Текст книги "Временно женаты (СИ)"

Автор книги: Ольга Рузанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 47

Стефания

Показав Лизе жестом, что я занята телефонным разговором, разворачиваюсь на стуле к окну и раздвигаю пальцами жалюзи. Солнце уже давно прошло свой зенит и теперь стремится к горизонту, пробивая лучами сетчатку глаза. Сощурившись, я пытаюсь разглядеть людей внизу.

– Значит, продала все же, – тяжело вздыхает Юрий Андреевич.

– Да. Всю сеть целиком и без торга.

Я ждала этого звонка, потому что знаю, что Стивен сообщил Данилову эту счастливую для меня новость. К сожалениям и причитаниям тоже готова, но оправдываться за свое решение ни за что не стану. Это мое имущество, и только мне решать, что с ним делать.

– Володя так старался для тебя, – проговаривает печально, очевидно взывая к моей совести.

– Я говорила папе, что не стану ею заниматься. Ничего не изменилось бы, будь он сейчас жив.

– Ох, Стешка, в кого ты такая своенравная? В мать?

– В отца, – издаю смешок, – Его характер.

– Точно, – хмыкает Данилов, – Его порода. Молодец, что не пошла у нее на поводу. Я слышал, она явилась за своей долей.

– Да, папа предупреждал меня.

– Умница, дочка, – хвалит он и, понизив голос, спрашивает, – Как со Степаном? Все хорошо?

– Все хорошо, – подтверждаю я.

– Ну... ты счастлива, Стеша? По Максу не скучаешь?

– Нет, – оглядываюсь на дверь и тоже перехожу на шепот, – Я думаю, что все случилось к лучшему. Хорошо, что Максим встретил другую девушку.

Крякнув в трубку, Юрий Адреевич берет небольшую паузу, а потом осторожно интересуется:

– И что?.. Как он там? Не знаешь?

– Знаю, – отвечаю лаконично и замолкаю.

– Справляется с работой? – спрашивает, прочистив горло.

– Справляется, да.

У меня сердце сжимается от того, какие тоска и волнение за сына сквозят в каждом его вопросе. Два упрямца, мать их! Оба переживают конфликт в одиночку, но ни один из них не готов сделать первый шаг.

Я считаю, Юрий Андреевич должен пойти навстречу и позвонить Максиму с предложением поговорить, потому что в том, что случилось между ними, виноват именно он!

– Ну... а в общем как? В семье у него все нормально?

– Все отлично, да, – рассказываю, воодушевившись тем, что он признал по сути брак его сына с Жанной, – Его жене совсем скоро рожать.

– Кого ждут? Мальчика?..

– Да! – восклицаю с улыбкой, – Маленький Данилов!

– Данилов, – повторяет он тихо.

– Юрий Андреевич, может, хватит воевать с Максом? Может, пора на мировую?

– А может, ты ему то же самое скажешь? – усмехается хрипловато.

– Скажу! Завтра же! Потому что вы оба занимаетесь ерундой! Так нельзя!..

– Ну-ну, поучи меня еще!..

Попрощавшись, я отключаюсь и сразу набираю Стивену. Мне немного не по себе из-за сегодняшней встречи, и я звоню ему скорее не для того, чтобы напомнить о своих планах, а чтобы почерпнуть уверенности из его ровного спокойного голоса.

– Я сегодня с мамой встречаюсь.

– Я помню, Стефа. Волнуешься?..

– Пфф... да, есть немного, но в любом случае готова.

– Я задержусь в офисе сегодня. Позвони мне, когда освободишься.

– Правда?.. – вздыхаю, не скрывая облегчения. – Спасибо!

– Мое предложение пойти с тобой еще в силе, – напоминает Стив, заставляя меня улыбаться.

– Нет-нет, все в порядке. Я справлюсь, тем более, если буду знать, что ты меня ждешь.

Место встречи с моей матерью остается неизменным – все тот же ресторан в паре кварталов от офиса нашей компании. Насколько я успела понять, она и квартиру снимает где-то поблизости. Не раз приглашала меня заглянуть к ней после работы. И я бы сходила, правда, но страх разочарования заставляет держать дистанцию.

– Стеша! Здравствуй, дочка!.. – говорит мама, поднимаясь мне навстречу.

