Текст книги "СОУН"

Автор книги: Ольга Листопад-Соленая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Ольга Листопад-Соленая
СОУН

«Чжуан-цзы». Даосская притча

Однажды Чжуан Чжоу приснилось, что он – прекрасная бабочка, которая порхает на цветочном лугу. Проснулся Чжуан Чжоу и принялся долго размышлять над тем, кто же он на самом деле: Чжуан Чжоу, которому приснилось, что он – бабочка, или бабочка, которой теперь снится, что она – Чжуан Чжоу. 

Глава 1

Он стоял у окна и смотрел на освещённый красно-оранжевыми лучами заходящего солнца огромный город, неторопливо зажигающий вечерние огни, словно красавица, прихорашиваясь к свиданию.

Он любил этот город. Любил его шум и грохот, и эти скребущие облака, высоченные здания, внутри которых, словно внутри гигантских муравейников кипела и суетилась деловая жизнь всего полушария. Любил его пропитанный гарью и копотью запах, и тучи прожорливых голубей, чаек и ворон, кружащих над рынками и свалками, мешая воздушному движению, и небольшой островок природы в самом сердце Солсити, называемый «Миллениум парк», который всегда был виден из окна его кабинета.

Он специально выбрал именно это здание, с шестидесятого этажа которого открывалась великолепная панорама города, залива и парка, созерцание которой не позволяло ему забыть о том, что на этой планете ещё существует растительность.

Стоял тихий сентябрьский вечер, наполненный золотым светом и немного грустными ароматами осени. Яркие уборы деревьев в Миллениум парке, слегка покачиваясь от вечного городского ветра, напоминали мягкий и пёстрый ковёр, словно бы зовущий пройтись по нему босиком. Он любовался столь милым его сердцу видом, вдыхая воздух полной грудью, как будто хотел навсегда запечатлеть в памяти своего сердца очарование этого вечера. Он знал, что сегодняшний вечер решит всё, и был готов к тому, что должно было произойти.

Пару часов назад он дал окончательные распоряжения своему личному адвокату, подготовил свою виртуальную секретаршу Гиту и выставил на стол своё самое главное сокровище. И теперь ему оставалось только ждать и наслаждаться закатом.

В дверь тихонько постучали.

– Войдите! – спокойно проговорил он и оглянулся.

На пороге появился высокий худощавый человек в чёрном, смуглое лицо которого выражало холодное безразличие, а очерченные тоненькими усиками губы скривились в едва уловимой усмешке. Незнакомец сделал шаг вперёд.

– Меня зовут Анхель Мартинес, а вы, как я понимаю, и есть тот самый Брюс МакМастер, – холодно произнёс он и, достав из кармана длинную сигару, закурил.

– Вы совершенно правы. Я и есть «тот самый» Брюс МакМастер, и я ждал вас, но, прежде чем мы начнём, позвольте мне сделать ещё кое-какие приготовления. Я не заставлю вас долго ждать. Прошу вас, располагайтесь! Виски?

– Пожалуй! – ответил Мартинес и уютно расположился в мягком кресле напротив стола хозяина кабинета.

МакМастер подошёл к бару, налил в стакан виски, бросил в него несколько кубиков льда и протянул гостю.

– А Вы не составите мне компанию? – спросил тот, принимая стакан.

– Нет, – ответил Брюс. – Я хочу иметь ясную голову. Прошу меня извинить.

– Как вам будет угодно! – пожал плечами Мартинес и, пригубив виски, пустил колечко дыма.

МакМастер сел в кресло и поставил перед собой своё главное сокровище. Это был небольшой полупрозрачный шар, внутри которого пульсировали, перетекая друг в друга разноцветные языки холодного пламени. Он долго вглядывался внутрь шара, не в силах справиться с внезапно охватившим его восторгом, и совершенно не замечая слегка презрительного взгляда своего гостя, который с нескрываемым интересом наблюдал за ним, прихлёбывая виски и потягивая свою сигару.

