Текст книги "Мышиный Король (СИ)"
Автор книги: Ольга Солнцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
38
За двадцать минут они с трудом обогнули площадь и выехали на бульвар, к большому офисному центру. В поздний час здесь светились лишь редкие окошки. Когда-то в одном из зданий находилось известное на всю Москву казино, но теперь неоновые вывески зазывали лишь в рестораны и кофейни.
– Куда едем? – спросил Анзор, припарковав машину у тротуара.
Мамцуров огляделся. «Хвоста» за ними не было. Видимо, никто из сотрудников еще не сообразил, что они вышли из горящего здания через заднюю дверь.
Когда в здании «Огонька» взвыла пожарная сигнализация, он понял, что его вот-вот примутся искать. Схватив чемодан, он велел Анзору уходить по-английски, не предупреждая даже начальника охраны. По пути к выходу ловкому секьюрити удалось отключить камеру наблюдения.
Сориентировавшись по навигатору, Мамцуров зачем-то спросил его:
– У тебя же есть запаска, да?
Анзор удивился:
– А зачем, шеф? Нормально едем! Куда дальше?
Тельману некогда было объяснять непонятливому родственнику, что запасное колесо нужно ему совсем не доля того, чтобы устроить шиномонтаж прямо под окнами бизнес-центра. Дерзкий план созрел в его голове в первые секунды пожара. Пока они добрались сюда, он лишь обдумал детали.
– У нас с тобой самое большое двадцать минут, – медленно произнес он. – Если будут спрашивать, где были, скажи, что возил меня в спортивный центр на массаж с… – Он посмотрел на мобильник, – с одиннадцати до двенадцати.
– Да, шеф, хорошо. В «Голден боди» ездили?
– Да. Поехали, но не доехали.
– А почему?
– А потому что мне позвонили из «Огонька» и сказали, что там начался пожар.
Анзор закивал понимающе. Мамцуров продолжал:
– Наша задача – спрятать товар там, где никто не станет его искать.
– Да! – обрадовался водитель.
Ему совсем не хотелось просто так расставаться с чемоданом, который стоил не меньше пятисот тысяч гринов.
– Тут налево будет парк. Когда остановишься, быстро доставай колесо и проколи его. Потом бери его и беги за мной. Смотри, чтобы нас никто не заметил! Поехали!
Анзор так и не понял, что именно задумал шеф.
Когда-то Тельмана Исмаиловича Мамцурова звали Мышу Мацаба. Он был родом из маленького горного селения, что раскинулось неподалеку от священного монастыря Новый Афон. В детстве ему казалось, что край его земли очень близко – надо лишь дойти до реки Бзыбь, которая несла свои бурные воды в Черное море. Там, за рекой, был уже другой мир – с высокими домами, торговыми улицами, широкими пляжами и женщинами, которые раздеваются почти догола. Мир Мышу Мацаба был совсем не похож на тот дальний мир. Он каждое утро помогал матери выгонять трех коров на пастбище, а вечером гнал их обратно. Только после этого мать кормила его ужином. Из молока они делали сыр, который продавали на базарчике возле монастыря. Там всегда было много туристов – скупых, но доверчивых. Еще мать он колол грецкие орехи, а мать делала из них длинные конфеты. «Чурчхела!» – вспомнил он название любимого лакомства и усмехнулся: как же давно это было!
– Откуда вы приехали? – спрашивал туристов Мышу.
Покупатели были из Ленинграда, Новгорода и других городов, но больше всего – из Москвы.
– Я когда вырасту, тоже в Москву поеду! – говорил им гордый абхазский юноша.
Туристы улыбались и фотографировались с ним на фоне горных вершин и связок чурчхелы.
Окончив школу, Мышу отправился в Гагру отрывать для себя новый мир. Дядя устроил его в автокомбинат, который обслуживал горсовет и другие учреждения.
– Ора! – сказал он племяннику. – Я тебя на престижную работу беру. Смотри, не подведи!
Юному горцу доверили мыть черные «Волги» и менять масло.
