы записали номера телефонов.

Нина встала с лавки, протянула мне свои руки и дружеским пожатием мы попрощались с ней. Она уходила, а я смотрел ей вслед, мечтая о следующей встрече. Возможно, уже тогда я понял, что влюблен…»

15 глава.

Слушая рассказ Кости, я поняла, как сильно этот мужчина может любить. Но сейчас я ещё не осознавала, что именно Нина останется для Кости любовью всей жизни, тем образом, который невозможно выкинуть из памяти. Я восторгалась этим чувством, и в душе ещё больше прониклась уважением, как Косте, так и к Нине. Хотя я почти ничего не знала о Нине в таких подробностях и не общалась с ней, в мыслях я уже рисовала себе её такой, какой примерно пытался описать её Костя.

Больше Костя не рассказывал. По его измученным глазам, немного красным от усталости и сонным, я поняла, что ему пора отдыхать. Мы допили чай и отправились по очереди в ванну, умыться и приготовиться ко сну. Когда я вышла из ванны, Костя спросил у меня:

– Оль, тебя поругают, наверно, из-за того, что ты не предупредив, ночевала не дома? Позвони домой, скажи, почему не можешь придти. Пусть за тебя сильно не переживают.

– Мне некому звонить, я дома сейчас одна. Брат на море уехал, а родители к родственникам в Москву, будут примерно через неделю дома. Отсчитываться ни перед кем не надо. Всю неделю я свободна, как птица, и помогу тебе с квартирой и, конечно, буду рада каждому случаю пообщаться, потому что потом, возможно, мы не скоро увидимся…

– Да. Но я обязательно приеду сюда следующим летом, если смогу найти работу в одном из московских институтов, где нужны лектора по философии. Ну, а если там мне не удастся найти работу, приеду в Ставрополь обратно и буду пробовать устроиться здесь…

– А где все это время будет Альберт? Он же не может остаться здесь с бабушкой. Он будет скучать без тебя, да и твоё сердце будет неспокойно без него…

– Я возьму его с собой. Без него я не выдержу. В Москве живет моя тётя. Она работает на дому, шьет на заказ. Сначала трудновато будет, потому что Ира должна будет просто разрываться между работой и Альбертом. Альберту не будет скучно, у Иры тоже есть сын Антон, которому уже 10 лет. Если дела у меня пойдут нормально, я найму няню, чтобы Альберт не мешал Ире… Я её прекрасно понимаю: ей и так работы хватает и Антона, а вдруг ещё я приеду к ней с Альбертом. Я представляю, как ей с нами будет нелегко…

– Да уж... Но это ещё не самый худший вариант. А теперь, пошли отдыхать, пока можем себе это позволить. В Москве ты редко будешь высыпаться, тем более, поначалу. Так что эти две недели я не спущу с тебя глаз, чтобы ты набрался сил! Можешь даже не отнекиваться! – сказала я, улыбаясь.

– Хорошо, но я тоже буду за тобой следить. Сегодня ты снова напугала меня. А я постараюсь больше не расстраивать тебя, как получилось...

– В этом виноват не ты… За несколько дней нашего знакомства я сильно привязалась и к тебе, и к Альберту. И сегодня я сильно перепугалась, услышав от тебя эту новость!.. Впервые в жизни я почувствовала такую слабость. Но поняла, что веду себя эгоистично, и мне стало стыдно… Ну ладно, хватит о грустном. Всё нормально.

– Спокойной ночи! – ответил Костя, грустно улыбаясь.

– Спокойной ночи. Самых приятных снов.

Костя лег спать на кровати с Альбертом, а для меня мы разобрали кресло.

16 глава.

Проснулась я оттого, что Костя будил сонного Альберта. Я встала, быстренько умылась, причесалась – в общем, привела себя в нормальный вид, подобающий человеку. Выпив воды, я сказала Косте, что схожу домой и через час буду здесь. Костя сказал, что я могу никуда не торопиться и спокойно посидеть дома, сколько надо. Но как я могла лишние минуты быть дома, когда мои друзья через две недели уедут? И, возможно, я их не скоро увижу, а может быть и никогда?.. Мне хотелось посвятить им всё моё свободное время. Я полюбила их. Можно перечислить все слова, описывающие любовь, но всё равно мне никогда не описать того, что я чувствую. Мою душу переполняло счастье и радость!.. Я не могла определить, есть ли у Кости недостатки вообще? У любого человека они есть. Просто все качества Кости, соединяясь воедино, затмевают то плохое, что, возможно, в малых количествах есть в его характере. Разве это не чудесно?