На ней элегантный белый брючный костюм и алая помада на губах. Новые духи с пудровым ароматом нравятся мне гораздо больше прежних.

– Привет, – касаюсь губами воздуха около ее щеки и позволяю ей сделать то же самое, – Как дела?

– Нормально. Присаживайся.

На столе, около папки меню лежит какой-то каталог. Подозреваю, она пришла с новой идеей развития «нашего» бизнеса.

– Закажешь что-нибудь?

– Зеленый чай. Я не голодна, спасибо.

– А я съем утку в сливочной соусе с брусникой, – смеется мама, – И не откажусь от бокала вина.

На самом деле я планирую поужинать с мужем, по той же причине надолго тут задерживаться не собираюсь.

– Мы очень редко видимся, Стеша, – вздыхает она, когда официант, получив заказ, отходит от нашего столика, – Я скучаю.

– У меня много работы, – оправдываюсь зачем-то, хотя мы обе понимаем, что дело, конечно, не в этом.

– Но... мы могли бы встречаться по выходным, чтобы сходить в кино или... погулять по торговому центру.

Было время, когда я загадывала похожие желания на новый год и день рождения. Хотела делиться с мамой сокровенным и получать мудрые советы, потом, когда заболел папа, как-то резко повзрослела. Сняла розовые очки и спрятала их до лучших времен.

– Я подумаю об этом, – проговариваю уклончиво и, забрав у официанта свой чай, указываю взглядом на глянцевое издание, – Что это?

– Оу!.. Хорошо, что ты спросила, – немного смущается мама, – Это каталог «Grazzi». Новый. Подруга прислала из Милана.

– Зачем?

– Они изменили концепцию, и я подумала, что мы с тобой могли бы взять у них кое-какие идеи для «Биггля». Разумеется, если ты захочешь.

– Вряд ли...

– Критики моды уже называют ее прорывом. В России никто ничего подобного еще не делал! Это будет фурор, Стефа!.. – восклицает она.

Мое сердце сжимается в болезненный пульсирующий комок. От максимального напряжения начинает звенеть в ушах.

– Я его продала.

На лице мамы застывает улыбка, но уже в следующее мгновение оно вытягиваться, а глаза округляются.

– Что?..

– «Биггль» продан. Несколько дней назад.

Ее губы беззвучно шевелятся, а потом она мотает головой, словно отказывается верить услышанному.

Но почему, черт возьми?! Разве я давала ей надежду? Обещала, что будет иначе?

– Ты продала его... целиком?..

– Да.

– Но... но зачем? – шепчет она задушенно, – Я же собиралась...

– Ты знала, что я хочу его продать.

– Но я же просила тебя!..

Повисшая между нами тишина хлещет по моим щекам обжигающими ударами. Они пылают. Я все еще не уверена, что поступила правильно, но узнать, так ли это, был только один способ.

– Я возлагала на него столько надежд! – хватается пальцами за виски, – Это же мое детище! Как ты могла!?..

– «Биггль» принадлежал мне, – напоминаю, глядя в ее искаженное потрясением лицо.

– Ты очень жестока, Стефа!

– Ты вернулась только из-за него, верно?

– Я вернулась, чтобы работать здесь и быть рядом с тобой! – выкрикивает осипшим голосом, – В чем ты меня обвиняешь?

– Ни в чем, – вздыхаю с трудом, – Сеть продана, и... что дальше?..

– Я не знаю!

Мы обе замолкаем и отводим взгляды. Я достаю свой телефон из сумки и пишу Стивену, что освободилась и готова ехать домой. Мама тихонько утирает слезы.

– Мне жаль, – поднимаюсь на ноги, – Я оплачу чай.

Глава 48

Стефания

Бывают такие сны, видя которые, ты понимаешь, что это не реальность. Однако эмоции испытываешь самые что ни на есть настоящие и все связанные с ними ощущения тоже.

Пустынная дорога, по которой я иду, и стелящийся по ней туман заставляют сердце сжиматься от тревоги. Густой непроходимый лес по обеим сторонам таит опасность и тихими шелестящими звуками предупреждает – не заходи.

