Текст книги "Паутина времени (СИ)"

Автор книги: Ольга Болдырева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Хель появилась прямо на подоконнике. Точнее – почти на подоконнике. Видимо, по обыкновению, она хотела произвести впечатление. Но вместо этого, промахнувшись буквально на полпальца, творец неловко взмахнула руками и упала на пол.

Я замер, с недоверием смотря на Убийцу. Произошедшее никак не хотело укладываться в голове, насколько было неправдоподобно. Я мог с ходу назвать сотни невероятных вещей (начиная от восходящего на севере солнца и заканчивая тем, что на самом деле я – сумасшедший тетерев, воображающий себя герцогом), в которые бы поверил с большим удовольствием. Но только не в падающую с подоконника Хель. Она могла быть грозной, отвратительной, скучающей, спокойной и снисходительной, но только не жалкой и нелепой. Словно бы вместо короны Дариила Объединителя музей Шейлера выставил на публику дырявую шапку деревенского дурачка.

Увольте! В моей жизни и без этого потрясений хватает.

– Хоть бы руку подал, – проворчала творец и осталась сидеть на полу, поджав ноги и хмуро разглядывая меня снизу-вверх. Видимо, в ее планы совсем не входило выставлять себя посмешищем, хотя честью клянусь – мысль смеяться над Убийцей пришла бы мне в голову в самую последнюю очередь. Строго после идеи о самоубийстве.

– Это уже слишком! – я закатил глаза и принялся широкими шагами мерить покои.

Хель наблюдала за моими метаниями с усмешкой и спокойно слушала ворчание, будто бы появилась исключительно за тем, чтобы поразвлечься над злым и растерянным герцогом.

– В доме не протолкнуться из-за творцов! Сначала Алив, теперь ты… Создается навязчивое ощущение, что меня сделали центром Множественной вселенной и забыли сказать об этом. Нечем больше заняться?

– Не поверишь, но есть. Здесь я исключительно из-за глупой идеи удариться в благотворительность, – Убийца хмыкнула, словно собственные слова развеселили ее, затем нехотя уточнила: – Ладно, конечно, интерес есть. Пока ты будешь работать на Алив, я попробую наладить отношения с дочерью. Наш последний разговор закончился весьма трагично.

Вообще-то, о голову Хель разбили вазу, после чего творец исчезла, даже не закончив реплику, но напоминать об этом я не стал, здраво рассудив, что от живого меня проку будет больше.

– Юля присмотрит за Лирией, а я присмотрю за Юлей… Как тебе, Оррен?

Отправив дочери вестника, я согласился, что вреда это не принесет. Естественно, Хель будет действовать исключительно в своих корыстных интересах, наплевав на Лирию. Но при этом ей придется всячески изворачиваться, чтобы показать Юльтиниэль, какая Убийца хорошая и замечательная. Значит, государственного переворота творец точно не допустит.

Вот и превосходно!

– Спасибо, – искренне поблагодарил я, понимая – это, в общем-то, лишнее, но в тоже время несказанно радуясь, что Юльтиниэль теперь под присмотром.

Хель сощурилась, затем одним плавным движением поднялась на ноги и протянула мне простенькое серебряное кольцо. Оно было таким крохотным, что едва налезло мне на мизинец, но творец осталась довольной тем, что её дар принят.

– Оно пригодится тебе, – Убийца кивнула каким-то своим мыслям, переступила с ноги на ногу, будто бы не хотела уходить, но в этот момент дверь скрипнула и творец исчезла с легким хлопком.

И возможно мне показалось, но ворвавшийся в покои сквозняк принес с собой еле слышное эхо: «Удачи, Рит…».

Глава 2. О времена! О нравы!

Предпочитаю надпись «вход воспрещен» надписи «выхода нет».

Станислав Ежи Лец

Академия Шейлера всегда более походила на разворошенный муравейник, чем на обитель знаний и волшебства. Возможно, со стороны для обычных, не обладающих даром людей, все казалось вполне пристойным и подобающим тому статусу, которым обладала в Лирии магия.

