Текст книги "Кот и Лиса (СИ)"

Автор книги: Ольга Пожидаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Случилось чего?

Алиса уставилась на горячие пальцы, что обвились вокруг ее запястья, выдавила:

– Н-н-нет. Я пойду.

Возможно, он купился бы, если бы не почувствовал дрожь, что гуляла по всему ее телу. И голос, в котором слышались еле сдерживаемые слезы. И глаза, огромные, перепуганные. Глеб дернул ее за руку, затаскивая в квартиру.

– Зайди уже.

– Нет-нет, – вяло отбивалась Алиса, пока он стаскивал с нее джинсовку, – Не надо, Глеб. Неудобно. Мишки нет. Я пойду до…

Она не договорила про дом, осеклась, прикусила губу, чтобы не расплакаться.

– Даже не думай реветь, – обрубил Глеб с ходу, – Соберись. Чай заваришь свой вкусный, тогда и ной.

– Умеешь ты успокоить даму, – хихикнула Алиса сквозь всхлип.

– Это моя суперсила, – подмигнул Геллер.

Чтобы отвлечься, она и в самом деле заварила чай с мятой, оставила настаиваться, присела рядом с Глебом на узкий кухонный диванчик. Ее все еще немного потряхивало, но присутствие рядом Геллера немного успокаивало. Она бы предпочла, чтобы это был Миша. Понятный, родной, понимающий, знающий ее, как никто. Но Миша был в Туле, и при таком раскладе годился и Глеб.

Алиса несколько раз собиралась силами, но слова не шли с языка. Она набирала в грудь воздуха, но шумно сдувалась, словно шарик, который резко отпустили, не завязав.

– Ты меня пугаешь, – проговорил Глеб.

Она подняла голову, увидела, что он смотрит на нее, сдвинув брови. Действительно встревожен и напряжен. А еще не очень одет. Алиса даже могла почувствовать жар тела после горячего душа и легкий аромат свежести геля для душа. Она поерзала, понимая, что Глеб волнует ее совсем не как друг. В очередной раз поймала себя на этой мысли. Не в силах вынести все произошедшее с ней за вечер, усугубившееся близостью Геллера, Алиса разрыдалась. Она плакала и плакала, не в силах остановиться. Глеб ерзал, не зная, что делать с ее истерикой. Не в силах больше выносить слез без участия, он протянул руку, погладил девушку по спине.

– Ну прекрати… Господи, Алис, пожалуйста, хватит.

А она еще сильнее зарыдала, чувствуя, как его прикосновения одновременно успокаивают и сильнее будоражат.

Глеб взял ее за плечи, развернул к себе лицом, встряхнул хорошенько.

– Все! – приказал он твердо.

Алиса подавилась всхлипом, замерла на миг, а потом вся задрожала в его руках.

– Просто начни говорить, а то скоро лодку доставать придется.

– У тебя есть?

– Что? – не понял Геллер.

– Лодка.

– Нету, – хохотнул, – Видишь? Тогда точно потонем от твоего фонтана.

Алиса размазала слезы по лицу, взяла со стола салфетки, высморкалась.

– Прости. Прости, пожалуйста, – извинялась она, все еще судорожно вздыхая, – Просто у меня это первый раз. Полиция, договор… ужас какой-то… Я как представлю… А если бы…

– Стоп-стоп, – похлопал ее по коленке Глеб, – какая полиция?

– Наша. Которая бывшая милиция. Которая нас бережет.

– Ты чего натворила, Лисичка? – от страха даже назвал старым прозвищем и не заметил.

– Ничего, клянусь. Я думала, он из-за Катьки. Соседи давно грозили нажаловаться участковому по поводу ее мужиков. А он меня искал, представляешь? Договор аренды требовал. Я наврала, что есть, так он за мной в квартиру. Слава богу, что заперто было изнутри. Точно Катюха опять закрылась и забыла. Сказал, что еще придет. А я… – Алиса опять скуксилась, – А мне куда идти? Катя трубу не берет. Мишка – тоже. Я забыла совсем, что он в Тулу собирался. На работе запарилась, вылетело из головы.

– Ты третий год в Москве без договора аренды и регистрации? – не поверил своим ушам Геллер.

Алиса кивнула, снова начала плакать и путанно причитать:

– Он ведь меня в следующий раз на пятнадцать суток закроет, да? Когда выяснится, что я без договора и без регистрации. А куда мне идти, Глеб? Я уже думала кому с работы звякнуть, но… У всех семьи, дети… Можно здесь переночую, а?

