Текст книги "Невероятные приключения Брыся в пространстве и времени"

Автор книги: Ольга Малышкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава десятая. Заключительная?

Наскоро подкрепившись странными круглыми сухариками, которые лежали в миске и по вкусу напоминали Любочкины хот-доги, Брысь отправился искать выход на улицу. Через подвальное окошко лезть не пришлось (да и стекла все были целы), потому что эрмики уходили куда-то вверх по лестнице.

Он тоже поднялся по каменным ступенькам и увидел караульного (тьфу, лезут старинные словечки!), сотрудника музейной охраны. Тот сидел на табурете возле распахнутой настежь двери и разгадывал кроссворд. Любочка тоже любила этим заниматься, когда не было покупателей, и если бы понимала кошачий язык, то не оставляла бы столько пустых клеточек!

Путешественник во времени с удовольствием вдохнул насыщенный автомобильными выхлопами воздух, порадовался, что снова лето, и помчался в Летний сад, нервируя домашних собак (те как раз выгуливали вдоль набережной своих хозяев).

В Летнем было пусто, лишь несколько рабочих в униформах «Водоканала» чистили ливневые стоки. Савельич нашелся на своем любимом месте – у пруда с утками. Издалека увидев перескакивающего через открытые люки Брыся, он принял строгий вид и, как только приятель оказался рядом, ехидно спросил:

– Все-таки струсил? Или подходящей трубы не нашел?

От неожиданности Брысь даже забыл приветственную речь:

– Ты что? Меня же несколько лет не было! Я такое пережил!

И, захлебываясь от волнения, путешественник во времени начал свой невероятный рассказ. По мере повествования, глаза Савельича из ярко-зеленых превращались в непроницаемо-черные, пока от зеленого не остался лишь узенький ободок. Но когда Брысь дошел до истории с пожаром, они снова вспыхнули:

– Как?! Ты уничтожил творение великого Растрелли?!

Брысь устыдился, не столько из-за того, что явился виновником печальных событий, сколько потому, что не знал, кто такой Растрелли. Мудрый Савельич правильно понял его растерянность и пояснил:

– Франческо Растрелли был величайшим архитектором! Именно по его чертежам возводился Зимний дворец!

У виновника пожара свалился камень с души, и он радостно воскликнул:

– Ну, тогда все в порядке! Дворец и восстанавливали по-старому. На этом особенно настаивал Царь Николай Первый! К тому же подвал и первый этаж почти не пострадали!

За подвиг по спасению жизни императорской семьи Савельич похвалил, а потом задумчиво произнес:

– Надо же, прямо иллюстрация к теории относительности Эйнштейна.

И, заметив непонимающий взгляд своего друга, уточнил:

– Физик такой был, считал, что в нашем мире все относительно: и пространство, и время.

Не удивительно, что бывший Личный Кот не знал про Эйнштейна! Ведь к чтению он пристрастился лишь в Библиотеке Цесаревича Александра, а знаменитый ученый в то время даже на свет не появился!

Вдоволь наболтавшись с приятелем, Брысь вспомнил о новых служебных обязанностях и побежал обратно.

Савельич что-то крикнул вслед, но звук почему-то потонул в шуме воды и долетел с опозданием:

– Осторожно! Люк!

Но Брыся уже подхватило потоком, завертело, закружило и понесло…

Глава для любознательных
(краткие исторические комментарии по главам)

Глава вторая

Елизавета Петровна (1709—1761) – российская императрица с 1741 по 1761гг, младшая дочь Петра Первого и Екатерины Первой, взошла на престол в результате дворцового переворота.

Во время посещения Казани увидела котов, «охранявших» Казанский Кремль от грызунов, и повелела доставить в строящийся Зимний дворец (третий по счету, всего дворец перестраивался пять раз) 70 «кладеных» (то есть стерилизованных) котов. В 1745 году их привезли из Казани, с тех пор коты населяют Зимний, постоянно пополняясь новыми.

Сейчас в Эрмитаже около семидесяти мышеловов. Их содержат за свой и спонсорский счет сотрудники, потому что соответствующей статьи в бюджете музея нет.

Екатерина Вторая (1729—1796) – урожденная София Августа Фредерика Ангальт– Цербстская, российская императрица с 1762 по 1796 гг., взошла на престол в результате дворцового переворота.

