Текст книги "Трафарет (СИ)"
Автор книги: Ольга Рог
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Глава 6
– Одну упаковку аскорбинки и это… два теста, – Даша покраснела, будто что-то опрометчивое совершила. Поежилась в куртке, сжимая и разжимая руки в кулаки. Качнулась на ботинках с носка на пятку.
«Кого стесняться? Замужем она! Не нагуляла, не взаймы взяла» – сгребла покупки из аптечного отдела и ни на кого не глядя, ринулась к выходу.
– А, сдачу? – крикнула ей вслед аптекарша, громче чем ожидалось. – Мне чужого не надо!
Дед Митрофан аж по слуховому аппарату пальцем постучал, думая, что он сбился. Соседка, протирая платком очки рассматривала на витрине средства от высокого давления, и та обернулась. Надев окуляры, посмотрела на Дашу подозрительно.
Пришлось отмерить несколько шагов обратно и высыпать мелочь из блюдца на ладонь. Стоило посмотреть на женщину в белом халате, и душа рухнула в пятки. Та уже схватила свой телефон, будто намеревалась кому-то звонить и докладывать.
– Спасибо, не заметила. Мама попросила ей купить, самой некогда… Ну, сами знаете, мероприятия всякие, – проблеяла Дарья, разлепив пересохшие губы.
И ведь не соврала. Тест ее просила купить мать. Зачем уточнять для кого-то, верно?
У тетки, что в очки на нее глядела, челюсть отвисла, стекла запотели от удивления. Эка невидаль! Вере Демидовне почти пятьдесят три года. Но, всякие чудеса, конечно бывают… Уж, не от гармониста ли нового, что из соседнего района недавно приехал забрюхатилась? Вот это но-о-овость! Вот это удачно она зашла…
Забыв про капли и свою гипертонию, тетка Галина выскочила, чуть двери аптечные не вынесла. Дед так ничего и не понял про тесты. Зато, телефон в руке аптекарши – Алькиной закадычной подружки перекочевал в карман. Надолго ли?
Дарья ушла, оставив странную недосказанность. Аптекарша пыталась отвлечься, да не отвлекается. Все мысли возвращаются к визиту зарубинской жены.
– А-а-аль? Давненько не заходила. Неделю назад Вовке покупала гематоген и все, дорогу забыла. Чего звоню-то? Так приходи, может и есть что сказать. Не по телефону, – закинула она «удочку», довольно скалясь.
За такой шикарный подгон с Алевтины точно коробка конфет полагается. Не меньше!
У аптекарши и настроение повысилось. Напевая, что-то себе под нос, она стала пересчитывать штучные презервативы в коробке, не замечая осуждающего взгляда деда Митрофана. Он просто махнул рукой, забыв зачем пришел. Бабские сплетни его перебили. Пожалев, что не написал на бумажке название чудодейственного лекарства для памяти, подслушанного в рекламе по телевизору, старик пошаркал на выход. В дверях обернулся и сказал:
– Не многие из нас могут вынести счастье соседей.
– Сорок три, сорок четыре… – считала женщина, шелестя фольгой. – Ты что-то спросил, дед Митрофан? – подняла голову, не расслышав его реплики.
– Да, ну тебя! – махнул рукой старик. – Все равно не поймешь, пока самой не коснется.
Его бесцветные глаза через несколько секунд потеряли интерес к сплетнице. Дед забыл, что говорил. Помнил только дорогу домой, где его ждет жена, с которой прожито много лет. Хороших или плохих – не важно. Главное, она его ждет.
Земля наша не так велика, а в Майском и плюнуть некуда. Обязательно с кем-то столкнешься один или два раза за день. Вере оставалось дойти всего ничего – метров мять до своей калитки.
Вдруг, справа возникла «помеха». Алевтина выскочила из своей ограды, волоча за собой сына, который рыдал во весь рот, что не хочет в аптеку, хочет на качели и велосипед.
Они разошлись как вражеские корабли вдоль форматора. Без приветствия, гордо вскинув волосы, как «флаги»: темно-каштановые дашкины, против ядрено-рыжих. Ноздри раздули от волнения и злобы.
Даша прекрасно расслышала, что сказал сын Егора. Алька точно в аптеку собралась лясы точить с подружкой… Трепло.
На негнущихся ногах, Дарья закрыла за собой дверцу забора. Осталось немножко до двери. Ключ от дома врезался в кожу ладони. Что-то было не так…
Тотошка подозрительно ее не встречал, не выпрыгивал из будки, виляя хвостиком и сопровождая звонким лаем.