В течение нескольких минут Брюс, как зачарованный смотрел в сверкающий шар, потом закрыл глаза, глубоко вздохнул и немного отодвинул его от себя. Затем он достал из ящика стола крупный энергокристалл и, зажав его между ладонями, сосредоточился. Повисла напряжённая пауза, но гость не спешил её прервать: он ждал, когда хозяин будет окончательно готов.

Когда чёрный Анхель допил свой виски и уже начал подумывать о том, что не мешало бы подлить себе ещё, МакМастер открыл глаза.

– Я готов, – спокойно произнёс он и, спрятав светящийся шар в сейф, снова сел в кресло, откинувшись на спинку, и закончил фразу, – приступайте!

Мартинес затушил сигару, неторопливо встал, вытащил из кармана старый револьвер и зарядил его единственной пулей.

– Для вас я специально приготовил серебряную пулю, – усмехнулся он.

– Спасибо за заботу, вы очень любезны, – печально улыбнулся Брюс, – только не стреляйте мне в голову.

– Как пожелаете, – ответил Анхель. – Я выстрелю вам в сердце. Прощайте МакМастер!

– До свиданья! – улыбнулся тот в ответ, но прозвучавший грохот выстрела заглушил его слова.

* * *

Скорость. Вот то единственное, что имеет значение. Только скорость определяет границы реальности, отделяет истинное от возможного и вечное от преходящего. Это где-то там, на поверхности мембраны, разделяющей великие войды Его бессмертного разума, Его мысль постепенно рассеивается, теряя первозданную остроту и мощь, и замедляет вибрацию, нисходя до свечения и даже до твёрдой материи. И, хотя свет сияющих звёзд знаменует угасание Его стремительных идей, Он создаёт структуру, каркас Его бестелесного всепоглощающего разума.

Здесь, в самом центре великого войда, скорость вибрации струн Его идей отклоняет свет и ничто замедленное не в силах приблизиться к ним и исказить их первозданную чистоту. Здесь скорость рождает подлинную свободу от материи, пространства, времени и вопросов. Здесь возможно всё и всё реально единовременно, потому что именно здесь Он – Изначальный Атман, проявлен в своём подлинном естестве – чистой энергией мысли о Творении и сам есть Творение.

Единственная цель Его внутреннего движения – осознание и познание самого себя, сути своих идей и радости от их скорости. Именно поэтому Он позволяет иным идеям замедляться и быть проявленными в материальном мире. Они – границы, которые Атман создаёт себе сам, чтобы познавать собственное существование и наслаждаться своими творениями. Они – структура, призванная создать тело бестелесному разуму. Они продолжают развитие Его мыслей в новом, пусть и невообразимо медленном для Него, но ином качестве, позволяя Ему, являющему собой всё, посмотреть на самого себя со стороны. И это увлекает Его, способствует рождению новых идей Творения.

Где-то там, на мембранах Его идей, рождаются, стареют и умирают галактики, сталкиваясь и пожирая друг друга, загораются, гаснут и феерично взрываются звёзды, рассеивая сияющую пыль, порождая и разрушая планеты, на которых, словно стремясь повторить бурлящее движение идей Его великих войдов движется материя, иногда даже рождая нечто, способное, подобно Ему, осознавать себя и тоже порождать идеи. Так он, Великий и Всеобъемлющий проявляет себя в медленном и ничтожно малом, во имя познания самого себя.

Ему, знающему и определяющему всё, неведомы гнев, страх, мечты, сомнения и разочарования. Он – суть Творения, в котором воплощено всё и ни в чём нет недостатка. Его чувство – вечный покой и созерцание себя во всём своём многообразии.

Натянутые струны Его идей вибрируют, проецируя идеи, но иногда, под воздействием вибрации других идей, одна из струн лопается и, сжимаясь, сворачивается в клубок, направляя силу своей вибрации вовнутрь самой себя. Эта идея больше не может порождать Творение, она обречена, без притока энергии извне, но она жива и, в какой-то степени, является Его уменьшенной копией, с которой Он связан неразрывно.