Осенью его забрали в советскую армию, и он сам попросился в танкисты. Его направили в Россию, почти в самую Москву. В девяносто первом, когда до приказа оставалось всего три месяца, им отдали приказ: срочно выдвинуться в город! Мышу обрадовался: вот повезло, Москву посмотрю!
Дело было летом, в августе. На улицах было полно народа, как в выходные на базаре. Люди мешали «Уралам» и БМП и даже бросали им какие-то тряпки на лобовую броню.
– Э, мужики, что происходит? – спрашивал Мышу русских парней –тезку Мишу-наводчика и Валю-командира.
Но мужики и сами ничего не понимали и лишь просили его ехать поаккуратнее. Мише-москвичу стало вдруг очень страшно, и он от страха чуть не наложил в штаны. Правда, может и не только от страха – им тогда не разрешали открывать люк, и они до одури надышались маслом и горючкой. Через два дня им велели возвращаться в дивизию, и Мышу расстроился: он так и не увидел Москву.
На родине дядька снова пристроил его в гараж, но теперь уже шофером:
– Поработай годик, а там снова тебя в Москву тебя отправим. Будешь учиться на юриста, а там устроим тебя в горсовет.
Он стал возить зампреда горсовета – маленького лысого мужчину, который совсем не говорил по-абхазски.
На следующий год родственники собрали ему пять тысяч рублей, и он стал собираться в Москву, но тут началась война – в самый разгар курортного сезона. Туристы больше не приезжали ни в Пицунду, ни в Новый Афон. Матери пришлось зарезать двух коров, так как сыр больше никто не покупал.
Мышу снова не понимал, что происходит. Даже на рынке его земляки разделились на врагов и друзей. Те, кто хвалили свой товар по-грузински, вдруг оказались врагами. Они защищали целостность и суверенитет нового независимого государства. Те, кто торговался по-абхазски, хотели больше независимости и вскоре взяли в руки автоматы. Это уже потом он догадался, что причина войны была не в свободе и независимости. Тогда никто не хотел уступать соседу ни рубля, ни лари. Никто ни с кем не хотел поделиться красотой гор и ущелий, чистотой рек и целебным воздухом.
После того, как соседи-грузины оказались сильнее, Мышу Мацабе был отрезан путь домой. Он навсегда остался в другом мире – чужом и жестоком.
Три дня назад ему попалось интересное объявление о продаже квартиры. Когда он поднялся на двадцать третий этаж, то увидел из окна звезды на кремлевских башнях. До него вдруг дошло, что за всю свою жизнь так и не увидел Москвы.
Тот высокий, как гора, дом напомнил ему горсовет в Гагре. В том здании до войны тоже были высокие белые колонны и массивные дубовые двери. Ах, как же ему хотелось самому выходить из них и важно садиться в черную «Волгу»! Тогда самому молодому шоферу из гаража горсовета казалось, что решать государственные очень просто: для этого достаточно получить персональное авто.
Когда началась война, он ворвался в здание с колоннами и убил своего начальника. Тогда он боролся за свободу и независимость, и для этого надо было убивать тех начальников, кто не говорил на его родном языке. Он не задумывался, почему среди его жертв оказалось много женщин. Учительницы, врачи, библиотекарши уже двадцать лет приходили к нему по ночам и не давали заснуть. Он сменил паспорт, но не мог сменить свои воспоминания. Он хотел вспоминать вершины, ущелья, реки и озера, а видел перед собой лишь кровь, слезы, трупы и разруху.
Посмотрев квартиру, он спустился в маленький дворик, спрятанный в тени высокого дома. На этом клочке московской земли были точь-в-точь такой же парапет, как на набережной в Гудауте. Тельман Исмаилович облокотился о перила и стал глядеть в дальнее прошлое.
В том санатории, где ему лечили искалеченную руку, была хорошенькая медсестричка. Он скрежетал зубами, когда она перевязывала его культю, но старался не показывать ей, как ему больно. Для нее он навсегда остался героем.
