Текст книги "Невероятные приключения Брыся в пространстве и времени"

Автор книги: Ольга Малышкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава десятая.
Восстание

Путешественник во времени и предположить не мог, что путь назад окажется таким долгим и трудным. Улицы запрудили толпы народа, и все они стремились куда-то в сторону Невы. Из обрывков разговоров Брысь понял, что главные события происходят возле памятника Петру Первому на Сенатской площади.

Сначала бывший Личный Кот хотел бежать по набережным: по Английской, рядом с которой располагался дом Трубецких, а там лапой подать до Дворцовой. Теперь же пришлось искать дорогу в обход, более длинную, но не столь опасную для маленького кота.

Вокруг Исакиевского собора, который еще только возводился, он увидел дома для строителей. Рядом были сложены большие поленницы дров, и возле одной из них рабочий что-то горячо втолковывал окружившим его мастеровым. Брысю стало любопытно и он подобрался ближе.

– Неправильный Царь! После Александра Павловича Константин должен быть следующим! Он старше! Не хочет армия Николашке присягать! Хватай, кто что может, братцы! На подмогу пойдем!

Строители принялись разбирать поленницу и с криками «неправильный Царь!» присоединялись к толпе.

В голове начинающего философа опять все перепуталось – княгиня уверяла, что ее муж с товарищами хотели лучшей доли для народа, а сейчас выходило, что весь сыр-бор из-за того, чья очередь быть Царем?!

Жаль, что среди множества прочитанных им в библиотеке Наследника книг не попалось ни одной про это злосчастное восстание! Придется опять у Савельича спрашивать! Однако приятель остался где-то там, в далеком будущем. Сидит себе, наверное, у прудика и размышляет, куда это опять Брысь запропастился. А он, между прочим, находился не так уж далеко от Летнего сада, вот только разделяли их без малого двести лет!

С этими грустными мыслями отважный кот свернул в какой-то переулок и остановился перевести дух. Рядом две дамы взволнованно обсуждали происходящее:

– Говорят, бунтовщики все как один офицеры!

– Вы слышали ужасные вести? Мятежники застрелили генерал-губернатора!

– Какой ужас! Он же вместе с ними сражался против Наполеона! Губернатора так любили в Петербурге!

– Бедная Государыня! Представляю, в какой она сейчас тревоге! Четверо малышей! И младшенькой-то всего пять месяцев!

Со стороны Невы донеслись ружейные выстрелы. Потом их заглушил грохот пушек, в котором потонул даже гул толпы. Дамы испуганно вскрикнули, а Брысь помчался дальше.

Стремительно надвигались сумерки, а он все еще петлял по улочкам и дворам, прижимаясь к стенам, пытаясь увернуться от сотен ног и прислушиваясь к пальбе и крикам. Потом к ним добавился какой-то странный звук, похожий на треск речного льда по весне. Брысь не мог знать, но в тот день на Неве в самом деле ломался лед, под ядрами пушек и тысячами бегущих по нему людей.

К Зимнему он попал лишь ночью. Вокруг Дворца плотным кольцом расположились верные Царю гвардейцы. Солдаты грелись у костров. Мирно шипели и потрескивали сырые поленья. Ужасный день подошел к концу.

Все подъезды были наглухо закрыты, кроме одного. Там то и дело кого-то впускали или выпускали. В суете на кота никто не обратил внимания, и Брысь проскочил внутрь.

Петля времени замкнулась в том же коридоре, где, казалось бы, еще сегодня ждала аудиенции княгиня Трубецкая. Не успел пришелец из будущего мысленно произнести эту фамилию, как увидел ее владельца – в сопровождении нескольких офицеров князь прошел в кабинет Его Величества. Брысь не удержался: юркнул следом и спрятался за знакомой портьерой.

Сейчас Николай Первый гневался гораздо сильнее, чем когда перечислял княгине ожидающие ее невзгоды. Трубецкой был мрачен и не пытался оправдываться. «Не помогло ему, что на восстании не был!» – разочарованно вздохнул путешественник во времени.

За портьерой пришлось провести целую ночь, так как в кабинет вводили все новых мятежников. Каждому из них Император сулил страшную кару.

Искателя приключений мучил голод и «переполняли» другие неотложные дела, а потому он улучил момент, когда снова открылась дверь, и под удивленные восклицания промчался к выходу…

Глава одиннадцатая.
Старый знакомый

Брысь пулей пролетел между заполнившими коридор офицерами. Вслед ему неслись проклятья и слышался шелест падающих на пол, наверное, очень важных бумаг, которые не удержали сбитые с ног адъютанты Его Величества. Пришелец из будущего оглянулся, немножко полюбовался произведенным эффектом и выскочил на улицу (через тяжелые двери как раз входили несколько лейб-гвардейцев).