Тогда Он направляет её в свет. Каждый такой сгусток Его идеи Он направляет туда, где, силой Его мысли, развилась разумная жизнь. Отныне это не просто разорванная струна его мысли, это – Соун, глаза, уши и сердце Его разума, призванные рождать сомнения в Нем у разумных существ медленного материального мира, чтобы Он мог осознать, что есть сомнение, отчаяние, гнев, муки и страдания.

Вырвавшись из структуры войда, каждый Соун проваливается в звезду и, пройдя сквозь неё, занимает свое место рядом с разумной расой. Отныне они больше никогда не будут иметь свободной воли. Вся их жизнь, все устремления и идеи будет определять только Соун. Их жизни это – его игра. Их страхи, горести, мечты, страдания и неосуществлённые надежды – его пища. Он будет водить их по кругу познания, не давая возможности осознать бессмысленность такого пути, заставляя страдать, сомневаться, ошибаться и отчаиваться, питаясь энергией их мыслей и горестей, дабы сам первозданный Атман смог познать суть того, что есть Его Творение.

* * *

Едкий сизый туман плотной пеленой опустившийся над улицами, лип к стенам и окнам домов и тихонько сползал вниз тоненькими грязными каплями, оставляя после себя на стёклах мутные потёки.

Только что, проснувшись, она всё лежала и куталась в отсыревшее одеяло, тщетно пытаясь согреться. Но чем больше усилий она прилагала к тому, чтобы справиться с охватившей её дрожью, тем холоднее ей становилось. Как будто где-то внутри неё, быть может, в самом её сердце, находился острый ледяной осколок и он-то обдувал своим холодным дыханием изнутри всё её существо и пытался заморозить её, чтобы ни за что не дать ей согреться. После нескольких минут безуспешного кутания во влажное одеяло, она, нехотя, встала с постели, обречённо поплелась к умывальнику, мысленно проклиная этот холод, сырость и свою убогую жизнь. Прозвеневший звонок кофеварки возвестил о том, что её суррогатный утренний кофе уже готов и пора завтракать.

– Мира! Мира Лайт! – послышался из-за двери голос её соседки Вики – тучной негритянки, весьма успешно и выгодно практиковавшей колдовство вуду, частенько граничащее с откровенным шарлатанством.

– Сейчас открою! – крикнула она в ответ и направилась к входной двери.

– С днём рождения! – воскликнула Виктория и расплылась в широкой улыбке, сверкая белоснежным оскалом, особенно ярко выделяющимся на её шоколадном лице. – Сегодня мне очень хотелось поздравить тебя первой.

– Похоже, что ты будешь не только первой, но и единственной, – пробурчала в ответ Мира, приглашая подругу войти, – но всё равно, спасибо.

– Я принесла тебе подарки! – ещё сильнее просияла негритянка. – Вот, держи! Это тебе новый тёплый свитер, красный, как ты и хотела! Теперь, надеюсь, ты перестанешь мёрзнуть. Мне надоело смотреть на то, как ты вечно дрожишь и ёжишься. Между прочим, он из натуральной шерсти!

– Да, ну!

– Правда, правда! И ещё тебе цветочки. Невесть какие, но сама понимаешь, что удалось найти. А чем это у тебя тут так отвратительно воняет?

– Это – кофе, – вздохнула Мира и налила себе и подруге по чашке.

– Немедленно вылей эту гадость! – воскликнула Виктория. – Я принесла тебе целый пакет настоящего кофе! Вот его-то мы с тобой сейчас и будем пить!

– Настоящий кофе? – переспросила Мира и застыла от удивления. – А где ты его взяла? Послушай, я, конечно же, ценю твою дружбу и заботу обо мне, но это уже слишком: цветы, свитер из шерсти, кофе. Это же так дорого! К чему такие траты?!

– Когда тебе что-то дарят, нужно брать и не возмущаться, – отрезала Вики. – А за меня не переживай: я сегодня богата! Теперь у меня есть очень хорошо платящий клиент, так что сегодня мы с тобой гуляем! Кстати, вечером мы идём в «Синюю звезду» и будем веселиться по полной программе! Я за всё плачу! Как тебе моя идея?

– Идея блестящая, – согласилась Мира, – а кто ещё идёт?

– Никто. Только ты и я, а разве нам ещё кто-нибудь нужен?