Через год она умерла от потери крови. К тому времени в городе, окончательно разрушенном бессмысленной войной, больше не было ни врачей, ни лекарств. Их дочку Мащико взяла к себе его мать. Он иногда писал им, но приехать так и не осмелился. Мащико, которую в Москве прозвали Миленой, так и не узнала, что он ей не дядя, а родной отец. Когда ей исполнилось восемнадцать, он вызвал ее в Москву. Сам он тогда сильно бедствовал, и не мог дать ей денег даже на жилье. А потом ей вдруг подвернулся этот майор…
– Потерпи, девочка моя! – умолял он дочь. – Поживи пока с ним. Только не рожай от него.
Она плакала, а он гладил дочь по гладким шелковистым волосам.
– Скоро ты будешь жить, как принцесса! – перекрестил он ее.
Те десять тысяч баксов, что он одолжил жениху Мащико, достались ему очень непросто. Вместе с тремя такими же, как и он, отчаявшимися мужчинами, они решили отжать бизнес у конкурента. Они похитили его десятилетнего сына и две недели держали в подвале старого дома. Коммерсант привез пятьдесят тысяч баксов лишь тогда, когда ему подкинули фалангу от мизинца. Пятую часть полученных средств они вложили в ремонт «Огонька». Своими страданиями и страхами он заслужил право вознести единственную дочь в роскошные покои на двадцать третьем этаже.
Три дня назад Мамцуров оставил продавцу задаток. Еще час назад он был уверен, что получит нужную сумму, реализовав чемодан в розницу. Московский шалбес с омерзительным хвостом на затылке обещал ждать не больше месяца.
– Пошли, – скомандовал однорукий босс и оглянувшись, точно хищник, устремился в темноту. Анзор еле поспевал за ним.
Пройдя метров пятьсот, мужчины увидели длинный пруд, который блестел в свете луны. Узкий водоем уходил куда-то к большим домам, силуэты которых виднелись вдали. Мамцуров показал жестами, что надо упаковать чемодан в пакет. Анзор, наконец, стал понимать, что происходит.
Шеф вынул из кармана пальто катушку скотча:
– Перематывай!
Телохранитель присел на корточки и стал заматывать сверток, точно ценную посылку.
– Осталось только адрес написать, – хмуро пошутил он.
– Смеяться потом будешь, – оборвал его Мамцуров. – А то тебе самому срок напишут.
Когда чемодан был привязан к запаске, босс снова скомандовал:
– Пошли на мост. Как только скомандую, бросай.
Два коротких всплеска раздались почти синхронно. В следующую секунду в кармане у Мамцурова зазвонил мобильник. Нажав кнопку ответа и услышав начальника смены, он изобразил крайнее удивление:
– Ора! Аклуб? Изалшом! Не может быть! Апхаста? Какой ущерб? Пожарные приехали? А еще кто? Я буду через десять минут!
Вода в пруду снова стала темной и безмятежной.
Сплюнув вниз, Мамцуров произнес по-абхазски:
– Теперь думать надо, как спасать товар. Запоминай место.
Анзор цокнул языком и тоже ответил на родном языке:
– Ора! Ты гений, дядя! Вытащим, как только все успокоится.
В ответ Мамцуров лишь махнул протезом. В его глазах сверкали слезы. Ночной клуб, который он арендовал на пять лет, принадлежал известному вору в законе. Тот никогда не поверит, что пожар произошел по вине посетителей, а если и поверит, то потребует ущерб с Мамцурова.
– Пошли, – приказал он. – Едем обратно. Там нас уже ждут. Уже почти двенадцать.
39
Инок добрался до колледжа лишь к полудню. С трудом передвигая костыли, он вошел в класс.
– А, это ты, Королев… – рассеянно произнесла Анна Петровна. – Проходи, садись. Долго же тебя не было.
Ее как будто совсем не удивило, что у него нога в гипсе.
– Я эт-то. Б-болел, – объяснил он и с удивлением оглядел аудиторию: шла уже вторая пара, а за партами сидело всего пятеро человек. Коршунов, Большова и вся компания отсутствовала в полном составе.
– Ну что ты стоишь, проходи уже! – прикрикнула Аннушка.
За прошедший месяц она сильно подурнела. Ее былая утонченность превратилась в самую настоящую худобу, а большие серые глаза чуть ли не выкатывались из орбит.