– Тоша? – издавая «поцелуйный» звук, стала подзывать щенка. – Тотошка, милый, ты куда спрятался? – голос осип от нехорошего предчувствия. Спазмы подкатили к горлу, пришлось сглатывать и дышать глубоко через открытый рот.
Даша, присев, заглянула в собачий домик, но там никого не обнаружила. Обвела взглядом двор. Тонкая цепь змеей уходит в кусты. Ухватившись за первое звено, она потянула… Как-то легко пошло.
На конце показался карабин, а собаки нет.
– Тотошка-а-а! – она разогнулась и стала орать визгливо. Ее зов расходился эхом во влажном осеннем воздухе.
Песик либо сбежал, либо его кто-то выпустил. Вдали поднимался над лесом туман. С крайнего двора завыла собака.
Глава 7
– Дарья, ты что ли, Калинина? – подслеповато щурился дед Митрофан, назвав ее девичью фамилию, заметив в свете фонаря молодую женщину, шатающуюся по улице. Сначала вперед прошла, потом обратно.
– Я щенка своего потеряла, Тотошку. Не видели? Маленький такой, с короткими лапами. Белый с рыжими пятнами на боках, – Дарья всхлипнула, и опять огляделась.
– Не видел, – почесал затылок старик. – Если он маленький, то из-за травы не видать. А вот, мужика твоего я видел. Он с мешком шел в сторону реки. Я еще подумал: «Кто же ходит на рыбалку с мешком?».
– На… на рыбалку? – у Даши тут все и сложилось, как пазлы.
Не мог собачонок просто так сбежать. Обязательно вернется к своей хозяйке и миске, даже если сорвался с цепи нечаянно… Зарубин его унес, гад! Другого объяснения просто не было.
Если долго бить в одну точку, раз за разом в одну мишень, то даже камень расколется. Так и Дашины отговорки: «Муж исправится, он просто устал. Всем нужно помочь. Бывшая жена слишком много требует для сына». Все верно, можно забыть про Дашу, про свои обещания. Тотошка тут при чем? Просто насолить? Попал под горячую руку, посмотрев не так?
Дарья побежала, сломя голову, петляя по извилистым тропинкам. Выскочила на пригорок, едва выравнивая дыхание. Темень опустилась. Холод лизал ноги, которые она успела промочить, бегая в ботиночках по сырой траве. Перед глазами расстилалось темная полоса. Если обернуться, то можно увидеть кое-где редкие огни далеких домов Майского. Ветер неожиданно поднялся, завывая как раненый зверь, бросая ей пожухлую листву под ноги. Даша поежилась, обняла себя руками, пытаясь согреться и собраться с мыслями. В какую сторону идти? Тут везде одинаково.
Вынув из кармана телефон, который жалобно пискнул разряженной батареей, она нажала «фонарик». Слабый луч блеснул, разрезав пространство впереди. Показалась переливающаяся гладь воды. Дарья пошла вперед. Пусть даже ей придется вывернуться наизнанку, но Тотошку она вернет.
Если успеет…
Женщина спустилась под берег и посветила кусты ивы. Поцокала тихонько языком, подзывая собачку. Каким-то шестым чувством, Даша знала, что шуметь не стоит. И оказалась права. Дальше по берегу, река течением принесла ей мужские голоса.
– Сучье племя! Укусить успел. Ищи его, Миха. Вон там за поваленным деревом прячется, наверняка… Поймаю, башку сверну! Обоссать еще успел, тварь блохастая.
«Это ты хотела услышать, Даша? Егор знает, как ты любишь свою собаку. Прекрасно понимает, на что идет» – роились ужасные догадки, проникая все глубже в сознание.
– Чертов садист, – прошипела Дарья сквозь зубы, отключая фонарик и пряча телефон в карман куртки.
Она присела, чтобы не мелькать и не попасться на глаза двух извергам. Егор свистел, подзывая к себе собаку. Думал, Тотошка глупый? Это она дура непроходимая, что верила такому человеку… Способному вот так просто избавиться от живого существа. И если человек на подобное горазд, то что еще от него можно ожидать?
Сердце билось затравленной птицей, кровь стучала в висках. Голоса приближались и очень скоро ее могут обнаружить. Дарья медленно, стараясь не шуметь, пробиралась в кусты, пробуя залезть поглубже. Влажная земля от каждого шага отдавалась предательским хлюпаньем. Ветки кололись, норовя попасть в глаза. Гнев, и отчаяние перемешались в ней. И незнание: Как поступить? Что сделать?