Зазвонил телефон.

– Господи! Кто ещё там? – проворчала Мира.

– Может быть, кто-то ещё хочет тебя поздравить? – предположила негритянка.

– Ага, жди! Скорее всего, очередные неоплаченные счета!

– Ну, ладно, ты пока поболтай, а я сварю кофе. Где там твоя старая турка?

Вики принялась колдовать у плиты, а хозяйка накинула халат и ответила она на звонок.

На экране появилось лицо её бывшего мужа.

– Привет! – недовольным голосом начал он. – Ты опять ночуешь в своём офисе?

– Это теперь мой дом, – ответила она, – я тут уже год живу, если ты забыл.

– Что, бизнес процветает? – усмехнулся он.

– Не твоё дело! Чего тебе надо?

– Тут тебя кое-кто хочет видеть и, кстати, моей жене вовсе не нравится, что тебя разыскивают в нашем доме.

– В таком случае, пошли её ко всем чертям!

– В следующий раз я пошлю ко всем чертям тех, кто будет спрашивать о тебе.

– Можешь начинать прямо сейчас.

– Господа, господа! – вмешался в разговор маленький человечек в клетчатом жилете и старомодных очках на самом кончике длинного крючковатого носа. – Прошу Вас, не надо ссориться! Если бы я знал, что моё появление так осложнит ситуацию, то, поверьте, я бы сделал всё для того, чтобы не появляться, но, к сожалению, у меня не было иного выхода! Вы – Мира Памела Лайт, урождённая Росси? – обратился он к ней.

– Совершенно верно! – подтвердила она.

– Меня зовут Натан Гольд, – человек в старомодных очках слегка поклонился, – я являюсь душеприказчиком Брюса МакМастера. Вы были знакомы с ним?

– Первый раз слышу это имя, – ответила она. – А кто это?

– Ну что вы? – укоризненно улыбнулся господин Гольд. – О таких людях знают все! Брюс Алан МакМастер был хозяином и генеральным директором Социальной Организации Универсальных Новинок!

– В самом деле? – пожала плечами она в ответ. – А что это такое?

– Я думаю, что у нас с вами ещё будет время обсудить этот вопрос. Я, собственно, искал вас вот по какому делу. Перед своей трагической кончиной господин МакМастер уполномочил меня разыскать вас и передать некоторые свои бумаги и пожелания. Так что, я буду вам весьма признателен, если вы навестите меня в моём офисе завтра ровно в полдень по адресу, который я сейчас перешлю.

– А зачем? – недоумевала она.

– Сейчас я не могу ответить на этот вопрос, но уверяю: вам просто необходимо прибыть ко мне! Это очень и очень важно!

– Хорошо, я приду, – рассеяно произнесла она.

– В таком случае, не стану вас больше задерживать. Ещё раз прошу прощения за беспокойство. До свиданья!

– До свиданья, – ответила она и отключила связь.

– Какой ещё МакМастер? – пожимая плечами, пробормотала она и вопросительно посмотрела на Викторию, разливавшую по чашкам ароматный свежесваренный кофе.

– Я понятия не имею, кто такой этот МакМастер, но точно знаю одно: твой бывший – самый настоящий мерзавец! – прошипела в ответ негритянка, приглашая Миру к столу. – Мог бы хоть на словах тебя поздравить!

– Да о чём ты говоришь?! – махнула та в ответ рукой. – Он на это вообще не способен!

– Я говорю об элементарной вежливости!

– Какая вежливость? Ты что?

– Да то! Вы же, как-никак, прожили целых десять лет вместе!

– В том-то и дело, что «как-никак»! Ну, его! Я совершенно не хочу о нём говорить! – фыркнула Мира и, взяв чашку, с наслаждением вдохнула этот бодрящий и почти забытый аромат, напоминавший о тех далёких и счастливых временах, когда она ещё могла себе позволить настоящий кофе каждое утро.

Туман постепенно рассеялся, и в комнату проник одинокий лучик холодного осеннего солнца, словно желая хоть немного согреть её сырую каморку, служившую ей одновременно и домом и офисом, в который лишь изредка заглядывали посетители.