– Да ночуй, конечно, – милостиво разрешил он, – Только ведь, Алис, это не решит проблему. Чего там с соседкой?

– Да стерва она. Так обидно! Мы же договаривались. Водит мужиков каждый день и разных. Дома теперь, как в борделе. А поначалу овцой прикидывалась. Я ведь даже тебя никогда…

Алиса осеклась, но Глеб и так понял, что она имела в виду. Никогда не позволяла ему приходить, если Катя была дома. Алиса почему-то упомянула именно его, а не Мишу.

– Я так устала, Глеб. Постоянно какие-то сюрпризы. Сил нет терпеть, – жаловалась она, голос снова стал срываться, – Это нечестно. Теперь еще и полиция. Как я домой вернусь? А вдруг снова придет? У них же план.

– Ну-ну.

Глеб не мог больше терпеть. Он обнял Алису, прижал к себе, ласково гладил по волосам, утешая, нашептывая:

– Все хорошо будет. Сделаешь договор и регистрацию. Это ведь не так сложно.

– Хозяйка квартиры в Штатах живет.

Глеб выдохнул.

– Да, с этим сложнее. Ну… можно ведь другой вариант подыскать, раз у Катерины твоей загул без срока давности.

– Не хочу я другой вариант. Мне этот нравится, – заныла Алиса, – Парк рядом и клуб, и вы…

Она замерла, поняв, что опять оговорилась. Глеб молчал, не решаясь перепросить. Алиса уткнулась ему в грудь, и Геллеру показалось, что потерлась щекой. Он зажмурился, обнимая крепче, украдкой целуя в макушку. Ее губы прижались к его груди. Он вздрогнул, словно ее рот обжог кожу. Алиса вздрогнула, отстранилась. Глеб не отпустил, лишь позволил чуть отодвинуться, взглянуть на него.

Они смотрели друг другу в глаза. Молча. Долго. Алисины слезы успели высохнуть. Все слова, что собирался сказать Глеб, стали неактуальны. Но взгляды были более чем красноречивы. Его сильные тяжелые руки на ее плечах давили так приятно. Ее дрожащие пальцы на его горячей груди казались такими родными, давно знакомыми. Напряжение пронзало пространство между их лицами невидимыми молниями. Алиса прекрасно понимала, что должна сейчас неловко убрать руки с его торса, опустить глаза, извиниться, уйти в ванную, умыться, отсидеться там, а потом сослаться на усталость и пойти спать, закрыться в Мишиной комнате на все замки, придвинуть к двери шкаф для верности. Но у нее не было сил что-то сказать или сделать.

Так же и Глеб. Он понимал, что не должен поддаваться чувствам, не имеет право желать коснуться ее губ. Если объятия еще с натяжкой тянули на дружеские, то движения в районе паха уж точно не проходили платонический кастинг. Геллер хотел бы похлопать Алису по спине, заверить, что все будет хорошо, отправить ее принять горячую ванну с пеной и солью, а потом напоить горячим чаем и пожелать хороших снов. Но он продолжал держать ее, продолжал смаковать сладкую потребность, что завязывала тугие узлы внизу живота. Склонил голову, подался вперед, остановился.

Глеб давал ясно понять: «Сейчас я тебя поцелую». Он мог отсрочить этот приговор, но отменить его была в силах только Алиса. Однако она не двигалась. Замерла, как кролик перед удавом. Глеб дернулся вперед еще раз, сокращая расстояние на какие-то миллиметры, но чувствуя, что прошел сотни миль. Все ощущения усилились в миллион раз.

Стиснув сильнее ее плечи, Глеб притянул Алису к себе и впился в ее губы своим ртом. Сначала он ждал, что грянет гром, начнется землетрясение или свет померкнет, что Господь Бог схватит его за шиворот, оттащит от чужой женщины, что Алиса хотя бы врежет ему как следует за наглость. Но ничего этого не случилось. За окном чирикал воробей, кричали во дворе дети, прохладный вечерний ветер задувал в окно. Губы Алисы дрогнули и задвигались вместе с его губами. Ее ладони заскользили по плечам, повторяя движения его ладоней на ее коже. Глеб сам не заметил, как она оказалась у него на коленях, застонал, почувствовав, как тянет его за волосы, ищет его язык своим, прижимается крепче, трется и ерзает. Все это волшебство обволакивало его разум, заставляя забыть о лучшем друге и моральных принципах.