Дома я поела, переоделась и убралась в своей комнате, потому что накануне оставила её совершенно неубранной. Ведь я так торопилась к Косте…

Я прилегла на кровать и закрыла глаза. Хотелось просто расслабиться, снова почувствовать себя дома. Но не прошло и пяти минут, как я вспомнила, что вижу сегодня Альберта в последний раз, ведь Костя увезет его к маме. Хотелось хорошо попрощаться с ним, с этим маленьким ангелочком с зелёными глазками. Я подумала, что Альберту будет приятно, если я подарю ему какую-нибудь игрушку на память. Я взяла из тумбочки оставшиеся для меня деньги и пошла в магазин игрушек.

Выбрать было нелегко: я боялась купить то, что, возможно, у него было. Моё внимание привлекли наборы, в которых было по две машинки. Они были среднего размера, ярких цветов. Я взяла один набор и прошла с ним на кассу. Оплатив покупку, я направилась к Косте. Всю дорогу я была такой весёлой и радостной, мечтая увидеть улыбающиеся и искрящиеся глаза Альберта. Я, неверно, сама сейчас больше напоминала ребенка, и в душе чувствовала себя маленькой, озорной, в предвкушении чуда.

Открывая дверь, Костя улыбался:

– Оль, ты как раз вовремя. Мне нужно, чтобы ты посидела с Альбертом немного. Я уберусь на кухне, а вы почитайте или поиграйте во что-нибудь. А после я повезу Альберта к маме. Хорошо?

По моим заблестевшим глазам и детской улыбке, Костя понял, что именно этого я и хочу сейчас больше всего.

Пакет с подарком я решила пока спрятать, чтобы подарить его, когда мы будем стоять на остановке перед их отъездом. Костя ушел на кухню, а я отправилась в комнату, где Альберт собирал конструктор. У него было такое заинтересованное, серьёзное личико, светящееся увлеченными глазами, которые так вдумчиво любовались только что доделанной работой. Я подошла к Альберту, повинуясь любопытству, овладевшему мной; мне очень хотелось увидеть, что Альберт собрал из конструктора. И вот я увидела маленький домик, рядом с которым была полянка с зелёными деревцами. Мне он так понравился, что я пришла в полный восторг и сказала:

– Ух-ты, какой у тебя домик! Ты его сам собрал?

Альберт заулыбался.

– Я собирал его вместе с папой. Нам он тоже очень понравился!

– Да, он прекрасный. Прям настоящий. Уютный.

Мне тоже захотелось сделать что-нибудь вместе с Альбертом. Я уже поняла, что он очень усидчивый, любознательный. Многие дети, которых я знала, никогда не могли заниматься одним делом более 5 – 10 минут. Им надоедало какое-либо занятие, проходил интерес; они отворачивались и начинали заниматься тем, что им в голову стукнет в данную минуту. Бедные родители из-за непосед иногда на потолок готовы лезть. Но Альберт был не таким. Он был спокойным. С ним было очень мало проблем. Он с интересом и удовольствием делал всё: изучал азбуку с Костей, слушал детские рассказы, рисовал, лепил фигурки из пластилина, играл. И мог заниматься этим долго, не бросая что-либо незаконченным. Это был ребенок, который жаждет узнать и сделать что-то новое. Творческая личность с детских лет. Я всегда радовалась, наблюдая за ним. Моё удивление и уважение к этому маленькому созданию росло с каждым днем, перерастая в привязанность.

Мы, полулежа, рисовали животных, а потом раскрашивали их. Я рисовала зайца и волка из мультфильма «Ну, погоди!», а Альберт – кота Матроскина и Шарика. Я ему помогала. У нас хорошо получалось. Я всегда с удовольствие рисовала и в детстве, и сейчас. Альберт тоже неплохо рисовал. Не знаю, насколько наши животные были похожи на героев из мультфильмов, но нам они понравились. Они были по-своему хороши. Мы, словно вложили в них частичку себя. Как это обычно бывает, когда создаешь что-то своё. Когда рисунки были закончены, мы их внимательно рассмотрели, похвалили друг друга, как могут хвалить только дети, и лениво легли на кровать. А потом Альберт попросил рассказать ему сказку. Я знала, что он слышал многие сказки, и решила придумать что-нибудь своё. Я начала рассказывать сказку о девочке Снежане, у которой была подруга – мышка Грета. Я не могу сказать, что фантазия у меня великолепная, но импровизировала я немало, чтобы Альберту хоть немного понравилось. Не знаю из-за чего – из-за усталости или из-за не очень понравившейся сказки – но Альберт скоро заснул. Я ещё немного полежала, а потом пошла на кухню к Косте. Он был на балконе и перебирал вещи, чтобы привести всё в порядок. По-видимому, некоторые вещи надо выкинуть. В них Костя уже не нуждался.