Светлые стены зданий сверкали чистотой в любую погоду, будто ночами их добросовестно драила команда уборщиков-скалолазов. На клумбах среди сочной, аккуратно подстриженной травы росли цветы с крупными бутонами всевозможных расцветок, созданные адептами земли. Над этим великолепием кружили полупрозрачные бабочки с большими, сверкающими крыльями. Эфирные творения воздушников состояли словно бы из солнечных лучей, и лишь только светило скрывалось за облаками, таяли, как миражи. Над выложенными тонкой плиткой дорожками сияли арки радуг. Они были настолько яркими и четкими, что казалось их можно коснуться. Весело звенели крошечные фонтаны, бьющие прямо из земли.

Если же какой-нибудь любопытный человек останавливался за оградой и пристально всматривался в переплетения густых стеблей, мог заметить юрких огненных саламандр. Они не причиняли растениям вреда и, вопреки расхожему мнению, вовсе не нуждались в открытом огне для поддержания своих жизней. А может, нуждались – просто создававшие их студенты не задумывались о таких мелочах. И теперь саламандры, не подозревая о собственной уникальности, спокойно и с удовольствием грелись на теплом весеннем солнышке.

Самой же удивительной деталью академии была Игла – главная башня Шейлера. В народе, да и между студентов младших курсов (в оную пока не допускаемых) ходило множество слухов о тайнах, хранимых внутри ее стен. И не было в Лирии человека или нелюдя, который не мечтал бы обозреть просторы, открывающиеся с ее верхней площадки.

На деле все обстояло совсем иначе.

Стоило лишь миновать высокие двери главного входа, как человек замирал на месте, оглушенный шумом. Где-то что-то взрывалось и падало. Кто-то на кого-то кричал, используя заклинание усиления голоса. Периодически к этому примешивался низкий гул колокола, оповещающего то о начале перерыва, то вновь собирающего студентов в аудиториях. Маги воздушной стихии, пренебрегая земным притяжением, преспокойно прохаживались над головами сокурсников с других факультетов. За спинами некоторых оригиналов даже имелись наколдованные крылья. Никакой функции они не выполняли, зато выглядели эффектно. Некоторые первогодки так засматривались на старшекурсников, что таранили собою все предметы, попадающиеся на пути.

В столовой каша, до того мирно лежащая в тарелке, могла внезапно ожить, вцепившись в ложку или прыгнув в лицо едоку. Или же, приняв абстрактную форму, бодро уползти навстречу свободе. А ложка начинала читать нотации о том, как некультурно чавкать в приличном обществе и говорить с набитым ртом. Поэтому, чтобы спокойно пообедать, приходилось обвешиваться защитными амулетами.

Еще худшее зрелище представляло собой студенческое общежитие. Не менее одного раза в неделю какой-нибудь неудачник, выполняя домашнюю работу, пытался его испарить, сжечь, взорвать, затопить, переместить или же вовсе стереть с карт империи. Прибегали привычные ко всему преподаватели, давали виновнику подзатыльник и совместными усилиями воссоздавали из пыли и обломков кривоватое строение вместе с имуществом его обитателей. Латали дыры в стенах, закрывали трещины, чинили крышу. Когда разрушения не были серьезными, старшекурсники справлялись сами.

Но, несмотря на все это, Маришка нежно и трепетно любила и Академию, и еду в столовой, и свою комнатку в общежитии. Иногда она даже думала, что это лучшее место на свете. Особенно библиотека, в которой можно было на полном серьезе заблудиться, из-за нескольких искусственных измерений, созданных ректором, дабы вместить все книги.

…Об исчезновении четы Ритов и Василия Маришка узнала почти сразу: один вестник, присланный девушке, принадлежал Юльтиниэль, второй – Элизабет Этт. Послание от Юли было сумбурным и туманным, в нем невероятным образом перемешивались творцы, кочевники, оставленное без присмотра герцогство и жалобы на впавшего в уныние императора. Так что понять девушка смогла немногое, решив навестить подругу и нормально узнать остальные новости. Сообщение от графини оказалось лаконичнее. В нем говорилось, что Василий исчез прямо из кареты, в которой они ехали погостить к их светлости Оррену и Альге. Кроме этого, Элизабет просила уточнить у Юльтиниэль, не известна ли той причина такой неожиданности. Маришка ответила, что причина в творцах, после чего глубоко задумалась.