Глава третья

Государственный Эрмитаж включает в себя комплекс зданий, в том числе на Дворцовой набережной: Зимний дворец, Малый Эрмитаж, Старый Эрмитаж, Новый Эрмитаж, Эрмитажный театр.

Глава четвертая

Николай I (1796—1855) – третий сын Павла I, российский император с 1825 по 1855гг. Начал правление с подавления восстания декабристов (см. подробнее: Часть 2 «Брысь … и декабристы»). В годы его правления существенно улучшилось положение крепостных крестьян: их запрещено было ссылать на каторгу, продавать по одиночке и без земельного надела. Почти вдвое сократилось количество крепостных. А такие документы, как Указ об обязанных крестьянах и Реформа управления государственной деревней, послужили основой отмены крепостного права его сыном, императором Александром II.

Николай I был прекрасным инженером и любил лично утверждать значимые строительные проекты.

Во время пожара в Зимнем дворце в 1837г. наравне со всеми участвовал в тушении. Примечательно, что в то же время случился пожар на другом конце Петербурга в бедном квартале и царь отправил туда часть дворцовых пожарных во главе с Наследником престола.

Для восстановления Зимнего купечеством была собрана внушительная сумма – 12 миллионов рублей, но Николай I отказался принять дар, и Зимний дворец отстраивался на личные деньги семьи Романовых.

Императрица Александра Федоровна (Шарлотта Прусская) (1798—1860) – жена Николая I и мать императора Александра II.

Александр Николаевич (1818—1881) – старший сын Николая I, с 1855г. – российский император Александр II. Погиб в результате покушения народовольцев 1 (13) марта 1881г. (см. подробнее Часть 3 «Брысь или ночь во Дворце»). Манифестом от 19 февраля (2 марта) 1861 года окончательно отменил крепостное право в России.

Аничков дворец– один из императорских дворцов; расположен по адресу Невский проспект, 34.

Санкт-Петербургские Ведомости издаются с 1702 года.

17 декабря 1837г. пожар в Зимнем дворце уничтожил второй, третий и частично первый этажи. По основной версии, возник в печной трубе, ведущей из дворцовой аптеки. Первым загорелся Фельдмаршальский зал, расположенный на втором этаже – огонь вырвался из отдушника печной трубы и быстро распространился по деревянному зданию.

Глава пятая

Восстановление Зимнего дворца продолжалось менее двух лет – к ноябрю 1839-го работы полностью завершились. На строительстве было занято около 60 тысяч рабочих.

Принцесса Гессенского дома Мария (1824—1880), с 1841 – жена Александра II, мать императора Александра III. Отличалась скромностью, занималась благотворительностью, жертвуя на нее свои личные сбережения и драгоценности. Покровительствовала Красному Кресту, по ее инициативе были созданы женские гимназии в разных городах страны.

Стасов Василий Петрович (1769—1848) – русский архитектор, приверженец классицизма, отвечал за восстановление внешнего облика и парадных покоев Зимнего дворца после пожара 1837г.

Брюллов Александр Павлович (1798—1877) – русский архитектор (приверженец позднего классицизма) и художник-акварелист, отвечал за восстановление личных покоев царевича Александра после пожара в Зимнем дворце 1837г.

Глава седьмая

Степан Халтурин (1857—1882) – революционер-террорист, 5 февраля 1880г. организовал покушение на Александра II в Зимнем дворце. Устроившись плотником, он заложил взрывчатку в своей каморке в подвале, чтобы взрывом уничтожить царскую столовую, когда семья Императора соберется на обед. Из-за задержки принца Гессенского во время взрыва в столовой оказались только лакеи, один из них погиб.

Принц Александр Гессен-Дармштадтский (1823—1888), старший брат императрицы Марии Александровны, русский генерал от кавалерии.

«Народовольцы» – члены террористической организации «Народная воля», созданной в 1879г. с целью убить императора Александра II.

Глава восьмая

19 ноября 1879 г. состоялось очередное покушение (всего десять, из них семь – значимых) на Императора Александра II, когда из-за промедления народовольцы подорвали не вагон, в котором ехал Государь в Москву, а следующий – с багажом царской свиты.