– Лис, – прохрипел Глеб, отрываясь от нее из последних сил, – Останови меня. Ты должна… Не могу сам. Останови.

– Знаю, – всхлипнула она, – Сил нет. Еще немножко… Господи…

Он так и не понял, что Алиса имела в виду. В общем, это было уже не важно. Она не остановила. У нее был шанс. У них был шанс сделать вид, что ничего не было, что оба погорячились. Но Алиса им не воспользовалась, а Глеб не очень-то хотел ее уговаривать. Он предпочел отдаться сладким грезам, которые преследовали его весь этот год. Ему было так хорошо в волшебном мире, где Алиса прижималась к нему, целовала его, гладила. Глеб знал, что ворует. От этого почему-то не было стыдно, а лишь острее и слаще. Почти больно. Но эту сладкую боль он не променял бы ни на что. Напротив, сильнее и глубже колол себя, кайфуя, как махровый мазохист.

– Глеб, – услышал он эхом ее голос, словно Алиса звала его с другой планеты, – Глеб, так нельзя. Нужно… остановиться.

Она умоляла. В ее тихом голосе был страх. Но Геллер прекрасно понял, что сильнее измены она боится, что он на самом деле остановится. Поэтому он так же тихо, но твердо сказал:

– Нет.

Подхватил ее под попу, встал, понес в свою комнату. Бережно уложив на кровать, Глеб навис сверху и долго смотрел на нее. Спустя вечность тугого молчания его руки пустились в путешествие по ее телу, исследуя, вспоминая, избавляя от одежды. Губы последовали за руками, пробуя на вкус каждый миллиметр, округлости и изгибы, родинки и вены под кожей.

Глеб не мог прекратить ее целовать. Словно десять лет жил на необитаемом острове и забыл, как выглядит женское тело. Небыло сил оторваться. Он хотел ее. Безумно. Но сильнее хотел ее безумия. Поэтому продолжал изводить ласками и поцелуями. Ему было мало, недостаточно. Вернувшись к ее губам, он понял почему.

Она молчала. Лишь приглушенное мычание иногда вырывалось из крепко сжатых губ. Глеб протолкнул руку вниз между их тел, погладил ее живот, двинулся ниже, коснулся там, где было влажно и горячо. Алиса закусила губу, тихо пискнула. Он поцеловал упрямо сжатые губы, провел по ним языком. Без ответа. Продолжая поглаживать, Геллер спрятал лицо в изгибе ее шеи, лизнул, поцеловал.

Натянутая, как струна, зажатая и скованная, Алиса никак не могла отпустить, расслабиться, хотя уровень наслаждения просто зашкаливал. Будь Глеб напористым и жадным, она бы поняла, она бы потерпела. Но он не спешил. Медленно, постепенно заставлял тугую пружину, что сковывала ее, разжаться.

Наконец губы Алисы разомкнулись, легкие словно расправились. Она хватала ртом воздух, заново училась дышать.

Глеб провел носом по шее до уха, зашептал:

– Пожалуйста, Лис, не сдерживайся. Отпусти. Хочу тебя слышать.

Эти просьбы волшебным образом разрушили последний лед. Алиса отпустила. Она позволила ему забрать себя в ту волшебную реальность, где важными были только ощущения и удовольствие.

Он улыбался, даже смеялся, слушая ее стоны, которые превращались в крики. Она не пыталась быть тише, зная, что ему нравится.

Это было так естественно, так просто и легко. Словно они вчера делали то же самое. Словно сто лет подряд, каждый день занимались любовью.

Глеб забыл, как круто видеть, слышать, чувствовать ее наслаждение. Алиса почти не помнила, каким он мог быть заботливым, чувственным, ласковым. Обретая друг друга заново, оба помнили, что придется платить, но это уже было не важно.

Потом долго лежали. Молчали. Едва Алиса открыла рот, Глеб заставил замолчать поцелуем. И все повторилось. Потом он попытался заговорить, и на этот раз она прижала свои губы к его, запрещая разговоры. Они менялись ролями снова и снова. Короткая летняя ночь пролетела слишком быстро. Пурпурный рассвет прокрался в комнату, чтобы стать свидетелем преступления.

В очередной раз Глеб упал на подушку, повернул голову, встретился глазами с Алисой. Веки отяжелели, словно налились свинцом, но он хотел еще. Смотрел на нее, понимая, что это нечто большее, чем похоть. Геллер хотел, чтобы эта ночь не кончалась. Или, чтобы этих ночей было много. Бесконечно много. Но даже их было бы мало. Потому что он хотел Алису и днем. Всегда. Только ее.