Оставлять академию не хотелось. В прошлом семестре ей и так пришлось пропустить целый месяц: отец пригласил в Окраинные земли, чтобы познакомиться со своей семьей. И вернулась Маришка, не зная, что делать со всем открывшимся. То, что Вэр оказался главой общины, не стало большим потрясением. Еще в Охранительной крепости, девушка заметила, как почтительно обращались к нему другие вампиры. Впрочем, ни на фамилию, ни на титул Маришка не претендовала. Такие вопросы вообще мало заботили ее. Зато неожиданно обретенная семья очень понравилась. Молодая жена Вэра приняла Маришку с радушием, а единокровный брат совершенно искренне обрадовался старшей родственнице. Ее обучили основам магии вампиров, поохали над человеческими привычками и позавидовали отсутствию жажды. Кроме того, подарили множество интереснейших книг, в которых детально рассматривался ночной народ. Все-таки большая часть суеверий о вампирах не имела под собой никакой адекватной основы.

Однако, похоже, на учебе в этом году можно было ставить большой и жирный крест. В своем послании Юлька совсем не прозрачно намекала, что одна с герцогством не справится, и спрашивала, не поддержит ли Маришка свою подругу, раз у той последний год замечательно получалось помогать Тэдару вести хозяйство в его графстве. Конечно, замок Эттов, возвышающийся на Хелиных топях, не шел ни в какое сравнение с огромным герцогством. Но рассудительность полувампирки могла пригодиться.

Маришка ссутулилась, став похожей на растрепанного, нахохлившегося воробья. Новость о том, что, кроме герцога и Альги, исчез и Василий, смутила ее. За прошедшие годы она настолько привыкла к поддержке и заботе иномирца, что теперь не представляла, как поступать и у кого в первую очередь просить совета. Наверное, это было не совсем правильно и честно. Маришка уже давно считала себя самостоятельной, чем ужасно гордилась… А как иначе? Из обычной служанки, все перспективы которой заключались в удачном браке со вторым сыном повара и работе слабенького погодника, полувампирка поднялась до невероятных высот. Сейчас она легко управляла водой и обучалась азам контакта со стихией воздуха. За ее спиной стояли влиятельные друзья, готовые в любой момент прийти на помощь. Нашедшийся родной отец любому обидчику мог перегрызть (в прямом смысле) горло. А на безымянном пальце уже три месяца сверкало кольцо Эттов, показывая всем любопытным, что Маришка помолвлена с юным графом.

Как тут не задрать нос?

И вдруг оказалось, что без Василия, который оберегал ее, словно собственную дочь, Маришка не может принять ни одно решение – во всем сомневается. И вместо рассудительной, взрослой девушки она превратилась в маленькую испуганную девочку. Наверное, проблема заключалась в дурном предчувствии. Словно бы кто-то пытался убедить Маришку не приезжать в герцогство, а остаться в надежном Шейлере под присмотром ректора Эриама Э’кира.

– Собираешься? – новая соседка по комнате (занявшая место Юли) орчанка Лихша, завистливо вздохнула. Она придирчиво разглядывала свое отражение в маленьком зеркале и никак не могла решить: достаточно ли хорошо подготовилась к небольшой вечеринке. Ее устраивали сокурсники по случаю любимого праздника всех студентов – пятницы.

– Вот бы я могла похвастаться дружбой с Литами!

Маришка покачала головой и убрала со лба завивающиеся пряди челки. Внезапный вопрос девушки отвлек ее от невеселых мыслей, вновь напомнив: просто так друзьями не разбрасываются. И если Юля просит о помощи, предчувствия должны отойти на второй план.