– Кто-нибудь знает, где Большова, Коршунов и все остальные? – с тревогой спросила учительница, но ей никто не ответил. – Они что, тоже все заболели? Или решили устроить себе выходной за мой счет?
В минувшую пятницу директор объявил педагогам, что не будет оплачивать занятия тем, на чьи уроки приходит меньше половины группы. На первом месте по пропускам стояла, разумеется, А.П. Брынцева.
– Да они в пятницу такой расслабон устроили, что теперь не скоро в себя придут, – раздался чей-то голос с задней парты.
Анна Петровна хотела спросить еще о чем-то, но тут дверь отворилась, и в аудиторию вошел директор в сопровождении сурового незнакомца. У него был здоровый цвет лица, а в глазах – ничего хорошего. Незнакомец по-хозяйски уселся за учительский стол и положил перед собой свою серую папочку. Не говоря ни слова, он молча оглядел присутствующих, после чего стал внимательно изучать классный журнал:
– Знакомые фамилии! – сказал он непонятно кому. – Коршунов, Большова, Коротков. Здравия желаю, товарищи студенты!
Пятеро тинейджеров нехотя вылезли из-за парт. Инок не успел подхватить костыли и остался сидеть на лавке.
– Вчера в вашем колледже произошло ЧП, – размеренно произнес незнакомец. – Можете садиться.
Тут слово взял директор:
– Ваши товарищи совершили серьезное правонарушение, можно сказать, преступление. Его расследуют правоохранительные органы и лично капитан Максим Ильич Часовник.
Аннушкины нездоровые глаза выкатились еще сильнее. Рассказ гостя из органов прозвучал, точно гром среди ясного неба. Закончив свое короткое повествование о пожаре в ночном клубе, он почему-то обратился именно к ней:
– А что вы можете сказать об этих студентах, а-а-а….
– Анна Петровна Брынцева, – услужливо подсказал Скрягин.
– Так что скажете? – глаза полицейского были цвета осеннего дождя.
– Я не могу ничего о них сказать, – пролепетала Аннушка. – Они так редко ходят!
– Вот и плохо, что не ходят! – возвысил голос офицер. – Ваши студенты устроили пожар в ночном клубе, а вы ничего про них не можете сказать?
– А кто именно устроил поджог, товарищ капитан? – осторожно осведомился Скрягин.
– По свидетельству Короткова и Карапетяна, поджог устроила Антонина Большова.
Студенты вжались в парты еще сильнее.
– А кстати, Василий Петрович, – с подозрением спросил он Скрягина, – вы не можете мне объяснить, как несовершеннолетние попали в ночной клуб и приобрели там наркотические средства и алкоголь?
– Никак нет, товарищ капитан, – четко ответил директор. – Не могу знать. Мы проводим большую воспитательную работу. Мы не направляем студентов в ночные клубы.
Инок заметил, что при этих словах он густо покраснел, а незнакомец недоверчиво покачал головой.
Тут с задней парты снова послышался взволнованный девичий голос:
– А где они сейчас?
– Кто где, – уклончиво ответил гость. – Кто в больнице, кто в СИЗО, а кто дома повязки меняет.
Инок вдруг почувствовал, что произошла чудовищная несправедливость, и от этого его лицо тоже пошло красными пятнами. В его ушах зазвенел взволнованный голос Большовой: «Идиоты! Да вы мизинца его не стоите!» Он вдруг понял, что это все из-за него: это он ввел в программу неверный алгоритм, и Мышиный Король оказался сильнее всех.
Не спрашивая разрешения у старших, он с трудом вылез из-за неудобной парты и заковылял к доске. Скрягин и следователь никак этого не ожидали.
– Я знаю, п-почему она это сделала! – отчетливо произнес Королев. – Коршунов х-хотел ее изн-насиловать.
– Вот как? – упитанный незнакомец недоверчиво оглядел странного дохляка на костылях. – А ты-то откуда знаешь?
Этот чудак с хвостом на затылке ему кого-то подозрительно напоминал.