– Тебе помочь, может быть? Альберт заснул, так что я в твоём распоряжении.

– Заснул?

– Да. Я ему сказку рассказывала.

– Ясно. Молодцы. Ты есть хочешь? Я сейчас закончу, мне немного осталось. Поедим?

– Хорошо.

Я поставила чайник и начала готовить чай, чтобы потом время не тратить. Минут через 5 мы с Костей уже за обе щеки уплетали борщ, а потом бутерброды с колбасой и сыром.

– А во сколько вы с Альбертом поедете?

– Как проснется, соберемся и сразу поедем. Нас ждут с утра.

– Я вас провожу. Мне надо обязательно попрощаться с Альбертом. И пойду домой.

– Конечно, Оль. Я так и хотел сделать.

Мы докушали, отдохнули немножко, и Костя пошёл убирать дальше. А я в это время мыла посуду и наслаждалась солнцем, которое проникало в кухню, дотягиваясь и лаская своими лучиками тепла и счастья мою кожу. Хорошо, что сейчас такая погода. Паров меланхолии мне и так хватало. Из мыслей в реальность я вернулась после того, как Костя мне что-то сказал.

– Что? – переспросила я, выходя из автоматического транса одного и того же действия.

– Я хотел спросить, почему ты так отрешенно смотришь куда-то и улыбаешься?

– Не знаю… Попала в приятную волну свободы и лёгкости. В какой-то момент почувствовала, что парю, как птица…

Я стояла и улыбалась ему. И продолжала внутренне парить, чувствую шёлковую нежность. Но это мгновение снова ушло. Костя рассматривал меня с таким удивлением, пониманием, словно знал, что со мной происходит. Лицо его было сосредоточено, только рот был расслаблен, полуоткрыт. Дыхание его стало ровным и медленным, будто он тоже был не здесь. Может, он был с Ниной?.. Я решила не выводить его из этого состояния, дожидаясь, когда он вернётся из своего образного путешествия. Я затаила дыхание, старалась не двигаться, не издавать шорохов. Ведь так легко выйти из экзальтации. Вдруг взгляд его начал метаться, словно перед ним было видение и он двинул рукой, чтобы оно не ушло… Но оно не послушалось. Глаза Кости остановились, стали печальными. Он схватился рукой за сердце и окончательно пришёл в себя. Грёзам пришёл конец...

Я предложила ему сесть. И предложила воды. Но Костя присел, отказываясь от всего остального.

Не знаю почему, но именно сейчас меня поразила догадка, о которой я раньше не задумывалась: «Нина умерла!.. Неужели…». Я не хотела в это верить, но переубедить себя уже была не в состоянии. Я стояло около сидящего Кости, опершись о стол. И ничего не могла сделать.

17 глава.

Костя плохо себя чувствовал. Мне не хотелось беспокоить его вопросами, которые могли бы его добить. Но решилась на мучивший меня один вопрос, чтобы в дальнейшем я смогла ему хоть немного помочь. Я опустилась на колени перед стулом, на котором он сидел, взяла в свои руки его зажатые в кулаки пальцы и выразительно посмотрела ему в глаза. Костя тоже смотрел мне в глаза, силясь понять, о чём я думаю. Я не заставила его долго угадывать и задала вопрос, надеясь, что не права:

– Костя... Неужели Нина умерла? Или я ошибаюсь? Это не так?

– Нина... – тихо вымолвил он и начал плакать. – Да. Она умерла... Но вместе с ней умерло и моё сердце. Почему таких людей, как она, так мало? Почему они долго не живут? Я так скучаю... Хочу её увидеть, обнять, а потом не отпускать. Но это теперь невозможно. И вера осталось только в то, что мы ещё обязательно увидимся, и больше нас не разлучат. С такой верой и может продолжаться мой путь.