5 февраля 1880г. во время взрыва, организованного Степаном Халтуриным, в Зимнем дворце дежурили лейб-гвардейцы Финляндского полка, дислоцированного на Васильевском острове. 11 человек из них погибли (похоронены в братской могиле на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга) и ранено 56 (по другим данным около 80).

Принц Гессенский действительно опоздал к назначенному времени обеда на полчаса. Правда, из-за банальной задержки поезда.

Глава девятая

Антонис ван Дейк (1599—1641) – фламандский живописец и график, мастер портрета.

Глава десятая

Граф Бартоломео Франческо Растрелли (1700—1771) – русский скульптор, архитектор и художник итальянского происхождения. Самые знаменитые работы: Зимний дворец в Санкт-Петербурге, Большой Царскосельский (Екатерининский) дворец в г. Пушкин (бывшем Царском Селе).

Альберт Эйнштейн (1879—1955) – физик-теоретик, создатель специальной и общей теории относительности, лауреат Нобелевской премии 1921 г.

Часть 2.
Брысь … и декабристы

Глава первая.
На другом берегу

Растрелли, странным образом похожий на Савельича, гневно грозил кулаком и ругал Брыся за то, что он сжег его величайшее творение. Виновник пожара пытался оправдаться и свалить вину на Эйнштейна, придумавшего временную дыру, через которую он так неудачно упал на свечку. Растрелли не верил, а физик, тоже почему-то похожий на приятеля из Летнего сада, но только в очках, вдруг злорадно высунул язык, набросился на Брыся и… принялся облизывать с головы до кончика хвоста. Было мокро и неприятно. Личный Кот Цесаревича вырывался и кричал, что такое поведение противоречит правилам Придворного Этикета. Но Дворец, маячивший на горизонте, неожиданно рухнул со страшным грохотом, похоронив под обломками и двор, и этикет. Странно было только, что Зимний находился далеко, а грохот прозвучал совсем близко. Мозг не стерпел такой несуразности и дал команду очнуться. Брысь ее выполнил, наконец-то разлепив глаза.

Выяснилось, что он лежит на мокром песке и облизывают его волны, а вовсе не Эйнштейн. Искатель приключений снова блаженно зажмурился, радуясь, что живой и что вода теплая, а значит, все еще лето и есть надежда, что на этот раз обошлось без перемещений во времени. Потом он вспомнил про сегодняшнее мытье в тазике (а коты с водой не очень дружат) и отполз подальше.

Прежде чем приступать к осмотру местности, следовало высохнуть и причесаться. А когда Брысь закончил приводить себя в образцовый порядок и поднял голову, то оказалось, что Зимний дворец на горизонте не плод фантазии. Он действительно возвышался по ту сторону Невы и выглядел отсюда не очень-то огромным и даже почему-то не зеленоватым, а желтым. Путешественник по историческим эпохам насторожился. Именно такого цвета стены рушились на его глазах в нечаянно устроенном им пожаре! Но ведь это было… Шерсть, только что аккуратно приглаженная, встала дыбом. Значит, неспроста ему Эйнштейн являлся да еще язык показывал!

Но если Дворец по ту сторону реки, то сам он возле крепости, которую видно с парапета набережной? Брысь осторожно оглянулся. Взгляд уперся в темно-красный гранит. Вот и грохот разъяснился! Каждый день в одно и то же время отсюда раздавался пушечный выстрел. Любочка всегда вздрагивала и зачем-то проверяла часы.

Стена тянулась вправо, а слева обнаружились мост и ворота, возле которых стояли знакомые черно-белые полосатые будки. В каждой – по караульному. (Уж точно не сотруднику музейной охраны!)

Брысь собрался было перебежать на ту сторону Невы к Зимнему, почти родному дому, как вдруг услышал всхлипывания. Плакала молодая женщина. Она сидела на камне возле самой воды. Волны доставали до туфель и уже основательно намочили мысочки.

Бросить даму в беде не позволяли правила Этикета и личные принципы. Пришелец из будущего подошел и ласково потерся о руку, сжимающую мокрый носовой платок. Девушка вздрогнула, но, увидев кота в золотистом ошейнике, нежно погладила зверька по голове и бархатистой спинке.

Установив первый контакт, Брысь запрыгнул к молодой женщине на колени и принялся вытирать мягкой мордочкой слезы, ручьем катившиеся по бледным щекам.