Тщательно подбирая слова, Инок передал все, что слышал от Коршуна в «Забавинском». Слушая его сбивчивый рассказ, Аннушка краснела все больше и больше. От кого они научились ТАК унижать друг друга? Неужели все ее разговоры о добре, зле и нравственном выборе были для них лишь пустым звуком? Не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями, она закрыла лицо ладонями и зарыдала навзрыд.
– Гражданка учительница! – оборвал ее следователь. – Возьмите себя в руки!
Скрягин с опаской поглядел на Королева. История принимала самый скверный оборот.
Инок же не чувствовал больше никаких эмоций – ни жалости к своей бывшей тайной возлюбленной, ни страха перед двумя суровыми начальниками, ни отвращения к происходящему. Единственное, чего ему сейчас хотелось, так это переписать игру, в которой Ведьмочка и Прекрасная Дама разили своих врагов не хуже всех остальных. Он вдруг понял, что не такие уж они и стервы. Так, просто жертвы собственных иллюзий.
Когда он закончил свой сбивчивый рассказ и снова сел за парту, гость поинтересовался:
– И чем же закончились твои отношения с Большовой?
– Я п-проболел четыре недели, – ответил Королев. – В-воспаление легких, с-сепсис и п-перелом.
Гость присвистнул от удивления:
– Ну ты и живучий, однако!
– А ты можешь это подтвердить? – спросил Скрягин.
Инок молча вынул справку из кармана и положил ее на учительский стол.
Минуты две следователь изучал медицинский документ, а затем обратился ко всем студентам:
– А вы, гражданка учительница, тоже можете подтвердить факт пари Большовой с Коршуновым?
Анна Петровна почувствовала, что ее сейчас ударят.
– Нет. Я не присутствовала, – сдавленно произнесла она. – Меня срочно вызвали в канцелярию.
– Ну, предположим, – задумчиво протянул следователь. – Но тебе, – он кивнул в сторону Инока, – да, да, тебе – придется повторить свои слова в качестве свидетеля. Я сейчас напишу тебе адрес, приедешь завтра в три часа.
Он достал из своей папочки лист бумаги, что-то там написал и протянул Иноку.
– Ну ладно, – он посмотрел он на часы. – Пора заканчивать воспитательные беседы.
В полной тишине мужчины вышли из аудитории. Опер без приглашения направился в директорский кабинет.
– А к вам, Василий Петрович, у меня будет еще пара вопросов. Вы знакомы с Мамцуровым? – прямо в лоб спросил Часовник.
Скрягин понял, что отпираться бесполезно:
– Да, мы вроде как-то встречались у общих знакомых.
– И у кого же? Когда конкретно?
Василию Петровичу ничего не оставалось, как рассказать про долг в десять тысяч долларов, который дальний родственник жены скостил ему месяц назад.
В глазах гостя загорелись желтые огоньки:
– Вот как? По нашим оперативным данным, за несколько минут до поджога в клуб привезли большую партию наркотиков. А в ходе пожара все сгорело – и у нас против Мамцурова теперь никаких улик. И знаете, почему? – понизив голос, поинтересовался он. – А все потому, что нам кто-то очень серьезно помешал. Вы меня хорошо понимаете, Василий Петрович?
Скрягин пожал плечами:
– А что я должен понимать, Максим Ильич? Что вы намекаете, будто это я хотел избавиться от кредитора? И что с этой целью подговорил своих студентов устроить пожар в центре Москвы? Ну и фантазия у вас! Прямо как у Гофмана.
– А откуда вы знаете Гофмана? – лицо капитана вытянулось. – Давайте отсюда поподробнее.
Скрягин хлопнул себя по ляжкам:
– Я вас не понимаю! Гофман – мой любимый писатель. Немец. Я его к слову вспомнил. У него в сказках разные чудеса происходят. Вот и вы мне сейчас про чудеса рассказываете.
Часовник смотрел на него, не мигая, минуты полторы, а потом достал из папочки два листка бумаги:
– Вот, подпишите здесь. А теперь тут. Это подписка о невыезде и повестка. Явитесь ко мне завтра в четыре часа. Адрес указан.
Скрягин почувствовал, что превращается в Щелкунчика. Его нижняя челюсть совершенно одеревенела.
Гость аккуратно застегнул папочку на «молнию» и встал из-за стола:
– Не смею больше задерживать.