Совсем рядом они. Слышно, как переговариваются. Егор что-то матерное крикнул Михаилу, а тот в ответ засмеялся. Звук этого смеха показался Дарье самым отвратительным из всего, что она когда-либо слышала.
В руках у Мишки была палка, которой он молотил без разбора по зарослям. Расчет у извергов был прост: собака испугается и выбежит, выдаст себя скуляжом. Громкий визг Тотошки парализовал ее на долю секунды. Все волосы на теле вздыбились. Из ее рта вырвался рык. Медлить больше нельзя, мужики забьют ее питомца.
С криком она выскочила из кустов и бросилась на Михаила. Сбила его с ног, вцепившись в волосы растопыренными, скрюченными пальцами. Дашка верещала, как стая диких обезьян. Царапалась, пиналась…
– Скоты-ы-ы! Пошли вон, крысы-ы-ы!
Егор опешил от неожиданности, но быстро пришел в себя и попытался оттащить Дарью. Она сопротивлялась, как могла, но силы были неравны. Ярость давала ей силы, только Егор был сильнее. Он ударил ее по лицу, и Даша упала на землю, но не сдавалась. Поднявшись, она бросилась к светлому скулящему пятнышку, чтобы защитить его. Оттолкнуть подальше. О себе совершенно не думала.
Больно где-то справа в боку. Очень больно. Под курткой намокла кофта. Даша понимала, что это не простые колики, не удар кулаком, каких она получила несколько. Скорчившись, молодая женщина упала. Рана горела огнем. Она пробовала зажать ее ладонью. Перед глазами заплясали светящиеся круги, в голове звенело. Ее затягивало в липкое бессознание…
– Ты бери за ноги, а я спереди, – командовал Егор. – Ну?! Че вылупился? Как бабки делить, он первый. А как запахло жареным, очканул?
Плевок в сторону. Чужой голос. Совершенно посторонний.
Сказанное когда-то: «Я люблю тебя, Даша. Мы будем с тобой всегда вместе» – величайшая в мире ложь. Ни первое, глупая, ни второе. Сплошной обман. Злой умысел.
Глупо улыбаясь, она посмотрела на склонившегося мужа, дышащего звериным гневом, лютостью.
– Егор, как же так? – слабо уловила мимолетную растерянность, но тут же ее скулы сдавили стальными холодными пальцами.
– Баба ты не плохая, Дашка. Только для меня… Лишняя.
Глава 8
Вере Демидовне не спалось. Тревога за дочку не давала покоя. Надо же, у нее будет внук или внучка. Жаль, что от этого прохвоста – Егора. В то, что зятек изменится, став второй раз отцом, не верилось. Она бы Зарубину кота бродячего не доверила, не то что внука. Шел бы уже с концами к своей размалеванной матрешке и мозги дочери не пудрил, кобелина.
Перелистнув страницу из библиотечной книги, женщина пыталась вникнуть в сюжет, но буквы плясали перед глазами китайской грамотой. Захлопнув издание, она отложила книгу на край стола. Прислушалась. Ей показалось, что какие-то звуки идут со стороны входной двери, словно кто-то тихонько скребется.
«Показалось» – только подумала, и вот опять! Всунув ноги в теплые тапочки, Вера Демидовна подошла к источнику шума. Схватив, припасенную для таких случаев кочергу, стоящую в уголке, повернула замок.
– Кто здесь? А ну, покажись! – вглядывалась в сумрак, пока не догадалась протянуть руку и включить свет на крыльце.
У нее кочерга чуть на ноги не рухнула. В маленьком потрепанном грязном комке, пытающимся встать на лапы, она узнала щенка Дарьи. Малыш тяжело дышал, высунув язык и казалось, что в глазах блестели слезы. Какими судьбами он вообще смог доползти в таком состоянии и поискать у нее помощи?
– Милый мой, кто тебя так? – воскликнула Вера, схватившись за сердце. Ей самой чуть плохо не стало.
Она подхватила собачонка и внесла внутрь. Положив на коврик в прихожей, осторожно пощупала бока. В одном месте, Тотошка взвизгнул и посмотрел ей глаза так, словно что-то сказать хотел.
– Ну-ну, молодец, что ко мне добрался. Сейчас молока теплого дам. Отлежишься. Сила воли у тебя есть, – она погладила страдальца по головке.