Обожженный этой мыслью, как пламенем, он моргнул. А когда открыл глаза, в постели не было Алисы. Глеб сел, потер глаза, взглянул на часы. Девять утра. Он вырубился всего на полчаса. Она могла удрать.

Он нашел ее на кухне. В Мишкиной майке. Забравшись с ногами на диванчик, подтянув колени к груди, натянув на них майку до самых пяток, Алиса сидела и тихо плакала. Не рыдала, не всхлипывала. Просто вытирала салфеткой слезы, что бежали ручьями по щекам.

Он попытался обнять, но в этот раз натолкнулся на сопротивление. Алиса отбивалась от его рук, лупила по плечам, не давая коснуться.

– Лис, хватит, – уговаривал Глеб, – Не сходи с ума. Перестань. Знаю, мы плохо поступили, но уже поздно. Все было. Нет смысла истерить.

Она со свистом выпустила воздух через рот, окатила его взглядом с таким презрением, словно он всю ночь ее насиловал. Ничего не сказала, поэтому Глеб взял инициативу в свои руки.

– Пожалуйста, Лис, не смотри на меня так. Хочешь, я сам ему все скажу?

– К-кому?

– Мише.

– Чт-то скажешь?

– Про нас.

Она вытерла слезы, вздернула нос.

– Ты ничего никому не скажешь. Тем более Мише. Понял?

Глава 14. Девичья память

Глеб ничего не понял. Более того, он ушам своим не поверил, поэтому счел за лучшее переспросить.

– Чего?

– Чего слышал. Ты не скажешь. Ничего не было. Забудь.

– Чего? – заладил он, словно заклинило.

– Не тупи, Геллер, – совсем разозлилась Алиса.

– Это ты не тупи, Лисичка. Ничего не было? Серьёзно?

– Серьезно.

– Сделаем вид, что мы не трахались всю ночь напролёт? Что ты не орала, как в старые добрые времена?

Она сложилась пополам, словно он ударил ее этими словами в живот, причинив адскую боль. Но быстро собралась с силами, снова все отрицала.

– Не было никаких времен, Глеб. Не было никакой ночи. Пожалуйста, не делай события из банального секса. Ты же это умеешь. Это твоя суперсила, черт подери.

– А твоя суперсила – лицемерие? – он, наконец, осознал то, что она говорила и тоже разозлился.

– Не понимаю, о чем ты.

– Прекрасно ты все понимаешь, Лис, – гнул свое Глеб, – Да, я тот самый мудак, который трахает все, что движется. Но ты не такая, детка. Не умеешь ты спать с мужиком, если ничего не чувствуешь. Так что можешь прекратить ломать комедию. Не корчи из себя доступную девку, у которой зачесалось, и сгодился на безрыбье лучший друг бойфренда.

– Господи, Глеб, куда тебя понесло? При чем тут это?

– При том, что это не тот секс, который можно забыть, как страшный сон. Мы оба это понимаем. Только у меня хватает духу это признать, а ты за каким-то чертом ищешь песочницу, чтобы воткнуться туда своей милой страусиной головкой.

Алиса зацепилась за начало фразы:

– Забыть, как страшный сон, – повторила она, – Именно это и следует сделать. Ничего не было. НИЧЕГО! НЕ БЫЛО!

– Было ВСЕ. И это было охренеть, как круто. А будет еще лучше. Да, мы дерьмово поступили с Мишкой. Но, черт меня дери, Лис, нужно уметь смотреть фактам в глаза и признавать свои слабости. Он приедет, и мы ему все скажем. Могу сам, если ты трусишь.

Алиса открыла рот, хотела что-то сказать, но не смогла, снова расплакалась. Глеб с досады саданул ладонью по столу, отчего она зашлась рыданиями пуще прежнего. Он сгреб ее в охапку, игнорируя попытки сопротивления, буквально скрутил, не позволяя отбиться.

– Не плачь. Не плачь, пожалуйста, Лисичка. Не надо сопротивляться. Не надо врать. Ты не умеешь все равно.

Она уперлась ладонями ему в грудь, не прекращая попыток отстраниться. Старалась побороть слезы, но спорить сил не было, поэтому Алиса только мотала головой, отрицая все, что он говорил. Глебу пришлось слегка тряхнуть ее, чтобы вывести из этой истерики.

– Я не отпущу тебя больше, слышишь? Ты моя, Лис.