Директор колледжа вдруг спохватился и, еле двигая языком, с трудом произнес:
– А как же этот, Королев? Он же объяснил вам, из-за чего Большова устроила поджог.
Гость уже взялся за дверную ручку:
– А-а, этот заика! Да забудьте вы про него! У этого подростка одни стрелялки на уме. А вот мы с вами, Василий Петрович, еще обязательно потолкуем по-взрослому. Сказочник вы наш!
40
Капитану Часовнику надо было возвращаться на Маросейку, чтобы доложить о допросе, но он не спешил на службу. Выйдя на улицу, он глубоко вздохнул и прищурил глаза от яркого света. В скверике возле Колледжа сферы обслуживания уже во всю хозяйничала весна: деревья и кусты покрылись нежной зеленью, грачи искали червей на свежевскопанной земле, гастарбайтеры красили урны, а ребятня каталась на самокатах. Где-то вдалеке сгущались тучи, но здесь, над маленьким сквериком, светило апрельское солнышко.
У Часовника вдруг зачесалось в носу – то ли от первой пыльцы, то ли от солнечного света, то ли от ядреной краски. Он достал не слишком чистый носовой платок и промокнул набежавшую слезинку. У него, здорового молодого мужчины, вдруг защемило сердце. Из его кармана выпал сложенный вчетверо листок, который он нашел в субботу на кухонном столе.
«Максим! Наш брак был большой ошибкой, которую пора исправить. Надеюсь, что ты не станешь возражать против развода. Мы уехали в Питер. Больше не звони мне. Я сама позабочусь о дочерях.»
Его бросила жена, и он только сейчас понял, что уже ничего нельзя исправить.
Сначала, когда он только прочел эту записку, ему захотелось первым же рейсом лететь в Питер, но так устал после спецоперации, что побоялся попасть в аварию. Мобильник жены не отвечал, и он решил сначала отоспаться, и лишь после этого воссоединиться с семьей.
Проспав три часа, он взглянул на сложившуюся ситуацию более трезво: сперва надо было нанять адвоката, а уж потом ехать в Питер. В понедельник утром капитан отправился на службу и совершенно выкинул свой семейный конфликт.
Еще утром он был полон уверенности в своей правоте, но услышав детский смех, понял, что он больше никогда не сможет сводить своих дочек в театр. Теперь он нужен был только своей секретарше, которая уже несколько раз звонила ему, напоминая о себе. Сгорбившись, точно одинокий пенсионер, капитан Часовник направился к своей «Мазде». Он старался думать только о поджоге ночного клуба со смешным названием «Огонек».
В пятницу они съездили туда впустую. Их опередили пожарники, которые залили весь зал ядовитой пеной, отчего собака потеряла нюх. Директор клуба примчался по первому его звонку и, как водится, был совершенно не в курсе. Часовник лично опрашивал задержанных всю ночь, но ни у кого из посетителей не было обнаружено наркотического опьянения. Обыкновенный алкоголь, и ничего больше. Единственными подозреваемыми оказались семнадцатилетние подростки, которые непонятно как проникли в заведение для взрослых. У некоторых в слюне оказались следы фенобарбитала, который в сочетании со спиртным чуть не отправил троих парней на тот свет. Загулявшихся тинейджеров поставили на учет и передали на поруки родителям. По свидетельству девиц, весь «культпоход» организовал некий Коршунов, которого ему задержать так и не удалось. Единственной совершеннолетней в этой компашке оказалась Антонина Большова, которую по его распоряжению отправили в СИЗО. Все подростки указывали на нее как на поджигательницу, и с этим предстояло разобраться.
Он со злостью сплюнул на землю. Чужие дети – эти подлые твари – разрушили тот прекрасный мир, который он строил для своих собственных дочерей. Да если б не этот поджог, он обязательно нашел бы то, за чем ехал! Он бы приехал домой победителем, поцеловал бы спящих дочек, через месяц получил бы «майора». На его погонах засветилась бы большая звезда – такая же красивая, как на шпиле знаменитой сталинской «высотки», а вскоре ему удалось бы привлечь Гофмана к ответственности и заставить его обменять недвижимость на свободу.