– Пей! Надо чуток попить, чтобы поправиться, – потихоньку влила ему в пасть молока. – Вот, так тебя тут устрою и схожу проведать Дашу… Не спроста это все, – качала головой.
Пока шла, Вера Демидовна пыталась позвонить дочери по телефону. Звонок шел, но трубку никто не брал. Она начала сомневаться, что сейчас придет к заспанной Дарье и та ее высмеет за паникерство. «Пусть посмеется, лишь бы все обошлось» – говорил внутренний материнский голос.
Чем ближе дарьин дом, тем страшнее становилось. Такое чувство, что кровь в венах пузыриться начинает и кончики пальцев покалывает. Она ускорила шаг, почти побежала. От волнения рябило в глазах, приходилось останавливаться, хватаясь за чужие заборы, чтобы немного отдышаться.
Потянуло гарью… Нет, не той что идет с дымом от топки печи. Другое. Будто резина горела. Чем ближе заветная калитка с синим забором, тем резче становился запах паленого. Ей показалось, что дорогу вдали перебежали две крупные тени.
– Ой, батюшки! Пожар! – она выдала хрипло, словно голос у нее отняли назло. – Люди-и-и! Пожа-а-ар! Помоги-и-ите! – Вера Демидовна смогла настроить голосовые связки и кричала, что есть мочи.
В тишине уснувших улиц, ее вызов разнесся сиреной. В ближайших домах вспыхнул свет. Люди стали выглядывать в окна.
Ей некогда было ждать помощи. Самая ближайшая подмога – это она.
Вера Демидовна, не мешкая ни секунды, влетела в ограду. Кинулась и сорвала с петель тяжелую деревянную дверь сарая, успев заметить главный очаг пламени, разгорающийся в окне кухни. Она помнила, что в сарайке хранились старые ведра и лопаты. Адреналин бурлил в ее венах, придавая ей не дюжую силу. Схватив первый случайный, сбила с петель хлипкий навесной замок. На удачу, запнулась об первое попавшееся ведро и тут же его подняла.
Набирая воду из уличного крана для полива огорода, она молилась, чтобы Дарья продержалась хоть немного. Ее дыхание превращалось в пар на холодном воздухе.
– Демидовна, Дашка в доме? – прибежала ближайшая соседка. В руках у нее был маленький автомобильный огнетушитель. Слишком мал, но хоть что-то.
– Не знаю я! Не знаю! – закричала несчастная мать, растопырив пальцы свободной руки, через которые уходили все ее надежды. Всю трясло от шока. Вода из ведра пошла верхом, полив ей ноги, но холода Вера уже чувствовала… Как не видела больше ничего кругом. Только пламя, что поднималось все выше, рвало ей душу на части.
Люди бежали со всех сторон: кто с чем. Крики. Мужики матерились. Звон разбитого окна с другой стороны, куда пытались пробраться. Вера Демидовна подала ведро более прыткому и молодому, ее тело оцепенело от шока. Волосы на голове шевелились далеко не от ветра.
Густой дым валил, чернее ночи, поднимаясь ввысь. Пламя трещало, фыркало на людей и не собиралось сдаваться. Это его жертва, его капище.
Сонный и встревоженный народ подавал ведра с водой по цепи, как единый механизм, сплотившийся против беды.
Односельчане подходили к Вере Демидовне. Кто молча, кто бросал короткое сочувственное слово: «Держись».
А как держаться? За что схватится? Вера не знала. Возможно там, погибает ее единственный ребенок. Оставалось только сцепить зубы и хрипло командовать:
– На крыльцо лей, а то совсем не зайти!
– Мам, я здесь, – Даша положила ей ладонь на плечо, возникнув как привидение откуда-то сбоку. – Я жива.
Вера Демидовна, как в замедленной съемке повернула голову, чтобы увидеть бледное без единой кровиночки лицо и вымученную кривую улыбку. Словно не веря, мать протянула руку, чтобы дотронуться, убедиться, что это не мираж, не привиделось… Просто потому, что очень хотелось поверить в чудо.
– Только ранена. Егор пытался меня убить, – продолжила она. Пошатнулась, но мать ее подхватила под локоть, перекидывая слабую руку через себя, чтобы опереться. – Я прикинулась, что отключилась. Зарубин с Мишкой хотели закрыть меня в доме и сжечь. Мам, прости… Я такая дура.
Дарья зарыдала, дергаясь всем телом и прижимаясь к родному человеку. Она уже не чувствовала боли, будто онемело все. Выжгло. Вскинула лицо, чтобы посмотреть на дом, откуда выбралась только благодаря смекалке, обманув убийц.