– Т-т-твоя? – прозаикалась она, – Нет.

– Моя. И ты прекрасно знаешь об этом.

Изо всех сил Алиса оттолкнула его, вырвалась, вскочила на ноги. Ее просто взбесило то, что он говорил.

– Т-т-ты все такой же, Геллер. Хочешь, чтобы все девки валялись на спине, раздвинув ноги, а ты будешь выбирать, как султан в гареме. Хочешь всех победить, всех уделать. Так я тебя поздравляю, Глеб. Ты лучше. Лучше Мишки в постели. Ты это хотел услышать? Ты лучше всех мужиков, что у меня были. Счастлив теперь?

– Ну а то. Полные штаны счастья, – саркастически выдавил Глеб, – Были бы. Беда, что я без штанов.

– Ты выиграл. Возьми с полки медаль и гордись. Только оставь меня в покое. Забудь.

– Нет, – упрямо повторил он, – Услышь меня, Алис. Мне нужно больше, чем секс. Мне нужна ты. Вся целиком.

Глеб понимал, что говорит криво и непонятно. Собственно, примерно так он и мыслил. Не мог пока четко выразить то, что чувствовал. До конца сам не понимал, чего хочет, но точно знал, что не сможет забыть, не сможет врать Мишке, не сможет потерять ее снова.

А Алиса издевательски смеялась сквозь слезы, слушая его путанные, пространные речи. Нечаянно или специально, она переворачивала его слова, проецируя на старые обиды.

– Это не новость, Геллер, – рычала Миронова, – Соскучился, да? Понимаю. Но прости, не могу. Старые добрые времена, когда я была твоей дежурной девкой на строгом ошейнике, канули в лету.

– Лииииис, – протянул Глеб.

– Что? – продолжала кипеть она, – Разве не так было? Разве не это тебе нужно? Хочешь, чтобы я всегда была рядом, как собака дрессированная, и падала на спину, едва тебе приспичит. Хрена лысого, Глеб. Я нажралась этого дерьма.

– Черт, Лисичка…

– Не называй меня так. Не смей! – взвизгнула.

– Алис, – он уступил ее просьбе, – Я знаю, у нас все было странно и… неудачно. Я сам не понимал, к чему мы двигались. Я ошибся. Но теперь…

– Теперь я с Мишей, Глеб. Нас нет и никогда не было.

– Были, – уперся он, – Ты прекрасно знаешь, что были.

Она закусила губу, сдерживая очередной приступ рыданий. Получилось. Не дала себе расклеиться. Твердо, почти равнодушно выдала:

– Возможно, что-то и было, пока ты не решил трахнуться в процедурной. Не со мной.

– Я знаю, Алис. Знаю. Но…

– Никаких но, – снова слетела на крик Алиса, – Все кончено. Еще год назад.

– Нет, – Геллер стоял на своем, – Ничего не кончено. Ты хочешь меня, Лис. Я хочу тебя. Пока это есть, между нами ничего не может быть кончено. Очнись уже и признай это.

– Ничего я не хочу признавать. Я… мне жаль, Глеб. Я поступила отвратительно, но если ты расскажешь Мишке, то никому не станет от этого лучше. Я не вернусь к тебе. Ни за что.

– Ты моя. Всегда была.

– Нет.

– Прекрати, – он встряхнул ее.

– Это ты прекрати, пожалуйста. Если плевать на меня, то о себе подумай. Он не простит меня, не простит и тебя. Ты готов потерять друга?

На этот вопрос у Глеба ответа не было. Вернее был, но терять Мишку он не хотел. Алиса была права, Симонов такое не простит. Глеб знал это, когда поцеловал Алису, знал, когда нес ее в свою постель, знал, когда заставлял ее кричать. Но сейчас, когда она так отчаянно цеплялась за свое эфемерное счастье с Мишей, не желая даже мысли допускать о переменах, Глеб изрядно труханул. Он действительно мог потерять их обоих.

Но ему нужно было быть смелым. Алиса боялась, и Глеб обязан был храбриться за двоих, если действительно хотел ее. А еще с языка рвался аргумент. Единственный, который бил дружбу.

– Лис, я… – начал Глеб.

Но его перебила трель домофона. Они синхронно вздрогнули. С лица Алисы отлила кровь, она стала белее мела. Глеб первый догадался, что это не Миша. Тот бы вошел домой сразу. И в этот же момент Геллер понял, кто это.

– Ох, дьявол меня раздери, – ругнулся он, – Как я мог забыть!