– Милый котик! Ты пытаешься меня утешить?

Голос был мелодичным, взгляд добрым, а потому путешественник во времени решил выяснить, что за горе приключилось и заставило эту славную барышню плакать. Он устроился поудобнее и приготовился внимательно слушать.

Ну что же, когда хочется поделиться переживаниями, сойдет даже кот. Дома, правда, имелся собственный, пушистый толстяк, но он интересовался лишь содержимым миски. Еще любил скидывать на пол фарфоровые безделушки, радуясь, когда те разбивались вдребезги. Да разматывать клубки вязальной шерсти. Он, конечно, тоже иногда забирался на колени и уютно урчал, засыпая, но как-то не приходило в голову рассказать ему о навалившихся бедах.

Этот зверек казался особенным. Большие янтарно-желтые глаза, под цвет ошейнику, смотрели в упор и как будто все понимали. Интересно, чей он. Судя по дорогим шелковым нитям, явно не кого-нибудь из гарнизона крепости, да и вряд ли служакам пришла бы идея сплести для кота ошейник. Здесь чувствовалась рука женщины, скорее всего, дворянки. Возможно, его хозяин тоже томится в сырых казематах?

– Видишь те окна? За каким-то из них находится в заключении мой муж, князь Трубецкой, и мы уже полгода не виделись, а через несколько дней его отправят на каторгу, в далекую холодную Сибирь. В кандалах, как разбойника. А ведь он и его товарищи хотели всего лишь лучшей доли для народа.

Брысь посмотрел на крепостную стену. Действительно, на одинаковом расстоянии от земли тянулись в ряд зарешеченные окна, почему-то замазанные белой краской. Наверное, чтобы заключенные не могли увидеть своих родных, догадался он. Что такое каторга, пришелец из будущего не знал, да и про лучшую долю было не очень понятно, и тем более не ясно, почему за нее нужно сажать в крепость. Однако желание помочь девушке лишь усилилось, так как горевала она искренне. В общем, любитель приключений решил задержаться на этом берегу и во всем разобраться…

Глава вторая.
Крепость

Убедившись, что девушка перестала плакать, Брысь спрыгнул на песок, махнул на прощание хвостом, яркими черными полосками напоминающим полицейский жезл, и направился к воротам. В голове без устали вертелось: «Трубецкой, Трубецкой». Наверное, потому что фамилия князя напоминала о трубах, подумал путешественник во времени. Но в памяти неожиданно всплыл эпизод из придворной жизни.

Царская семья как раз заселилась в отстроенный после пожара Дворец. Брысь, обрадованный новым положением Личного Кота Наследника престола, всюду бегал за Александром и однажды проник в кабинет Царя Николая Первого.

Пока отец и сын обсуждали государственные дела, он сидел на письменном столе, чтобы находиться повыше и, в случае чего, тоже принять участие в важной беседе. Однако слушать про то, в чем мало смыслил, скоро надоело, и Брысь отвлекся на красивую чернильницу, малахитовую с позолотой. Крышечка располагалась рядом и была очень тяжелой, так что потребовалось немало усилий, чтобы ее сбросить.

Александр пересадил шалуна в кресло, и лежащие на столе бумаги оказались на уровне глаз. Он отчетливо вспомнил листок с именами, среди которых значилась и фамилия «Трубецкой». Привлекли, разумеется, начальные слоги: тру-бе.

Речь в кабинете шла о том, чтобы сократить срок наказания бунтовщикам, приговоренным судом к пожизненной каторге. Тогда незнакомое слово навеяло скуку, и Брысь не стал выяснять, что это за штука такая. А зря! Сейчас бы пригодилось!

Пришелец из будущего приблизился к полосатой будке, надеясь прошмыгнуть незамеченным, но не получилось.

– Смотри-ка, кот! А что это на нем блестит?

Караульный взял Брыся на руки и стал разглядывать, почесывая за ушком.

– Надо же, ошейник! Да нити-то какие: шелковые, золоченые! Аристократ, одно слово! Откуда такой взялся?

Стоять на посту солдатам надоело, и они принялись заигрывать с котом, бросая мелкие камушки и дразня травинкой. Брысь терпеливо развлекал их, пока не решил, что уже достаточно времени потратил на пустое занятие, и в несколько прыжков скрылся за воротами. Караульные повздыхали и снова принялись сторожить тюрьму.