На площади все еще горели костры, спасая караульных от декабрьской стужи и ледяного ветра. Путешественник во времени выпросил у солдат завтрак и отправился искать вход в «детскую» половину Дворца.

Выяснилось, что подъезды усиленно охраняли даже от котов. Брысь долго бродил вокруг, стараясь что-нибудь придумать, но мысли замерзали, не успевая превращаться в идеи. Любитель приключений хотел вернуться к костру, чтобы их отогреть, как вдруг услышал радостный вопль:

– Ура! Нашелся! Живой!

Вот уж кого не ожидал встретить путешественник, так это рыжего пушистого эрмика, с которым они отважно бросались под копыта лошадей принца Гессенского!

– Ты как здесь оказался? Ты же остался там, в тысяча восемьсот восьмидесятом!

– А сейчас мы разве…? – Рыжий подозрительно огляделся. – Откуда взялись эти костры? И форма на солдатах чуднАя!

Путешественник во времени вздохнул. Еще одна жертва теории относительности!

– Расскажи лучше все по порядку! Мы задержали Принца?

– Еще бы! Ты упал в трубу, потом ба-бах! Сверху полетели стекла! Лошади понесли! А дальше я не видел, потому что тебя нужно было выручать!

Спасательную операцию придворный мышелов организовал по всем правилам, чего Брысь от него никак не ожидал. Заглянув в отверстие, в котором исчез соратник по борьбе, эрмик понял, что обратно просто так не выбраться, и стащил из дворцовой прачечной моток бельевой веревки. (В Зимнем царила суматоха из-за взрыва, поэтому до пушистого воришки никому не было дела.) Один конец Рыжий закинул в трубу, а остальную часть обмотал вокруг.

– Хорошо, что ты оставлял метки! Я почти тебя нашел, но ты вдруг принялся кричать: «Спасите! Помогите!» А я и так натерпелся страху в этих жутких катакомбах! Свернул в сторону, совсем чуть-чуть, чтобы успокоиться, но стало совестно! Вернулся, а знаки твои исчезли! Потом вылез через какую-то дыру и оказался в своем подвале! Тебя вот увидел через окошко и выбежал! Пойдем, покажу, как ловко я придумал с веревкой!

– Эх, Рыжий! Нет твоей веревки! Она появится только через пятьдесят пять лет!

Жалко было расстраивать пушистого эрмика, но пришлось. Он, конечно, верить не хотел (а кто бы согласился?!), но тоже пришлось. Горевал, правда, недолго. В принципе, что для него изменилось? Котов-кошек знакомых нет? Ну так новых приятелей заведет! А мыши и тут серые с хвостами!

Брысь тоже мог бы в этом времени задержаться, если бы удалось снова стать Личным Котом Наследника (не в подвале же прозябать?!). Летом навещал бы Варфоломея, хотя, если быть до конца честным, больше привлекали котлеты. Но сначала нужно непременно повидать маленького Сашу!

«На дело» искатель приключений решил идти ночью. Эрмик пытался его отговорить, удивляясь, чем пришельцу из не пойми какой эпохи не нравится дворцовый подвал, но неугомонный кот твердо стоял на своем.

Дождавшись, когда все стихло, Брысь поднялся на первый этаж по лестнице, по которой когда-то, в недалеком будущем, наперегонки с пожарными бежал спасать Эрмитаж от огня. Крадучись, чтобы не разбудить дремавшую на своих постах ночную охрану, он отправился на поиски Детской комнаты.

Путешественник во времени не знал, что царская семья проживала совсем в другом дворце, в Аничковом, ведь Императором Николай Павлович стал всего за два дня до восстания декабристов. В царскую резиденцию детей спешно перевезли лишь в день мятежа и разместили на верхнем этаже вместе с Императрицей, поэтому знакомая белая дверь не привела бы его к Наследнику. К тому же она оказалась запертой.

Бродить по спящему Дворцу было приятно, и Брысь не спешил возвращаться в холодный темный подвал. Вместо этого он отправился к кабинету Государя, чтобы узнать последние новости. Во всяком случае раньше (то есть, правильнее сказать, позже) Царь засиживался за письменным столом до глубокой ночи.