Отпустив Алису, он поспешил ответить.

– Да. Поднимайся, – проговорил в трубку.

Нажал кнопку, открыл дверь. Алиса пулей рванула в комнату, чтобы забрать оттуда свои вещи. Она натягивала джинсы, пока Глеб тоже надевал штаны, майку, пытаясь предупредить.

– Лис, это не Мишка.

– А то я не поняла, – огрызнулась она, – Ви, да?

– Нет, – ответил Глеб, – Это…

– Эй, а кто меня встретит? – послышалось из прихожей.

Глеб поспешил на зов.

В квартиру вошла женщина. Бросив сумку на пол, она тут же придушила Геллера объятиями. Он пытался вырваться, но куда там.

– Так соскучилась по тебе, вредный мальчишка, – ругалась она, сжимая его все крепче.

– Нааааасть, – заскулил Глеб, – Ну Нааааасть. Не тискай, я же не кот.

– Кот-кот, вредный такой котяра. Но симпатичный.

Она наконец отпустила его, рассматривая. Вынесла приговор:

– Еще здоровее стал. Плечища-то отрастил.

Глеб закатил глаза.

– Мужу будешь эти песни петь. Со мной не работает.

– Вот так вот, да? Я к нему в гости. Думала, чай, душ, потанцуем, а он мне сразу с порога про мужа.

Вместе рассмеялись. Глеб сам обнял ее.

– Соскучился, Насть. Рад тебе.

– То-то же, – она шлепнула его по спине, хотела еще немного поиздеваться, но заметила девушку, что смотрела на них, – Привет.

Глеб отстранился, тоже увидел Алису, которая так и стояла в узком проходе между его спальней и прихожей.

– Здрасте, – буркнула Миронова, пробегая в Мишкину комнату.

Настя вздернула брови, вопросительно взглянув на Глеба.

– Я сейчас, – бросил он, мотая головой, мол потом-потом, – Там чай, кофе, ешь, что найдешь. Ну ты знаешь.

Он кивнул на кухню, отправляя туда гостью.

– Лис, – начал Глеб, войдя в гостиную следом за Алисой, – Это не…

– Знаешь, Геллер, даже для такого конченного морального урода, как ты, это перебор, – сразу накинулась на него Миронова, – У меня в голове не укладывается, как так можно. Чешешь мне тут: вернись, я все прощу, что ты меня одну хочешь, пока к тебе едет потрахаться очередная красотка.

– Алис, да это не очередная. Она…

Миронова снова не дала ему договорить.

– Ой, не заливай, Глеб. Я же не дура. Ну постарше она. Подумаешь. Не стесняйся. Зато красивая и фигурка смак. Ты же любишь таких. А то, что муж, так тебе, видимо, по кайфу развлекать неудовлетворенных дам. Я не осуждаю. Ты не подумай. Все нормально.

Вопреки всей драме, которая разыгралась между ними, Глеб не смог сдержаться и заржал. Он схватился за живот и сквозь икоту смеха пытался оправдаться.

– Лис… она… жена моего отца.

– Мама твоя? Ну конечно.

– Не мама. С мамой развелись, я же говорил. Забыла?

Алиса вздрогнула. Она действительно забыла. А от злости и ревности еще и запуталась. Глеб поспешил объяснить.

– Это Настя. Вторая жена моего отца.

– Мачеха?

– Не люблю это слово, но – да. Она предупреждала, что заедет повидаться перед семинаром каким-то, но я все забыл. Из-за тебя, между прочим.

– О.

– Ого.

Он подошел к Алисе, положил ладони ей на талию. От растерянности она даже не оттолкнула сразу. Глеб успел прильнуть губами к ее уху, прошептать:

– Все еще ревнуешь меня, Лисичка? Это хорошо.

– Отвали, – наконец очнулась Алиса.

Глеб сощурился, желая продолжить давить, наплевав, что в доме появилась гостья.

– Глеб, пожалуйста, – начала она.

– Нет, – отрезал Геллер, – Я все ему расскажу, Алис. Мы расскажем.

Она поняла, что он не отступит, но схватилась за соломинку, не желая тонуть.

– Дай мне время. Я сама скажу. Пожалуйста.

– Сама?

– Да.

– Сегодня?

– Да… нет. Возможно. Если получится. Пожалуйста, Глеб. У тебя гость, Мишка вернется уставший. Не сегодня, пожалуйста.

– Ладно, – согласился он, будучи уверен, что Лиса опять обведет его вокруг пальца.