– Поверь, ты бы не выдержала Юльтиниэль рядом с собой и часа. И это сейчас. Раньше пределом были пятнадцать минут. Нужны года практики, – тепло улыбнулась полувампирка, понимая, что ужасно соскучилась по своей лучшей и совершенно невыносимой подруге. – Да, я собираюсь! Ты не знаешь, куда я убрала свою сумку?

* * *

Первое, что почувствовал Василий, придя в себя – холод. Сверху на него падали большие дождевые капли, и казалось, что он промок до костей. Василий помнил: еще несколько минут назад они с Лиз ехали к Ритам и старались не прикусить языки на ухабистом тракте (из-за которого карета постоянно подпрыгивала и дергалась), а затем неведомая сила на мгновение расщепила его на атомы и вновь собрала в совершенно другом месте. Под спиной чувствовалась жидкая грязь, какая бывает на деревенских дорогах ранней весной стоит только сойти снегу. Так что Лирию, где уже чувствовался скорый приход лета, это не напоминало никаким образом.

Рядом раздался тяжкий вздох, без сомнений принадлежащий герцогу Риту. Василий лениво подумал, что очень бы удивился, если бы Оррен оказался непричастным к происходящему.

– Все живы? – спустя еще пару вздохов спросил он.

Ответила ему Альга, по обыкновению ворчливо и очень грустно.

– Жить-то – живы! Но лично я жутко закоченела… Что б эту твою Алив!

– К счастью, не мою, – поправил супругу Оррен. – В любом случае нам дали нормально собрать вещи… правда, сейчас они плавают в луже, Хель! Надеюсь, их удастся высушить. Мешочек с лекарствами я завернул в теплый плащ и влага не должна до него добраться. Василий? – наконец, Рит вспомнил про иномирца.

– В порядке, – уточнять, что лишь настолько, насколько это возможно в данной ситуации, он не стал. Открыв глаза, Василий оценил взглядом хмурящиеся над ним тучи, стряхнул с лица дождевые капли, после чего с трудом сел, оглядываясь вокруг. – И куда нас занесло?

Альга, вытаскивающая из лужи объемные сумки, хмыкнула, не ответив. И она, и Оррен, что называется, были перемазаны в грязи по самые уши. Впрочем, вряд ли сам Василий в этот момент выглядел лучше. Три болотных чудища – иначе не скажешь. Хороши!

Герцог подал руку иномирцу, помогая встать на ноги, и виновато улыбнулся.

– Прости, что так бесцеремонно. Алив пришла за долгом: сказала, что время не терпит. И я… В общем, подумал: мало ли что делать придется? Без дружеского плеча могу не справиться, – честно признался он.

– И правильно подумал. Я всегда готов помочь, – прогудел Василий.

Представления иномирца о дружбе, долге и чести отличались особой простотой: ради друга жизни не жаль, не говоря о таких мелочах, как помощь.

– И что, предполагается, мы должны делать, не зная даже места, где находимся? Сидеть в луже и ждать указаний свыше?

Оррен устало покачал головой, бурчание Альги ему порядком надоело, но он надеялся, что она сама сообразит: язвительность сейчас совсем не к месту.

– Силком я тебя за собой не тянул, – напомнил Рит, извлекая из недр сумок плащи от дождя. К счастью, плотная ткань с вышитым колдовским узором действительно не промокала. Так что они закутались в них, натянув капюшоны чуть ли не до подбородков, и жизнь сразу приобрела смысл и более позитивные краски.

Дорога, на которую они попали, проходила через лес и из-за дождя больше всего походила на густой, плохо размешенный кисель с комками. Размякшая грязь еще хранила на себе отпечатки лошадиных копыт, но они на глазах расплывались, наполняясь мутной водой. Дождь усиливался, и на поверхности луж вздувались и лопались крупные пузыри. Хмурый, облезлый лес по краям дороги выглядел совершенно неприветливо. Несмотря на то, что тонкие ветви были лишены листвы, буквально через несколько метров стволы деревьев плотно смыкались, словно скрывали что-то таинственное и недоброе. Так что чувство дискомфорта превышало все немыслимые границы.