Изнутри стены крепости оказались кирпичными и тянулись в обе стороны, упираясь в высокие башни. Еще Брысь увидел несколько зданий и большой каменный собор.

Было пусто. Наверное, из-за жары. Лишь четверо гарнизонных солдат околачивались рядом с кухней, судя по доносившемуся заманчивому запаху. Начать осмотр путешественник во времени решил именно оттуда.

На верхней ступеньке крыльца развалился черно-белый кот, похожий на будку не только цветом, но и размерами. «Сыто живет!» – с завистью подумал искатель приключений. Он решительно приблизился и громко назвал недавно приобретенное элегантное прозвище:

– Ван Дейк!

Мирно дремавший толстяк подскочил и растерянно пробормотал:

– Варфоломей.

Знакомство состоялось. Потрясенный не только иностранным именем, но и золотистой веревочкой, местный кот безоговорочно признал свое подчиненное положение и поступил в полное распоряжение чужака. Для начала он отвел его к миске и отдал все, что там имелось, – большую мясную котлету. Брысь даже не осилил ее целиком, по достоинству оценив превосходство этого кулинарного шедевра над сосиской. Теперь можно было приступать к расспросам.

Новый знакомый оказался, конечно, не таким умным, как Савельич, но в курсе всего, что касалось крепости. Открыв рот, он уже не мог остановиться и выложил уйму разнообразных сведений:

– что башни именуются бастионами, а стены – куртинами;

– что всего бастионов шесть и крепость имеет форму шестиугольника;

– что почти в каждой куртине прорезаны ворота;

– что Брысь вошел через Невские;

– что собор называется Петропавловским, и в нем хоронят царей, начиная с Петра Первого – основателя Санкт-Петербурга;

– что…

Пришелец из будущего еле успел встрять в коротенькую паузу:

– Хватит! Хватит! Расскажи лучше о заключенных!

О них Варфоломей тоже все знал и с удовольствием принялся сыпать фамилиями: Анненков, Волконский, братья Бестужевы, братья Муравьевы … Список был длинный, и Брысь опять не выдержал:

– Да откуда же их столько?

– Так после восстания на Сенатской площади привезли. Еще в декабре прошлого, тысяча восемьсот двадцать пятого года, четырнадцатого числа, аккурат в тот день, когда войска должны были новому Царю, Николаю Первому, присягу приносить! Мы их поэтому декабристами зовем. Для всех и мест не хватило, пришлось в солдатских казармах камеры городить!

«Ничего себе! – мысленно изумился путешественник по историческим эпохам. – Получается, что сейчас лето 1826 года и моему бывшему хозяину и другу всего восемь лет! Вот бы на него посмотреть!»

– А князь Трубецкой где? – продолжил Брысь расспрашивать тюремного кота.

– Так его недавно в Невскую куртину перевели, в третий номер.

– Откуда знаешь?

– Так еду разношу, ну, в смысле сопровождаю.

– Вместе пойдем!

Варфоломей, разумеется, согласился – хоть какое-то разнообразие в его монотонной жизни…

Глава третья.
В казематах

В ожидании, когда заключенным понесут ужин, Брысь и его новый знакомый расположились в тенечке под кухонным крыльцом. Толстяк собрался было продолжить рассказ о крепости, но путешественник во времени закрыл глаза, притворяясь спящим – не потому, что не интересно, просто хотелось додумать мысль, которая засела в голове и не давала покоя.

Мысль ерзала, ускользала и нервировала, отказываясь принимать четкие очертания. Наконец удалось зацепиться за главные слова: народ, лучшая доля, восстание против Царя. Клубочек стал разматываться и привел к недавно пережитым событиям: лжеплотнику Степану, взрыву в императорской столовой…

Конечно, Николая Первого Брысь знал не так хорошо, как его сына и своего друга Александра, но проникся к нему симпатией во время пожара в Зимнем дворце, когда Государь наравне со всеми тушил пламя. Да еще почти половину пожарных во главе с Наследником престола отправил на окраину Петербурга, где тоже вспыхнул огонь. Еще он помнил его допоздна сидящим в кабинете на первом этаже – на письменном столе горели свечи, а шторы были всегда открыты, чтобы любой желающий мог заглянуть в окно и увидеть Царя за работой, а по утрам он безо всякой охраны прогуливался вдоль набережной, запросто раскланиваясь с каждым встречным.