– Нет, Костя, твоё сердце пусть и умерло, но воскресло вновь для Альберта. И вся любовь твоя к Нине преобразовалась в любовь к вашему ребёнку; любя детей, сердце не может умереть... И даря людям тепло, душа не погаснет. Ты сильный. И не сдашься... С тобой сын от любимой женщины. Не от женщины, которую ты любил, а от женщины, которую ты не забудешь и не перестанешь любить. Нина с тобой. Она в твоей душе. И не умерла, а продолжает вдыхать в тебя свою энергию, силу и любовь. И пусть ты говоришь, что она умерла. Я не верю. Для тебя она никогда не умрёт!..

Костя слушал, не перебивая. Когда я закончила говорить, он тоже опустился на колени и обнял меня с такой силой и воодушевлением, будто я только что вернула ему Нину. Потом он встал, помогая встать мне, обхватил обеими руками мои плечи и сказал, улыбаясь и плача:

– Спасибо тебе за эти слова... Ты заглянула мне в душу и прочувствовала всё вместе со мной. Ты – настоящий друг, который дарит свою заботу. И ты права, Нина не умерла. И никогда не умрёт. Вечность чувств, а не смерть!.. Знаешь, мне иногда кажется, что Нина послала мне тебя, чтобы я всё понял.

* * *

Мы ещё успели потаскать вещи с балкона прежде, чем проснулся Альберт. А затем взяли всё необходимое для перевозки и пошли на остановку. После разговора с Костей мне стало как-то тяжело на душе. Теперь я по-настоящему прочувствовала все Костины страдания, все мучения из-за потери любимого человека. Пока я пыталась успокоить Костю, сама расстроилась. Но я не показывала своих эмоций, я просто не могла себе этого позволить. Погруженная в свои мысли, я шла, держа за руку Альберта, пока мы не дошли до остановки. Молча и размеренно. Сейчас мне остро захотелось побыть в одиночестве.

Я достала подарок и наклонилась к Альберту.

– Это тебе, Альберт. Будешь с ними играться. Нравятся?

Альберт рассмотрел подарок через прозрачную пластмассовую плёнку, не вынимая его из упаковки, и ответил:

– Спасибо. Очень нравятся.

И тут я не выдержала. Кинулась его обнимать на прощание. В горле стоял ком, к глазам подступали слёзы, которые сразу же полились по щекам, но я не собиралась себя сдерживать.

– Я буду сильно по тебе скучать. Буду вспоминать твои глазки. И как ты, такой смешной, приходил на кухню после сна.

Я взяла его за ручки и внимательно посмотрела на его личико. Альберт улыбался мне. Счастливый человечек, улыбается даже тогда, когда прощается. Я улыбнулась ему в ответ, встала и посмотрела на Костю. Костя же смотрел то на Альберта, то на меня, и с лица его не сходила улыбка понимания и счастья, а в глазах светилось одобрение и нескрываемое восхищение.

– Что ж, я пойду. Хорошо доехать, – сказала я, уходя заранее, чтобы не смотреть на них, когда они покинут меня.

– Спасибо. Ну, мы ещё созвонимся.

– Хорошо.

* * *

Наконец-то я осталась одна со своей головной болью. Я хотела собрать свои мысли, уединится с ними на время. Я душевно устала, но эта усталость ничто по сравнению с усталостью Кости, ведь он уже год в таком состоянии... Вот что значит быть однолюбом. Он, скорее всего, уже не сможет полюбить ни одну девушку, потому что продолжает любить, не смотря на то, что предмета любви нет рядом. Для него это ужасная травма, потому что он не из тех, кто после смерти супруги, могут быстро восстановиться и жениться, да ещё и не один раз. Хорошо ещё, что с ним Альберт. Иначе Костя убил бы себя с горя. А, может быть, он и не сделал бы этого. Кто знает, вдруг он верит в то, что после суицида в рай не попадают, а ведь Нина, по его мнению и описанию, должна быть именно там. И, кто знает, могли бы его остановить такие рассуждения? Порой удары жизни не дают всё хорошенько обдумать, и люди совершают разное от тоски и опустошенности. Но я его не судила бы, как бы он не поступил. У всех своя жизнь; все решают сами, как быть. Радуюсь я только тому, что с помощью Кости вырастет достойный, образованный и понимающий человек. Костя не может воспитать плохо.

С такими вот размышлениями я и дошла до дома. Головная боль постепенно утихла.

– Как хорошо дома. Никого нет! – медленно и громко произнесла я, чтобы меня услышали все стены и предметы.

18 глава.