– Предлагаю не ждать указания свыше, сидя в луже, а попробовать дойти до нормального жилья и узнать, куда нас занесла нелегкая. А Алив пускай как хочет нас потом ищет. Сама виновата, что решила в угадайку поиграть.

Василий и Альга протестовать не стали. Подождали, пока Оррен определится с направлением, и побрели за ним. Правда, Альга продолжала бормотать под нос что-то нелицеприятное о творцах и их дурацких играх, но за шумом дождя Василию сложно было что-либо разобрать. Переливать же из пустого в порожнее, не разобравшись, что к чему, иномирцу не хотелось. Если бы Оррен знал – не стал бы молчать. А так сам, ссутулившись, бредет впереди, даже не оборачивается: первый признак, что герцога мучают угрызения совести и сомнения. Но этим Рит вряд ли решит делиться.

* * *

– Итого у нас в наличии… – Крис слез с широкого подлокотника кресла и прошел в центр комнаты, чтобы посмотреть на все с другого ракурса: – Один заговор государственного масштаба, тридцать тысяч кочевников на границе и творец Убийца, возомнившая себя примерной мамочкой. Идеи?

– Вытащить папу – он поможет! – сразу предложила Юлька, не понимая, почему Хель до сих пор не хлопнула в ладоши и не переместила Оррена, Альгу и Василия обратно. Ответ творца: «Алив сильнее, и она в своем праве» – как достойная причина бездействия не рассматривался.

– Могу уничтожить первые два пункта списка, – щедро пообещала Хель, проигнорировав восклицание Юльки. – Не зря же говорят: нет человека – нет проблемы. С третьим же вам придется смириться.

Даже Юльтиниэль вздрогнула от того, насколько буднично и скучно прозвучало предложение творца. Одно дело – заговорщики: кучка престарелых консерваторов, в большинстве случаев безнадежных фанатиков Пресветлой матери. Кристиан не собирался кривить душой: если бы он сам разрубил этот узел, не стал бы жалеть тех, кто давно подписал императору смертный приговор. Но уничтожить целый народ, только потому, что он неудачно приблизился к чужой границе?

Впрочем, это же Хель! Чего еще можно от нее ожидать? По сравнению с мирами, которые она обращала в пыль, тридцать тысяч душ вряд ли стоят многого.

– Спасибо, – честно поблагодарил Убийцу Крис, – но, если возможно, это предложение мы оставим на самый крайний случай.

– О! – удивилась она, некрасиво округлив глаза. – И ты не будешь пафосно отказываться от содействия Убийцы? А как же: «Я не позволю тебе творить зло!» и прочая дребедень, которую положено говорить прекрасному светлому принцу?

Юлька и Крис переглянулись и, несмотря на удручающе-невеселую обстановку, захихикали. «Прекрасного светлого принца» император напоминал меньше всего. Вот темного злодея – запросто.

– Это было бы слишком самонадеянно и глупо, – заметил Кристиан.

Пока кочевники не представляли для Лирии никакой угрозы, император мог себе позволить пофилософствовать о ценности жизни человека и гуманности. Но в тоже время Кристиан знал, как только угроза появится и перед ним встанет выбор: степняки или лирийцы, он, не задумываясь, примет помощь творца.

Свой народ всегда дороже чужих захватчиков.

– Славный мальчик, – своеобразно «похвалила» его Хель, заставив Криса разом почувствовать себя домашним питомцем творца, который научился приносить тапочки. – В любом случае, нам пора. Сюда уже поднимается ваша знакомая Маришка, и попадаться ей на глаза я не хочу.

Юльтиниэль договорилась, что отправится в герцогство вместе с подругой, а Крис останется в столице. Сейчас бросать дворец без императора было бы слишком опрометчивым поступком. Все равно, что предоставить заговорщикам полную свободу действий. Самое обидное заключалось в том, что основные имена были давно известны, но поймать лордов с поличным не получалось ни в какую.