Асфальт под моими босыми ступнями сырой и холодный, я ускоряюсь и за очередным крутым поворотом вдруг вижу то, что выбивает из моего горла глухой крик. На обочине белая искореженная машина, а за грудой дымящегося металла – разметавшиеся по асфальту черные волосы.

Я бросаюсь туда со всех ног, заранее зная, кто пострадал в этой аварии.

– Мама!.. – кричу в ужасе, но не слышу ни звука.

Она вся в крови, и она мертва. Стеклянный взгляд безразлично смотрит в предрассветное серое небо. Я цепенею и как подкошенная падаю на колени рядом с ней. Пачкая пальцы, трогаю ее восковое лицо и ору в тишину. Боль в груди выламывает ребра.

Мне настолько страшно и плохо, что хочется умереть вместе с ней.

Просыпаюсь внезапно, тут же понимая, что это всего лишь кошмар. Сажусь в кровати и оглядываюсь вокруг. Моя комната. Тепло, тихо и уютно. Стивена рядом нет.

На моей коже испарина, и гулко колотящееся сердце оглушает. Мне требуется несколько минут, чтобы прийти в себя и окончательно проснуться. Только после этого я слезаю с кровати и иду из спальни. Пережитый во сне ужас еще сидит дрожью в коленях.

– Стив... – зову тихо, выглянув в коридор, – Степа...

Не дождавшись ответа, на носочках прохожу до лесницы и спускаюсь на первый этаж. На кухне и в гостиной пусто, а в кабинете дверь на террасу открыта настежь. Прохладный воздух, мгновенно окутав ноги, быстро пробирается под мою сорочку.

Я вижу его плечо и зажатую в пальцах сигарету.

– Стив...

Обернувшись, он сощуривает глаза. Молча наблюдая за тем, как я быстро иду к нему, обвивает меня одной рукой и прижимает к своему боку.

– Ты почему не спишь? – шепчу, прильнув к нему всем телом.

Обнимаю его за пояс и трусь щекой о мягкие волоски на груди. Выдохнув дым, он тушит недокуренную сигарету в пепельнице и зарывается пальцами в моих распущенных волосах.

– А ты?..

– Мне приснился страшный сон. Я проснулась, а тебя нет.

Экран лежащего тут же на перилах телефона Стивена загорается и гаснет через несколько секунд. Сунув его в карман трико, муж разворачивает меня к выходу с террасы.

– Идем, а то простудишься.

– Почему ты не спишь? – повторяю вопрос, когда мы вместе выходим из кабинета.

– Не спится, – не говорит ничего определенного и спрашивает, – Что тебе приснилось?

– Мама.

– В страшном сне?

Заведя меня на кухню, он наливает воды в стакан и протягивает его мне. Я делаю два небольших глотка, потому что больше не получается – меня до сих пор мелко потряхивает.

– Мне снилась авария, в которой она разбилась насмерть, – проговариваю еле слышно, – Я видела ее мертвой.

– Это всего лишь сон.

Медленно бредя по дому и поднимаясь на второй этаж, мы держимся за руки. Уверенность и уравновешенность, перетекающая в меня через контакт наших пальцев, постепенно расслабляет грудные мышцы.

Оказавшись в нашей комнате, я поворачиваюсь к Стиву и, обняв его за шею, ищу его губы. Теплые, мягкие, с табачной горчинкой. Мы целуемся, постепенно двигаясь к кровати. Он ведет, я уступаю и вскоре оказываюсь распластанной на простынях. Стянув с меня белье, опускается на колени у самого изножия и, разведя бедра припадает ртом к моей промежности.

Вырвавшийся из горла испуганный вскрик очень быстро превращается в протяжный стон. Вспыхнувшее в один миг желание наполняет живот теплым томительным теплом. Скользящие поглаживающие движения его языка дарят сумасшедшие ощущения. Его сосредоточенные на эпицентре моего наслаждения губы лишают разума.

Я извиваюсь и бьюсь в его руках как пойманная птица. Отталкиваюсь, но уже в следующее мгновение сама двигаюсь навстречу.

– Еще... Господи, еще... пожалуйста!.. – выталкиваю из себя на каждом выдохе.