Пришелец из будущего не ошибся. Хотя дежурные адъютанты имели усталый вид, но продолжали сновать туда-сюда, затруднив проход «секретному агенту». Пришлось ему ползти вдоль стены, прячась то под обитые бархатом банкетки, то под кресла, то под диваны. Проскочить снова в кабинет искатель приключений не рискнул, особенно после того, что натворил утром, поэтому устроился за большой напольной вазой. Ему и оттуда все было прекрасно слышно!

Кто-то зачитывал Царю длинный список фамилий, которые Брысь уже слышал от тюремного кота, – будущие узники Петропавловской крепости! Голос показался знакомым. Бенкендорф! Конечно! Цесаревич еще называл его Главным Жандармом Империи, и он часто появлялся во Дворце. Жаль, не видно, какой он сейчас, за тринадцать лет до их первой встречи!

Затем раздался голос Императора:

– Ее Величество просит меня проявить милосердие! Но как я могу?! Они застрелили генерал-губернатора! Героя войны! Они подвергли опасности жизни моих детей! Они заставили меня стрелять по моему народу! Нет! Пощады не будет!

Дослушать не получилось. Какой-то вредный адъютант все-таки заметил кота, да еще по ошейнику признал в нем утреннего дебошира. Он вынес Брыся за шкирку на улицу и зашвырнул далеко в сугроб, вложив в бросок всю злость, накопившуюся за бессонные сутки!

Глава двенадцатая, которая все расставляет по местам

Пока Брысь летел от подъезда Дворца к «месту назначения», успел сказать все, что думает по поводу такого беспардонного обращения. Добавил бы еще, но пасть забилась снегом, так как сугроб он пронзил до самого донышка и уперся макушкой в землю. Она оказалась теплой, пахла травкой и Любочкиными хот-догами. Наверное, от вертикальности положения все воспоминания и чувства прихлынули к голове, рассудил путешественник во времени.

От сотрясения начались еще и слуховые галлюцинации – почудилось, что где-то недалеко зашуршал шинами автомобиль, плеснулся о каменные бортики фонтан, а чей-то голос произнес неожиданное: «Спасибо, кетчупа не надо, лучше горчички!» Хотя Брысь никому не предлагал ни того, ни другого. И вообще забыл о существовании данных продуктов!

Искатель приключений открыл один глаз. Не поверил. Пришлось разлепить другой. Но и вдвоем они продолжали врать про лето, знакомый по «прошлому» будущему киоск, очередь за сосисками и Любочку, отсчитывающую сдачу новому владельцу разогретого в микроволновке хот-дога.

И лишь когда его назвали самым первым именем:

– Брысь! Разлегся! Чуть не упал из-за тебя! – осознал очередные перемены в своей жизни и то, что по этому времени он очень соскучился!

Брысь подскочил от радости, взлетел на прилавок, наступив лапами прямо в пластиковую тарелку с очередным бутербродом, приветственно боднул остолбеневшую Любочку головой в щеку и бросился мимо Эрмитажа (между прочим, своего нового места работы!) в Летний сад. Все равно никто, кроме Савельича, не оценит всей масштабности случившегося!

Философ что-то высматривал, склонившись над открытым люком. Уж не его ли? В прошлый раз Брысь отсутствовал три года, а здесь и дня не прошло! Сейчас искателя приключений не было всего-то ничего, так что возможно, друг только что видел его падающим вниз!

Путешественник по историческим эпохам подкрался и замогильным голосом произнес:

– Приве-е-ет с того све-е-ета!

От испуга Савельич чуть не свалился в водосток (что было бы совсем некстати, ведь к нему накопилось столько вопросов!), но не рассердился, а кинулся обниматься. По-кошачьи, разумеется: потерся своими щеками сначала о белую половинку мордочки Брыся, а потом – о серую. Искатель приключений не ожидал такой встречи от обычно уравновешенного философа, а потому растрогался, даже глаза защипало, так что пришлось потереть их лапой.

Друзья разлеглись на мягкой зеленой травке возле пруда, разогнав ленивых уток, и пришелец из прошлого вывалил на Савельича ворох новостей, а потом с затаенной тревогой спросил о декабристах и восстании. Мудрый книгочей, как всегда, все знал:

– Многим приговор Николая Первого показался жестоким. Пятерых, тех, кто замышлял убийство Царя и его семьи, казнили; остальных, почти сто двадцать человек, на много лет сослали на каторжные работы. Даже Императрица Александра Федоровна была недовольна супругом.

Но Брысю не терпелось узнать больше, например, про загадочную лучшую долю.

– Видишь ли, Ваня! (Ничего себе, как Савельич сократил его красивое новое имя!) В те времена над каждым мужиком свой барин имелся, который распоряжался его жизнью, как хотел. Мог продать другому хозяину, а то и вовсе подарить.