Хель же еще не определилась, кому ей составлять компанию. Конечно, она хотела пойти с дочерью. Но Юля заявила, что если за время, пока творец будет прохлаждаться в безопасном поместье Ритов, здесь что-нибудь произойдет…

В общем, Убийца склонялась к мысли, что начинать добрые семейные взаимоотношения стоит с помощи зятю.

Хотя восторга по этому поводу точно не испытывала.

Перемещение удалось на славу. Юльтиниэль стоило лишь дотронуться до Маришки, и в следующую секунду они стояли в приемном зале. Здесь уже находилась ожидающая девушек Элизабет; в стороне замерли дворецкий Мастро и нянюшка Матвевна.

– Ваше величество?

Юлька медленно моргнула, вспоминая, что к ней теперь обращаются именно так, но к нянечке даже не повернулась.

– Элизабет, вы тоже чувствуете, да? – Юльтиниэль зачем-то принюхалась и два раза хлопнула в ладоши. – Вот это сила! Никогда ничего подобного не ощущала!

Графиня Этт снисходительно кивнула.

– Пресветлая мать проделала гигантскую брешь в пространстве, она до сих пор не затянулась. И я не смею даже думать о том, насколько далеко пришлось отправиться твоему отцу.

– Надо бы закрыть, – Маришка дернула подругу за рукав. – В противном случае, в чью-нибудь спальню легко может свалиться незваный гость. Если хочешь, я посмотрю, только вещи где-нибудь оставлю…

Юльтиниэль нахмурилась: быстро принимать решения и ориентироваться она умела плохо. Особенно, когда нужно было действовать не самой, а отдавать приказы другим. Но предложение Маришки звучало здраво, к тому же, графиня Этт согласно кивнула, гордясь невестой своего сына.

– Хорошо! – решила Юлька. – С этого и начнем. Когда вернется отец, непонятно. Матвевна, – позвала полуэльфийка, будто только теперь вспомнила о присутствии в зале посторонних, – проследи, чтобы слуги не болтали. Чем позже соседи узнают об исчезновении герцога – тем лучше. Скажи, что те, кто не уследит за своими языками, сильно пожалеют об этом. Устрой Маришку и позаботься о наших с графиней вещах, после чего вели готовить обед.

Дождавшись, когда нянечка кивнет, Юльтиниэль сделала пару шагов к двери, затем остановилась:

– Элизабет, вы мне не поможете осмотреть покои папы, вдруг что-нибудь найдется? Не хочу сидеть сложа руки, если Маришка сразу примется что-то делать, – бесхитростно оповестила она.

Полувампирка хихикнула, но осеклась под осуждающим взглядом Матвевны.

– Пойдем, девочка. Тафь будет рада твоему возвращению, как сделаешь все, поможешь ей прибрать господские покои.

Старая нянечка, не подозревающая об изменениях, которые произошли в жизни Маришки, крайне удивилась, когда императрица и графиня накинулись на нее разом:

– Не девочка, а «госпожа стихийница»! – поправила Юлька.

– Чтобы невеста моего сына делила комнату с какой-то служанкой и занималась уборкой?! – возмутилась Элизабет. – Маришенька, даже не думай!

Полувампирка смутилась, но сдержанно кивнула. Вообще-то, она не возражала ни против уборки, ни против того, чтобы вернуться в любимую комнату к смешливой и жизнерадостной служанке Тафь. Наоборот, с ужасом подумала, что если графиня будет ее опекать подобным образом и дальше, Маришка быстро умрет от безделицы. Это герцог Рит и Альга принадлежали к тому типу людей, которые всегда могли придумать себе занятие. Даже целыми днями лежа на диване, они успевали передумать столько вещей, что времени на скуку просто не оставалось. А вот Маришке необходимо было занимать не только мысли, но и руки.

Матвевна проводила ее до гостевых покоев. Кажется, нянечка еще не решила: одобрять ли Маришку, решившую прыгнуть выше своей головы. Но, закрывая двери, улыбнулась вполне тепло.