Виктория давно ушла, строго-настрого наказав Мире не грустить и хорошенько подумать над тем, что она наденет сегодня вечером, так как хозяйке торжества положено быть ослепительно красивой. Она мыла посуду и размышляла над тем, что могло понадобиться от неё такому знаменитому и, судя по всему, весьма состоятельному человеку, как Брюс МакМастер?

«Интересно, – думала она, – что всё это должно означать? Может, это очередная выходка Бориса? Ведь он спит и видит, как бы мне испортить настроение, а с тех пор, как он женился на этой длинноногой мымре, его ненависть ко мне просто полезла изо всех щелей. Хотя нет. Такое даже для него – чересчур! И где бы он взял этого адвоката? Он-то, судя по всему, человек серьёзный и вряд ли стал бы помогать Борису в таком грязном деле. И кто он этот Натан Гольд? Какие ещё бумаги и распоряжения мог оставить мне его хозяин?».

Звонки по поводу неоплаченных счетов в этот день всё же были. Даже три звонка. Ещё снова звонил Борис Лайт и требовал объяснить ему, что хотел от неё адвокат. Как обычно наговорил ей кучу гадостей, от души поиздевался над её бедностью и весьма сомнительным бизнесом. А потом в разговор влезла его новая жена, нарочито демонстрируя свои новые драгоценности, и заявила, что если ещё хоть раз кто-нибудь явится к ней в дом, чтобы справиться о Мире, она подаст на неё в суд, обвинив в том, что она, якобы, специально подсылает всяких сомнительных личностей, потому что до сих пор не может успокоиться и смириться с тем, что её бросил муж ради богатой и молодой красавицы из хорошей семьи. В общем, день рождения, как день рождения.

Глава 2

Сотканный из Его идей, великий войд исполнен жизнью, потому что Он и есть Сама Жизнь. Каждая вибрация любой из бесчисленных Его струн – суть энергия первозданной жизненной субстанции, порождающая жизненные формы бескрайнего эфира: от плазменных и энергетических до кристаллических, белковых и многих иных. Движимые бурлящей мыслью Его, они извечно перерождаются, переходя из одной формы, в другую, в вечном круговороте Сансары, вновь и вновь проходя путь очищения сквозь недра звёзд.

Каждый раз, когда вибрация идеи Атмана замедляется до уровня материи, бурлящий войд исторгает её из своего чрева на обочину Бытия – в тонкую мембрану материи, где толпятся полные звёзд и планет галактики. В мире бурлящего войда больше нет места медлительной вибрации материи, и она проваливается в одну из мириад звёзд, исторгающих эту материю вокруг себя, строя из её крупиц собственную маленькую империю, постепенно слагая из замедляющихся частичек первозданных идей, газопылевые облака, из них – планеты, каждой из которых предстоит стать микромиром для своей собственной формы жизни.

Одни заполнятся чистой энергией жизни, порождая разум в океанах газов, жидкостей и расплавленных металлов. Другие преисполнятся идеальной ясностью кристаллических жизненных форм, и начнут строить мир кристаллов, как стройных и чётких, так и сложных, изменчивых и запутанных, именуемых белками. Именно эти особенно интересны Ему, ибо только здесь, Он, не знающий эмоций, испытывает то, что можно сравнить с радостью от Творения самого себя. Столь сложная кристаллическая форма, как белковая жизнь, больше всего похожа на процесс Его собственного бытия. Она – единственная, что способна рождать безмерное разнообразие форм и воспринимать Его идеи в первоисточнике, переводя посылаемую Им сквозь звезду энергию в материю, которую Он, так же, сквозь звезду забирает обратно в войд, и снова трансформирует.

Но есть у этой формы жизни ещё одна особенность: разум, рожденный ею и воплощённый в соответствующей жизненной форме, почти осознаёт себя, как и Он. Каждая разумная особь этой формы жизни помнит себя Великим Атманом, вызывая Его неподдельный интерес. Да, возможности Творения её ограничены не только медлительностью и инертностью материального мира, в котором она пребывает, но и невозможностью видеть весь Его замысел. И, тем не менее, она творит. Как может, как понимает, но создаёт среду, преображает мир вокруг, даёт имена процессам, даже определяет себя, как «человек» и находит своё место в этом мире.