В карих глазах плясали отблески огня.
– Сейчас, сейчас, Даша, вызовем «скорую». Потерпи немножечко, – мать гладила по спине, по спутанным волосам, безмерно радуясь, что может ее обнять.
Все можно исправить, кроме смерти.
Глава 9
Два года – достаточный срок, чтобы надоесть друг другу и лишиться терпения к супругу. Ушел бы и дело с концом. Но, не убивать же? В Майском только разговоров было про Зарубина, который подался в бега и был в розыске.
Алевтина замкнулась, стараясь меньше людям глаза мозолить. Из магазина уволилась. Сиднем просиживала дома, даже Вовку в садик не водила. Сбегает вечером перед самым закрытием за продуктами первой необходимости и опять держит осаду. Даже днем зашторены окна.
Дарью жалели по-своему. Она пострадала от козней мужа, дома лишилась. Случился у Даши выкидыш. От ее брака остался только котлован, да печка с трубой сиротою. В больнице районной долго ее держали, почти три недели. Мать к ней моталась день – через день, отвозить гостинцы и поддержать морально.
Вера Демидовна прекрасно видела, что рана ее заживает, а в душе волки воют. Все для Дарьи стало серым, беспробудно-одинаковым: еда безвкусной, еще один прожитый день – лишь существование по инерции. Обида, как опухоль разрасталась и множилась. Она лишилась всего, во что верила. Женское счастье поманило и обошло стороной.
Даша понимала, что придумала себе Егора, сложила образ собирательный. Оказалось, что в качестве жены она ему нужна была на время, пока что-то можно было взять, урвать, отнять. Это ей адвокат по разводу сказал, как есть. Та страховка, если бы все не вскрылось, благополучно ушла Егору, чье имя вписано в строке «выгодоприобретателя». Очень удобно: ее – в могилу, ему с Алькой крупная сумма, чтобы уехать и начать где-то все заново.
Выплату в страховой компании заморозили, а того агента, который помогал в подлоге отдали под суд. Дарья имеет полное право подать на пересмотрение договора. Адвокат готов ввязаться в борьбу и еще выбить компенсацию за обман клиента. Как говорится: хороший адвокат – победоносная армия, которая кормится за счет врага.
Стыдно за собственную слабость и слепое доверие. За то, что добровольно подписала себе приговор и пошла, как овца на закланье. Ладно, себя не жалко… Какого, ее маме единственную дочь хоронить? Видела Дарья материнские ее глаза на пожаре: дикие, почти безумные от горя и безысходности.
Выветрилась из Дашки вся дурь и романтика, оставив лишь не выбиваемый запах гари кострища.
– Даша, тут вещи стали приносить сельчане для тебя. Все ведь погорело, до нитки. Брать? Или как? – Вера Демидовна подлила ей горячего чая, пирожки придвинула, пробуя накормить.
Несколько дней Даша после больницы у нее, заняла прежнюю девичью комнатку. Сидит мышкой-норушкой, только со своим щенком общается.
Заглядывала ей Вера в глаза, надеясь растормошить, заметить хоть малюсенький проблеск эмоции.
– Нет, мама. Чужие вещи я носить не стану. Мне с работы выдали материальную помощь, на первое время хватит. Вежливо откажись. И вообще… – Даша замолчала, кутаясь в халат с материного плеча. – Хочу, когда закончится следствие и тяжба со страховой… Уехать хочу, мам. В город насовсем.
Вера Демидовна вздохнула, принимая решение дочери. Она понимала, какой удар судьбы выпал на долю Даши. Здесь ей не будет житья.
– Хорошо, Дашенька. Как скажешь. Это ты правильно решила. Здесь тебе одни воспоминания сердце рвут. Поезжай, обустройся там. Работу приличную найди, а не то, что тут за копейки горбатится, корреспонденцию перебирать в холодном складу. Как устроишься, Тотошку заберешь, – прикусила язык, чтобы не ляпнуть: «И меня заодно». – Помни, что я всегда рядом, даже если далеко. Телефоны для чего изобрели? Чтобы можно было общаться даже на расстоянии, – Вера Демидовна храбрилась, не показывая вида, как тяжело отпускать Дашу именно сейчас.