Проснулась я от звука входящего сообщения:

"Привет! Мы здесь все шоколадные. Прям негры. Жара, пляж. И ещё я познакомился с девушкой. Короче, лучше не бывает!!! А ты как? Время как проводишь?".

Хоть кому-то весело. Я сходила выпить холодной воды, потому что у нас такая же жара, как у них на море, а затем ответила Грише:

"Я за вас очень рада, темнокожие. Продолжайте в том же духе. У меня всё нормально. Часто хожу к Косте".

Отослав сообщение, я пошла на кухню готовить себе, потому что хотелось есть. Только я нарезала хлеба, как пришёл ответ:

"Оль, ну я же просил не ходить к нему. Как ты не понимаешь, что он может сделать с тобой всё, что угодно. Часто не ходи. А-то подумает ещё, что влюбилась. Если, конечно, ты, правда, не влюблена в него".

– Ох, уж этот Гриша. Самое главное – себе девушку нашёл, а мне, значит, к Косте ходить нельзя!.. – делилась я жалобой с квартирой, пока нарезала колбасу и сыр. – Опасения, конечно, можно понять, но как они меня достали! Вот я ему и написала:

"1 – я в твою личную жизнь так нагло не лезу.

2 – почему я не имею права его полюбить?!

3 – он меня никогда не полюбит. На это есть причина.

Ты рад?"

Через 5 минут мне пришло сообщение:

"Я от тебя спокойного ответа и не ожидал, но чтобы такой взрыв по пунктам! Ну, ты даёшь:)".

Мне не хотелось с ним больше переписываться, но я решила написать финальное сообщение, чтобы он не доставал впредь:

"Мне надоела твоя ирония. Ты ничего не хочешь понять. Но смеёшься надо мной. Не пиши мне больше. Приятного времяпровождения!".

Так и не дал спокойно поесть.

* * *

Через час после нашей переписки, я читала книгу, как снова пришла sms. Но в этот раз это оказался Костя. Он спросил номер домашнего телефона, я ему его переслала. И он сразу же позвонил на него. Предложил зайти за мной и немного прогуляться. Меня на улицу особо не тянуло, хотелось ещё побыть одной, почитать, но я согласилась, зная, как Косте сейчас необходимо общение и поддержка. Я стала рассеяно собираться.

Через полчаса мы встретились с Костей у моего подъезда. Я заметила, что его вид, выражение лица, походка – всё было вялым, полуживым. Шли мы молча. Разговаривать нам обоим не хотелось. Погода стояла чудесная: ласковое тепло было повсюду, нежный ветерок нашёптывал сказку. Сумерки. Первые звёзды. Всё готовилось ко сну и отдыху. Прекрасные цвета дня уже не могли прорезаться сквозь ложащуюся темноту. Глаза отдыхали, легко дышалось. Хотелось заснуть прямо здесь, а не в четырех стенах наших комфортных квартир. Молчание нарушил Костя:

– Оль, о чём думаешь?

– Почти ни о чём. Так... Есть мысли. Но когда такая восхитительная погода, когда рядом друг, на душе хорошо и ничего больше не хочется. Но я чувствую, что тебе плохо. Из-за этого и мне тревожно как-то... Ты домой не хочешь?

– Да. Мне плохо после нашего сегодняшнего разговора. Сердце шалит. В голове вообще непонятно что... Не могу утихомирить чувства.

– И не надо. Просто люби её. Сердце жаждет любви. Но ты не один такой. Представь, сколько таких, как ты на планете, сколько душ терзается в одиночестве. Некоторые в таком же состоянии, но при этом не одни, а одиноки среди близких...

Я посмотрела Косте в глаза. Опустила голову ему на плечо, а потом крепко обняла.

– У тебя такие грустные глаза, словно в них вся печаль мира. И всё его добро. Зачем я говорю тебе прописные истины? Ведь ты и так постоянно представляешь себе всех грустных людей, которые проходят через разлуку с любимыми... Я многое хотела бы сделать для тебя. Но тут ничем не поможешь… Помогает ли тебе философия? Наверно, она молчит, зная, что ты и без неё сделаешь ещё в жизни что-то важное. Ты и без неё видишь, что нужен близким. Что они любят тебя, как и я. И каждый из нас поможет тебе на пути обрести себя. И мне когда-нибудь помогут. Я тоже пока одинока. Но верю, что в моей жизни появится такой же человек, как в твоей появилась Нина.