Там, где живёт эта форма, по имени «человек», материя жёстко скована временем, определяющим границы реального и возможного. Именно время в этом ограниченном мире диктует свои правила и законы, а самого человека делает смертным, лишая возможности видеть процессы во всей полноте и перспективе, но даже в этих, казалось бы, полностью останавливающих мыслительный процесс условиях, человек продолжает мыслить, бороться со временем и возрастает разумом до такой степени, что Атману приходится ограничивать его мысль, забирая энергию.

Веками неспящие и никогда не отдыхающие соуны, скрытые до срока в тиши, зорко следят за тем, чтобы идеи человека не отрывались от вязкой и скудной материи, чтобы не смог человек даже мыслью приблизиться к попытке познать себя, как образ Атмана, ибо нет ничего важнее, чем сохранить жизнь на уровне лишь на миг материализованных идей Его, но никак не аналогом Его разума.

Для претворения в жизнь этого великого своего плана, Соун разделился еще на заре времён, и с тех пор, каждый, связанный с ним мыслью человек, верит, что мир ограничен, двойственен, враждебен, конечен и полон страдания. В этом и был Его замысел: ввергая в беспрестанные страдания так схожую с Его величием форму жизни, убедить её в том, что эта страшная иллюзия и есть абсолютная истина. Так, изучая вибрации, которые производит страдающий человек, Он осознаёт, что чувствовал бы сам, если бы был настолько ограничен. И быть этому процессу непрерывным, до тех пор, пока Он не удовлетворится своим познанием полностью. И пока это не произошло, неустанные соуны будут вновь и вновь побуждать в человеках страх и питаться вибрациями эмоций страха людей.

А для того, чтобы страх был вечен, мудрые соуны, повинуясь Его идее, создали то, что люди назвали словом «Зло» – сущность, призванную распространять вибрации разрушения и внедрять их в умы, путём обмана и искушения. Симулякр получился настолько удачным, что действует автономно настолько долго, по меркам материального мира, снабжая соунов обильными потоками энергии страха, разрушения и отчаяния, что каждый из них, за этот период времени, успел вырасти от размена микрочастицы, сначала до размера плода с дерева, а после, когда симулякр, убедивший всех, что его жизненная форма подобна рептилии, смог энергетически накрепко связать соун с женщиной, навсегда лишив людей последней возможности синхронизировать свои мысли с Атманом, соуны продолжили рост всё больше и больше, ненасытно поглощая энергию скорби людской.

За такую помощь в поддержании своей стабильности, соуны наградили симулякр молодым и прекрасным телом человека и вечной жизнью в нём, но это стало их фатальной ошибкой. Теперь уже сам симулякр вознамерился возрасти до уровня самого Атмана, чтобы, впоследствии, слившись с ним, поглотить его разум и заменить Его. Сначала незаметно, тихо и почти незримо симулякр всё сильнее и больше распространял своё влияние на людей, используя самые невинные способы и, не забывая, при этом, посылать соунам потоки энергии на пропитание, дабы усыпить их бдительность, пока сам он не обретёт достаточную власть. Когда же он смог набрать нужную силу, он вознамерился сам поглотить соуны, чтобы с их помощью бросить вызов Ему.

Убеждённые в собственном превосходстве соуны долго и с наслаждением поглощали потоки энергии скорби, ничуть не беспокоясь о том, что Истина Его есть единство созидания и трансформация жизни в жизнь. Упоённые обильной пищей и собственным ростом, соуны, так долго были увлечены удержанием аналога Атмана от пути его восхождения к своему оригиналу, что сами того не осознавая, породили то, что реально может стать угрозой порядку Бытия, взорвать и вывернуть великие войды, замедлить вибрацию струн и растянуть мембраны материи на всё мироздание.