Но устраивать разборки при Насте Глебу не хотелось. Он вспомнил, что обещал проводить ее до семинарного клуба, поэтому пришлось бы отложить разговор с Мишкой в любом случае.

– Пойдем, познакомлю.

– Знакомьтесь, девочки, – распорядился Глеб.

Алиса подняла глаза и увидела, как красивая женщина, лет сорока протягивает ей руку. Она действительно была очень хороша собой. Видимо, не скупилась на косметолога и вела здоровый образ жизни. Алиса изо всех сил захотела так выглядеть в ее возрасте.

– Алиса – это Настя. Насть, это Алиса.

– Очень приятно, – пискнула Миронова, принимая рукопожатие.

– Взаимно, – улыбнулась Настя, перевела взгляд на Глеба, – Девушка твоя?

– Мишина, – поспешила ответить за него Алиса.

– Оу.

Геллер надеялся, что Настя не слышала, как скрипнули его зубы.

– Алиса… Алиса Миронова, да? Все. Поняла, кто ты.

Глеб и Алиса одновременно вздрогнули.

– Мишка сказал, вы вдвоем приедете к нам. Чуть не за полгода предупредил.

– К вам? – не поняла Алиса.

– На базу. У нас тренировочный лагерь для атлетов. Зал, трасса с препятствиями, хостел для проживания. Все дела, – продолжала хвастаться гостья, – Разве Миша тебе не сказал? Я не могла перепутать.

– Он только сказал, что поедем в кроссфит-лагерь.

– Упустил, что лагерь принадлежит моему отцу. Но это же мелочи, – не мог не вклиниться Глеб.

Пока Алиса переваривала информацию, а Настя боролась с неловкостью и подозрением, что ляпнула лишнего, Геллер разлил по чашкам кофе, поставил перед дамами, сам уселся со слишком довольной физиономией, отхлебнул.

– И когда вы отчаливаете, Алис?

– Послезавтра, – не посмела соврать Миронова.

– Ммм, – протянул Глеб, – Надолго?

– Две недели.

– Супер. Забыла мне сказать?

– Я и не обязана отчитываться перед тобой.

– Может и я не обязан хранить обещания, раз ты снова хитришь?

Настя старательно делала вид, что все нормально, но волосы на голове даже у нее шевелились от искр, что летели от этих двоих.

– Глеб, пожалуйста, – взмолилась Алиса, пряча глаза от внимательного взгляда Насти.

Но Глеб уже просек, как она собиралась его надуть. Уехала бы с Мишкой, а он бы тут остался куковать. Его так взбесила вся эта ситуация, что на задний план отошла даже вражда с отцом. Сейчас самым важным казалось, не дать Алисе забыть то, что было между ними. Не дать себе возможности думать и сомневаться. Глеб решил быть смелым и честным. Повернул голову в сторону гостьи.

– А чего там дома, Насть?

– Как обычно. Лето, запарка. Хочу в отпуск. Но клуб не оставишь.

– А Лешка? Опять отмазался?

– У него диплом и сразу стажировка в «Рестораторе».

– Вот мелкий гуманитарий. Его-то наверно батя не достает.

Настя обреченно выдохнула.

– Глеб, это семейный бизнес. В журнале и так достаточно времени у руля стояли левые люди. Ты же знаешь.

– Знаю-знаю. Ну раз на меня одна надежда, может прыгну ребятам на хвост, да и прикачу на пару неделек. Не факт, что втащу сразу всю организацию, но хоть помогу с трассой и вообще… Повидаться было б неплохо.

Настя так и замерла с чашкой в руках, не веря собственным ушам. Алиса закашлялась, потому что кофе пошел не в то горло.

– Глебушка, если ты шутишь, то это очень жестоко, – нахмурилась Настя.

– Какие тут шутки, – Геллер скалился, словно в лотерею выиграл.

– Ты же говорил, что отпуска нет в этом году. И Герои. И вообще…

– Да пошло оно все, – совсем развеселился он, – Домой хочу. Папку обнять.

Откинулся на спинку стула, вальяжно попивая кофе, не сводил глаз с Алисиного побелевшего лица.

«Ну как, Лисичка? Обхитрила? Не избавишься от меня. Нет-нет. Больше никуда не отпущу», – очень громко думал Глеб, пока Алиса пыталась заново научиться дышать.

Он вовремя заметил, что Настя схватилась за телефон. Накрыл ее ладонь своей.

– Отцу не говори пока. Ладно?