Даша смотрела на мать с благодарностью. Эти слова дались Вере Демидовне нелегко. Она знала, что родительница боится остаться одна. Ни дочки рядом, ни внука…
Глава 10
Часто Дарью мучила бессонница. Обнимая Тотошку, она убеждала его не бояться, говорила, что рядом и поэтому с ним ничего не случится. А, с ней? Месяц прошел с момента пожара, но будто все было вчера. Хватающие жесткие руки. Рваные голоса, куда Дашку лучше положить, чтобы было достоверно.
– На кровать, конечно! – со знанием дела говорил Зарубин, пыхтя под ее весом. – На полу спят только свиньи… А, она, типа уснула и задохнулась в дыму. Кто потом разберет, как было на самом деле? Неси, Миха! Заколебал запинаться. Ноги кривые? – нервно подгонял подельника.
– Дышит, вроде, – пахнуло перегаром и мужским потом от друга мужа, склонившегося над жертвой. Дарью с грехом пополам они заволокли в дом, и никого по пути не встретили. – Может, придушить для верности?
Мишка трусил, что останется свидетель. Жене расскажут, мать от него откреститься. Моральная сторона вопроса его не волновала. Лишь бы никто не узнал. Впереди маячил хороший куш, на который можно разгуляться. Совесть его давно осталась на дне бутылки. Сие приключение он будто наблюдал со стороны, чувствуя себя героем бандитского фильма.
– Да, пофигу! Дверь припрем, ей не выбраться. Я за канистрой бензина схожу, зажигалка у меня есть, – послышался топот мужниных сапог.
Даша собрала всю волю в кулак, чтобы они не заподозрили симуляцию глубокой отключки. Не дернулась, когда из-под головы Мишка выдернул подушку. Лица коснулась мякоть ткани.
– Ты что творишь, дятел? Бросай! Я тут уже горючки разлил. Уходим! – рявкнул Егор на другана.
Давление сверху ослабло. Подушка скинута на пол. Чирканье зажигалки. Спешная суета преступников. Она приоткрыла глаза, заметив яркую вспышку огня.
«Пора!» – сработал в голове сигнал. Превозмогая слабость и стараясь не вдыхать гари, Даша кинулась к окну. Перевалившись, через подоконник, стекла как удав вниз в куст шиповника. Раскрыв рот, дышала, пытаясь восполнить нехватку кислорода в легких. За спиной из открытых ставней валил дым. Молодая женщина на карачках поползла подальше, боясь, что Зарубин с другом подумают проверить за домом. Забилась между старой, покосившейся баней и стенкой сарая. Тихонько подвывала, зажав ладошкой рот.
Отсюда было видно маму, односельчан и полыхающие строения.
Соленые слезы смешивались с пылью на щеках. Даша, задыхаясь, наблюдала, как пламя жадно лижет крышу ее дома, ее жизни. В голове метались обрывки воспоминаний: вот она, маленькая, бежит по этому двору. Бабуля учит ее печь пироги, чтобы Даша была хорошей хозяйкой. Первый поцелуй украдкой за сараем с одноклассником Даней, который свалил из Маского после выпускного за лучшей жизнью…
Все это превращалось в пепел. Израненная женщина сидела на холодной земле час или два… Или целую вечность.
– Даш, ты опять стонала во сне, – из кошмара ее вернул сочувствующий голос матери. – На, попей ромашки, – заботливо похлопала ее по плечу.
Даша села на кровати, чувствуя, как колотится сердце. Комната, слава богу, была цела, пахла свежестью и мятой, а не гарью и смертью. Но бедствие было настолько яркое и реалистичное, что казалось, будто она до сих пор ощущает запах дыма на своей коже.
Смахнув капли пота со лба, сглотнула горечь. Трясущейся рукой потянулась за протянутой чашкой травяного отвара, успев промямлить: «Спасибо, мам».
Дарья пила по глоточку, слушая как ее успокаивают, будто маленькую:
– Дочка, это всего лишь сон. Выпей чайку, и все пройдет. Не отпускает тебя, милая… Надо менять обстановку, – Вера Демидовна, все больше убеждалась, что Даше нужно отвлечься, и не ходить как сомнамбула по развалинам дома в поиске уцелевших вещей. Не кричать ночами, вцепившись в матрас и выгибаясь дугой.
Недавно дочка приволокла медный подсвечник. Долго и скрупулёзно его чистила. Даже Тотошка обходил то место стороной и не шел ни в какую… А, Дарья словно наказывает себя. Вера Демидовна перепробовала все: уговоры, слезы, даже крик – ничего не помогало. Даша жила в своем мире, в котором по-прежнему горел дом и зациклились воспоминания.