Предчувствуя взрыв, загребаю пальцами обеих рук его густые волосы и вонзаюсь ногтями в кожу головы. Задерживаю дыхание и, содрогнувшись всем телом, погружаюсь в густой сладчайший ликер. Невнятно бормочу какие-то глупости и обнимаю Стивена, когда он накрывает меня собой и толкается внутрь одним слитным движением.

– Стеша... – проникает в мои уши приглушенное, – Ты парадокс, слышишь?.. Ты сломала мой мозг.

Я целую его губы, на них мой вкус. Мой мозг и все мои представления о Грансе тоже поломаны. Я все еще не могу поверить, что это навсегда.

– Стив... Степа, я люблю тебя, – бормочу, обвивая его бедра ногами, – Сильно, Степа!..

Он двигается быстро и резко. Сцепив зубы, берет так, словно это его единственный шанс на жизнь. Мощный толчок, второй, третий. Дрожь по влажной спине и усеявшие кожу крупные мурашки. Мой живот покрывают теплые вязкие нити.

Рухнув на меня всем весом, Стив на некоторое время затихает. Я глажу его затылок, собираю кончиками пальцев капли пота.

– Мне понадобится твоя любовь, Стефа... – вдруг раздается у моего уха, – Я дам столько же взамен.

Я жмусь теснее. Его скупые признания всегда обнажают душу и доводят до желания плакать. Каждое его слово о чувствах тут же впитывается мной и укладывается в самом потаенном уголке сознания. Я помню их все до единого.

– Скажи, что любишь, – наглею, пристраиваясь на его плече, когда он перекатывается на спину.

– Люблю, – отвечает просто, – я думал, это и так очевидно.

– «Я тебя люблю» это классика, как белое платье на свадьбу и обручальное кольцо, – смеюсь тихо.

– У нас с тобой все не по классике, да?

– Да.

Повисает пауза, в течение которой, Стив, обняв меня одной рукой, второй гладит волосы. Я разве что не мурлычу от удовольствия, а потом слышу:

– Я люблю тебя, Стефа.

В моих глазах застывают слезы, а горло забивает эмоциями. Подняв голову, я смотрю в его серьезное лицо, но в пристальном взгляде из-под опущенных век бушует пламя. Меня колет тревогой, но лишь на мгновение – наверное, от того, что слишком неправдоподобной выглядит наша история со стороны.

– Все хорошо?.. – спрашиваю с улыбкой.

– Ничего такого, с чем мы с тобой не справились бы.

Глава 49

Стефания

– Ты куда-то уходишь? – выпаливает Платон, с которым мы сталкиваемся в дверях моего кабинета.

Сегодня он явился вовремя, одет с иголочки и аккуратно причесан. Неудивительно, ведь с минуты на минуту в офис должен приехать его отец.

– Ухожу, Платон. Собрание акционеров вот-вот начнется.

– Слушай, – нервно вздыхает он, оглядываясь, – Не сливай отцу, что я иногда... опаздываю на работу. Он же думает, что у меня здесь все чики-пуки.

– Хм... почему я должна покрывать тебя? Ты предлагаешь мне лгать Ивану Петровичу?

– Не надо лгать, ну... – обхватив мой локоть, шепчет в ухо интимным голосом, от которого по коже ледяной озноб идет, – Он не станет спрашивать про мои косяки, а ты... просто промолчи.

– Убери руки, Платон, – шиплю сквозь стиснутые зубы.

– Я клянусь, с сегодняшнего дня я образцовый сотрудник...

Троценко меня отпускает, и я тут же отряхиваю рукав своего жакета, словно он мог испачкать его. Внутри дымит раздражение.

– Не смей больше прикасаться ко мне! Слышал?.. Еще одна такая выходка, и об этом узнает мой муж. Поверь, для тебя это будет страшнее гнева твоего отца.

– Ладно, забей, Стефа, – отмахивается недоумок, – Я же без подтекста. Просто взял за руку.

– Иди, работай! – рявкаю грозно, перед тем, как выйти в коридор из маленькой приемной нашего отдела.

– Отцу не говори! Пожалуйста!.. – летит вдогонку, – Я обещаю исправиться!

Не верю ни единому слову. Слишком поздно Иван Петрович взялся за воспитание единственного сына. Он понятия не имеет о значении слова «работать».