Девушка потопталась на месте, подергала тяжелый полог и, кинув свою сумку на кровать, решила сразу отправиться исследовать брешь. Маришка тоже, хотя и в меньшей степени, чем Юльтиниэль, ощущала, как магия вокруг нее иссыхает, тонким ручейком утекая сквозь трещину в пространстве, проделанную Пресветлой матерью. Поэтому следовало поторопиться, а уже после этого можно вдоволь поваляться на постели и, переодевшись в какое-нибудь дорогое платье пройтись перед теми, кто раньше ее дразнил и обижал.

Поместье, с детства исследованное до каждого поворота и ступеньки, теперь казалось чужим. Маришка шла знакомыми галереями и заново изучала украшающие стены портреты благородных Ритов, перемежающиеся с дивными пейзажами; рыцарские доспехи в нишах, несущие свой вечный караул; чудесные витражи, превращающие коридоры в площадки для игр разноцветных солнечных зайчиков. Встречающиеся на пути слуги, невесть как услышавшие о новом статусе Маришки, завистливо вздыхали и провожали долгими, задумчивыми взглядами. Девушка их понимала. Мало того, что новая герцогиня Рит – безродная язва, так еще и любимый объект для шуточек: дочь сумасшедшей горничной Илиз, вдруг превратилась в «госпожу стихийницу», получив полное право приказывать им.

Даже неудобно как-то…

Мимо, довольно улюлюкая, проскользнули два фамильных призрака, не забывая в полете греметь бутафорскими, выпрошенными у герцога цепями.

У Маришки мелькнула мысль спуститься вниз в крыло, отведенное для слуг – сначала проведать мать, но в этот момент невидимая волна силы чуть не сбила девушку с ног. Что-то неладное творилось в месте, где оставался отпечаток мощи Пресветлой. Полувампирка втянула голову в плечи: ей явно будет непросто с этим справиться, но звать Юлю, показав свою несостоятельность? Нет! И куда в этот момент делась вся рассудительность, которой так гордилась Маришка? Наверное, даже Василий развел бы руками, огорчившись. Гордыня, почуяв секундную слабину, нашла путь в сердце полувампирки…

Разрыв нашелся этажом ниже, как раз под герцогскими покоями. Будто бы Алив, забавляясь, заставила Альгу и его светлость провалиться сквозь пол. Обычный человек не заметил бы на этом месте ровным счетом ничего странного или подозрительного. Даже быстрый взгляд магическим зрением не позволял заметить тонкую трещину, словно бы разделившую комнату на две ровные части. Она была настолько тонка и безобидна, что Маришка даже подумала – не придется ничего делать, трещина скоро сама закроется. Возможно, когда перемещались во времени Юльтиниэль и Кристиан, появлялось что-то подобное? И мир еще никуда не делся… Нестрашно!

Полувампирка сформировала в ладони легкий импульс, чтобы исследовать трещину, и беззаботно шагнула ближе к ней. Под ногами что-то хрустнуло, после чего вспыхнул ослепительный свет, дезориентируя в пространстве. В следующую секунду пол исчез.

Когда через несколько мгновений вспышка погасла, в покоях уже не было ни трещины, ни Маришки.

* * *

Нам повезло.

В сумерках, обсуждая, что пора устраиваться на ночлег, мы натолкнулись на деревенскую изгородь. Покосившиеся жерди, казалось, видели самого Дариила Объединителя, и совершенно непонятно какая сила не позволяла им рассыпаться гнилой трухой. Не исключено, что легендарное «честно слово», на котором в этом мире держалось, наверное, все. В высоту жерди едва ли доставали мне до пояса и были скреплены в исключительно символическое ограждение. Кое-где и вовсе зияли крупные дыры.

Даже столетняя старуха не посчитала бы подобное сооружение серьезным препятствием.

– Никогда не видела в Лирии такой безалаберности! – возмутилась Альга, осторожно дотронувшись до мокрой, скользкой жерди, и та надсадно хрустнула. – Жители этих земель либо настолько криворуки, что даже не могут поставить забор, либо счастливы и беспечны, либо ничего не боятся, так как сами являются самым страшным кошмаром округи, – рассудила она и подвела итог: – Может, все-таки в лесу заночуем?