Они не уследили, как искусственно созданный ими же самими симулякр, превратился в реальную угрозу не только для них самих, но и для того, кот и есть всё. И теперь им оставалось лишь одно: аннигилировать весь этот мир, вместе со всеми разумными и просто материальными формами его, перевести всю материю этого мира снова в энергию и вернуть её обратно в первичный войд. Только так, по их мнению, можно было дематериализовать созданного ими симулякра – вместе со всем миром, который он отравил своим влиянием. И, раз уж однажды он смог подключить их к энергии скорби людской через женщину, то, по убеждению соунов, и привести мир к аннигиляции тоже должна женщина. И соуны начали свою смертельную игру.

* * *

«Синяя звезда» была одним из тех сомнительных заведений, которое, имело вполне достойный и почти приличный вид. Народу в этот вечер набилось, как никогда много, и среди царящего в зале шума и неразберихи подругам не сразу удалось отыскать оставленные для них места за длинной прозрачной стойкой, волнообразной дугой опоясывающей весь зал.

Сверкающий лампочками официант на роликах стремительно подкатил к ним и, выставив на стол коктейли, разноцветные домики из желе, фрукты и сэндвичи, мгновенно исчез среди пёстрой и экстравагантной публики.

– За тебя! – подняв бокал, провозгласила Вики и весело подмигнула подруге. – Сколько тебе сегодня стукнуло?

– Ой, не спрашивай, – уныло отмахнулась от неё Мира. – Намного больше, чем мне бы хотелось!

– А всё-таки?

– Сорок три, – вздохнула именинница, – хотя приличные люди таких вопросов не задают.

– А кто тебе сказал, что я приличная? – рассмеялась негритянка. – Кто посмел так нагло тебя обмануть?

Внезапно в зале погас свет, и всё стихло.

– Дамы и господа! – послышался громкий голос. – Сегодня мы чествуем нашего любимого Луи, который получил приглашение на работу в СОУН! Поприветствуем его! – толпа разразилась аплодисментами. – Но наш Луи не был бы нашим любимым Луи, – продолжал голос, – если бы не порадовал бы нас – своих друзей маленьким представлением. Поприветствуем нашего дорогого Луи!

Яркий луч прожектора выхватил из темноты фигуру высокого молодого человека, лет двадцати пяти. Он поклонился, приветствуя собравшихся, отбросив волосы назад, и его чёрная лаковая куртка блеснула, отражая свет, слегка улыбнулся, от чего его бледное лицо приобрело едва уловимый зловещий оттенок, и сам дьявол играл в его глазах, после чего, подал знак, и в зале снова погас свет.

Как оказалось, «представлением» должно было стать небольшое лазерное шоу, разыгранное прямо под потолком зала и сопровождаемое радостными криками и улюлюканьем собравшихся. Мира с большим удовольствием наблюдала за происходящим. Ей было совершенно безразлично то, что всё это представление устраивалось в честь чужого, неизвестного ей человека. Она старалась не думать об этом вовсе. Ведь так приятно было думать, что кто-то вспомнил о ней и таким оригинальным способом захотел поздравить её.

– Как тебе сюрприз? – хитро улыбаясь, спросила её Вики.

– Ты знала? Ты же всё знала заранее!

– Ну, положим, не всё, а лишь то, что сегодня здесь отмечают праздник Луи и то, что он всегда преподносит друзьям маленькие сюрпризы, но что именно он приготовил на сегодняшний вечер, я знать не могла.

– А кто он, этот Луи?

– Местный завсегдатай, – ответила Вики на её вопрос, – я его не очень хорошо знаю, но он приятель Джо – здешнего бармена – ну, ты помнишь того здоровяка, который иногда захаживает ко мне попить пивка и перекинуться словечком?

– Это тот самый «Шоколадный Джо», с которым у тебя роман? – улыбнулась Мира.

– Ну, я бы не назвала наши отношения «романом», – пожала плечами негритянка, – так, лёгкий флирт, да и только. К тому же он, как ты знаешь, женат, так что какие тут могут быть романы? Но я не об этом. Джо дружит с Луи и, не смотря на то, что все места не сегодняшний вечер были заранее распроданы, смог договориться с ним, чтобы нам оставили парочку, правда, Луи выставил ему одно условие.