Собрание акционеров начинается четко в указанное заранее время. Я знаю, что Стивен педант, и поступается своими принципами крайне редко и только ради меня. Я сломала его мозг, я помню. Слушая его хорошо поставленную речь, закусываю обе губы, чтобы не разулыбаться, как дурочке.

Но не положено, поскольку мероприятие крайне серьезное и является своеобразным итогом деятельности компании под руководством Гранса за отчетный период. Больше всего вопросов, провокационных и не очень, поступает от Галича, держателя третьего по величине пакета акций, и еще нескольких акционеров, от которых в частности мне поступали предложения о продаже хотя бы половины процента моих акций.

Старший Троценко на удивление молчалив и покладист. Неужели смирился с тем, что контрольного пакета ему никогда не видать? Так или иначе, но на голосовании он поддерживает инициативу Стивена о создании дополнительного исполнительного органа нашей компании.

Официальная часть собрания заканчивается почти в восемь вечера. Я выхожу из зала и ожидаемо сталкиваюсь с Иваном Петровичем.

– Может, выпьем по чашечке кофе, Стефа? – предлагает он, увлекая меня в сторону комнаты отдыха.

Мне очень не хочется болтать с ним о его отпрыске, но я знаю, что Стивен задержится еще минимум на час. Подписание протоколов и беседы с акционерами в неформальной обстановке никто не отменял.

– Как дела? Как работа над твоим проектом? – интересуется он, с удобством усаживаясь на мягком диване и жестом прося сотрудницу подойти.

– Все отлично. Оборудование уже в пути, – рассказываю я, упуская не нужные ему подробности, – Если не будет проблем с логистикой, то оно прибудет на месторождение уже через десять дней.

– Говорят, нас ждет нечто грандиозное? – смеется он, но, кажется, без сарказма, – Прорыв в области экологической защиты.

Пожимаю плечами, пока Иван Петрович просит для нас две чашки кофе. Нет, конечно не прорыв, потому что мы не первые в России, кто внедряет эту технологию на своем производстве. Но и замалчивать это событие я не стану. Наша пресс-служба уже связалась с нужными издательствами и заказала статьи, которые без сомнения поднимут рейтинг компании.

– Как мой оболтус, Стеша? – наконец, задает вопрос, ради которого и затевалась эта дружеская беседа.

– Платон? Вы к нему не заглядывали?..

Что мне ответить?.. Рассказать, что его сын опаздывает каждый день минимум на два часа, а пятницу и вовсе объявил для себя выходным днем? Что не так давно он припарковал свой элитный спорткар прямо на газоне, потому что не оказалось свободных мест на парковке, или что от него регулярно за версту несет перегаром?

– Заглядывал, – усмехается Троценко довольно, – Работает, не поднимая головы.

– Правда? – не удерживаюсь от усмешки.

– Пусть-пусть старается!.. Наберется опыта, а потом и... – взмах ладонью вверх, – Можно по карьерной лестнице!

– Это будет не так быстро...

– Почему же? Он у меня парень сообразительный. Диплом о высшем образовании имеет, – говорит Иван Петрович, намекая, очевидно, на то, что у меня самой его пока еще нет.

– Кроме диплома нужны еще знания и, главное, желание работать.

Что же такое Платон напел отцу, что у того буквально за пару недель крылья за спиной выросли?

– Ну, ты, Стеша, давай... пацану моему по рукам не бей. Я рассчитываю как минимум на начальника отдела.

– Ого!..

– Что «ого»?.. – спрашивает с улыбкой, но с нескрываемым вызовом, – Ты же, пусть и не формально, возглавила отдел, подвинув Павлина. Мой Платон достоин того же.

Решив, что обязательно обдумаю, как аккуратно поставить Троценко в известность относительно того, какой на самом деле из его Платона работник, я, сославшись на срочные дела, прощаюсь с мужчиной и возвращаюсь в свой кабинет.

«Долго еще?» – пишу Стиву.

«Езжай домой. Не жди меня» – отвечает он и тут же присылает мне еще одно сообщение, – «Постараюсь не задерживаться»

«Хорошо» – отвечаю и заказываю такси.

Оказывается, я уже отвыкла возвращаться сюда вот так, одной. Прогретый салон его машины, негромкие разговоры, касания и многозначительный долгие взгляды стали неотъемлемой частью моей жизни. Без Стивена мне холодно, пусто и темно. И время тянется как резина.