Сзади него раздался пронзительный гудок. Невезучий капитан резко обернулся. В двух шагах от него проехал мусоровоз.
«Мусор, мусор, мусоровоз…» – пробормотал Часовник, садясь в машину.
Эта запутанная история с поджогом «Огонька» вдруг напомнила ему старый американский фильм. Там были крутые парни из трущоб, красивые девушки, танцы, бабло, поджог и мусоровоз в конце.
«Кино, видео…. А ведь Гофман неспроста передал мне его! – продолжал размышлять он о поджоге. – Неужели это снова «деза»? А может, этот темнила уже сам распаковал чемодан?»
Эта неожиданная версия показалась капитану довольно логичной: информатор специально повел его по ложному следу, чтобы безопасно получить «товар»и реализовать его.
Часовник выжал сцепление так, что машина взвизгнула.
Едва за оперативным сотрудником закрылась дверь, директор колледжа совершенно позабыл о том, что планировал сделать сегодня утром. В пятницу вечером ему позвонили из больницы и предложили лечь на обследование. Точного результата анализа ему не сказали, но настойчиво предложили не откладывать. Но сегодня, едва он дозвонился врачу, в дверях его кабинета показался наркополицейский. Планы на день пришлось изменить. Теперь ему надо было срочно переговорить с Мамцуровым.
– Он не должен впутывать меня в это дело! – бормотал Скрягин, сбегая по лестнице. – Надо взять с собой Королева!
Он так торопился, что даже забыл закрыть свой кабинет.
Аннушка уже ничему не удивлялась, когда взволнованный начальник ворвался в класс и схватил хромого юношу за воротник.
– Ты должен меня спасти, – умоляюще зашептал директор. – Сейчас мы поедем к одному человеку, и ты повторишь ему все, что только что рассказал!
Иннокентий понял, что отпираться бесполезно и, опершись на костыли, заковылял к двери.
– Быстрее, быстрее! – подгонял его Скрягин. – Тут недалеко. Я тебя потом сам домой отвезу!
Инок устроился на заднем сидении директорского автомобиля.
– Понимаешь? Если Большовой пришьют умышленный поджог, то это верные пять лет! – услышал он точно во сне. – Мы должны успеть!
Инок ничего не понимал. Игра, которая вначале казалась ему такой стройной, вдруг вышла из-под контроля геймера. Ему было жаль, что Ведьмочка-Тонька не заморозила своих противников, а подожгла.
– Н-не н-надо было п-поджигать! – пробормотал он, но Скрягин не обратил внимания на его слова.
Он, казалось, был озабочен лишь тучами, которые постепенно заволокли все небо.
– Успеть бы до дождя! – тревожно воскликнул он.
Старая «Тойота», как и ее хозяин, давно уже требовала капитального ремонта. Скрягин не зря боялся дождя, от которого мог заглохнуть мотор.
Туча настигла их на Садовом кольце. Крупные капли забарабанили по крыше автомобиля, заплясали по асфальту. Машина, которая еле-еле ползла из-за плотного движения, стала задыхаться. С трудом преодолев километра три, Скрягин резко развернулся и съехал на Котельническую набережную.
Здесь было свободнее, но и ливень оказался сильнее. Машина помчалась в сторону моста, который был почти не виден за пеленой дождя. Стекла вмиг запотели, и чтобы разглядеть дорогу, пассажиру пришлось протирать окно ладонью. Прямо мимо них по курсу проплывал огромный серый дом.
– Ос-становите! – закричал юноша, но директор и не думал сбавлять скорость.
– Потерпи! – крикнул он. – Уже почти приехали. Там в туалет сходишь!
Инок вдруг понял, что больше ничего не может изменить. Дом, который остался позади, был похож на замок из его игры. В нем было двадцать три этажа и высокий шпиль сверху. Именно там прятался Мышиный Король, которого не мог найти ни один из персонажей, хотя все они были хитрые, безжалостные и, в общем, бесполезные. Переписать «стрелялку», которая уже целую неделю гуляла по Интернету, теперь было уже невозможно.