– Но как же?

– Пусть сюрприз будет, – и подмигнул.

– Не скончался бы он от такого сюрприза.

Глеб расхохотался.

– Брось, Насть. Он еще простудится на моих похоронах.

Пришлось втянуть голову, чтобы увернуться от подзатыльника.

– Ты думай, чего говоришь! – осадила она.

– Это слишком сложно для такого тупого качка, как я.

– Глееееб, – протянула Настя, – Засранец. А я думала, ты вырос и поумнел, а все такой же раздолбай. Говорила я Сашке, зря он разрешает тебе столько общаться с Бирюковыми и Токаревым.

– Дядьки классные. Не такие нудные, как папа.

– Бестолочи они.

– Но классные же?

– Классные, – не могла не согласиться Настя.

– Кто? – решила подать голос Алиса.

– Друзья отца. Познакомлю, – сразу решил Глеб, – Они ведь все так же отираются на базе.

– Пффф, – фыркнула Настя, – Летом не выгонишь. Всей общиной без звонка – это в порядке вещей. Праздник, когда покер в субботу, и мы девочками отдыхаем.

Геллер расплылся в блаженной улыбке, вспоминая друзей семьи.

– Я соскучился, – вздохнул он.

Настя украдкой подняла глаза к потолку, благодаря бога за странное стечение обстоятельств и странную девушку, которая (она чувствовала это) была косвенной причиной сентиментальной лояльности Глеба.

Не смотря на странное знакомство и первичную неловкость, все трое очень скоро расслабились. Дважды пили кофе, болтали, Глеб приготовил свой фирменный омлет из яиц, молока и всего, что нашлось в холодильнике. Алиса с удовольствие слушала, как Настя рассказывает о клубе, о детях, брате и сестре Глеба, о муже. Она так увлеклась потреблением новой информации о семье Геллер, что почти забыла, что случилось ночью. Лишь, когда Настя поднялась из-за стола, заявив, что ей пора, Алиса все вспомнила. Ее внутренности сковало морозным тисками стыда и страха. Она преступно обрадовалась, что Глеб решил не менять планы и проводить Настю до клуба, где будет проходить семинар. Однако взгляд Геллера у двери быстренько избавил ее и от этой маленькой радости. Он не обещал ничего хорошего. А когда они уходя буквально столкнулись в дверях с Мишкой, Алиса аж подпрыгнула.

– Настя, – выкатил глаза Миша, – У меня глюки или это твоя горячая вторая мамка, Глебыч?

Симонов тут же словил подзатыльник от Насти.

– Не, не глюки, во плоти. И рука тяжелая, как обычно, – улыбнулся он.

– А ты, как обычно, грубиян, Мишенька, – не спустила ему Настя.

Они кратко обнялись. Только потом Миша заметил Алису.

– Малыш, а ты тут откуда?

Алиса подавилась враньем, застигнутая врасплох появлением и вопросом бойфренда.

– Соседка у нее опять учудила, – неожиданно пришел на выручку Глеб, – И менты приходили. Я разрешил у нас переночевать.

– Ого. Спасибо, бро, – Мишка хлопнул Глеба по плечу.

Геллер поморщился.

– Алис, а менты чего? Небось из-за договора? – продолжал спрашивать Мишка, разуваясь.

– Ага, – подтвердила она.

– Говорил же сто раз…

– Мы ушли, ребят, – прервала Симонова Настя, оттаскивая от двери Глеба, который, казалось, забыл, что собирался уходить и сверлил взглядом Алису.

– Да-да. Рад был повидаться. Удачи.

– Удачи, – эхом откликнулась Алиса.

Последнее, что увидел Глеб, это огромные умоляющие глаза Алисы, а потом как она обняла Мишку. Эта картина стояла у него перед глазами, когда они шли до метро, пока они ехали до станции, даже в кафе, куда завернули, чтобы выпить кофе и еще немного поболтать.

– Ты меня совсем не слушаешь, – проговорила Настя.

Она не упрекала, не обижалась, просто констатировала факт.

– Прости, – повинился Глеб, – Так чего там с тренером новым? Совсем не тянет? Хочешь, я его на курсы пристрою к знакомым? Недорого. Половину сам оплатит.

– Да бог с ним. Разберемся. Поближе найдем стажировку. Ты сам как?

– Все хорошо, – по привычке ответил он.

Настя взглянула на него так нежно и проницательно, что Глеб опустил голову.

– Не смотри так. Хочешь спросить – спроси.