Поужинав в одиночестве, я засаживаюсь за диплом, о котором мне сегодня напомнил Троценко и вношу в него правки, присланные руководителем, пока двор дома не освещают фары.

Укол адреналина в сердце посылает слабость в ноги. Выглянув в окно, я набрасываю тонкий халатик и выбегаю из комнаты. Быстро стуча пятками по ступеням лестницы, спускаюсь на первый этаж и по темному холлу бросаюсь к входной двери.

– Не спишь? – спрашивает Стив, ловя меня руками.

– Нет. Тебя ждала. Как все прошло?

От него пахнет табаком и усталостью. Линия губ напряжена, когда я нежно целую их. Мужские руки жадно ощупывают все мое тело и обхватывают затылок пальцами.

Что-то не так... Исходящее от него напряжение ложится на меня бетонной плитой.

– Что случилось?

– Я говорил с Линдой, Стефа.

– Что?.. – цепенею мгновенно, – И?.. О чем вы говорили?

– Она беременна.

Глава 50

Стефания

Слепой удар в лицо – первое, что я чувствую, и только удерживающие меня руки мужа спасают от ощущения стремительного падения в пропасть. Действительность вокруг меня начинает раскручиваться.

Вцепившись мертвой хваткой в пиджак Стива, я с отчаянной надеждой смотрю в его лицо. Пусть скажет что-нибудь, что прекратит разрушения!.. Пусть остановит этот апокалипсис!

– Стефа... – тихим убитым голосом, – Прости.

– Я не верю...

– Мне нужно будет лететь в Германию.

– Я не верю! – повторяю громко, – Не верю, ясно!.. Этого не может быть!

Выбравшись из его объятий, я делаю несколько шагов назад, пока не упираюсь спиной в стену, и зябко обнимаю себя руками. Идущая изнутри дрожь сотрясает все тело.

Стивен снимает пиджак и, и небрежно бросив его на банкетку, скидывает туфли. Только сейчас я понимаю, с чем связаны его отрешенность и замкнутость в последние дни. Не с собранием акционеров.

– Мне нужно будет лететь в Германию, – повторяет он, приближаясь.

Мне кажется, я его теряю. Мне кажется, он будет очередным в списке моих потерь. Хлынувшие из глаз горячие слезы расчерчивают лицо.

– Стефа... – касается моего плеча.

– Не надо... – дергаюсь в сторону и, развернувшись, быстрым шагом иду в гостиную.

– Это не конец, слышишь?..

– Это конец! – восклицаю в сердцах, – У тебя скоро родится ребенок!.. Боже, ребенок!..

– Сядь, – просит он, сам усевшись на диван и потянув меня за предплечье, – Иди сюда.

– Я не могу!..

Если бы он знал, что происходит внутри меня! Как мне хочется орать во все горло, драться и крушить все вокруг! Если бы он знал, какой животный ужас жрет мое сердце!

– Через «не могу», Стефа! – давит интонацией, заставляя подчиниться.

Неловко упав на его колени, я тут же сжимаюсь в комок. Оцепеневшее сознание все еще отказывается принимать эту правду. Стив, обвив меня руками, утыкается носом в мой висок и дает нам обоим пару минут на то, чтобы справиться с эмоциями. Только после этого начинает говорить:

– Это не конец, Стефа. Для нас ничего не изменится.

По моей спине ползет колючий озноб, и я начинаю чувствовать боль. Она растекается вдоль ключиц и ребер, рвет дыхание и сводит живот. Мои слезы не останавливаются.

– Ты заставишь ее сделать аборт? – шепчу я, – Так нельзя, Стивен.

– Нет. Пусть рожает.

Вмиг вспыхнувшие в моего голове картинки их с Линдой общего малыша и то, как они вместе растят его, скручивают внутренности. Я пока не в состоянии с этим смириться. У меня нет на это столько сил.

– Что тогда? Ты вернешь ее сюда?

– Нет.

– Сам вернешься к ней в Германию? – накидываю предположения, садистски раня себя все сильнее и сильнее.

– Нет, – негромко, но решительно, – Я не откажусь от тебя, Стеша, даже из-за ребенка от Линды.