– Как породистого кота?

Брысь порадовался, что его выводы оказались почти правильными, ну, что лучшая доля – это, когда можно ходить, куда и когда пожелаешь, не спрашивая разрешения! Конечно, если ты взрослый человек или уличный кот, в самом крайнем случае, собака!

– И что же декабристы?

– Они хотели крепостное право отменить. Однако… – Савельич не договорил, задумчиво сощурившись на солнце, и Брысю пришлось ждать, пока философ соизволит продолжить рассказ.

– Однако меня удивляет, почему они этого не сделали!

– Как почему?! – изумился искатель приключений. – Восстание же было подавлено!

– Да у них и без восстания была возможность отпустить собственных крестьян на волю и подать отличный пример всем остальным! Еще в 1803 году Царь Александр Первый издал Указ о вольных хлебопашцах, по которому любой помещик мог дать свободу своим крепостным, и при этом был обязан наделить их землей! Но никто из декабристов не воспользовался этим правом!

Вольнолюбивые коты помолчали, обдумывая странную ситуацию…

– Еще они хотели сократить службу в армии для рядовых солдат с двадцати пяти лет до пятнадцати, – вспомнил новые исторические факты книгочей.

– Ничего себе! Это же все равно целая кошачья жизнь! – возмутился Брысь.

– М-да… Еще собирались вместо Царя создать всякие там Советы депутатов.

О депутатах Брысь слышал. Они придумывали законы, в том числе, про котов и собак, вроде того, что нельзя с ними жестоко обращаться.

– Вот только, чтобы добиться благородных целей, декабристам пришлось пойти на обман и жестокость.

– И кого они обманули?

– В первую очередь, своих солдат, ведь большинство из них были офицерами. Гвардейцам они сказали, что цель восстания – посадить на престол «правильного» Царя. Хотя прекрасно знали, что по завещанию бездетного Александра Первого, российский трон должен достаться его третьему брату Николаю, потому что второй брат, Константин, от престола отказался.

– Но зачем им это понадобилось?

– Если бы солдаты узнали правду, то, вполне возможно, не пошли бы за декабристами. Тогда народ не хотел перемен, потому что привык жить в подчинении. Нам, котам, этого не понять! Десятки тысяч простых людей думали, что войска поступают правильно, не желая давать присягу не «тому» Царю, и бросились им на помощь.

Путешественник во времени сразу вспомнил строителей Исакиевского собора – кого с поленом, а кого с топором в руках…

– Теперь представь, что ты Император Николай Первый.

Брысь с удовольствием вообразил себя на белом коне, в блестящей кирасе, на голове -красивый шлем с двуглавым орлом, а сбоку – сабелька в золоченых ножнах!

– Ты только что стал Царем и собрался править мудро и справедливо. Сенаторы принесли тебе присягу, и осталась торжественная церемония – принять клятву верности от войск.

Вдруг ты узнаешь, что полки построились, но совсем с другой целью – не позволить тебе стать Государем! Более того, собрались убить тебя и твою семью! И уже на глазах у всех застрелили генерал-губернатора Петербурга графа Милорадовича, которого любили жители и который, между прочим, был героем недавней войны с Наполеоном и дружил со многими декабристами! А у тебя в Зимнем дворце лишь один батальон лейб-гвардейцев, а к пушкам нет снарядов! И семья твоя, старенькая мать и маленькие дети, находятся совсем в другом месте, в Аничковом дворце под слабой охраной. Что бы ты сделал?

– Во-первых, перевез бы семью в Зимний, а еще попробовал бы договориться с восставшими и объяснить им, что к чему. Ну, и снаряды к пушкам достать, на всякий случай!

– Именно так он и поступил. Семью привезли в Зимний, в холодные неподготовленные комнаты. А детишек четверо: старшему Александру – семь лет, а младшей Сашеньке – пять месяцев! Она очень сильно в тот день простудилась, с тех пор часто и подолгу болела и в восемнадцать лет умерла от чахотки.

Брысь ее помнил. В бытность Личным Котом Наследника он познакомился с Сашенькой. Очень милая добрая девушка, только слабенькая здоровьем. Какая горестная судьба!

– У Государыни Александры Федоровны от тревоги за тебя и детей случилось нервное потрясение. Потом у нее до конца жизни при малейшем волнении дергался глаз. А каково это для одной из самых красивых женщин того времени?!

Представить себя красавицей Брысь не смог, но Императрицу пожалел. Даже стало совестно, что так мало уделял ей внимания, а однажды вообще разбил ее любимую фарфоровую пастушку! Нечаянно, конечно!