Я говорила ещё что-то в том же духе, успокаивая и Костю, и себя. Я пыталась, обнимая и говоря, передать ему своё тепло и надежду на лучшее. Я не знаю, сколько мы так простояли. Для нас сейчас время ничего не значило.

* * *

– Костя, пора. Домой пора. Спать. Ты еле стоишь. Я провожу тебя. А потом и сама домой пойду.

И мы медленно пошли к его дому. Костя поник. А я была для него вроде проводника.

Дома я уложила его в постель. И решила пока не уходить из-за его состояния.

– У тебя пустырник или валокордин есть? Или ты что-то другое принимаешь?

– Валокордин в холодильнике, на дверце. Принеси, пожалуйста.

– Хорошо. В воду сахар не подкинуть немного, а-то валокордин противный такой?

– Не надо. Я и так выпью.

Выпив, он спокойно лежал, смотря то на потолок, то на меня. А я сидела в кресле, не спуская с него глаз. Вскоре он заснул, дыхание его выровнялось, тело расслабилось, глаза под веками не двигались. Наконец он провалился в сон, который, надеюсь, подарит ему сил и бодрости.

Мне надоело сидеть и ничего не делать. "Почему я не взяла с собой книгу? Не думала, что останусь у него. Вот и не взяла. А прогулка плавно перешла в ночёвку". Спать совсем не хотелось. Я встала и тихонько дошла до шкафа с книгами. Долго не выбирая, взяла Виктора Гюго "Человек, который смеется". Включила бра, села обратно в кресло и принялась за чтение. Только около 01:00 у меня стали закрываться глаза, да и зевота давала о себе знать. Посмотрев на безмятежно спящего и не подающего признаков плохого самочувствия Костю последний раз, я погрузилась в сон, сначала чуткий, чтобы не пропустить каких-либо просьб Кости, но потом полностью отключилась от мира и открыла объятья сновидениям.

19 глава.

Когда я проснулась, на улице ещё было темно. Открыв глаза, я испугалась, потому что Костя смотрел на меня. Наверно, он недавно проснулся и удивился, что я сплю в кресле, которое специально придвинула к кровати. Я спала, накрывшись пледом. Поначалу было тепло и уютно, но как только я проснулась, почувствовала боль в шее, да такую, что трудно было ей пошевелить. Попробовала повернуть её в разные стороны, но от боли, пронзившей все шейные позвонки, издала тихий стон. Костя сразу же спросил меня:

– Ты плохо выглядишь. Что случилось?

– Шея болит. Надеюсь, скоро отпустит.

– Надо было тебе кресло разобрать.

– Ну... Вот так уж получилось. Заснула под книгу. А ты давно не спишь?

– Нет. Совсем недавно проснулся.

– Как себя чувствуешь? Лучше стало?

– Лучше. Спасибо, что осталась у меня. Мне так спокойней и не так одиноко. Альберта нет. Вот мне хуже и становится.

Что я могла на это ответить? От любви Кости к сыну, совмещающую в себе материнские и отцовские чувства, мне стало легко на душе, отчего я заулыбалась. Мне почему-то вспомнился случай из моего детства, когда мы с Гришей (ему было 5, а мне – 3) взобрались на кухонный стол, на котором в большой железной деже лежало поднимающееся тесто. Что мы только с этим тестом не делали: и лепили фигурки, и бросались им в друг друга, и умудрились в нём искупаться. А когда на кухню зашла мама, увидела двух измазанных в тесте чертёнков, которые смеялись, кто кого громче. Сначала мама хотела нас хорошенько отругать, но увидев, как мы сидим и улыбаемся, сама тоже расхохоталась. Мама понимала, что мы ещё дети. Поэтому старалась поменьше нас ругать. Вспомнив всё это, я рассмеялась, совершенно забыв, что рядом со мной Костя. Чтобы он не обиделся, я рассказала ему обо мне с Гришей. Мы ещё раз вместе улыбнулись, а потом я разобрала кресло, чтобы не мучить больше шею и нормально поспать. Но так и не смогла заснуть. Я подняла голову, чтобы посмотреть, спит ли Костя. Он тоже не спал. Надоело лежать молча, и я спросила:

– Можно я возьму у тебя книгу "Человек, который смеется" почитать?

– Бери, конечно, Оленька. Что тебе из книг нужно, что нравится или по программе школьной задали. У меня, как видишь много классики и философии. По философии есть очень серьёзные книги. Эти книги тебе рано.