«Я обязательно сочиню новую игру! – решил создатель. – Это будет добрая сказка.»
Он улыбнулся своим мыслям и стал представлять сияющие горы и бирюзовое море, которых он никогда не видел.
И тут прямо перед автомобилем, точно из-под земли, возник неопознанный персонаж. Скрягин ударил по тормозам, и «Тойота» чуть не встала на дыбы. Пожилой персонаж женского пола как ни в чем не бывало перешел дорогу и растворился.
Потеряв сцепление, «Тойота» дернулась и пошла юзом под мост. Из-за его каменной опоры, словно в конце старого фильма, вдруг выехал рыжий мусоровоз и двинулся прямо наперерез белому автомобилю. «Праворулька» закрутилась и, перевернувшись, встала на правый бок.
Скрягин успел выскочить в последний момент. Последним, что видел Инок, была перевернутая реклама мотоцикла.
На следующий день Анна Петровна встретилась с Иосифом Светлым. Она сама позвонила поэту и назначила встречу возле театра на Таганке. У нее совершенно кончились деньги, и она надеялась получить долг со Светлого.
Гофман-Светлый явился на свидание небритый и какой-то необычайно бледный.
– Извини, – сразу сказал он. – Я сегодня никуда не пойду. У тебя что-нибудь случилось?
– Да, – кивнула головой Прекрасная дама. – Я уволилась с работы. Написала вчера заявление и положила его директору на стол. Не могу больше преподавать. Хватит.
– Зря ты так, – пожал плечами Иосиф. – Зарабатывать-то надо!
– Да, – снова кивнула головой она. – Конечно. А ты не хотел бы мне ничего вернуть?
Иосиф посмотрел на нее с удивлением. Он совершенно не помнил о долге.
– Нет, – снова пожал плечами он. – А разве я тебе что-то должен?
– Да, – в третий раз повторила настойчивая провинциалка. – А ты что, правда, ничего не помнишь?
Она легонько дотронулась когтистой лапкой до головы Светлого, и от этого прикосновения он вздрогнул и отшатнулся.
Вчера он всю ночь играл в новую игру, которую случайно нашел в Сети. Иосиф так и не понял, в ком из персонажей прятался Мышиный Король. Чем больше он водил мышкой по коврику, тем больше ему казалось, что семиглавый монстр сидит в каждом из семи героев. Воюя друг против друга, они, на самом деле, лишь укрепляли его власть. Под утро ему стало мерещиться, что непобедимый уродец – это он сам.
Едва он забылся тревожным сном, как зазвонил телефон. Он уж испугался, что это снова Часовник, но это была всего лишь Аннушка.
– А еще к нам вчера следователь приходил, – зачем-то сообщила она. – Представляешь, мои бывшие второкурсники опять устроили – на этот раз поджог в каком-то ночном клубе!
Светлый посмотрел на свою несостоявшуюся любовь. В ее холодных серых глазах стало пробиваться не то что-то московское, не то что-то мышиное. Теперь она тщательно зачесывала свои нежные локоны в хвост, отчего ее профиль стал казаться острым и даже хищным.
«Никакая она не провинциалка! – усмехнулся он про себя. – Косит под бедную овцу, а сама так и готова вцепиться зубами. Надо держаться от нее подальше.»
– Ты меня извини, я пойду, – просто сказал он. – А то дождь начинается, а я без зонта.
И они разошлись – он пошел домой, на Котельническую, а она – в противоположную сторону, к Покровскому монастырю.
Вскоре Иосиф вымок до нитки. Капли стекали ему за шиворот, падали на нос с козырька. В карманах его, как всегда, гулял ветер. Три дня назад, возвращаясь с секретной съемки, он неудачно подрезал какого-то туза, и чтобы замять дело, ему пришлось отдать последние деньги. Он не придал этому большого значения, ведь впереди у него была долгожданная сделка: на его квартиру, наконец-то, нашелся покупатель. Человек со странной фамилией «Мамцуров» обещал ему через месяц привезти полмиллиона зеленых денег, так что теперь поэт Светлый мог спокойно искать Мышиного Короля. Опытный геймер верил, что обязательно его найдет.