– С мятежниками Николай Первый тоже пробовал договориться, отправлял на площадь делегации, но их отказались слушать!

Потом началась пальба. Восставшие стреляли в полицейских и жандармов, которые пытались сдержать толпы народа и не пропустить их на Сенатскую площадь.

Историки до сих пор ломают головы, зачем декабристы ждали наступления темноты, чтобы захватить Зимний Дворец и Петропавловскую крепость. Сначала-то понятно – бунтовщики решали, кем заменить князя Трубецкого – он ведь должен был не только повести за собой полки, но и стать Диктатором на первое время! Если бы заговорщики не медлили, то неизвестно, как бы сложилась история…

Днем подвезли снаряды для пушек, и подошли новые гвардейские полки из казарм, расположенных за городом. Они присягнули Николаю Первому и подавили мятеж. В тот день погибло почти полторы тысячи человек…

– А Трубецкие, ты знаешь что-нибудь о них?

– Бывшие соратники обвинили князя в трусости, но мне кажется, он не хотел кровопролития, а потому и не пошел в тот день на Сенатскую площадь. Видимо, рассчитывал, что без него восстание не состоится, но ошибся… А княгиня Трубецкая была первой из жен декабристов, кому разрешили следовать за мужем в Сибирь.

– Кстати, на чем следовать? – вспомнил Брысь мучивший его вопрос.

– Осужденные на каторгу передвигались то на подводах, то пешком. 37 дней они добирались до Иркутска, закованные в кандалы, а потом их отправили еще дальше, на рудники и заводы… Ну а княгиня ехала в карете больше двух месяцев…

Приятели долго рассуждали о сложностях человеческой жизни. Философ жевал травинку, а Брысю захотелось чего-нибудь посущественнее, и он решил начать наконец службу по отлову эрмитажных мышей. Не мешало и миску проинспектировать, вдруг туда опять насыпали съедобных шариков?

С Савельичем договорились встретиться на следующий день – книгочей дал торжественное обещание покинуть пределы Летнего сада и навестить Брыся—Ваню (то есть, простите, Ван Дейка) в Эрмитаже.

Возвращался Брысь, внимательно глядя под лапы, а не по сторонам.

Но приключения обязательно продолжатся, ведь друзей ждет НОЧЬ ВО ДВОРЦЕ!

Глава для любознательных
(краткие исторические комментарии по главам)

Глава первая

Цвет фасадов Зимнего дворца менялся на протяжении его 200-летней истории. В основном, это были разные оттенки желтого для стен и белый для колонн, обрамления окон и прочих орнаментов, что символизировало свет, радость, роскошь и могущество, а в сочетании с позолоченными элементами вензелей и Государственных гербов – силу, благородство и верность. После 1947г. решено было добавить изумрудный пигмент в краску для стен, а орнаменты и колонны сохранить белыми. В настоящее время обсуждается вопрос о возвращении к исторической колеровке.

Петропавловская крепость (первоначально Петербургская) расположена на Заячьем острове, заложена в мае 1703г. по совместному проекту Петра Первого и французского инженера Жосефа Ламбера де Герена.

Еще со времен царя Петра I выстрел из пушки означал для жителей города определенное событие. Почти сразу после основания Санкт-Петербурга, с 1704 года, по предложению первого губернатора города А. Д. Меншикова, дневное время в городе делилось пушечными выстрелами: начало работы, обеденный перерыв, конец рабочего дня. Несколько выстрелов означали наводнение или начало ледохода. Производились выстрелы от Адмиралтейства или с крыши Нарышкина бастиона Петропавловской крепости. С 1865г. выстрелом отмечают только полдень, с 1872г. – стреляют только из крепости.

Князь Трубецкой Сергей Петрович (1790—1860) – участник Отечественной войны 1812г., гвардии полковник, один из основателей «Союза спасения» и «Союза благоденствия», возглавлял «Северное общество» (вместе с Никитой Муравьевым), был назначен руководителем восстания, диктатором. Выступал против убийства царя и его семьи. В день восстания на Сенатскую площадь не явился. Был приговорен к смертной казни, но затем приговор изменили на пожизненную каторгу, однако в 1834 году сократили ее срок до 13 лет, таким образом, в 1839г., как и многие другие декабристы, отправился с каторги на поселение.

Жена князя Трубецкого – Екатерина Ивановна, урожденная графиня Лаваль (1800—1854), первой из жен декабристов последовала за мужем в Сибирь. Героиня поэмы Некрасова «Русские женщины».