Вот представить Народ никак не получалось, отдельных Людей – да, а целиком – нет. С самого детства Люди поделились для Брыся на хороших, плохих и очень плохих. Хорошие жалели бездомного котенка, гладили и давали молочка или колбаски; плохие равнодушно проходили мимо; очень плохие натравливали на него собак или прогоняли пинками, когда голод вынуждал его просить еды.

В последнее время искателю приключений везло на встречи с Хорошими: Любочка, гвардеец с крыши, Царевич Александр, принцесса Мария, сотрудницы музея, девушка на берегу…

Воспоминание о ней заставило переключиться на составление плана помощи. Для начала Брысь собирался проникнуть в каземат, где томился князь, и попробовать процарапать в краске, которой были замазаны стекла, дырочку, чтобы молодая женщина и ее муж смогли увидеть друг друга и попрощаться. Конечно, это легче придумать, чем осуществить, – попробуй, объясни свои намерения Человеку!

Размышления прервал возглас Варфоломея:

– Пора!

Час ужина настал, и тюремщики повезли на тележках большие кастрюли с не очень ароматной похлебкой, оловянные миски, ложки, краюхи серого хлеба и бидоны с водой.

– Однако ты лучше питаешься! – Брысь осуждающе взглянул на растолстевшего от котлет кота.

Варфоломей засмущался и даже не стал оправдываться – его, и впрямь, кормили лучше.

Охранник открыл тяжелую дверь, и они вошли в длинный коридор. После улицы, залитой солнечным светом, он показался очень мрачным, а сырые стены… шевелились! Брысь заинтересовался и рассмотрел их ближе – своды сплошь покрывали мокрицы и тараканы! Чистоплотному коту стало жутко и захотелось немедленно дать деру.

С трудом сдерживая отвращение, поборник справедливости следовал за Варфоломеем, удивляясь, зачем тот вообще сюда заходит. Тюремный кот словно прочитал его мысли и шепнул:

– Скучно у нас! Никаких развлечений!

– А почему шепотом?

– Так порядки такие: запрещается громко разговаривать.

– Всем? Даже охранникам?

– Им тем более нельзя. Главный надзиратель нажалуется коменданту и тогда провинившегося накажут!

– Как накажут?

– Высекут!

Брысь подивился строгостям и заглянул в первый каземат. Там было так же сыро, полчища насекомых на стенах и темно, потому что краска на окнах-амбразурах почти не пропускала свет. Возле стены стояла железная кровать, рядом – небольшой деревянный стол, в углу – старое ведро. Воздух такой затхлый, что оставалось загадкой, как узник им дышит.

Заключенный шагнул навстречу, протягивая руку за миской, и Брысь увидел на его ногах цепь. Она смыкалась вокруг лодыжек тяжелыми железными кольцами.

– Что это? – тихо спросил он Варфоломея.

– Кандалы.

Вот и разъяснилось одно из непонятных слов, услышанных от девушки на берегу!

Солдат молча наполнил миску баландой, отломил кусок хлеба, налил воду в глиняный кувшин на столе, вышел и запер дверь. Быстро и без единого слова!

Выполнение плана усложнялось! Пока охранник катил тележку дальше, Брысь лихорадочно соображал. Придется жертвовать собой больше, чем бы ему хотелось!

– Слушай, Варфоломей! Во сколько приносят завтрак?

– В семь.

– Значит, завтра утром увидимся!

– Как это?

– Мне придется остаться здесь на ночь.

– Где здесь?

– У князя Трубецкого.

– Да зачем он тебе?

– Потом расскажу!

Варфоломей энергично замахал полосатым хвостом, прощаясь, и даже, наверное, чуть-чуть похудел от переживаний за нового знакомого. Вот отчаянный! Он бы здесь ни за что не остался! Сам он ходил сюда лишь за тем, чтобы нервы пощекотать и с большей радостью выскакивать из сырости и мрака на солнечный свет и свежий воздух, напоенный вкусными запахами котлет и молока!

Солдат открыл дверь в третий каземат, и путешественник во времени шмыгнул внутрь и спрятался под кроватью…