– Но и от него ты тоже не откажешься, Стив?

– Не откажусь.

Нет, конечно. Я успела узнать его достаточно хорошо для того, чтобы быть в этом уверенной. Ответственность – едва ли не главное его качество, тем более, когда она касается его ребенка.

Новый спазм в груди выдает еще одну порцию слез. Шок не проходит, но внутри уже начинает зреть понимание, что с этим «обстоятельством» мне еще предстоит научиться жить. Наша семья и ребенок мужа от другой женщины.

Не справившись, я прячу лицо в ладонях и глухо всхлипываю.

– Это несправедливо!.. Это несправедливо, черт возьми!

– Мне жаль, Стефа. Этого не должно было случиться.

– Но случилось! – восклицаю задушенно, – Почему?.. Почему именно сейчас?

– Я не знаю. Линда принимала оральные контрацептивы, – проговаривает Стив, – Риск был исключен.

– А... – повернув голову, нахожу его взгляд, – А она точно беременна?

– Да. Она прислала мне справку от врача и фото... теста на беременность.

– Боже!.. Как так вышло?

Его ладонь давит на мою талию и прижимает к твердому телу. Я понимаю, что Стивен не виноват в случившемся, но бушующие внутри меня разрушающие эмоции сдержать очень сложно. Я почти ненавижу ее!

– Я планирую с этим разобраться. Для этого мне нужно лететь в Мюнхен.

– Когда? – я ревную до постыдного сильно. К ней. К их нерожденному малышу и даже к ненавистному теперь Мюнхену.

– Послезавтра, – отвечает он сдержанно, очевидно, чувствуя мое состояние, – К выходным планирую вернуться.

– И?.. Как ты видишь вашу дальнейшую жизнь?

– Если ты имеешь в виду нашу с Линдой дальнейшую жизнь, то ее не будет. В приоритете для меня интересы твои и ребенка, которого она родит.

– Но ребенку важно расти в полной семье.

– Семья не должна строиться только на общих детях. Это не правильно.

– Согласна, – киваю я и, чуть расслабившись, опираюсь на него плечом.

Пальцы Стива под его тихий вздох впиваются в мое тело. Я продолжаю плакать и вдруг чувствую его губы на своем лице. Жест настолько интимный, что у меня в груди снова все переворачивается. Ему ведь тоже тяжело, он ведь тоже чувствует себя загнанным в угол.

– Мне страшно, – признаюсь, повернувшись так, чтобы наши губы встретились.

– Я все решу, обещаю.

– Мне страшно, что я могу не справиться со своими чувствами, Стив. Они не хорошие.

– Ты ревнуешь?

– Да. И злюсь.

– Я не дам тебе повода чувствовать это.

Я хочу верить ему. Обвиваю руками его шею и крепко прижимаюсь всем телом. Целую колючую щеку, линию челюсти, подбородок. Прижимаюсь к губам.

Я так хочу пройти это испытание с честью и не потерять при этом ни себя, ни наши чувства! Я так мечтаю, чтобы Стивен ни разу не пожалел о сделанном выборе!

– Мы справимся, – гладит руками по спине, отвечая на мой поцелуй, – Я не хотел этого, но мы справимся.

– Мне потребуется время, чтобы... смириться с этим. Но я буду стараться.

– Спасибо, родная.

Ночь мы ожидаемо не спим. Лежим в темноте, вцепившись друг в друга и изредка разговаривая. Хоровод не самых радужных мыслей в моей голове провоцирует тошноту.

Да, ситуация в рамках современного общества не нова и не является из ряда вон выходящей, но я не могу не думать об этом ребенке. О том, что, вероятно, он, когда подрастет, станет бывать в нашем доме. О том, как его, должно быть, полюбит Агния, и о том, что он будет братом или сестрой нашим со Стивеном детям, если они родятся.

Но еще больше меня волнует присутствие в нашей жизни матери этого ребенка. Я просто этого не выдержу.

– Стефа... не накручивай себя, – вдруг раздается над ухом хриплый голос Стива, – Мне плохо от твоих мыслей.

– Ты любил ее?

– Ничего похожего на то, что чувствую к тебе, я к ней не испытывал. Но ребенок в этом не виноват.

– Да. Не виноват.