– Мы этого не узнаем, пока этих жителей не увидим, – возразил Василий.

По такой погоде кому угодно бы захотелось поверить, что плохих людей на свете не бывает – лишь бы в тепле оказаться. Иномирцу и так сегодня катастрофически не везло: из-за неподходящей обуви он быстро промочил ноги и теперь оглушительно чихал. К тому же, плащи, захваченные мной из дома, шились на обычного лирийца со стандартным ростом. А Василий возвышался надо мной на добрую голову (не говоря о низенькой даже по нашим меркам Альге).

В общем, я ужасно корил себя за такую недозволительную рассеянность и уже раз тридцать успел извиниться перед другом, но иномирец с упорством мула твердил, что такое с каждым может случиться, и я не виноват. Совесть этому не очень верила, продолжая меня грызть не хуже голодного пса, нашедшего кость.

– Я предлагаю все-таки пройти в селение: проще потом быстро убежать, чем околеть под какой-нибудь елкой.

Альга фыркнула, показывая, что с расставленными приоритетами она не согласна категорически, но расклад получался двое против одного, и супруге пришлось с досадой замолчать. Последнее время мы вообще очень редко приходили к консенсусу. Иногда мне казалось, что, даже понимая свою неправоту, Альга продолжала стоять на своем из каких-то странных соображений. Возможно, ей просто хотелось доказать что-то и себе и окружающему миру, который никак не мог привыкнуть к новой герцогине Альге Рит. Или же бывшей воровке власть оказалась категорически противопоказана. В любом случае, в последний месяц характер у моей супруги испортился страшно.

Селение представляло собой унылое зрелище: приземистые одноэтажные домики выглядели так, словно, как и ограда, стояли лишь на одном упрямстве. Кривоватые стены, наклоненные то в один бок, то в другой, с трудом держали на себе кое-как застеленные соломой крыши. На наших глазах несколько мокрых комков попадали на землю с противным чавканьем. Ощущался навязчивый запах гнили – похоже, солому не перестилали долгое время. Я с отвращением поморщился, представив, что творится внутри самих домов. Идея проситься на ночлег уже не казалось правильной и уместной. К тому же, архитектура отличалась от принятых светловерцами канонов, говоря, что жители вряд ли слышали о Пресветлой матери.

Пока Василий и Альга крутили головами, разглядывая селение, я перебирал в уме места, где мог быть настолько низкий уровень жизни. Не могу сказать, что я хорошо знал все закоулки нашего мира, и Лирия во многом превосходила другие страны, но магия всегда помогала людям устраивать свой быт. Хотя бы стены нормально поставить…

Деревня состояла всего из тридцати домов, выстроенных друг напротив друга на небольшом расстоянии, едва ли позволяющем проехать одной телеге. Ни постоялого двора, ни какой-нибудь облезлой церквушки. Хотя дом старосты удалось вычислить быстро: он возвышался над остальными крохотным чердачком и был более-менее ровным. На непривычно больших окнах даже имелись простенькие ставни.

– Кого нелегкая принесла? – «приветливо» отозвались из-за двери на наш тихий стук. – Бродягам не место у нас!

Гордость обиделась на «бродяг», и вопреки мыслям, что имя и титул не стоит открывать каждому встречному, я возмутился.

– Еще раз назовешь так герцога Оррена Рита, и можешь попрощаться с головой, – недобро пообещал я, под укоризненным взглядом Василия.

За дверью пристыжено замолчали, потом скрипнула щеколда, на которую хозяева закрывали дом изнутри, и в небольшую щель на нас подозрительно уставились.

– Не предъявите ли перстень, ваша светлость? – сложно сказать, чего больше было в гнусавом голосе старосты – иронии, мол «зачем герцогам разгуливать ночью под дождем по такому захолустью и без свиты?», или же страха, что действительно важная шишка на постой просится.

Показал перстень, сжав кулак, чтобы жест выглядел более убедительным. Староста охнул, минуту раздумывал над чем-то, но дверь не открыл.