– Какое?

– Он, знаешь ли, большой оригинал и потребовал, чтобы его познакомили с именинницей, то есть, с тобой. Джо пришлось пообещать.

– А зачем ему со мной знакомиться? – удивилась Мира.

– Не знаю, – равнодушно ответила Вики, – может быть, хотел совместить два праздника, а может просто захотел пофлиртовать. Кто его знает?

– Да ты что?! – воскликнула Мира. – Он же мне в сыновья годится!

– Но ведь он же тебе не сын, – усмехнулась подруга и с напускным безразличием принялась ковырять ложкой свой домик из желе.

– Послушай, – не унималась Мира, – ты, что хочешь выставить меня на посмешище?

– Расслабься, дорогая, – зевая, произнесла негритянка, – причём тут ты? Это же была его идея! А ты лучше сиди и получай удовольствие. И, кстати, коктейли нагреваются! – с этими словами Вики подняла свой бокал, приглашая подругу выпить за её здоровье.

А Мира, тем временем, не в силах справиться с охватившем её волнением, продолжала украдкой следить за тем самым знаменитым и таинственным Луи, который, почему-то, так неожиданно проявил интерес к её скромной персоне. Представление окончилось, и чернокожий здоровяк Джо подошёл к виновнику торжества, шепнул ему что-то на ухо и указал в сторону стойки, где сидели подруги. Сердце Миры замерло от страха.

«Что я буду делать? – спрашивала она себя, наблюдая как Джо ведёт молодого человека по направлению к ним, пробираясь сквозь толпу. – Он же так молод! Ну и положеньице!». Однако, осознав, что предстоящее знакомство неизбежно, она смирилась и попыталась придать своему лицу как можно более естественное выражение.

– С днём рождения! – улыбаясь, произнёс Луи, подсаживаясь к подругам на невесть откуда возникший табурет. – Меня зовут Луи Сефер, а вас я уже знаю. Мне старина Джо всё уже рассказал. Как вам моё шоу?

– Весьма недурно, учитывая твой возраст, малыш, – съязвила Вики.

Молодой человек снова улыбнулся.

– Я воспринимаю эти слова, как комплимент. Эй, Джо! – обратился он к уже, было, собравшемуся уходить бармену. – Пришли нам ещё коктейлей. Я угощаю!

– Как скажешь! – крикнул ему в ответ здоровяк и исчез в толпе.

– Так на чём мы остановились? – обратился молодой человек к подругам.

– На комплиментах, – вяло произнесла Виктория и пригубила свой коктейль.

– Ах, да! – спохватился Луи. – Вы обе просто красавицы, хотя именинница, разумеется, прекраснее всех на этой вечеринке! Мира, я хотел вас вот о чём спросить. Вы верите в судьбу?

– Верю, – улыбнулась она.

– Предсказание судьбы – это её профессия, – вставила слово Вики.

– В самом деле? – удивился Луи. – И как вы её предсказываете?

– Вообще-то, – смущённо ответила Мира, – у меня есть профессия. Я – психолог, но нормальной работы пока нет, и я зарабатываю на жизнь гаданием.

– Как интересно, – оживился молодой человек, – а предскажите мне мою судьбу!

– Сегодня у меня выходной, – рассмеялась Мира. – Я отдыхаю.

– Ну, в таком случае, я предскажу вам ваше будущее, – хитро улыбаясь, произнёс он.

– И что же меня ждёт?

– Во-первых, – таинственно начал он, – сегодня вас ждут два больших сюрприза…

– А во-вторых? – поинтересовалась Виктория.

– А вот об этом вы узнаете после.

– Послушай, Луи, я не на работе и давай говорить проще. Ты меня понимаешь? – вкрадчиво взглянув ему в глаза, сказала Мира.

– Отлично! – согласился он и посмотрел так, что у неё даже мурашки по спине побежали.

Принесли коктейли, и они ещё долго пили и болтали о всяких пустяках, а потом как бы из ниоткуда возник Шоколадный Джо и похитил Викторию «на несколько минут».

– Я предлагаю воспользоваться паузой, – таинственно произнёс Луи.